Legend of Oxford

Приезду Гарри в доме номер четыре по Тисовой улице совсем не обрадовались. Стоило ему зайти в дом, как толстяк Дадли с ужасом выглянул из-за двери гостиной, моментально испарившись. Тётя Петунья встретила племянника с выражением лица, говорящим прямо: «Придётся вновь проходить ежегодную пытку!». Сам парень испытывал подобные чувства ко всем жителям четвертого дома. Он тихо поднялся в свою комнату и разложил по шкафам свои немногочисленные вещи. Почти всё из имущества подростка составляли принадлежности для школы чародейства и волшебства «Хогвартс», из которой Гарри и прибыл на паровозе «Хогвартс-Экспресс» в Лондон.

Семейство Дурслей ненавидело юного волшебника. Они презирали всё, что на их взгляд казалось подозрительным. С Гарри обращались до некоторого времени, как с половой тряпкой, а жил он у них только потому, что тётя Петунья была единственной оставшейся родственницей. Лили и Джеймс Поттеры, родители Гарри, погибли от рук величайшего Тёмного волшебника, который именует себя Лордом Вольдемортом. После первой войны с ужасной Армией Тьмы практически все волшебники боялись произносить имя мага, возглавлявшего кровожадную орду. Лишь редкие люди произносили его имя. Это был и Гарри, проводивший детство в нудной магловской обстановке, и Дамблдор, Сириус, да некоторые другие личности.

На третьем курсе учёбы в волшебной школе, Гарри на своё большое удивление и радость узнал, что имеет ещё одного родственника. Тогда все были уверены, что Сириус Блэк — убийца и ближайший соратник Тёмного Лорда. Его обвиняли в гибели двенадцати волшебников и одного магла, однако Сириус был не виновен. Его оправдали в прошлом году. Людей убил Питер Петтигрю — человек-анимаг, который до третьего курса учёбы в Хогвартсе Гарри был крысой рыжего Рона Уизли. Именно Питер Петтигрю и являлся слугой Вольдеморта. Именно он был виноват во всех злодеяниях, в которых обвиняли Сириуса — крёстного отца Гарри. Сириус был не только родственником для Гарри, но и волшебником, значительно отличающимся от Дурслей и не презирающим странности, а тем более волшебство.

Сириус два раза дарил Гарри самые скоростные мётлы в мире: сначала «Молнию», а затем и её обновлённую последовательницу — «Молнию-1000». Первую метлу Гарри подарил младшей сестре Рона — Джинни. Вторую же он сломал, когда в июне этого года вновь встретился с Вольдемортом. Тогда Тёмный Лорд и убил лесничего, учителя по уходу за волшебными существами и лучшего друга Гарри — Хагрида.…

Это произошло на глазах у парня, и Гарри знал, что Хагрид мёртв лишь из-за него. Гарри не послушал Хагрида и пошёл, якобы, помогать лесничему. Вспоминая тот миг, когда смерть соединилась со всем существом Хагрида, Гарри становилось так тяжело, как не было никогда в жизни, на глаза наворачивались слёзы, поэтому он не хотел вспоминать недавно пережитые события.

Шли дни, а от его лучших друзей Рона Уизли и Гермионы Грэйнджер не было прислано ни слова. Гермиона для Гарри в какой-то степени перестала носить почётное звание друга. Подросток теперь даже не знал, можно ли называть девушку парой Гарри. Для него такие отношения были первыми, ведь никогда он не целовался с девушкой, никогда не признавался в любви, никогда не чувствовал такой тоски, когда Гермионы не было рядом. А всё началось с заметных изменений в характере девушки, её поведении. Возможно, переломным моментом для Гарри стала сцена в переулке Хогсмида, где Гермиона была «сама на себя не похожа». Глубоко в душе всё же девушка нравилась Гарри, но он предполагал, что ничего не выйдет с Гермионой, думавшей об учёбе, едва ли не всё своё свободное время. Впрочем, они росли, знали друг друга очень долгое время, но любовь, будто начало всё вновь. Гарри уже начинал узнавать Гермиону после их ссоры, ведь можно было понять, она не страдала бы так, если Гарри был ей безразличен. Она окончила отношения с Крамом, скорее ради него, чем из-за своего желания. Редко Гарри задумывался, что у него есть или будет соперник, но он был — лучший ловец в мире. В этой битве, которую нельзя было назвать такой, он вышел победителем. Крам был знаком Гермионе максимум один год, Гарри же — четыре.

Девушка сделала свой выбор, которому Гарри был очень рад. Они сблизились больше, чем кто-либо другой с Гермионой, что понимала и она сама. Им было пятнадцать, а начиналось всё далеко в прошлом. Пять лет назад они познакомились на первом курсе в школе «Хогвартс». Тогда она была жуткой занудой и всезнайкой. Гарри и Рон, ставшие уже друзьями, просто терпеть не могли её, хотя было заметно, как она нуждается в близких людях, друзьях. Однако всерьёз её никто не воспринимал, да и гордость девочки не позволяла сблизиться с ней. Лишь после того, как Гарри и Рон спасли её от горного тролля, она поменялась и стала более благосклонной ко всем, особенно к мальчикам. Тогда они и стали хорошими друзьями. Они вместе прошли через различные испытания, которые находил сам Гарри — они спасли философский камень от рук Тёмного Лорда и приостановили его возвращение. Но испытания были не только внешние. Троица узнала. Что может опираться друг на друга, их нельзя было разъединить никому и ничему. Второй курс был продолжением первого. На долю друзей вновь выпало трудное испытание. Гермиона едва не умерла, но её сообразительность помогла ей, она осталась жива, но помочь мальчишкам не считала возможным, однако Гарри и Рон нашли выход и из этой ситуации. Благодаря вырванной Гермионой странице из какой-то книги, друзья смогли найти ключ к разгадке. Гарри спас Джинни, убил василиска из тайной комнаты и снова помешал Вольдеморту, под маской Тома Реддла, вернуть себе тело, да к тому же юное. Вновь друзья вышли сухими из воды.

На третьем Гермиона поразила двух мальчишек своим агрессивным ударом Драко Малфоя (самого злейшего врага троицы друзей) по лицу — это означало наступления изменений в характере и сознании девушки.

На четвёртом удивление ребят выросло ещё сильней — Гермиона пошла на Святочный бал (бал для связывания дружеских отношений с учениками академии Шармбатон и института Дурмстранг) с Виктором Крамом — известным на весь мир ловцом из сборной Болгарии. Он также был учеником Дурмстранга. Этот поступок Гермионы жутко поразил Рона и Гарри.

Наконец, пятый курс. Девушка посещала Болгарию с Крамом, но приближался перелом в их отношениях: Гарри замечает Гермиону в переулке Хогсмида, целующуюся с Крамом. Тогда подросток был, как молнией ударен. Он не общался с Гермионой несколько месяцев, до отважного заявления Снейпу, что виноват в неправильно приготовленном зелье девушки. Тогда профессор зельеварения хотел разорвать Гарри на части, но всё обошлось без серьёзных жертв. Нападение вновь возродившегося Тёмного Лорда начинало сближать всё сильней Гермиону и Гарри. В конце года они открыли сердца, они признались в прекраснейшем чувстве друг другу.

В первые дни на Тисовой улице Гарри разбирал чемодан и раскладывал вещи по полкам шкафа и тумбочки. Букля восседала в своей клетке на столе Гарри днём, засунув голову под крыло. Ночью она вылетала в открытое окно на охоту.

Дурсли с Гарри не общались. Лишь изредка он слышал резкие крики дяди или тёти: «Ты будешь есть? Я через несколько минут хочу навестить местную собаку и скормить ей твой бекон!» (когда Гарри задерживался или лежал в постели, обдумывая увиденный сон), «Причешись, неряха!» (эти слова Гарри слышал почти каждый день), «Какой-нибудь тощий четырёхглазый мальчишка не хочет сходить в коридор за почтой?» (невинным голосом спрашивал дядя Вернон) и прочие обидные выражения. Сириус не навещал Гарри этим летом, в отличие от прошлого, что печалило очень сильно парня.

Разобрав чемодан, Гарри заметил на дне поломанную метлу «Молния-1000». Она состояла из двух частей: рукоятка, где был встроен компас, и задняя часть, где находились тысячи берёзовых прутиков. Гарри не представлял, на чём будет летать в следующем году. В сентябре Гриффиндор ждал отложенный матч с Когтевраном, который, к сожалению, не решал для этих команд чемпионского звания в Хогвартсе. Они проиграли первые два матча (Гриффиндор был занят подготовкой к матчам Кубка ОЕКА).

До дня рождения Гарри сделал все уроки, так как не мог больше ничем заниматься. За день до почётного дня (который, в общем, не носил такого яркого прилагательного, как «почётный») Гарри принялся за раздумья над составом сборной Гриффиндора в будущем сезоне по квиддичу: Фред, Джордж Уизли, а также Анджелина Джонсон, Кэти Бэлл и Алиссия Спиннет завершили свою учёбу в Хогвартсе. Но это у него не очень получалось. Для замены пятерых игроков нужен был специальный отбор, который должен был пройти в начале первого семестра. Пока же Гарри поставил охотников и загонщиков в основной состав тех, кто были запасными в минувшем сезоне: Дэнис Криви (охотник), Джулия Андерсен (охотник), Джордана Уэлинг (охотник), Дин Томас (загонщик) и Пол Спид (загонщик). Эта операция, производимая Гарри, заняла у него всё время от завтрака до обеда, от обеда до ужина. Вечером подросток всё же решил прогуляться по ближайшим улицам Литтл Уингинга, так как находиться круглые сутки в доме было невозможно.

Стояла прохладная погода. Небо было затянуто светлой дымкой облаков, которая закрыла солнце. Весь июль был дождливым, и всего несколько дней были по-настоящему жаркими. Вот и во время ужина прошёл сильный ливень. Асфальт, по которому шагал Гарри, был сырым. Дождь прекратился, но небо не собиралось светлеть. Подросток двигался в направлении центрального парка городка под Лондоном. Город был небольшой, поэтому ему стоило пройти минут семь, чтобы сесть на скамью под густо заросшим тополем. Парк был пуст, как и многие улицы города, жители которого согревались у каминов в своих жилищах. Здесь повсюду стояли глубокие лужи, песок мокрым, как и тополь, под которым сидел Гарри.

На сердце у Гарри было неспокойно. Он опасался новых нападений Вольдеморта. Этим летом он получал Пророк, так как подписался на него в конце учебного года, но там лишь повторяли уже прошедшие события («Удивительное спасение Гарри Поттера», «Где находился Дамблдор всё это время?» и так далее) или расписывали догадки о нападении Тёмного Лорда («Сколько дней осталось волшебному сообществу ждать повторения кровавых нападений Сами-Знаете-Кого?», «Смогут ли проучиться в школе «Хогвартс» ученики ещё хоть один год?»). Гарри обычно не обращал на эти многочисленные статьи никакого внимания. Он ждал какой-то сенсации, чего необычного.…

Вдруг Гарри заметил, что к нему летит сова, в клюве которой был новый номер «Вечернего Пророка», который выпускался только при крайней необходимости. Гарри возбужденно порыскал в кармане джинсов и наскрёб несколько бронзовых кнатов, которые поспешно положил в мешочек совы, привязанный к лапе. Сова, которая сидела на спинке скамьи над Гарри, кинула тому на колени газету и взлетела, покинув парня. Гарри развернул, сложенную вчетверо газету и чуть не упал от неожиданности — на первой странице Пророка красовалась фотография, где мистер Уизли (отец Рона), о котором писали раньше, как о погибшем, обнимал жену (миссис Уизли — мать Рона) и семерых детей, шесть из которых были мальчишки: Билл, Чарли, Перси, Фред, Джордж и Рон, а последним ребёнком была девочка Джинни — самая младшая в семье. Статья была подписана: «Министр магии, который считался убитым Тёмным Лордом жив, а смерть его оказалась простым оглушением». Гарри быстро открыл газету на указанной странице и начал читать текст, сверху которого было непонимающее лицо отца Рона:

Гарри дочитал и закрыл газету. Отец Рона жив. Это конечно превосходно, но Скитер снова принимается за старое — наводит клевету на Дамблдора.

Парень сидел, погружённый в свои мысли, до момента, когда небо стало темнеть. Наступала ночь. Гарри поднялся со скамьи и пошёл к дому номер четыре на Тисовой улице. К дому, который был связан с самыми тяжёлыми воспоминаниями его жизни…

Следующим утром Гарри проснулся очень рано. Наступил его день рождения! Этот день Гарри воспринял радостно, хоть знал, что от Дурслей ждать нечего. Одевшись, он спустился в кухню, где восседал толстяк Дадли, уминавший очередную порцию толстых сарделек. Тётя Петунья пила за столом кофе. Глаза её не отрывались от соседа напротив. Тот подошёл к почтовому ящику и достал оттуда газету. Тётя Петунья удивлённо вскинула брови.

— Насколько я знаю, Вернон, сегодня воскресенье, но к мистеру Уолсорту почта пришла, — обратилась она к мужу, сидевшему в кресле в углу кухни. Его крупную физиономию не было видно за громадной программкой сделок фирмы «Граннингс», которая базировалась на продаже дрелей. Дядя Вернон был её президентом.

— Не удивляйся, Петунья — этот бездельник даже не в состоянии дойти до магазина! Всё заказывает на дом по телефону, — дядино лицо выглянуло из-за программки. О пришествии Гарри подал знак дядя, который грозно взглянул на шевелюру племянника. Он всегда так делал, когда утром Гарри посещал кухню, а иногда и добавлял какое-нибудь речевое дополнение. Но Гарри не мог ничего поделать с волосами — их он унаследовал от отца, у которого шевелюра не отличалась от шевелюры Гарри. Сам Гарри не помнил родителей, но на первом курсе в школе Хогвартс он увидел их в зеркале Еиналеж. Остальное тело Гарри тоже унаследовал от Джеймса Поттера: тёмные, густые брови, худые руки, ноги. От матери у Гарри были глаза — изумрудно-зелёного цвета. Единственной особенностью Гарри от своих родителей, да и от остального волшебного мира был шрам в виде молнии, который находился у парня на лбу.

В прошлом году при вхождении Гарри в кухню, или вообще куда-нибудь, если в комнате находился Дадли, то он со всей быстротой, которой позволял огромный отвисший живот, выбегал из комнаты. На этот раз толстяк не пошевелился и также продолжал свою длиннющую трапезу. Взгляд его, как обычно прилип к телевизору, где шла одна из многочисленных любимых передач кузена.

Гарри прошёл к кухонному шкафу, достал тарелку и положил себе немного сосисок с гречкой. Он не удивился нисколько то, что его день рождения остался на заднем плане всей утренней дурслевской жизни. Дядя Вернон после завершения очередного нудного монолога про дрели своей фирмы поднялся и сказал:

— Петунья, сегодня у меня намечена встреча с мистером Гроунингом. Ты сможешь отвезти Дадли в парк развлечений? Ведь мой сын должен отпраздновать конец средней школы! — воскликнул он, глядя с гордостью на Дадли, ремень, которого готов был взорваться от напряжения под брюхом хозяина. На памяти Гарри за весь июль Дадли водили в парк развлечений не менее десяти раз. Каждый раз Гарри приходилось выбирать между нудной миссис Фигг с её насквозь пропахнувшим кабачками домом и прогулкой по Литтл Уингингу. Гарри прекрасно знал, что последует после дядиного восклицания. Он оказался прав до единого слова, так как в общении с Гарри дядя Вернон употреблял исключительный словарный запас.

— Что будем делать с мальчишкой? — он жестом большого пальца показал скорее на голову с растрепанными волосами Гарри, чем на самого парня. Тётя Петунья взглянула на племянника, как на помойное ведро.

— Отправим его к миссис Фигг — она уже вернулась с похорон своего очередного кота, — уверенно заявила тётя.

— А может, я просто пройдусь по городу? — вмешался в собственную судьбу Гарри. Тётя с дядей взглянули на него теперь как на сумасшедшего. Установилась минутная пауза, во время которой родственника Гарри словно приходили в себя после случившегося шока.

— Ладно, но только держись подальше от нашего дома, парень! — злобно воскликнул дядя Вернон, немного покраснев. Он затряс указательным пальцем. — Если я узнаю, что ты ошиваешься у дома, то тебе это даром не пройдёт! — дядя закончил, развернулся и вышел из кухни. Затем надел плащ на себя и снял с крючка ключи от машины. Тётя взлетела с места и поцеловала в щёку дядю, пожелав ему удачи.

— Пока, Дадли, — окликнул толстяка отец. Дадли не обратил на это внимания и допил вторую двухлитровую бутылку кока-колы. Из коридора послышался звук захлопывающейся двери — дядя Вернон и тётя Петунья вышли на улицу. В этот момент Гарри был полностью уверен, что они обсуждают дальнейшее развитие событий в дурслевском доме. Через некоторое время в дом вбежала тётя Петунья. Она быстро опустошила свою чашку.

— Слонёночек мой, пора ехать в парк развлечений, — обратилась тётя к толстяку, который злобно взглянул на мать, а затем медленно вышел из-за стола. Он взобрался по лестнице и скрылся из виду. Гарри понял, что если вовремя не покинуть дом, то тётя закатит истерику, от которой уши будут ещё полмесяца ныть, поэтому юный волшебник наскоро ополоснул в мойке тарелку с вилкой и выскользнул из дома, натянув до этого лёгкую ветровку. Погода, стоявшая на улице не радовала: хмурые тучи медленно тянулись по небу, не давая яркому солнцу осветить землю Литтл Уингинга, которая уже несколько дней подряд находиться под мрачной пеленой облаков. Гарри прошёл по дурслевской лужайке, которая напоминала грязное месиво. Изрядно испачкав ботинки, он прошёл мимо Тисовой улицы, миновал несколько дворов и оказался в своём любимом парке. Садиться на скамейку он не стал: во-первых, потому, что это было крайне опасно, так как данный объект находился в мутно-коричневой луже, во-вторых, она была крайне мокрой и штаны Гарри промокли бы до нитки. Последняя причина была много проще: Гарри просто захотелось прогуляться по парку. Он был практически пуст — лишь пожилой человек играл со своей собакой, бросая в разные стороны теннисный мяч, который приносил ему пёс. Гарри прошёл мимо них.

Сегодня у Гарри был день рождения, а никаких писем от друзей не было. Было как-то обидно. Только один раз письма не приходили к Гарри — перед вторым курсом домовой эльф Добби спрятал их от мальчика в целях предостережения от очередного нападения Тёмного Лорда. Сейчас Гарри не сомневался, что Вольдеморт снова затевает что-нибудь, но Добби определённо не мог красть письма, ведь Гарри взял с него обещание.

Последнее, что могло быть причиной не появления писем — их перехватили на пути. Невольно в голову Гарри кинулась мысль: что если в письмах была какая-нибудь информация.

Гарри подошёл к дереву и прислонился к нему. Давненько не бывало такого плохого лета: солнечных дней практически нет, а дождь то и дело льёт. Ещё удивительно, что наводнений нет. Сырая земля глубоко прогибается под тяжестью лёгкого Гарри. Парень стоял и стоял, прислонившись к дереву. Порой тяжелые капли падали с густой листвы на куртку Гарри…

Примерно через полчаса пожилой человек покинул парк, из-за начавшегося дождя. Гарри тоже решил поторапливаться домой к Дурслям: ещё не хватало заболеть в собственный день рождения. Постепенно дождь усилился, и парень решительно побежал к Тисовой улице. Куртка со свитером промокли, джинсы прилипли к ногам, ботинки заполнились водой, будто подбитые лодки.

Преодолев, наконец, последний двор, глазам Гарри предстала самая неожиданная картина: несколько дементоров плыли в воздухе рядом с входной дверью четвертого дома. На пороге лежали безжизненные тела Дадли и тётя Петунья. Гарри наблюдал за действиями дементоров несколько секунд, превратившихся для парня в часы, пока эти монстры не заметили застывший на месте силуэт человека со шрамом на лбу. Дементоры моментально ринулись к Гарри. У того отвисла челюсть. Вдруг всё похолодело, душа ушла в пятки, а кровь застыла в жилах. Стало жутко тоскливо, да ещё дождь…

Дементоры были ближе, но Гарри вовремя достал палочку и выкрикнул:

— Экспекто Патронум! — Из палочки выскочил серебряный олень, который озарил мокрый асфальт, ближайшие деревья. Душа Гарри вернулась на своё место, кровь снова запульсировала по венам и стало теплее. Олень ринулся на дементоров, которые в страхе отлетели от светящегося зверя, но олень всё же смог продырявить рогами двух дементоров, которые издали звук, похожий на гром и растаяли в воздухе, оставив от себя серую дымку. Другие дементоры, недолго думая, взлетели в воздух и скрылись за стенами дождя.

Гарри остолбенел на месте напротив дома четыре. Шрам стал больно колоть, голова гудела, руки крепко сжимали палочку. Гарри не мог придти в себя: дементоры как-то попали на Тисовую улицу. Почему он раньше не подумал: ведь в Литтл Уингинг может попасть даже сам Вольдеморт. Хорошо, что было всего несколько дементоров,…

Лицо заливало дождём, одежда промокла до нитки, палочка стала скользкой. Нет, не может быть! — думал Гарри. — Как могут быть дементоры на Тисовой улице?

Олень обнюхивал мёртвые тела тёти Петуньи и Дадли. На лужайке стояла машина тётки. Лица двух Дурслей были белее мела. Гарри медленно шагнул, будто боясь, что трупы очнутся. Затем ещё раз, подошёл к порогу дома и присел на корточки. Засунув палочку в карман куртки, Гарри потрогал пульс Дадли на толстой белой шее. Пульса не было.

Не успел Гарри дотронуться до тёти Петуньи, как до его ушей донёсся звук двигателя дядиного автомобиля. Затем оглушительный тормоз. Гарри выпрямился и взглянул на то место, где должен был быть автомобиль. Фары ярко освещали падающие капли дождя. Дядя медленно выбрался из машины, очевидно не видя, что произошло.

— Что ты здесь делаешь, парень?! — рявкнул он, не поворачиваясь к Гарри. Дядя полез в багажник и достал оттуда несколько пакетов с продуктами. Тут-то его взгляд упал на парня, который стоял у порога, затем на серебряного оленя, с интересом разглядывавшего дядю и его средство передвижение. Наконец Вернон Дурсль заметил лежащих на спине жену и сына. — Что? Что…здесь произошло? — Дядя подбежал к трупам, оттолкнув Гарри в сторону, от чего мальчик грохнулся в лужу. Дядя приложил два пальца к шее Дадли, а затем к шее тети Петуньи. Гарри заметил, что из глаз дяди Вернона выпала серебряная слеза. — Ты их убил? — спросил он голосом сумасшедшего. Гарри отчаянно замотал головой, но дядя не собирался слушать его оправдания: — ТЫ? — заорал он. — ЭТО ТЫ ИХ УБИЛ? ДА, Я ЗНАЮ, ЧТО ТЫ!!! — он резко встал и швырнул Гарри в лицо пакетом. Парень этого броска не ожидал, тот попал в нос. В пакете были какие-то железные банки — именно они угодили в Гарри. Из носа хлынула тёплая кровь. Голова закружилась, и Гарри чуть не отключился. Дядя в отчаянии схватил тётю Петунью и кое-как дотащил их с Дадли до вестибюля дома, затем тяжело поднялся наверх (очевидно в комнату Гарри) и, открыв окно, стал швырять вещи Гарри на улицу. Когда боеприпасы дяди Вернона кончились, он кинул пустой чемодан, а затем и клетку Букли. Хозяйка клетки, больно клюнув обидчика в ухо, вылетела в окно. Затем села на плечо Гарри. После опустошения комнаты, дядя кинул лампу в Гарри, но промазал, и та громко разбилась.

— ЧТОБ Я ТЕБЯ ЗДЕСЬ БОЛЬШЕ НЕ ВИДЕЛ!!!!! ВЕРНЁШЬСЯ, ПЕНЯЙ НА СЕБЯ!! Я ТЕБЯ УБЬЮ! — кричал в окно дядя.

— Я их не убивал, это… — сказал Гарри, но дядя не дал закончить.

— УБИРАЙСЯ ПРОЧЬ!! — заорал дядя. По его лицу стали струиться слёзы. — УБИРАЙСЯ, ГАДЁНЫШ!

Гарри посмотрел на плачущего дядю: ему было немного жалко дядю, но ещё больше Дадли и тётю Петунью, ведь никогда в жизни б Гарри не убил их…

Гарри стал собирать промокшее имущество, раскиданное по земле — всё было в грязи. Парень быстро кидал к сырой чемодан книги, пергамент, пузырьки от чернил, которые не разбились только благодаря мягкой сырой земле. Дядя же ещё минуту глядел на племянника, которого пообещал убить, если тот вернётся. На глаза дяди наворачивались слёзы. Он туманным взглядом наблюдал за погрузкой вещей, а когда Гарри закончил, он с яростью захлопнул окно, да так, что стекло выскочило из рамы и разбилось в четырёх метрах от племянника. Дядя вышел из комнаты Гарри, а сам парень решил отойти в какое-нибудь место, подальше от дома номер четыре. Не успел Гарри закончить мысль в голове, как перед ним уже стоял фиолетовый автобус «Ночной рыцарь». Юный волшебник рукавом вытер кровавый нос и решил зайти, но тут примчался прыщавый кондуктор. Тот уже хотел начать свой монолог, но Гарри взмахнул палочкой и сказал:

— Да знаю я! — После этого Гарри залез в карман промокших джинсов и достал галлеон — нужно было затратить много времени, чтобы наскрести несколько сиклей. Он вручил кондуктору монету, на которую получатель стал, заворожено глядеть.

— Значит ты, Гарри Поттер, снова одолел Вольдеморта? — спросил Стэн Шанпайк, подняв взгляд от монеты на Гарри. Затем запихнул золото в поясную сумку для монет и стал активно там что-то искать.

— Никого я не одолевал, — произнёс сердито Гарри, отчаянно пытаясь запихнуть чемодан на первую ступень. Холодный дождь хлестал по спине крупными каплями.

— Тогда почему у тебя кровь из носа идёт? — снова спросил Стэн, показав на лицо Гарри.

— Может, дашь мне пройти? Я весь промок! — разозлился Гарри. Стэн быстро спрыгнул со ступени автобуса и тоже попал под ливень. Вдвоем они втащили в автобус чемодан и положили железную клетку рядом с ним. Гарри снова выпрыгнул из тёплого автобуса.

— Букля! — позвал Гарри. Сова молниеносно приземлилась на плечо хозяина, нетерпеливо впивая в него когти. — Ну, будет тебе, Букля! — утихомирил сову Гарри, которая спорхнула с плеча и залетела в автобус. Парень решил бросить последний взгляд на дом, откуда его выгнали и который он в последний раз видит. Вдруг к Гарри подбежал серебряный олень — он обнюхал руку парня, а затем посмотрел на него прозрачными глазами. — С тобой-то мы ещё увидимся, — сказал Гарри и, достав из кармана палочку, взмахнул ей. Олень растаял в воздухе. Поттер окинул взглядом залитую дождём Тисовую улицу, затем дома. Дядя Вернон глядел в окно своего дома. Он глядел на Гарри, и порами вытирал глаза синим платком.

— Ты едешь, Гарри Поттер? — спросил Стэн сзади. Гарри обернулся и залез в автобус, который сразу тронулся сильнейшим рывком, от которого Букля недовольно ухнула, а пассажиров, которые заполняли кровати вдоль окон, дернуло. Они с кроватями поехали в конец автобуса. Стэн что-то протягивал Гарри.

— Что это? — спросил Гарри, с недоверием глядя на руку кондуктора.

— Твоя сдача, — сказал Стэн.

— Она мне не нужна, — отрезал Гарри и лёг на ближайшую постель. В автобусе было тепло и уютно, по окнам били тяжёлые капли дождя, который будто горевал от потери Дадли и Петуньи Дурслей. Иногда автобус резко тормозил, и Гарри приходилось хвататься за что-нибудь. Голова была набита мыслями, но Стэн никак не хотел дать Гарри хоть минуту подумать в тишине. Он без остановки тараторил:

— Слышал, как ты в этом году справился с Сам-Знаешь-Кем, — говорил Стэн. — Недавно написали об этом — как-то это странно. Написали, что ты в пятый раз спасся от Сам-Знаешь-Кого. Правда, Эрн? — окликнул кондуктор водителя.

— Правда, — подал хриплый голос пожилой человек за рулём. Его глаза не отрывались от дороги, где отскакивали дома, светофоры, мусорные баки и прочие вещи. Он, не глядя, протянул Стэну немного пожелтевший номер Пророка. Стэн схватил его и показал Гарри. На первой странице красовалась надпись: «Гарри Поттер всё же помог Дамблдору расправиться с Тёмным Лордом». Над надписью была фотография Гарри, который стоял с самодовольным видом под стенами Хогвартса. Именно на том месте, откуда трансгрессировал Вольдеморт.

— И ты после этого говоришь, что не сражался с Сам-Знаешь-Кем? — спросил Стэн, счастливо улыбаясь. Гарри промолчал. — Так тебе куда нужно? — сменил тему Шанпайк.

— В… Нору, — неуверенно произнёс Гарри. Он не знал, как отнесётся к его прибытию семейство Уизли.

— Хм… Нора, что-то знакомое… Эрн, помнишь, где Нора находится? — спросил Стэн.

— Как не помнить? Министр магии там живёт! Тем более Молли Уизли раньше всегда ездила на нашем автобусе, когда кончался летучий порох, — сказала Эрни.

— Точно! — воскликнул Стэн. — А у тебя там есть знакомые?

— Ну, есть…— ответил Гарри.

— Можешь пока поспать — ехать ещё не меньше часа. Мы сейчас в Шотландии, а Нора — далеко на юг! — сказал Стэн. Гарри откинул голову на подушку и сомкнул веки. Стэн, наконец, замолк. Голова гудела, как паровоз, перед глазами возникли безжизненные тела кузена и тётки.…

Через некоторое время Гарри заснул…

Он стоит лицом к тёмному окну: небо затянуто облаками — никаких признаков солнца, а вокруг лес. Гарри развернулся: он был в комнате, где деревянные стены были покрыты плесенью, кое-где висели картины, на которых были изображены змеи самых разных окрасок. Над единственной дверью висел герб Слизерина: зелёная змея на серебряном фоне. Гарри прошёл к углу комнаты, где стояло древнее кресло и сел в него. Тут парень заметил ползающую по комнате змею Нагайну. Это был очередной сон, где Гарри был Вольдемортом. Некоторое время взгляд Гарри был прикован к змее, но вскоре в комнату вбежал Пожиратель смерти в маске. Едва переведя дыхание, он грохнулся на колени у ног Гарри.

— Сними маску! — приказал ледяной голос, вырвавшийся из Гарри. Человек стянул маску и стал говорить:

— Господин, мы получили данные из магловского морга, что зарегистрировано два места на имена Дадли и Петуньи Дурслей… — Гарри не отводил взгляд от лица Пожирателя, от чего тому становилось явно не по себе. Пожирателю было лет двадцать — не больше, но глубокие морщины старили его. На лице присутствовало выражение алчности, но сейчас оно было ослаблено под взглядом Вольдеморта. Гарри не знал этого Пожирателя смерти, но знал, что на его счету есть точно несколько смертей, ибо он не был так алчен.

— Дементоры значит, вернулись не все, — сказал Вольдеморт.

— Вернулись только два, господин.

— Хорошо, Адамс — ты свободен. Можешь идти, — сказал Тёмный Лорд, после чего Пожиратель натянул маску, встал на ноги и скрылся за дверью. Вольдеморт тоже встал с кресла, подошёл к Нагайне и нагнулся. — Превосходно, Нагайна. Больше у Поттера нет кровных родственников. Значит, он беззащитен! — тут Вольдеморт засмеялся своим привычным душераздирающим смехом. Гарри же было не до смеха. Его голову пронзила адская боль,… он проснулся.

Шрам жутко жгло. Гарри с трудом раскрыл глаза. Над ним стоял Стэн Шанпайк и с беспокойством глядел на парня.

— Ты в порядке, Гарри? — спросил кондуктор. Гарри огляделся: он лежал на полу автобуса, на животе сидела Букля, которая своими янтарными глазами тоже была в беспокойстве.

— Что со мной произошло? — вымолвил Гарри, поднимаясь. Дождь всё ещё барабанил по окнам.

— Ты спал и вдруг — бац — грохнулся на пол, ухватился за голову… — вымолвил поражённый Стэн.

— Где мы? — спросил Гарри, глядя в залитое дождём окно.

— С минуты на минуту будет у Норы, — ответил Стэн.

Через некоторое время автобус, издав жуткий грохот, остановился перед кирпичным забором семейства Уизли. Гарри взял чемодан и спустил его на отсыревшую траву деревенской дороги. Дождь теперь мелко покапывал, а небо светлело. Поднялся холодный ветер, и Гарри хотелось обратно запрыгнуть в автобус. Он так и сделал, но только затем, чтоб забрать клетку Букли и саму сову, которая летала в «рыцаре» и громко ухала. С клеткой всё вышло просто, а вот Букле явно не хотелось вылетать из автобуса — пришлось Гарри и Стэну изрядно потрудиться, чтобы схватить птицу за покрытые чешуёй ноги. Сова укусила обоих хорошенько, но всё же вылетела и уселась на чемодан хозяина.

— Спасибо, что подвезли. До свидания, — сказал Гарри Стэну и Эрни, которые выжидали высадки почётного пассажира.

— Не за что… — сказал Стэн, затем убежал куда-то и прибежал с пластиковым стаканчиком, в котором находился горячий шоколад, и плавала покрытая содержимым тары зубная щётка. Стэн вручил подарки Гарри. — Вот. Ты заплатил галлеон, теперь держи шоколад, да и… э… щётку лучше помыть…

Гарри вынул щётку из шоколада и осмотрел с выражением некого отвращения.

— Хорошо, спасибо, — вымолвил Гарри, затем потащил чемодан к входным воротам. Букля невольно слетела с груза и принялась кружить над Гарри. Автобус ещё стоял.

— Жду новых статей в Пророке о тебе, Гарри! — торжественно крикнул Стэн, после чего стал энергично махать рукой парню, который даже не повернулся к кондуктору. Вдруг раздался хлопок, с которым «Ночной рыцарь» исчез с дороги, не оставив следов. Гарри нёс в левой руке клетку Букли, а в правой тащил тяжеленный чемодан. Наконец дотащив до ворот своё имущество, парень осмотрелся — как же позвать кого-нибудь из Уизли — жуть как неудобно перед ними. Появляется, откуда не возьмись Гарри Поттер… Нигде не было видно ни колокольчика, ни чего-то типа этого. Внезапно раздался строгий женский голос:

— Представьтесь, пожалуйста.

— Гарри Поттер, — сказал Гарри, ища источник звука глазами.

— Можете проходить, мистер Гарри Поттер, — вы числитесь во входном списке.

— В каком списке? — переспросил Гарри, но больше не было никакого голоса. Деревянная резная дверь в заборе отворилась, и Гарри неуверенно зашёл на территорию Уизли. Всё вокруг было красиво, как и год назад. В саду, где очевидно находился Гарри, людей не было. Где-то росли яблони, сливы, груши, но плодов на них не было, так как они вымокли. Гарри затащил чемодан (дверь моментально захлопнулась) и поставил на траву, потрясённо осматриваясь. Может, Вольдеморт напал и на этот дом? — спросил сам себя парень, глядя на кирпичный многоэтажный домище. Вдруг Гарри заметил какую-то бумагу. Было плохо видно, так как на очках оставались капли дождя. Гарри снял очки и протёр их, затем водрузил на нос. Та бумага была подписана: «Входной список желаемых гостей». Дальше шли фамилий пятьдесят (среди них Аммос Диггори, Римус Люпин и прочие), где Гарри занимал одно из последних мест. После этого парень снова схватил чемодан и потащил его к дому. Букля тем временем влетела в одно из окон дома.

Гарри остановился перед дверью и несколько раз нажал на серебряный звонок. Он прекрасно слышал, каким эхом отозвалось нажатие на кнопку. После этого послышались далёкие тяжелые шаги, которые постепенно приближались.

— Ну, кто это там? — возмутился знакомый голос за дверью, который открыл резко дверь. Судя по выражению лица Рон хотел разразиться криком, но через секунд пять лицо приняло привычную непонимающею форму. — Гарри??? Что… ты, что здесь делаешь?

Гарри несколько замялся. Он посмотрел на друга — тот вымахал на сантиметров 190 точно — Гарри был едва по подбородок ему. Такого великана Рона Гарри никогда не видел. Тело осталось тем же, не считая удлинения на сантиметров десять. Тот же подросток лицом, но ростом с низкого великана, лицо в веснушках, карие потупленные глаза, кривой рот с тонкими губами. Рыжие волосы удлинились, а на губах алая женская помада.

— Что это у тебя? — спросил в итоге Гарри, показав на губы.

— Аа… — протянул Рон, рукавом свитера стирая помаду с губ. — Ничего особенного,… так что случилось, Гарри?

— В общем, — Гарри тяжело вздохнул, — дядя Вернон выгнал меня из дома…

— Что? — переспросил Рон. — Не может быть... Почему?

— Тётю Петунью и Дадли убили дементоры — они сегодня утром напали на дом, — вымолвил Гарри с болью в груди. У Рона отвалилась челюсть от услышанного. Настала минутная тишина.

— Так это же хорошо, — сказал рыжий парень.

— Чего хорошего? — вспылил Гарри. — Их наверняка послал Вольдеморт. Он хотел, чтобы дементоры схватили меня, но меня не было. Дементоры прикончили последних людей, в чьих жилах текла кровь моей матери.

Рон был крайне потрясён выговором в свой адрес.

— Тогда заходи, — сказал он, отходя от двери. Гарри втащил чемодан в дом. Тут изменения были капитальными: всюду висели портреты различных людей — от директоров Хогвартса до министров магии, стены обклеены обоями с изображениями известных квиддичных игроков. — Где будешь ночевать? — спросил Рон.

Этот вопрос стал для Гарри шокирующим. Не то, чтобы Рон произнёс его с усмешкой или ещё чего, но тут Гарри явно не ждали, да и не хотели ждать.

— Мне не куда идти… — сказал неуверенно Гарри. Если только не в Косой переулок — там может, будут свободные места…

— О чём это ты говоришь, Гарри? — вдруг послышался голос Фреда. Он с Джорджем, Ли Джорданом, Кэти Белл, Алиссией Спиннет и Анджелиной Джонсон направлялся к Рону и Гарри. — Опять ты, Ронни, плохо себя ведёшь с гостями? — Фред укоризненно покачал головой и несильно оттолкнул брата. Так как Фред был чуть выше Гарри, то Рон для него был тоже высок — это зрелище смотрелось нелепо. — Прости, Гарри, наш братишка чрезвычайно занят этим летом! — Фред закатил глаза, а затем взглянул туманным взглядом на Рона.

— Заткнись! — выпалил Рон.

— Так что, Гарри, мы бы предложили тебе свою спальню, но, как видишь — у нас компания. Ты как июль провёл?

— Паршиво, — честно сказал Гарри.

— А мы нет. Мы уже забронировали место на аренду в Хогсмиде! Когда вы будете корпеть у Снейпа — мы с Джорджем будем продавать товары. Зайдите как-нибудь, — с этими словами компания удалилась (Рон проводил Фреда полным возмущения взглядом).

— А Гермиона здесь? — спросил Гарри. Рон отрицательно покачал головой.

— Прислала письмо, что задержится и приедет только в середине августа. Ты раздевайся и пройди на кухню — мама тебя покормит, — теперь и Рон покинул прихожую. Он побежал вверх по лестнице и скрылся.

Гарри развязал шнурки грязнущих ботинок и, сняв их, положил на коврик. Затем снял куртку и повесил на вешалку, вырезанную в виде паука, насажанного на острое копьё вверх лапками. Мальчик достал палочку и заклинанием заставил чемодан лететь за ним. Сам же Гарри пошёл на кухню. Когда он вошёл, то заметил, что здесь изменений почти нет. За мойкой стояла пухленькая миссис Уизли и палочкой заставляла мыться посуду. За столом сидела девушка возраста Гарри со светлыми волосами. Она аккуратно кушала мороженое — Гарри эта девушка показалась знакомой, но никто в кухне его явно не заметил. Гарри ещё раз взмахнул палочкой, чтоб чемодан перестал его преследовать и тихо произнёс:

— Здравствуйте, миссис Уизли.

Женщина моментально обернулась, как и девушка, которую Гарри узнал.

— Гарри, дорогой, как у тебя дела? — спросила миссис Уизли, подбегая и крепко обнимая его. Ей Гарри просто не мог сказать правду, ведь она в какой-то степени уважала родственников мальчика.

— Хорошо, — Гарри испытал угрызение совести. Миссис Уизли отпустила его и посмотрела в глаза.

— Ты приехал к нам погостить? — спросила она и сама ответила: — Вот и прекрасно. Мы тебя очень ждали.

Гарри же подумал о обратном.

— В этом году у тебя будет личная комната, — говорила миссис Уизли с улыбкой. — Тебе уже говорили, что Гермиона приедет пятнадцатого августа?

— Да, Рон мне сообщил, — кивнул Гарри.

— Вот и отлично. Ты кушать будешь?

Тут-то Гарри никак не мог отказаться, и он энергично кивнул. Девушка, которую звали Габриэль (Гарри и Рон познакомились с ней на выездном матче с Испанскими ястребами в Кубке ОЕКА) быстро поднялась и выскочила из кухни, бросив недоеденное мороженое.

— Молодежь! — сказала миссис Уизли, убрав в холодильник недоеденное мороженое девушки. Она положила Гарри куриного супа и тоже ушла, сказав парню, что его комната номер шесть на пятом этаже.

Гарри быстро съел содержимое и, выйдя из кухни, взял чемодан с пустой клеткой Букли. Гарри поднялся по лестнице и очутился на указанном этаже. Комната номер шесть была с правой стороны коридора. Гарри подошёл к ней и открыл её.

Глазам его предстала картина Рона, сидящего на кровати и рядом с ним — Габриэль. Они целовались. Прошло некоторое время, когда гость был замечен. Губы разъехались, и у парочки был такой вид, будто они вместе делали уроки.

— Гарри… э… мама сказала, что это будет твоя комната? — спросил Рон, поднимаясь с кровати. Гарри кивнул. Глаза его были широко открыты — он не мог даже подумать, что станет свидетелем такой сцены. Подобное случилось в прошлом году — на прогулке в Хогсмид он заметил в переулке Гермиону с Крамом. Те были увлечены подобным занятием.

— Ну, тогда мы… э… пойдём. Ты знаком ведь с Габриэль? — Гарри снова кивнул.

— Хорошо, тогда располагайся, — сказал Рон и покинул со своей девушкой помещение, держась с ней за ручку. Гарри неуверенно закрыл дверь и поправил постель.

Эта комната была явно для гостей и уж никак непохожа на комнату Рона. Стены обклеены белыми обоями. В одном углу стоял шкаф из светлого дерева, в противоположном углу, где стоял Гарри, расположилась кровать с тумбочкой, на подоконнике стоял новенький аудио приёмник. К стене был прислонен стол со стулом тоже из светлого дерева. В последних углах расположились мягкие кресла. Под потолком висела хрустальная люстра, которая сейчас горела, так как за окном уже порядком потемнело. Форточка была открыта и как раз в неё влетела белоснежная Букля. Сова уселась на шкаф и взирала оттуда на потрясённого Гарри, который взирал на сову.

— Вот так-то Букля. Оставшийся месяц будем жить здесь, — сказал парень и уселся на кровать, которая так и привлекала к себе. — Слетай на кухню — может, тебя покормят, хотя вряд ли. Здесь нас точно не ждали!

Гарри закрыл глаза и уснул…

…Гарри стоит перед обрывом, а сзади него слышатся голоса Рона и Гермионы:

— Ты неудачник, Гарри! Вольдеморт все равно убьет тебя!

— Жить больше не зачем, Гарри! Хагрид мёртв — скоро погибнет и Дамблдор! Кровных родственников тоже нет! Ты никому не нужен!

— Прощай, Гарри! Может тебе повезёт в другой жизни?

— Лучше умри сейчас, чем это будет с Вольдемортом!

— Смирись, Гарри, — ты проиграл!

Тем временем Гарри повернулся к Рону и Гермионе. Он увидел, что они слились в поцелуе. На душе стало тяжело. Хотелось лишь забыть всё это, лишь не знать горечи потери друзей… любви…

Внезапно откуда-то издалека послышался тихий голос.

— Мы не можем противостоять этому, Минерва! Тёмный Лорд слишком силён!

Гарри понял, что уже не спит: он открыл глаза. Свет был погашен, за окном была темнота, хоть глаз выколи. Гарри медленно встал. Разговор продолжался, но слышать его Гарри не мог — слишком тихо. Он прошёл по комнате и открыл белоснежную дверь — голоса стали громче. Затем Гарри прошёл по коридору и оказался у последней комнаты — её дверь была приоткрыта. Парень старался не издавать лишних звуков, чтобы его не засекли. В той комнате посередине стоял большой круглый стол. Гарри видел часть за ним сидящих: миссис Уизли, мистер Уизли, Чарли, Билл, Флер Делакур (!), Альбус Дамблдор и Минерва Макгонагалл. Мальчик был уверен на сто процентов, что за столом присутствует и Сириус. Гарри так хотелось ворваться и убедиться в этом, но он знал, что это заседание той тайной организации организовано для обсуждения планов Вольдеморта.

— Если мы не будем верить в победу над ним, Уизли, то мы никогда не победим! — услышал Гарри неприятной для себя личности — говорил Северус Снейп, учитель зельеварения в Хогвартсе.

— У нас достаточно сил, чтобы нанести сильный удар по тёмной армии, — спокойно сказал Дамблдор. Он был одет в фиолетовую мантию. — Мы также можем прекратить нападения на Хогвартс, если лишим Вольдеморта обличия, а Пожиратели смерти не смогут сражаться против нас без своего предводителя. С великанами можно будет заключить мир…

— Это всё так просто только на словах, директор! — подал голос Снейп.

— Невозможное возможно, Северус, — добавил Дамблдор. Он слегка нахмурился, из-за чего его морщинистое лицо стало более старым.

— Но директор, вы же прекрасно знаете, что лишь Поттер может…

— Я знаю, Северус, — вы правы, но заметьте — за все возрождения Вольдеморта Гарри Поттер участвовал при победах над Тёмным лордом и делал огромный вклад в них. Это один из пунктов Легенды Оксфорда.

— Выходит, не пройдёт войн с Вольдемортом без участия Поттера? — недоумевая, спросил Снейп.

— Совершенно верно, Северус, к сожалению, это так…

Гарри решил больше не рисковать. Он тихо прошёл по коридору и забрался в постель своей комнаты. Теперь-то он знает, что придётся встретиться с Вольдемортом ещё хоть раз, и эта встреча не будет зависеть от его желания…

На следующий день Гарри разбудил грозный раскат грома. Он поднялся и протёр глаза. За окном бушевала гроза: дождь лил, как из ведра, по небу ветвились молнии. Само небо темно-фиолетового цвета напоминало переспевшую сливу.

Воспоминаний о вчерашнем дне практически не осталось, и Гарри за завтраком на кухне с тяжёлым сердцем осознал, что два его родственника погибли. Было около десяти, но кухня была почти пуста — лишь Джинни с неожиданным для Гарри гостем — Полом Спидом сидела у края стола. Они о чём-то нежно беседовали и, когда Гарри вошёл на кухню, они сделали вид, будто продолжают сидеть вдвоём. Даже дураку было бы ясно, что Пол Спид — член сборной Гриффиндора по квиддичу — парень Джинни. Гарри к этому относился равнодушно.

Он положил себе картофельного пюре, сел за стол и принялся есть завтрак, который видимо, приготовила несколько ранее миссис Уизли, отсутствовавшая сейчас. Гарри был уверен на девяносто девять процентов, что хозяйка заколдовала картофель, чтобы он оставался горячим, а сама отсыпалась.

Прошло минут пять, и ворковавшая парочка поднялась со стульев и удалилась. Гарри было хотел сказать им скудное «привет», но те будто ускорили шаг и покинули кухню гораздо раньше, чем этого ожидал Гарри. Поэтому первая буква слова «привет» на мгновение зависла в воздухе, а потом стихла вовсе. Гарри чувствовал, что больше нет никаких друзей: они заняты своим — любовные романы и так далее. Становилось совсем обидно, когда не было слышно обращений к себе. У парня сложилось впечатление, будто он не смог поймать снитч в самый ответственный момент. Так было в прошлом году на Кубке ОЕКА. Все отвернулись от него. Он терпел и вытерпел до следующего, уже победного матча. Все снова будто обрели дар речи и стали общаться с Гарри по-прежнему. Сейчас проблема была куда серьёзнее. Все заняты своими личными делами, а того мальчика, который прибыл «посетить» дом министра магии вообще, словно нет. Слёзы наворачивались на глаза, когда Гарри вспоминал причину своего приезда.

Большую часть дня Гарри решил посвятить проведению в выделенной для него комнате. Доев пюре, он вышел из кухни и поднялся по лестнице. Посередине комнаты Гарри стоял здоровенный чемодан, а на столе возвышалась пустая клетка Букли. Хозяйки не было со вчерашнего вечера, когда она влетела в чьё-то окно. Гарри подошёл к окну — там лил сильный проливной дождь. Гроза уже закончилась. По стеклу струились ручейки воды. Поле для квиддича превратилось в грязную лужу, а декоративный прудик вышел из берегов.

Несмотря на ливень на улице, в доме было тепло, и форточка открыта. Оттуда веяло приятным свежим ветерком и запахом сырой земли. Гарри сел в ближайшее кресло, не отводя взгляда от дождя. Гарри в этом доме был явно никому не нужен. Всем весело хорошо, но только не ему. Родственники, которые на протяжении всей жизни донимали его, окидывали злобными взглядами и просто не переносили присутствия Гарри, теперь были мертвы… Лучший друг, который всегда выручал и ободрял мальчика, любил его как брата и не раз признавался в этом также был лишён жизни… Последняя надежда, которая оставалась у Гарри — его любовь, Гермиона. И она и Рон всегда помогали Гарри: спасение философского камня, многих учеников Хогвартса, включая Джинни, которая могла бы уже давно быть убитой. Помощь в Турнире Трёх Волшебников, да ещё огромная моральная поддержка в те моменты, когда все отворачивались от Гарри. С Роном были ссоры, и с Гермионой, но они всегда были едины, а теперь… Гермиона должно быть с Крамом, который, якобы, поехал в Америку, и они, якобы, остались друзьями, либо с кем-нибудь ещё. Почему-то Гарри никак не мог поверить, что Гермионы нет из-за каких-то действительно серьёзных обстоятельств. Ему не может придти в голову мысль, что на Гермиону напал Тёмный лорд Вольдеморт со своей армией тьмы. Должно быть ревность!.. Гарри сам это понимал — так тепло было его чувство к этой девушке. Девушке, которую он считал простой подругой четыре года… Но неизвестно где она и что делает.

Рон же занят своей испанской подругой, которая для него стала всем, как для ребёнка понравившаяся ему игрушка. Возможно, Рон нашёл свою вторую половину, возможно, нет, но дружба между ним и Гарри слабеет на глазах…

Гарри посидел ещё несколько минут, после чего решил разобрать-таки чемодан. Для начала разборки нужно было припомнить очищающее заклинание. Оно пришло Гарри в голову практически моментально: «Чистикс». После этого он принялся доставать из чемодана своё имущество и заколдовывать его, чтобы книги, страницы которых были покрыты хорошим слоем грязи, приняли прежний желтоватый оттенок, чтобы пузырьки чернил вновь стали прозрачными. А перья не выглядели так, будто их хорошенько перемешали в куче драконьего навоза… Эта процедура произвелась успешно и даже магловская одежда с мантиями приобрели более яркий цвет. Так потрёпанные джинсы Дадли, которые изначально были светло-голубого цвета стали излучать лучи светло-синего цвета.

После этого Гарри разложил все вещи по полкам и принялся перебирать книги. На глаза ему попался необычный подарок от Гермионы, который на прошлое рождество прислала девушка. Разумеется, это была книга, но не на школьную тему: «Психология: реакция и действия людей в определённых ситуациях». Гарри открыл оглавление — в книге было очень много глав под самыми различными названиями, но в основном все звучали так: «Что делать, если вас бросила любовь?», «Ревность и ещё раз ревность», «Опоздание на свидание — извечная проблема», «Раскладываем по кирпичикам свидание до мельчайших деталей» и прочее. Теперь до Гарри дошло, зачем Гермиона подарила эту книгу. Если б он хоть удосужился открыть первую страницу! Но сейчас об этом говорить не было смысла — её рядом нет, а на сердце на душе… нет, даже каждой клеточке тела так плохо!

Любимых людей нет рядом! Лишь есть маленький шанс, что Сириус в этом доме…

Неожиданно в дверь его комнаты постучали. Гарри неуверенно подошёл к двери и отворил её. Перед дверью стояли Альбус Дамблдор (в бежевой мантии), мистер Уизли (в сером смокинге с галстуком и сверкающими ботинками), Сириус (в чёрной мантии) и, наконец, Людо Бэгмен (в синей мантии). У Гарри челюсть отвалилась от таких гостей. Он молча взирал на них, не понимая, в чём дело.

— Здравствуй, Гарри. Мы можем войти? — спросил Дамблдор. Гарри перевёл взгляд на него.

— Что?.. А, да, конечно, — он отошёл от входа, и гости вошли в комнату. Сам Гарри стоял недалеко от двери и продолжил изумительно взирать на гостей. Дамблдор сел в одно кресло, мистер Уизли в другое, Сириус прикрыл дверь и облокотился на неё, а Людо Бэгмен встал рядом.

— Садись, Гарри, — вежливо сказал Дамблдор. Гарри некоторое время глядел на директора Хогвартса, но потом сел за стул собственного стола. Вдруг сердце у него сильно забилось — очень может быть, что директор будет говорить о смерти Дурслей. Но зачем же столько народу, тем более Бэгмен? Лицо главы отдела по спорту было напряжено — ни тени той улыбки, которая была на Чемпионате Мира по квиддичу. Он изрядно вспотел, поэтому кожа блестела. У Сириуса было подобное выражение лица. Дамблдор был сосредоточен, ну а мистер Уизли важно сидел в кресле, манерами напоминая Фаджа. По поведению Гарри вообще его не узнал — лишь внешность того доброго и любопытного волшебника. Сейчас он иногда ухмылялся, глядя на Гарри.

— Произошло великолепное событие, Гарри, — начал Бэгмен, услышав которого Гарри очень удивился. — Сборную Гриффиндора по квиддичу признали чемпионом Европы и победителем Кубка ОЕКА!

На несколько секунд губы Людовика Бэгмена расползлись в благодарную улыбку, но вскоре он принял снова серьёзный вид. Гарри же ничего не понимал — он с некоторым недоверием отнёсся к заявлению прославленного загонщика, который выступал в молодости в команде «Уимбургские Осы» и приводил её не раз к чемпионским медалям чемпионата Англии. Скорее всего взгляд Гарри показал мысли парня, иначе Бэгмен не сказал бы:

— Неужели ты не веришь, Гарри? — лицо его снова засияло и стало похожим на личико младенца. — Это оказалось крайне подозрительным — когда лил сильнейший дождь, было объявлено об угрозе возможного наводнения, ну просто не мог ловец «Спартака» схватить снитч — это и доказал твой верный поклонник!

Бэгмен, который активно жестикулировал, подбежал к Гарри и обнял, как какого-то старого знакомого.

— Этот Колин Криви прекрасно видел, как ловец палочкой притянул к себе снитч — тогда когда всех… эвакуировали… хм. Он вообще парень — молодец, этот Криви. За жульничество его команде присудили техническое поражение! Мы победили Гарри, да, мы победили!!! Ты выиграл!

Бэгмена захлестнули чувства, и он стал подпрыгивать, как ненормальный, на месте. Когда он закончил, то пожал Гарри руку и отошёл. Поднялся мистер Уизли. В его руке была чёрная сумка с эмблемой «ОЕКА». Он достал оттуда… золотую медаль квиддичного турнира! Мистер Уизли подошёл к Гарри, одел ему на шею медаль и пожал руку.

— Поздравляю, Гарри, — никогда ещё клубы Британии не побеждали в этом турнире. Ты сделал невозможное, поздравляю!

Плохое настроение пропало, и Гарри заулыбался — невероятно! Он стал чемпионом Европы. Мистер Уизли вернулся к сумке и достал оттуда сверкающий Кубок Чемпиона Европы и победителя Кубка ОЕКА! Он был огромным. Когда мистер Уизли вручил его ловцу Гриффиндора, то Гарри почувствовал всю тяжесть ноши. Он положил Кубок на стол и несколько минут потрясённо оглядывал его. Он был потрясающе красив. Гарри в жизни бы не догадался, что выиграет евротурнир. Он был на седьмом небе. Парень заметил какую-то бумагу внутри и достал её — это был чек на пятьсот галлеонов! Гарри глазам не верил — он восторженно взглянул на Сириуса — лицо того прояснилось более или менее. Эти пятьсот галлеонов он прекрасно знал куда потратит.

— Ну, Гарри, мне пора. Ещё раз поздравляю. Много дел — понимаешь ли… — сказал мистер Уизли и, взяв сумку, ушёл вместе с Людо Бэгменом.

Настала тишина. Гарри вновь стал глядеть на Кубок, но он знал, что Дамблдор и Сириус хотят поговорить с ним.

— Гарри… я очень сожалею о случившемся… вчера к нам,… пришло письмо о… — на каждом шагу, запинаясь, говорил Сириус, — про твоих родственников.

Гарри знал, что он это скажет. Улыбка сошла с его лица. Он услышал, как Сириус подходит к нему. Крёстный отец положил руку на плечо Гарри.

— Мне очень жаль, Гарри. Ты ведь любил их,… несмотря на все их выходки.

Гарри ничего не мог сказать. Перед глазами снова встала сцена: дементоры летают возле безжизненных тел Дурслей.

— Министерство не совсем на нашей стороне, — начал Дамблдор и взглянул на прикрытую дверь. — Артур Уизли очень изменился за последнее время. Он требует самостоятельности, считая, что мы его используем…

— Как половую тряпку! — воскликнул Сириус. — Он отказался ставить охрану на твой дом. Наши люди хотели охранять тебя, но именно в этот момент тёмные силы нанесли удар по больнице святого Мунго, а там, — Сириус глубоко вздохнул, — очень много сотрудников Министерства. Они мертвы — армия тьмы очень сильна. Сил министерства не хватило, и тем более мы ничего не могли сделать. Очень ценные люди погибли — люди которые знали много тайн, нужных нам, ну, а Вольдеморт получил, что хотел — узнал много всего, да и укокошил твоих родственников...

— Сириус, — сказал Дамблдор.

— Вернее убил. Прости за наше бездействие, Гарри. Мы виноваты в этом! Я виноват…

Сириус потрепал Гарри волосы и ушёл.

— Прости, Гарри, что приносим тебе только плохие вести. Но всё же есть маленький лучик в конце тоннеля, — сказал Дамблдор, слегка улыбнувшись.

— И что же это? — с трудом выдавил Гарри, взглянув на директора.

— Скоро приезжает Гермиона Грэйнджер.

* * *

Шли дни, и отношение к Гарри ни на йоту не улучшилось. Одна миссис Уизли улыбалась при появлении Гарри, а остальные лишь при присутствии взрослых холодно говорили: «А, Гарри, привет». Это приветствие казалось Гарри в миллион раз хуже, чем те времена, когда Гарри просто не замечали. Оно выражало какую-то злобу, неприязнь и здоровались с парнем, будто от него воняло протухшей рыбой.

Гарри был каким-то изгнанником в доме Уизли. Даже Фред и Джордж с компанией, которая тоже получила золотые медали окидывала капитана жестоким взглядом. Только когда опасность в виде шестнадцатилетнего мальчика в очках миновала, все они продолжали смеяться. Для Гарри это был тёмный смех, который можно было сравнить со смехом Вольдеморта.

Дни продолжали стоять дождливые, а он прекращался только на час или два. Когда мысли о смертях Дурслей и Хагрида посещали голову Гарри, то слёзы сами собой выкатывались из изумрудных глаз. Никогда в жизни Гарри не было так плохо. Даже золотой Кубок Европы не помогал залечивать раны, и Гарри не обратил никакого внимания, когда мистер Уизли под предлогом вынес его.

Ни Сириуса, ни Дамблдора Гарри не видел в доме, а похититель Кубка ОЕКА посещал его крайне редко. Гермиона всё не приезжала, и Гарри уже отчаялся, считая, что Дамблдор в чём-то ошибся, но девушка, наконец, появилась…

Дело было десятого августа. Гарри посетил кухню и опять вернулся в комнату. Очень много времени в августе он посвятил организации планов по квиддичу на следующий год. Помимо победы в матче с Когтевраном, для того, чтобы занять утешительное третье место, Гарри хотел, чтобы в следующем сезоне чемпионство было обеспечено. Одну из главных ролей занимала покупка метлы, ведь в сейфе Гарри оставалось намного меньше состояния, чем пять лет назад. Тем более ещё нужно было приобрести учебники, чернила и прочие принадлежности для школы, поэтому тратить золотые галлеоны было крайне опасно.

Гарри сидел и думал об этих вещах, как в форточку, за которой стояла пасмурная погода, влетела коричневая сова. Она кинула Гарри на стол письмо и вылетела обратно на улицу. Гарри встал с кресла, где сидел и взял письмо. Оно было из Хогвартса. В графе «кому» было написано: «Мистеру Г. Поттеру, деревня Сэнт-Кэчпоул, дом министра магии, комната номер шесть, графство Норвич».

Гарри вскрыл конверт и прочитал:

Уважаемый мистер Поттер!

Напоминаю вам, что первого сентября начинается учебный год. "Хогвартс-Экспресс" отходит от платформы № 9 3/4 с вокзала Кингс-Кросс в 11.00. К письму прилагается список учебников для шестикурсников. Сообщаю вам, что в этом году школу Хогвартс будут охранять работники министерства и других защитных сфер Британии.

Искренне Ваша

профессор М. Макгонагалл,

заместитель директора школы

В этом году нужно было купить уйму учебников — у Гарри сложилось впечатление, что он только поступает в Хогвартс. Абсолютно по всем предметам требовались новинки школьной литературы. В самом низу списка было написано маленькое предложение: «Поздравляю с победой, Поттер».

Гарри убрал все бумаги обратно в конверт, и вдруг раздался оглушающий звонок. От него волосы стали дыбом, и заложило уши. Гарри поднял голову и увидел колонку, прицепленную к потолку. Недолго думая, парень пулей вылетел из комнаты и промчался по лестнице вниз. Перепрыгнув последние пять ступенек, он чуть не врезался в мутно-прозрачное стекло, которое огораживало золотой Кубок ОЕКА. Он обошёл его и, наконец, поспел первым к входной двери дома. Прозвучал ещё один звонок, от которого уши взвыли от пронзающей боли. Гарри снял цепочку, открыл три замка и, в конце концов, саму дверь. Перед ним стояла Гермиона с двумя огромными чемоданами. Как она была красива! Волосы переливаются на еле проникающем солнце сквозь серые тучи, щёки румяные, ресницы длинные, а глаза смущённо смотрят на парня в очках и со шрамом в виде молнии на лбу. Гермиона была одета в лёгкое голубое летнее платье, а сверху была накинута джинсовая куртка. Сзади неё стояли отец и мать уже в приличном возрасте. Они переводили взгляд с Гарри на Гермиону.

— Привет, — улыбнулся Гарри.

— Привет, Гарри, — сказала она, подойдя к Гарри и кончиками губ, поцеловав его (Гарри стало жарко — он не ожидал такого приветствия). После этого Гермиона повернулась к родителям. — Пока, мама, папа, до Рождества!

Она подошла и подарила поцелуи в щёки своим родителям.

— Не забывай писать, Герми, — сказал отец.

— Хорошо, счастливо.

Она взяла один чемодан и поставила на порог. Второй принёс Гарри. Родители Гермионы пошли к выходу с территорий Уизли, а дочка махала им.

Гарри же поражённо смотрел на подругу, которую не видел полтора месяца. Она заметно подросла и, к великому сожалению Гарри, сравнялась с ним в росте. Формы её округлились, и загар наводил парня на мысль, что приезд её состоялся откуда-то с юга: Франция, Италия, Испания, Египет, Турция или Болгария…

Гарри закрыл дверь. Тут примчалась миссис Уизли.

— О! Гермиона, здравствуй! — она обняла девушку. — Как я рада, что ты приехала! Ты кушать будешь?

— Нет, спасибо, миссис Уизли, — ответила Гермиона.

— Твоя комната номер семь на пятом этаже, — сказала женщина, счастливо улыбаясь. — Как ты лето провела?

— Хорошо. Тогда я пойду, распакую чемоданы?

— Конечно, конечно иди.

Гарри, было, взял чемоданы, но Гермиона достала из кармана куртки волшебную палочку и заколдовала их.

— Спасибо, Гарри. Я сама донесу их, — бросила она парню и быстро покинула прихожую. Гарри таинственно смотрел ей вслед — это не та Гермиона, которую он любил всем сердцем, не та, которая призналась ему в любви в прошлом году. Она явно не нуждалась ни в любви, ни в ласке, ни просто во внимании Гарри Поттера. Сам же он грустно поднялся по лестнице, а когда настиг свой этаж, то увидел Гермиону, захлопывающую дверь комнаты изнутри. Гарри подошёл к двери своей комнаты и отворил её, затем лёг на кровать и задумался. Он не заметил, как заснул, а когда проснулся, то не помнил, что ему приснилось. За окном лил дождь, а в комнате на кровати было так уютно. На некоторое время все плохие мысли покинули голову Гарри, но когда пришло время ужина, то всё встало на свои места. Члены семейства Уизли с их гостями наполнили кухню. С Гарри здоровались неохотно, поэтому он опять погрузился в тяжкие мысли. Пришлось сесть с по-прежнему доброй миссис Уизли. Ни мистера Уизли, ни Перси, Сириуса, Дамблдора, профессора Макгонагалл, Снейпа или ещё кого другого по обыкновению не было. Это не вызывало ничего особенного, но отсутствие Гермионы давало о себе знать.

Гарри оглядел стол: Фред, Джордж, Ли Джордан, Анджелина, Кэти и Алиссия, над чем-то громко смеялись. Рон расспрашивал Габриэль о её родителях, Джинни и Пол Спид уже прилипли друг к другу. При виде всех этих сцен Гарри стало так гадко, что захотелось бы закричать, чтобы все знали, какую он испытывает боль. Это желание угасло, когда в кухню вошла Гермиона в белых облегающих штанах и светло-зелёной кофточке. Никогда в жизни Гарри не видел её в таком наряде! Никогда она не позволяла себе такого! Она гордо прошла мимо него, не сказав тому ни слова. Гарри совсем уныл.

— Гарри, дорогой, что с тобой, почему ты не ешь? — спросила миссис Уизли.

— Я ем, — торопливо добавил Гарри, беря вилку в руки и принимаясь за рис. Гермиона села рядом с Полом Спидом и Джинни. Пол, как и все парни в кухне не мог не заметить такой одёжки Гермионы. Даже Рон, шептавший на ухо что-то Габриэль прервался и немигающим взглядом проводил Гермиону. Она грациозно села, выпятила грудь, откинула переливающиеся на свету волосы за спину и принялась аккуратно есть. Гарри оторвал взгляд и прикончил содержимое своей тарелки, после чего уплёлся к себе спальню.

Через какое-то время по коридору послышался стук каблуков, и Гарри был уверен, что это она — его бывшая любовь.

Теперь же он испытывал к ней не любовь, а какое-то странное чувство. Гермиона будто бы манила его волшебными чарами. Это было, похоже, на какую-то страсть. Его просто тянуло к девушке, хотелось быть с ней рядом, но не так, как бы он её любил, а по-другому. Это невозможно объяснить на словах, но через некоторое время Гарри почувствовал двойную тяжесть на душе.

Всё же между ним и Гермионой образовалась глубокая пропасть, и он это прекрасно понимал…

Шли дни, недели, появлялись первые опавшие листья, несмотря на август. После приезда Гермионы Гарри совсем не полегчало. Наоборот ему стало тяжело на сердце, так как Гермиона притягивала его к себе словно магнит. Она не общалась с Гарри вплоть до конца августа, также как и все старые друзья.

Как и прошедшие дни в доме Уизли не появлялись Сириус, Дамблдор и другие личности, которые обращали хоть внимания на него. За август произошли некоторые перемены: Гарри, наконец, купил себе устаревший «Нимбус-2002», чтобы выступить за сборную Гриффиндора в четырёх матчах чемпионата школы.

Каждый день ранним утром раздавался оглушающий звонок — это были волшебные рабочие, которые чистили Кубок ОЕКА и стекло, внутри которого он находился, каким-то специальным средством. После этой чистки при попадании отражающегося света от Кубка можно было ослепнуть. Он даже в темноте светился ярким золотым сиянием.

Жизнь же Гарри уже дошла до того, что добрейшая миссис Уизли уже не особо общалась с ним, но может, это только ему показалось? В последние дни августа хотелось собрать все свои вещи и убежать из дома, который казался хуже ада. Даже Тисовая улица не казалась такой противной в былые времена, чем эта усадьба министра магии.

Дожди продолжали лить, и Гарри почти не наслаждался чистым небом, свежим ветерком и вкусом освежающего вишнёвого сока, который миссис Уизли подавала на обед. Вместо этого, при выходе на улицу, можно было за пять минут заболеть, ветер казался нещадным смерчем, а сок напоминал кусок льда, привезённого спец рейсом из Арктики.

Если Гарри замечал Рона, то только в компании с Габриэль, которая внезапно стала брюнеткой, когда всё время, за которое её помнил Гарри, она имела светлый цвет волос. Она была стройная девушка шестнадцати лет, чуть ниже Гарри. Припухшие губы делали её лицо более симпатичным. Единственная деталь не нравилась Гарри в ней — глаза были алчными, будто она собирается совершить какое-то злодеяние, и почти всегда, когда парень встречал её, она хмурила светлые брови.

Было очень заметно, что Гермиона стремиться заполучить парня Джинни — Пола Спида. Гарри ценил в нём раньше душевную простоту и добрейшие качества, но теперь времена изменились и, он, по крайней мере, напоминал знакомого Драко Малфоя.

Гарри проснулся утром тридцать первого августа и заметил у кровати огромную стопку учебников. На столе была записка. Гарри определил по почерку, что она от Дамблдора:

Думаю, ты поймёшь, почему я прислал тебе учебники. Я знаю, что ты можешь постоять за себя, но в Косом переулке вовсе не безопасно…

Гарри положил записку, подошёл к стопке и развязал узел на верёвке: «Ядовитая смерть. Шестой курс», «Сложнейшие заклинания ЖАБА», «Превращения крупных млекопитающих и не только». Да. Эти книги действительно казались трудными. Объёмом каждая заняла бы половину места в старом портфеле Дадли, с которым Гарри ходил по Хогвартсу. Дадли…

— Нет! Надо избавиться от всех вещей Дурслей, — уверенно заявил Гарри сам себе. Он посмотрел в окно — дождя не было, и появились даже маленькие просветы. Погода как раз для проверки метлы, ведь, после заказа по почте, он даже не летал на ней.

Гарри снял пижаму и надел джинсы со свитером. В таком виде он спустился на кухню. Она была как никогда полна. Все расселись по своим привычным местам, но появились новые личности — прибыли Чарли и Билл. Они сидели вдали от всех и обсуждали квиддич. Гарри прошёл через всю кухню и бросил слабый привет в сторону Рона, Гермионы, Габриэль, Джинни и Пола. Рон презрительно взглянул на Гарри. Парень же сделал вид, что ничего не видел и подошёл к свободному месту рядом со старшими из братьев Уизли.

— В последнее время ни проходит и года, как постоянно происходит спортивные соревнования! — поражённо говорил Чарли. — Чемпионат Европы на носу теперь! Нашей бы сборной взять какого-нибудь классного новичка! По крайней мере, с болгарами играем — серебряными призёрами мирового Кубка. Они Англию в пыль сотрут! — тут он заметил приближающегося Гарри. — О! Привет, Гарри, садись! Как дела?

— Нормально, — сказал Гарри, пожимая руку сначала Чарли, а затем Биллу. Второй не отпустил её и высоко вскинул проколотые серьгами брови.

— Нормально?! Ты что, Гарри? Наша семья заболела звёздной болезнью! Видите ли, отец — министр магии! — Билл, наконец, отпустил руку парня и тот сел.

— Никогда не видел их такими противными! — возмущённо воскликнул Чарли. — Рон даже поленился пожать мне руку, когда я приехал!

Гарри на это ничего не ответил. Ему сейчас было не легче, чем в любой день, проведённый в этом доме этим летом.

Он положил себе овощного салата, который по какому-то поводу появился на завтрак.

— Фреда и Джорджа приняли в сборную, но я не считаю, что они появятся в матче с Болгарами. Мама видимо устроила утром маленькое празднество, но что будет вечером,… Нам придётся утонуть в еде.

— Так они хотели открыть магазинчик в Хогсмиде.

— Я же говорю — звездная болезнь! Они наняли Пола Спида продавцом, а сами бездельничают. Теперь Спид постоянно ходит туда с Джинни, а продажа идёт не особо хорошо — отец выпустил несколько видов товаров для крупного производства! Отвратительно — так их баловать! — сказал Билл.

— Если у них звездная болезнь, то отчего Гермиона заболела ей? — спросил Гарри, не выдержав.

— Это как раз тот вопрос, на который я не могу ответить, — сказал Билл. — Ладно — мне пора. Флер без меня не справится…

— Флер? — не поверил своим ушам Гарри.

— Флер Делакур. Мы с ней теперь сотрудники. Ладно, пока! — он поднялся и ушёл.

— Вообще для Билла Флер — это больная тема. Она в корне изменилась после того, как ты спас её сестру. Поступила в академию банка Гринготтс, и её досрочно взяли через год. Теперь работает с Биллом. Он порой намекал мне, что скоро будет свадьба, — улыбнулся Чарли, поднялся и также покинул Гарри. Он же доел салат, запил чашкой чая и удалился из кухни, полной презирающих его людей.

Теперь-то ясно, почему такой праздник. Фред и Джордж в сборной Англии по квиддичу! Это здорово!

Предвкушая классный полёт, Гарри взял из комнаты уже распакованную метлу «Нимбус-2002» и вышел из дома. Земля была сырая, так как солнце вообще не выходило из-за густых облаков.

Гарри сел на метлу и оттолкнулся от мягкого грунта. Ветер приятно защекотал лицо. Хоть и было холодно, но Гарри было так приятно вновь оказаться в своей стихии. Все мысли остались на земле, Гермиона не притягивала его своей красотой, а противные смешки растаяли в воздухе. Ему было так легко и хорошо, что хотелось жить в воздухе.

«Нимбус-2002» сильно отличался от былой «Молнии», так как управлять было довольно трудно, но это не распыляло самого приятного ощущения в мире, которое он когда-либо чувствовал.

Ветер трепал волосы намного нежнее, чем соприкосновение тёплых губ Гермионы, которая стала, как не досягаемая вершина, пик. Сердце далеко-далеко в глубине ныло по потере девушки...

Гарри описал в небе несколько кругов и спустился на землю, как вдруг из-за туч за огромное количество времени, наконец, появилось весёлое солнышко. Гарри по всей коже почувствовал его теплоту, как будто опускался в горячую ванну.

Он улыбнулся солнцу, как не улыбался никогда,… тяжесть спадала с души и сердца…

* * *

Весь оставшийся предыдущий день Гарри собирал вещи с приливом новых сил. Было уже почти десять часов первого сентября. Следовательно, скоро начнёт действовать портал, который мистер Уизли взял в Министерстве. Он зашёл на минутку и предупредил Гарри, не сказав ни слова о «Добром утре».

Букля мирно подремывала, перед отбытием, в клетке. Она вернулась, после длительного отсутствия на охоте. Гарри клал в чемодан последние вещи — книги, чернила и другое имущество. Метла была обёрнута в упаковочную бумагу, кровать заправлена, шкаф пуст.

У юного волшебника не было не малейшего понятия, куда он поедет следующим летом. Уж не сюда — это он знал точно. Отношение как к злейшему врагу у семейства Уизли и их гостей осталось и первого сентября.

За окном установилась солнечная погода, что очень обрадовало Гарри. Он запихал последнюю книгу в чемодан и сел на кровать. Мысли заполнили его голову: Как живёт дядя Вернон? Где он сейчас — не переехал ли? Почему Гермиона себя так ведёт? Сначала таинственный поцелуй, а затем пропасть между ними…

С каждым днём последний вопрос волновал его всё меньше.

Жить просто надоедало — единственным плюсом был Хогвартс. Он всегда был домом Гарри, и там он поставил себе целью найти новых друзей…

— Все на улицу! — раздался громкий голос мистера Уизли. Гарри встал, схватил чемодан, взял в подмышку метлу, а во вторую руку клетку с пробудившейся Буклей.

Миновав свою комнату, он бросил на неё грустный взгляд. Он больше не собирается сюда возвращаться, хоть это и будет стоить ему многого…

Гарри вышел на солнечную лужайку. Тут стояли мистер и миссис Уизли, Джинни, Пол, Фред, Джордж, Ли, Алиссия, Анджелина, Кэти, Рон, Габриэль, Гермиона, Чарли, Билл и Флер Делакур. Последняя оказалась неожиданностью для Гарри. Заметив его, она подбежала к парню и поздоровалась. Говорила она теперь с еле заметным акцентом:

— Здравствуй, Гарри! Как дела?

Рон, наблюдавший за сценой со стороны, прыснул.

— Привет. Нормально вроде…

Она заметно повзрослела — лицо стало каким-то взрослым, нежели, когда они встречались два года назад. Билл, стоявший рядом, улыбнулся и увёл подругу в сторону. Чарли не смог сдержаться и рассмеялся.

— Вот это да! Ты видел его лицо? Умора! — говорил он Гарри.

— Вроде все, — сказал мистер Уизли, пересчитывая собравшихся.

— Нет. Ещё должны придти Сириус и Минерва, — заметила миссис Уизли.

— Тогда давайте выйдем, — сказал мистер Уизли, щурясь от слепящего солнца. Все двинулись к выходу и покинули огромные территории министра магии. Напоследок мистер Уизли взмахнул палочкой и над домом появился мутно-прозрачный купол.

Тут из воздуха возникли Сириус Блэк в тёмно-серой мантии и профессор Макгонагалл с двумя мракоборцами в чёрных мантиях.

— А вот и они, — сказал мистер Уизли. — Здравствуй, Сириус.

Последние два слова министр магии произнёс как-то лениво, будто нехотя. Он обменялся с Сириусом рукопожатиями, а затем поприветствовал профессора Макгонагалл и мракоборцев.

— Привет, Гарри! — радостно сказал Сириус и потрепал волосы у крёстного, которые итак торчали в разные стороны, а теперь и вовсе шевелюра парня напоминала плохо свитое орлиное гнездо. — Как у тебя дела?

— Хорошо, — соврал Гарри, чем вызвал очередную противную усмешку Рона.

— Думаю, уже пора, Артур, — сказала миссис Уизли, с беспокойством взглянув на часы. Тем временем профессор Макгонагалл осматривала «парочки». Она очень удивилась, увидев Рона с Габриэль, которая нагло взглянула на профессора в ответ и нахмурила брови. Мракоборцы стояли позади профессора Макгонагалл. Один был высокий и молодой мужчина лет тридцати пяти. Его бровь возвышалась над второй на приличное расстояние, но вот рот его был крепко сомкнут. Это делало его лицо в какой-то степени озадаченным. Второй мракоборец постоянно держал правую руку в кармане мантии (должно быть, держал палочку, — думал Гарри), а левой пытался нахлобучить на нос тёмные очки. Он походил скорее на клоуна, нежели на мракоборца, так как выражение лица было обиженным, и он никак не мог справиться с очками, пока не убрал их в карман. С такой охраной Гарри было бы страшновато идти, но сейчас погода была превосходной, и все мысли оставались на втором плане.

— Портал? — спросил мистер Уизли. Тут мракоборец с поднятой бровью, скривил рот в непонятную улыбку, но затем спохватился и достал из штанов золотой шар размером с небольшой кокос. Гарри поражался, как мог тяжеленный железный шар уместиться в кармане, непорвавего.

Тут второй мракоборец резко вынул из мантии палочку и произнёс:

— Вингардиум Левиоса! — шар взлетел над землёй. Мистер Уизли приложил к нему палец, что затем сделали все присутствующие. Гарри почувствовал холод. Его указательный палец прилип к порталу. Он взглянул на Гермиону, у которой был вид, подобный Малфою: безразличный и скучающий. Это нанесло небольшую дозу боли его сердцу.

Последовал знакомый толчок и на долю секунды Гарри заметил расплывчатые сюжеты с преобладающим зелёным оттенком.

Ноги тяжело стукнулись о пол, но Гарри не упал, как и большинство взрослых. Лишь мистер Уизли стукнулся коленями о каменный пол. Они находились в какой-то просторной каменной комнате.

До этого Гарри предполагал, что портал должен был перенести их на платформу 9 и ¾. Он оглядел помещение — на Хогвартс не похоже. Единственный факел горел под трёхметровым потолком. В комнате была одна дверь, которую отворил ближайший к ней мистер Уизли.

У Гарри челюсть отвалилась, и никакими усилиями он не мог вернуть её на положенное место. За дверью находилась платформа 9 и ¾ с огромной толпой учащихся, которая стояла у выпускающего серые пары паровоза «Хогвартс-Экспресс».

Гарри вышел из комнаты со всеми остальными. Эта комната оказалась в одном из столбов, удерживающих навес над платформой! У него совсем из головы пропало, что с помощью волшебной палочки можно было расширять внутреннее пространство определённого предмета.

Когда один из мракоборцев захлопнул дверь, то никаких её следов не осталось.

Гарри стал высматривать учащихся в толпе. Фред, Джордж со своей компанией быстро рассеялись среди народа и лишь успела крикнуть им миссис Уизли:

— Не забудьте! В этом году вы не едете в Хогвартс.

Гарри незамедлительно пошёл к поезду, а с ним Сириус. Парень стал искать свободные купе, но через минут понял, что должен отправляться в конец состава. Он ведь до сих пор является капитаном сборной Гриффиндора по квиддичу. Он проходил мимо различных купе, откуда с любопытством глядели ученики Хогвартса. Все они были счастливы и установившейся погодой, и возвращением к учёбе и новым интересным заклинаниям и зельям. Наконец, Гарри дошёл до конца, где находилась большая комната для старост и капитанов команд, но перед дверью его остановил Сириус.

— Гарри, прости меня за то, что произошло, — сказал он. Гарри посмотрел на него.

— Прошлого не вернёшь… И Дадли и тётю Петунью тоже… но виноват не ты, а я. Дементоры искали меня…

— Нет, Гарри. Вольдеморт не приказывал убивать тебя и не приказывал ловить тебя. Он… — Сириус остановился на полуслове, задумался и решил закончить фразу. — …скоро, скоро, Гарри, ты узнаешь тайну Оксфорда. Ты ведь говорил, что тебе приснился сон о ней. Тебе приснилось о том, как Снейп говорит, что Легенда не сбудется? Она существует, Гарри.… Ну, ладно. — Он взглянул на часы. — Через пять минут отправляется поезд. Я пойду. Счастливо.

Сириус обнял Гарри, как сына и тому стало так легко, как не было никогда. Сириус ушёл, и Гарри вошёл в комнату. Тут он никогда не был: вся она была покрашена в четыре цвета — красный, зелёный, жёлтый и бронзовый. В каждой четвертинке комнаты находились диваны, а на них восседали представители факультетов.

В красной зоне Гриффиндора никого не было, поэтому Гарри спокойно прошёл и сел на диван, бросив рядом тяжёлый чемодан, метлу и клетку с Буклей.

За окном была суета — ученики прощались с родителями, родственниками. У Гарри не осталось ни одного кровного опекуна. Вольдеморт уничтожил их. Хоть Гарри презирал их и недолюбливал, но в глубине души таилось множество лет такое тёплое чувство, как любовь…любовь к родственникам.

Хоть Тёмный Лорд уничтожил итак всю жизнь Гарри, он все равно не сломит его. Даже если у парня никого не останется, даже если все на свете отвернутся от него, Гарри все равно найдёт силы,… Он обязан отомстить Тому Реддлу за всё. И ничто не остановит Гарри. Никогда не остановит его, даже любая легенда… Легенда Оксфорда… А сейчас Гарри Поттер едет в свой дом. Последний его дом…

Поезд тронулся, и ученики стали поспешно залезать в вагоны. Гарри знал, что Гермиона не станет сидеть в этом душном отделении поезда для старост и капитанов команд. Она будет рядом с Джинни и Полом…

Паровоз стал набирать ход, и платформа исчезала вдали. Вагон, где сидел Гарри постепенно заполнялся учениками. Малфоя среди них не было, так как, скорее всего, его лишили звания старосты.

Вскоре вошли старые друзья Гарри — Эрни Макмиллан и Ханна Эббот.

— О, Гарри, привет! — сказал Эрни, подходя и пожимая руку Гарри. — Как лето провёл?

— Отлично, — соврал Гарри. — А вы как?

— У нас теперь вообще некому играть в квиддич в Пуффендуе. Меня капитаном назначила профессор Стебль. Как пришло письмо — я вообще не поверил, — говорил он, садясь вместе с Ханной рядом с Гарри. — Я в квиддич играю чуть лучше, чем Невилл Долгопупс. Дело понятное — наша прежняя сборная окончила школу.

Ханна в это время наблюдала за Буклей, которая при появлении гостей распушила перья. Эрни был одет в серую футболку со значком команды по квиддичу: «Оксфорд Юнайтед». Невольно Гарри вспомнил о Легенде Оксфорда. На поясе у Эрни висел свитер тёмно-жёлтого цвета, который держался на голубых джинсах. Обут он был в синие кроссовки. Огромный чемодан с метлой он положил рядом с собой. Заметив, что Гарри смотрит на метлу, он сказал:

— Мне отец купил английскую метлу — Волк-2003. Она немного устарела и не-то, что Молнии. Ты ведь знаешь — они выпускаются в Ирландии. Волк не особо быстрый, но летать можно, — тут Эрни рассмеялся, ласково погладив свою метлу. — А вот Ханна староста. Её ещё в прошлом году назначили. — Макмиллан махнул рукой на значок на груди Ханны. Та загадочно взглянула на Гарри, будто ожидая каких-то действий, потом отвернулась и стала гладить Буклю.

На девушке была юбка и лёгкая кофточка. У неё присутствовал чемодан поменьше размером, чем у парней. Ханна почему-то покраснела, не поднимая глаз на Гарри. Тот отвёл взгляд и принялся изучать природу за окном. Она вся была счастливая и весёлая. Листья радостно потянулись к солнцу, а узкие прозрачные речонки засверкали.

— А где Гермиона? — неожиданно спросил Эрни. Этот вопрос застал Гарри врасплох.

— Понятия не имею, — вновь соврал он.

— Интересно, кто будет преподавать защиту от тёмных искусств в этом году? Надеюсь не Снейп — он отнял у Пуффендуя столько очков! Из-за него наш факультет занимает лишь второе место в Кубке школы по очкам. А Пуффендуй-то мог быть сейчас и первым — наши игроки по квиддичу помогали, — рассказывал Эрни. Гарри заметил, что этот парень очень любит хвастаться, но по-доброму, не как Малфой. — Слизеринцы пока на первом месте. Нам предстоит сыграть с ними в финале Кубка школы по квиддичу.

Гарри уже порядком надоел скучный разговор, и он перестал давать признаки внимания к Эрни. Но тот не собирался умолкать ни на минуту. Тем временем поезд проезжал поля, леса, холмы. Погода стала портиться, и скоро пелена серых туч закрыла небо с солнцем. Стал моросить небольшой дождик.

Вследствие этого настроение у Гарри испортилось. Ханне надоело гладить Буклю, и она вышла из вагона «проверять поведение учеников». Она не было всезнайкой, как когда-то Гермиона, не была чрезмерно гордой, как бывшая подруга Гарри и не была красавицей. Это была обычная девушка с симпатичным лицом.

Через несколько часов появилась тележка с едой. У Гарри так засосало под ложечкой, что он готов был съесть всё на свете, лишь бы утолить голод. Парень моментально выудил из штанов около десяти галлеонов и вручил их продавщице, обменяв на шесть шоколадных лягушек, три упаковки волшебного мороженого и три булки с кокосовой стружкой. Две лягушки, мороженое и булку Гарри отдал Эрни и ещё такую же порцию отложил для Ханны.

Эрни сначала смутился и не захотел брать подарки.

— Но, Гарри. Помнишь какие гадости я о тебе говорил. Я считал тогда, что ты — наследник Слизерина…

— Брось ты, Эрни. Это было четыре года назад. Я уже ничего не помню. Бери, а то мне придётся всё выкинуть! — угрожал Гарри.

— Ну,… хорошо, — сказал Эрн. — Спасибо.

Как выяснилось чуть позже, когда Эрни ест, он не обладает даром одновременно разговаривать, поэтому какое-то время Гарри наслаждался тишиной и вкусом шоколадных лягушек.

Прошло минут пятнадцать, когда еда была прикончена. Эрни принялся изучать карточки шоколадных лягушек. Гарри же смотрел в окно.

— ГАРРИ!!! — закричал на весь поезд Эрни, из-за чего Гарри съехал на пол. Все моментально уставились на Эрни.

— Что? — наконец, спросил Гарри, садясь обратно на диван. Эрни в страхе оглянул сидящих.

— Смотри, — сказал он, показывая карточку. Гарри взял её — на ней был изображён подозрительно знакомый лысый старичок. Под портретом было написано: «Профессор Армандо Диппет (1909-1983гг.)…». Гарри вспомнил его — четыре года назад он видел его в дневнике Тёмного Лорда, когда Том Реддл затащил его туда. Он продолжил читать: «…всемирно известный директор самых великих школ Англии: Оксфорда (1944-1968) и Хогвартса (1968-1983). Прославился открытием величайшей тайны тысячелетия — Легенды Оксфорда. В целях безопасности общества Легенда не раскрывается. Профессор Армандо Диппет был убит от руки Тёмного Лорда 29 октября 1983 года, воспротивившись раскрывать тайну вышеупомянутому тёмному волшебнику. Профессор вознаграждён орденом Мерлина первой степени за отвагу и помощь стране». Гарри дочитал. Он узнал ещё одну часть Легенды Оксфорда, но эта часть даёт знать лишь то, почему нападение Вольдеморта было именно 29 октября…

Гарри сидел, как громом ударенный. Если в каких-то карточках шоколадных лягушек написано про 29 октября, то уж Министерство Магии должно было предполагать о нападении Вольдеморта или хотя бы Дамблдор. Но было ощущение, что все забыли про конец октября, всем отшибло невероятным образом память… И всё же где был Дамблдор, когда отсутствовал? Все думали, что он погиб, но он оказался жив и здоров. Дамблдор не дал Гарри погибнуть, но мальчик потерял почти всё, что у него было ценного — Хагрида, Чжоу, да и пожалуй, Рона с Гермионой, которые стали невыносимыми эгоистами. Но всё же парень чувствовал — с ними твориться что-то не то, ведь даже люди, ставшие внезапно обладателями огромного состояния, как семейство Уизли, не могли так быстро изменится, да и вообще Рон был совсем не похож на себя. Гермиона же как-то пыталась со стороны манить к себе Гарри, но своим поцелуем по прибытию в Нору она только и ограничилась. Их дружбы совсем не было видно. Не было даже луча света в конце тоннеля. Гарри просто никак не мог поверить, что полюбил Гермиону. Девушка стала нравиться ему уже давно, но он надеялся, что в прошлом учебном, во многом переломном году, они будут продолжать отношения, как настоящая пара. Но этого не происходило. Гарри уже совсем не думал о тех неизвестных письмах. Сейчас он знал определённо, что глубоко ошибался в Чжоу. Как он мог подумать, что это она — их автор? Она была очень хорошим человеком, но всё же ему нравилась в тот момент и Гермиона, да и непонятно, кто из них больше... Вольдеморт сделал жестокий выбор за Гарри: сделав бесчувственной Гермиону и убив Чжоу. Никогда Гарри не простит такое этому тирану. Он будет бороться всегда, когда будет возможность за всех людей, кого ранил Вольдеморт своей Армией Тьмы во всех смыслах. Было ясно без каких-либо других доказательств, что Вольдеморт был намного мощнее Гарри и тягаться им между собой очень рано, но жажда мести переполняла парня при вспоминании о погибших людях.

Гарри сидел, тяжело дыша. Эрни всё вертел в руках карточку, читая её вновь и вновь. Вскоре вошла Ханна. Гарри заранее предупредил Эрни пока не рассказывать девушке ничего. Поэтому он вручил той оставленную еду. Она сильно смутилась, но подарок всё же взяла и запихала в чемодан.

— Как обстоят дела в поезде? — поинтересовался Эрн.

— Вроде всё в порядке, если не считать рыданий Джинни из-за выходок Гермионы, — Ханна сама удивлялась своим словам. — Грейнджер ворковала с Полом Спидом, сидя у того на коленях. Спид сам был в шоке — как я поняла, он раньше встречался с Джинни… Что-то странное с Гермионой творится.

— К сожалению ни с ней одной, — вымолвил Гарри, посмотря на Ханну.

— Ты прав. Рон Уизли сидел в купе с Малфоем, Крэббом и Гойлом. Ещё с ними находилась какая-то незнакомая мне девчонка…

— Её зовут Габриэль. Я с ней тоже знаком — мы встретили её в Испании, когда играли с «Ястребами» в кубке ОЕКА. С Роном она переписывалась почти весь прошлый год, а теперь каким-то невероятным образом попала к нам в школу.

— Наверно через мистера Уизли. Он ведь министр, — сказал Эрни.

— Скорее всего, — протянула Ханна.

Какое-то время троица не разговаривала. Эрни, сделав умный вид, стал разглядывать свою метлу, Ханна откинулась на диван, закрыв глаза. Гарри же всё размышлял о Роне с Гермионой. Догадок, что с ними произошло, было куча, но ни одна не казалась похожей на реальность.

Солнце стало близиться к закату, стало темнеть. Вскоре включился свет в вагонах, который освещал мимо пролетающие поляны, луга, живописные уголки английской природы. Как сейчас Гарри не хватало поддержки со стороны друга, подруги, со стороны любимой девушки, которая неизвестно что делает в купе с гриффиндорцем Полом Спидом…

Поезд постепенно останавливался, что послужило жуткому шуму по всему поезду. Стали образовываться толпы народа у выходов из вагонов. «Пробка» образовалась даже в вагоне со старостами и капитанами команд. Гарри, взяв клетку с Буклей, с Эрни и Ханной занял место где-то в середине толпы из человек пятнадцати. В окнах стала виднеться деревня Хогсмид в виде маленьких домов, окна которых горели жёлтым светом. Поезд ехал всё медленней и, наконец, остановился. Двери открылись — ученики вылетали из вагонов, как пули из стволов десятков пистолетов.

В конце концов, троица покинула поезд, оказавшись на несколько прохладном вечернем воздухе. Десятки и, наверно, сотни мальчишек и девчонок быстро мчались к каретам. Гарри же наблюдал за тёмным небом — вдалеке виднелась полоса кроваво-красного заката. В противоположном конце горизонта уже стали появляться бледно-серые звёзды. Но недолго было суждено Гарри любоваться красотой неба, так как он увидел проходивших неподалёку Рона, Габриэль, Малфоя и его свиту. Драко и Рон что-то дружно обсуждали. Первая мысль, которая посетила голову Гарри — они обсуждают его. Но сейчас парню было наплевать на своего бывшего друга и нового приятеля Рона. Ведь практически все прежние разногласия между Малфоем и Роном заключались в материальном положении семейства Уизли. Теперь же ничто им не мешало быть друзьями. Но Гарри знал, что в любой удобный момент Малфой подставит Рона.

Вскоре Малфой, Рон, Габриэль и Крэбб с Гойлом заметили Гарри. Драко усмехнулся, Рон нахмурил брови. Габриэль была обижена на Рона, судя по её выражению лица — на Гарри она посмотрела, как на гнилой сорняк, с отвращением. Рон не уделял Габриэль совсем внимания, в чём она сильно нуждалась.

— Гарри, пойдём, а то будем идти своими ногами до Хогвартса, — поторопил Эрни. Гарри проводил взглядом группировку, пока те не сели в карету. Затем он с Эрни и Ханной поспешили занять места в какой-нибудь повозке без лошадей. Толпы учеников толкались, чтобы успеть залезть в кареты.

— Первокурсники, ко мне! — послышался ужасно знакомый голос. Гарри промелькнула мысль, но она была жутко глупа. Парень повернулся и увидел того человека, которого не мог представить себе на данный момент в Хогвартсе. О нём не было слышно больше трёх лет, а теперь он был, судя по всему, новым учителем по уходу за волшебными животными. Это был ни кто иной, как Златопуст Локонс. Но выглядел он совсем по другому, по сравнению с последней их встречей: он был одет в обычную чёрную мантию, волосы его не были закручены в локоны. Они были коротко пострижены. Когда Локонс говорил, виднелись его зубы, но они не сверкали серебряным блеском, как раньше, а были слегка желтоватыми. На ногах он носил кожаные сапоги, под мантией был тёплый свитер серого цвета. Словом, Локонс был сам на себя не похож. Да и Гарри, как многие ученики, узнали его не сразу.

Профессор стоял совсем недалеко от Гарри — шагах в десяти, поэтому Гарри решил проверить, не ошибся ли он.

— Профессор Локонс? — в голосе Гарри ярко звучала нотка удивления.

— Разумеется, молодой человек, — сказал небрежно Локонс. Это была не его речь: что-то общее между Сириусом и Хагридом. — Пока, правда, ни одного урока не преподавал, но в скором времени надеюсь. — Профессор улыбнулся своей новой улыбкой.

У Гарри челюсть отвисла после этих слов Локонса. Вскоре и рот парня расплылся в улыбке, которую редко можно было заметить на лице Гарри. Поттер обернулся, готовый подыскать-таки карету, но он встретил поражённые лица Эрни и Ханны.

— Не может быть, — сказал Эрни. Глаза его застекленели, остановившись на одежде профессора Локонса.

— Неужели это он? — спросила уже боле менее пришедшая в себя Ханна.

— Да он, он — пойдёмте, а то точно на улице останемся, — сказал Гарри, дёрнув за рукав Эрни. Тот опомнился, но всё же при поиске кареты оглядывался на Локонса.

Ребята шли вдоль повозок, заглядывая в окна. Встречались знакомые лица — в основном все были хмурыми и расстроенными. Практически все кареты были наполовину пустыми, но троица искала свободную. В одной из карет встретились братья Криви. Дэнис сильно подрос за лето. Если раньше он был на голову ниже Гарри, то теперь пониже того всего на пару дюймов. У мальчика была с собой новая метла «Север-1». Судя по виду, она не уступала по стоимости Нимбусу-2002 Гарри, который решил оставить свои вещи в поезде, как многие ученики.

Троица не стала задерживаться, и пошла дальше. В следующей карете была, рыдающая Джинни. Ханна залезла в карету, а за ней и парни.

— Что случилось, Джинни? — спросила Ханна, отнимая руки девочки от лица.

— Ни…ни…ничего, — сказала она, наконец, но рыдания её в долю секунды завершились. Джинни красными глазами взглянула на троицу, устроившуюся в карете с ней. Гарри, Эрни и Ханна с удивлением смотрели на быструю смену настроения Джинни. Девочка внезапно нахмурила брови, открыла дверцу кареты и выскочила из неё.

— Что это с ней? — спросил Эрни, глядя убегающей Джинни вслед.

— Понятия не имею, — ответила поражённая Ханна...

Прошло пару минут тишины, установившейся в карете, где уже ехала троица приятелей. Нарушила же молчание Букля, довольно громко ухнув. Гарри перевёл на неё несчастный взгляд. Она взглянула на него своими большими блестящими глазами…

— Классный вечер, — заметил Гарри, уже смотря на озеро, где вдалеке виднелись плывущие лодки. Ханна на мгновение взглянула на парня, но вскоре отвела взгляд, немного покраснев. Вскоре кареты остановились перед воротами Хогвартса. Гарри вышел первый из кареты, не забыв Буклю, и был немало удивлён, увидев восстановленные территории школы. Но здесь были и крупные изменения: на деревянных входных воротах был выскоблен герб Хогвартса. Газон был идеально пострижен, имея тёмно-зелёный цвет в полутьме. От ворот к замку шли широкие дорожки, выложенные каменной плиткой. Когда Гарри шёл к замку с Эрни и Ханной, он заметил у Запретного леса шесть гранитных камней, дававших знать о гробах похороненных здесь людей.

Парень заметил и то дерево, у которого смерть его почти настигла, но Хагрид изменил судьбу парня. Хагрид пожертвовал жизнью ради Гарри и что бы Дамблдор не говорил, Гарри всегда будет винить себя в гибели Хагрида, самого первого в его жизни друга.

Далее Гарри вспомнил милую Чжоу, которая, наверно, искренне любила Гарри, но вот только теперь определённо нельзя будет узнать больше никогда.

Там же была захоронена представительница Пуффендуя — Кэтрин Фэт. Девочка, которую все приняли со смехом. Над ней издевались люди — только такой выход нашёлся из ситуации. Гарри даже из-за этого винил себя. Он мог бы изменить жизнь девочки, но даже Гарри смеялся над ней первого сентября, ровно год назад.

Свирк Орла была скромной девчонкой из Когтеврана. Она не могла заслуживать такого жизненного исхода, как и многие погибшие, наверно все.

Грэгори Милуолл Элвис де Гонсалес Кортес третий лишь смог отучится меньше двух месяцев в величайшем Хогвартсе…

Гарри был уверен, что шестой гранитный камень принадлежит Грозному Глазу Аластору Грюму. Он тоже спас Гарри при нападении ещё 29 октября. Тогда Хвост практически отдал связанного Гарри Вольдеморту, но Грюм успел-таки в последний момент изменить ситуацию.

Тёмный Лорд разорвал их жизни, внёс коррективы в судьбу, ранил сердца миллионов и поднял сильнейший гнев общества. Когда-нибудь придёт тот день, когда настанет конец величайшему тёмному магу человечества, Вольдеморту…

В хижине лесничего не горел свет, но выглядела она ухоженной и обжитой. Наконец, взгляд Гарри упал на огромные каменные скульптуры животных с герба Хогвартса. Слева от входных дверей стояла кобра с открытой пастью. Она очень сильно напоминала Гарри василиска. Справа от входа сидел большой лев, рядом с ним орёл, расправивший крылья в противоположные стороны. Слева от змеи жалобно смотрел на траву барсук.

— Класс… — прошептала Ханна, разглядывая скульптуры. Поднявшись по лестнице, троица зашла в холл. Здесь изменений не было с последнего посещения этого места Гарри. На стенах горели факелы, справа уходила вниз лестница к подземельям. Впереди была лестница, ведущая на верхние этажы Хогвартса. Именно по этой лестнице Гарри, Рон, Гермиона и Сириус убегали от Пожирателей смерти и Вольдеморта в июне…

Ученики проталкивались в Большой зал. Вскоре туда попали и Гарри и Эрни с Ханной. В воздухе летала громаднейшая люстра в высоту метра три и в ширину столько же. Она очень ярко била по глазам и сверкала всеми цветами радуги. Кроме этого над каждым столом в отдельности летали по две люстры. Большой зал был залит светом, как никогда. У учительского стола стоял прозрачный стеклянный куб, в котором находился золотой Кубок Европейских Чемпионов по квиддичу, что сильно обрадовало Гарри. Пол в Большом зале был теперь паркетным и блестел, отражая падающий на него свет.

Потолок был одним из редких частей Большого зала, которые остались прежними. Сейчас он отражал тёмно-синее звёздное небо. Эрни и Ханна должны были идти к другому столу, поэтому Гарри в одиночестве проследовал и уселся в середине гриффиндорского стола. Клетку с белоснежной совой он поставил на скамью, открыл дверцу в клетке, и радостная Букля вылетела на свободу.

Постепенно весь зал и пять столов заполнялись. Дамблдор восседал за своим троноподобным стулом. Вид его желал лучшего, так как он выглядел действительно немощным стариком. Кожа была вся в морщинах и в некоторых местах свисала. Руки его были словно кости, покрытые тонким слоем кожи. На нём была бордовая мантия, которая очень сочеталась с гербом Гриффиндора, на голове был красный колпак. Гарри было сейчас больно смотреть на директора Хогвартса. Никогда он не видел его в более худшем виде. Снейп, сидевший рядом, будто не замечал этого. Он сидел рядом и с отвращением глядел на учеников Хогвартса. Профессор Флитвик беспокойно вертелся на горе подушек, положенных ему на стул. Профессора Стебль, Вектор разговаривали между собой. Лица их были слегка испуганными.

Гарри взглянул на стол Гриффиндора — в нескольких метрах от него сидела Гермиона и Пол. Они о чём-то шептались. Рукой Гермиона держала руку Пола на своей ноге — тот был этим обстоятельством несколько удивлён. Он не давал узнать по лицу, что он испытывал, но был совсем не против позиции его руки. На Гермионе была несвойственная ей мини-юбка и прозрачная кофточка. Внезапно девушка развернулась и взглянула на Гарри, затем приблизилась к Полу и поцеловала того. Гарри стало настолько неприятно, насколько он мог вытерпеть. Он повернул голову в другую сторону, где Рон садился с Габриэль за скамью. Та уже боле менее отошла от обиды, так как Малфой теперь сидел за своим столом.

Посмотрев на двери Большого зала, Гарри ужаснулся — ученики перестали заходить, хотя зал даже наполовину не был заполнен. За гриффиндорским столом сидело человек пятьдесят, а за остальными и того меньше. Парень посмотрел на Дамблдора, который намного спокойнее взирал на входные двери. Тут в зал вошла профессор Макгонагалл с табуреткой и волшебной шляпой в руках. За ней шло всего семь маленьких ребятишек. Все кто был в зале, едва не вскочили с мест. Гарри выпучил глаза — никогда он не видел так мало первокурсников. Даже Букля будто замерла на мгновение в воздухе. Снейп нахмурился, Флитвик прижал ладони к лицу. Дамблдор сверлил взглядом профессора Макгонагалл, та лишь пожала плечами. Она остановилась перед учительским столом, за ней замерла и мелкая кучка новичков. Если их и можно было разделить по факультетам ровно, то получалось меньше двух человек на каждый дом.

Тут профессор Дамблдор встал, что было, видимо, не спланировано.

— Здравствуйте, дорогие ученики, — начал он, тяжело вздохнув, — Те, кто всё же смог приехать в школу, продолжить своё магическое обучение. Как вы все заметили, наши ряды поредели, — он стал обводить уставшими глазами учеников. — Многие взрослые волшебники не дали своим детям уехать в школу, считая это путешествие опасным для их жизней, а особенно после случившегося пару месяцев назад. Хоть и Армия Тьмы Вольдеморта была вновь повержена нашими союзниками, но только это не даёт повода нам думать, что мы в безопасности. Совсем скоро придёт тёмное время постоянных убийств и крови. К несчастью, Вольдеморт вновь набирает силу и набирает её намного быстрее, чем раньше…

Гарри посмотрел в сторону стола Слизерина — Малфой со смехом выслушивал Дамблдора. Сейчас Гарри захотелось, как никогда швырнуть в того пустой клеткой Букли.

— Уже завтра в школу приедут мракоборцы, которые будут обеспечивать охрану школы на протяжении года. Матчи по квиддичу между факультетами будут отменяться или переносится в зависимости от погодных условий или особых тому обстоятельств. Прогулки в Хогсмид запрещаются для вашей же безопасности. Меры наказания за ночные хождения будут жестче, чем когда-либо. Теперь о первокурсниках, — когда профессор Дамблдор произнёс последнее слово, новичков передёрнуло. После монолога директора они выглядели жутко перепуганными. — Старосты факультетов будут давать им уроки по часу в день в шесть часов вечера перед ужином, а учиться и жить они будут с второкурсниками. Приступайте к распределению, профессор Макгонагалл, — закончил директор и сел на свой стул. Макгонагалл, сама удивлённая речью профессора Дамблдора, положила рядом с собой табурет с тремя ножками, на котором лежала волшебная шляпа. У той на рту появился разрез, и она запела:

Приветствуем мы вас, друзья,

Что посетили нас вы снова.

Не побоялись вы конца,

Что, вероятно, грянет скоро…

Настали страхов времена

Они вернулись из тумана.

Приходит вечная зима,

Конец всем теплым листопадам…

Но, несмотря на все ненастья,

На тьму, опутавшую нас,

Мы продолжать должны купаться

В волшебных знаниях сейчас,

Иначе скоро будет поздно,

Когда пополнятся ряды

Ужасно-страшной, знаменитой

Великой Армии чёрной Тьмы.

И возглавляет это иго

Тиран, небезызвестный Лорд,

Наследник Салазара Слизерина,

Мучитель маглов, Вольдеморт.

Уже я много рассказала

И напугала правдой всех.

Всегда была я миру рада,

Однако чувства — не мой цех.

Мне уверять вас или нет,

Не нужно это ведь совсем,

Распределить мне надо всех

По факультетам нашим всем.

Их основатели происходили

Из чистокровнейших семейств

Они друзьями долго были

И в мире прочном всегда жили.

Тогда четвёрка Хогвартс свой создала,

И принимала всех ребят

Волшебной магии их обучала,

На род и кровь не бросив взгляд.

Но вскоре отвернулся Салли от друзей,

Не соглашался всё ни с кем,

Хотел он набирать детей,

Чтоб чистой крови были сами

Но только этого совсем

Не собирались делать маги.

Гриффиндор Годрик был упрямец,

Однако смелый он как лев,

И выгнал он злодея Салли

Из Хогвартса на целый век.

Всё продолжалось бы прекрасно,

И доживали бы года

Три именитых мага,

И Салли, странствующий рядом,

Не только, как директора,

Но как носители легенды…

На крах обречена судьба.

И Когтевран Кандида,

Имевшая острейший ум

И Пенелопа Пуффендуй,

Которой нет добрей на свете

Да и прекрасна, как растенье,

Как великолепное творенье,

И бравый Годрик, Салли тёмный…

Исчезли все в небытие,

Оставили лишь мне умы свои на вечность,

Что я всё время буду помнить,

И распределений бесконечность

Мне судьбоносно проводить дано

Гляжу я не на вашу внешность,

Не на семейство ваше или кровь,

А лишь на качества души и вашу личность.

Хитры, добры вы или просто тролль…

Зал сидел в гробовой тишине. После такой песни Шляпа пыталась последними строчками немного подбодрить присутствующих, но это не помогло. Гарри был поражён искренностью песни Шляпы, что, конечно, было присуще Пенелопе Пуффендуй. Было видно, что раскрытие малого кусочка Легенды Оксфорда явно не входило в планы Дамблдора и его окружения. Профессор Макгонагалл уставилась на Дамблдора с явным упрёком. Директор сам ничего не понимал, но всё же стал аплодировать Шляпе, отверстие в которой вскоре пропало. Однако профессор оказался единственным, кто хлопал. Некоторые взглянули на него, как на сумасшедшего (одним из таких людей был Снейп). В основном же взгляд редких учеников Хогвартса застыл на определённой точке. Судя по всему, они осмысливали слова Волшебной Шляпы.

Гарри оглянулся на Гермиону с Полом Спидом. Та сидела, выпучив глаза, как и её партнёр. Малфой за своим столом, который изначально не слушал Шляпу, как и профессора Дамблдора, остановил взгляд на разлитом Гойлом на столе апельсиновом соке. Сами Гойл с Крэббом раскрыли рты от удивления. Ханна и Эрни переводили взгляд с Гарри на Дамблдора.

Первокурсники же в ужасе сжались, с испугом взирая на Шляпу. Одна девочка заплакала, спрятав лицо в ладони. Стараясь как-то повлиять на церемонию распределения, профессор Макгонагалл, пришедшая в себя, прилипла взглядом к кусочку пергамента, который держала в руке и сказала, взглянув на жутко испуганных новичков:

— Когда я произнесу Ваше имя, Вы садитесь на табурет и надеваете… Шляпу, — произнесла она, сделав небольшую паузу перед тем, как сказать последнее слово. — Когда Шляпа произнесёт факультет — Вы направляетесь к нужному столу. Блер, Петра.

Из кучки детей выбралась худенькая девочка-блондинка с голубыми глазами, лицо которой отображало ужас. Она аккуратно, будто боясь обжечься, взяла Шляпу, водрузила на голову и села на табурет. В Шляпе вновь появилось отверстие, и она громко выпалила:

— Когтевран!

Девочка вскочила, затем резко бросила Шляпу на табурет и умчалась за стол Падмы Патил, на которой едва прорезалась мелкая улыбка. Аплодисментов было совсем немного. Лишь несколько мальчиков с третьего курса всё же решили отдать честь пополнению своего факультета.

— Кежман, Бенжамин, — сказала профессор Макгонагалл. Один из трёх мальчишек новичков волновавшийся меньше всех двинулся к табурету, надел Шляпу и сел.

— Гриффиндор! — Бен довольно резво встал и снял Шляпу. Положив её на стул, мальчик с каштановыми волосами и карими глазами быстро устремился к гриффиндорскому столу, за которым хлопал Гарри, да и у конца стола Лаванда с Парвати, которые, разглядев Гарри, немного посветлели.

Вдруг зал опять заледенел — молчание наступило моментально, так как из холла послышались быстрые шаги. Видимо, кто-то бежал, подумал Гарри. В зал вошли три человека, известные практически всем гриффиндорцам — это были Дин Томас, Симус Финниган и Невилл Долгопупс. Мантии на них были изорваны в некоторых местах, руки и лица в царапинах. Некоторые сильно кровоточили

— Откуда это вы? — испуганно спросила профессор Макгонагалл, разглядывая парней. Парни, весьма запыхавшиеся после длительного бега, прошли под взором всего зала к учительскому столу.

— Небольшой отряд… Пожирателей смерти, — еле проговорил Дин Томас, держащий чемодан и метлу в руках. — Вольдеморт их послал,.. они маскировались под мракоборцев… они отцепили последний вагон поезда и захватили многих… трансгрессировали через портал… Мы втроем единственные, кто смог остаться… Мы поймали двоих Пожирателей… Министерство уже схватило их… сейчас должны приехать отряды мракоборцев… — Дин, закончив свой рассказ, стал глубоко и учащённо дышать. Дамблдор уже разъярённо взирал на парней, не веря в их слова. Макгонагалл схватилась за голову. Две девочки первого курса, которые ещё не прошли отбор, упали в обморок, один из мальчиков пытался привести их в чувства. Через какое-то время зал наполнился визгами и рыданиями. Гарри в ужасе остановил взгляд на Малфое, который лишь ухмылялся.

— Берите меню и заказывайте еду, разделение на факультеты откладывается на завтрашнее утро после прибытия мракоборцев, — произносил Дамблдор, стараясь не показывать свою злость. — Минерва и Северус, пройдёмте со мной в кабинет. Нужно отправить срочное письмо Артуру Уизли. Шестикурсники и семикурсники с учителями и старостами — обойдите территории школы. Возможно, прибыли новые отряды Пожирателей, хотя… не мог Том организовать Армию в такой короткий срок…

Дамблдор вышел из-за стола, за ним Снейп и Макгонагалл двинулись к дверям.

— И ещё, — сказал он, повернувшись к учителям, — профессор Вектор и мадам Помфри — проводите мальчиков в больничное крыло, обеспечьте их едой и согрейте.

Директор, сопровождаемый Снейпом и Макгонагалл, вышел из зала быстрыми шагами, пройдя мимо Невилла, Дина и Симуса, которые взирали на лихорадочные действия Дамблдора. Вскоре их увели огромная профессор Вектор и мадам Помфри. Гарри и ещё человек шестьдесят поднялись со своих мест и двинулись к выходу из Большого зала. Рон, Гермиона, Пол и Габриэль, конечно, не двинулись. Лишь их поражённые лица — это было последнее, что Гарри увидел перед выходом. Шести и семикурсники вышли на прохладный вечерний воздух, вскоре подошли оставшиеся учителя, кого было совсем мало. Все вооружились волшебными палочками.

— Здравствуй, Гарри, — послышался неподалёку знакомый голос. Это был Том Шнайдер, запасной голкипер сборной Гриффиндора по квиддичу. Парень был весьма крупным и возвышался над Гарри на дюймов пять. Гарри пожал ему руку, после чего Том сказал: — Весёлый сегодня денёк, — на лице его не было и намёка на улыбку, что обрадовало Гарри. Он не был похож на Рона своими манерами разговора и к Гарри по прежнему с некоторым уважением. Том наверняка был хорошим другом, но иногда давал высвободиться своим эмоциям.

— Да уж… год не успел начаться…

— Вторая война началась. Нужно быть ко всему готовым…

Внезапно вышел из толпы и повернулся к ученикам Златопуст Локонс. Он был очень хмур, таким Гарри не видел его даже когда толкал в трубу, ведущую к тайной комнате. Брови тяжело нависали над голубыми задумчивыми глазами.

— Профессор Дамблдор, предоставил очистку школы нам, ребята. Нечисть убирать любыми заклинаниями, но только достойную нечисть вроде летающих тварей, дементоров, или Пожирателей смерти. Превосходное заклинание для этого — Окаменение, ну а для дементоров — Экспекто Патронум, многим из вас известное заклинание. Делимся по три человека — исследуйте все территории Хогвартса: от самых ворот до границ Запретного леса. В некоторых группах будут учителя. Делимся и немедленно приступаем!

Своей речью Локонс очень удивил всех. Выглядел он довольно смело, но теперь не подавал наглой белоснежной улыбки, будто рекламировал зубную пасту.

— Гарри, мы с тобой, — вдруг послышался голос Эрни. Он вёл с собой за руку Ханну. Вид у обоих был весьма уверенный.

— Ну, тогда пошли, — сказал Гарри, тяжело вздохнув. Вторая война действительно началась, ведь захват учеников никак не отнесёшь к маленькому событию. Похоже, что Симус, Дин и Невилл решили пойти вместе. Гарри не сводил взгляд с их ран, пока в голову не пришла идея поторапливаться. Он достал палочку из внутреннего кармана мантии и произнёс: «Люмос». Конец палочки засверкал, синим сиянием. Он прошёл шагов десять к хижине лесничего, затем оглянулся на Ханну и Эрни. Вид у девушки был испуганный, Эрн же не сводил глаз с окружающих территорий, похоже, что он был весьма серьёзно настроен. Обернувшись вновь, более уверенно Гарри стал отходить от гула, царившего во время деления на группы перед входными дверями в замок. Все постепенно стали расходиться.

Больше Гарри не отвлекался на голоса народа — здесь было очень шумно для членов Армии Тьмы, поэтому парень стал довольно быстро красться к опушке Запретного леса. Втроём они быстро перебрались к бывшему домику Хагрида и, завернув за него, стали брести вдоль опушки. Голоса совсем стихли, стало немного страшно даже Гарри.

— Думаешь, мы найдём кого-нибудь? — спросил Эрни шёпотом. Гарри изумлённо поглядел на него.

— Ну, уж лучше бы нашли, хотя мне не особо нравится ночью шагать вдоль опушки тёмного леса, хранящего в своих глубинах тварей, которых мы и представить себе не можем, — тихо ответил Гарри и продолжил поход. От этого короткого монолога Эрни стало не по себе — стало слышаться его учащенное дыхание.

Лёгкий ветер обдувал верхушки деревьев леса — те издавали весьма ужасающие звуки. Было ощущение, что где-то неподалёку оборотень скребёт кору какого-то крупного дуба. Скрип разносился совсем рядом, Ханна даже опередила Гарри — было видно, что она лучше бы грелась у камина в гостиной, чем бродила по территориям Хогвартса в настолько опасное время суток. Гарри даже разглядел, как дёргается в её руке палочке при малейшем потустороннем звуке. Эрни всё же пытался побороть себя, отойдя ближе к лесу. И Гарри, и Ханна видели в этом его поступке лишь глупость, ведь в любой момент из леса могла выйти группа Пожирателей смерти и уж никто бы не спас Эрни. Ханна, глядя на друга, лишь качала головой из стороны в сторону. Гарри же старался не отвлекаться. Конечно, ему не впервой было бродить ночью, но страх он всегда чувствовал. Мурашки бежали по коже не только при дуновениях ветра, пронизывающего мантию и свитер.

— По-моему, Гарри, никого здесь нет, — дрожащим голосом прошептала Ханна. В это же мгновение послышался где-то рядом голос оборотня. Эрни споткнулся и грохнулся на землю с таким шлепком, что скорее всего все группы слышали его падение. После этого мальчик уже на четвереньках быстро добежал до Гарри и спрятался за ним. Сам же волшебник со шрамом на лбу резко обернулся в сторону леса, высоко поднял палочку над головой. Длинные тени деревьев тянулись в лесу, редкие совы вспорхнули со своих веток и улетели вглубь леса. Остальных живых существ не было видно, но это не убедило Гарри. Он медленно, внимательно осматриваясь, двинулся в лес. Ханна, отставая от него на пару метров, последовала за Гарри. Гарри повернулся и жестом указал, чтобы девушка не двигалась. Сам сделал ещё несколько шагов к лесу и остановился, как вкопанный — на него нёсся огромный бурый медведь. Земля стала немного трястись. Гарри с ужасом произнёс заклинание, быстро отходя всё дальше.

— Матрациус! — при этом он навёл палочку на медведя. Из воздуха возникла большая подушка, закрыв силуэт медведя. Вскоре вспорол ткань, которой была обшита подушка, и запутался там. Гарри немного полегчало, он уже хотел сказать Ханне и Эрну, что пора уходить, но вдруг подушку изнутри осветил яркий синий свет. Через долю секунды в ней образовалась дыра, размером с самого Гарри. Из дырявой подушки вышел… Рон Уизли. Он был полусогнутый — он хохотал, и именно хохотал, а не смеялся, так как почти ни одного звука из него не вышло. Он держал в правой руке палочку, вторая рука была упёртой в колено. Тут из леса медленно вышли Малфой с дружками и Габриэль. Все они надрывали животы.

— Небось… небось, — пытался высказаться Малфой, — в штаны наложил, Поттер? А Макмиллан… — опять засмеявшись, он грохнулся на землю и сложился вдвое. Он был похож на человека под заклятием Круциатус, но только он смеялся, в отличие от пострадавших этим страшным заклинанием. — Макмиллан показал… своё мастерство пробежки на четвереньках… Самая… самая настоящая свинья…

Гарри, Ханна и Эрни грозно взирали на Малфоя, Рона и их компанию.

— Придурки! — громко сказала Ханна. Габриэль хотела ей как-то возразить, но хохот не дал её рту издать и звука. Гарри разъярённо глядел на Рона, который когда-то был его другом…

Прошло около пяти минут. Троица шагала по поляне вдоль скамеек и уже редких деревьев. Малфой с дружками остались на том же месте ржать. Какое-то время троице слышался их издевательский смех, который Гарри просто не мог терпеть. Ему хотелось прыгнуть на Рона и хорошенько зафиксировать руки на его шее для реализации тёмных мыслей… но, наверно, к счастью для себя, Гарри не стал воплощать в жизнь своё большое желание.

— Ненавижу! — вдруг сказал Эрни, который уже перестал быть внимательным. Он очень сильно нахмурился, чем довольно сильно напоминал Невилла на первых курсах того, особенно над Невиллом на первом курсе издевался тот же Драко. Как-то Малфой наложил на ноги мальчика заклинание парализации.

— Что-то со всеми произошло, — задумчиво произнесла Ханна, не ждавшая уже никакой опасности, хотя их обследование ещё официально не завершилось.

— Но только не с Малфоем, — ответил Гарри, внимательно глядя в сторону леса. Парень по-прежнему высоко держал палочку, чтобы в сплошной тьме хоть что-то видеть.

— И откуда вообще взялась эта Габриэль?! — резко сказала Ханна. — Как она пришла сразу всё пошло коту под хвост. Тёмный Лорд схватил хогвартсцев, Уизли, Грейнджер изменились.

Гарри в тот момент думал, что ему бы стоило говорить слова Ханны. Каких-то три месяца назад он и предполагать не мог, что такое случится с его друзьями.

Друзья шли по поляне, покрытой мягкой травой, к озеру, которое отражало хмурое небо, где уже лишь в некоторых местах можно было заметить звёзды. Погода весьма испортилась, стало холоднее, чем раньше, что почувствовали все трое. Ханна лучше закуталась в мантию и присела у воды перед берёзой. Эрни, дрожа и невысоко подпрыгивая для разогрева тела, стал быстро ходить вдоль берега. Гарри остановился, его взгляд замер. Он был устремлён на бархатную гладь озера.

Ханна в это время взирала на пасмурное ночное небо. Тучи медленно ползли к горизонту. Через пару минут вдалеке из-за холма стала виднеться Луна. Территории Хогвартса залило серебряным светом, изумрудные листья стали отливать светиться во тьме.

Пошёл мелкий дождь. Эрни тоже сел на траву, прикрыв глаза. Все хотели спать, глаза слипались, но свежий воздух и прохлада пытались воспрепятствовать этому процессу.

Все мысли, что посещали голову Гарри, были вновь связаны с Гермионой. Почему рядом с ним Ханна, а не любимая Гермиона? Из-за чего она изменилась? Зачем манит его, если не любит? Неужели мучит?

Стал медленно крапать мелкий дождик. Глаза Гарри были прикованы к водяному стеклу озера, отражавшего романтичный свет Луны…

Гарри почувствовал жуткий холод, глаза, будто уже слиплись, везде темно. Мысли о Гермионе заменились воспоминаниями… лишение душ Дадли и тётю Петунью… Дементоры возвышаются над ними, очки парня заливает крупными каплями дождя,… отчаянье переполняет его — он произносит заклинание, но оказывается слишком поздно. С родственниками покончено…

Мысли будто канули в бездну, Гарри опустился в реальность. Он лежал на земле, рядом с озером, в метре от него летал над землёй дементор в чёрной мантии с капюшоном, натянутым на голову. Его уродская рука тянулась к Гарри. В смертельном ужасе Гарри понял, что палочки у него нет… он обречён, если лишь не произойдёт чудо… Какая магическая сила подхватила Гарри и он сблизился с уродом дементором. Ноги парня болтались в метре от земли, до лица кошмарного монстра оставались какие-то жалкие десять дюймов. Смерть уже стучит в сердце Гарри. Он понял, что беспомощен абсолютно без палочки, что с ужасом понимал и при потере палочки на Кубке мира по квиддичу два года назад… Сейчас не было времени вспоминать своё жизнь, нужно было сопротивляться. Гарри пытался ударить ногой дементора, но нога прошла насквозь жуткой твари. Вдруг ноги и руки сковало, будто их связали каким-то толстенным канатом. Дементор поднял руку и стащил с головы капюшон. На Гарри глядело ужасное лицо в морщинах и шрамах. Глаза как раз заменяли глубочайшие морщины, вместо носа были две дырки длиной не более дюйма. Рот же был ужаснее всего остального — большой и постоянно открытый. Он был полон оранжевых зубов напоминавших сгнившие карамельки. Гарри стал ощущать вдыхание воздуха дементором. Скоро должен был последовать поцелуй… парень был бессилен в этой схватке. Где же Ханна и Эрн?? Они так нужны сейчас… это была последняя мысль Гарри — он упал в обморок… Это был конец…

Маленький Гарри мчится от злобного пса тётушки Мардж. На улице стоит ясный солнечный летний день, но только мальчику не до этого. Увидев своё единственное спасение, он неизвестно как взлетает на дерево, которое когда-то росло в саду Дурслей. Псина пытается последовать за мальчиком, но ей удаётся только остановится у земли, выжидая жертву. Гарри испуганно смотрит вниз — в ответ видит злобный взор собаки, которая лает на него…

Гарри вновь бежит… он постарше. Хищниками на этот раз являются Дадли и его дружки. Гарри пробегает через школьную столовую, случайно сбивая по дороге некоторых учеников. Сильвия Уэлан, одноклассница Гарри, проводит мальчика поражённым взглядом. Поттер оборачивается и замечает Дадли, спешащего за ним. Тогда Гарри запрыгивает на стол, затем на подоконник и через окно выбегает на улицу. Дадли с компанией решаются на такой же поступок, постепенно пытаясь забраться на подоконник. Гарри бежит к мусорным бакам и, запрыгнув на них, взмывает в воздух, вскоре оказавшись на крыше трёхэтажной школы…

Гарри одиннадцать. Они с Роном вступают в жестокую схватку с горным троллем, спасая Гермиону, которая, сжавшись в углу, испуганно наблюдает за сражением…

Василиск движется на Гарри. Единственное оружие, меч. Мальчик втыкает в нёбо змее, которая оглушительно падает на мокрый пол тайной комнаты…

«Убери лишнего», — слышится холодный голос Тёмного властелина. Хвост произносит смертельное заклинание, рядом тяжело падает Седрик…

Гарри в окружении Вольдеморта, Пожирателей смерти и дементоров. Лорд произносит заклинание, но Хагрид не даёт ему долететь до цели. Хагрид мёртв…

Гарри не чувствует своего тела — он видит глазами кого-то другого. На руках у него младенец, закутанный в многочисленные полотенца. Рядом гудит мотор мотоцикла, тяжёлое дыхание женщины. Гарри кладёт младенца на порог дома номер 4, оставляет и конверт с письмом. Это были глаза Дамблдора сквозь очки половинки. Слеза падает с глаз… «Удачи тебе, Гарри», — произнёс Гарри сам собой. Последовала вспышка яркого изумрудного света. Гарри ярко видел шрам младенца, который отливал зелёным… Стемнело…

Гарри открыл глаза — было видно лишь ослепительный белый свет, который был везде. Рядом стояли поразительно знакомые люди, сзади которых проходили многие незнакомцы, но встречались и довольно яркие личности. Не успев узнать их, сердце Гарри наполнилось теплом. Отец был одет в коричневый свитер, чёрные брюки и лаковые ботинки. Лили Поттер была в простеньком платьице серого цвета. Родители улыбались сыну. Он же ничего совсем не понимал. Где он был? Что здесь делают родители?

— Где я? — изумился парень, оглядываясь — везде был лишь белый свет. Не было видно даже почвы, на которой держались ноги людей и его в том числе.

— Ты в безопасности, Гарри, — ласково произнесла мать, подойдя и поцеловав сына в лоб. Отец продолжал улыбаться, тоже подошёл и пожал руку ничего не понимающему Гарри. Голова парня была полностью пуста, он ничего не помнил.

— Ты с нами, сын, — сказал отец.

Вдруг Гарри всё понял, вот только никакого ужаса он не стал испытывать, что удивило самого себя.

— Я? Я не могу… я… мне нужна Гермиона, я её люблю и… неужели я? — сказал Гарри, оборвав свою прежнюю мысль. — И Рон, с ним что-то происходит. Он был моим другом, — парень вообще не понимал, что говорил, да и что нужно говорить тоже.

— Ваши параллели с Роном пересеклись — он, как многие из семьи Уизли и Гермиона полны зла и тьмы… — сказал Джеймс Поттер, но Гарри его оборвал:

— Как это понимать? — спросил Гарри, глядя уже за спину родителям. Мимо проходили Седрик с Чжоу — они светились от счастья, держась за ручку. За ними шли и Свирк Орла, Кэти Фэт, Грэгори Кортес. Все они, увидев Гарри, засияли.

— Как я рада тебя видеть, Гарри! — сказала Чжоу, обняв парня. Гарри едва улыбнулся и поздоровался со всеми здесь присутствующими.

— Ты молодец, Гарри, что отнёс моё тело к родителям. Я не забуду этого никогда! — твёрдо сказал Седрик, ещё шире улыбнувшись. Гарри не находил, что ответить — он был в шоке в данный момент. Вдруг Гарри увидел Хагрида в зелёном костюме. Он нёсся к Гарри. Парень побежал навстречу ему. Хагрид крепко обнял Гарри, великан был очень счастлив. Гарри же искал подходящие слова для объяснения своих мыслей и чувств.

— Хагрид… я… я…

— Ты мне, как брат, Гарри, ради тебя мне не жалко ничего, — громко воскликнул Хагрид.

— Я… я люблю тебя, Хагрид. Ты мой лучший друг…

…Внезапно мысли обрушились в голову Гарри. Белый цвет растворился — всё кругом почернело. Тяжесть во всём теле вернулась. Гарри падал с огромной высоты в… своё тело…

— ЭКСПЕКТО ПАТРОНУМ!!! — раздался вопль профессора Локонса…

Гарри в ужасе раскрыл глаза. Он лежал под открытым небом на газоне, в лицо крапал дождь. Очертания предметов были сильно размыты — с Гарри свалились очки, но стоило ему двинуться, как всё тело отозвалось болью. Он обессилено упал обратно. Жуткая слабость и боль пульсировали в руках, ногах, голове. Гарри почувствовал шаги десятков ног. Через какое-то время кто-то надел на парня очки — это был профессор Локонс. Он испуганно глядел на Гарри, затем подоспели несколько новых лиц: Том Шнайдер, Пол Спид и Ханна.

— Как ты, Гарри? — спросила Ханна, чьё лицо было мокро от слёз.

— Глупые вопросы попрошу не задавать, — строго произнёс Локонс. — Ребята, — обратился профессор к Тому и Полу, — найдите всех, скажите, что обыск на сегодня кончен. Остальную работу проделают мракоборцы. А я провожу Гарри в больничное крыло…

— Вы… вы знаете, как меня зовут? — спросил Гарри, еле шевеля языком. В голове стоял свист намного сильнее, чем боль в остальных частях тела.

— Неважно, — ответил Локонс, ставший крайне хмурым. Он взмахнул палочкой, и под Гарри образовались волшебные носилки, которые вскоре полетели в сторону, где должен был находиться замок. Профессор Локонс сопровождал носилки, как и Ханна с появившимся Эрни. Через некоторое время полёт на носилках, у них образовалась небольшая толпа, следовавшая за Гарри. Локонс грозно смотрел на ребят, предлагая взглядом тем вежливо удалиться, но ученики не поняли намёка.

— Может хватить глаза вылуплять! — воскликнул профессор. — Быстрей расходитесь по своим спальням, пока не началась зачистка территорий мракоборцами. Неизвестно кто может скрываться в тёмных территориях Хогвартса! — повысил голос Локонс. Нескольких ребят это действительно вспугнуло, они прибавили в скорости и быстро обогнали носилки. Ханна и Эрни же не обратили на слова Локонса никакого внимания. Они продолжили идти за носилками, как и прежде. Профессор с этим ничего не мог поделать и лишь покачал головой. Гарри, наблюдавший за всем этим сначала, уже не мог держать глаза раскрытыми, усталость стала слишком сильна. Он прикрыл глаза и не заметил, как почти моментально заснул…

…Вольдеморт в кроваво-красной мантии стоял на горе перед обрывом. Была ночь. Его страшные глаза-щелки были направлены на быстро пролетающие облака, то закрывавшие, то вновь дающие просочится на землю серебряному свету Луны. По склону подъёма к Вольдеморту спешил один из Пожирателей смерти с каким-то свитком в руке. Он остановился, согнул колени, низко поклонившись, и снял маску. Это был худой мужчина с мешками под глазами, подобными дырам в коже. Глаза были чёрные, как и брови. Несмотря на это, цвет волос был русый. Они были длинны, так что мужчине пришлось связать их сзади в конский хвост.

— Господин… — неуверенно начал мужчина грубым голосом.

— Какие новости, Дэлерни? — спросил Вольдеморт, наблюдая за Луной.

— Один из посланных вами дементоров настиг цели господин…

— Неужели он добрался до Поттера? — перебил Тёмный Лорд, повернувшись и алчно улыбаясь.

— Да, господин, — сказал Пожиратель, испугавшись улыбке Вольдеморта. Лорд не сводил взора с бегающих глаз мужчины.

— Ты не врёшь, Дэлерни, ты не способен лгать господину для повышения. Этим ты мне нравишься. Что насчёт наших пленных?

— Они в страхе, господин. Они боятся потерять свои жалкие жизни…

— Прекрасно, — сказал Вольдеморт, обернувшись вновь к обрыву и переведя взгляд на далеко расположенное море. — Когда-нибудь ты сможешь заменить Малфоя. Властолюбие того обращается в мысли против меня. Это должно прекратиться и ты знаешь, о чём я, Дэлерни! — потусторонним тоном произнёс Лорд.

— Господин…

— Да, Дэлерни, ты можешь читать мысли людей. Следи за армией, пропускай в неё лишь тех новичков, которые способны подчиняться приказам великого наставника в любые его времена, в том числе и упадки силы. Формирование Южного полка через несколько месяцев должно завершиться, он-то и будет организовывать наступление на Хогвартс. Пока мы слабы и каждый достойный Пожиратель смерти это знает. В моих рядах есть лишь несколько человек, имеющих способности чтения мыслей. Они мне помогают в отборе новых добровольцев, и именно по этому я их поставил на место главнокомандующих. Они преданы мне действительно, но Малфой выходит из-под контроля. Дай мне знать, Дэлерни, если вдруг информация, которую знают либо ты, либо другие важные Пожиратели проникнет в недра всей армии. Особенно будь внимателен с Малфоем. Очень скоро, боюсь, мы потеряем этого действительно хорошего бойца. Можешь уходить, Дэлерни, но учти — теперь предательства я не прощу! — при этих словах Вольдеморт обернулся к Пожирателю и грозно раскрыл свою пасть, будто хотел разорвать мужчину на клочья своими острыми зубами. Дэлерни моментально встал с колен и удалился…

Гарри раскрыл глаза — он лежал в Больничном крыле. Рядом сидело несколько размытых силуэтов людей. Лоб парня был залит холодным потом, который всегда сопровождал сны с участием Вольдеморта.

— Снова… — прошептал Гарри, глядя на вновь размытые фигуры посетителей. Он нащупал на тумбочке, стоявшей рядом свои очки и надел их на нос. Посетители были очень знакомы Гарри, их-то и следовало встретить здесь — Ханна, Эрни, сопровождавшие парня почти весь день, и Невилл, Дин и Симус, кто были посланы Дамблдором в больничное крыло. Лица всех желали лучшего. Тогда на носилках Гарри особо не приглядывался к Эрни с Ханной, теперь же было понятно, почему они… не помогли ему. Головы пятерых ребят были обклеены едва не на четверть пластырями, синяки и довольно глубокие раны оставляли весьма неприятное ощущение у Гарри. Вероятно всё же Ханна с Эрни пытались помочь, но ничего не могли сделать с дементором.

— Как ты себя чувствуешь? — спросила Ханна. Порой из её голубых глаз выкатывалась лёгкая слезинка, падающая на одеяло, под которым лежал Гарри.

— Лучше, — сказал парень, не задумываясь о своих словах. На самом же деле Гарри никогда в жизни не испытывал подобного смертельного страха, даже при самых опасных встречах в Вольдемортом. Он был… убит… каким-то сумасшедшим образом, он всё же вернулся в своё тело и ожил. Этого просто не могло произойти! Как такое возможно?

— Ханна, расскажи мне, что произошло, — уверенно сказал Гарри, хотя вспоминать ему совсем не хотелось пережитое. Но всё же голова итак была забита лишь этими мыслями…

— Но зачем, Гарри, ты должен отдыхать… — произнесла несчастным голосом Ханна

— Мне плевать на отдых. Я погиб и… воскрес — это невозможно, понимаешь? Я должен знать всё!

Невилл, Дин и Симус едва не упали со стульев при сказанных словах Гарри. Ханна заворочалась на стуле, она явно не хотела подвергать и Гарри, и саму себя очередному испытанию.

— Ну… хорошо. Пока мы… сидели у берега, к тебе… подлетел дементор, — говорила Ханна, которую слушали с изумленным видом все присутствующие. — Он пытался… поцеловать тебя… у него появилась новая магия. Раньше эти уроды не могли контролировать движения и действия людей… Он… будто воздух толкнул меня — я упала в озеро. Эрни же дементор кинул в дерево,… Он вывихнул себе запястье… — сказала девушка, взглянув на раненого Эрни с перевязанной рукой. — И потом… когда я выплыла из озера, видела, как… он поцеловал тебя. Что-то серебряное вылетело из тебя, но… душа не попала в дементора. Она взлетела высоко и скрылась,… Ты упал в обморок, дементор пытался вновь тебя… высосать душу, но тут Локонс своим заклинанием убил его… вот и всё… — на лице Ханны читался страх, который проник глубоко в неё.

Гарри не сводил с девушки глаз. Он едва не потерял душу… Дементор должен был убить его и лишить души. Без души жизнь невозможна, именно поэтому Дурсли погибли. Но ведь и Гарри должен был погибнуть. Он побывал на небесах. Всегда ему казалось подобные истории про такие места небылицами, но теперь, будто во сне… он побывал там,… Он разговаривал с родителями, с Чжоу, Седриком, Хагридом.… Сейчас это казалось нереальным, но это было и Гарри знал это.

— Я погиб, я был,… видел погибших… — протянул Гарри, не меняя взгляд. — Родители, Чжоу, Седрик… Хагрид…

Все смотрели лишь на Гарри, даже Ханна, избегавшая так долго этого тяжёлого взора изумрудных глаз.

— Ты видел их? — спросил Невилл.

— Да…

— Но всё это невозможно. Как такое может быть: ты выживал, когда тебе был год, когда ты встречался бесчисленное количество раз с Тёмным Лордом. Ты выдержал и поцелуй дементора! — воскликнул Дин. — Неужели ты бессмертен?

— Это уже абсурд! — воскликнул Гарри. — Мои родители были самыми обычными людьми, не Богами, значит я тоже обычный. Да и вообще даже Вольдеморт смертен…

— Не скажи, Гарри, — вмешался Симус. — Он живёт уже 76 лет, он обращался в молодого, он повелевает змеями, Пожирателями смерти, дементорами. Его власть становится всё сильней. Даже Дамблдор его никогда не мог убить…

— Но Дамблдор никогда и не хотел, — возразил Гарри, хотя он сам не понимал, почему такой могущественный маг, как директор Хогвартса никогда не пытался остановить ужаснейшие деяния Вольдеморта.

— Но почему он не хотел? — внезапно произнёс Эрни. — И уверен ли ты, Гарри, что твои родители были не какими-либо необычными людьми?

— Ох, прости, нужно было их спросить, когда я был убит, — разозлился Гарри.

— Но действительно, мои родители учились с твоими, Гарри, мне бабушка рассказала. Она говорила, что именно Лили и Джеймс Поттеры были многоуважаемыми людьми для Дамблдора, хотя были и равные им по способностям и талантам тоже, — протянул Невилл.

— Что же было в них особенного? — спросил Эрни.

— Чего я не знаю, так именно ответа на этот вопрос, — задумавшись, произнёс Гарри.

— Да и не нужно о нём думать — вот твоя еда, Гарри, — сказала Ханна, показав на поднос, стоящий на тумбочке. Гарри обвёл мрачным взглядом стакан с апельсиновым соком, тарелку с жареной картошкой и котлетами, блюдце с куриными ножками и несколько салфеток. Хоть желудок отчаянно пытался напомнить о себе, Гарри забыл про пищу.

— Ну, теперь мы пойдём, пожалуй… — изрекла Ханна. — Мы постараемся навещать тебя каждый день, но мадам Помфри говорит, что уже через неделю ты поправишься. Так что, удачи, — и она ласково улыбнулась Гарри. От этого на секунду парню стало так тепло на душе, что не хотелось выпускать Ханну, а лишь крепко её обнять и расцеловать. Но она, как и Невилл, Симус, Эрни и Дин поднялась и вскоре покинула Больничное крыло. Гарри думал не о том, что завтра его вновь навестят. Мысли его были о возможности возобновления дружбы с некоторыми членами, которые отвергли его ещё летом. Всё же не даром Пол Спид подошёл к Гарри, лицо у него тогда было весьма встревоженным. Конечно, особого толка в этом не было, так как Пол был не особо хорошим другом, а вообще для Гарри, он являлся обычным семикурсником, играющим в сборной Гриффиндора по квиддичу. Но это и была маленькая возможность, которая в скором времени могла бы помочь понять Рона, Джинни и, конечно же, Гермиону.

В Больничном крыле Гарри задержался надолго. Мадам Помфри ухаживала за ним, как за немощным, порой она обводила его испуганным взглядом. Парню, конечно, становилось жутко неприятно при этом, ведь скорее всего Гарри вновь многие считают сумасшедшим, да и к тому же слухи распространяются в Хогвартсе моментально, поэтому и история с поцелуем дементора наверно не обошла ни одного уха.

Ханна, Эрни, Невилл, Дин и Симус навещали Гарри каждый день. Они рассказывали ему обо всём, что интересовало парня. Дело было в понедельник после выходных.

— Локонс совсем изменился — на первом уроке он устроил самостоятельную, проверял наши знания по прошедшему материалу на прежних курсах. Я написал нормально, вопросы оказались легче, чем я думал, — говорил Невилл. Он заметно изменился за лето: его неуклюжесть пропала, голос стал увереннее. Он не боялся выразить своё мнение, даже если знал, что с ним не согласятся.

Симус и Дин остались дружелюбными прежними парнями. Эрни, после происшедшего, стал менее болтливым. Часто можно было увидеть его серьёзное лицо. Все пятеро пришли в более хорошем состоянии, чем накануне, а вот Гарри совсем наоборот. Хоть, конечно, силы к нему возвращались, и слабость спадала, но на душе был камень. Который хранил в себе кучу мелких камешков. У Гарри было очень много времени, чтобы думать о всех событиях, которые он пережил, в том числе о Легенде Оксфорда, о Гермионе и семействе Уизли.

Рон теперь стал типичным монстром, вроде Малфоя. Гарри никак не мог вдолбить себе в голову, как он мог так измениться. На четвёртом курсе зависть переполняла Рона — они поссорились с ним из-за непреднамеренного участия Гарри в Турнире Трёх Волшебников. Неужели и теперь зависть движет Роном, неужели и Малфой был подвластен ей? Тогда получалось, что Малфой делал пакости и доставлял неприятности Поттеру, так как завидовал. С Роном произошло бы тоже самое, если он не познакомился с Гарри… Даже если с Роном всё понятно, почему и Джинни возненавидела Гарри, миссис Уизли похолодела, не говоря про мистера Уизли.

— В завтрак, обед и ужин у кубка ОЕКА стоят толпы учеников, — радостно сообщал Дин, который тоже был в команде Гриффиндора по квиддичу. — Жаль, что в этом сезоне не будет ничего подобного, только скучный чемпионат…

— Скучный?! — воскликнул Эрни. — Мы играем в финале со слизеринцами!

— Ну, это вы играете, а вот мы проиграли полностью прошлый сезон, — сказал Дин Эрни, а затем обратился к Гарри. — Мы встречаемся с Когтевраном через две недели. Это заключительный матч прошлого чемпионата, помнишь?

— Да, как не помнить, — произнёс Гарри. — Хоть у когтей мы должны выиграть. А этот сезон нужно начинать, да и заканчивать успешно.

— Уж постараемся, — улыбнулся Дин. — Вот только боюсь, у нас большие потери в составе. Рон и Джинни сегодня заявили об уходе, следовательно, тебе, Гарри, придётся выздоравливать, а то без ловца-капитана мы как без трусов.

Все дружно засмеялись, в том числе и Гарри, которому стало так хорошо в окружении друзей.

— Когда был завтрак, мелких, наконец, завершили распределять. Они вроде спали в комнатах второкурсников, как и говорил Дамблдор, — сказал Симус. Все улыбки сошли с лиц ребят моментально. — Старшекурсники находились в трансе после вчерашнего, как и малышня. Остальные — как обычно бесились. В том числе и Малфой с Роном и… Габриэль Торрес. Она, как и мелочь, распределялась — попала в наш Гриффиндор на шестой курс, — сердито произнёс парень. — И откуда она вообще взялась? Раньше в Хогвартсе такого не происходило.

— Она гостила у Рона летом, а познакомились мы с ней ещё во время поездки в Испанию на выездную встречу с ястребами, — ответил Гарри. — Она сейчас девушка Рону, но вот только общего у них не особо много. Кстати — она тоже изменилась: в Испании она была куда лучше, дружелюбнее.

— Мир катится к чёртям, — вымолвил Эрни, мрачно обведя взглядом кровати Больничного крыла. Вдруг из своего кабинета вышла мадам Помфри, удивлённо взирая на ребят.

— Что ещё за столпотворение? — рассердилась женщина. — Все вон!

Ребята поднялись, пожелали Гарри скорого выздоровления и удалились. Мадам Помфри в очередной раз испуганно посмотрела на Гарри, после чего взяла из своего кабинета стакан с какой-то жидкостью и подошла к Гарри.

— Выпейте, мистер Поттер, — произнесла она, давая Гарри стакан. — Будете спать без снов, — ответила она на вопросительный взгляд парня. Это зелье уже было знакомо Гарри — его давали парню в конце четвертого курса, после очередной встречи с Вольдемортом.

Гарри взял стакан и залпом выпил содержимое. Волна слабости хлынула на него, но теперь она приносила не боль, а тепло во всём теле. Гарри закрыл глаза и заснул.

Шли дни, друзья приносили Гарри всё новые известия. Самому парню не терпелось скорее выписаться из Больничного крыла, ведь столько интересного ждало его в последний день недели — пятницу. Шестикурсников, да и всю школу ждал первый урок по защите от тёмных искусств, но никто не знал, остался ли Снейп на своём прежнем месте учителя ЗОТИ.

— Предсказания вырезали из расписаний всех классов — Трелони-то… убили. А вот защиту, надеюсь, будет вести не Снейп. Вот, например как раз Трелони я ни разу не видел до начала предсказаний. Может и новый учитель где-то обитает в Хогвартсе, но не показывается? — поинтересовался Симус.

— Вряд ли такое возможно. У Трелони были не все дома, хотя конечно она не заслуживала смерти, — произнёс Эрни.

— Лишь Малфой и его дружки могли желать её смерти, — молвил Дин, почёсывая затылок. Тут Гарри вспомнил своё сон про Вольдеморта.

— Скоро Малфой не будет таким, какой он сейчас. Он лишь рисуется перед своей свитой, — изрёк Гарри, чем удивил остальных ребят.

— Но почему? — спросил Невилл.

— Я видел сон неделю назад, когда меня принесли сюда… — Гарри было довольно трудно, да и несколько стыдно говорить об этом. — Вольдеморт может скоро избавиться от отца Малфоя. Вольдеморт считает, что Люциус Малфой вскоре выйдет из-под контроля…

— Так ты ещё и сны видишь вещие? — спросил Дин. Гарри промолчал — ему надоело говорить о его способностях.

— Готовится новое нападение на Хогвартс, зимой. Тогда Южный полк Армии тьмы будет окончательно сформирован, — тихо проговорил он. Симус потемнел, Дин сжал руки в кулак, Невилл остановил взгляд на кармане своей мантии, где лежала его палочка. Ханна с испугом наблюдала за парнями.

Ребята молчали несколько минут, пока Дин с Симусом не поднялись со стульев.

— Ты, Гарри, выписывайся, будем ждать, — произнёс Дин и, как Невилл, Симус, Эрни и Ханна двинулся к выходу.

— Будем с нетерпением ждать твоего возвращения, — улыбнулась девушка и махнула ему рукой. Гарри, проводивший почти всё своё время в постели, поднялся, надел тапочки, которые ему принесла мадам Помфри, и в пижаме подошёл к окну. Вечернее небо было в звёздах. Они мило улыбались Гарри, как и Месяц, парящий над Запретным лесом. Парень взглянул на место, где он должен был погибнуть, но выжил. Затем взор изумрудных глаз поднялся обратно к нему. Невероятным казалось посещение… рая… Для Гарри странно было так говорить. Он не мог представить себе, как туда попал, как разговаривал с друзьями, родителями, Хагридом… он не смог закончить там своего разговора. Если бы он мог, то задал много бы вопросов. Он помнил, как родители отзывались о семье Уизли, о «многих» из неё, о Гермионе. Тьма и зло наполняло их, но как же это понять? Почему они стали такими? Что произошло?

Легенда Оксфорда… В сражениях с Вольдемортом между Армией Тьмы и остальным миром Гарри обязательно должен участвовать. Вольдеморт убил Армандо Диппета из-за этого мифа. Диппет не раскрыл его Тёмному Лорду,… но ведь кто-то кроме Диппета должен её знать! Скорее всего, Дамблдор как-то связан с этим. Он знаком с многими именитыми волшебниками — Николас Фламель, к примеру, создатель философского камня. Дамблдор ещё в детстве Вольдеморта знал его, он видел его насквозь, он знал о его мыслях, но, тем не менее, не исключил его. Гарри становился мишенью Дамблдора очень часто, но и его он не исключал. Гарри сотни раз нарушал правила и до сих пор в школе. Либо Дамблдор очень хороший человек, либо… он знает что-то связанное с Гарри. Он знает Легенду.

Но если Дамблдор… видит людей, видит их мысли, что похоже и на Вольдеморта (хотя Дамблдор этим не пользуется для своих целей, как Тёмный Лорд, — подумал Гарри), то он видит и Рона, и Джинни, и Гермиону. Почему Дамблдор не сообщит Гарри, что с ними? Он ведь даже не пытался разговаривать с ним. Но с другой стороны он слишком занят, он пытается сделать жизнь в Хогвартсе безопасной. Дамблдор постоянно общается с Артуром Уизли — он видит и его, знает, что с ним.

— Нужно мне самому подойти к нему, — уверенно рассудил Гарри. Мысли внезапно снова сосредоточились на Гермионе. Он её ещё любит, разлюбит ли когда-нибудь?

Последние мысли едва посетили голову Гарри, как он увидел в отражении девушку, о которой думал очень долго времени. Она стояла в дверях Больничного крыла в фиолетовой мантии.

— Здравствуй, Гарри, — произнесла Гермиона. Она не улыбалась, но вид у неё был до сих пор нагловатый. Гарри медленно развернулся и впился ей в глаза. Но ни чего не сказал в ответ.

— Ты ждал меня, котик? — спросила девушка, бесцеремонно разглядывая Гарри.

— Я тебе не котик, — громко произнёс парень.

— Значит ждал. Ну что ж, как видишь, я пришла. Спрашивается, зачем приходить к этому очкарику. Как думаешь, в чём заключается ответ? — продолжала свой расспрос Гермиона.

— Я понятия не имею, что тебе нужно здесь, — Гарри был очень хмурый. Такой наглой Гермионы он ещё не видел. Сейчас чувство отвращения начало одолевать его.

— Значит, ты бессмертный?

— Думай что хочешь.

— Полагаю, что да, такие люди есть, — говорила Гермиона, сделав несколько шагов к Гарри.

— И кто же?

— Лорд Вольдеморт, разумеется, — развела девушка руками. Гарри отвернулся от неё, взглянув на бархатную гладь озера. Гермиона медленно приближалась.

— Его можно убить, — заявил Гарри уже стеклу.

— И как же убить самого великого мага на свете?

— Придёт день, придёт час, когда кончится время террора Армии тьмы, — заявил Гарри, вновь повернувшись к Гермионе лицом. Она стояла в пяти шагах.

— И кто остановит это время? Неужели великий мальчик, Гарри Поттер?

— Этого я знать не могу.

— Что ж, тем хуже для тебя. Ты бы мог быть готовым к испытанию.

— Я всегда буду готовым к встрече с Лордом, — сказал Гарри, совсем опустив брови.

— Что ж, хорошо. Скажи, Гарри, ты кого-нибудь любил сильнее всего на свете? — этот вопрос заставил дернуться всему существу Гарри Поттера. Он не мог предполагать именно его, встреча с Гермионой не могла быть предсказана. Но она пришла, чтобы ему стало совсем плохо, испортить его итак тяжёлую жизнь. Чего она добивается этим? Малфоя можно было понять, им движет зависть, как и Роном, но плюющая на всё Гермиона не могла завидовать парню, над которым измывалась хуже любых Малфоев и самых оскорбительных слов Вольдеморта.

— Любил, — ответил, наконец, Гарри.

— Кого же?

— Людей, которые никогда не задавали мне таких вопросов. Уходи отсюда, Грейнджер!

— Что же так грубо, киса? — тихо произнесла Гермиона совсем сблизившись с Гарри. Она стала обходить его, и всё что говорила, шептала на ухо. — Я могу ответить, зачем я пришла. Хочешь услышать это?

— Мне плевать на то, что ты скажешь, — сказал Гарри, схватив руку девушки, которая гладила щёку парня. Он откинул от себя эту руку и отошёл от Гермионы, сев на кровать.

— Ты мне нравишься… — изрекла Гермиона, сев рядом с Гарри и взирая на его глаза. Гарри, с отвращением на лице, повернулся к девушке:

— Ложь! Убирайся отсюда, — грозно прикрикнул подросток.

— Ты от меня, Гарри, никуда не денешься. Завтра мы вновь встретимся, так что, до свидания, — и она поцеловала Гарри в губы, быстро поднявшись с кровати и, с развивающейся мантией за спиной, удалилась из Больничного крыла.

На следующий день Гарри проснулся по будильнику, поставленному мадам Помфри, которая разрешила посещать занятия с наступившей пятницы. Он встал, переоделся в школьную форму и, взяв всё своё имущество, отправился в гриффиндорскую башню за принадлежностями для уроков. В коридорах было довольно мало народа, так как в основном все ещё валялись в своих постелях, раздумывая о скорых выходных. Гарри поднялся по лестнице и подошёл к портрету Полной Дамы.

— О, чёрт, — протянул он, поняв, что не знает пароля.

— Пароль? — спросила Дама, судя по всему проснувшаяся задолго до прибытия Гарри.

— Ну не знаю я его, — с досадой промямлил подросток, пожав плечами.

— В таком случае придётся остаться тебе снаружи, — произнесла женщина с портрета. Гарри беспомощно прислонился к стенке. Не успел он дойти до гостиной Гриффиндора, как вновь встретился с проблемой портрета.

В таком положении ему пришлось находиться минут пять, пока из общей комнаты не выскочил возбуждённый Невилл. Его волосы стояли дыбом, а сам он был в серых тапочках и синей пижаме.

— Ой, прости, Гарри, совсем из головы выскочило, что ты сегодня выписываешься, — изрёк удручённо Невилл, держа рукой портрет, чтобы тот не закрылся.

— Да ничего, — произнёс Гарри в ответ.

— Кстати пароль — «мистер квиддич», — добавил Невилл, пропуская Гарри в проход и сам за ним заходя. Гостиная была абсолютно пуста, в камине горел мелкий огонь. На некоторых столах лежали открытые учебники, недоделанные карты по Астрологии, куски пергамента — атрибуты, всегда присутствующие наверно во всех гостиных Хогвартса. Гарри и Невилл дошли до лестницы и поднялись до комнаты для шестого курса. Дверь была не закрыта: Дин и Симус ещё спали. Рон же восседал вместе в Габриэль на своей кровати и шептался с ней о чём-то. При виде Гарри, парень едва не повалился с кровати от нахлынувшего на него смеха.

— Наш бессмертный вернулся, — взвизгнул он, чем разбудил Дина с Симусом.

— Что ещё здесь происходит? — спросил Дин, еле раскрыв глаза.

— Дрыхни дальше, Томас, — сказал Рон, приходя в себя. Гарри злобно взглянул на него, но ответного взгляда не заметил, поэтому доковылял до своей кровати, запихнул пижаму в тумбочку и стал набивать школьный ранец учебниками. Габриэль, с интересом глядевшая на Дина с Симусом, которые встали и начали переодеваться, перевела взгляд на Гарри.

— Как ты, Гарри? — неожиданно спросила девушка у подростка. Гарри поражённо вскинул брови и поглядел на Габриэль в ответ.

— Нормально, — всё, что мог сказать парень после такого нежданного вопроса от союзника Малфоя. Габриэль была уже одета в чёрную мантию, под которой была белая блузка и чёрная юбка до колен. Её волосы вновь приобрели привычный светлый оттенок. Долгое время она была брюнеткой, но видимо теперь ей это надоело.

Девушка медленно поднялась с кровати, подняв и тоже одетого Рона. Они ушли вместе, что вызвало заметное облегчение Дина, Невилла и Симуса.

— Ну, наконец-то! — воскликнул Дин. — Каждое утро у нас сидит. Это мне осточертело! Крутится здесь, будто надеется, что мы клюнем на её фигуру.

— Как себя сегодня чувствуешь? — поинтересовался Симус вновь начавшего собирать портфель Гарри.

— Вроде нормально, вот только ко мне вчера пришла Гермиона… Как раз после вас, — произнёс Гарри, вспоминая прошедший вечер.

— И что она от тебя хотела? Кажется, она со Спидом поссорилась, я видел, как она орала на него днём, — спросил Невилл, застёгивая пуговицы белой рубашки.

— Она… она задавала мне вопросы,… затем сказала, что я ей нравлюсь, и поцеловала меня, — закончил Гарри, застёгивая молнию рюкзака и вставая.

— Что?! — громко спросил Симус, завязывая черные ботинки.

— По-моему, она хочет попользоваться тобой, как и Спидом, — пробормотал Дин, надев мантию и кладя палочку во внутренний карман.

— Не знаю… — протянул Гарри. В ту же секунду он увидел в дверях Гермиону в красной мантии. Она нахально взирала на всех присутствующих.

— Как нехорошо мальчикам говорить плохое о доброй девочке, — покачала головой Гермиона. — Добро утро, котёночек! — воскликнула девушка, взглянув на Гарри. — Так ты уже готов идти на завтрак?

— Я… — стал колебаться Гарри. — Да мне надо бы метлу прове…

— Отлично, тогда пошли, — перебила его Гермиона. Подойдя и схватив парня за руку, она вывела его из комнаты. Последним, что видели Дин, Симус и Невилл это испуганное лицо Гарри.

— Ни фига себе! — послышалось восклицание Дина из комнаты. Гермиона, быстро спускавшаяся по лестнице, с силой тащила Гарри за собой.

— Что это значит? — поразился Гарри.

— Это значит то, что тебе пора прекратить водиться в обществе этих придурков, — сказала девушка, мельком взглянув на Гарри.

— Не говори глупостей, Грейнджер, — сказал парень. Гермиона остановилась и посмотрела на Гарри, как на сумасшедшего.

— Называй меня по имени, котёнок, — грубо заявила девушка.

— С каких это пор я котёнок?! — начал злиться Гарри.

— С тех пор, как я тебе вчера призналась, дурачок, — мягко произнесла Гермиона, проходя по гостиной. Она и Гарри вызвали очень много взоров прибывших учеников, в том числе и Рона с Габриэль.

— Хм… — выдавил из себя Гарри. Гермиона оттолкнула портрет с Полной Дамой и стала спускаться уже по другой лестнице, ведущей к Большому залу, куда они, судя по всему, и направлялись, да так быстро, что мимо практически «пролетали» другие ученики, идущие на завтрак.

Наконец, Гермиона дотащила-таки Гарри до Большого зала и, войдя, уселась вместе с ним за стол Гриффиндора. Гарри был центром внимания и здесь: Ханна и Эрни, пришедшие на завтрак поражённо и вопросительно взирали на парня, рядом с которым, гордо выпрямившись, сидела девушка. Гарри пожал плечами и взглянул на Гермиону. Та разглядывала окружающие её блюда, но, так и не сделав выбор, взяла меню, лежавшее рядом.

— Неужели эльфы? — поднял брови Гарри.

— Какие ещё эльфы? — нахмурилась девушка в ответ. — Эта еда не для меня, киса, я ем только низкокалорийную пищу, — гордо заявила она.

— С каких это пор? — вопросил Гарри, не обращая внимания на необычное обращение к себе.

— Ну, ты ведь хочешь, чтобы я была стройная? — улыбалась Гермиона.

— О, господи… — вымолвил парень, начав есть и первым делом выпив немного сока.

— А тебе, Гарри, не повредили бы лишние мускулы, — в этот миг глаза Гермионы загорелись ярким огнём.

— Может, отстанешь уже от меня, — попросил Гарри, отодвинувшись от бывшей подруги на солидное расстояние. Но та проявила упрямость, подвинувшись вновь. Гарри лишь разинул рот от удивления, на что не обратила внимания Гермиона.

Вскоре Гарри предпринял новый план, закончив есть очень быстро, так как пожертвовал для избавления от девушки наполнение желудка. Он выпил стакан с соком, затем съел несколько тостов и тут же вскочил, как ужаленный.

— Ты уже закончил? — ужаснулась Гермиона, которая не успела даже приняться за какой-то подозрительно тонкий бутерброд, что «выудила» из меню. Гарри, до сих пор дожёвывавший пищу, кивнул и окинул взглядом весь зал: здесь не было и половины всех прибывших в Хогвартс. — Тогда подожди меня рядом с дверями, хорошо котёночек? — спросила Гермиона.

— Обязательно, — произнёс Гарри, проглотивший, наконец, тосты. После этого он быстрым шагом покинул зал, не собираясь ждать Гермиону. Он двинулся быстрым шагом обратно в Гриффиндорскую башню, но на лестнице он встретил Невилла.

— Ты из зала? — удивился парень.

— Угу, — ответил Гарри.

— Ну и скорость, — покачал головой Невилл.

— Чтобы убежать от такой девушки ты ещё не на то пойдёшь, — уверил его Гарри. — Какой первый урок?

— Трансфигурация со Слизерином у профессора Макгонагалл, — произнёс Невилл, взглянув на часы. — Но до урока ещё целый час, — изрёк Невилл, пропуская идущего по лестнице мальчика-когтевранца.

— Придётся мне что-то предпринять, — ответил Гарри. — Увидимся на уроке.

Невилл стал дальше спускаться по лестнице, Гарри же покинул её на этаже. Где находился нужный кабинет. Сейчас он даже не был открыт, что огорчило Гарри. На этаже было совсем безлюдно. Даже редких учеников не было видно. В окна бил свет от тёплого утреннего сентябрьского солнца, который и освещал этаж. На стенах были развешаны картины и фотографии различных волшебников и ведьм,… Гарри невероятным образом даже вспомнил их, когда был на том свете,… они проходили мимо, смотря на парня. Гарри стал рассматривать портреты волшебников и наткнулся на того человека, которого хотел бы в жизни увидеть и расспросить. Это был портрет Армандо Диппета, который тихо похрапывал в своей рамке.

— Сэр? — нерешительно сказал Гарри, но затем повысил тон для пробуждения бывшего директора Хогвартса. — Простите, профессор Диппет! — Низенький старичок с большой лысиной в серебряной мантии вздрогнул и проснулся. Его большие глаза стали взирать на виновника лишения его сладкого сна.

— Вы упоминали моё имя, юноша? — спросил Диппет.

— Да. Я хотел бы задать вам один вопрос… — медленно протянул Гарри.

— Какой же? Задавайте, — уверенно заявил старик.

— Не могли бы Вы рассказать мне о Легенде Оксфорда? — тихо молвил подросток. Диппет стал улыбаться во всю ширь своего маленького рта.

— Неужели вы так наивны? Я никому не выдам эту тайну, даже великому Гарри Поттеру.

— Откуда вы знаете моё имя? Вы ведь жили до меня, — недоумевая, изрёк парень.

— Вы думаете, что мы, портреты, ничего не знаем? Это не так, юноша. Вы, дорогой мой, обладаете особой силой, вы имеете дар, — сказал старичок.

— Я знаю, — сказал Гарри, после чего Диппет вновь стал улыбаться.

— Не защиту от Тёмного Лорда, которая пропала много лет назад, и не бессмертие…

— Так что же это? — перебил Гарри, уже не выдерживая. Он крайне сильно ждал наводящего ответа от Диппета, которого, к сожалению подростка, не последовало.

— Этот дар и есть ваше проклятье, мистер Поттер. Это проклятье решит вашу судьбу, и скоро вы о нём узнаете, очень скоро, — Гарри начинал сходить с ума. Ну почему Армандо Диппет не может сказать прямо, почему даже намекнуть не хочет? — Конечно, ваше внезапное исчезновение оттуда, — при произношении этого слова Диппет поднял глаза к потолку, Гарри прекрасно знал, что он имеет в виду, — поразило многих свидетелей этого. Никто не ожидал, что вы воскресните, что удавалось за всю человеческую историю до вас лишь одному человеку — Салазару Слизерину.

— Но как такое возможно? — спросил Гарри, испытывая дрожь внутри себя. Мурашки на удивление разбежались по всему телу подростка.

— В этом-то и заключается Легенда Оксфорда, и вы в ней тоже замешаны, юноша, — произнёс он. — А теперь, если не возражаете, я подремлю часок, ещё слишком рано… — он широко зевнул и положил голову на рамку своего портрета. Гарри же оставалось грустно опустить глаза, облокотившись на стену. Вдруг из кабинета трансфигурации вышла профессор Макгонагалл в зелёной мантии.

— О, мистер Поттер, с возвращением. А почему вы не на завтраке? — изумлённо спросила она. Гарри не сразу нашёлся, что ответить.

— Я уже… поел, профессор, — произнёс он.

— Быстро вы едите, мистер Поттер, — протянула Макгонагалл. — В таком случае можете пока сидеть в моём кабинете до начала урока.

— Хорошо, — ответил Гарри, двинувшись в кабинет. Макгонагалл пошла к лестнице, продолжая удивлённым взглядом через спину наблюдать за подростком.

Класс трансфигурации был абсолютно пуст, доска сияла под лучами солнца. На учительском столе лежал маленький серый камешек, на который Гарри почти не обратил внимания. Его голова была забита совсем другими мыслями. Одна из них набирала силу: Гермиона в этом кабинете может застать Гарри врасплох, так как деться ему было некуда. Другая же дума заключалась в Легенде Оксфорда. Какую роль он играет в этом мифе? Там однозначно замешан Вольдеморт… Вероятно, они единственные бессмертные маги на земле, но… Они должны будут убить друг друга… Нет, глупости, ведь Диппет сказал, что бессмертие Гарри здесь не причем.

Вольдеморт силён, но встречи с ним Гарри не миновать… Лорд готовит нападение на Хогвартс, очевидно именно в тот день это и случится. Просто так Гарри победить не может, лишь убежать от смерти в его силах.

— Но возможно ведь встречу с Вольдемортом отсрочить… — подумал Гарри. Он уже убегал от смерти много раз, может и теперь сможет? Тогда, на пятом курсе Гарри приснился сон: Снейп говорил, что Легенда не сбудется. Если Снейп на тёмной стороне (А так и есть, — заявил себе Гарри), то это Легенда… была против Лорда. Вероятно, в ней говорилось о смерти Вольдеморта,… Может он потеряет своё бессмертие? Если душа Лорда выдержала заклинание смерти 15 лет назад, то скорее выдержит снова, если он будет бессмертен. Гарри просто не мог убить его, он был неуязвим, в нём не было слабых мест. Он мог отразить любое заклинание с выгодой для себя… Но что же тогда предпринять?

В этот миг в кабинет влетел запыхавшийся Невилл. Было видно — он пытается что-то сообщить Гарри, но учащённое дыхание мешало. Гарри, в это время сидевший за одной из последних парт, вскочил с места.

— Гарри… Гермиона… она ищет тебя,… меня долго… пытала,… я ничего сказать… она скоро… наверно сюда придёт, — закончил Невилл, облокотившись к двери. Глаза Гарри какое-то время не двигались.

— Что она сказала? Она злилась? — спросил он. Невилл поднял лицо, красное после бега, и ответил:

— Ещё бы, она угрожала мне палочкой, когда я вошёл в Большой зал, а затем, очевидно, поняла, что от меня ничего не добьётся, и сама побежала восвояси.

— Тогда… иди в Большой зал, Невилл, ведь ты ещё ничего не ел, — вымолвил Гарри. Невилл кивнул и медленно вышел из кабинета.

Как Гарри надоели преследования Гермионы! Чего она добивается? Ведь видно, что такая Гермиона Гарри не нужна. Это не та девушка, что признавалась в любви Гарри два с половиной месяца назад.

Гарри сел обратно на свой стул и затих. Слух обострился так, что и парень мог слышать стук ложек о тарелки в Большом зале, не говоря уже о шагах на этаже.

Несколько минут всё было тихо, пока не послышался новый стук — женских каблуков. Гарри сразу понял, что это была она. Его взгляд застыл на двери, открытой после Невилла.

Гарри даже стал слышать колыхание мантии при шагах девушки. И он не ошибся — Гермиона наконец вошла в кабинет. Лицо её было сурово, но когда она увидела Гарри, оно смягчилось. Девушка подошла к Гарри и взирала на него сверху вниз.

— Котёнок, может, объяснишь, что ты тут делаешь? — спросила Гермиона. Гарри посмотрел на неё самым невинным взглядом.

— Я не должен перед тобой объясняться, — сказал парень. Гермиона наклонила голову, её изящные брови наклонились в неблагоприятную сторону. Теперь она больше напоминала профессора Макгонагалл, чем молодую девушку.

— Это ещё почему? — громко спросила она, да так, что её слова эхом прокатились не только по кабинету, но и по всему этажу.

— Ты не она, — заявил уверенно подросток, вызвав более недоумённый взгляд Гермионы. Но затем лицо девушки посветлело, она заулыбалась, чем напомнила улыбку прежней Гермионы…

— Я не «кто»?

— Что с тобой происходит? Что происходит с Роном, Джинни, Габриэль? — спросил Гарри, внимательно наблюдая за выразительными карими глазами Гермионы. Девушка какое-то время колебалась, но взор её почему-то не мог соединиться с Гарри. Она глядела в окно на яркое солнце, заливавшее кабинет. Даже тени прежней улыбки на ней не было заметно.

— Ты не понимаешь, Гарри. Не понимаешь меня, поймёшь ли когда-нибудь? Я заперта, заперта в себе. Я не могу вырваться,… мне нужна твоя помощь, Гарри, — на удивление парня глаза Гермионы увлажнились. По щеке медленно потекла прозрачная слеза, сверкающая всеми цветами замечательной радуги, озарявшей всё лицо девушки. Гарри молчал, Гермиона тоже. Речь будто отнялась, Гарри не смел нарушить, будто продолжающийся монолог подруги. — Я не могу, Гарри. Не могу вылезти из этой рамки, этих границ.

— Границ чего? — спросил Гарри. Его рука медленно потянулась к девушке. Он взял её руку и стал ласково гладить её пальцы.

— Я… хотела бы сказать… не могу… — на лице Гермионы виднелись реки тёплых слёз, которые согревали отношения между ней и Гарри.

— Но почему? — спросил парень. Он нежным взглядом наблюдал за девушкой. Сейчас ему так хотелось её обнять, поцеловать, но он не мог. Будто какая-то внутренняя энергия Гермионы мешала ему…

— Ты поймёшь… — сказала она, мокрыми глазами, наконец, взглянув на подростка. Она знала, Гарри не понимает её, но поймёт когда-нибудь? Как она на это надеялась, как хотела, чтобы они были счастливы. Как ей хотелось показать свою любовь… Лишь одна вещь ей мешала…

— Я люблю тебя, Гарри, — произнесла она, желая поцеловать его, но она не могла. Гарри сам хотел произнести тоже, но… произошло то, чего он боялся последние пятнадцать минут. На его глазах Гермиона изменилась: слёзы перестали течь из глаз, она выдернула из руки Гарри свою и, встав с места, быстрым шагом покинула кабинет. Гарри поднял взгляд на дверь, мимо которой долю секунды назад пронеслась алая мантия Гермионы. Что с ней происходит? Девушка изменилась моментально. Какие-то считанные минуты она была той чувствительной Гермионой, которую Гарри знал в прошлом году. И тут же она изменилась, превратившись обратно в волшебницу, подобную Пэнси Паркисон.

Прошло около полу часа, Гермиона всё не появлялась. Кабинет трансфигурации тем временем начал медленно наполняться. Первыми из гриффиндорцев прибыли Рон и Габриэль, усевшиеся на первую парту. Малфой со своей свитой пришёл следом, заняв три места у окна, стал изредка коситься с улыбкой на Гарри.

Наконец, в класс вошли Невилл, Дин и Симус. Они с презрением взглянули на свиту Малфоя, а затем и обвели подобным взглядом Рона с Габриэль. Невилл сел за парту с Гарри, Дин и Симус устроились рядом партой спереди.

— Жив? — спросил Дин, которому, очевидно, было уже всё известно про преследования Гермионы.

— Да, — молвил Гарри. — Но она изменилась,… на какое-то время она стала нормальной… — задумавшись, сказал Гарри.

— Позволь узнать, что в твоём понимании «нормальная Гермиона»? — спросил Дин, выкладывая пергамент, перо, чернила и новенький учебник на стол.

— Она стала вновь… стала Гермионой, которую я знал в прошлом учебном году…

— Лично я знал Грейнджер ботаником, — произнёс Симус, вешая свой ранец на крючок парты.

— Такой она была лишь на первых курсах, — вмешался Невилл. — Она действительно изменилась и очень сильно за последние годы.

— Но уж никогда не была такой дурой, как сейчас. То и делает, что перед всеми рисуется, — усмехнулся Дин.

— Она… заперта в себе, — изрёк Гарри. — Вам этого не понять, хотя… я сам не понимаю этого.

— Стоп! — воскликнул Симус. — Получается, что ты и Грейнджер и в прошлом году были парочкой?

— Она порвала с Крамом… — протянул Гарри, положив на стол учебник для шестого курса по трансфигурации.

— Ради тебя? — вопросил Невилл, уставившись на соседа.

— Ну… не знаю, по правде говоря, — ответил Гарри.

— Очевидно, ради тебя… Ведь ты у нас привлекательная персона, девчонки от тебя сохнут, — сказал с заметной обидой в голосе Симус.

— С чего ты взял? — поднял брови Гарри.

— Ты разве не помнишь, как они на тебя вешались, когда ты ловил снитч? Я бы такое в жизни не забыл, — произнёс Симус.

— Действительно, тебе не привыкать, Поттер, — послышался недалеко гордый голос Драко Малфоя. — Ты ведь мистер Вселенная.

— Завидуй на здоровье, Малфой, — съязвил Гарри, отчего Малфой, сидевший в каких-то пяти метрах, затих и, злобно взирал на обидчика.

— Такому кретину и завидовать нечего, — выступил Рон, услышавший разгорающуюся ссору. Гарри сжал руку в кулак — только вмешательства Уизли не хватало. Малфой всегда был врагом, а свыкнуться с противостоянием со своим бывшим другом было очень трудно.

— Тебя никто и не спрашивал, Уизли, — грубо сказал Невилл, удерживая переведённый на него взгляд «громилы» Рона.

— Долгопупс, так и языка лишиться недолго, — сказал Рон, улыбнувшись подобно Вольдеморту, сощурив глаза и скривив рот.

— Мне плевать на всё, что ты скажешь! — воскликнул Невилл, полный уверенности в себе. Гарри, Дин и Симус готовы были достать палочки и применить их на Роне. Уизли вскочил, едва не завалив парту, и уверенно двинулся к Невиллу. Выглядел Рон заметно устрашающе, так как рост был жутко огромен. Невилл достал палочку и хотел произнести заклинание, но Рон опередил его и произнёс:

— Вингардиум Левиоса! — Невилла перевернула вверх тормашками, но, несмотря на это, лицо его выражало не страх, который он бы испытывал какой-нибудь год назад, но ненависть к Рону. Пока окружающие с удивлением наблюдали за сражением, Гарри схватил собственную палочку и, наведя ею на Рона, сказал:

— Замри! — Рон застыл на месте, кожа его приобрела серый оттенок, палочка застыла в руке. После этого Гарри взмахнул вновь палочкой и Невилл мог стоять на ногах.

— Спасибо, — сказал Невилл Гарри. Лицо парня излучало сильнейшую неприязнь. Он направил свою волшебную палочку на Рона и изрёк:

— Ледогидротус! — не двигавшийся Рон, поскользнулся на месте и оглушительно грохнулся на пол. Глаза Малфоя испуганно перешли на Невилла, который, с победоносным выражением на лице, сел обратно на свой стул. Габриэль моментально выскочила из-за парты и подняла уже отошедшего от заклинания Гарри Рона. Тот уже видимо собирался в рукопашную сломить Невилла, но перед тем выскочил Дин, которого Уизли отпихнул моментально.

— Ты труп, Долгопупс, — сказал Рон и же замахнулся рукой, как послышался громкий крик профессора Макгонагалл.

— Мистер Уизли!!

Рон, нехотя, опустил руку и обернулся к учителю. Профессор стояла в дверях и с ужасом окидывала взглядом Рона.

— Что здесь происходит вообще? — спросила она, пройдя к своему столу. — Неужели вы хотели ударить своего однокурсника, мистер Уизли?

Рон лениво ответил, голосом, который Гарри посчитал копией Малфоя:

— Таких слизняков надо давить, профессор, — произнёс Уизли, сурово взглянув на Невилла, а затем отошёл и сел на своё место рядом с поражённой Габриэль. Гарри в это время расслышал слова девушки, которая, как бы для утешения своего парня заявила «Брось ты этого идиота, ещё будет время с ним всё решить». Гарри не верил своим ушам: Рон, Габриэль — в кого они превратились?!

По виду профессора она уже привыкла к подобным высказываниям Рона, что понял Гарри, несмотря на пропуск четырёх учебных дней.

Вскоре в класс вошли Лаванда Браун с Парвати Патил, за ними Пэнси Паркисон, в окружении своих слизеринских подружек, и, наконец, Гермиона. Гарри всмотрелся в лицо последней: оно было высокомерным, как никогда. Девушка села недалеко от слизеринских девчонок.

— Итак, — произнесла профессор Макгонагалл, поднявшись со своего стула. — Сегодня мы продолжаем превращать камни в животные, — сказав это, она подняла камешек со своего стола и стала вертеть его в сморщенных руках. — Вам, мистер Поттер, всё объяснит Невилл Долгопупс, — обратилась Макгонагалл к Гарри, который до этого непонимающе взирал на профессора. — Приступайте, — после этого заявления, профессор села за учительский стол, положив камень, и стала изучать пергаменты Слизерина и Гриффиндора, где указывались фамилии и начисления очков факультетам.

— Ну… — протянул Невилл, открыв свой учебник на двадцать четвертой странице. — Здесь указаны действия для реализации заклинания. Теперь нужно делать всё по плану… А вообще это очень легко, ведь не обязательно камень превращать заклинанием, можно и что-то другое. Например, перо.

Невилл показательно взмахнул своей палочкой, наведя её на своё перо.

— Стоуно, — перо превратилось в камень, после чего парень произнёс: — Игл Морфус.

Перо мгновенно выросло в размерах и покрылось подобными себе пёрышками, но только меньше размером. На парте стоял крупный орёл с загнутым носом, похожим на снейповский.

— Ух ты! — воскликнул Невилл, удивлённый своим результатом. Гарри воспринял успех Невилла не так радужно, так как орёл переводил взгляд с него на соседа. Все окружающие стали поражённо взирать на творение парня. Судя по всему, такого успеха не было ни у кого, ведь даже профессор Макгонагалл вскочила с места, чтобы взглянуть на плоды учеников.

— Великолепно, Долгопупс, пятнадцать очков Гриффиндору, — произнесла она, подходя и оценивая орла. Когда птица захотела оказаться на свободе, а не быть центром внимания в душном классе, ученики в ужасе отодвинулись от орла. Он раскинул своими громадными крыльями и, взлетев, вырвался в широко открытое окно класса. При этом Гарри даже показалось, что толстенный учебник сдвинулся немного с места, не говоря о поднявшемся ветре.

Время шло незаметно после интереснейших заклинаний. Невилл поразительно точно осуществлял превращения, не говоря об остальных. Заклинания Гермионы же (за которой Гарри весь урок наблюдал мельком) были настолько отточены, что даже Невилл, порой переводя на неё глаза, не верил её удаче. Она уже превращала своё перо в небольшого тигрёнка, когда Гарри едва смог продемонстрировать «мастерство» на крысе, которая получилась с перьями вместо шерсти. Дин и Симус, позабыв об официальном уроке, развлекались во всю, понапревращав окружающие их предметы в скунсов, которые метались по их парте, боясь спрыгнуть.

— Томас!! — закричала профессор Макгонагалл, крепко держа пальцы на сжатом носу.

— Простите, профессор, — не выдержал, — сказал Дин, прыснув. Взмахом своей палочки он вернул колпачку от баночки чернил свою бывшую форму. Гарри поражался легкости, с которой он это делал. Было ощущение, что парень отсутствовал не четыре дня, а минимум полгода.

Послышался звонок, и ученики стали собирать имущество в ранцы.

— До следующего раза отточите превращения до полноценного результата, это домашнее задание, — произнесла Макгонагалл. — Можете быть свободны.

— Но… — вдруг подал голос Невилл. — Зачем нам нужно так много тратить времени на это, профессор? — недоумённо спросил подросток.

— Когда придёт время, вы узнаете, Долгопупс, — ответила профессор, строго смотря на Невилла. Тот же вместе с Дином, Симусом и Гарри покинул кабинет быстрыми шагами.

— Как, интересно, нам это должно помочь в борьбе с Вольдемортом? — удивился Симус, доставая расписание на пятницу.

— Возможно, мы сможем превратить какой-либо предмет в животное, которое нам поможет, — пожал плечами Невилл, глядя через плечо Симуса на список уроков.

— Ну да прямо, — усмехнулся Дин, идя по коридору и всматриваясь в лица проходивших мимо учеников. — Будто нам это поможет. С Вольдемортом шутки плохи — за долю секунды ты можешь стать трупом…

— Это ты говоришь зря, — вмешался Гарри. — Мне часто помогали всякие мелочи,… например меч Годрика Гриффиндора, а дело было против василиска.

— И ты ещё об этом так спокойно говоришь? — поразился Симус, подняв глаза на Гарри. — Я, наверно, боялся бы даже вспоминать об этом…

— Так и было, я боялся, но только это уже давно прошло. Это ведь было на втором курсе, — ответил Гарри, начав подниматься по лестнице. — Кстати, какой сейчас урок?

— Не поверите, — улыбался Симус, остановившись и раскрыв широко глаза. — Сегодня впервые у нас будет защита от тёмных искусств!

— Не знаете, кто на этот раз наставник? — поинтересовался Гарри.

— Понятия не имею. Но что-то мне подсказывает, сейчас будет везти один из мракоборцев, которые у нас в школе бродят круглые сутки… — изрёк Дин, быстро закончив монолог, так как мимо по лестнице прошёл как раз один из служителей Министерства. — Может этот? — спросил Дин, когда мужчина отошёл на безопасное расстояние.

— Кто знает, — рассеяно пробормотал Невилл, после чего все продолжили движение вверх по лестнице, и вышли на восьмой этаж.

— Когда начнём тренировки, Гарри? — осведомился Дин, подойдя к кабинету и начав изучать его.

— Думаю, сегодня или завтра, — неуверенно сказал Гарри, глядя в сторону пары общающихся между собой девчонок. Это были Джулия Андерсен и Джордана Уэлинг — охотники сборной Гриффиндора по квиддичу. Хотя они не учились на одном курсе, но стали близкими подругами после отбора в сборную. Заметив Гарри, они заулыбались и подошли к парням.

— Привет, — улыбнулась Джулия Дину, а затем и Гарри, с которого в последствии долго не сводила глаз.

— Привет, — ответил Гарри, Дин же кивнул.

— Ну, как дела? — спросила девочка скорее у Гарри, чем у всех парней.

— Неплохо, а у тебя? — поинтересовался подросток, несколько робея, так как было понятно — недавние сказанные слова Дина по поводу известности Гарри правдивы.

— Отлично, мы с Джо ждем, не дождёмся начала нового сезона по квиддичу и, конечно, твоих тренировок, Гарри.

Парень тяжело сглотнул. Дин в это время смотрел на пол и уже поражённо слегка качал головой.

— Хорошо. Завтра, вероятно, одна из них состоится. Пора бы нам готовиться к чемпионату, а то… — Гарри прервался, услышав смешок Дина, — …мы проиграем, — сурово закончил он.

— Тогда ты нас найдёшь вечером в гостиной, — мило произнесла девочка, быстро улыбнувшись. Вместе с Джорданой она отошла от парней. Тем временем Гарри грозно взглянул на Дина, пытавшегося не показывать смеха, копившегося внутри.

— Что? — с трудом произнёс он.

— Ничего, — грубо заявил Гарри, зайдя в кабинет и сев на первую парту, подальше от Дина. Тот явно пытался вывести Гарри из себя, что делать становилось легче с каждым годом после совершавшихся переворотов.

Вскоре Дин, Симус и Невилл также зашли в класс. Томас видимо не собирался отвечать за свою наглость и сел за парту у окна с Симусом. Невилл остался с Гарри, устроившись рядом.

— Я тоже порой замечаю, что Дин меняется на глазах, — тихо сказал парень. Этот Невилл казался совсем иным, не похожим на себя раньше. Он был искренним в своих мыслях, не стесняясь совсем выражать их, он перестал терпеть обиды и не собирался становиться отбросом общества, он боролся за своё право на высказывания, свои действия и он уже доказал это людям.

Прозвенел звонок на урок, ученики моментально заполнили свободные места, в том числе и Гермиона. На удивление Гарри, в этот раз Гриффиндор должен был заниматься защитой от тёмных искусств один. Не было видно ни пуффендуйцев, с которыми в основном проходили уроки по травологии, ни когтевранцев и со слизеринцами.

Нового учителя пока не было. Гарри достал обычные предметы из своего имущества для урока и стал выжидать учителя.

— Гарри, — позвал знакомый шёпот. Сзади парня сидели Лаванда Браун с Парвати Патил, на которых Гарри и обернулся. Они торжественно раскрыли глаза, ожидая поворота парня. До этого звала, видимо, Лаванда.

— Скажи, Гарри, есть ли у тебя девушка? — спросила уже Парвати, грациозно размахивая своими красивыми ресницами. Подросток не знал, что и ответить. У него появилось чувство, что Гермиона следит за ними и слушает разговор, что очень смутило его, хотя и вопрос был не очень уместным. Хотя подобные вопросы были присущи Лаванде и Парвати.

— Да, — твёрдо сказал, в конце концов, Гарри. Девушки сильно удивились его уверенности, но вскоре задали ещё один и более неприятный вопрос:

— А кто она, Гарри? Неужели, Гермиона? — удивилась Лаванда, слегка нахмурившись.

— К сожалению, вам не понять того, что я чувствую, — парень отвернулся от девушек. Он не мог дальше отвечать на их настырные вопросы, да и они перестали приставать, так как в кабинет вошёл не мракоборец или кто-либо ещё. Медленными шагами через класс к учительскому столу двигался профессор Дамблдор в тёмно-синей мантии…

Ученики затаили дыхание в ожидании речи директора. Он выглядел всё также неважно, как и несколько дней назад, что невозможно было не заметить. Хоть Гарри не знал возраста профессора Дамблдора, но сейчас мог смело дать тому около 90.

— Здравствуйте, дорогие ученики, — начал директор, опираясь рукой на учительский стол. — Добро пожаловать на первый урок по защите от тёмных искусств в этом году. Вы уже на шестом курсе, что доказывает, как вы повзрослели, — продолжая говорить, Дамблдор переводил взгляд с одного человека на другого, при этом слегка улыбаясь. — Практически с каждым из вас приключались различные вещи: порой грустные, порой забавные. Почти каждый знает это слово, опасность. Особенно оно стало популярным в последние годы в годы начавшейся новой второй войны. Но не будем обсуждать сейчас это, будем надеяться, что вскоре у нас найдётся время для дискуссии по такому поводу. Слово опасность хоть раз, но говорили все люди на нашей чудесной планете и, к сожалению, хоть раз сталкивались с ней почти все из них. Этот предмет, который я буду вести у вас в этом году связан напрямую с долей опасности. Даже встречи с простейшим боггартом уже можно назвать риском, не говоря о других страшных существах, как драконы (в этот миг Гарри вспомнился 4 курс — Турнир Трёх Волшебников. Как он украл яйцо венгерской хвостороги), оборотни и всякая другая ужасающая живность. Однако никогда животное просто так не будет нападать на человека. Есть несколько причин, почему оно может ранить или даже убить: первая причина — животное находится под влиянием человека, его заклинания, известного большинству из вас от покойного Аластора Грюма. Как вы уже знаете, культ этого заклятия пришёлся на два десятка лет назад — середина величайшей первой ледяной войны. Подчинение Тёмного Лорда использовало его, как и их господин. Под властью оказались многие опасные животные. Армия Тьмы приказала им убивать маглов и волшебников, так называемых, нечистых кровей. Разумеется, животные не могли помешать действиям тёмной силе Пожирателей смерти, так как вес их разума много меньше человеческого интеллекта. Лишь люди могут побороть в разуме это заклинание, довести до минимума его действие, но и не все люди способны на это. Они должны обладать неимоверной силой ума, но они способны выйти из-под власти.

Вторая причина, из-за которых животное может причинить вред человеку: защита. Оно способно защитить себя от отрицательных воздействий извне. Это свойство присутствует у любого существа. Его можно назвать и инстинктом для выживания, каждое существо может хоть мизерный, но предпринять какую-то попытку для мести. Это страшное вещь, месть. Вызвана она копящейся ненавистью, не обязательно из-за проступка другого человека. Она может быть вызвана складом головы, совокупность черт характера. Вы видите ненависть Вольдеморта ко всем маглоподобным людям, хотя у него нет никаких существенных оснований, настолько ненавидеть этот вид людей. Бывший Том Реддл всегда любил быть лидером, и был им. Весь факультет Слизерина находился в сильнейшем страхе от группы этого мальчика. Некоторые ученики с других факультетов пытались воспротивиться его власти, но не могли. Самое страшное было в том, что Хогвартс в страхе — был внутренним Хогвартсом. Учителя находились в неведении перед истинным злом. Я был среди них. После окончания школы Томом, я понял, что глаза мои могли открыться, но я не смог, не хотел, был ещё относительно молод. Я узнал, что существовал лишь единственный человек, не боящийся Вольдеморта ни в школе, ни на протяжении жизни. Мы все хоть раз чувствовали страх перед Тёмным Лордом, перед его силой, а этот человек был универсален. Рубеус Хагрид никогда не боялся определённых личностей, любой страх его был вызван внутренними переживаниями…

Дамблдор порой делал остановки в своих речах, будто давал осознать ученикам сказанные им слова. Никто не отводил от него глаз, никто не мог вымолвить какие-либо слова. Директор же устремил светло-голубые очи на солнце, высоко поднявшееся в небо.

Гарри сейчас было очень больно, Дамблдор испытывал его выдержку, нервы, но в любом случае парень не сломался бы никогда. Голову заполняли воспоминания: смерть двух Дурслей, Хагрида…

— Сегодня мы не будем проходить никаких заклинаний. Вы уже очень много узнали за предыдущие курсы, намного больше, чем учитывается по программе. Последние ваши учителя дали самые важные знания, они всегда вам помогут. Опасность может придти к каждому из вас в любой момент, в любой день, час, миг. Обеспечить абсолютную защиту не может никто, тем более во время войны. Профессора Люпин, Грюм, Снейп — очень сильные волшебники в области тёмных искусств. Наша магическая сторона ещё полна большим числом талантливых и важных людей, но, к несчастью, история человечества располагает не утешающим опытом: во всех важнейших событиях мирового масштаба играют огромную роль исключительные люди, буквально единицы. Вольдеморт, один из них…

Урок закончился неимоверно быстро, будто длился пять минут. Но причина была в другом: речи директора с минутными остановками длились крайне долго. Говорил профессор Дамблдор медленно. Гарри даже казалось, что даётся это ему с трудом. Всем своим видом директор вызывал сильное сочувствие. Жизнь его была разрушена Вольдемортом — он не мог спокойно жить где-нибудь в тихом шотландском графстве, наслаждаясь жизнью. Он удерживал мощь Вольдеморта, его армии. Именно он — всегда был надеждой человечества, всегда оправдывал её. Люди всего мира в него верили, в его победы, но причём тут Гарри? Дамблдор не получил такой славы, как Гарри, хотя тогда Гарри был всего год. Как мог так прославиться юный младенец, чтобы его узнавали везде? Может быть, эта тайна входит в Легенду Оксфорда? Тогда всё узнается с ней…

Вместе с Невиллом Гарри покинул класс, где за учительским столом задумавшись, сидел профессор Дамблдор.

— Какой сейчас урок? — поинтересовался Гарри, продолжая какое-то время наблюдать за директором.

— Во-первых — сейчас обед, а во-вторых, сегодня у нас лишь два урока, — ответил Невилл, начав спускаться по лестнице к Большому залу.

— Почему так мало? — не понял Гарри, нахмурившись.

— А ты разве хочешь ещё пару уроков? Радуйся, ведь с понедельника по среду у нас по четыре, в четверг три урока, да ко всему прочему немало встреч со слизеринцами, — произнёс Невилл. — Пошли лучше в большой зал, а то ничего не достанется, — улыбнулся парень.

Гарри стал спускаться по лестнице вслед за Невиллом. Мимо проходили другие хогвартцы, говорили об уроках, о выходных и свободном времени. Гарри же сейчас думал о поведении Гермионы. Он всегда думал об этой необыкновенной девушке, которую искренне любил всем сердцем…

Наконец, парни спустились в Большой зал, заполнявшийся постепенно. Учительский стол был совсем ещё пуст, лишь мадам Помфри, скромно устроившись на своём месте, ела картофельное пюре. Недалеко от неё стоял прозрачный куб, где блестел в лучах солнца, заливавшего весь зал, золотой Кубок Европейских Чемпионов по квиддичу. Даже сейчас некоторые ученики не могли отвести от него взор, ведь никогда клубы Хогвартса не выбирались дальше четвертьфинала, откуда вылетел 7 лет назад Слизерин.

Гарри и Невилл сели с краю гриффиндорского стола, положив рядом с собой ранцы. Вдруг первый заметил идущих к ним Джулию и Джордану.

— К нас приближается женская компания, — изрёк Невилл еле шевеля губами. Джулия присела со стороны Гарри, Джордана рядом с Невиллом.

— Не возражаете, если мы с вами присядем? — спросила Джул.

— Конечно, — сказал Гарри, став накладывать себе куриное филе с хрустящей золотистой корочкой. Девочки в это время откровенно глазели на своих соседей. — Только прошу, — обратился к ним Гарри, — не превращайтесь в Гермиону. Без толку на меня так смотреть.

— Но ведь… у вас нет подруг, — огорчилась Джордана, несчастным взором меря Гарри. — Мы могли бы ими стать.

Какие-то секунды юноша в очках взирал на девочек.

— Но вам всего четырнадцать и тринадцать лет, когда нам по шестнадцать, — пытался вразумить их Гарри.

— Это мелочи, — оправдывалась Джулия, грустно моргая.

— Я не знаю… Спросите у Невилла, — обессилено заявил Гарри, принявшись за куриное филе.

Конечно, Невилл стал намного смелее, в отличие от прошлых лет, но всё же не настолько, чтобы распоряжаться судьбой девочек.

— Эм-м-м… — протянул парень, уже с опаской глядя на Джордану, которая медленно приближалась к нему.

— Может вас, устроит встреча после тренировки? Ведь она будет, Гарри? — спросила Джулия. Подросток отвлёкся от вкусного филе, вновь обернувшись к девочке. Она была невысока, где-то 160 см (у Гарри рост был 175 см), имела ярко-голубые глаза, припухшие щёки, красивые губы, маленький носик. Брови были светло-русыми. Гладкие распущенные волосы такого же цвета достигали груди девушки. Фигура Джулии была просто великолепной для такого возраста, и Гарри, как и Невилл, этого не мог не признать.

Что о Джордане, то её глаза были серыми. Длинные ресницы придавали ещё большую красоту её лицу. Она была блондинкой. Сейчас волосы её были собраны в замысловатую постройку на голове.

— Да-да, тренировка будет, хорошо, — вымолвил Гарри, пытаясь как можно быстрее завершить этот разговор. Он и не предполагал, что игроки его сборной захотят встречаться с капитаном. Гарри всегда расценивал их хорошими охотниками и только. Теперь же он впервые взглянул на них по-другому, как на настоящих девушек, достойных более чуткого внимания. Однако, несмотря на это, парень продолжал считать их лишь подругами.

Невиллу было даже после конца разговора не по себе, хоть Джордана и перестала придвигаться к нему. Подросток судорожно, пытаясь побороть дрожь в руке, взял стакан с вишнёвым компотом и поднёс ко рту. Сами Джулия и Джордана стали накладывать себе еду в тарелки и, в конце концов, встали и пересели в другой конец стола. Несчастный Невилл провожал их взглядом и, к его величайшему огорчению, когда девочки сели, залились громким смехом. Немного отпив из стакана, он обратился к Гарри:

— Как думаешь, о чём они смеются?

— Если честно, мне все равно, — искренне сказал юноша.

— Г-г…Гарри, я никогда… не встречался… с девочками… — еле слышно произнёс Невилл. Адресат стал удивлённо глядеть на него.

— Успокойся, Невилл, ничего страшного нет во встречах с девчонками. Они постоянно смеются, когда рады чему-либо… ну или если им кто-то нравится. Ты найдёшь с… — на мгновение Гарри запнулся, не зная, как продолжить, — с ними общий язык. И ничего в этом страшного нет, — закончил парень, пожав плечами.

— Ну,… тебе легче говорить, чем мне… у тебя была Чжоу,… прости, я забыл, — грустно сказал Невилл, вспомнив произошедшее с девушкой. Гарри на мгновение перестал жевать…

Вскоре в Большой зал вошли Гермиона с Лавандой и Парвати. Судя по всему, последние рассказывали про мелкий разговор с Гарри.

— А что между тобой и Гермионой? — спросил более уверенным голосом Невилл, отошедший от потрясения назначения встречи девчонок. Гарри не отводил в это время взгляд от своей бывшей подруги. Она не улыбалась, не плакала. Лицо её было нейтральным. Таким оно и оставалось после рукоплесканий Лаванды, рассказывавшей уже какой-то забавный случай, приключившийся с ней.

— Я её люблю, Нев, — медленно ответил Гарри. Невилл тоже перевёл взгляд на Гермиону, севшую в центре стола Гриффиндора, довольно далеко от юношей. — Никогда не испытывал подобного чувства к девушкам.… Даже к Чжоу. А Джулия и Джордана — для меня вполне нейтральны.

Невилл молчал. Сейчас он обдумывал, что Гарри действительно стал его другом, ведь просто так он не рассказывает про свои чувства. У самого Невилла не было людей, которых можно было легко назвать друзьями…

…Рос Невилл в семье бабушки и дедушки. Его родители были измучены до сумасшествия Пожирателями смерти, когда мальчику даже года не было. Отношение родственников очень долгое время было унизительным. Все считали его трусом, особенно дед, который только и строил внуку козни, чтобы проверить есть ли в Невилле волшебная кровь. Долго мальчик был обычным маглом, ходил в самую обычную школу, где был грушей не только для главарей класса, но и для всех желающих.

Как он страдал в то время. Каждый день он возвращался с синяками, в грязи и полный царапин. После таких инцидентов бабушка ещё сильнее его наказывала за слабость Невилла. Он не мог никому противостоять, сказать обидное слово в чей-нибудь адрес. Хоть парни дрались с ним, когда он просто не хотел причинять боль, то девчонки очень сильно унижали его в глазах всей общественности. Они даже придумали для него обидную кличку «Пуфик», так как Невилл был довольно кругленьким мальчуганом. Ни друзей, ни простых знакомых. Всегда и везде он посмешище. Даже соседская девочка, что мягче всех к нему относилась, порой не могла сдержать смех при виде Невилла.

Развивался лишь его внутренний мир, который он никому не хотел открывать особенно после великой ошибки, допущенной им.

…Девятилетний мальчик возвращался из школы домой. На улице стояла тёплая осень, вокруг ветер поднимал и кружил в воздухе редкие оторвавшиеся пожелтевшие листья. Солнце ярко освещало маленькие улицы городка Смолл Виктория шотландского графства Абердин. По дороге, не спеша, ездили автомобили, мотоциклы. Порой на тротуарах появлялись велосипедисты. Однако никто из прохожих не здоровался с Невиллом. Вся красота окружающего мира была обманчива для него. Вокруг были одни враги, которые жаждали причинить хоть какой-то вред мальчику.

Вновь его рубашка была порвана, в некоторых местах виднелись свежие следы крови, как и на руках, ногах, его лице. Помимо этого, он был весь испачкан в пыли и грязи. Невилла снова побили одноклассники и снова без причины. Но он не жаждал мести, не испытывал ненависти к ним. Он лишь всё больше отстранялся от внешнего мира, уходил вглубь себя. Мечтать он мог лишь об одном — о времени, когда он закончит школу, ну, или его исключат из-за какого-нибудь проступка (что было совсем невозможно, ведь Невилл никогда не позволял себе различных вольностей).

Медленными шагами он приближался к своему дому, где его обязательно ждало какое-нибудь наказание от деда. Помимо поиска волшебных способностей, своими безумными действиями он пытался сделать из мальчика «настоящего мужчину». Дед мог в данный момент легко выпрыгнуть из зелёного куста и набросится едва ли не с палкой на внука, что вполне соответствовало его манере. Невилл обычно мог убежать от такого испытания, но домой ему возвратиться пришлось бы обязательно.

Дедушка не выпрыгнул из кустов, выращенных перед домом Долгопупсов, что было слабым утешением для мальчика. Он доковылял до крыльца, вытер ноги о коврик перед входной дверью и, наконец, зашёл в «дом ужасов» для него. Дедушки не было и здесь.

— Теперь нужно как можно тише пробраться в комнату, — судорожно думал Невилл, аккуратно сняв пыльные школьные ботинки. Взяв тапочки с собой, он тихонько двинулся в сторону своей комнатушки, похожей на более или менее вместительный шкаф. План, который он продумал в голове, сработал — где бы дед ни находился, он не услышал прихода внука. К великому счастью, дверь комнаты мальчика, которую он специально утром оставил немного приоткрытой, находилась всё ещё в прежнем положении. Невилл как можно сильнее втянул в себя крупный живот и попытался пролезть в комнату, не задев скрипучую дверь. Попытка оказалась, к счастью, удачной и, войдя, мальчик смог вздохнуть с облегчением. Однако не тут-то было — дедушка восседал на кровати Невилла и наполовину разъярённо, наполовину с улыбкой взирал на внука, а затем закричал так, что у до смерти испуганного мальчика заложило уши.

— БАБА, НАШ ЩЕНОК ВЕРНУЛСЯ СО ШКОЛЫ ВНОВЬ ОБОДРАННЫЙ, ГОЛОДРАНЕЦ!!!!

Такой засады Невилл не ожидал, но новый план действий был яснее первого — бежать. Быстро раскрыв дверь, бросив тапочки с портфелем под ноги поднимающемуся дедушке, мальчик рванул к выходу из дома, но его неуклюжесть вновь сыграла неприятную роль в судьбе: Невилл наступил на чей-то ботинок в прихожей и громко упал на пол. Однако желание уцелеть хоть в этот раз было важнее, чем забота об ушибленном локте. Он поднялся и кое-как сумел выскользнуть из дома, а затем побежать по улице лишь в одно единственное убежище, о котором не знали ни дедушка, ни одноклассники, ни какие-либо прочие люди. Это убежище находилось в еловом лесу в мили от его дома и называлось оно — шалаш. Его мальчик собственным руками строил, когда ему было всего шесть, чтобы спастись от многочисленных обидчиков. Там были некоторые вещи для хоть какого-то проживания на время нескольких часов, ведь дедовы поиски продолжались обычно очень долго.

Вот и сейчас голодный, измученный, побитый и задыхающийся Невилл рвался именно туда, где был его лучший дом. Там он получал всякую пищу для размышлений над жизнью. Там он строил свои планы на будущее, и лишь один человек кроме него знал об этом месте. Это была юная соседка (его ровесница), с которой по счастливой случайности они никогда не встречались в шалаше. Хотя порой она туда ходит, водит своих подруг.

Несмотря на то, что Элла училась в параллельном классе их школы, они с Невиллом в ней никогда не разговаривали. Мальчик подозревал, что соседка не хочет подвергать свой авторитет испытаниям, ведь с Невиллом нельзя было просто так общаться. Он был изгнанником не только в своём классе, но и также в некоторых других. И мальчишки, и девчонки, знавшие Невилла настраивали враждебно и всех своих знакомых в школе к этому «неприкасаемому»…

Наконец, город кончился и пошёл еловый лес. Мальчик перепрыгнул через глубокую канаву, забрался на небольшой холм, чтобы узнать, кончилась ли за ним погоня. Невилл выпрямился и увидел великолепные просторы графства: справа было изумрудное поле, ничем не засеянное и переливающееся на солнечном свете. Слева был сам городок, наполненный двухэтажными домиками и прилегающими к ним гаражами. Виднелись также сквозь заборы ухоженные садики за «хижинами» жителей. Они были наполнены не только небольшими фруктовыми деревьями вроде яблонь и груш, но и высокими берёзками, дубами, вокруг которых цвели клумбы с розами и гладиолусами…

Невилл спустился за холм и погрузился в лесную тьму. Ему нужно было теперь совсем немного пройти вглубь, чтобы настичь свой шалаш.

Земля в лесу была усеяна жёлтыми, оранжевыми и красными листьями, так как деревьев здесь было куда больше. Именно они загораживали последние тёплые солнечные лучи октября.

Пока Невилл шёл мимо толстых стволов деревьев, под его ногами стоял сплошной хруст. Чем дальше он заходил, тем становилось тише, будто он находился на необитаемой планете, о чём он часто думал. Однако мечты мальчика, как и у многих юных ребятишек, были в большей степени не реальны, хотя не все…

Спустя несколько минут Невилл, наконец-таки настиг своё тайное убежище. Это оказался самый примитивный шалашик, каркасом которого служили палки средней толщины. Крыша была покрыта мелкими палочками, затем сухой травой, нарванной 3 года назад. Поверх этих «материалов» лежала целлофановая плёнка, найденная здесь же в лесу. Построение стен отличалось большим количеством стволов карликовых деревьев, закрытыми широким куском фанеры. Внутри на пол был постелен коврик, сворованный из дома. На нём в углу лежал пакет с двухлитровой бутылкой кока-колы, бутербродами в специальной упаковке, да и несколькими книгами. Несмотря на внешние очертания, внутри было довольно просторно, и Невилл мог встать на колени, сильней не нагибаясь.

Мальчик медленно залез внутрь и устроился в одном из углов, где с внешней стороны было дерево. Лишь в этом месте можно было облокотиться на стенку, не опасаясь за разрушением шалаша, что никогда не забывал и сам Невилл. Он снял с себя порванный пиджак и бросил его рядом с собой. Сам же взял пакет, открыл бутылку газированной колы и отпил немного, затем схватил упаковку с бутербродами и, раскрыв её, достал один, небрежно приготовленный самим Невиллом пару дней назад. Откусив кусочек от бутерброда, он положил его на пакет и достал книжку. Это было произведение Артура Конан-Дойля — «Собака Баскервилей». Сейчас Невилл остановился на моменте, где Ватсон и Холмс сидели в засаде, ожидая, когда огромная псина выйдет на охоту пугать жителей города.

Но стоило ему прочесть буквально пару строчек, как он едва не подавился — в шалаш залезала его соседка Элла. У неё были каштановые волосы, карие глаза и худое лицо. Своим силуэтом она могла очень сильно запугать любого человека, на взгляд Невилла, так как похожа была на скелет в одежде. Вот и сейчас он перепугался, тем более, ведь они никогда не встречались здесь.

— Привет, — сказала она, наблюдая за изменениями лица мальчика. Тот облегчённо вздохнул, положив книгу в пакет.

— Здравствуй, — тихо произнёс Невилл.

— Как твои дела? — поинтересовалась Элла, что было довольно странно — раньше таких вопросов она не задавала.

— Ну, не сказать, что хорошо, — пожал плечами мальчик.

— А вот у меня отлично.… Жаль, что я не могу с тобой поделиться настроением, не так ли?

— Возможно, — удивился Невилл поведением девочки. Самым подозрительным была улыбка, постоянно присутствующая на лице Элеоноры.

— Как в школе дела? К тебе всё также пристают?

— Ну, да… — протянул мальчик.

— Это они сделали? — спросила она, нежно дотронувшись до раны на руке Невилла. У того в этот момент сердце екнуло в груди.

— Угу, — промычал он, не вспоминая про огорчение. Самое поразительное в Невилле было то, что плакал он крайне редко, несмотря на частые обиды.

— Придурки, — громко заявила соседка, при этом не переставая улыбаться. — Так почему ты не дашь им сдачи?

— Я… я не могу тебе сказать, — произнёс мальчик.

— Почему? — стала продолжать допрос Элла.

— Я тебе… не могу довериться, — сказал Невилл, с опаской поглядев на девочку.

— Почему не доверяешь? — настаивала она.

— Просто не могу! — сказал Невилл, потирая ушибленный локоть.

— Но я ведь твой друг, Невилл, — изрекла Элла. — Твой единственный друг. Больше у тебя никого нет, и не будет…

— А мне все равно! — строго вымолвил мальчик, насупившись.

— Что же ты так, почему такой злой?

— Не твоё дело, — грубо произнёс Невилл.

— Если ты расскажешь, я тебя поцелую в губы, — пошла на уступки Элла. Невилл, не мог отвести от неё глаз. С одной стороны, она была всё-таки противной девчонкой, хотя, с другой стороны, относилась к нему лучше, чем другие.

«Может она права? Может она — мой единственный друг? Вдруг у меня никого больше не будет?» — упорно размышлял мальчуган, продолжая не сводить взор с Элеоноры.

— Хорошо… — сказал Невилл наконец. Девочка ещё сильней обрадовалась и, расправив складки на своём розовом платье, устремила внимательный взгляд на мальчика. — Я боюсь… боюсь тяжело ранить их…

— И всё?! — воскликнула Элла.

— Ну-у… в общем, да, — заявил Невилл, ожидая чего-то нехорошего вместо поцелуя.

— Тогда всё… — протянула девочка.

— Что «всё»? — не понял Невилл, раскрыв шире глаза. — Поцелуя не будет?

Элеонора изумлённо взглянула на него: складывалось впечатление, будто Невилл не собирался возвращать, якобы, накопившийся долг ей.

— Ты думал, что я буду целовать такого толстого кретина, как ты?!?! — закричала Элла, ещё шире улыбаясь. — Да в гробу я таких, как ты видела!

После этих слов она вылезла из шалаша и засмеялась громким истерическим смехом.

— Вы представляете, народ? — обратилась она к кому-то. Вдруг Невилл услышал голоса многих своих школьных врагов. Они стали заливаться хохотом, некоторые даже появились перед выходом из шалаша Эллы и, падая на землю, показывали пальцем на Невилла.

— Пора к чертям сносить это жалкое подобие шалашика! — закричал кто-то. Невилл в оцепенении сидел какое-то время, пока не почувствовал сильный удар по стене чьей-то ногой. Стенка сломалась и упала на него. Крыша не могла выстоять на одной стенке и также обвалилась, сильно ударив мальчика по голове. Последняя стена стояла какое-то время, пока до неё самой дело не дошло: кто-то ещё ударил и по ней. она подлетела и сильно оцарапала руку Невилла своим углом. Тот не мог ничего вымолвить, лишь слышал громкий смех школьных врагов. Один из них завопил:

— Убегаем, а то Долгопупс решит «тяжело нас ранить», — этот кто-то сделал ударение на последние слова, стараясь повторить голос Невилла.

Почувствовался топот десятков ног. Через пару минут всё стихло. Невилл сидел тихо и безжизненно, в обломках своего бывшего дома. По лицу его струились реки тёплых, нежных слёз…

Никогда у Невилла не было достойного друга, никогда он не чувствовал поддержки от какого-либо другого человека, всегда должен был опираться лишь на себя. И только теперь он знал, что Гарри — первый его самый настоящий друг, который не мог подвести его, предать. Который всегда бы поделился своими мыслями и не дал бы огорчаться другу.

— Спасибо, Гарри, — произнёс Невилл. Сейчас из его глаз потекли слёзы, он просто не мог их сдержать.

— За что? — не понял Гарри, обернувшись на парня и увидев, что тот плачет, добавил: — Что с тобой, Нев?

— Спасибо, что ты мой друг…

Через какое-то время, закончив трапезу, юноши покинули Большой зал, двинувшись в гриффиндорскую гостиную. Глаза Невилла уже перестали ронять слёзы, что было не совсем понятно Гарри. Он не знал несчастной судьбы друга (да, он уже мог назвать Невилла так, он знал, что тот не подведёт его никогда), но хотя он также прошёл сквозь ад в детстве, всё это было давно забыто. Гарри не собирался вспоминать тяжкие дни, длившиеся месяцами.

Сейчас у него было куда больше вещей, о которых стоило бы задуматься. Одной из таких вещей, конечно, была Легенда, которую парень жаждал узнать. Она тянула его к себе, однако он не мог её «схватить». Эта тайна как никогда близко связана с Гарри, со всем его существом. Узнав её, для парня откроется целое море ответов на мучившие его вопросы: Кем по-настоящему были его родители? Зачем Вольдеморт пытался их убить? Зачем пытался убить и его? Несмотря на множество, самым важным вопросом для подростка являлся лишь один: В чём его предназначение?

Сказав пароль, друзья зашли в пустую общую комнату. Сейчас можно было задуматься лишь о готовящейся тренировке. Однако, какая тренировка, когда у остальных сейчас уроки ещё продолжаются?

Гарри поднялся по лестнице в спальню, оставив там свой ранец со школьными принадлежностями. Спустившись обратно в гостиную, он заметил Рона и Габриэль, возвращающихся с обеда. Как бы странно они себя не вели — они были счастливы. На их лицах почти всегда были заметны улыбки, они гуляли вместе, перешёптывались ласковыми словами, целовались… любовь ли это? Этого Гарри сказать не мог, ведь он не знал, что происходит с его бывшим другом.

Как часто и долго он размышлял о Гермионе, особенно в Больничном крыле! Как он её любил. Гарри изводил себя мучительными вопросами, на которые никак не мог узнать ответ. Почему вокруг многие счастливы, но только лишь не он? Почему он не такой, как другие? Так бы, может, и с Гермионой ничего не произошло, с Роном и другими Уизли. Вечно Гарри впутывается во всякие передряги: философский камень, тайная комната, Турнир Трёх Волшебников… «И теперь ещё эта проклятая Легенда!» — подумал парень, садясь в кресло гостиной у окна. Невилл подошёл к камину и остановился перед ним. Гарри показалось, что тот окаменел, так как он не менял положения несколько минут.

Перестав наблюдать за Невиллом, парень в очках стал окидывать взором поле для квиддича, освещённое солнечным светом. Издали казалось, что там выращивали изумруды — так прекрасно переливалась трава под яркими лучами.

— Как ты думаешь, Невилл, возможно ли моё бессмертие? — внезапно вырвалось у Гарри. Адресат не стал поворачиваться лицом — лишь немного поднял голову. Можно было легко заметить, что вопрос застал Невилла врасплох.

— Не знаю. Мне кажется, что нет, хотя… неизвестно… — протянул юноша и достал палочку из мантии, став потирать её. Гарри удивлённо глядел Невиллу в затылок, пока тот не развернулся, будто почувствовав взор. Его лицо было весьма серьёзно — Гарри никогда не видел такого Невилла.

— Могу предположить лишь неслучайность твоего возвращения к жизни, — произнёс подросток. Гарри внезапно бросилась мысль, которую он просто не мог сохранить в себе:

— Когда в поезде на вас напали Пожиратели смерти, кого они с собой забрали?

Невилл нахмурился, положив палочку обратно в карман.

— Некоторых учеников… точно не из Слизерина, — изрёк он, остановив взгляд на гербе Гриффиндора, что висел на стене.

— И всё же, кого? — допрашивал Гарри, излучая любопытство.

— Терри Бут, Блейз Забини… ещё несколько первоклашек и второкурсников, — сказал с грустью Невилл, сев за стол у камина. Гостиная до сих пор была пуста, не считая ушедших в комнату девушек, Рона с Габриэль.

— Хуже не бывает… — произнёс Гарри, тяжело вздохнув. Он хорошо знал сокурсников с других факультетов, их знали и Невилл, Рон, Гермиона… И вновь Гарри обязан что-то сделать. Он просто так не может оставить их во власти Вольдеморта… «А вдруг они уже мертвы?» — прикидывал в голове Гарри. Лицо его исказилось в ужасе, как он сам понял, иначе Невилл не сказал бы:

— Возможно и так…

— Нужно что-то сделать, — медленно протянул Гарри, глядя на Невилла. Тот стал изумлённо взирать на собеседника.

— Брось, Гарри. Что мы можем? Мы даже не знаем, где находится Вольдеморт, не говоря уже про место, куда он отправил ребят, — хотел вразумить Невилл Гарри. Однако у того в глазах загорелись огоньки, жаждавшие приключений. Не даром ведь он именно гриффиндорец, а не кто-либо другой.

— Поможешь? — спросил Гарри. Невилл, не поняв, поднял брови.

— Что? — спросил он.

— Найти это самое место?

— Глупо, — объяснил Невилл. — Как мы это сделаем? Откуда возьмём такую информацию?

— Ты прав… — огорчился Гарри, в котором родился сильнейший энтузиазм. Ведь после такого приключения он, возможно, узнал бы легенду о нём и Вольдеморте. — Всё же нужно попытаться!

Невилл ещё сильней удивился поведению Гарри, который просто никак не мог унять жажду приключений.

— Но не сейчас же? — с надеждой сказал Невилл.

— Наверно, не сейчас… но скоро, — с этими словами Гарри вскочил с места и помчался к портрету Полной Дамы.

— Уже?! — крикнул ему вслед Невилл.

— Нет, я в библиотеку, — успел произнести Гарри, покинув гостиную. «Может в библиотеке есть хотя бы небольшая часть Легенды?» — судорожно раздумывал подросток, мчась по лестнице на нужный этаж. Когда, наконец, Гарри домчался до библиотеки, не обращая внимания на мадам Пинс, он быстро нырнул в один из проёмов между шкафами — отдел более или менее безопасной чёрной магии, книги которой могут быть прочтены учениками. Глазами парень стал искать один из таких томов, который мог бы показаться ему подходящим. «Встреча с дементором», «Кровавая четвёрка», «Первая война завершилась?»… «Всё не то…» — мыслил Гарри, водя пальцем по корешкам толстенных книг.

— Вам что-нибудь подсказать? — мадам Пинс стояла между шкафами, сурово глядя на юношу. Гарри даже не посмотрел в ответ, продолжая поиски.

— Нет, спасибо, — произнёс он, ожидая удачу. Но ни через десять, ни через полчаса она не появилась. Гарри настолько надышался пылью, которой были укрыты толстенные книги, что чихал через каждые пять минут, постоянно поправляя при этом очки…

Прошло ещё минут двадцать. Гарри проходил уже шестой ряд книжных полок, когда, наконец, отчаявшись, взял самую обыкновенную «Большую Волшебную Энциклопедию» с буквой «Л», в которой если и было что-то нужное, то уж не раскрытие мифа. Так и оказалось. Открыв том на главе «Легенды», Гарри увидел крупным шрифтом печатные слова в самом первом абзаце:

«Несомненно, величайшим мифом всего человечества является и по сей день — Легенда Оксфорда. Её открыватель, Армандо Диппет (покойный директор магических школ Оксфорда и Хогвартса) подчеркнул важность мифа. Из летописей древнейших волшебников, он узнал о существовании единственного рода фениксов, дающих особые перья. В данное время из семейства остались лишь два огненных представителя. Они отдали со своих хвостов по два магических пера, что отличает их от других собратьев. По Легенде — обладателями перьев должны стать величайшие маги мира, наделённые исключительные способностями…

Однако, не только этим важна Легенда Оксфорда. Профессор Диппет доказал и утвердил в ней свойство передачи волшебных свойств человека. Так называемое «магическое наследство» передаётся не только по крови, но также и действительно способным людям. Они — внутренне крайне сильны, могут быть более разборчивыми в Магии, нежели чистокровные маги. После открытия Легенды в волшебном мире появился термин — «грязнокровие»…»

На этом Гарри завершил своё чтение, так как услышал плачь девушки. Он вышел из-за шкафов, и его глазам предстала Гермиона. Её сверкающие слёзы тяжело падали на листок бумаги, лежавший на столе. Забыв про него, девушка, прикрыв ладонями мокрое лицо, издавала стоны. Гарри подошёл и сел напротив неё, с грустью не сводя глаз с Гермионы.

— Что произошло? — мягко спросил Гарри. Гермиона не шелохнулась, лишь стала ещё сильней стонать. Парень, не знал, что сказать. Лишь ещё нежней сказал:

— Что случилось, Герми?

Девушка отняла руки от лица. Она выглядела просто ужасно: глаза от слёз сверкали в лучах солнца, лицо было мокрым и красным. Даже ближайшие волосы как-то смогли промокнуть.

Гермиона какое-то время не сводила взгляд с Гарри. Её рыдания в этот момент прекратились. Она будто пыталась увидеть в парне его душу, его мысли, а затем вымолвила мёртвым голосом:

— Уйди, Гарри… Прошу тебя у-уходи…

На последнем слове голос её дрогнул, и глаза девушки стали продолжать ронять слёзы. Такое состояние Гермионы неприятно кололо сердце Гарри. Он её любит… Он будет разделять её несчастье.

Гарри поднялся с места и подошёл к подруге. Правой рукой вытащив листок из-под потока слез девушки, он прочитал:

«Предупреждаю, Грейнджер, если ты не явишься в спальню, ты вскоре найдёшь своих родителей мёртвыми. Выбора у тебя нет, ведь, в любом случае, ты вскоре сама погибнешь. Ты умная, сама понимаешь это. С любовью, Габриэль».

— Габриэль?!?! — закричал Гарри на всю библиотеку. Из-за этого мадам Пинс, находящаяся в другом конце библиотеки, быстро прибежала к парню.

— Что вы разорались, Поттер?! — рассердилась библиотекарь. Затем, увидев рыдания Гермионы, она с ненавистью взглянула на подростка.

— Ты разбил ей сердце?! — громко воскликнула она, скорее утверждая.

Гарри ничего не мог ответить — его волновало совсем другое. Как Габриэль могла быть связана с Гермионой? Что с родителями Гермионы, где они?

Ответом на все эти вопросы могло быть только одно слово:

— Вольдеморт! — громко воскликнул Гарри, комкая в руке мокрое письмо.

— Бред вы несёте, Поттер! — заявила мадам Пинс, которая стала утешать Гермиону.

— Вы не понимаете, это всё он! — изрёк Гарри. — Пошли, Гермиона!

Юноша был в самом настоящем бешенстве. Он оттолкнул от Гермионы библиотекаршу и силой поднял девушку на ноги. Она стала поражённо взирать на парня.

— Нечего на меня так смотреть! — сказал он. — Нужно свидеться с Габриэль!

Он потащил за собой уже удивлённую гриффиндорку к выходу из библиотеки, а затем и к лестнице. Девушка не сопротивлялась, поспевая за быстрыми шагами Гарри, однако перед лестницей она резко остановилась так, что парень немного потянул руку.

Лицо её уже немного обсохло от слёз, хотя глаза все ещё были красными. Она тихо взирала на Гарри такими глазами, которых юноша не видел очень давно. Минуту назад суровый Гарри медленно исправил положение бровей и уже ласково смотрел на подругу.

— Как ты себя чувствуешь? — спросил он, с надеждой ожидая ответа.

— Если честно — паршиво, — заявила она, не сводя глаз с Гарри.

— Ты… это уже ты? — осведомился парень.

— Скоро узнаешь, — огорчённо ответила Гермиона. Несколько слёз покатились по её румяным щекам. — Я… я слишком долго… была не той…

Гарри рукой нежно вытер ручейки слёз Гермионы и слегка улыбнулся.

— Я понимаю тебя…

— Не совсем, Гарри… Я находилась под заклятием… Империус… — с трудом выговорила девушка. Гарри немного насупился, будто Гермиона сказала какое-то неприличное слово. Он дёрнулся и хотел продолжить идти в женскую спальню шестикурсниц, однако гриффиндорка остановила его, потянув за руку.

— Это не всё, что я хотела тебе сказать, Гарри. Ты должен узнать всё с самого начала… — говорила Гермиона, тяжело дыша. — Это не может ждать…

— Гермиона, прошу тебя, отложим этот разговор. Я должен видеть Габриэль! — строго заявил парень.

— Но она узнает… они узнают… — произнесла Гермиона, глаза которой вновь увлажнились.

— Кто «они»? Что узнают? — недоумевал Гарри.

— Моих родителей убьют, Гарри! — крикнула она. Это было последней каплей её терпения, она не могла больше сдерживать слёз. Они выплеснулись, словно все ужасные мысли девушки, сопровождавшие её на протяжении долгих месяцев.

— Они останутся целыми, не волнуйся. Мы спасём их очень скоро! — уверенно сказал Гарри, став гладить девушку по пушистым каштановым волосам.

— Нет, — взвизгнула она, упав коленями на пол. Сил в ней больше не оставалось, ведь она прожила такой стресс, который даже Гарри никогда не испытывал.

Юноша поднял девушку и обнял её. Гермиона слегка впилась в плечи подростка зубами, издавая громкие стоны. Гарри мог лишь продолжать гладить её чудесные волосы — остальное было вне его сил.

— Прошу тебя… Не надо! — стонала девушка, сильнее прижимая Гарри к себе. — Она… даже она во власти… Вольдеморта. Она может и тебя убить, а затем и моих родителей, меня…

— Успокойся, пожалуйста, — тихо произносил Гарри. — Скоро всё кончится. Скоро вторая война завершится, будет лучше…

— Не обманывай меня! — крикнула Гермиона, отстранившись от объятий парня. Реки слёз продолжали стекать с её очаровательного лица, которое сейчас было сильно испуганно.

— Гермиона… мы просто обязаны найти Габриэль. Нельзя стоять без действия на месте! — воскликнул Гарри. Эта самая примитивная фраза подействовала на девушку ободряюще. Она перестала плакать, лицо перестало излучать страх.

— Думаю, ты прав, — произнесла Гермиона, расправив плечи и оглядевшись. На этом этаже не было видно ни одного живого человека, ведь шли уроки, лишь в библиотеке слышался тихий голос мадам Пинс. Недолго думая, Гарри вновь рванул к лестнице, и на этот раз Гермиона не стала его останавливать и, схватив его руку, она следовала в нужном направлении.

Достигнув нужного этажа, Гарри и Гермиона подошли к портрету Полной Дамы.

— Мистер квиддич, — ответил Гарри на вопрошающий взгляд женщины. Портрет повернулся на петлях и пара, достав волшебные палочки, зашла. В гостиной никого не было, чего стоило ожидать, ведь уроки продолжались. Быстрыми бесшумными шагами Гарри преодолел гостиную и уже собрался наступить на первую ступень лестницы, ведущей в спальню для девочек, как его резко потянула на себя Гермиона.

— Ты не можешь просто так зайти к нам в спальню — лестница здесь складывается, — предупредила его Гермиона. — Пойдём вместе. — С этими словами она начала подниматься, за ней следовал Гарри. Они проходили мимо красивых деревянных дверей, на которых висели таблички с указаниями курса. Когда Гермиона и Гарри прошли дверь комнаты пятого курса, парень остановился.

— Подожди здесь, хорошо? — попросил Гарри, не надеясь на положительный ответ.

— Не говори глупостей, Гарри, — возразила подруга, продолжив подниматься по лестнице как можно тише. Гарри на цыпочках прокрался до следующей двери, оставив позади девушку. Что от него теперь требовалось? Вдруг Габриэль, как Гермиона, очнулась от заклятия Подвластия?..

Однако последние мысли быстро растворились в голове юноши. Он больше не хотел терять Гермиону…

Девушка стояла рядом и грустно взирала на Гарри, который минуту молчал, то ли прислушиваясь, то ли размышляя, после чего приблизился к Гермионе и поцеловал в щёку. Дальнейшие действия были весьма оперативными: он раскрыл дверь спальни, выставляя вперёд палочку…

Пустота. Ни следа гриффиндорок шестого курса. Гарри медленно вошёл, убрал палочку и заставил себя задуматься, где Габриэль может находиться. Самая подходящая мысль сразу настигла его разума. Он выскочил, стремглав, из комнаты, минул лестницу и поднялся в свою собственную спальню. Найдя в ящике Карту Мародёров, он раскрыл её и стал упорно разглядывать нужную точку. Невилл находился на школьном дворе, Лаванда и Парвати шли по коридору на пятом этаже. Большое количество людей были в классах, но Гарри сейчас нужен был лишь один человек. И он нашёл её: Габриэль находилась… в кабинете Дамблдора.

Не теряя ни секунды, Гарри бросил карту на кровать и помчался прочь из Гриффиндорской башни. Гермиона в это время как раз поднималась в спальню подростка.

— Что происходит? — спросила в отчаяние она.

— Пошли быстрей, — потянул её за руку Гарри. Девушка послушно стала спускаться по лестнице, а затем вместе с Гарри покинула гостиную факультета.

— Куда мы… теперь направляемся? — поинтересовалась Гермиона, еле переводя дыхание: теперь они преодолевали следующую лестницу, которая должна была вывести их на третий этаж к горгулье, где находился кабинет директора.

— За ней, — изрёк Гарри, держа палочку наготове. — А как… давно ты получила… письмо? — спросил он, не оборачиваясь на гриффиндорку.

— Когда… урок закончился… — сказала Гермиона, задыхаясь от бега. Внезапно послышался звонок, сообщавший об окончании третьего урока. — Тогда я смогла… сама мыслить… затем и контролировать… свои движения…

Гарри промолчал. Медлить было нельзя. Что могла делать подчинённая Вольдеморту девушка в кабинете самого серьёзного его врага. Ужасные мысли проникали в голову парня, пропитывали мозг полностью и, наверняка, многие из них были правдивы.

Наконец, лестница была преодолена. Запыхавшийся Гарри расширил глаза при виде этажа: он был разгромлен, горгулья превратилась в порошок, везде разбросанный. Стены дали глубокие трещины, в некоторых местах даже слегка осыпался потолок. Факелы, всегда ранее висевшие на стенах, валялись горящие на полу. Концом зрелища были десятки учеников, вышедшие из двух расположенных здесь кабинетов. Они в ужасе глядели на всё это.

— Пожалуйста, Герм, сходи к профессору Макгонагалл. Предупреди о случившемся… — произнёс Гарри. Гермиона, находившаяся в шоке, медленно дошла до кабинета и пролезла в толпу третьекурсников, загородивших вход в кабинет. Гарри посмотрел на стену, за которой находилась лестница, что вела к кабинету директора: её совсем не было, некоторые ступеньки лестницы отсутствовали. Тем не менее, парень быстро двинулся к ней и, под взглядами всего этажа, стал забираться наверх. «А ведь раньше никому не было даже известно, что за этой стеной что-то есть», — думал Гарри, перешагнув через три ступеньки сразу. Дверь, как ни странно, была цела и невредима. Гарри без стука резко открыл её и вошёл в комнату. Пол был усеян книгами, портретами, ранее висевшими на стенах, различными бумагами. Какие-то вещи горели, образуя всё больший костёр. Здесь царил ещё больший хаос, нежели в коридоре. Даже жердочка Фоукса, как и меч Годрика Гриффиндора валялись на полу.

— Что… что здесь произошло? — послышался встревоженный голос профессора Макгонагалл, которую очевидно привела Гермиона. Гарри не нашёлся что ответить. Никаких улик не говорило о смерти Дамблдора, в чём он был уверен. О Габриэль также не было ничего известно. Вероятнее всего, она покинет в очень скором времени Хогвартс.

Гарри вновь пустился в бег. Он покинул комнату, затем этаж, устремившись обратно в гостиную. По дороге встречались ученики Хогвартса: парень даже встретил Джулию с Джорданой, которые хотели спросить его о тренировке, но юноша промолчал, хотя, вернее будет сказать, что он их совсем не слушал.

Зайдя в гостиную, Гарри направился прямиком в спальню для девушек, однако лестница превратилась в склон при попытке парня преодолеть её.

— Вот чёрт! — разъярённо вскричал Гарри, скатываясь в гостиную к ногам нескольких первокурсниц. Они испуганно оглядывали подростка, тот же в ответ лишь обвёл их гневным взором.

Поднявшись, Гарри пошёл в спальню за Картой Мародёров, но к великому кошмару, не обнаружил её там. Парень в ярости стал переворачивать ящики своей тумбочки, но и там его ждала неудача.

— Случайно не это ищешь, Гарри? — спросил тихий голос сзади. Гарри оглянулся — это была Габриэль. В левой руке она вертела Карту Мародёров, в правой же была палочка, направленная на подростка со шрамом на лбу.

— Это, — нагло заявил он, не пошевельнувшись. — Пришёл убить меня, Том?

Облокотившись на стену, Габриэль стала широко улыбаться.

— Экспеллиармус! — палочка Гарри выскочила у парня из рук и упала рядом с девушкой, околдованной заклятием Подвластия Вольдеморта. — А ты умнее, чем кажешься, Гарри. Грейнджер тебе всё рассказала, не так ли?

— Это не твоё дело, — гневно сказал Гарри сквозь сжатые зубы. Улыбка Габриэль ещё сильней растянулась.

— Можешь считать этот вопрос риторическим, Гарри. А вот Дамблдора я убить не смог сегодня, на твоё счастье, — протянула Габриэль, не отводя алчных глаз от Гарри. — Я не собираюсь убивать тебя под маской какой-то испанской девчонки, Гарри. Это было бы глупо, неестественно. Да и как мне получить удовольствие от твоей смерти, если волшебное заклинание будет произведено не из моей палочки, а? Я пришёл поговорить с тобой, Гарри. Как ты относишься к затишью в настоящее время?

— Зачем тебе знать ответы, которые ты заранее знаешь? — спросил Гарри, грозно взирая в глаза Габриэль.

— Ты прав, глупо. Могу ответить на твои вопросы, ведь они у тебя есть, я вижу, — сказала Габриэль.

— Знаешь ли ты Легенду Оксфорда? — спросил Гарри.

— Что ж, Гарри, хороший вопрос. Я не могу дать тебе полного ответа. Скажу так: мне известно побольше, чем тебе. Это весьма интересно. Мы в этом мифе — главные персонажи, мы уже часть истории, Гарри. Забавно, не правда ли? В детстве я всегда желал славы. Что ж, как видишь, я её добился. Тебе же она досталась более, чем легко, а всё благодаря твоим родителям…

— Что ты имеешь в виду? — не понял Гарри.

— Это часть Легенды, поэтому я не могу тебе рассказать.

— Но ты ведь всемогущий, — сказал Гарри, ехидно ухмыляясь. — Ты ничего не боишься, так что, не можешь ответить на вопрос глупого подростка?

— Могу сказать несколько слов: вскоре ты потеряешь всех своих друзей и близких. Уизли пока будет с тобой, но ненадолго, обещаю, — с этими словами Габриэль подмигнула хмурому Гарри.

— Редукто, — резко вырвалось у неё изо рта. Парень совсем не ожидал заклятия — он не смог применить свою палочку. Взрывное заклятие ударило в стену в метре от Гарри. Парень почувствовал сильнейшую резь в левом боку, головную боль. Взрывной волной его свалило с ног. В глазах стало темнеть. Он почувствовал, что мантия и рубашка намочились. Эта могла быть только тёплая кровь.

Дыхание юноши участилось, конечности онемели. Веки стали сами собой закрываться. Последним, что Гарри услышал, была фраза Габриэль:

— Заметил, что шрам больше не болит, Гарри? Я позаботился о том, чтобы ты не страдал…

Гарри был в шаге от смерти. Сейчас он был будто во сне, только без снов. Он был в коме. Прошло уже несколько дней после происшествия, Вольдеморт покинул тело Габриэль, однако Карта Мародёров бесследно исчезла. По школе Хогвартс ходили слухи, что кто-то из слуг Тёмного Лорда применил Манящие чары и передал Карту своему господину. Впрочем, догадки были самыми разными. О том, что произошло в пятницу, знала вся школа. Даже Рон очнулся от своего заклятия, стал более похож на себя, но ему требовалась медицинская помощь, как и Гермионе, пережившей множество потрясений. Девушка каждый день сидела на кровати бесчувственного Гарри и беззвучно плакала. Она понимала, что Гарри жив, что вскоре всё будет как прежде, как в прошлом году, когда они воссоединились. Те нежные поцелуи, которыми они обменивались… Но несмотря на такое многообещающее будущее ей было плохо.

Уже в субботу в школу вернулся Дамблдор. По его словам, он помогал неопытному мистеру Уизли. Волшебный мир узнал, что и министр магии находился под властью одного из Пожирателей смерти — но это был не Люциус Малфой, о котором никто совершенно ничего не знал (за исключением, может быть, Драко).

Семейство Уизли вернуло себе прежний облик. Они стали снова добродушными, милыми людьми, в том числе и Джинни. Следствие магического департамента по применению непростительных заклятий показало, что за семьёй министра стояли некие субъекты, контролировавшие её. Жребий вновь пал на несчастную Габриэль, что проводила лето у Уизли. Но, несмотря на всё это, девушка не могла контролировать всех членов семьи. Это уяснили и мракоборцы министерства. Влияние проводилось извне, вне поля видимости. Отряды Вольдеморта на территории всей Британии контролировали действия всего Министерства, каждого члена из него, даже самых мелких клерков.

Армия Тьмы готовилась к весеннему наступлению на волшебные организации. Вольдеморт же набирал самых одарённых и самых преданных слуг для своего личного командования. Этому батальону была поставлена самая трудная задача: истребление грязнокровных волшебников Хогвартса. Самыми, пока что, ближайшими соратниками Лорда были Пожиратели, что умели читать чувства человека, его душу. Когда-то таким был и Лорд, теперь он искал подобных людей. После окончательным уничтожением грязнокровок Вольдеморт собирался поставить точку и на этом отряде. Они были ему не нужны, ведь могли составить конкуренцию, а маг был бессмертен. Единственное, что могло уничтожить его, это группа людей, замешанных помимо него в серебряной тайне тысячелетия — Легенде Оксфорда. Гарри был одним из них, но никто не знал, почему… Никто кроме Дамблдора и исключительных работников Министерства Магии.

А кто были остальные люди, в чьих силах было убить Тёмного Лорда? Известны ли они всему миру, как великие Гарри Поттер и Тёмный Лорд Вольдеморт? Напрашивается единственный ответ…

За окном ярко светило солнце — было уже прохладное воскресенье, последний выходной перед игрой, которая должна была состояться в пятницу. Тогда сойдутся в новом квиддичном сезоне бравая дружина Гриффиндора и Когтевран, выступающий в более, чем ослабленном составе после смерти лучшего ловца факультета — Чжоу Чанг.

Выздоровеет ли Гарри к пятнице? Врядли. Запасным ловцом была Джинни, но она также была в Больничном крыле, хоть и стала похожа на прежнюю себя. Нервы её, как некоторых других гриффиндорцев были крайне расшатаны. Нередко к этой группе учеников приходили знакомые лица, утешающие их и с грустью взиравшие на Гарри, лежавшего без чувств, и Гермиону, крепко держащую его за руку...

Невилл ходил по пустой гостиной Гриффиндора, размышляя о случившемся. Ещё бы ему было не размышлять, сколько людей изменилось, да и Вольдеморт побывал в спальне парней шестого курса. Об уроках Невилл даже не вспоминал, слишком было это дело бесполезно. У него порой складывалось впечатление, что он сам сражался с Вольдемортом, сам слышал его ледяной голос.

Это чувство вообще сопровождало его с первого курса, но сейчас оно было как никогда сильно. Ночные кошмары часто снились Невиллу. Самый частый из них был: издевательства Пожирателей смерти и Вольдеморта над его родителями. Чувство гнева и жажда мести уже давно копились и в этом юноше…

Парвати Патил и Лаванда Браун стали более настороженными в Хогвартсе. Их обычные улыбающиеся лица теперь можно было встретить очень редко, хотя они продолжали своё свободное время проводить за чтением журналов о косметике. На завтраки, обеды и ужины приходили с вечно гордым и задиристым видом. Но в своей глубине эти девушки не были такими. Они никак не могли напомнить Малфоя другим ученикам Хогвартса.

Парвати было весьма обидно, что её довольно часто сравнивали с сестрой. Её красоту оценивали по максимальному баллу Падмы. Это непримиримое соперничество сестёр всегда присутствовало в их жизнях, и лишь снаружи они были приветливы друг с другом, иногда оказывали помощь. Внутри же испытывали сильнейшую ненависть, которая весьма часто выплёскивалась в детстве не только на сестре, но и на окружающих.

Падму уважали за её ум. Это была типичная когтевранка, находившая выход в любой ситуации, отличающаяся сообразительностью. Она знала, что на четвертом курсе Парвати подсунула ей Рона Уизли, чтобы сестре было стыдно. Но Падма выдержала успешно это испытание, хотя остальные были уверены в обратном. Все вообразили тогда, что девушке несколько понравился Рон, вот только в реальности всё было совсем иначе. Падма поняла, Рон очень упрям, она ему безразлична. С первого объективного взгляда можно было легко заметить — он влюблён в Гермиону Грейнджер. Тогда она ошеломила своим чудесным видом, но только не сестёр Патил. Они всегда хотели быть победителями в подобных схватках, но Грейнджер их обогнала. Никто не ждал, что она будет так хорошо выглядеть на балу, да ещё в паре с Виктором Крамом. Каждая девушка мечтает об отношениях с этим юношей. Сестры Патил не были исключением. Какова была их обида после увиденного. План Падмы был сорван, она не могла рассчитать, что Краму понравится Грейнджер. Она предполагала, что он подойдёт и пригласит именно её, но ошиблась. Она отказывала многим мальчишкам, которых было огромное количество. Все они думали о ней, как о недостижимой мечте, представляли своё счастье, если она согласится, но она разбила сердца всем: Невилл Долгопупс, Эрни Макмиллан и даже… Драко Малфой предложили ей вместе пойти на бал, но всем она отказала. Слизеринец предполагал, что в Хогвартсе нет таких девушек, которые могли бы ему отказать, но и он ошибся. Пришлось взять на бал Пэнси Паркисон, Невиллу — Джинни Уизли, а Эрни — Ханну Эббот, с которой он и завязал тогда, на бале, отношения более близкие, чем дружба. С тех пор он встречается с этой девушкой, но он не влюблён в неё, к сожалению Ханны. Она полюбила его ещё на втором курсе, после нападений на учеников василиска, но ему было не до того. Она страдала очень долго и продолжает страдать даже сейчас. Как она может ему объяснить, что он ей очень дорог? Она ничего с этим не может поделать…

16 лет — граница двух душ человека. Одна — беззаботное и весёлое детство. Вторая — юность, тепло и любовь к ближнему человеку, кто тебе дорог, кого ты никогда от себя не отпустишь, и будешь разделять его горе и счастье. В этот чудесный возраст люди меняются душевно. Глупые мальчишки, прежде воюющие с девчонками, превращаются в разумных людей, ищущих радость в жизни, собирающих ласку, помогающих людям. Однако не все такие, не все становятся разумными, но эти люди существуют, их можно легко заметить в обществе. Общество, которое они некогда возглавляли, становится для них пустой чушью, ненужной соринкой, которая лишь мешает развитию души…

Драко Малфой всегда был главарём слизеринцев, но и он способен на тёплое чувство, а остальное было лишь его глупостью. Теперь ему нередко в голову стали приходить странные вопросы. Зачем ему общество Кребба и Гойла? Зачем он страдал дурью все пять лет, проведённые в Хогвартсе, а, по сути дела, всю свою жизнь? Родители были тёмными магами, на воспитание ребёнка им было плевать, но он должен и сам воспитать в себе определённые черты характера. Это будет трудно, но возможно ему удастся…

Парень сидел в Большом зале на завтраке и сухо ел противную овсянку, не особо осознавая, что это было. Кребб и Гойл жадно хватали куски яблочного пирога и тут же уплетали их за щёки.

— Сколько можно жрать?! Смотреть противно, парни, — грубо заявил Малфой, чем вызвал удивлённые взгляды Винсента и Грегори. Расширив глаза, они не отводили взгляда от главаря. Кребб медленно положил два схваченных ранее куска пирога на своё прежнее место. Вдруг Драко поднялся с места и, не сказав ни слова «парням», покинул Большой зал. Но направлялся он не в провонявшее подземелье, а на улицу.

Небо было хмурым, затянутым тучами. Лёгкий прохладный ветерок обдувал Малфоя, который медленно устремился к озеру. Впервые за всю свою жизнь ему захотелось остаться одному, глядеть на природу… её красоту, высокое небо, хоть и пасмурное. Странно было ему это ощущать, ведь никогда он не понимал дружбы золотой троицы, считал это полнейшей глупостью.

Так что же говорить про любовь? Самым сильным, что он когда-либо чувствовал, была временная страсть к Падме Патил. Как раз после её отказа пойти вместе на бал в нём стали просыпаться странные вопросы. Его характер изменялся, будто ранняя весна стала топить давно накопившиеся снега. Однако их слишком много, чтобы парень быстро изменился.

Ненависть к грязнокровкам, к Поттеру стала растворяться. Сейчас он ясно понимал, что было весьма глупо запугивать Поттера, Макмиллана и Эббот первого сентября.

По озеру пошли мелкие волны, вызванные ветром. Тучи на небе стали расходиться, и выглянуло тёплое солнце сентября. Лучи стали играть в светлых волосах Малфоя. Они озарили бледное лицо парня, которое теперь казалось более живым…

Шли дни. Они тянулись веками для Гермионы, переживавшей за Гарри. Пускай, он был надеждой всего волшебного мира, даже человечества, но для неё это был самый близкий человек. Ближе, чем родители, чем все друзья вместе взятые.

Была уже среда. На протяжении всех будней Гермиона была рассеянной на уроках. Она не внимала даже словам профессора Макгонагалл, хотя обычно слушала её крайне внимательно. Каждый день, каждый час, минуту она мечтала скорейшего окончания занятий, когда она снова увидит Гарри, хоть и бесчувственного. А когда парень придёт в себя, на землю опустится рай. Они будут счастливы, как никогда. Никакой Вольдеморт не разрушит их любви, их отношений.

Сегодня и сейчас Гермиона вновь вернулась к любимому после длительных часов занятий. Рядом сидел Рональд Уизли, не мигавшим взглядом смотревший на друга.

— Скажи мне, Гермиона, что это был сон, — попросил парень, сжав руки в кулаки. Он говорил эту фраз уже не первый раз и каждый раз девушка не находилась ответить, ведь ей самой было совсем не сладко.

Каждый день Гермиона, Рон и Джинни задавали друг другу вопросы, на которые редко кто находил ответ. Габриэль хоть и не находилась в коме, но была крайне слаба. Большую часть всего дня она спала. Когда же просыпалась, молча взирала на потолок. Её никто не беспокоил. Каждый из этих подростков понимал, что в Больничном крыле нет виновных в случившемся. Они были заперты в себе, своём сознании и лишь Гермиона нашла силы, чтобы бороться. Она поборола заклятие, благодаря ей освободились Рон, Джинни, Габриэль.

— Невероятно, — невнятно пробурчал Рон, продолжая буравить взглядом тело Гарри.

— Мы привыкли здесь находится по окончанию учебного года… Каждый — новое приключение, хоть и рискованное. Но сегодня лишь сентябрь… Мы снова здесь, — изрекла Гермиона.

— Я видел, как Габриэль… писала то письмо, Герм… прости… — сказал Рон, впервые за час посмотрев на девушку, которая гладила щеку Гарри. По лицу покатилась свежая слеза, которая упала на одеяло кровати. Ей вспомнилось письмо… Теперь её родители окончательно обречены, Вольдеморт их убьёт…

Будто вдалеке ему стали слышаться нежные голоса, становившиеся всё громче. Тело возбуждённо пело, мышцы жаждали работы.

Гарри открыл глаза: лишь бесконечно-прекрасное голубое небо бросалось в глаза. Не видно никакой жизни, никакие переживания не чувствуются, только приятные ощущения, мечты, заполняющие голову.

Гарри находился вновь Там. Он лежал без движений на мягком белом полу. Вокруг слышались шаги людей, их тихий ропот. Поднявшись, парень огляделся. Белоснежные бесконечные просторы, толпы людей курсирующие из стороны в сторону, говорившие между собой. Все они казались прекрасными Гарри. Эти люди казались ему родными, самыми близкими на всём свете…

— Гарри, — послышался женский голос. Лили Поттер выскочила из толпы и лёгко побежала к сыну. Гарри просто не мог не улыбаться при виде матери. Она тепло обняла его и поцеловала в лоб. — Ты вернулся, Гарри. Как я счастлива, что ты хоть как-то нас посещаешь.

Её лицо светилось в белом свете. Никаких морщин, признаков старения — она выглядела на лет пять старше самого Гарри, что было невозможно в реальном мире.

— Сын! — крикнул уже мужской голос. Это был никто иной, как Джеймс Поттер. Сияя улыбкой, он медленно шёл к Гарри. — Ты вновь не задержался. Что на этот раз привело тебя к нам?

Гарри пытался было сосредоточиться на памяти, при этом пожимая руку отцу и обнимая его, однако те тёмные воспоминания провалились в голове.

— Я… не знаю, отец, — пожал плечами Гарри. — Как я могу приходить сюда и возвращаться обратно? — задал неожиданный вопрос парень. Поттеры немного нахмурились, но затем вновь засияли улыбкой.

— Эту тайну ты и должен узнать, сынок. Легенда Оксфорда связана с твоими появлениями напрямую. Она гласит, что лишь четыре волшебника избранны. Их судьба: сразиться в финальной битве, которая очень скоро произойдёт, Гарри, — сказал Джеймс, обнимая мать Гарри.

— Но кто, остальные двое? — спросил Гарри.

— Мы можем лишь сказать, что ты их знаешь, к сожалению… — произнесла Лили.

— Тебе придётся выбирать: либо твоя жизнь, либо их. Из четырёх избранных останется лишь один. Только через тысячу лет это битва вновь произойдёт, однако избранными будут иные люди, — говорил отец Гарри.

— По какому принципу они избирались? Как я узнаю, кто они? — настаивал Гарри.

— Ты всё узнаешь со временем, сын. Ты уже много познал, ты поймёшь весьма скоро, в чём принцип избрания. Твой разум очень сильный — стоит лишь вспомнить всю информацию, которую ты получил о Легенде. Мы же не может тебе рассказать её. Каждый из избранных попадает сюда при смерти, случившейся ранее битвы, они возвращаются, возрождаются, как и ты, — разъяснил Джеймс. — А пока не думай об этом… Скоро придёт время тебе возвращаться на положенное место, — мужчина печально взглянул вниз, но Гарри там увидел лишь неопределённый белый туман, где и были укутаны ноги людей. — Ну а пока это время не пришло — пообщайся со своими друзьями, ведь они так хотели увидеться с тобой снова.

Джеймс и Лили повернулись и ушли обратно в толпу людей. Гарри изумлённо взирал к ним вслед, но вскоре потерял его. К юноше вскоре подошли Чжоу, Седрик и, конечно, великан Хагрид.

— Здравствуй, Гарри, — улыбнулась Чжоу, любовно меря парня взглядом.

— Привет, — улыбнулся Седрик, пожав руку подростку. Хагрид же крепко-крепко схватил Гарри, однако тот не почувствовал боли или просто неудобства. Ему стало ещё теплей и легче в объятиях друга.

— Как я рад тебя увидеть, дружище, — бормотал Хагрид, отпустив Гарри. — Я всё видел, всё, что у вас творится внизу, — улыбался великан, присев на корточки, чтобы его лицо было на одном уровне с Гарри.

— Тёмные времена приближаются. И ты снова в центре всех событий, — грустно изрёк Седрик.

— Тебе придётся очень тяжело, Гарри… Жаль, что меня уже нет рядом, — Хагрид едва не впал в рыдания. Гарри не мог ничего сказать. Он сам ясно осознавал слова друга. — Но ты им всем покажи! Покажи, что есть такой щупленький паренёк, который изменит весь мир, который не позволит воцариться хаосу и аду в различных уголках нашей планеты!

Гарри улыбнулся великану искренней улыбкой. Сейчас думать о его фразах на полном серьёзе как-то не приходилось. Здесь важные вопросы и решения представлялись в ином, более нежном и прекрасном свете…

— Тебе уже… пора, а мы так и не поговорили по душам, — огорчился Хагрид, глядя на подростка мокрыми глазами-жуками. — Что ж удачной учёбы, Гарри, но самое главное — наслаждайся жизнью, своей любовью к Гермионе. Она прекрасная девушка поверь мне!..

Последние слова Хагрида отразились ухом в ушах Гарри. Всё вновь стало темнеть, Чжоу с Седриком и Хагрид растворились на глазах…

Всё тело налилось тяжестью свинца, бок завыл с жуткой силой, голова шла кругом. Гарри даже стало слегка поташнивать, да при том, что его раздирал сильный сухой кашель. Веки, словно кирпичи, будто упали на глаза так, что практически невозможно было их поднять.

Вокруг стали слышаться новые голоса, казавшиеся резкими и оглушающими.

— Поттер уже очнулся, я вижу, — заявил строгий голос женщины. Разумеется, это была мадам Помфри. — Что ж… Мисс Грейнджер, влейте ему в рот Заживляющее зелье… В том синем пузырьке. Да, в этом…

Высохшими и потрескавшимися губами Гарри почувствовал, что к его рту Гермиона поднесла холодную металлическую ложку. Девушка влила какую-то горячую жидкость в Гарри, после чего парень почувствовал её отвратительный вкус. Напоминало, по представлениям Гарри, помёт кошек из дома миссис Фигг с Тисовой улицы Литтл Уингинга. Несмотря на это, слабость стала быстро утихать, и тяжесть спала с век. Гарри медленно раскрыл изумрудные глаза, которые предстали Рону, Гермионе и уже подошедшей Джинни.

— Ты жив! — радостно взвизгнула Гермиона, и слёзы счастья полились на Гарри, которого она моментально обняла и стала покрывать поцелуями. Парень почувствовал вкус этих слёз, проник всей их горечью, которая лишь сейчас утихала в девушке.

— Я с вами, — тихо изрёк он.

Был вечер четверга. Небо было, как никогда прекрасно: оно выглядело, словно гладкий тёмно-синий бархат. Звёзды весело улыбались, Луна освещала школьный двор серебряным сиянием, которое заливало поверхность озера, отражавшего небосклон. Деревья радостно шевелили листиками, которые местами уже пожелтели. С ними будто шепталась изумрудная трава, поддававшаяся каждому дуновению ветра.

Окна замка таяли позади. Гарри и Гермиона уходили от него всё дальше. Их тянула к себе чёрная гладь озера, рядом с которым находился давно облюбованный дуб.

— Я так давно здесь не был, — сказал тихо Гарри. Его уже выписали из Больничного крыла, так как он не желал находиться там более.

Гермиона блестящими глазами смотрела на парня, который не отводил взгляда от яркой Луны.

— Я тоже, — изрекла она с тяжестью на душе. — Помнишь, я хотела всё объяснить с самого начала? Как всё было по-настоящему?

— Конечно, — ответил Гарри, присаживаясь на траву рядом с дубом. Гермиона также присела и стала пальцами перебирать стебли редких сорняков. — Но не стоит сейчас переживать это вновь, Гермиона. Я знаю, что это такое… Пока я был в коме… я был Там…

— Где? — не поняла Гермиона, слегка нахмурившись.

— Глупо выглядит со стороны… Я рассказываю, как был на небесах, когда это совершенно невозможно… — грустно усмехнулся Гарри. — Но там я был уже не в первый раз…

Гермиона продолжала буравить юношу немигающим взором.

— Знаешь ли ты что-нибудь о Легенде Оксфорда, Гермиона? — спросил Гарри, переведя взгляд на гриффиндорку.

— Слышала, что её открыл Диппет. Она как-то связана с… тобой, Вольдемортом…

— И ещё двумя избранными, — договорил за девушку Гарри. — Я обязан её узнать. Мне кажется, она способна остановить Вольдеморта… В июне мне приснился сон: тогда Снейп говорил, что Легенда не сбудется, что мне не победить Тёмного Лорда. Я узнал, что лишь я и эти два других человека способны лишить Лорда могущества… навсегда. Когда я встретил родителей Там, они сказали, что мне известны имена этих людей. Это означает, что скорее всего они из Хогвартса… Эта Легенда оборвёт жизнь Вольдеморта. Я обязан её узнать…

Гермиона лишь молчала, наблюдая за тёмным небом.

— Мы не должны медлить, — заявил Гарри, и волна тревоги вновь завладела им, но вскоре на удивление подростка она рассеялась.

— Как красива природа вечером. Как прекрасны деревья, чёрная гладь озера. Каждая травинка, каждый листок… Ты никогда не замечал этого, Гарри?

Парень смотрел прямо в глаза Гермионе, которая ласково улыбалась. Внезапно девушка поднялась, за ней и Гарри. Они прекрасно понимали друг друга без слов… медленными шагами они двинулись вдоль озера.

— Всё же странно. Столько людей погибло, столько ещё нужно будет похоронить… А мы так спокойно гуляем по территориям школы… Знаешь, Гарри, моя заветная мечта…

В это мгновение Гермиона своей нежной ладонью взяла руку Гарри. Его изумрудные глаза наблюдали за девушкой, они же не отрывала взора от неба.

— …Быть с любимым человеком, ничего не боясь, ни о чём не задумываясь… На моё удивление… эта мечта сбылась.

Остановившись, девушка перевела взгляд на Гарри. Глубоко в ней нещадно стучало сердце, контролирую движения. Рука сама собой поднялась к лицу Гарри. Пальцем она легко провела по губам юноши, после чего остановила свою ладонь на шее Гарри.

— Как бы глупо это сейчас не звучало… но я люблю тебя, Гарри. Пусть ничто нас не разлучит… никогда…

Она неуверенно приблизилась к нему и поцеловала его… как бы ей хотелось растянуть этот миг на всю свою жизнь… Это было невозможно…

Подул прохладный ветер, пронизывающий насквозь. Гладь озера изменилась: стали виднеться мелкие волны. В это чудесное мгновенье Луна скрылась за одинокой серой тучкой, беззаботно странствующей на небосводе…

Рон в это время возвращался из Больничного крыла, где навещал Габриэль. Девушку до сих пор не выписали, хотя она пришла в себя. Парень был уверен: это нужно для расследования, которое заключалось в контролировании семейства Уизли.

Широкими шагами парень преодолевал лестницу, ведущую на седьмой этаж в гостиную Гриффиндора. Внезапно неизвестно откуда выбежал Малфой и едва не сбил поражённого Рона.

— Что это ты разбегался, Малфой? — ехидно поинтересовался Рон. Малфой поправил чёрную мантию на плече, пригладил светлые волосы и с возмущением покосился на парня.

— О, Уизли. Я гляжу, ты стал сам собой, вновь общаешься с Поттером, да Грейнджер? — спросил Драко.

— Не твоё собачье дело, — огрызнулся Рон, сжав ладони в кулак.

— Остынь, я к тебе не лез, — заявил Малфой, разглядывая пятый этаж, из которого он минуту назад выскочил.

— Это не меняет мой отношение к тебе.

— Что ж… если тебе так интересно, я избавляюсь от Паркисон, — ответил Малфой, продолжая осмотр этажа с лестницы.

— Твоя любовница тебе надоела? — с улыбкой спросил Рон.

— Ты что?! — скосил светлые брови Драко. — Я её терпеть не мог всю свою жизнь. Что ж поделать. Если я девчонкам нравлюсь?

Ухмыльнувшись, Рон с изумлением заметил, что Малфой один.

— А где твои жёнушки?

— Заткнись, Уизли. Кребб и Гойл до сих пор обжираются в Большом зале, а прошло уже, — Драко взглянул на часы на руке. Они были золотые с серебряными цифрами и стрелками. Сразу было понятно: богатенький мальчик, — полтора часа с начала ужина.

— Что это на меня нашло? Разговаривать с министерским сыночком не в моей компетенции, — лицо Малфоя превратилось в ужасную гримасу отвращения.

— Я-то думал, что ты общаешься с навозом вроде Паркисон. Её же мать работает в Министерстве…

— Поверь мне: я пересматриваю приоритеты. Да вообще, что ты ко мне привязался, Уизли?! — с этими словами Драко стал быстро спускаться по лестнице. Однако остановился через пару ступенек, так как заметил поднимающихся Гарри и Гермиону. Они о чём-то шептались между собой.

— Как мне помнится, твой взгляд во время Святочного балла говорил о любви к Грейнджер, — прошептал Драко, чтобы его слышал лишь Рон.

— Да пошёл ты, слизняк! — разозлился Рон, едва не ударив прямо на лестнице Малфоя в лоб, но ему помешал проходящий мимо Снейп. Рон моментально спрятал руку в карман мантии.

— Что это вы здесь делаете, Уизли, Драко? — спросил Снейп, с недоверием обводя взором Рона.

— Наслаждаемся видом, — улыбнулся Драко, посмотрев с лестницы вниз.

— Неужели? — допрашивал профессор, однако перевёл взгляд на Гарри и Гермиону, которые как раз подошли.

— Поттер, гляжу, вы уже выписались из Больничного крыла, — сказал Снейп, расширив глаза, взгляд которых не мог предвещать ничего хорошего. Гарри от неожиданности споткнулся о ступеньку и упал, неприятно распластавшись у ног «вселюбимейшего» профессора. Гермиона в испуге подняла глаза.

— В таком случае, мисс Грейнджер, сообщите своему… другу, — перед тем, как произнести это слово, Снейп негромко кашлянул, — домашнее задание на завтрашний день.

После этого профессор продолжил спускаться вниз по лестнице, обведя Гермиону наглым взглядом. Гарри быстро поднялся и с ненавистью взглянул на Снейпа.

— Снейп… — прошипел юноша сквозь зубы.

— Тебе завтра не поздоровится, Поттер, — изрёк Драко, дружественно хлопнув Гарри по плечу, что было вне реальности. — Сожалею, — развёл Малфой руками.

— С тобой всё в порядке, Малфой? Не стукнулся головой, случайно? — удивлённо спросил Гарри, потирая ушибленный локоть.

— Поверь, я себя чувствую лучше, чем когда-либо, — произнёс слизеринец. — Однако я ещё не Санта, губу не раскатывайте, — усмехнулся Драко и побежал вниз по лестнице, очевидно, в гостиную Слизерина.

— Что это с ним? Неужели влюбился? — поинтересовалась Гермиона.

— Врядли. Наверно давно стоило понять, что он псих, — пожал плечами Рон. — А вы где были?

— Ну… э… мы отправляли письмо, — неуверенно сказала Гермиона, кого этот вопрос, как и Гарри, несколько смутил.

Рон расстроено взглянул сначала на парня, потом на девушку.

— А врать-то мне зачем?! — неожиданно для самого себя произнёс Рон, после чего выбежал на пятый этаж и скрылся из виду.

— Нужно сказать ему, — изрёк Гарри.

— Наверное, ты прав… Но Гарри… помнишь, что на пятом курсе я сказала тебе, когда рассказала про ссору с Крамом? — спросила Гермиона в надежде, что парень сообразит.

— Что именно? — нахмурился Гарри.

— Рон… Рон влюблён в меня, понимаешь? Ему будет трудно понять, почему я встречаюсь именно с тобой, а не с ним? Он предлагал мне встречаться, пока ты был в коме… Но я люблю лишь тебя. К Рону я испытываю симпатию, лишь как к другу…

— Я понимаю… — протянул Гарри, глубоко задумавшись. — Надеюсь, он не решится на глупые поступки, ради своей любви…

— Очень может быть, что решится. Любовь — слишком сильное чувство. Оно неподвластно человеку, даже волшебнику…

— А как же зелья, что заставляют влюбиться? — стал беспокоится Гарри. Гермиона от страха расширила глаза.

— Возможно… Если он был подвластен Габриэль, может она что-то ему подмешивала…

— Зачем это Тёмному Лорду? — испугался парень.

— Может он хочет использовать Р…

— Не договаривай… Это меня больше всего пугает, — тихо произнёс Гарри.

Пришла пятница, и Гарри вновь стал ходить на занятия. Первым уроком его ожидали сдвоенные зельеварения со слизеринцами.

Как и стоило предполагать, Снейп допрашивал Гарри, будто парень вообще не пропускал ни одного урока. Однако удовольствие Снейпа оборвалось, так как на последний вопрос всё же сумел дать ответ:

— Поттер, скажите, пожалуйста, какими свойствами обладает Приворотное зелье? — на лице профессора появилась ехидная улыбка. — Опять не знаете, Поттер?! Что ж, придётся пожертвовать ещё 10 очками вашего факультета…

— С помощью этого зелья можно влюбить в себя любого человека, — неуверенно проговорил Гарри, переведя вопрошающий взгляд на Гермиону, с которой сидел за одной партой. Та подмигнула, что могло означать — ответ правильный, вот только Снейпу этого было мало.

— Не совсем точный ответ, Поттер. Это зелье одурманивает разум… обманывает чувства. Человек, принявший это зелье, становится рабом, заключённым внутри себя. Действие Приворотного зелья имеет что-то общее с заклятием Империус. Некоторые в этой аудитории знают, что значит быть рабом, — тянул слова Снейп. Гермиона тяжело сглотнула, Рон, сидевший на последней парте с Дином Томасом, раздражённо взирал на профессора.

— Что ж, Поттер, могу вас поздравить с первым правильным ответом, да и к тому же вы оказали большую услугу Гриффиндору, отняв у него 30 очков за два урока, — радостно завершил свою речь Снейп.

— И без вас знаю, — случайно вырвалось у Гарри. К счастью, Снейп уже отвернулся и не слышал последних слов.

— К следующему занятию вам нужно написать свиток всевозможных свойств Приворотного зелья, о которых Поттер так и не смог сказать. Также подготовьтесь: будем варить это зелье, после чего кому-то из вас удостоится честь испробовать этого самого варева, — произнёс профессор Снейп. Как раз в эту минуту прозвенел звонок, который слился с грустными голосами учеников.

— Как у него это выходит: доставать тебя на протяжении двух уроков. Гарри? — возмущённо пробурчал Невилл, когда он с Гарри и Гермионой шли на Историю Магии.

— Это ты у него спроси, — изрёк огорчённый Гарри.

— Поттер, он заставит тебя влюбится в него, — сказал Малфой с усмешкой, быстро обгоняя троицу гриффиндорцев.

— Весело, — протянул Гарри, подняв брови. — Может прогулять, а?

— Тогда Гриффиндор за девять месяцев до конца года лишится абсолютно всех шансов победить в Кубке школы, — вздохнул Невилл. Гермиона решила не участвовать в дискуссии по поводу прогулов зельеварения, что несколько поразило Гарри.

— Ты прав, — загрустил юноша. Преодолев лестницу из подземелий, он вошёл в Большой зал, где находились уже многие ученики Хогвартса. И вместе с Невиллом и Гермионой Гарри сел в конец гриффиндорского стола, недалеко от учительского…

Прошло полчаса. Гриффиндорцы вновь со слизеринцами сидели на Истории Магии, которая начиналась, как всегда, — жутко нудно. Профессор Бинс изначально сообщал классу какие-то даты, касающиеся некого договора между английскими и французскими волшебниками, что случилось в 1984 году. Разумеется, почти никто не слушал учителя: Гарри бессмысленно просматривал картинки в книге по Истории Магии, Рон, положив голову на парту и закрыв глаза, отчаянно пытался заснуть. Симус наблюдал за комаром, страшно громко жужжащим в классе. Лаванда подкрашивала губы розовой помадой с блёстками. Парвати наносила лак на длинные ногти, одновременно разглядывая «Ведьмин досуг». Драко, сидящий за одной партой с Паркисон, состроил гримасу отвращения, после чего скомкал клочок бумаги в мячик и стал играть в некое подобие магловского футбола. Сама Панси наблюдала за блеском каштановых волос сидевшего впереди Блейза Забини, кто дырявил взглядом потолок.

Лишь единственная Гермиона записывала на пергаменте едва ли не все слова учителя-призрака. Брови её были сильно опущены — можно было подумать, что она не спала ночью (эта мысль моментально попала в голову Гарри).

— Теперь же мы перейдём к изучению новой темы: Первая Мировая Волшебная война, — промурлыкал профессор Бинс. Эта фраза подействовала ободряюще на весь класс: учебник выпал из рук Гарри, Рон выпрямил спину, Симус перевёл восторженный взгляд на полупрозрачного учителя, Лаванда немного проехалась помадой по щеке, Парвати покрасила палец в лаке, Драко удивлённо вскинул голову, у Панси раскрылся рот в ожидании чего-то интересного, Блейз подавился воздухом, закашлявшись. Гермиона же сделала большую кляксу на пергаменте, про которую сразу забыла.

— Уже? — радостно воскликнул Дин, однако учитель не заметил такого преображения целого класса, даже не услышал парня, продолжив монотонной речью говорить:

— Как вам всем хорошо известно, причина светлой стороны была лишь одна: не позволить Тёмному Лорду истреблять маглорождённых волшебников. Ещё в школе Том Реддл продумывал план своего всемирного господства. Этот мальчишка всегда желал безграничной власти, — безразличным тоном продолжал профессор, летая вдоль доски, — он хотел, чтобы его имя боялись. Тогда он и придумал себе это прозвище: Вольдеморт. — В это мгновенье многих в классе передернуло от отвращения. Разумеется, среди этих «многих» не было слизеринцев. — Оно имеет французские корни, как вы, наверняка, уже поняли. Этим прозвищем звали Лорда лишь самые близкие друзья. Всем остальным о нём было неизвестно.

Как видите, спустя полвека многие лишь знают только это прозвище. Люди страшатся его, живут в слепом страхе. Даже те, кто не встречался с Вольдемортом, — на этот раз воздухом поперхнулся Дин Томас. — Из своего окружения Вольдеморт собрал первый кружок Пожирателей смерти, после чего это движения стало развиваться среди молодёжи. В круги этих самых Пожирателей попадали люди из различных слоев населения: Крауч, Дамблдор, Блэк и прочие фамилии. Том Реддл понял, что с таким успешным набором людей его мечта осуществляется. Ко всему прочему он вскоре узнал о существовании Легенды Оксфорда, которая была связана с ним напрямую. Вольдеморт, — Симус громко икнул, — нашёл открывателя тайны — Армандо Диппета, бывшего директора Хогвартса. Лорд не смог преодолеть заклятием разум директора, ему пришлось его убить. После этого оставался лишь один человек, который знал содержание мифа полностью. Это был Джеймс Поттер…

У Гарри челюсть отвалилась. В это время весь класс моментально перевёл взгляд на парня. Некоторые стали шептаться между собой, поражённо взирая на юношу. Гарри почувствовал себя также, как и два года назад, когда Кубок Огня выбросил клочок бумаги с его именем.

Лица некоторых учеников были испуганные, у других удивлённые. Лишь профессор спокойно бурчал себе под нос:

— Впоследствии, источники Лорда, которыми было усеяно Министерство, смогли узнать и эту информацию из окружения Дамблдора. Вольдеморт направился к Поттерам 13 августа 1990 года, чтобы узнать эту информацию. Он уничтожил Лили Поттер, которую мне удостоилась честь учить в Хогвартсе… — стал припоминать профессор Бинс, вглядываясь в каменный пол. Раньше он никогда не рассказывал о своих воспоминаниях, своей жизни, но теперь не мог выдержать и заулыбался. — Чудесная была ученица, да и человек тоже прекрасный… Она была старостой Гриффиндора, всегда следила за порядком её факультета. Ну, и Джеймс… был её однокурсником… проказник жуткий… Но он был влюблён в Лили…

Сами по себе на глаза Гарри навернулись слёзы. Он чувствовал сильную тяжесть на сердце, но перед слизеринцами, которые продолжали пялиться на него, не собирался показывать свою слабость. Гермиона с понимаем взглянула на парня и ласково взяла его руку. Юноша посмотрел на девушка — она мило улыбнулся…

— Что-то я отошёл от нашей темы, — к профессору стал возвращаться его безразличный тон. — Тёмный Лорд пытался узнать и у Джеймса Легенду, но разум мужчины был слишком сильным, а когда он стал слабеть… Джеймс покончил с собой, применив взрывное заклятие…

Гарри не верил своим ушам. Его отец убил себя, не дав Вольдеморту узнать Легенду Оксфорда… Наверняка, она стоила того… У Джеймса не было выбора, иначе Лорд узнал бы Легенду и убил его в любом случае. Что же в ней такого важного? Неужели разгадка, как убить Вольдеморта?

Слеза Гарри, промочившая ресницу, тихо шлёпнулась на парту. Гермиона ещё сильней сжала руку парня. Малфой, не выдержав, прыснул. Гарри с ненавистью взглянул на него, однако никак не мог произнести хоть слово. Ему казалось, что впервые он может залиться горькими слезами… сейчас ему казалось, что он понимает состояние Гермионы, когда встретил её неделю назад в библиотеке, рыдающей над тем письмом, написанным от руки Габриэль.

— Вольдеморт был полон ненависти ко всему живому — он решил покончить и с мальчиком, но не смог…

Прозвенел звонок и ученики, побросав книги в свои ранцы, бросились в коридор. Гарри продолжал сидеть, не тронувшись с места. Класс скоро опустел, даже профессор Бинс исчез, просочившись сквозь стену. Лишь Гермиона с грустью взирала на парня, в горле которого был ком.

— Мне… нужно побыть одному, Герм, — с трудом изрёк Гарри, быстро встав и бросив «Новейшую Историю Магии» в рюкзак, после чего скрылся с глаз девушки.

Ноги сами несли его в неизвестном направлении. Парень выбежал из Хогвартса, где многие провожали его удивлёнными взглядами, после чего устремился к Запретному лесу. Можно было без труда понять, зачем он туда двигался…

Когда Гарри стал задыхаться, он бессильно упал коленями на траву. Очки съехали с носа и едва не упали. Юноша медленно поднял глаза: он находился рядом с памятниками Хагрида, Грюма, Грэгори Кортеса, Свирк Орлы, Кэтрин Фэт и… Чжоу Чанг…

— Это сумасшествие… но я обещал, — шептал Гарри, обводя взором камни с портретами. — Обещал придти… навещать здесь вас…

Парень поднял голову и взглянул на небо: всё такое же чистое, безмятежное, голубое и лёгкое…

Вот только небо было таким, а на земле: зло, ненависть… смерть… По лицу потекли сверкающие капли… они, не спеша, падали на изумрудную траву и терялись в ней… если бы так терялись все мысли и переживания Гарри…

Сдерживать эмоции больше было невозможно. Гарри скрыл лицо в ладонях и начал тихо стонать, пытаясь хоть как-то уменьшить свою боль. Но всё это было бессмысленно… ему нужно было держаться до того дня, часа встречи с Тёмным Лордом… Он должен был узнать Легенду…

После Истории Магии Малфой двинулся в своё привычное место обитания: гостиную Слизерина. Кребб и Гойл теперь ходили одни, так как совсем недавно Драко высказал всё, что он думает об этих тупоголовых дурнях. Однако не влюблялся он в Грейнджер, которая стала бы для него прекрасной принцессой, не желал он дружить с Поттером, кого всё же издалека стал понимать. У этого парня в очках всё совсем паршиво: отец покончил жизнь самоубийством, мать убили, да и самого пацана в детстве едва не лишили жизни. Поттер был замкнут в себе долгое время. Через все геройские поступки пытался стать раскованным, но получилось ли у него? Это Драко совершенно не волновало, ведь Паркисон виляла за ним постоянно. Можно было и сейчас спокойно предположить, что девушка крадётся несколькими метрами сзади. Оборачиваться юноше было лень. Ему бы сейчас оказаться на мягкой постели в своём имении… Но нет. И там его ждали неудобства, ведь после спасения отца Вольдеморт стал устраивать практически ежедневные собрания Пожирателей смерти в их доме. Драко осознавал это, как непростительную наглость со стороны Тёмного Лорда, но перечить ему было невозможно. Парень знал, что совсем скоро он потеряет своих родителей, и пока Вольдеморт оставляет надежду самому закончить воспитание Драко. Разумеется, юноша не хотел оказаться марионеткой, кем был его собственный отец Люциус на протяжении многих лет. Зачем быть контролируемым другим человеком? Чтобы умереть после? Никогда, — таков был ответ Драко. Он не жалел отца и не будет, когда того придётся хоронить на семейном кладбище. Парень не жалел и мать, заботившуюся лишь о себе любимой. Всю работу за неё делали домовики, в том числе, и воспитанием мальчика занимались они. Осознавая, что ты обладаешь властью, что была много сильнее власти домовиков, Драко испортил свой характер. Избаловал самого себя различными сладостями, конфетами, да пирожками. Только кому это было всё нужно? В чём его смысл жизни? Никакой любви в нём никогда не просыпалось, тем более к родителям. Будущее может быть лишь тёмным, но Драко этого не хочет. Как он способен изменить свою судьбу? Стать добрячком, прикончив Вольдеморта, лишив этой возможности Поттера? Глупо, учитывая неизвестность этой дурацкой Легенды Оксфорда. Пока что и Поттер, и Вольдеморт показывали всем, что бессмертны. Так как тогда возможно уничтожить одного из них?

— Кровь василиска, — сказал Драко пароль. Часть стены, перед которой он стоял, отъехала в сторону, и он смог зайти. В гостиной находились многие слизеринцы, будто кого-то ждавшие. Среди них Драко заметил и новоиспечённого капитана команды Слизерина по квиддичу, Блейза Забини.

— Здорово, чемпион! — поздоровался парень, заулыбавшись. — Сегодня у нас финал по квиддичу, помнишь?

— Да пошёл ты, знаешь куда, со своим грёбаным финалом? — огрызнулся Драко, даже не взглянув на Блейза. Лицо того в бешенстве перекосилось, и он стал похож на свинью, которую уже давно лишили корма.

— Малфой, ты долбанулся об стол, что ли? — хмуро спросил Забини. — Сегодня игра, и мы обязаны выигрывать!

— Я никому ничего не обязан! — сквозь зубы прошипел Драко, с яростью посмотрев на парня, после чего двинулся в спальню. Поднявшись по лестнице, он зашёл в свою спальню. Его постель была, как всегда, аккуратно убрана школьными домовиками. К ней Драко подошёл и сел, погрузившись глубоко в свои мысли…

Спустя пять минут в комнату зашла Панси Паркисон, живо улыбаясь парню. Он лишь безразлично обвёл девушку взглядом и уставился в пол.

— Привет, — робко сказала слизеринка, медленно приближаясь к Малфою. Красивой назвать её можно было лишь вскользь: всё тело было ужасно тощим, руки едва могли сравниться с тремя пальцами Драко сложенными вместе. Однако, несмотря на фигуру, всегда ехидный взгляд сейчас будто преобразился: её искренних глаз никто никогда не видел… Лишь с Драко их взор мог встретиться. Лишь ему она могла раскрыть душу, только он всегда отвергал девушку. На четвёртом курсе, на балу он сам для неё был нужен для повышения авторитета среди подруг. Сейчас всё изменилось, хотя, что уж говорить: люди менялись на глазах. Панси тоже. Долго летом она думала о нём, хотя даже предположить не могла, что такое случится. А всё началось с попавшейся ей фотографии со Святочного бала, которую тогда ещё Кребб с Гойлом отобрали у следивших за старшекурсниками братьев Криви. Это фото Драко отдал Панси, даже не подозревая, что в душе той проснётся новое чувство, которое она никогда не знала. Теперь она не была визгливой, противной и отвратительной девчонкой. Она стала безразличной ко всему барышней. Плевать она хотела на своих подруг, которые то и звали её куда-нибудь прогуляться. То на крышу Астрономической башни, то просто на улицу, или в раздевалку квиддичного стадиона, где рассказывали ужастики. Конечно, это было весело и здорово… до поры до времени, пока Панси не повзрослела и не полюбила Малфоя.

И в своих снах эта девушка гуляла с Драко по тем самым местам, где раньше странствовала с подругами…

…Ночь. Дождь стучит по деревянным стенам, выбивает дробь по прозрачному стеклу окна. Непогода. На улице сырость, грязь… Но в раздевалке так уютно и тепло. Здесь светит своё солнце, их солнце. Его лучи никак не могут быть скрыты какими-нибудь тучами: чёрными и страшными… Это солнце согревает изнутри своей любовью, их любовью. А она сильна, страстна и бесконечна. Им не нужен никто больше, они счастливы, ведь они вместе.

Панси стоит рядом с залитым водой окном, откуда совсем не падает свет. Лишь тьма будто окутывает сердце, желает проникнуть в него. Но она исчезает — радость и счастье побеждает. Пусть хаос, смерть и кровь царит вокруг, главное: чтобы они были неразлучны.

Здесь свой мир, рай для обоих. Панси не может сдержать свои слёзы… слёзы счастья. Жизнь никогда не казалась ей такой прекрасной, такой красивой и радостной. Внутри часто была тяжесть. Она никогда не показывала своего настоящего портрета подругам. Порой гуляя, она не принимала участия в различных пошлых дискуссиях девушек. Она наблюдала за красотой природы под лунным светом, ощущала дуновение ветра, следила за чёрной гладью озера. Перед другими слизеринками показывала обманчивое лицо, ощущая себя другой внутри. Однако многие девушки хотели лишь чистой и искренней любви, а в коллективе скрывали эти мечты за ложным характером пристрастия ко всему глупому и бессмысленному.

— Мы будем всегда вместе, — изрекла Панси, наблюдая за бегущей по стеклу каплей. Вдруг девушка почувствовала нежное прикосновение руки Драко. Он взял её ладонь, его взор был прикован к Панси. О, этот страстный взор! Панси всегда мечтала ощутить на себе его. Теперь это произошло, но она не решалась сойтись, ощущая некую робость.

— Доверься мне, — тихо сказал парень, ласково взирая на неё. Щёки девушки стали пунцовыми, глаза застенчиво остановились на лице Драко.

— А я… разве не доверяю? — скромно произнесла Панси, слегка подняв брови. Драко улыбнулся и прикоснулся губами сначала ко лбу, а затем и к устам девушки, от чего та ещё больше раскраснелась…

В реальности всё было иначе. Она ему была безразлична, была никем в его сердце и душе. Панси не могла не страдать ежедневно, даже когда сидела с ним за одной партой, когда не отводила очей от него за завтраком, думала лишь о нём по вечерам дождливым и ненастным, сырым и невзрачным. Ничего того, что она испытывала во сне. Всё шло совсем не как в мечтах, всё по-другому. Переживания с каждым днём становились сильнее, надежда за надеждой погибала, солнце не радовало даже в самые ясные и тёплые дни. Ещё хуже было положение Панси, ведь она потеряла всех своих друзей, которые уже не спрашивали её, пойдёт ли она на крышу башни. Да и могла ли она говорить об этом с ними? Конечно же, нет…

— Неужели ты отказываешься от квиддича? — спросила Панси. Бывалой улыбки уже не было на её лице после возникших перед глазами воспоминаний.

— Не твоё дело, — грубо заявил Драко, продолжая игнорировать глаза девушки.

— Не моё?.. Ты прав, — изрекла со слезой в голосе Панси.

— Так чего тебе надо? — запросил Малфой также грубо.

— Хотела спро… — попыталась ответить слизеринка, но Драко остановил её речь:

— Получила ответ — вот и проваливай, — злобно сказал юноша. Панси передёрнуло, в горле возник ком. Больше её слов ни на что не могло хватить: она лишь потухшими глазами наблюдала за Драко.

— Я же сказал: проваливай, дура! — воскликнул Малфой, наконец, злобно взглянув на Панси, на её увлажнившиеся глаза. Реки слёз хлынули из глаз девушки, внутри всё раздирало от горя. Она обернулась и выбежала из комнаты, роняя слёзы на свою мантию. Это был конец. Больше она терпеть не могла… не желала…

У гриффиндорцев был последний урок: травология с пуффендуйцами. Изучали свойства неких отвратительных растений. Они напоминали кактусы, вот только иглы были намного острее, чем у магловских, да и они имели неприятную способность резко вырастать в длине или, наоборот, уменьшаться.

Профессор Стебль дала задание вырвать из кактусов хотя бы одну иглу для выдавливания из растения какой-то особой жидкости, помогающей быстрее срастить кости. Как Гарри узнал об этом свойстве, ему стало не по себе, ведь эту жидкость его неоднократно заставляла принимать мадам Помфри.

— Глупое растение! — яростно приговаривал Эрни после очередного укола, когда игла кактуса умудрилась проткнуть перчатки из драконьей кожи. Парень достал палочку из мантии и жестоко пригрозил: — Ещё раз меня тронешь — от тебя пепел останется, поняло?! — заявил он, размахивая палочкой. Тем временем «несчастный» кактус «беззащитно» убрал свои иглы. Гарри задумчиво наблюдал за боем, пока сам не напоролся на растение, что вернуло его к работе.

Конечно, Гермиона успела всё сделать раньше всех. Второй была Ханна Эббот, удивившая немало народу.

— Как ты умудрилась? — вопрошал разочарованный Невилл, любимым предметом которого (как все знали) была травология. На ней он всегда старался преуспевать, причём делать задание быстрее всех, однако сейчас ситуация этого не позволяла ему повершить — уж больно задание непривычное.

— Что за бред мы проходим? — злился Рон, стоявший в дальнем конце теплицы с Симусом и Дином. Учительница, возившаяся ранее с растением Парвати, строго взглянула на него.

— Это школьная программа, которую мы обязаны пройти, — произнесла профессор. Рон моментально закрыл рот и продолжил недовольно подбираться к игле кактуса. Гермиона остановила взор своих карих глаз на юноше. Гарри прекрасно видел, что они излучали какую-то жалость, непонятную ему…

Время урока подходило к концу и Гарри, измученный отсутствием своих успехов, жадно глядел на наручные часы, ожидая звонка. Наконец, за пару минут до конца урока профессор Стебль остановила деятельность учеников своей речью:

— Я хотела бы пожелать победы и сборной Гриффиндора по квиддичу и, конечно же, своему Пуффендую в матчах чемпионата школы, — улыбаясь, сказала женщина, взирая на лица учеников. — Хотя… Пусть победит сильнейший. Вы можете быть свободны.

Ребята быстро подняли свои ранцы с усеянного землёй пола и поспешили в гостиные факультетов.

— Что ж, желаю удачи в матче со змеями, — сказал Гарри Эрни, идущему рядом. Парень изумлённо поднял брови и взглянул на собеседника.

— Нам бы хоть забросить квоффлов пять, чтобы не опозориться. Мне пришлось взять в состав самых неопытных пуффендуйцев, которые слово квиддич услышали от меня во второй раз в жизни, — горько усмехнулся он.

— Надежда умирает последней, — подбодрила Ханна парня.

— В любом случае: первый матч между Гриффиндором и Когтевраном, — пожал плечами Эрн. — А ты играешь? — спросил он Гарри.

— Уверен, что нет, ведь по её словам я ещё болен, да и должен в койке валяться, — ответил гриффиндорец. — Самое главное: Джинни ещё не выздоровела, а у меня совсем из головы квиддич вылетел…без тренировок, без игроков, думаю, нам не выжить… Я и предположить не могу, кто выйдет на поле в основном составе.

— Парвати, — произнесла Гермиона, открывая дверь в холл.

— Что «Парвати»? — не понял Гарри. Гермиона старалась показать своё равнодушное отношение, поэтому невозмутимо ответила:

— Она будет ловцом Гриффиндора.

— Что?!?! — воскликнул Гарри, у которого челюсть отвалилась.

— Не удивляйся, больше кандидатур не было, — изрекла гриффиндорка, начав подниматься по лестнице. Она как-то умудрялась сохранять маску безразличия.

Гарри перекосило от полученных новостей. Он представлял, что Парвати не знает, кто такой ловец, а игру видела лишь на чемпионатах школы, да по телевизору.

— Зачем она согласилась? — выдавил из себя парень, требовательно буравя Гермиону взором.

— Неужели, если она девушка, то ей нельзя играть в квиддич? — возмутилась Гермиона, потемнев. В это время Эрни и Ханна вышли на пятом этаже, где, очевидно, находилась гостиная Когтеврана.

— Но она ведь не умеет играть! — воскликнул Гарри, не сдержав свои эмоции, которые захлёстывали его.

— А разве ты видел её полёт, великий ловец всех времён и народов, Гарри Поттер? — раздражённо спросила девушка, остановившись посреди лестницы.

Юноша удивлённо смотрел на подругу, злившуюся на него впервые за долгое время.

— Не видел, но утверждаю, что из неё ловец, всё равно, что из меня зубрила! — повысил голос Гарри неожиданно для самого себя. Парень сам ощущал в нём не злость, а отчаянье. Он не мог вразумить Гермиону, однако сейчас явно переступил черту. Внутри родилось неприятное чувство, будто девушка хочет поссориться с ним, ища хоть какую-то зацепку для перебранки.

Гермиона тяжело дышала, будто после длительного кросса. В её глазах блестнули слёзы.

— Зубрила, говоришь, — прошептала она. Гарри в ту же секунду пожалел о сказанном, но ничего изменить уже не мог, ведь гриффиндорка бросилась бежать по лестнице вниз.

— Гермиона… — лишь и смог вымолвить парень вдогонку девушке, но эти слова не могли вернуть её.

Гарри заметил поднимающегося по лестнице Малфоя, который поражённо обвёл взглядом Гермиону, быстро пробежавшую мимо.

— По-моему, у тебя проблемы с девушкой, Поттер, — произнёс Драко, подходя к Гарри.

— Угадал, — изрёк в ответ гриффиндорец, продолжая печально следить за Гермионой, пока та не скрылась на первом этаже.

— Ты её любишь? — спросил Малфой. Гарри перевёл уже суровый взгляд на Драко. На лице того не было улыбки, которую только и можно было ожидать — слизеринец смотрел на Гарри самым обычным взором, которого никогда не видел Поттер.

— Это ещё тебе зачем? — насторожился юноша, сощурив глаза, будто пытаясь разглядеть в Малфое зловещий план.

— Неважно, — несколько замялся Драко на своё же удивление. Установилась неприятная тишина, во время которой Гарри ещё глубже ушёл в свои печальные мысли.

— Надеюсь, пуффендуйцы станут чемпионами, — брякнул гриффиндорец первое, что пришло в голову.

— Хм… — протянул Малфой, продолжив подниматься по лестнице. Гарри двинулся следом. — Лично мне параллелен чемпионат по квиддичу. Пусть Забини творит что угодно, выпускает хоть ту же Паркисон на место ловца.

— Ты не будешь играть в финале? — удивился Гарри.

— А зачем? Это принесёт мне денег, или так я смогу делать в школе всё, что мне в голову взбредёт? Нет, — философствовал Драко. — Победив, я стану лишь памятником на какое-то время, меня будут ещё больше уважать слизеринцы, остальные факультеты возненавидят. Однако в этой школе нет людей, которых я бы ценил.

— Это объяснимо, ведь ты подонок, который водится с остолопами, — безразлично изрёк Гарри, тут же ожидавший заклятия или простого удара, но Малфой лишь слегка улыбнулся, будто самому себе.

— Пожалуй, придётся согласиться, однако уж не все, с кем я общаюсь или хотел бы общаться такие кретины, как ты думаешь, — сказал он, вспомнив Святочный бал два года назад, затем вечер по окончанию пятого курса, когда он просто сох по Падме Патил, с которой тогда рядом неуклюже топтался лопоухий рыжий Рон Уизли. Драко тогда приходилось терпеть Паркисон, ведь не мог же он пойти на бал один, в то время как самые красивые девушки Слизерина уже имели парней со старших курсов.

— С кем же ты хочешь общаться? — спросил Гарри с усмешкой. — Со Снейпом?

— Боюсь, такой информацией я тебя наделить не могу, — изобразил Драко профессора Макгонагалл. Он будто не слышал последних слов гриффиндорца.

— Ладно, мне пора. Всё-таки на матч сходить впервые, как зритель мне очень хочется, — сказал Гарри, выходя на седьмом этаже.

— Ты тоже не играешь? — поразился Малфой, подняв левую бровь.

— Лучше будет сказать, что я живой труп, сбежавший из морга, — пожал плечами гриффиндорец. Малфой усмехнулся и, покачав головой, продолжил подниматься по лестнице.

Гарри не обнаружил в башне Гриффиндора ни Рона, ни, тем более, Гермионы, поэтому парню ничего не оставалось, как безразлично листать подаренную девушкой книгу о психологии человека, читая её сквозь страницы. На самом же деле разумом он находился не в гостиной Гриффиндора, где шумели ученики, радующиеся наступлению выходных. Он был на пятом курсе, когда погиб Хагрид. Та зелёная вспышка, которая замедлила время на секунды… пока не убила Хагрида.

Гарри побывал мыслями и на Тисовой улице, в который раз стал свидетелем убийств Дадли и Петуньи Дурслей. Грусть охватила его, сжала грудь, сковала горло. Он еле ответил Шнайдеру, спросившему его, пойдёт ли Гарри на матч. Идти ему никуда не хотелось, однако ответил он утвердительно, ведь не мог же подвести весь Гриффиндор. Хотя без лучших друзей всё было бессмысленно. Но может, виновны в разногласиях не они? Может, нужно искать в себе причину ссор между ними?

Давно бы стоило заметить, что Гарри слишком много терпел боли и страданий. Ни родителей, ни других близких людей.

«А как же Сириус?» — спросил подросток сам у себя. Что Сириус? Он не навещает, не пишет… хоть бы слово послал крестнику, хоть бы передал что-нибудь через Дамблдора. Но нет, и Дамблдор отвернулся от парня, игнорирует его уже который месяц. Неужели это связано с Легендой Оксфорда? Наш знаменитый директор повелевает и запрещает всем разговаривать с великим Поттером?.. А что, может и вправду запрещает? Если миссия Гарри — прикончить Вольдеморта, то ему нельзя общаться с нормальными людьми? Ну уж нет…

Народа в гостиной становилось всё меньше, так как все торопились увидеть матч по квиддичу. Парень остался один сидеть в кресле, словно в ступоре, остановив заледеневший взгляд на книге психологии.

«И зачем только Гермиона подарила мне это? Бред!» — раздражённо думал он, после чего вскочил и швырнул «Психологию: реакции и действия людей в определённых ситуациях» в огонь камина. Никто не мог заметить злобу Гарри, от которой он пытался освободиться, да и никто не мог заметить, ведь матч вот-вот начнётся.

Гриффиндорец наблюдал за огнём, который медленно охватывал книжные листы, затем вышел из гостиной и едва нос к носу не столкнулся с Роном.

— Аккуратней ходи, косолапый, — грубо заявил Гарри, взглянув исподлобья на Рона. Тот ничего не ответил и молча зашёл в гостиную. Гарри явно раздражало такое стечение обстоятельств, отчего он от души пнул портрет Полной Дамы ногой.

— Вы что, совсем с ума сошли, Поттер? — возмутилась женщина с портрета. Гарри не стал отвечать и побежал к лестнице, чтобы покинуть замок. — Ах да, вы же были в коме… ненормальный… — прокудахтала Полная Дама, но гриффиндорец её уже не слышал.

Выйдя во двор, он заметил большую группу когтевранцев у гриффиндорской раздевалки. Впрочем, это Гарри не волновало, ведь он не собирался заходить к своим игрокам и говорить им, как обычно, какие-либо приятные речи. Подросток устремился к лестнице на гриффиндорский сектор трибун, откуда раздавались радостные вопли. Нельзя было не заметить: небо было затянуто тёмно-фиолетовыми тучами, очевидно, не предвещавшими ничего хорошего.

Поднявшись на трибуну, Гарри растолкал толпы учеников с младших курсов, среди которых были и первокурсники со счастливыми лицами. Сейчас парень не совсем понимал их детской радости, ведь даже квиддич был ему ровным счётом безразличен. Теперь-то он мог понять Малфоя, отказавшегося выступать в финале за свою сборную своего Слизерина.

Гарри устроился-таки на последнем ряду трибун, которые, к удивлению многих учеников, теперь были скрыты прозрачным стеклянным куполом, поэтому здесь было намного уютней, чем на поле, где дул прохладный осенний ветер и, судя по всему, готовился дождь. Ещё бы не подготовиться: квиддич, такое важное событие, надо подпортить жизнь народу.

Какое-то время Гарри наблюдал за учениками, шныряющими из стороны в сторону, неуклюже пытаясь не только сесть, но и занять места для своих друзей. Заметив троицу пятикурсниц, подростку стало совсем неприятно, ведь эти девушки так весело обменивались шутками, заливались смехом, так живо разговаривали.

Пробуя отвлечься от печали, Гарри устремил взор на комментаторскую кабину, которая, в отличие от трибун, была полностью застеклена. На месте комментатора сидела Лаванда Браун собственной персоной, задумчиво наносившая тушь на ресницы... Гарри даже передёрнуло от ужаса: он представить не мог, как Лаванда будет комментировать.

Трибуны постепенно заполнялись учениками разных курсов, с нетерпением ожидающими открытия квиддичного сезона, но только не сектора Слизерина и Пуффендуя, которые были практически пусты. Впрочем, даже это обстоятельство не удивило Гарри — ему было сейчас всё равно.

Через пару минут, когда движение болельщиков поутихло, послышались первые слова нового спортивного комментатора Хогвартса:

— Здравствуйте, дорогие дамы и господа… Время поздравить всех вас с открытием нового квиддичного сезона Хогвартса, — начала Лаванда, чей голос громко раздавался по всему стадиону. — Как вам известно, наш превосходный Ли окончил школу в прошлом году. Его место пришлось занять скромной… мне, — даже через голос можно было понять, что девушка улыбается. — Сегодня я представлю вашему вниманию два выдающихся матча нашего Кубка Школы: перенесённые встречи чемпиона Европы, сборную Гриффиндора, с бронзовым призёром сезона 2003/2004, Когтевраном, а также финал прошлогоднего чемпионата: Слизерин — Пуффендуй, — восторженно вещала Лаванда. — Не забуду заметить, что Пуффендуй не боролся за чемпионство уже 13 лет подряд… — после этой фразы какое-то время Лаванда молчала, будто размышляя, что ещё можно сказать. — А пока будем наблюдать за матчем Гриффиндора и Когтеврана…

У Гарри уши вяли от слов гриффиндорки. Ему казалось, что даже он бы лучше мог уведомить зрителей о предысторию чемпионата.

— …Серьёзнейшей потерей для Гриффиндора является, конечно же, отсутствие капитана команды и главного ловца — Гарри Поттера. Помимо этого не сможет принять участие в матче и Джинни Уизли… травмированная. А вот и сам состав львов: Охотники Джулия Андерсен, Джордана Уэлинг, Дэнис Криви. Загонщики: Пол Спид, Дин Томас. Голкипер и ловец красно-золотых, соответственно Том Шнайдер и Парвати Патил…

Многие гриффиндорцы обернулись на Гарри, поражённо хлопая глазами, другие громко перешёптывались между собой. Это жутко раздражало парня, ведь он отсутствовал долгое время, а по удивлённым лицам можно было ощутить многочисленные упрёки: как Гарри мог допустить в команду неопытную Парвати Патил?

— Пожалуй, самой удивительной деталью этого матча является не только крупные изменения в составах сборных, но противостояние двух близняшек: ловец Когтеврана — Падма Патил!! — завопила Лаванда восхищённо, будто не веря своим себе самой. Внезапно Гарри заметил мелкие группы людей, стоящих в разных концах изумрудного поля. Гриффиндорцы были облачены в красно-жёлтые мантии с золотыми мерцающими гербами факультета, другие — в ярко-синие с бронзовым нашивками.

— Состав Когтеврана: работу охотников выполняют Мэнди Броклхарст, Мораг Макдугал и Луис Даунинг. Загонщики: капитан команды — Салли-Энн Перкс, а также Лайза Терпин. Кольца охраняет Август Бербатов, когтевранский пятикурсник. Ловец, как я уже замечала — Падма Патил… Ну, а теперь приступим к комментарию, — подытожила Лаванда, также заметив игроков. — Сборные сегодня выступают в своих привычных формах: синие орлы и красно-жёлтые львы…

По несколько неуверенной походке Гарри распознал Парвати, которая вскоре стала взбираться на метлу (Гарри просто не мог знать, на чём собиралась летать девушка, ну а с трибуны попробуй разглядеть модель). Падма же наоборот двигалась короткими, но решительными шагами, выпрямившись и крепко удерживая метлу в правой руке.

Через какое-то мгновение мадам Трюк объяснила игрокам, что от них требуется, включая соблюдения правил, после чего все четырнадцать человек по её свистку поднялись в воздух. Игра началась, как и комментарий Лаванды, явно чувствовавшей себя не в своей тарелке.

— …Криви подхватывает квоффл, проходит Макду… ох, нет… его останавливает бладжер Салли-Энн Перкс, выбивший квоффл из рук. Кстати оба загонщика сборной Когтеврана: девушки. Редкий случай, я бы сказала… Андерсен рвётся к кольцам, обходит того же Макдугала… — быстро тараторила Лаванда, не поспевавшей за ходом игры. В это время Гарри поймал себя на мысли, что девушка, очевидно, рассчитывала на более лёгкую работу. — Даёт пас вылетающей рядом Уэлинг, которая целится в… правое кольцо Августа Бербатова и… ГОЛ!! Счёт открыт Гриффиндором: 10 — 0!

Трибуна Гриффиндора взорвалась овациями, отчего у Гарри уши заложило. Ко всему прочему какая-то неизвестная девушка, сидевшая рядом, внезапно обняла его обеими руками, а затем чмокнула в щёку. Парень, всё ещё сердившийся на весь мир, невольно покраснел и взглянул на незнакомку, которая вовсю махала своим красно-жёлтым гриффиндорским шарфом.

— Гриффиндор, Гриффиндор!.. — кричала она, стараясь выделится, но проблема заключалась в том, что подобных ей людей было десятки.

Спустя пару минут болельщики Гриффиндора поуспокоились, девушка села на своё место, уже лишь изредка взирая на Гарри. Тот в свою очередь опять погрузился в удручённое состояние, с ненавистью следя за игрой. Даже когда Дэнис Криви забил ещё два мяча Гарри оставался сидеть с лицом голодного шакала.

Лаванда в это время комментировала:

— 30 — 0 в пользу Гриффиндора!!. Ой… Макдугал с квоффлом обводит Джулию Андерсен… уворачивается от бладжера Дина Томаса… идёт прямо к кольцам Шнайдера и бросает… Боже, Криви…

Гарри мог сказать не только это, да и ругнуться не возражал: Дэнис, пытавшийся закрыть бросок, столкнулся с Томом, из-за чего квоффл попал в правое кольцо, не встретив преград на своём пути. Гарри просто не выдержал и вскочил с собственного места.

— Идиот!! — завопил юноша Дэнису, но тот не мог слышать, так как радостные крики когтевранцев заглушили ругательство Гарри. Та самая незнакомка, сидевшая рядом, с беспокойством схватила рукав мантии парня и потянула назад, пытаясь усадить Гарри на место. — Отстань! — огрызнулся он, грозно взглянув на девушку.

— Зачем ты так? — вопросила гриффиндорка, глядя на парня.

— Так они вообще играть не умеют, как их ещё называть?! — злился Гарри, но незнакомка не собиралась сдаваться:

— Ведь это ты их учил в квиддич играть! — воскликнула она в ответ на реакцию Гарри.

— Я ЛЕЖАЛ В БОЛЬНИЧНОЙ КОЙКЕ! — изо всех сил заорал Гарри, после чего почувствовал на себе взгляды едва ли не всей трибуны. Девушка с минуту как зачарованная глядела ему в глаза потухшими взором, после чего вскочила с места и устремилась к лестнице, ведущей к выходу с трибуны.

Сказать, что парню после этого полегчало было все равно, что наврать. После происшествия он стал чувствовать себя ещё паршивей: с Роном ссора, Гермиона даже ищет повод для раздора, гриффиндорцы постоянно мерят его злыми взглядами.

Проводив девушку ненавистным взглядом, Гарри недовольно сел обратно на место, хмуро продолжив наблюдать за матчем. Окружающие его пару минут смотрели на парня, словно на сумасшедшего, однако затем переключились на матч, который успел развить интригу. По словам Лаванды, счёт был 60 — 40 всё ещё в гриффиндорскую пользу, но совершенно точно преимуществом начинали овладевать игроки сборной Когтеврана, так как Гарри только и замечал неуверенный полёт Джулии, Джорданы, да Колина, которые не поспевали перехватить квоффл — слишком уж хорошо взаимодействовали между собой охотники Когтеврана: Блоклхарст, Макдугал и Даунинг.

— Мораг в очередной раз проходит мимо Криви…У меня создаётся впечатление, что метла Дэниса просится в ремонт… Бладжер, посланный Лайзой Терпин, меняет направление метлы Джулии Андерсен, а Джордана-то далеко, — вяло комментировала Лаванда, которую, как и всех гриффиндорцев, счёт не устраивал. — Выход один на один и… гол. Когтевран сокращает разрыв в счёте до минимума: 60 — 50…

Гарри не мог просто так смотреть на творящееся на поле, поэтому пришлось пожертвовать своей шевелюрой — он запустил пальцы в волосы и стал нещадно трепать их.

Аудитория трибун, где сидел парень, также была разочарована в действиях любимой команды: когтевранцы стали забивать всё чаще. Когда мяч попадал к охотникам Гриффиндора, те будто каменели под взглядами сотен людей и легко теряли квоффл. Об атаке красно-жёлтые вообще забыли, но даже оборона была никудышной, да и все посланные бладжеры Дином Томасом и Полом Спидом были неточными…

Спустя десять минут счёт пугал даже самых оптимистичных болельщиков львов: 110 — 60, ну а уж снитч Парвати поймать врядли бы смогла. К тому же ей скоро представилась такая возможность — кульминация и финал за несколько минут. Снитч был замечен именно ей неподалёку от основания колец Когтеврана, и вот девушка несётся на своей метле за золотым шариком… Все трибуны затаили дыхание, особенно гриффиндорский сектор, в котором сердца болельщиков ещё не убили надежду в победу своей сборной. Даже Гарри перестал трепать волосы и остановил взор на стремящейся к зелёному газону девушке.

Вскоре к погоне подключилась и Падма, находившаяся ближе к снитчу, который резко рванул вверх к трибунам. Тогда-то Гарри и заметил модель метлы Парвати — «Молния» Джинни, что он подарил сестре Рона, в то время, как Падма летала на неизвестном «Шотландце-109».

Парвати резко пронеслась мимо гриффиндорцев, вытягивая руку за добычей, её мантия красиво развевалась на ветру, волосы, собранные в хвост метались из стороны в сторону.

Девушка очень хотела победить, да не для Гриффиндора, а опередить свою сестру — Падму. Эта мысль затмила всё остальное, едва не затмив глаза. Гриффиндорка пронеслась и мимо комментаторской кабины, откуда за подругой следила комментатор, потерявшая дар речи от представившегося зрелища.

Вдруг яркая молния вдалеке осветила тёмный небосклон, ослепив девушек, летевших как раз в ту сторону. Парвати качнуло, она потеряла изрядно в скорости, однако всё же продолжила гнаться за снитчем дальше, который вновь поменял направление, свернув направо и обогнув кольца Шнайдера. Падма оказалась хитрее и срезала путь. Теперь когтевранка была в более выгодном положении, но снитч был ещё довольно далеко — нужно было ускоряться и не позволить сопернице подобраться к золотому сокровищу.

Грянул далёкий гром и с неба, словно из ведра упали миллиарды тяжёлых прозрачных капель, создававших крупный ливень. Дождь громко барабанил по стеклу, скрывавшему трибуны от непогоды, но вот предохранить игроков, метавшихся над полем, оно не могло. Нужно прямо сказать — им приходилось несладко.

Гарри совсем скис, глубоко впиваясь ногтями в собственные ладони. Боли он будто не замечал — его больше волновала погоня за снитчем, впрочем, как и всех болельщиков матча, внимательно следивших за ловцами.

Всё произошло будто в долю секунды, Гарри даже глазом бы не успел моргнуть, если бы не заставлял себя держать его широко открытым. Небо осветила новая вспышка, тут же отозвавшаяся оглушающим громом. Парвати потеряла координацию движений, и её руки резко соскользнули с древка «Молнии» — на одних ногах удержаться ей было нереально, поэтому с воплем она упала на землю, благо в этот момент до грунта было всего метра два…

Падма же, лишённая конкурентки, навалилась всем весом на метлу, потянув её полностью вперёд. До снитча оставались сантиметры, которые вскоре испарились — когтевранка поймала снитч…

— Когтевран побеждает Гриффиндор 260 — 60 и становится бронзовым призёром чемпионата школы сезона 2004/2005, — наконец пришла в себя Лаванда, разочарованно подводя итоги матча. Тем временем Падма соскользнула с метлы, приземлившись на мокрую землю, и торжественно вскинула руки. Её мокрое лицо сияло под дождём, волосы промокли, а в глубине души она была счастлива победе… над своей сестрой.

Возвращался Гарри снова в одиночестве. Ни Гермиону, ни Рона на стадионе он не заметил, да и не хотел их видеть: какое ему до них дело? Находят дурацкие причины для ссор, хотя знают, что времена итак у Гарри настают ужасные, и всё эта поганая легенда. Парень проклинал и её, и себя за то, что ввязался в очередную едкую историю. Ну почему он не может спокойно жить, спокойно играя в квиддич? Да хотя бы наблюдать за бесконечными поражениями сборной? Ну, разумеется, гриффиндорцы думают, что способны и без Гарри выиграть, только он так не думает — лишь благодаря его усилиям сборная победила в евротурнире…

На долю секунды Гарри слегка кольнула совесть, однако эта доля прошла незаметно, и юноша вновь продолжил вспоминать свои заслуги, обманчиво грея сердце. А что ему мешает? Пусть гордится дальше, тем временем, как его бросают близкие люди, включая одного из последних родственников. А где собственно Сириус? Сквозь землю провалился, напевая «Астоловисто, детка»?..

Тяжёлые капли стучали об голову Гарри, шрам стал ныть, хотя предположить, почему было трудно: может Вольдеморт смеётся, прикончив кого-нибудь… типа Дурслей. Ну а, скорее всего, дело не в том. Слишком уж много мыслей посетило голову Гарри за последние дни — не помешало бы и обзавестись омутом памяти, подобно дамблдоровскому…

Рон сидел в тишине пустой библиотеки — мадам Пинс куда-то временно удалилась. В этой большой комнате сейчас стояли одновременно рассеивающийся запах ветхих страниц древних книг и бодрой свежести сырой земли, которой тянуло из раскрытого окна. Дождь громко барабанил по стенам замка, сбивая с мыслей опустошённого Рона. Он пришёл сюда за ней, Гермионой, которая так часто раньше проводила здесь дни, вечера и длинные ночи. Мадам Пинс тогда нередко пыталась выгонять девушку во время тёмного времени суток, но её старания были бесполезными. Однако не только ведь стоило читать в библиотеке толстенные тома по зельеварениям Снейпа: можно и просто помечтать — другие пусть думают, что она учит уроки.

Кто бы мог подумать, что через несколько лет всезнайка обернётся нормальной девушкой с самыми обыкновенными желаниями. Кто бы мог подумать, что ей так не хватает внимания поистине близких людей, ну а Рону и Гарри доверяться на сто процентов нельзя. Мальчишки здесь не помогут: нужна настоящая подруга, незаменимая, словно сестра, с которой всегда вместе, всегда поделишься тайнами и секретами, касающимися всего на свете. Она всегда найдёт время, чтобы выслушать все твои мысли и точки зрения, разделить боль и утрату, радость и счастье. Она никогда не предаст и не обманет, она вечно будет помогать.

Только вот такой подруги у Гермионы как раз не было, а так бы ей хотелось найти этого человека…

Для Рона секунды становились часами, часы — месяцами. Делать ему было вовсе нечего, поэтому он стал задумчиво водить указательным пальцем по столу, покрытому лёгким слоем пыли. Невольно парень вывел слово: «Гермиона». Больше объяснять не было смысла — он желал скорее увидеть её карие глаза, алые губы, каштановые волосы. В его мечтах он с Гермионой были вместе, как солнце и голубое небо, он нуждался в ней, словно в воздухе. Порой его голову посещали дурные мысли, которые он постоянно пытался отогнать от себя и, к счастью, это у него получалось. Это было безумием, и Рон чувствовал, что долго не продержится…

— Здравствуйте, дорогие зрители: вновь прибывшие и свидетели предыдущего матча. Здесь и сейчас финал Кубка Хогвартса по квиддичу среди сборных факультетов Слизерина и Пуффендуя, — бубнила в микрофон Лаванда, которой работа комментатором уже здорово приелась за этот день, однако она всё-таки старалась держать свой голос бодрым. — Слизерин сегодня играет в необычном составе, так как и эту сборную не обошли изменения: вместо Драко Малфоя на позиции ловца будет находиться третьекурсница — Элен Рейган. Охотники змей: Джейк Нотт, Блейз Забини, Эммер Мун. Загонщики: Винсент Крэбб и Грегори Гойл, а также голкипер, представлявший Слизерин и в прошлом сезоне — Гарольд Рейн. Пуффендуй: охотники Паоло Зотти, Криштиан Дарквел, Лоурен Ферреро. Загонщики — Брюс Голберг и Джим Грин, а также ещё один ловец-девушка: Авзония Шнайдер…

Драко Малфой сидел на первом ряду слизеринской трибуны и взирал безразличным взором на поле и выходивших из раздевалок игроков. Вокруг парня сидели возбуждённые фанаты, громко скандировавших название любимого факультета и распевавших сочинённый ими гимн Слизерина:

Пускай проходят сотни лет,

Но в квиддич мы играть умеем,

И не разучимся вовек,

Мы в этом всех уверим.

Ведь наши змеи — лучшая команда,

На пути которой нет преград.

Мы — чистокровнейшая банда,

Чем любой из нас поклясться рад.

На Драко подобные выкрики никак не действовали, более того ему хотелось уже заткнуть рот кричавшим и добавить какое-нибудь грубое слово.

Дождь почти закончился, но на самом поле образовались довольно глубокие лужи. Это обстоятельство слегка смутило игроков, ждавших мадам Трюк, которая, не спеша, несла ящик с мячами для квиддича. Тем временем Драко обратил внимание на Элен Рейган, робко шепчущуюся с Забини. Тому эта девушка явно нравилась, хоть и была его младше. Он не сводил взора с её выразительных глаз, чего не мог не приметить Драко. У Забини-то девушки нет, вот и ищет самых красивых слизеринок, которых пока вроде бы ещё не расхватали семикурсники. Сам Малфой холодно относился к этой Элен, как и к любому другому человеку — в данное время его мало, что могло привлечь и уж никак не девушки, да и ни что-либо иное. Непонятно, что именно, но он желал ощутить какое-то неизведанное им ранее чувство.

Мадам Трюк дала свисток, и игра моментально началась. Конечно же, первым делом, что сделал Крэбб, это был сильный удар битой по лицу одного из игроков противоположной команды — Криштиана Дарквела. Раздался моментальный свисток, остановивший игру, однако даже после этого пуффендуец не хотел успокаиваться — он крайне негативно воспринял приём загонщика Слизерина, что и следовало ожидать: у Дарквела были разбиты нос и губа.

— Ты что творишь, ублюдок?! — заорал Криштиан, летя к громиле-загонщику, который готов был стукнуть противника ещё раз. Однако тут же налетели игроки Пуффендуя, которые стали сдерживать своего партнёра от мести. Крэбб же довольно усмехнулся и, показав большой палец напарникам по сборной, подлетел к Блейзу и, очевидно, решил посоветоваться о чём-то с ним. Мадам Трюк назначила два пенальти в кольца Слизерина, которые прилетел исполнять Зотти. С безразличным видом он послал квоффл в левое кольцо, в то время, как Рейн направился к правому, после чего слизеринец с силой стукнул себя рукой об лоб.

Драко и бровью не повёл, когда пуффендуйская трибуна завизжала от восторга, а за спиной парня послышался громкий мат. Второй пенальти Зотти отправил мимо центрального кольца и, если бы попал, то заработал бы для своего факультета ещё десять очков.

— 10 — 0 в пользу Пуффендуя, который обыгрывает Слизерин в последнем матче первенства прошлого сезона по квиддичу. Однако, я считаю, этот счёт обязан измениться до момента, когда один из ловцов сумеет поймать снитч, — комментировала Лаванда. Драко в это время мутным взором наблюдал за продолжением игры. Может, он подсознательно был уверен, что счёт изменится, но ему было на это плевать, как и на всё прочее.

Но обычному зрителю, интересующемуся квиддичем, игра казалась сверх напряженной, тем более и Пуффендуй, и Слизерин борются за чемпионство.

На протяжении матча Слизерин постоянно был в атаке, но удавалось далеко не всё, и в редких контр выпадах пуффендуйцы наращивали своё преимущество, а загонщики Слизерина, соответственно, нарушали правила всё больше. Очень часто доставалось бедному скряге Дарквелу, которому никак не давали хоть пару раз впечатать свой кулак в челюсть обоих громил. Ко всему прочему Криштиан постоянно надрывал голос громкими ругательствами в адрес слизеринцев, и как-то даже мадам Трюк ясно дала знать, что «кое-кому» нужно «остыть», и, желательно, это сделать в раздевалке. Впрочем, Крэбба наконец-таки удалили, а Гойл без своего душевного друга совсем оробел и перестал испытывать терпение пуффендуйцев во главе с Дарквелом. Как раз в этот момент игра перестала быть настолько грязной, а бесконечно слышимый ранее вой болельщиков барсуков сменился овациями в моменты взятия колец Слизерина. Фаны серебряно-зелёных были уже настолько злы, что на трибунах начались настоящие битвы. Драко чувствовал уже минут двадцать как трясётся сиденье под ним. Он чётко знал, что самые ярые поклонники Слизерина стали перемещаться на трибуны пуффендуйцев и там уже выясняли отношения не только с помощью палочек, но и, разумеется, с помощью верных кулаков.

В конце концов, Дамблдору пришлось вызвать мракоборцев для урегулирования конфликтов. Директор строго пригрозил всем нарушителям порядка жестокими наказаниями, а затем и исключением из школы. Тогда игра и продолжилась после длительной паузы, а Драко всё с таким же безразличным видом сидел на первом ряду и наблюдал за матчем.

— 130 — 40 в пользу Пуффендуя, — произнесла Лаванда, с опаской косясь в сторону трибун, видимо ожидая новый всплесков эмоций учеников. Однако их не последовало, вместо чего стадион заполнился громким улюлюканьем. Игроки старались не обращать на это внимания, вот только слизеринцы никак не могли взять инициативу в свои руки, да и никак не мог угомониться возмущённый Дарквел.

— Да исключите же их! — восклицал он, показывая на трибуну Слизерина, над которой в воздухе витал большой кусок пергамента. На нём было написано слова: «Криштиан Дарквел», каждая буква которых была охвачена ярким пламенем. Но арбитр не придала этому особого значения, особенно после того обстоятельства, что, когда она обернулась, надпись исчезла.

— Что за чушь вы несёте, Дарквел? Какая ещё надпись? Может, у вас со зрением проблемы? — сурово спросила мадам Трюк, явно уставшая следить за подобными действиями игроков и их болельщиков…

Шли минуты, счёт увеличивался, а снитча всё не было. Элен грациозно летала, пикировала, делала различные трюки, удивляя и радуя публику, но особого прогресса в её действиях не было заметно. Авзония резво рассекала воздух над стадионом, также пытаясь уловить золотую вспышку, однако и ей не счастливилось, пока, наконец, снитч не появился. Первой заметив мячик, к нему устремилась Элен, загадочно улыбавшаяся во время полёта и только потом к погоне присоединилась и Авзония. Драко мог сказать об этих девушках одно: ему было плевать и на снитч, и на победу, и на них самих. А вот окружавшие его ученики были совсем иного мнения: очень многих Элен привлекла своей элегантностью и не только слизеринских парней, но и, как казалось равнодушному взгляду Драко, многих пуффендуйских.

Элен была блондинкой, небольшого роста с выразительными каре-зелёными глазами, взгляд которых очаровывал многих парней. Помимо всего этого эта девушка была маленькой и хрупкой, чем очень подходила на позицию ловца.

Авзония была иным человеком — далеко не красивая: потухшие серые очи, высокий лоб, короткие волосы — в общем, для модельного бизнеса в мире маглов она не подходила, да и друзей у неё было немного. Лишь Джим Грин с четвёртого курса, с которым она познакомилась на балу на втором курсе своего пребывания в Хогвартсе. Но он не был её парнем, лишь был хорошим знакомым, а тайны свои она доверяла лишь старшему брату — Тому. Что же ей было ещё делать, если внешность всё-таки играет незаменимо важную роль в современном обществе? Том старался чаще видеться с сестрой, говорить с ней о её интересах, взглядах, о переживаниях сестры и мечтах, в общем, он ей был настоящим родным человеком, как никто другой. Родителей их с братом лишили, когда девочке было два года — их убили Пожиратели Смерти уже после падения Тёмного Лорда. Тогда дядя и тётя взяли их к себе, содержа и воспитывая уже одиннадцать лет. Однако, несмотря на такой солидный срок, Авзония не смогла проникнуться доверием к этим людям, поэтому могла полагаться только на брата.

Но вернёмся к игре, чтобы не растерять цепочку событий. Драко продолжал лицезреть за матчем в своей прежней манере, в то время как остальные слизеринцы уже вопили в полный голос ободряющие речи, обращённые к Элен. Пуффендуйцы же в своём большинстве, затаив дыхание, следили за ловцами и лишь некоторые выкрикивали слова поддержки. За несколько секунд Малфой даже успел разглядеть среди пуффендуйцев голкипера Гриффиндора — Тома Шнайдера, размахивавшего шарфом барсуков, очевидно, одолженного у кого-то из соответствующего факультета.

Элен стремительно летела за снитчем, стараясь как можно быстрее поймать шарик. Постепенно расстояние между ними становилось всё меньше, так как она очень грамотно меняла направление, что нельзя было сказать о Авзонии, совсем растерявшейся. Пуффендуйка неуклюже преследовала соперницу, очень сильно отставая, а победа была всё ближе к Слизерину, тем более что охотники, наконец, стали чаще забрасывать квоффлы в чужие кольца.

— Счёт 180 — 120 до сих пор в пользу Пуффендуя, но снитч может всё изменить… снитч, за которым сейчас гонятся ловцы сборных обоих факультетов, — напряжённо говорила Лаванда, внимательно следя за Элен и Авзонией.

«Ну же, ну же» — тихо шептала себе под нос Элен, ожидавшая большой славы после победы. Да и счастье было очень близко — до него всего один шаг, который нужно сделать: вытянуть руку, схватить и всё. Лицо Элен исказилось — она ощутила всю ответственность, которую положил на неё Блейз, да и в случае победы он обещал назначить ей свидание. Ну, а отношения с капитаном факультета по квиддичу здорово улучшит репутацию девушки среди слизеринцев.

Эти мысли сопровождали разум Элен в тот момент, когда она вытянула руку за добычей, словно тигрица, ловившая зайца для собственных детей.

— Замах Рейган иии… снитч уходит из-под руки ловца Слизерина, меняя направление на противоположное, — комментировала Лаванда, после чего вдруг сухо закашляла.

Авзония не могла потерять такой шанс и схватила снитч сразу же, удивив саму себя быстрой реакцией (всё-таки недаром прошли тренировки с Макмилланом).

— ПУФФЕНДУЙ СЕНСАЦИОННО ВЫИГРЫВАЕТ У СЛИЗЕРИНА!!! — не сдержала своих эмоций позабывшая о кашле Лаванда, подскочив с места и схватив одновременно микрофон. — 330 — 130 В ПОЛЬЗУ БАРСУКОВ, И ОНИ СТАНОВЯТСЯ НОВЫМИ ЧЕМПИОНАМИ ХОГВАРТСА, ВПЕРВЫЕ ЗА 14 ЛЕТ!!! — вопила комментатор, отчего сидевшую рядом профессора Макгонагалл сильно передёрнуло.

Что творилось на стадионе! Радостные пуффендуйцы рукоплескали, обнимая друг друга, и вместе выбегали на сырое поле, выкрикивая название любимого и родного факультета с пояснением — «чемпион». Болельщики барсуков сразу подняли на руки приземлившуюся Авзонию, до сих пор ещё не пришедшую в себя, а вместе с ней и остальных членов сборной. Эта поразительная толпа направилась к выходу со стадиона, продолжая издавать пронзительные крики, заполнявшие все территории Хогвартса. Казалось, что даже в самом глубоком, самом далёком уголке Запретного леса весь этот рев прекрасно слышно. На стадионе же всё слилось в один хор, повторявший громогласно: «Пуффендуй — чемпион!». Наверное, в этот момент ученики факультета больше ничего не желали. Всё о чём они мечтали, осуществилось в миг. Как долго ждали победы Пуффендуя в чемпионате школы, как долго терпели неудачи и унижения остальных факультетов. Теперь всему этому должен был придти конец.

Слизеринские болельщики продолжали сидеть на своих местах с кислыми минами на лицах. Кто-кто, а они были уверены в победе своей сборной. Но вышло-то всё иначе, победителем стал другой факультет. И, конечно же, позже пойдут разговоры о такой бездарной оплошности Элен Рейган, которая «запятнала честь и достоинство великого Слизерина». Всё из-за неё, во всех бедах лишь она виновна. Позже слизеринцы задумаются, как мог Забини допустить такого игрока в сборную? Любовь-мокровь и т.д. и т.п. со всеми вытекающими отсюда последствиями. Следовательно, после всего этого девушка попадает в сборную, все вопросы сняты, пока не ударит гром, который просто обязан когда-нибудь ударить. Вот он и ударил, родилось субъективное вышеизложенное общественно-слизеринское мнение.

Что до самой виновницы чужого торжества, то она приземлилась на землю в самом отвратительном настроении, из-за чего и была жестоко наказана, поскользнувшись и упав в лужу. Забини, шедший мимо, решил не разговаривать с ней, так как это ещё сильней могло понизить его итак теперь шаткий авторитет.

Элен еле поднялась и, заметив на себе сотню рассерженных взглядов, густо покраснев, быстро засеменила к выходу с поля за толпами пуффендуйцев. Там её ожидали радостные вопли и комплименты за пропущенный снитч.

Потихоньку разочарованные болельщики Слизерина стали покидать свои места, тяжело вздыхая и кряхтя, словно пожилые люди. Драко Малфой будто преобразился, поражённо взирая на толпу уходивших пуффендуйцев, среди которых его заинтересовала одна ранее незаметная личность, а теперь — героиня для сотен учеников Хогвартса. Его словно окатило ледяным душем, висок пульсировал, дыхание участилось.

Тем временем Авзония не могла поверить своему счастью. Она сделала то, чего от неё так ждали сотни людей. Как с ней могло такое произойти? Ей это было очень трудно представить…

Время финального матча. В библиотеке секунды продолжают течь, словно часы, недели, месяца. И всё-таки, всё же надежда на появление той единственной девушки остаётся. Эта мысль не может покинуть голову Рона, ведь Гермиона не может не придти, не может поломать все мечты парня. И она появляется…

Девушка задумчиво забрела в библиотеку, сама не зная зачем. Может, здесь она чувствует себя лучше, переживания покидают разум, и он освобождается от постоянной зависимости. Ей было не понятно зачем, но она знала, где это место, в котором она закончит мучить себя вопросами и догадками, встающими перед ней непроходимым препятствием.

Рон очарованным, немигающим взглядом наблюдал за Гермионой, медленно шедшей в его сторону. Но она не замечала его, будто комната была пуста. Не спеша, девушка подошла к раскрытому окну, откуда веяло свежестью. Она посмотрела на озеро, покрытое лёгкой рябью, затем на яркое солнце, на Запретный лес, покрытый чёрный тенью, будто иной мир — мир тьмы. Невольно на глаза попались и могилы Хагрида, Чжоу Чанг, Грегори Кортеса, Кэтрин Фэт, Аластора Грюма. Воспоминания не встали перед глазами, словно явь, ими была проникнута вся Гермиона. Воспоминаниями были пропитаны её слёзы, беззвучно капающие на пол, внутри всё содрогалось.

— Гермиона? — неуверенно прошептал Рон, поднявшись с места. Та испуганно обернулась: её глаза были красны, как и всё лицо, покрывшееся румянцем. Её дыхание было тяжёлым.

— Это… это ты, — вымолвила она неуверенно, смахивая с глаз слёзы.

— Зачем ты скрываешь? — спросил её Рон.

— Скрываю что? — Гермиона попыталась изобразить удивление, но это у неё не получилось, да и говорила она не своим голосом из-за учащенного дыхания.

Рон медленно подошёл к девушке и осторожно провёл по её щеке тыльной стороной ладони. Гермиона испуганно взглянула на Рона и отступила от него на шаг.

— Слёзы, — произнёс парень, не сводя глаз с гриффиндорки, хоть это и было крайне трудно.

— Думаю, это не должно волновать тебя, — холодно ответила она, отступив ещё на полшага.

— Ты не права… как раз совсем наоборот, — с трудом выговорил Рон, напряжение в котором всё росло. В горле стоял ком, не дававший высказаться полностью.

— Это ещё почему? — попытка Гермионы показать удивление и на этот раз не увенчалась успехом, поэтому она сделала ещё одно движение — навстречу выходу из библиотеки.

— Я… нет, тебе не понять, Гермиона… У тебя есть Гарри, — отчаянно изрёк Рон.

— Гарри? — не поняла девушка, слегка нахмурившись — испуга как не бывало. — Он у меня? Нет, скорее все девчонки Хогвартса у него… Да их столько, что он начинает считать себя пупом Земли, — горько усмехнулась Гермиона, перестав отступать и мимолётным взглядом посмотрев в окно, где болельщики издавали громкие крики радости и негодованья.

— Но любовь-то осталась, — сказал Рон, удивлённый словами Гермионы.

— Теперь трудно сказать, любовь ли это. Может, дружеская симпатия, привязанность, но любовь… — будто задумалась Гермиона и добавила: — пожалуй: он… — внезапно девушка перевела уже тревожный взор на Рона: — зачем я всё это тебе рассказываю?

Рон молчал. Ему хотелось сказать заветные слова, пускай, глупые, которые часто бывают бессмысленными, но он хотел произнести.

— Гермиона… — юноша тяжело сглотнул.

— Что? — глаза Гермионы заблестели: то ли свет так падал… то ли слёзы выступили — ожидание, которое для неё длилось бесконечность, вот только зачем она хотела это услышать? Может, она такая же, как Поттер, гордая и крайне эгоистичная? Хочет услышать слова от человека, к которому питает не любовь, а симпатию. Но она больше, чем дружеская.

— Я… ты… — глазами Рон уткнулся в пол и стал изучать мелкие трещинки на нём, но внутренний голос уверенно твердил ему: «Подними голову, подними её!! Дурак, подними же!» Но он не мог этого сделать, слишком долго он томился в тени Гарри Поттера, а Гермиона — как она похорошела! Большие карие глаза, взгляд которых проникает так глубоко в тебя и затрагивает сердце, волосы, красиво падающие на плечи, губы, брови…

— Прости, — вымолвил Рон в отчаянье, а мозг продолжал долбить: «Ты что делаешь, идиот! Да скажи же ей!! Посмотри, как блестят её глаза, какая она ослепительная красавица, а ты…», но Рон сам уверял себя в другом: «Она слишком хороша для меня».

«Олух, не вздумай уходить! Она ждёт от тебя этого! СКАЖИ ЕЙ, ЧТО ТЫ ЕЁ ЛЮБИШЬ!!!» Но Рон не мог это сделать физически: язык завязался узлом, в горле застряла пробка, глаза не могли отлипнуть от пола.

Он так и ничего и не сказал Гермионе, которая так ждала этого. Рон развернулся на каблуках и, быстро обернувшись на девушку, также быстро отвернулся, покинув библиотеку.

Гермиона смотрела ему вслед, тая надежду, что он вернётся и скажет, но вскоре послышались его глухие шаги на лестнице — мечта не обернулась явью. Гриффиндорка стояла одна и вновь взглянула на поле для квиддича: там стоял жуткий визг, болельщики с жёлтыми шарфами покидали поле, голося на всю школу: «Пуффендуй — чемпион!». Гермиона подошла к столу и мимолётно взглянула на него. Здесь было выведено её имя, а это могло означать только одно…

Внезапно далёкие крики болельщиков становились всё громче и оглушительней. Тогда девушка короткими шагами покинула библиотеку, направившись в Большой зал.

На ужин Гарри решил не идти, ведь там соберётся столько народу и, разумеется, все разговоры будут касаться квиддича.

«Гарри, как ты мог так опозорить Гриффиндор», «Впервые за долгие годы мы не получили медалей вообще! Ты ЭТО понимаешь, Гарри?» и прочие реплики представлял себе юноша. Однако в зале был настоящий пир и не потому, что Гриффиндор проиграл, а выиграл тот факультет, которому была жизненно нужна эта победа.

Гарри сидел в кресле гостиной Гриффиндора в самом, что ни на есть отвратительном расположении духа. Он не знал, кто выиграл в финале, да и это его нисколько не волновало. Парень был озабочен даже не отсутствием друзей, а своим одиночеством, хоть это были взаимосвязанные вещи — сейчас он себя чувствовал, как на Тисовой улице в доме номер четыре. Этот дом, Хогвартс, разрушался для него, переставал существовать.

В гостиную ворвались несколько возбуждённых гриффиндорцев в шарфах Пуффендуя, что не могло не удивить Гарри: Парвати, Лаванда, Невилл и Дин.

— Поздравляю, — холодно произнёс Гарри, вцепившись глазами в Парвати, улыбка, на лице которой несколько исказилась.

— С поражением Гриффиндора? Хороший повод отпраздновать это достижение одинокому пессимисту, — сурово ответила девушка. Гарри разозлился ещё сильней, отчего его всего передёрнуло. Он уставился на гриффиндорку — Парвати долго не могла выдержать этого и отвела глаза, чем Гарри и воспользовался, быстро покинув гостиную. Дин покачал головой, Невилл грустно смотрел вслед Гарри и тяжело вздохнул.

— Ему не хватает близких людей, — серьёзно заметила Лаванда, теребя кисточки на конце пуффендуйского шарфа.

— И из-за этого нужно кидаться на каждого встречного?! — удивлённо воскликнула Парвати, подходя к лестнице, ведущей к комнатам для девушек.

— Пожалуй, нам этого не понять, — печально изрёк Невилл. — Пока сами не испытаем всё, что испытывает он…

Гарри брёл вдоль озера, стараясь очистить свой мозг от негативных мыслей. Дул лёгкий прохладный ветер, шелестели листья с травой, по небу стали разлетаться тёмные тучи, а небо воссоединялось с горизонтом, оставляя от себя кровавый закат, слышались плески воды где-то не очень далеко…

Гриффиндорец взглянул на гладь озера и увидел, что его воды беспокойны — кто-то явно плыл и, причём, в сторону Гарри, так как плески становились громче. Сердце парня в страхе сжалось — он заметил что-то чёрное в метрах двадцати от себя. Однако, когда это существо приблизилось (Гарри отошёл на добрых пять шагов) душа вернулась из пяток в своё привычное место — чёрным объектом был пёс.

— Сириус? — удивился Гарри, когда собака вылезла из воды и хорошенько отряхнулась, облив при этом гриффиндорца. — Что ты здесь делаешь?

Внезапно пёс обернулся человеком, лицо которого было не на шутку встревожено.

— Обойдёмся без вопросов, просто следуй за мной. Я итак еле-еле преодолел мракоборцев у входа в школу, — хриплым простуженным голосом говорил Сириус, с тревогой осматривая Гарри.

— Но ты ведь уже оправдан…

— Ты думаешь, к вам пускают всех желающих? — рассердился мужчина, подходя к Гарри. Гриффиндорец пожал плечами и стал удивлённо наблюдать за крёстным.

— Дело вот в чём, Гарри — Министерству срочно нужно узнать всё то, что ты разузнал о Легенде Оксфорда, — изрёк Сириус и внимательно посмотрел на крестника, как бы в ожидании.

— Так они должны сами всё знать и получше меня… — протянул Гарри, ничего не понимая.

— Неужели ты мне не доверяешь? Я ведь твой крёстный отец, был лучшим другом отца и что? Ты общаешься со мной, как с прохожим! — утверждал Сириус, разочарованно всматриваясь в глаза Гарри. — И глаза от мамы ты унаследовал…

Гарри молча взирал на крёстного, пока не понял, что не может сказать это ему.

— Я… я ничего не узнал… — Гарри постарался изобразить сожаление на лице, но, очевидно, это у него вышло неважно.

— Ты от меня скрываешь, Гарри… Почему? — вопросил Сириус, кладя на плечо гриффиндорца свою тяжёлую грубую руку.

— Я не знаю, — повторил тот, отойдя на шаг от крёстного, который вселял в него ужас.

— ВРЁШЬ! — рявкнул Сириус, резко схватив юношу за мантию. Гарри изумлённо вылупил глаза и постарался отцепить пальцы крёстного от себя, но всё оказалось тщетно.

— Не трогай меня! — крикнул Гарри в отчаянье и хорошенько двинул Сириусу по ноге. Хватка того ослабла, и юноша смог освободиться.

— Ах ты, маленький гадёныш, — прошептал крёстный не своим голосом и быстро достал палочку. Гарри сделал то же самое, вот только из-за заклятия Сириуса «Экспеллиармус» палочка была утеряна — парень остался без оружия.

Вдруг кожа крёстного стала белеть, коричневая мантия, которая была на нём всё это время, разорвалась и наружу вылезло толстое пузо. Рост уменьшился, голова стала шире, лицо изменилось, конечности стали короче и вот уже перед Гарри стоит Питер Петтигрю — Хвост.

— Это ты?!?! Мразь, — злобно произнёс Гарри с отвращением. Не успели эти слова слететь с его губ, как Хвост пустил заклятие. Гриффиндорец, к счастью, успел броситься в озеро, но, как оказалось, Взрывательное заклятие задело его ноги, в которых Гарри почувствовал адскую боль.

— Вот и всё, Поттер, а ведь ты мог послужить Тёмному Лорду. Но ты отказался, чем приблизил время твоей смерти. На самом-то деле ты не бессмертен, тебе просто везло. А я это поправлю, — вымолвил Хвост с хитрой улыбкой и, наведя волшебную палочку на Гарри, промолвил скрипучим голосом:

— Авада Кедавра! — вспышка зелёного света вырвалась из палочки, она летела навстречу, а Гарри бессилен — с помощью одних рук далеко не заплывёшь, да и ко всему прочему погрузиться глубже не успеешь... Последняя мысль — умереть без мучений, пускай он обретёт покой, хоть вечный… Но всё-таки — он любит Гермиону, без неё никуда, а она должна жить… Гермиона…

Луч зелёного света, казалось, также медленно летел навстречу Гарри, как каких-то несколько месяцев назад… тогда погиб Хагрид, а теперь и его очередь пришла…

Шёл мелкий дождик. Ветер совсем утих, солнце давно скрылось за горизонтом. Была довольно холодная ночь, но в гостиной Пуффендуя об этом совсем забыли. Они не нагружают себя мыслями об учёбе, погоде и прочем — они лишь ощущают прелесть победы. В тёплой гостиной, окрашенной в жёлтые цвета царит радость и веселье, играет мелодичная музыка, люди обмениваются улыбками, делятся счастьем с другими обитателями школы. Поэтому в эту ночь гостиная барсуков принимала к себе даже учеников с других факультетов, которые также болели за их сборную. Здесь было полшколы, в то время, как остальная часть отчаянно пыталась уснуть, накрыв голову подушкой, перед этим напихав ваты в уши. Но это им не могло помочь: пуффендуйцы хотели, чтобы весь замок, каждый в частности ощущал вкус победы, а преподаватели решили оставить это без вмешательства, ведь всё-таки 14 лет Пуффендуй не становился чемпионом Хогвартса.

— Я хочу, чтобы в дальнейшем сборная Пуффендуя добивалась и не таких успехов. Хочу победы в Кубке ОЕКА!! — восторженно произнёс Эрни Макмиллан, когда ученики поутихли, после чего новым раскатом грома разразились слова поддержки с их стороны. Одна из групп этих учеников пошла делиться счастьем со спящими, решив прогуляться по школе, распевая различные весёлые песни. Ханна Эббот кричала во весь голос: «Пуффендуй — чемпион! Обыграл всех только он!!», а остальные болельщики лишь подпевали, повторяя подобные строки.

Панси Паркисон медленно шагала по коридору верхнего этажа Хогвартса, стараясь не слышать воплей пуффендуйских болельщиков, но не потому, что она переживала за Слизерин, потерпевший поражение. Её терзали мысли, пронзавшие голову словно кинжалы: «Зачем жить, если любимый человек отворачивается от тебя?» Но нельзя исчезать, ведь столько людей её знает и будет за неё переживать… А кто, собственно? Эти паршивые подруги и бровью не поведут, случись что с ней. Родители заняты тёмными делишками Лорда, а может, и вообще умерли. Всё же ни писем, ни весточек от них… Впрочем, они и раньше не баловали девушку напоминанием о «любви» к ней, да и ей до них дела не было.

Близких людей нет совсем, так зачем жить? Чтобы зацепиться за рабство Тёмного Лорда, стать рабом? Нет-нет, это не жизнь.

Невольно взгляд девушки начал скользить по этажу и внезапно на её глаза попалась лестница, ведущая наверх Астрономической башни, к которой она и направилась. Ступени, каменные ступени и, наконец, вот оно — глубокое тёмное небо, за которым бесконечность и безграничная свобода. Глаза девушки беспокойно засверкали, на лицо падали холодные капли дождя. Она хотела одуматься, глубже вздохнуть, но всё тщетно — выхода уже нет.

Сделав несколько шагов, она остановилась перед заборчиком на краю площадки. Там далеко внизу трава и жизнь, радость и счастье, пускай, глупые, но они есть. Она же не может радоваться ничему, выхода нет, может в ином мире её ждут прелести… но теперь только не жизни, а беззаботности. Ничего и никто её не сможет подчинить своей воле, но… есть ли у неё там близкие люди? Этот мир неизведан, там, возможно, не будет чувств. Нет чувств — нет счастья и любви…

Панси ещё раз взглянула вниз и почувствовала, как по телу побежали мурашки, сами дрожащие от страха перед неизведанным.

Вдруг из-за тучи выглянуло чистое небо, где на фоне чёрного бархата стали появляться яркие весёлые звёзды. Они мило подмигивали друг другу, после чего появился и изумительный месяц, заигравший своим серебряным оживляющим светом. Многие лучи попали и на Панси, которая не могла не улыбнуться. Внутри потеплело, и даже нашедший ветер показался тёплой волной. Он спровоцировал шумно зашелестеть листья дуба внизу. Голубыми глазами девушка взглянула на дерево, будто говорившее ей: «Всё уладится, получится. Ты лишь стремись к этому, и ты будешь счастлива».

Панси кинула последний взор на месяц и, развернувшись, устремилась к лестнице. Однако просто так она не могла уйти — её глазам предстал бесчувственный Гарри Поттер, лежавший у стены. Слизеринка подбежала к нему и слегка встряхнула: никакого эффекта — всё тело болталось, словно было без костей. Девушка достала зеркальце из внутреннего кармана мантии и поднесла ко рту парня — оно запотело. Значит, дыхание есть.

— Оживи! — вымолвила Панси, направив палочку на Гарри, но и это не помогло привести его в чувства. Слизеринка не знала что делать и в отчаянье уселась на холодный пол. А может быть, он просто спит? Но тогда что он делал на самом верху Астрономической башни? Шли минуты, а Гарри всё лежал и лежал, пока, наконец, не произнёс бледными сухими губами:

— Гермиона…

Наколдовав подушку, Панси положила её под голову парня, который вскоре медленно раскрыл изумрудные глаза.

— Паркисон?! — удивлённо сказал он слабым голосом, слегка нахмурившись.

— Здравствуй, Гарри, — искренне улыбнулась девушка.

— Что ты здесь делаешь? — спросил Гарри, поднимаясь на ноги.

— То же самое я хотела спросить у тебя, — произнесла Панси, наблюдая за парнем.

— Я просто забрёл сюда, когда… в общем, неважно, — отмахнулся он, встав с холодного каменного пола.

— Неважно? Как такое может быть, если я заметила тебя ночью на вершине Астрономической башни, боясь, что ты без сознания, если вообще жив?.. — удивилась девушка, наблюдая за Гарри.

— Не лезь, пожалуйста, в мои дела, — попросил он, подходя к лестнице, ведущей в замок.

— Мда… — протянула слизеринка, слегка покачивая головой.

На улице было прохладное утро. Солнце только-только взошло на безоблачный небосклон. Габриэль проснулась в довольно бодром расположении духа, ведь сегодня её должны были выписывать из Больничного крыла.

— Вы уже встали, мисс Торрес? — приветливо улыбнулась мадам Помфри. — Что ж, тогда можете отправляться на завтрак вместе со всеми — сейчас как раз почти девять.

Прежде одевшись, Габриэль отправилась в Большой зал. Разумеется, завидев её по пути на завтрак, ученики в некотором испуге старались как можно быстрее и дальше отойти от девушки, что весьма её смутило. Поэтому входила в зал она вся пунцовая.

Гриффиндорка села за стол рядом с одиноким Гарри, хмуро ковырявшим отвратительную, на его взгляд, яичницу. Завидев знакомую, он ещё больше насупился и стал быстро поедать содержимое своей тарелки, дабы скорее покинуть зал, избежав разговоров.

— Думаешь, сейчас наброшусь? — спросила Габриэль, грустно наблюдая за действиями соседа. Тот, поправив на носу очки, сурово взглянул на девушку.

— Это ещё зачем? — изрёк он, после чего сделал пару глотков тыквенного сока.

— Да все так думают: только оглянись, — пожала плечами гриффиндорка, осматривая окружающих. И вправду, около десяти человек, включая Дина Томаса и Симуса Финнигана, с опаской взирали на вернувшуюся девушку. Гарри также не мог этого не заметить.

— Мда… У меня подобное было когда-то. Создавалось впечатление, что я дементор, — горько усмехнулся Гарри.

— А сейчас что? Хм… Рон с Гермионой сидят отдельно, — заметила Габриэль. Гарри тем временем продолжал беззаботно пить сок.

— Неважно, — буркнул гриффиндорец, непринуждённо взяв меню.

— Что-то случилось? — спросила Габриэль, не сводя с Гарри взгляда.

— И ты думаешь, что после того, как из-за тебя родители Гермионы, ученики школы были схвачены Армией тьмы, да и к тому же моя жизнь была полным дерьмом, я стану тебе всё рассказывать? — неожиданно вспылил Гарри, резко поднявшись со скамьи и выходя из Большого зала.

Габриэль печально глядела ему вслед, пока он не скрылся. Тогда ей оставалось лишь завтракать, но голова сильно раскалывалась, сердце больно ныло.

Завтрак уже кончился, зал был абсолютно пуст. И лишь Габриэль тихо сидела за столом Гриффиндора. Её взгляд был прикован к пустой тарелке. Хоть она ничего не ела, голод не мучил её. Её терзали воспоминания, когда она была под властью Тёмного Лорда — ей манипулировали, что вызывало сильный страх за себя, за свою жизнь, но, прежде всего, за близких людей.

«Ты плачешь, ты горюешь,

Надежды умирают.

Ты по другим тоскуешь,

И силы пропадают...»

— Габриэль? — послышался чей-то неуверенный голос. Гриффиндорка подняла глаза и увидела недалеко от себя Невилла Долгопупса. Его лицо было несколько напряжено, походка, с которой он приближался, была осторожной. — Ты в порядке?

Девушка не сводила с парня глаз и молчала.

— Почему ты плачешь? — спросил Невилл, садясь рядом. Но Габриэль продолжала всё также молча глядеть на гриффиндорца. — Что произошло?

— Одиночество, — вымолвила, наконец, девушка.

— Всё из-за…

— Да, — ответила Габриэль на вопрос, который не желала слышать.

Молчание. Суровая тишина, давящая на слух. Невилл не знал что сказать, как и Габриэль, следившая уже за лучами солнца за окном, которым было так весело на улице, как и ребятам, купающимся в их свете на школьном дворе.

— Почему ты не с ними? — спросила девушка, наблюдая за первокурсниками, резво бегающими друг от друга.

— С кем? С Гарри, Роном и Гермионой? — не понял Невилл. — Я бы не сказал, что я не с ними, но… сейчас это разные люди, не объединённые ничем…

— А как же любовь?

— Больше Гарри и Гермиона не вместе, они поссорились.

— А как же Рон? Его любовь к Гермионе?

Невилл удивлённо посмотрел на Габриэль, которая опустила тяжёлые веки.

— Я так и не смогла сблизиться с ним, когда была собой. Это получилось лишь у Гермионы…

— Получится и у тебя, — рассудительно сказал Невилл, пришедший в себя после лёгкого шока, но Габриэль слегка покачала головой.

— Нет, Невилл, ты не понимаешь. Любовь — совсем не игрушка, о которой так много пишут в глупых книжках. Это чувство, неподвластное человеку… — девушка глубоко вздохнула. — Рон влюблён, но не в меня — этого изменить никто и ничто не сможет сейчас, разве что заклятие…

Шли дни, а вместе с ними приближался и первый матч по квиддичу сезона 2005/2006, и тренировки, которые Гарри был обязан проводить, чтобы подготовить собственную сборную. Первая встреча должна была состояться 23 сентября: Гриффиндору противостоял вице-чемпион Хогвартса — Слизерин, и Гарри не собирался понижать итак низкий престиж красно-золотых львов.

В понедельник Гарри проснулся довольно поздно, так как вечером предыдущего дня всё думал о квиддиче, Гермионе и Роне, Габриэль. На завтраке парня ожидало удивление: к нему подсела слизеринка Панси Паркисон.

— Привет, Гарри. Как дела? — спросила девушка просто.

— Эм… тебе не кажется, что за гриффиндорским столом должны сидеть ученики этого факультета, так же как и за столами Слизерина, Когтеврана и Пуффендуя? — поинтересовался Гарри, стараясь говорить шёпотом, так как на него с Паркисон глядели, по-меньшей мере, почти все ученики гриффиндорского и слизеринского факультетов.

— Пустяки, — отмахнулась Панси, будто разговаривала со старым другом.

— Тебе делать нечего, как подходить к парням с других факультетов и спрашивать об их делах во время завтрака? — не понимал Гарри, продолжая судорожно глядеть по сторонам. Гермиона сидела рядом с Авзонией и Томом, медленно съедая содержимое своей тарелки. Похоже, что появление за столом слизеринки она не заметила, либо просто не хотела замечать.

— Хм… К кому тогда мне ещё подходить? — сухо спросила Панси.

— Да к тому же Малфою! — возмущённо сказал Гарри, опустив глаза к собственной тарелке, которую он ещё не успел заполнить из-за появления неожиданного гостя.

— Легко тебе говорить, Поттер. Будто ты его и меня так хорошо знаешь…

Гарри усмехнулся.

— Смеёшься? Что вас знать? Да и, собственно, зачем? Один кретин, которому лень даже говорить, хотя… — на секунду Гарри задумался, и его тут же перебила слизеринка.

— Хотя он до неузнаваемости изменился за последнее время? — подняла брови Панси. — Я заметила. И даже со своими дружками он больше не общается. Только взгляни, — девушка кивнула в сторону слизеринского стола, где одиноко сидел Малфой, разглядывающий «Ежедневный пророк».

Гарри нахмурился и перевёл взор на Панси, которая стала игнорировать его.

— А ведь раньше вы были друзьями, — вспомнил гриффиндорец. — Теперь почему-то он даже на тебя не смотрит…

— Не хочу сейчас говорить об этом, — потемнела слизеринка, поправляя мантию.

Гарри внимательно смотрел на неё с минуту, пока не изрёк:

— Похоже, ты к нему не равнодушна…

На это Панси не нашла что ответить и, поднявшись со скамьи, удалилась из Большого зала.

— Итак, вы должны были выписать на выходных многочисленные свойства Приворотного зелья, — высокомерным тоном говорил Снейп. Был первый урок — зельеварения с когтевранцами. Гарри сидел за одной из последних парт аудитории вместе с Невиллом. — Все ли подготовились?

— Да! — громче всех крикнул Дин Томас, за что Снейп стал мерить его ненавистным взглядом.

— Ещё один такой вопль, Томас, и в вашем расписании больше не будет такого предмета, как зельеварения! Минус пять очков Гриффиндору!

— Повезло же, — послышался рядом с Гарри восторженный шёпот Морага Макдугала. — Было бы классно быть отстранённым от зельеварений…

Похоже, Дин разделял мнение Морага, но перечить всеми известному «добряку» профессору Снейпу было все равно, что совершить самоубийство, поэтому гриффиндорец промолчал.

— Хм… — протянул преподаватель, проходя по рядам и удивлённо осматривая пергаменты учеников. — В таком случае, мисс Грейнджер, соберите работы и положите их мне на стол.

Гарри не мог не взглянуть на Гермиону, которая выглядела темнее тучи. Она быстро прошла вдоль рядов, собирая списки свойств. Когда должна очередь до парты Невилла и Гарри, она даже не посмотрела на него, будто Гарри был узником былого Азкабана.

— Теперь же пришло время кому-то из вас испробовать Приворотного зелья… — торжественно произнёс Снейп, когда Гермиона села на своё место.

— Но мы ведь даже не изучили состав зелья, профессор, — возразила Салли-Энн Перкс, подняв руку.

— Прошу не говорить глупостей, мисс Перкс. Зелье считается запрещённым в волшебном мире по закону, принятому Союзом Европейских Магических держав, от 1736 года. Неужели профессор Бинс не поставил учеников в известность? — раздражённо спросил Снейп, доставая с полки шкафа, в конце класса, небольшую баночку с фиолетовым раствором.

— Но сейчас кто-то из нас будет применять это зелье, а мы даже не знаем…

— Если вы выписали свойства, вы обязаны знать, что зелье безвредно, — Снейп перебил своим возмущённым тоном Салли-Энн и продолжил высокомерно утверждать: — Однако оно даёт власть, которой не должен владеть любой волшебник магического сообщества. В данный же момент мы должны пройти обязательную школьную программу. Практика на одном из учащихся предусмотрена Министерством Магии, — едва не кричал Снейп, на что когтевранка не могла ничем возразить и грустно опустила руку.

После этого профессор продолжил более спокойным, но ехидным голосом:

— Две капли — самое оптимальное количество концентрированного зелья на стакан обычной питьевой воды, — с этими словами Снейп показательно набрал зелья пипеткой и пару раз капнул в хрустальный стакан с водой, стоявший у него на столе. Жидкость в нём, через несколько мгновений, приобрела ярко-красный оттенок.

Наступила тишина. Гарри почти не сомневался, что честь испробовать такой «заманчивый» напиток удостоится именно ему, чего ему крайне не хотелось. Снейп, глаза которого сверкали нехорошим сиянием, в это время обводил затихший класс взглядом, полным какой-то неописуемой радости.

— Томас, прошу подойти к учительскому столу, — вынес свой вердикт профессор зельеварения, чем удивил многих, особенно Гарри, у которого отлегло от сердца. Однако вскоре неожиданно появившаяся жалость к Дину вновь стала неприятно щекотать нервы.

Когда парень подошёл к столу Снейпа, профессор процедил:

— Выпейте всё, Томас. Иначе эффект может быть неправильным.

«Бред полнейший» — думал Гарри, не сводя глаза с гриффиндорца, выражение лица которого показывало отвращение.

Дин неуверенно взял дрожащей рукой стакан и быстро вылил жидкость в рот. Класс продолжал бесшумно лицезреть за гриффиндорцем, которого сильно передёрнуло, глаза налились кровью и стали похожи на жидкость, которую парень какое-то время назад выпил. Гарри не сводил глаз с гриффиндорца, взгляд которого напоминал реддловский. Однако вскоре белки Дина вновь вернули себе былую белизну, после чего юноша обессилено рухнул на каменный пол.

— О Мерлин, что вы с ним сделали? — завопила Лаванда, в ужасе поднесся ладони к лицу. Парвати вскочила со своего места и подбежала к Дину, еле поднимающемуся с пола.

— Как ты? — спросила девушка, помогая парню подняться.

— Не очень, — чуть слышно сказал он, исподлобья взирая на Снейпа. Тот даже и бровью не повёл, когда Дин упал — глаза профессора всё также ехидно сверкали, как и минуту назад.

— Что вы себе позволяете?! — воскликнула Гермиона, также обеспокоенная состоянием Дина. Её лицо было тревожно, но внутри всё кипело в ярости.

— Вы ведь тоже выписывали свойства Приворотного зелья, не так ли, мисс Грейнджер? — поразительно спокойным тоном спросил Снейп.

— Но вы должны были что-либо предпринять, — Гермиона в смятении посматривала на Дина, потирающего ушибленную макушку.

— А почему вы этого не сделали? — будто удивился декан Слизерина, буравя взглядом девушку.

Гермиона молчала, не отводя глаз от гриффиндорца, которого подводила к своему месту Парвати.

— И Томас должен был знать эффект зелья. Прошу вас, Патил, не трогайте Томаса — практическая часть урока ещё не закончена.

— А Я ДУМАЮ ИНАЧЕ! — закричал вскочивший Гарри, которого переполнял гнев. Снейп перевёл взгляд своих холодных глаз на него.

— Что вы сказали, Поттер? Повторите, — повысил тон Северус.

— Что не слышали ваши грязные, гнилые уши, — грубо заявил Гарри, продолжая смотреть в бездушные снейповские глаза.

— Неужели? — мужчина даже бровью не повёл. — Урок окончен для всех… кроме Поттера, — процедил Снейп. Но никто и не собирался покидать кабинет: ученики продолжали сидеть, взирая на разъярённого Гарри Поттера и Северуса Снейпа.

— Что ж… тогда, Поттер, поговорим в коридоре, — сказал мужчина.

— Тогда мы все пойдём! — громко заявил Невилл, поднявшись с места, едва Гарри сделал шаг. В классе поднялся одобрительный ропот, который вскоре вылился в протест против преподавания Снейпа.

— Похоже, не быть вам больше учителем по зельеварению, — серьёзно произнесла Салли-Энн.

— Хм… это мы выясним у директора, мисс Перкс, — ответил Снейп. — Пойдёмте, Поттер. — Но кроме Гарри поднялись с мест все ученики, на что Снейп сузил чёрные глаза и покинул кабинет, а за ним и гриффиндорцы с пуффендуйцами. На какой-то миг Гарри встретился взглядом с Гермионой: выражение её лица было по-прежнему крайне серьёзно, но, заметив Гарри, она слегка улыбнулась.

Толпа спускалась по лестнице за длинной чёрной развивающейся за спиной Снейпа мантией, который, очевидно, и правда двигался к кабинету защиты от тёмных искусств, где, скорее всего, был урок у профессора Дамблдора. Наконец, Снейп вышел на нужном этаже и быстрыми шагами стал преодолевать коридор. Дойдя до кабинета защиты, он остановился и обвёл суровым взглядом всех учеников, после чего взял ручку и потянул на себя старую дверь. Она подалась, издав душераздирающий скрип, и глазам Гарри предстала аудитория: у доски стоял профессор Дамблдор, в руке которого была волшебная палочка, за партами сидели семикурсники, концы палочек которых горели ярким пламенем.

— Я извиняюсь, Дамблдор, но нам нужно поговорить, — сказал Снейп, глядя на сидящих в классе студентов, удивлённых появлению незваного гостя. Дамблдор изумлённо посмотрел сначала на Снейпа, затем на Гарри, стоявшего неподалёку, после чего слегка кивнул семикурсникам и вышел из кабинета, прикрыв за собой дверь.

— В чём дело, Северус? — легко спросил директор, взирая на декана Слизерина сквозь очки половинки.

— У Поттера и некоторых других учеников хватило наглости заявить, что мои методы преподавания не допустимы, — говорил Снейп слегка подрагивающим голосом: похоже спокойствие Дамблдора часто выводило его из себя.

— Это так, Гарри? — осведомился директор, взглянув на гриффиндорца.

— Совершенно верно, сэр. Дин Томас получил несколько ушибов во время пробы запрещённого Министерством магии зелья...

— Вы прекрасно знаете о школьной программе шестого курса по зельеварениям, Дамблдор. В указе Министерства написано, что Приворотное зелье может быть использовано на практике в магических учебных заведениях Британии! — выразительно закончил возмущённый Снейп, перебив Гарри.

— Мистер Томас, подойдите, пожалуйста, — попросил профессор по защите от тёмных искусств, будто не услышав слов Снейпа. Коротким шагом Дин подошёл к Дамблдору, который поднёс свою сухую морщинистую руку ко лбу парня. — Как вы себя чувствуете после принятия зелья, мистер Томас?

— Эээ… как обычно… вот только голова немного побаливает, — тихо произнёс гриффиндорец. Дамблдор опустил руку и покачал головой. Гарри никак не мог понять этого его действие: юноша вгляделся в лицо старика, которое оставляло желать лучшего — оно было крайне худым, цвет кожи имел какой-то бледно-серый оттенок, местами она просвечивалась и на глаза показывались сосуды и вены.

— Я сегодня же напишу Артуру Уизли, Северус. Думаю, очень скоро пробе запрещённых зелий в магических школах придёт конец. Я не понимаю, о чём только думал Корнелиус, когда ещё…был с нами.

— Но, Дамблдор, ученики должны знать на себе действие этих зелий. А как же Аластор Грюм, который…

— Хоть к сегодняшнему дню и началась война, но травмировать здоровье учеников недопустимо… особенно когда изучаемое вещество никак не может помочь ученику в чрезвычайной ситуации.

— Но Грюм… — отчаянно пытался Снейп напомнить о своём существовании.

— Защита от тёмных искусств и зельеварения, Северус, — совершенно различные предметы, — слегка улыбнулся Дамблдор Гарри и подмигнул ему. Снейп же совсем обезумел и едва ли не заскулил:

— Дамблдор, одумайтесь, это невозможно. Школа — другое измерение, отделённое от внешнего мира. Зельеварения — очень важный предмет, без которого не прожили бы многие маги и большей половины своей жизни. Приворотное зелье, как и многие другие зелья, необходимы для изучения — это обязательная программа шестого курса…

— И впредь, — заговорил директор, тем самым перебив возмущённого преподавателя зельеварений, — тот, кто будет подвергать здоровье учеников риску понесёт строгое наказание.

Снейпу больше нечего было говорить, поэтому он с самым разъярённым видом, тяжело дыша, двинулся обратно к лестнице. Возбуждённые ученики тем временем окидывали его унизительными взглядами.

— Ну, уж теперь пора всем разойтись по гостиным, раз урок все равно сорван, — спокойно сказал ученикам Дамблдор. — Гарри, не мог бы ты посидеть в моём классе до звонка… мне нужно тебе кое-что сказать после урока.

Гарри, уже собравшийся идти на седьмой этаж в гостиную Гриффиндора, удивлённо посмотрел на Дамблдора. «Может, наконец-то, он скажет что-нибудь о Легенде?» — заметалась надежда в голове парня.

— Встретимся на трансфигурации, — произнёс Невилл, отходя со всеми к лестнице. Директор с минуту подождал, пока все присутствующие не разойдутся, после чего открыл дверь в аудиторию, в которой стоял громкий ропот — семикурсники что-то активно обсуждали. Как только в класс зашёл учитель, все смолкли. Гарри, которого стали сопровождать непонимающие взгляды, прошёл мимо рядов и сел за последнюю парту. К нему моментально повернулся Том Шнайдер, сидевший за столом спереди и по-дружески кивнул в знак приветствия. Гарри сделал то же самое, после чего поднял глаза на директора.

— Итак, Огненным заклятием маг может пользоваться при нападении на него как враждебно настроенного существа, так и человека. Оно ослепляет нападающего на время от половины часа до двух часов, в зависимости от внутренней силы мага, отнимает у него определённую часть энергии, а также оставляет ожоги, как и обычный магловский огонь. Многие волшебники используют заклинание и в быту, что является очень удобным средством разжечь тот же магловский костёр. Само заклинание, как я говорил ранее, настолько элементарно, что его запомнить может даже ребёнок, вот только сильный маг сможет использовать его. Файро! — сказал Дамблдор. Конец его палочки мгновенно загорелся ярко-оранжевым пламенем. Он навёл её на свечу, стоявшую у него на столе, после чего палочка выстрелила огнём, воспламенив фитиль. — В общем-то, это всё. Дома от вас требуется лишь практиковаться, на уроке будет то же самое, после чего будут выставлены баллы за урок. Все свободны, — после этих слов палочка Дамблдора потухла, как и свеча, раздался звон в колокол, объявляющий о конце первого урока.

— Ну, как ты себя чувствуешь, Гарри? — спросил Том Шнайдер, кидая вразнобой в свой ранец пергамент, учебник, перо и пузырёк с чернилами.

— Нормально, — сухо ответил Гарри, поднимаясь с собственного места.

— Когда тренировка? Ты ведь помнишь, у нас матч со Слизерином в пятницу, — озабоченно изрёк Том, застёгивая молнию рюкзака и закидывая его на плечо. Позади него активно покидали кабинет семикурсники, громко разговаривая между собой.

— Я пока не знаю, Том. Врядли сегодня…

— Жаль… Ну что ж, действительно, тебе бы отдохнуть от всех потрясений, которые ты пережил, — будто сам себе объяснял ситуацию голкипер сборной Гриффиндора.

— Да нет, не в том дело, — сказал Гарри, глядя на профессора Дамблдора за спиной Шнайдера.

— Так в чём же, старина? Ты скажи, я пойму, — искренне признался Том, с надеждой глядя на Гарри.

— Это личное, Том… — замялся Гарри, опустив глаза.

— Аа…всё-всё, я понял, — слегка поднял руки парень, будто сдавался. — Ох, эти девушки, бьют нам сердца, несчастным парням. Ну ладно, не буду влезать в твою личную жизнь. Крепись, парень, — Том ободрительно хлопнул друга по плечу и быстро покинул кабинет. Теперь в классе находились лишь Гарри и Дамблдор. Второй стоял возле окна, наблюдая за передвижениями туч по небу. Похоже, готовилась гроза, так как где-то вдалеке слышались раскаты грома.

— Как я понимаю, Гарри, у тебя более чем достаточно вопросов для меня? — скорее утверждал, чем спрашивал директор.

— Верно, — ответил Гарри, пройдя несколько шагов и сев за первую парту. Дамблдор тем временем обернулся и, тяжёлыми шагами подойдя к широко распахнутой двери, закрыл её.

— Что ж, я слушаю твои самые важные вопросы, но прежде: хочу предупредить, что не даю обещания отвечать на все. А теперь задавай первый, — спокойно высказался старец, держа руки за спиной.

У Гарри в животе неприятно булькнуло и, после минутной паузы, он, наконец, спросил:

— Где Сириус и что с ним?

— Хм… я думал, что ты задашь этот вопрос, но не ожидал что не первым… Что ж, отвечу искренне, Гарри: Сириус сейчас в доме семейства Уизли. Он крайне занят одной работой… гм… что уж скрывать, нашего Совета Легенды, о котором ты уже, вероятно, слышал, — едва слышно молвил директор.

— Легенды Оксфорда? — моментально вырвался у Гарри следующий вопрос. Дамблдор, ранее осматривавший кабинет, медленно перевёл взгляд своих почти бесцветных глаз, с еле заметным оттенком голубого, на Гарри.

— Верно, — изрёк он всё также тихо.

— Не могли бы вы рассказать мне о её содержании? — осторожно поинтересовался Гарри.

— Боюсь, что нет, Гарри. Я не могу рассказать о ней — ты узнаешь сам со временем…

— НО МНЕ НУЖНО ЗНАТЬ ЕЁ СЕЙЧАС!! — завопил гриффиндорец, вскочив с места. Теперь он понимал Снейпа, которого раздражал спокойный голос директора.

— Сейчас это тебе не поможет, Гарри, поверь мне. Тем более о том, что ты должен сам узнать Легенду, и никто не вправе тебе помочь, гласит подлинник Легенды Оксфорда.

— А как же Терри Бут? Джастин Финч-Флетчли? Первокурсники? Родители Гермионы? ИХ ВЕДЬ УБЬЮ, ЕСЛИ МЫ НИЧЕГО НЕ БУДЕМ ДЕЛАТЬ!!! — кричал Гарри, после чего со всей силы ударил кулаком по столу — тот никак не отреагировал, вот только рука гриффиндорца сильно заболела.

— Для их спасения не нужно знание Легенды Оксфорда, — покачал головой Дамблдор.

— ТАК ПОЧЕМУ ВЫ СОВСЕМ НИЧЕГО НЕ ДЕЛАЕТЕ??? — орал Гарри, пнув ногой соседнюю парту, которая с грохотом упала на пол.

— Совет делает всё, что в его силах, но мы не знаем, где все эти похищенные люди, куда Вольдеморт их увёл. Не исключено, что они уже…

— НЕ ВЗДУМАЙТЕ ГОВОРИТЬ ЭТО! — рыкнул парень, после чего обессилено опустился на стул и скрыл лицо руками. — Они были моими друзьями: и Терри, и Джастин. А как же первоклашки? Мы итак погубили Кэтрин и Грэгори…

— Нет, Гарри, не мы…

— КОГО ВЫ ОПРАВДЫВАЕТЕ?! — поднял тяжёлую голову Гарри. — Себя! Мы все виновны в этом!! Кто смеялся над Кэтрин? МЫ! Кто хотел эвакуировать всех учеников с помощью порталов? ВЫ! Так почему ВЫ допустили оплошность, ПОЧЕМУ?! — Гарри не мог выдержать напряжения, которое испытывал. Говоря эти слова, перед глазами всплывала тот вечер 29 октября, те события, Рождество, худшее в жизни. Из глаз потекли горькие слёзы, заливавшие глаза, горячие, словно кровь, вызывавшие страх, который заполнял рассудок. — КТО ВИНОВАТ… В СМЕРТИ… ХАГРИДА? Я…

— Нет, Гарри, Хагрид сам хотел уйти — я говорил тебе. В остальном ты прав. Я виноват в смертях. А ещё говорил Снейпу буквально полчаса назад…

— НЕТ! Замол… замолчите, — с трудом выговаривал юноша. — Я… не хочу больше… слушать… всё это!

Парень кинул мутный взгляд в окно, стекла которого уже вовсю заливали капли дождя: гроза началась — гром слышался совсем рядом, молнии рассекали воздух над тёмным озером, по которому странствовали испуганные волны.

Гарри медленно поднялся и вышел из кабинета. Дамблдор даже не собирался ему мешать — он лишь кинул напоследок на него грустный взор своих бездонных глаз.

Урок трансфигурации у гриффиндорцев проходил вместе со слизеринцами, что весьма не радовало учеников обоих факультетов. Гарри сидел потухший за второй партой вместе с Невиллом, активно пытающимся приободрить друга, но это у него не получалось, к тому же Гарри не позволял. Попросту говоря, он не слушал соседа, хмуро глядя в окно, в то время как профессор Макгонагалл рассказывала о сложности трансфигурации человека:

— Думаю, многим известно, что нередко незарегистрированные анимаги заканчивают свои эксперименты в больнице Святого Мунго. Говоря о статистике, к великому сожалению, число желающих незаконно превратиться в какое-либо животное в Британии с каждым годом растёт, и королевство занимает четвёртое место в мире по этому показателю.

Гарри вспомнился прошлый учебный год, когда они находились во «втором Хогвартсе». Тогда с помощью волшебной комнаты он вместе с Роном и Гермионой нашли-таки книги о трансфигурации человека и даже научились превращаться в другие существа, а всё по рекомендации Сириуса. Сейчас же Гарри задумался, что не могло быть всё так просто, ведь его отец, сам Сириус, Люпин и Хвост учились превращениям годами, а им троим удалось это сделать чуть ли не за месяц, если не меньше.

— По сей день в Британии зарегистрировано более семисот анимагов и около двух тысяч незаконных. По соглашению, принятому Союзом Европейских Магических Держав, от 1859 года, стать зарегистрированным может лишь маг, достигший 21 года. Любая замеченная деятельность в этой области до указанного возраста наказывается штрафом в размере от 75 галлеонов, либо тюремным заключением на срок до 5 дней.

— Ого! — тупо произнёс Гойл, очевидно, поражённый строгостью законов.

Перед глазами Гарри всплыла картина: его поймали за занятием анимагией один раз, второй, третий и вот его запасы в банке Гринготтс уже испарились, он остался без денег. Просто лежит у какого-нибудь ларька в Хогсмиде, ожидает смерти либо от голода, либо от Пожирателей смерти вместе с Вольдемортом. Мадам Розмерта выходит из «Трёх мётел» с обычной шваброй и гонит его подальше из Хогсмида. Затем он превращается в пса, подобно Сириусу, и бегает по деревне, воруя газетенки и еду из разных магазинчиков…

— К следующему уроку прочитайте шестой параграф об анимагии. Урок окончен, — подытожила профессор, услышав звон в колокол.

Гарри тяжело поднялся с места и, положив в ранец принадлежности, отправился вместе с Невиллом на обед.

— Почему бы тебе не поговорить с Гермионой? — бодро спросил Невилл, шагая рядом.

— Зачем? — будто удивился Гарри, хотя в глубине себя он желал это сделать.

— Ну, так она тебе нравится, Гарри, — пытался вразумить друга Невилл.

— Не знаю, не знаю, Невилл, — покачал головой Гарри, глядевший как раз на впереди идущую Гермиону. Внезапно откуда-то сзади выбежала Габриэль и замедлила ход, как раз догнав гриффиндорку.

— Да брось, Гарри, подойди же к ней, — по-дружески мягко сказал Невилл.

— Давай не будем об этом, — сухо ответил тот, уже спускаясь в Большой зал. Невилл замолк, однако на лице его присутствовала непонятная улыбка. Гарри как раз собирался спросить, что его радует, однако споткнулся и чуть не упал вниз головой — Невилл вовремя ухватил его за руку.

— Спасибо, — поблагодарил Гарри, поправляя очки на носу.

На обед Гарри всё не сводил взгляда с Гермионы, которая активно игнорировала его, разговаривая с Габриэль. Юноше это казалось странным, ведь Габриэль, в общем-то, была виновницей всего произошедшего в этом учебном году, пускай и случайной. Гермиона же, вероятно, больше всего пострадавшая из-за выходок Тёмного Лорда, будто позабыла всё это, будто этого не было вовсе.

Вскоре напротив его с Невиллом сели Джулия и Джордана, которые просто преследовали парней в последнее время, как казалось Гарри. Сегодня, как обычно, лица у них были более, чем довольные.

— Привет, Гарри, — поздоровались они.

— Привет, — промямлил подросток, холодно косясь в их сторону. Невилл же, увлечённо поедавший фаршированный перец, просто кивнул девушкам.

— Как дела? — спросила Джордана загадочным тоном (ну, к этому можно было не привыкать — в последнее время она с Джулией только так и общались с Гарри).

— Обычно, — коротко сказал парень, уже уставившийся в свою тарелку, сверкающую чистотой. Рядом кто-то прыснул. Гарри повернулся и увидел Дина Томаса, едва удерживающегося от смеха. Тогда Гарри пришлось совсем нахмуриться. Он стал жевать кусок хлеба, дабы отвлечься, что, к сожалению, не принесло ожидаемого результата.

— Неоршай вымаыа, — изрёк Невилл забитым ртом. В это время Джулия Андерсен вонзила свой негодующий взгляд в Томаса, после чего с силой сдавила стакан с апельсиновым соком и немного отпила.

Почувствовав сильный голод, Гарри наколол на вилку одну варёную картошку, посыпанную укропом, пытаясь остудить её размахиванием вилки. Недолго было суждено ей быть проткнутой — через пару секунд упорной работы рукой картофель торжественно взлетел в воздух, после чего разбился на полу. Тогда Дин, как и соседний стол Слизерина, залились громким хохотом. Гарри от ярости и стыда покраснел, тупо пялясь на разбитый овощ.

— Поттер! — воскликнул Снейп, вскочивший с места за учительским столом. — Минус десять очков Гриффиндору! — сказав это, учитель зельеварения подошёл к месту «несчастья» и негромко изрёк: — Сегодня же приходите в одиннадцать вечера в подземелья отбывать наказание.

Говорил он настолько тихо, что сам Гарри его еле слышал (ещё бы — слизеринцы заглушали своим смехом весь Большой зал), не говоря вообще о Невилле. Снейп удалился из зала с гордым видом, сосед же Гарри моментально обратился к нему:

— Что он сказал?

— Что если я ещё раз так сделаю, то он отнимет уже пятьдесят очков, — соврал Гарри.

На улице стоял холодный вечер, впрочем, в замке также было далеко не тепло. Солнце давно скрылось за горизонтом, зажглись волшебные факелы, горевшие в коридорах каким-то таинственным поглощающим взгляд пламенем. Однако, несмотря на всё это, гостиная Гриффиндора просто кипела — здесь находились многие ученики факультета, тщательно готовившие домашнее задание к следующему учебному дню. Гермиона, держа в руках толстенную книгу, как-то искоса глядела на Габриэль, радостно говорившую ей что-то. Будто девушка не доверяла ей. Гарри сидел в углу гостиной, делая вид, словно читает параграф по трансфигурации. Сам же тайком поглядывал на часы, следя за тем, как бы не опоздать на «встречу» со Снейпом. Невилла в общей комнате не было — по его словам, он готовил доклад по травологии и, соответственно, находился в библиотеке. А вот Рон, на первый взгляд, очень даже озабоченно изучал защиту от тёмных искусств, читая главу за главой. Раньше Гарри никогда не видел, чтобы он настолько долго сидел с книгой в руках. Сейчас было исключение.

Половина десятого. Что ж, осталось уже не очень много времени. Быть может, Снейп бросит вызов? А может, дождётся, когда это сделает Гарри? Дуэль будет неравная, но гриффиндорцу было плевать на это — слишком уж Снейп нагло обращается с гриффиндорцами, причём не только с ними. Опасаться есть чего — не исключено, что профессор зельеварения воспользуется непростительными заклятиями, ведь он всё-таки Пожиратель смерти…

— Гарри, — позвал знакомый голос. Гриффиндорец вздрогнул и увидел Невилла, стоявшего рядом. В руках у того был какой-то длинный свиток. Очевидно, доклад по травологии, подумал Гарри.

— Всё зубришь? — с улыбкой спросил Невилл, кладя свиток на ближайший стол.

— Угу, — промычал рассеянно Гарри, уголком глаза вновь взглянув на часы.

— Почему бы тебе завтра не организовать тренировку по квиддичу? Скоро со слизняками играть, ещё не забыл?

— Я помню, — мямлил Гарри, думая лишь об одном — избавиться от Невилла ко второй половине одиннадцатого.

— Ну и что думаешь?

Складывалось впечатление, будто Невилл жить не мог без квиддича, да и, ко всему прочему, играл за сборную Гриффиндора.

— Согласен.

«Если, конечно, останусь живым», — тревожно сглотнул Гарри.

— Может, сообщишь игрокам?

— Позже, Невилл, — рассердился парень, хмуро глядя на собеседника. Гарри подумал, что, вероятно, выглядел как Гермиона, готовящаяся к экзамену.

Пожав плечами, Невилл двинулся к лестнице, ведущей в спальни. Что ж, не так-то всё и плохо, подумал Гарри. Ученики постепенно расходятся по спальням, как и Невилл. Гостиная пустеет. Гермиона с Габриэль, несмотря ни на что, продолжали разговаривать. По выражению лица первой, этот разговор жутко отвлекал её от уроков, что несказанно сердило Гермиону.

— Давай поговорим об этом потом, я ещё не дочитала…

— Да брось ты книгу. Это же важнее! — восторженным голосом изрекла Габриэль. В гостиной оставалось всего человек пять, вследствие чего наступило безмолвие. Гарри легко мог расслышать разговор гриффиндорок. Гермиона, очевидно, хотела что-то возразить Габриэль, однако заметила удивлённый взгляд парня. Гарри моментально уткнулся обратно в учебник по трансфигурации, силясь понять, что обсуждают девушки.

— Ладно. Пошли в спальню, — устало произнесла Гермиона, поднимаясь с кресла. Габриэль в ту же секунду вскочила и, слегка хихикнув, устремилась вместе с подругой к лестнице.

Уже было без двадцати одиннадцать. В гостиной ещё оставалось пару человек. Гарри точно помнил, что должен выйти через десять минут.

С места поднялась гриффиндорка с четвёртого курса. Зевнула. Двинулась к спальням для девушек. Оставался второкурсник, перерисовывающий карту звёздного неба с более удачной работы, очевидно, одолженной у товарища.

Прошла минута, две, три… пять… восемь. Злые мысли тянулись к голове Гарри. Он тщетно пытался их отогнать. Это было бесполезно. Но зачем Снейпу применять непростительные заклятия? Дамблдор его выгонит, однозначно. Он наживёт себе плохую репутацию Хогвартсе. Придётся примкнуть к Волдеморту окончательно. Но тот-то будет не доволен, очень не доволен. Кто же будет шпионом в школе? Следить за действиями Совета Легенды, Дамблдором, будущими Пожирателями смерти. Значит, непростительных заклятий ждать не стоит. Вряд ли Снейп захочет портить нажитый авторитет.

А может, Гарри ожидает встреча с самим Волдемортом. Пробравшимся прямо в школу. Да неужели Дамблдор и остальные учителя не заметили бы этого? Но на первом курсе они и не заметили, когда Квирелл жил с затылочным нахлебником.

«Жди худшего, Гарри» — говорил юноша сам себе, откладывая книгу по трансфигурации.

Время. Время. Когда нужно взглянуть судьбе в лицо, всей опасности, быть может, смертельной в её чёрно-чёрные. В которых даже свет не отражается.

Гарри поднялся и уверенно двинулся к портрету Полной Дамы. Гриффиндорец, продолжавший чертить созвездия, вопросительно посмотрел на него.

— В туалет, — пожал плечами Гарри, отодвигая портрет. Выходя в тёмный коридор, где лишь факелы освещали каменные стены и пол. Парень спустился в холл по лестницам, постоянно меняющим направление, и, наконец, остановился перед лестницей в подземелье. Позади находился безлюдный Большой зал. Впереди же — словно бездна спускалась вниз, как склон, чёрная каменная лестница. В холле было довольно уютно, учитывая большое количество факелов на стенах. В подземелье стоял полумрак. Лишь редкие свечи витали над головой, освещая коридоры бледным мертвенно-жёлтым цветом. А может, и вовсе не жёлтым, а белым, например.

Гарри сделал несколько неуверенных шагов в на лестнице, после чего боле менее активно стал спускаться. Глаза постепенно привыкали к освещению, однако видимость была наихудшей.

— По крайней мере, не ночной мрак, — шепнул сам себе Гарри не своим голосом. Нижняя челюсть стала подрагивать от ледяного холода, царившего вокруг. Парень достал из глубокого кармана мантии палочку. Произнёс:

— Люмос!

Мрак немного рассеялся. Стало чуть светлее от серо-голубого огонька на конце палочки. Гарри старался услышать признаки какого-нибудь движения, но здесь стояла гробовая тишина… Словно в холодную зимнюю ночь на сельском кладбище, где по каким-либо нереальным легендам, был захоронен вампир, убивавший людей, выпивавший их кровь. Каждой ночью. И теперь, спустя долгие года всеобщего страха, над кладбищем летает, словно цербер охраняя, призрак того самого ужасного вампира…

Спустя какое-то время, Гарри сошёл с лестницы как раз в тот коридор, где находился кабинет Снейпа. Тишина. Стараясь дышать тише, оглядываясь на каждом шагу, Гарри следовал к тому самому кабинету. К ужасу своему, он забыл Карту мародёров. Теперь, спохватившись, проклинал себе как только мог.

Шагнул. Неудачно, на этот раз. Здесь была какая-то лужа. В глазах у юноши помутнелось, он моргнул и вдруг — всё перевернулось вверх тормашками. Как два года назад на Турнире трёх Волшебников в лабиринте. Очки повисли на душках, сползая по лбу к потолку. Перевернувшись, мантия закрыла обзор почти полностью, словно ширма, огибая голову. Значит, земля в лабиринте была пропитана этой жидкостью…

Гарри знал что нужно делать. Он хотел шагнуть…

— Петрификус Тоталус! — прошептал где-то рядом незнакомый голос. Горло в долю секунды пересохло, глаза наливались кровью, голова начинала гудеть. Даже мантия застыла в прежнем положении, как и очки, переставшие сползать с носа. Палочка оказалась словно замороженной в руке.

Какое-то время Гарри размышлял, кто мог произнести заклинание. Не Снейп, очевидно. Вскоре на глаза парня натянули какую-то грязную чёрную повязку. Даже свет палочки теперь померк. Наступил абсолютный мрак. Гарри был в безвыходной ситуации. Он не мог двигаться, не мог ничего делать. Волна страха овладела парнем. Он думал, что ему могут сделать, пока не почувствовал, как палочку его выдирают из руки.

— Окаменей! — произнёс всё тот же незнакомый голос…

Гарри раскрыл глаза. Он надеялся увидеть себя в том же чёрном подземелье, в окружении Пожирателей смерти со Снейпом в придачу. Вот только он лежал сейчас на спине. Над ним проплывали высокие облака. Только что поднявшееся над горизонтом солнце слепило глаза. Вокруг всё расплывалось, голова раскалывалась от адской боли, ноги затекли, впрочем, как и всё тело.

Внезапно над ним появилась чья-то белобрысая голова.

— Как ты, Поттер? — поинтересовался знакомый голос. Прищурившись, Гарри разглядел собеседника.

— Малфой? — с трудом выдавил юноша хриплым голосом.

— А ты кого надеялся увидеть? Грейнджер или Дамблдора? — усмехнулся Драко, помогая подняться гриффиндорцу. Гарри показалось, будто он лишился конечностей — те совсем не слушались. Словно был парализован.

— Помфри сейчас придёт. Ну и Макгонагалл, наверное, — пожал плечами Драко. — И кто это тебя так?

Гарри смотрел в одну точку. Пытался вспомнить что-нибудь, что происходило ночью, но, очевидно, вследствие последнего заклятия он лишился чувств.

— Это я бы тоже хотел знать, — изрёк Гарри, взглянув на Малфоя, щурившегося на солнце.

— Хм… а я-то думал, что ты всё затеял из-за Грейнджер, джентльмен, — с иронией в голосе произнёс Драко. — Ну ладно. В любом случае побитое лицо выглядит более чем реалистично.

Слизеринец улыбнулся, но Гарри было не до улыбок. Он безуспешно стал шарить по карманам в поиске волшебной палочки, пока Малфой не сотворил из воздуха небольшое зеркальце и подал его собеседнику со словами:

— Полюбуйся.

Гарри взял его и даже без очков сумел разглядеть синяки по всему лицу, многочисленные царапины.

— Признаюсь, был бы я девчонкой, то упал в обморок, — ляпнул Драко. Гарри с недоверием взглянул на него, после чего положил зеркало в карман мантии.

— Как ты меня нашёл? И почему именно ты? — вопросил парень. Малфой, вероятно, ждал любого вопроса кроме этого, который несколько смутил его.

— Э… в общем, ты не думай, что я герой какой-нибудь. Мне своя шкура важнее, да и… Короче, вышел я на улицу, увидел тебя. Ну не убегать же? Не то подумают. Пошёл, сообщил Макгонагалл, что её дохлый студент валяется на школьном дворе. Она была в ужасе, — после этого Драко живописно изобразил испуганное лицо профессора трансфигурации с широко открытым ртом и высоко поднятыми бровями. — Потом сходил к дрыхнувшей Помфри. Разбудил, сказал, пусть спускается. Ну, вот и всё, в общем. Вот пару минут назад тебя оживил.

Наверняка убедившись, что нападавший вряд ли будет оказывать помощь жертве, Гарри буркнул:

— Ну…спасибо.

— Да не помогал тебе я, Поттер, в самом деле. Подумаешь, тоже самое сделал бы следующий свидетель… Да та же Грейнджер! — Малфоя будто возмущала благодарность Гарри. Пускай, он и начинал понимать, что не дай Бог ему было оказаться на месте Поттера, но всё же что-то внутри его не могло смириться с обычными словами благодарности.

Гарри на его восклицание решил промолчать, через некоторое время после чего попросил Малфоя дать ему на время волшебную палочку, чтобы сотворить очки.

— Да ладно, я тоже знаю заклинания, — вымолвил слизеринец, добавив: — Окулус!

Появились очки, которые Гарри водрузил себе на нос. И удивительно эти очки подходили под его близорукость, будто были созданы для него. Волшебные очки, приспосабливающиеся к любому зрению. Такие же круглые, как и потерянные.

— Ну, вот тебе и подмога, — сказал Драко, завидев в дверях Хогвартса мадам Помфри и профессора Макгонагалл.

— Поттер!! Поттер, что с вами? — кричала профессор Макгонагалл, подбегая к юношам.

— Эээ… я не могу сказать вам, профессор, — заключил Гарри свою итак короткую речь. Женщины на него недоуменно посмотрели.

— Я не понимаю, Поттер, — беспокойными и не выспавшимися глазами учитель трансфигурации глядела на юного волшебника. — Что это значит?

После этого она перевела взор на Драко.

— Он тут не причём. Это мои личные дела, профессор.

У Малфоя челюсть отвалилась. Он уставился на Гарри своими серыми глазами, словно на инопланетянина с Марса, который так свободно разговаривал с ним на английском.

— Вы уверены, Поттер? — с недоверием в голосе спросила профессор.

— Совершенно уверен, — подтвердил Гарри.

— Всё же, вы должны пройти в Больничное крыло с мадам Помфри, — заявила она, глядя в глаза парню.

— Спасибо, нет, — хладнокровно отказался Гарри. Мадам Помфри сменила свой тревожный взгляд обиженным. Будто у неё работы не было совсем.

— Но, мистер Поттер, — вступила она в разговор. — Это же абсурд! Вам немедленно нужно…

— Извините, но я уже насиделся в Больничном крыле. Позвольте мне выбирать самому, — сказал гриффиндорец твёрдым голосом. Драко продолжал поражённо пялиться на него, Макгонагалл уже не отличалась от Малфоя.

— Ну… хорошо, Поттер, как знаете, — выдавила Макгонагалл, переглянувшись с не менее ошарашенной Помфри. Она ещё раз посмотрела на Гарри, после чего развернулась и пошла обратно к замку какой-то неуверенной походкой. За ней моментально засеменила школьная целительница.

— Не понял. Ты что, спятил?! — скорее утверждал, чем спрашивал Малфой.

— Тебе бы только уроки прогулять, — огрызнулся Гарри.

— Неужели хочешь всё-таки на Грейнджер произвести впечатление? — изумился Драко.

— Буду лежать в койке — узнает вся школа, что опять вляпался во что-то. Надоело, — ответил Гарри.

Возвращался в башню своего факультета Гарри в самом, что ни на есть, отвратительном расположении духа. Тело постоянно ныло и отзывалось острой болью при резких движениях. Он взглянул на треснувшие часы: те показывали начало девятого, а значит, до завтрака ещё очень много времени.

В гостиной никого не было. Очевидно, гриффиндорцы проводили время, находясь в своих тёплых кроватях, и будто все забыли о существовании Гарри, который отсутствовал всю ночь. Подросток в изнеможении сел в одно из кресел, однако не заметив, что на нём лежал какой-то клок пергамента. Он достал его — это было письмо, адресатом которого являлся Рон.

Здравствуй, Рон! Как жизнь в Хогвартсе? Надеюсь, не так удручающе, как здесь, у нас. Хотя есть кое-что положительное, или это никак нельзя отнести к положительному? Короче говоря, готовь свадебный подарок: весной Билл жениться на Флер. Горевать нам тут есть о чём, но с другой стороны мы должны быть рады за брата. Решил сообщить эту новость тебе заранее, не сумев удержаться. И кстати — скоро наша английская сборная играет в Кубке Европы, а там и Джордж с Фредом. Конечно, мы вас с Гарри заберём, если пожелаете, мама будет в восторге. Удачи. От Чарльза, правда, не Диккенса (как встречусь с отцом — сразу мне начинает компостировать магловскими писателями).

Гарри положил письмо на стол. Неплохо было бы и помириться с Роном, все равно с Гермионой ничего не получается. Словно прочитав его мысли, неизвестно откуда появился рыжий Живоглот, бодро махавший хвостом, походящим на ёршик для мытья бутылок. Он увлечённо стал тереться об ноги Гарри, что были все в синяках. К своему большому удивлению, через короткий промежуток времени парень обнаружил, что боль в ногах исчезла. Уже лёжа на полу и играя с полами мантии Гарри, Живоглот ласково урчал. Гриффиндорец изумлённо ощупал себя, подвигал руками. Слабость и боль бесследно исчезли, голова больше не гудела. Гарри опустил взор на кота, счастливо извивавшегося на каменном полу, такого мягкого и пушистого. Нагнувшись, он погладил Живоглота, почесал тому за ушком в знак глубокой благодарности. Кот начал облизывать пальцы Гарри, отчего подросток стал улыбаться. После недолгой игры с волшебным котом Гермионы, парень неожиданно заметил палочку, лежавшую неподалёку от кресла. Гарри поднял её и обнаружил, что она принадлежала именно ему. Стало быть, Живоглот принёс её в гостиную, ведь никто другой не мог этого сделать.

В этот момент в гостиную спустилась сонная Гермиона. Волосы её были местами спутаны, бледное лицо, под глазами мешки. Увидев Гарри, она остановилась. Подростку впору было подумать о синяках на лице, порванной мантии, местами запачканной кровью.

— Привет, — изрёк Гарри, чья улыбка немного поутихла. Гермиона, будто оцепенев, не двигалась, молчала.

— Может, мне нужно говорить — не тебе, — тихо продолжил Гарри. — Наверное, я виноват в случившемся, в нашей ссоре…

— Как глупо всё получилось, — горько усмехнулась Гермиона. — Нет, Гарри, ты не виноват. Я усомнилась в тебе. Можно сказать, приняла за другого человека. — Она сделала шаг к Гарри, неуверенный, неустойчивый. — Ты не должен извиняться, лишь я должна, была бы у меня совесть… На меня что-то нашло, сама не знаю. Вот только теперь я поняла, как мне плохо без тебя.

Не выдержав, она рванула навстречу Гарри, навстречу его тёплым и нежным объятьям. По лицу девушки медленно скатывались слёзы: счастья ли или слёзы горести ошибок?

— Теперь-то всё будет по-старому? — спросил Гарри, чуя запах волос Гермионы, этот дурманящий запах…

— Я верю в это, Гарри.

Она смахивала с щек предательские слёзы, улыбалась сквозь них. Девушка приблизилась к Гарри, и стала покрывать поцелуями кроткими, но нежными его уста. Так они и обменивались ласками, но Гарри через какое-то время стал спускаться ниже: к шее…

Гермиона, громко и заливисто смеясь, всё же нашла выдавить из себя фразу:

— В Выручай-комнату!

Схватив гриффиндорку за руку, Гарри потащил её из гостиной, пока не скрылся с ней за портрет Полной Дамы. В общем зале факультета Живоглот остался один. Он всё глядел своим выразительным взглядом на внутреннюю сторону портрета, где скрылась его хозяйка, после чего, запрыгнув на кресло, поудобней устроился на нём.

Прошло минут двадцать-тридцать, когда в гостиную спустился Рон Уизли, а за ним и Невилл.

— А где Гарри? — спросил последний Рона.

— Я откуда знаю? Может, уже на завтраке… — сонно зевнув, сказал Рон.

— Ну, если так, то мы сейчас это узнаем, — рассудительно заметил Невилл. — Ты-то на него не злишься уже?

— Так у меня и повода не было, Невилл, — искренне улыбнулся Рон. Невилл же совсем ничего не мог понять:

— Так ты же…

— С каждым бывает. Я был не в себе. И больно ты стал много вопросов задавать.

— Может и так, — пожал плечами Невилл, отодвигая портрет Дамы, чтобы пройти. После чего оба стали спускаться по лестнице в Большой зал на завтрак. Там обоих ждало некоторое потрясение: Гарри и Гермиона сидели вместе, что-то горячо обсуждая. Гермиона постоянно смеялась, Гарри тоже, что было на них не похоже, в сравнении с последним временем.

— Я не пойму ни первого, ни второго, — произнёс Рон, у которого челюсть отвалилась от увиденного. Улыбка с миг слезла с его лица.

— Что они вместе, и то обстоятельство, что у Гарри фонарь под каждым глазом, а он преспокойно смеётся? — спросил Невилл, также изрядно изумлённый.

— В точку.

— Это сильно тебя разочаровало, похоже. Особенно — первый факт, — невинно изрёк Невилл. Рон повернулся к нему.

— Неужели? С чего ты это взял?

— В следующий раз, когда станешь очевидцем подобной сцены — следи за своими глазами и ртом, — посоветовал Невилл. — Так будешь продолжать — вся школа узнает, что ты неравнодушен к Гермионе.

— Да ладно, — замялся Рон, двинувшись к столу Гриффиндора. Они с Невиллом сели у ближайшего конца, чтобы не маячить перед глазами Гарри и Гермионы, которым, похоже, никто больше не был нужен.

— Всё-таки я тебя понимаю, Рон, — признался Невилл, накладывая себе овсянки и передавая миску в руки собеседника.

— Это ещё что значит? — не понял Рон.

— Ну, ты очень давно знаешь Гермиону, а потом вдруг… как бы это выразиться… — стал размышлять Невилл, глядя в потолок, откуда светило яркое солнце, рядом с которым проплывали белые облака, — понял, что она «стоящая девчонка»…

Рон стал весь пунцовым от стыда. Он вспомнил тот разговор с Гермионой на четвёртом курсе, два года назад, когда хотел пригласить её на Святочный бал, но она не могла пойти с ним, так как уже до этого договорилась с Виктором Крамом.

— Ты это откуда узнал? — выпалил Рон, злостно думая о Джинни.

— Вы тогда так кричали на всю гостиную, что вашу перебранку слышали все, кому не лень…

Постепенно Большой зал стал наполняться проснувшимся народом. В основном все бурчали что-то неразборчивое своим приятелям, жалуясь на надоевшую учёбу и, конечно, избранных профессоров таких, как Снейп. Вскоре влетела в зал радостная Габриэль.

— Получилось, Невилл, ты видел? У нас получилось!! — восклицала она, пока не увидела Рона. — Ой… привет, Рон, — робко улыбнулась она парню, садясь рядом.

— Что это у вас получилось? — поинтересовался Рон, так и не принявшись за овсянку, давно стывшую в тарелке.

— А? Ах да… так, ничего особенного, — замялась Габриэль. Как раз в этот момент через окна в потолке в зал влетели сотни сов — бурых, различных сипух, одна полярная. В основном все несли своим хозяевам либо письма, либо свежие номера «Ежедневного Пророка». Один такой номер шлёпнулся прямо перед Невиллом, а за ним приземлилось и письмо.

— От бабушки, наверно, — ответил Невилл на вопрошающий взгляд Рона. Раскрыв конверт, он вытащил оттуда кусок исписанной бумаги и стал читать:

Добрый день, Долгопупс! Это не твоя бабушка, можешь не волноваться об этом. Тебе сейчас нужно волноваться лишь о её здоровье в данный момент. Думаю, ты парень сообразительный, понял, что дела твои плохи, ибо бабке твоей жить остаётся не так уж много, сам понимаешь, расшатанное здоровье, однако компания у неё, что ни на есть отличная — различные ученики Хогвартса, родители Грейнджер, короче, ты понял. Я, конечно, не хочу сказать, что в гробу её компания не ждёт… в общем, в ближайшее время тебе дадут зелье, которое ты должен будешь подмешать в пищу Поттера. Не спрашивай зачем. Это твой единственный шанс спасти свою драгоценную бабку. Если же не желаешь — пожалуйста, нам не составит никакого труда лишить её жизни, что там, всего-то пара секунд — и готово. Думать времени нет. Крепись. От Алекса Дэлерни.

— Ну что пишет? — спросила Габриэль, до этого проглядывавшая страницы Пророка в поисках каких-то особых сенсаций. Рон также обратил свой взгляд к Невиллу.

— Спрашивает, как поживаю. Боится за меня, сейчас времена такие, тёмные…

Была пятница, день накануне матча, после ужина. Гарри сидел на ковре перед камином, играя с Роном во взрывающиеся карты, в подкидного дурака. Гермиона сидела в кресле рядом, наблюдая за огнём, размышляя. Невилла с Габриэль не было — они ещё не вернулись с ужина, впрочем, как и Джинни, теперь окончательно ставшая везде появляться с Дином, которого Гарри на дух не переносил.

— Не знаю, стоит ли дать Дину играть в матче, — задумчиво изрёк Гарри, подкидывая Рону пикового вольта. Очевидно, Рону было нечем биться, поэтому он с грустью сгрёб четверть колоды, лежавшей перед ним открытой, с трудом попытавшись уложить её равномерно в руке. Гарри помирился с ним как раз во вторник — на обеде. Он рассказал и ему, и Гермионе, что он выяснил о Легенде, как побывал в подземелье, как был найден утром на школьном дворе Малфоем весь искалеченный. Помнилось, Гермиона, услышав это, едва ли не упала в обморок, Рон тогда задумался. Определённо виноватым во всём был Снейп, он подстроил всё это, да и, скорее всего, сам поучаствовал в избиении Гарри.

— А почему не стоит? — спросил недовольный Рон, держа в руках приличных размеров веер из карт.

— Да смеётся постоянно, когда ко мне девчонки подходят, — недовольно буркнул Гарри.

— Завидует, конечно, — сказал Рон, принимая ещё две дамы, одна из которых значилась козырной. — Может, хватит меня заваливать, а?

— Кое-кто и приревновать может, — улыбнулась Гермиона, поднимая к себе на колени неопределённо странствующего Живоглота.

Рон в это время молчал, тупо пялясь в свои карты, пока те с негромким хлопком не взорвались. Единственная карта, которая находилась в руке Гарри, также обожгла ему руку, испарившись в воздухе. Живоглот в ужасе глядел на подростков: один бешено тряс руками, кожа на которых почернела. Второй же с помощью палочки оказывал помощь другу.

Вскоре в гостиную вошли четверо: Невилл, Габриэль, Джинни и Дин. Вид у первого был довольно неважный: лицо было бледным, глаза какие-то потухшие, руки тряслись, будто в них также взорвались недавно волшебные карты.

— Что произошло, Невилл? — спросила Гермиона, заметив, что на том лица нет.

— Да ничего. Просто сильно устал, — отмахнулся он, вместе с Габриэль подальше сев от ребят.

— От простой усталости такого лица не бывает, — нахмурился Гарри, закончив обработку пальцев Рона заклинанием палочки. — Я и раньше замечал, что он какой-то мрачный ходит несколько последних дней, — тихо сказал Гарри, чтобы его не мог слышать никто, кроме Рона и Гермионы.

— Что же, по-твоему, могло произойти? — поинтересовался Рон, наблюдая за шепчущимися о чём-то Невилле с Габриэль.

— Понятия не имею, — вымолвил Гарри, взор которого был обращён к пространству.

— Может, стоит взглянуть, что в его тумбочке? Какое-нибудь письмо или новость в «Пророке», — туманно сказала Гермиона, поглаживая Живоглота.

— Хорошая идея, — заметил Гарри, подняв на неё взгляд. — Будем надеяться, что ничего серьёзного не случилось… я пошёл.

Гарри поднялся с ковра с готовностью зайти в свою спальню.

— Ты спятил?! — прошипела Гермиона, выпучив глаза на него.

— Спокойно, всё под контролем, — безучастно ответил Гарри, после чего удалился. Невилл проводил его каким-то испуганным взглядом, что могло значить, что не исключено, он наведается проверить, что там делает Гарри. Но, к счастью, сразу он не поднялся, поэтому хоть немного времени у Гарри имелось.

Зайдя в спальню, Гарри не обнаружил там, к счастью, никого. Подобравшись к тумбочке Невилла, он раскрыл её верхний ящик. Здесь лежали всякие зубные щётки, пасты и другие туалетные принадлежности. Закрыв ящик, Гарри открыл следующий. Тут, очевидно, Невилл хранил важные номера «Ежедневного Пророка», а также школьные учебники и письма — именно письма были нужны Гарри больше всего. Он взял пачку и стал быстро читать их одно за другим, иногда беспокойно глядя на приоткрытую дверь. Практически все были от бабушки и имели сходное содержание: вопросы, касательно возможных пугающих событий в Хогвартсе. Вероятно, Невилл уверял бабушку, что в школе всё в порядке, и он в полной безопасности. Если ранее Гарри казалось, что бабушка Невилла — человек строгий, не позволяющий проявлять себе никаких эмоций, то теперь во время войны она отошла от этих принципов. Невилл, наконец-то, получил истинного доброжелательного родственника, бабушку, которая искренне волновалась за внука…

Продолжая поиски, Гарри не нашёл ничего подозрительного — лишь те же письма, коих было приличное число, учитывая тот факт, что с начала года и месяца не прошло. Однако последние четыре дня конверты почему-то перестали приходить. 18 сентября бабушка напомнила Невиллу о том, чтобы он не забывал писать ей о происходящем в школе. Ответил ли Невилл? Может, пока она не дождётся ответа, она не будет присылать письма? Или вообще подумала, что он погиб… Выходя из спальни с удручённым видом, Гарри осознал лишь одну вещь — почему Невилл стал куда смелей и решительней в последние годы.

В гостиной Рон с Гермионой о чём-то негромко разговаривали и почему-то, когда Гарри подошёл к ним, оба покраснели.

— Ну, э… что узнал? — поколебавшись, спросил Рон. Выглядел он всё также смущённо.

— Ровным счётом ничего, — признался Гарри, усаживаясь в кресло.

— Совсем? — удивилась Гермиона.

Гарри кивнул.

— Обыскал всё, что только можно, — огорчился подросток.

— Странно… не исключено, что предмет своего опустошения Невилл носит с собой, — заметила Гермиона.

— Значит, придётся пробраться тебе, Гермиона, в раздевалку, когда он будет находиться в душе, и проверить свою теорию, — хихикнул Рон.

Гермиона ещё больше залилась краской, в то время как Рона стал разбирать смех. При виде этого Гарри не мог не улыбнуться.

Однако на следующий день ему было совсем не до улыбок. Вопрос насчёт Дина встал ребром, когда тот сам подошёл во время завтрака перед матчем к Гарри, сидевшему вместе с большей частью команды и Гермионой.

— Так я играю сегодня? — вопросил Дин, сев рядом. Гарри, пережёвывавший яичницу с беконом секунду ранее, подавился и стал задыхаться. На помощь пришёл Дин, опередивший Гермиону, которая хотела применить заклинание, в пол силы ударивший Гарри по спине для прочищения дыхательных путей. У гриффиндорца было ощущение, будто ему только что сломали позвоночник, спина стала неприятно пощипывать.

— Ну и? — в ожидании изрёк Дин, настырно глядя на Гарри в упор.

— Ээ... — буркнул Гарри, пытаясь найти решение к сложившейся ситуации. Том, Пол и Джулия многозначительно посмотрели на него, причём каждый хотел вложить в свой взгляд определённо что-то своё, вот только Гарри было не до этого. У него не было запасного загонщика, поэтому он просипел сквозь треск зубов: — Хорошо. — Хотя ничего хорошего он в этом не видел совсем.

Довольный Томас поднялся со скамьи и гордо удалился к другой части стола, где его ожидал требовательный взгляд Симуса.

— Ты ведь не хотел его принимать? — спросила Гермиона.

Гарри грустно взглянул в собственную тарелку, откуда на него смотрели остатки недоеденного бекона. Потом поднял взгляд на подругу.

— У меня выбора не было, — произнёс он.

— Из-за чего это ты не хотел его брать? — изумился Пол, буравя взглядом Гарри.

— Не важно, — отрезал капитан, резко поднявшись и вылезая из-за стола. — Скорей доедайте, скоро уже начнётся игра.

Вместе с Гермионой они покинули гриффиндорцев. По пути к выходу Гарри слышал обидные слова в свой адрес от слизеринцев, страшно визжавших в зале, и вдохновленные возгласы гриффиндорцев, распевающих гимн факультета. Покинув сначала Большой зал, а затем и выйдя на улицу, Гарри ощутил прохладу осени в полной мере посредством пронизывающего ветра, бьющего ему в лицо. Волосы Гермионы сильно колыхались под его порывами, она получше обмотала свою шею гриффиндорским шарфом.

— Неприятная погодка выдалась, — прищуриваясь, чтобы пыль не попадала в глаза, сказал Гарри, поправляя на плече свой «Нимбус».

Гермиона промолчала, неодобрительно проводя взглядом группу слизеринских девчонок, отправлявшихся на стадион. Они распевали гимн своего факультета, особенно выделяя слово «чистокровнейшая». Гарри поморщился и ускорил шаг, поэтому слизеринкам ничего не оставалось, как отправиться на трибуну своего факультета, оставив Гарри и Гермиону в покое, которые подошли к раздевалке.

— Думаю, пора мне присоединяться к гриффиндорцам, — улыбнулась Гермиона, чмокнув Гарри в нос. Она быстро скрылась за поворотом, поэтому Гарри пришлось проследовать к раздевалке, надо заметить, в более бодром расположении духа. Когда он уже сменил повседневную чёрную мантию на красно-жёлтую, раздевалка стала заполняться игроками.

— Похоже, Малфой не будет играть, — сообщила Джордана Гарри, войдя в раздевалку.

— С чего ты взяла?

— Рейган видела. Она с Забини шла в раздевалку. Обнималась, — улыбнулась Джордана.

Гарри не стал ничего говорить по этому поводу. Прошлая игра Слизерина была проиграна, а по школе ходили слухи, что их ловец запорол всё дело. И тут Забини вновь ставит Элен на позицию ловца. Неужели так превосходно натренировал её?

— Э-э, Том, — поколебавшись, сказал Гарри, когда Том и Рон вошли в раздевалку. — Сегодня играть будет…

— Рон. Понял уже, — мрачно ответил семикурсник.

На тренировке в среду Гарри, может, и не видел явного превосходства техники Рона, но просто обязан был дать место в основном составе другу, с которым только-только помирился. Да и, ко всему прочему, раньше Рон всегда был основным кипером Гриффиндора. К счастью, Гарри не пришлось объяснять Тому всего этого, он понял, однако огорчение ясно виделось на его лице. Он спокойно опустил на ближайшую лавку свою метлу и мантию, которую взял на всякий случай, как понял Гарри, затем сам сел рядом. Капитан сборной не мог не терзать себя, вот только место вратаря было в команде лишь одно. А мысль о том, что Том мог бы заменить Дина, словно заноза мучила мозг с каждой секундой всё сильней.

Когда семь человек основного состава — Дин, Пол, Джулия, Колин, Джордана, Рон и сам Гарри — переоделись уже в спортивную форму, Гарри заговорил твёрдым голосом:

— Этого момента мы ждали очень долго, — самому подростку казалось, что он сейчас весьма смахивает на Вуда, — с минуты на минуту начнётся новый сезон чемпионата школы по квиддичу — наша новая надежда и наша уверенность в победе на этот раз. Мы обязаны взять кубок, иначе быть просто не может, — рассуждал Гарри, переводя серьёзный взгляд с одного игрока на другого. — Мы не выигрывали уже два года подряд, пускай, один из них не совсем в счёт, так как был Турнир Трёх Волшебников, но факт остаётся фактом. И мы должны показать всем нашим соперникам, что мы на голову сильнее их, что мы способны куда на большее, чем они думают. И сейчас я желаю, чтобы вы вышли на поле и, на зло погоде, показали, как гриффиндорцы истинно играют в лучшую спортивную игру на планете — квиддич. Мы — чемпионы, так докажем это!

Рон, у которого челюсть отвалилась от слов друга, восторженно захлопал в ладоши, после чего его примеру последовали все присутствующие в раздевалке. Гарри слегка покраснел. Он уверенно раскрыл дверь, где моментально трибуны взорвались криками, аплодисментами и улюлюканьем.

— Мощно ты выразился, — сказал Рон, шагая по полю рядом.

— Сам не знаю, что на меня нашло… — признался Гарри, которого лихорадило побыстрей поймать снитч и достойно выиграть. — Должно быть такими фразами рано или поздно пользуются все капитаны Гриффиндора, — улыбнулся Гарри.

Рон усмехнулся, после чего вместе с остальными игроками остался стоять близ центра поля, ожидая начала игры. Гарри тем временем подошёл к мадам Трюк, где его ожидал Блейз Забини, состроивший гримасу, будто его подташнивало. Сам того не желая, Гарри пожал его лениво протянутую руку.

— Надеюсь, вы покажете зрелищную, но честную игру, — изрекла судья матча.

Гарри кивнул и отправился обратно к своим игрокам. По свистку мадам Трюк четырнадцать игроков взмыли в небо. Были выпущены квоффл, бладжеры, а также золотой снитч, который мгновенно скрылся из виду. Рон быстро отправился к своим кольцам, злостно наблюдая за действиями слизеринцев. Гарри витал высоко над полем и пытался поймать след снитча, однако никаких успехов это не принесло. Поэтому мимолётом он следил за матчем и его участниками, а также прислушивался к комментариям Лаванды.

— Думается, Гриффиндор ставит себе на этот сезон самые высокие цели, чтобы оправдать доверие преданных болельщиков. Никто и догадаться не мог, что все три матча будут проиграны подобным образом…

У Гарри мурашки побежали по коже. Лаванда говорила чистую правду, поэтому становилось ещё неприятней от осознания позорного выступления в прошлом сезоне.

— …однако, бьюсь об заклад, и Слизерин не прочь завоевать золото, хотя им должно быть тяжелей, ведь Рейган не оправдала доверия в прошлом матче, а вот Малфой был не промах, когда играл на позиции ловца. Но прошли времена, он по каким-то невиданным причинам отказался участвовать в чемпионате в то время, когда в строй и основной состав Гриффиндора вернулся Гарри Поттер, ловец, коего порой сравнивают с самим Виктором Крамом…

Перед глазами Гарри вдруг встала сцена, когда год назад он застукал Гермиону и Крама в переулке Хогсмида, целующихся. Сейчас те времена прошли, к счастью.

Гарри заметил несколько удивительных фактов, окидывая взором игроков и стадион в целом: Гойл и Крэбб жутко нелепо смотрелись на мётлах, будто слоны на тоненькой палочке. Ноги их свисали вниз, будто куриные, при этом каждый, грозно скалясь, пускал в разные стороны бладжеры, силясь угодить посильней в голову кого-нибудь из гриффиндорцев.

Блейз Забини постоянно и тревожно провожал Элен взглядом, когда было время, а его у него имелось немало, ведь, на радостях Гарри, охотники Гриффиндора проводили прекрасные атаки, не давая слизеринцам сближаться с ними. Соперникам в свою очередь приходилось совсем несладко, Рон не давал повода для радости слизеринским болельщикам, хмуро наблюдавшим с трибун за действом.

— И вот счёт уже шестьдесят — ноль, Гриффиндор великолепен, — вещала счастливая Лаванда, на что слизеринцы ответили протестующими воплями.

Гарри засмеялся, глядя на Крэбба, случайно угодившего своему напарнику Гойлу битой по физиономии. Тот швырнул в обидчика своей битой, что вызвало бурную реакцию у слизеринца, готового набить морду своему ранее закадычному другу. На помощь примчалась мадам Трюк, разнявшая недовольных амбалов. После этого инцидента они решили игнорировать друг друга, оба с постным выражением лица. Ноги их всё также забавно болтались под ними.

Шло время, снитч как в воду канул, а у слизеринцев стало наконец-то что-то клеиться, и это что-то стало пугать Гарри. Сектор трибун, окрашенный в серебряно-зелёные цвета, стал распевать песенку, ставшую гимном факультета, да с таким вдохновением, что голоса гриффиндорцев, да и комментарии Лаванды терялись в воздухе. К великому сожалению, это стало действовать на нервы и игрокам, поэтому превосходных действий как не бывало. Колин словно забыл тот факт, что обладает чудесной техникой, непостижимой никому из играющих слизеринцев. Выглядел он так, словно впервые в жизни держал в руках квоффл. Мун, Нотт и Забини не могли этого не заметить. То и дело они прорывались к кольцам одинокого Рона, который ничего не мог поделать с этим. Так разрыв в счёте уменьшался и уменьшался, а слизеринские мотивы становились вся громче и навязчивей:

Пускай, проходят сотни лет,

Но в квиддич мы играть умеем,

И не разучимся вовек,

Мы в этом всех уверим.

Ведь наши змеи — лучшая команда,

На пути которой нет преград.

Мы — чистокровнейшая банда,

Чем любой из нас поклясться рад.

— Мун забивает очередной квоффл, и счёт становится равным: по семидесяти, — вещала Лаванда.

Гарри совсем потускнел и даже стал замерзать, находясь в воздухе. Прошедший час с небольшим он и забыл словно о существовании ледяного ветра, но теперь тот с достоинством дал о себе знать. Губы Гарри засохли, поэтому он постоянно и нервно облизывал их, в отчаянье разыскивая снитч. Элен на вид казалась более бодрой и оптимистичной. Она счастливо улыбалась пространству, летая чуть ниже Гарри. Иногда пространство обретало очертания Забини, как нередко замечал гриффиндорец.

Гарри уже подумывал о привлекательной идее начать рвать на себе волосы, когда снитч прошмыгнул у него мимо уха. Он сразу заметил маленький шарик, стремительно рассекавший воздух близ стеклянного купола трибун. Гарри помчался за ним. Ветер больно хлестал ледяным дыханием по лицу парня, мантия громко хлопала у него за спиной, сектор трибун слизеринцев, на удивление, затих. Они пристально наблюдали за погоней, с опаской косясь на Элен, заметившей снитч в самый последний момент. Шарик изменил направление, стал сильно вилять из стороны в сторону, и у Гарри сложилось крайне неприятное ощущение, что если снитч резко увильнёт куда-нибудь вверх, то он определённо потеряет его из виду. Однако удача улыбнулась Гарри, снитч перестал бешено метаться и теперь Гарри оставалось совсем немного для достижения цели. Ветер прекратил его волновать, слизеринцы словно онемели, к тому же он чувствовал тёплый взгляд Гермионы откуда-то с трибун. Уйдя вниз, затем вновь поднимаясь выше над землёй, уворачиваясь сразу от двух посланных в него бладжеров, Гарри сближался со снитчем, пускай, не так быстро, как это было с «Молнией-1000», однако всё же делал это много успешнее Элен, терявшейся сзади метрах в десяти. Вытянув руку, Гарри сделал рывок и твёрдо схватил снитч, крылышки которого всё пытались освободиться.

— Гарри Поттер ловит снитч, и это приносит сто пятьдесят очков Гриффиндору, который одерживает победу в матче: двести тридцать — восемьдесят!!! — вопила в микрофон воодушевлённая Лаванда, подскакивая на месте.

Гарри спустился на землю, продолжая торжественно взмахивать рукой, в которой слабо шуршал снитч. Болельщики Гриффиндора радостно кричали, вываливаясь на поле и обнимая игроков широченными объятьями. Казалось, Гарри расцеловала половина девчонок Хогвартса, пожали руку все парни факультета, счастливые и жизнерадостные. Были популярны фразы в тот момент, типа: «Наконец-то» или «Мы будем чемпионами теперь! Поттер с нами!!». Гарри был до того в восторге, что позабыл отдать снитч нейтральной мадам Трюк, заходя в раздевалку. Однако, на его удивление, физиономии некоторых игроков не разделяли его восхищения. Когда Гермиона зашла в раздевалку, Гарри, наконец, обнаружил, что отсутствуют загонщики: Дин и Пол.

— А где… — начал было Гарри, но Джинни прервала его.

— Дин подрался с Полом, — хмуро сказала она, смотря на поражённого Рона, после чего обратилась к нему: — Что ты на меня так смотришь?

— Да так… — протянул Рон, убирая вратарские перчатки в свою сумку. Будто он не желал сойтись с сестрой взглядом. — Странно себя Томас ведёт в последнее время…

— Это ещё что значит? — вспылила Джинни, злобно буравя взглядом Рона.

— Значит, что нам надо выяснить причину его поведения, и… — но опять Джинни перебила Гарри, недосказавшего свою мысль.

— Пол определённо намекал на плохо сыгранную Дином игру, — в обвиняющей форме заявила девушка. — Вы же не понимаете!!

— Где они сейчас? — спокойно спросил Гарри Джинни. Мысли о победе стали медленно, но верно удаляться из его головы.

— Пол пошёл к мадам Помфри, Дин же — в замок, — сухо ответил Том вместо Джинни, которая смерила его недобрым взглядом. — Похоже, он разбил нос Полу.

Гарри более ничего не стал говорить. Лишь молча переодел мантию, позабыв о вкусе победы.

— Он это специально сделал, — уверенно сказал Гарри Рону и Гермионе, когда все втроём возвращались к замку. — Чтобы я не мог его заменить.

— Хочешь сказать, он всех загонщиков теперь калечить будет? — испуганно спросила Гермиона.

— Думаю, да. Но что-то здесь не так. Не стал бы он ни с того не с сего разбивать носы людям, — произнёс Гарри, входя в холл.

Много было доставлено радости и Гарри, и гриффиндорцам в тот день. В гостиной был привычный пир, Добби не пожалел еды при упоминании Гарри Поттера, всучил радостным болельщикам столько, сколько они могли унести. Поэтому вечеринка удавалась на славу.

Ни на обед, ни на ужин гриффиндорцы не ходили — всё необходимое для утоления голода лежало на столах общего зала. К часам шести или семи вечера появилось и музыкальное сопровождение, начались танцы.

Гарри и Рон сидели у окна, в то время, как Гермиона и Джинни в толпе остальных гриффиндорок отрывались, если так можно выразиться. Не сказать, что Гермиона была профи в современных танцах, но уроки Джинни давала просто шикарные, да и музыка не подкачала, поэтому энтузиазм из девушек так и хлестал.

Дин сидел недовольный с Симусом, приканчивающим который уже бокал сливочного пива. Физиономия у последнего выглядела довольно туманной. Особенно сильно его возмутил тот факт, что девчонки не зовут его танцевать.

Рон усмехнулся, глядя в потемневшее небо за окном.

— А где Невилл? — вопросил Гарри, вспомнив о мрачном настрое однокурсника.

— В спальне, вероятно, — пожал плечами Рон.

Гарри резко выпрямился, после чего встал и широкими шагами преодолел гостиную. Он зашёл в спальню и увидел Невилла с Габриэль, тихо шепчущихся о чём-то. Как только Гарри предстал перед ними, их разговор моментально прекратился.

— А вы что здесь делаете, когда все веселятся? — спросил Гарри.

— Ждём уединения, — хмуро заметила Габриэль.

Но Гарри пропустил её слова мимо ушей.

— Что ж Невилл такой кислый, ты можешь мне объяснить? — поинтересовался он и, заметив «Ежедневный Пророк» на тумбочке гриффиндорца, взял его со словами: — Может, тут что-то этакое напис…

Но Гарри оборвался на полуслове, так как из номера выпал какой-то листок. Когда он поднимал его, Невилл тяжело сглотнул, переведя на него испуганный взгляд. Листок оказался письмом, причём не от бабушки. Гарри быстро пробежал по нему глазами, впоследствии столкнувшись с упоминанием своего имени. В конце была подпись: «От Алекса Дэлерни».

— Значит, от Пожирателей, — хмуро изрёк Гарри.

Невилл нервно встал и вырвал из рук парня листок.

— Я сам со всем разберусь, — сурово заверил он Гарри, убирая письмо в карман брюк.

— Разве ты забыл, что мы друзья?

Невилл поколебался, но промолчал в итоге.

— Сколько уже людей были схвачены Лордом? Твоя бабушка далеко не первая, не будет и последней, пока мы не остановим Волдеморта. Для этого мы должны объединиться против Армии Тьмы, Невилл. Это наш всеобщий долг. И друзья, тем более, должны помогать друг другу, — заверил его Гарри.

Другой замок

Была ночь. Тучи заволокли и без того тёмное небо. Накрапывал мелкий, неприятный дождь, ритмично постукивавший по стеклам многочисленных окон замка. Иногда вспышки молний освещали покрытую сырой и вялой травой лужайку. В эти моменты можно было различить силуэты людей, направляющихся в замок. Впереди шли два высоких мужчины, лица которых были скрыты устрашающими чёрными масками. В руке каждого из них была палочка, с помощью которой они волочили за собой трёх-четырёх связанных верёвками людей. Те не брыкались, не вопили. Их тела обездвижены, но они не были мертвы. Находились словно во сне. Лица в отвратительной грязи, головы болтались из стороны в сторону. Пожирателей не волновало состояние схваченных. Они выполняли очередной приказ Тёмного Лорда. Когда они подошли вплотную к замку, пришлось подниматься по ступеням. И вновь шагающие впереди не подумали предохранить связанных от столкновения с каменными ступенями. Порою, раздавались неприятные хрусты, что могло указывать на полученное сильное повреждение. Алую кровь с лиц рабов смывал дождь, усиливающийся с каждым мгновением. Ветер завывал, проникая сквозь разбитые стёкла в замок, нагонял волны на озере, трепал чёрные мантии прибывших гостей, которые вскоре скрылись в недрах замка вместе со связанными людьми.

Похоже, Пожирателей с их добычей ждали. Человек десять в подобных масках.

— Итак, Мун, Нотт? — запросил мужчина, стоявший в центре холла. Его сальные волосы слабо блестели в свете ближайшего бледно светящего факела.

Прибывший Пожиратель, что был чуть выше второго, покачал головой:

— Они ничего не знают, — глухо сказал он, махнув рукой в сторону кровавых и грязных людей, связанных верёвками. — Мы пытались достать факты, проникли в их разум, но, похоже, они не лгали…

— Остолопы! — вспылил тот же мужчина с сальными волосами. Быстрыми шагами он преодолел расстояние до искалеченных людей, наклонился, прижав два бледных, словно неживых, пальца к сонной артерии одного. — Ничего сами не способны сделать! — обратился он к Пожирателям.

— Так если они не знали, Снейп, — оправдывался первый. — Что мы могли сделать?

— Это хозяину будешь объяснять, — холодно ответил Снейп, после чего поднялся и короткими шагами вышел из холла навстречу бушевавшей стихии.

Поход за правдой

Снова ночь и снова ветер. Деревня Святого Остина, что находилась близ скалы Реддла, уже давно пустовала, поэтому неудивительно, что самые низшие слои населения британского сообщества обитали здесь. Зачастую эти места собирали на своих территориях сбежавших из чёрных подземелий тюрьм маньяков, жуликов, воров. Они жили здесь, пока была возможность. До тех пор, пока полиция не переставала их искать, а сюда она никогда не ездила, никогда не проверяла этот район Британии. Ходили пугающие слухи, будто эта местность была проклята. Приходить туда мог лишь человек, сильно провинившийся на Земле. Портреты разговаривали, нередко здесь замечались призраки, постоянно стоял непроглядный туман. Всё это началось с того момента, когда местные жители стали свидетелями происходивших событий: демон вселился в мальчика. Он зарезал кухонным ножом всех своих родных, а дедушку — повесил на ближайшей скале, где и высек: «Скала Реддла». С тех пор она носит это таинственное имя…

Внезапно из воздуха возникли два чёрных силуэта. Быстрыми шагами они направились к деревне. Туман перед ними расступался волшебным образом. Среди безмолвия шаги их казались громоподобными, чётко слышалось шуршание мантий.

— Этот дом, — хрипло заметил первый мужчина, лицо коего скрывала маска, впрочем, как и лицо второго. Он кивнул на двухэтажный дом. Калитка болталась на одной скрипучей петле, издававшей душераздирающие звуки при малейшем ветре, в добавок ко всему она была измазана во что-то красное… Столбики крыльца дома уже покосились. Казалось поразительным, что дом ещё не рухнул. Стёкла в нём были выбиты, на входной двери также виднелись следы крови. Дверь сама по себе была нещадно изуродована, металлической ручки вообще не было. Вскоре мужчины зашли в дом, где, как оказалось, также был туман, причём куда более густой.

— Я удивляюсь, почему спустя столькие годы мы обыскиваем этот дом? — спросил мужчина с белокурыми волосами. Второй смерил его недоверчивым взглядом.

— Если хозяин сказал, значит так надо, — изрёк он. — Хватит болтать. Приступай уже.

Другой Пожиратель усмехнулся, однако промолчал. Поднявшись на второй этаж, он стал вытаскивать ящики из стола и вываливал их содержимое на покрытую плесенью и толстым слоем пыли кровать. Были различные документы, личные вещи семейства Диппетов. Наконец нашёлся дневник Армандо. Пожиратель снял маску, положил её на кровать. Сев на стул, он стал листать дневник, где указывались важные события в жизни владельца. В конце были выдраны многие страницы. Последней же сохранившейся записью была эта:

«Сейчас я нашёл то, что искал, открыл то, что желал открыть. Что такое Легенда Оксфорда? Быть может, неслыханная и выдуманная глупость. Я так не считаю. Думаю, эта тайна способна изменить до неузнаваемости как волшебный, так и мир маглов...»

Продолжение этой записи должно было находиться на следующей странице, однако здесь её не было. Кто-то уже поработал над этим дневником…

— Алекс! — воскликнул мужчина, зовя своего напарника. Он поднялся с кровати и, спустившись по лестнице, стал искать Пожирателя. — Где ты, Дэлерни?

В доме не было второго мужчины. Он стоял поодаль от дома. Взмахом палочки поджёг и без того шаткое здание. Крыльцо рухнуло мгновенно. В это время белокурый, находившийся в доме, в ужасе стал рыскать по карманам, но своей волшебной палочки в них не обнаружил. Его подставили. Он выглянул в окно и теперь увидел Алекса Дэлерни в метрах ста от дома.

— Страшно, Люциус, а? — крикнул Дэлерни. Малфой тем временем попытался выломать входную дверь. Однако старания его были тщетными — она была закрыта с помощью волшебства, без палочки открыть её было невозможно, также, как вылезти через окна. Трансгрессия также не помогала.

— Прощай, — послышался вновь голос Пожирателя смерти снаружи. Ещё мгновение и — ослепительная вспышка — дом разорвало на части. Туман стал испуганно рассеиваться, отстраняясь от огня, который охватил останки былого здания.

Алекс Дэлерни развернулся и нырнул в темноту. На лице его различался сумасшедший восторг, безумное ликование.

Карта Мародёров

Дамблдор сидел у себя в кабинете в Хогвартсе за столом. Феникс Фоукс мирно глядел на своего хозяина, будто ожидая от него чего-то необычного. Сомкнув веки, директор школы размышлял о чём-то своём: необычном, словно неземном.

В дверь беспокойно и резко постучали. Дамблдор раскрыл свои уставшие светло-голубые глаза, обратив взгляд на дверь.

— Войдите, — устало изрёк он. Дверь раскрылась, и в кабинет вошёл никто иной, как профессор зельеварений Северус Снейп. Выглядел он едва ли не также изнеможенно, как Дамблдор: лицо имело бледно-серый оттенок, ещё более призрачный, чем обычно, оно было усеяно бесконечными мелкими морщинками. Снейп подошёл к столу Дамблдора, после чего рухнул на ближайший стул.

— Спасибо, что пришёл, Северус, — поблагодарил старец. Очки его поблескивали на свету факелов, висящих на стенах — за окном стояла ночная тьма.

— Вряд ли ты догадываешься, зачем я пригласил тебя, Северус.

Профессор зельеварений слегка потемнел, не сводя чёрных глаз с Дамблдора.

— Несколько часов назад скончался Люциус Малфой, известный Пожиратель смерти. Тело его было найдено в деревне Святого Остина в остатках сгоревшего дома. Неизвестно, кто совершил это убийство, а я не сомневаюсь, что оно таково, но не исключено, что Малфой пережимал горло самому Лорду Волдеморту. Я хотел сказать тебе, чтобы ты достойно позаботился о Драко в свете случившегося. Нам не нужно, чтобы ученик школы отстранялся от общества. Это во-первых. Во-вторых же, я желаю, чтобы ты передал этот свиток Сириусу Блэку. Вероятно, ты знаешь, где его найти. Отдай свиток как можно раньше.

Дамблдор протянул сморщенной старой рукой абсолютно пустой свиток.

— Карта Мародёров, — прошептал с неприязнью Снейп. Дамблдор взглянул на него вдруг как-то по-другому.

— Верно. Значит, ты уже сталкивался с ней. Прошу тебя, передай её как можно скорей, — с некоторой тревогой произнёс Дамблдор.

— Не волнуйтесь, директор. На меня можно положиться.

Папаша

Утро было серое. Обитатели Хогвартса успели привыкнуть к нему. Из-за этого и настроение их было не самое великолепное, хотя сейчас невозможно было радоваться просто так. Наступали холода, домашней работой заваливали с каждым днём всё сильней, в Пророке печатались известия о жертвах Пожирателей смерти, о хаосе, который проникал в дома волшебников и маглов, об убийствах: как громких, так и бесчисленных — малоизвестных личностей. Таким образом, просматривая Пророк, шестикурсник Слизерина Драко Малфой наткнулся на однофамильца в списке: «Люциус Малфой». Лицо его не показывало никаких эмоций, все они были скрыты внутри, да и то угасшие. Погиб отец. А кто он ему? Всего-то физический папаша. Особенного Драко он ничего не дал, почти никаких чувств к сыну не испытывал, лишь надеясь на вступление его в Армию Тьму Тёмного Лорда.

Ещё одним фактором, что стало следствием внешнего спокойства Драко, было то, что он предполагал подобный исход жизни отца. Знал, что когда-то это должно произойти.

Неожиданно к нему подсел профессор ухода за магическими существами — Златопуст Локонс, бывший любимец публики, выскочка, а теперь же — обычный волшебник, не выделяющийся ничем из остальной массы людей. Правда, Драко видел его довольно редко — он отказался от ухода за магическими существами в этом году. Попросту говоря, считал этот предмет ненужным.

— Здравствуй, Драко, — изрёк Локонс без единой улыбки. Он был довольно-таки серьёзен.

— Здрасьте, — коротко сказал Драко, не горевший желанием общаться с кем бы то ни было.

— Знаешь, я видел сегодняшний номер Пророка. Должен признать, мне очень жаль. Пускай, он был отвратительным человеком, слугой Тёмного Лорда, но он был твоим отцом. Я понимаю, что ты сейчас испытываешь…

— На самом деле, ничего вы не понимаете, — мрачно отрезал Драко. — И не нужно вам это, не нужно вообще красивых слов. Не нужно рисоваться передо мной. Для меня он был посторонним.

Поднявшись со скамьи, Драко быстрыми шагами покинул Большой зал. Локонс же остался в прежнем положении, лишь глядя в спину Драко, за которым развивалась мантия, словно ширма от всего мира.

Скала Реддла

В то же время.

Активно поглощая содержимое своей тарелки, Гарри всё это время чувствовал на себе взгляд Гермионы. Наконец закончив с трапезой, Гарри повернулся к ней.

— В чём дело?

Гермиона, ничего не сказав, передала Гарри раскрытый «Ежедневный Пророк». Подросток взял газету и, к своему ужасу, увидел, насколько длинны списки убитых и похищенных магов и маглов на это раз. Гарри стал быстро пробегать фамилии похищенных людей. Никаких родственников или знакомых здесь не было. Однако в колонке «погибшие» стояло одно знакомое имя: «Люциус Малфой».

— Малфой? — крайне удивился Гарри, уставившись на Гермиону.

— Да.

— Но за что его убили? Он же из их людей, — не понял Рон, впрочем, как и Гарри, ждавший, казалось бы, от всезнающей Гермионы ответы на эти вопросы.

— Быть может, он чем-то очень сильно разозлил Волдеморта, — пожала плечами Гермиона. — Гарри, ты случайно никаких снов с участием Волдеморта не видел? Судя по всему, он не на шутку злился.

И Гарри попытался вспомнить. Нагайна, деревянный дом… Волдеморту сообщили, что Дурсли мертвы… Нет, не то. Полная Луна, скала… Дэлерни сказал, что дементор настиг Гарри. Волдеморт сказал, что… скоро придётся избавиться от Малфоя. Скоро Дэлерни займёт место Малфоя.

— Ты права, мне как-то приснился сон, — взахлёб стал тараторить Гарри. — Дэлерни должен был убить Малфоя… это точно!

— Тот, который написал письмо Невиллу? — спросил Рон.

— Да, он, — подтвердил Гарри, вновь принимаясь читать статью Пророка. Вдруг он развернулся обратно к Рону и Гермионе. — Написано, что тело Малфоя было найдено в сгоревшем доме, где когда-то жил Армандо Диппет. Это деревня Святого Остина близ скалы Реддла. Скала!

— Что? — не поняла Гермиона. — Какая скала?

— Во сне Волдеморт стоял на скале, там они разговаривали с Дэлерни. Это была скала Реддла. Я уверен, — твердил Гарри, нашедший, наконец, связь хоть каких-то событий.

— Реддла? — удивился Рон. — Вам это ни о чём не говорит?

— Говорит, конечно. Она названа так из-за Волдеморта. Он повесил Диппета именно на этой скале с помощью внука того. Мальчик, находясь под Империусом, как раз и написал на камне «Скала Реддла». Деревни той маглы стали страшно бояться, они утверждали и утверждают, что она проклята. Поэтому она быстро опустела, да и до сох пор пуста. Там скрываются порой магловские каторжники или ничего не знающие туристы. Все, кто туда приходил из маглов — погибали.

— Откуда ты знаешь? — выпучил глаза Рон, у которого ко всему прочему и челюсть отвалилась.

— Читала, — с достоинством заявила Гермиона.

— Этого стоило ожидать, — буркнул Рон.

— Волдеморт убил Диппета, потому что тот не рассказал ему Легенду Оксфорда, — серьёзно сказал Гарри. — Если та деревня пуста, то не исключено, что именно в ней Волдеморт держит своих заключенных. В том числе и хогвартсцев, твоих родителей, Гермиона, бабушку Невилла и остальных.

— Я сомневаюсь, Гарри, — негромко изрекла Гермиона.

— Это ещё почему? — вопросили Рон и Гарри в один голос, да так громко, что окружавшие ученики стали обращать на них внимание.

— Понимаешь, если об этом написали в Пророке, то, наверное, Министерство давно уже всё проверило, обыскало все территории. Следовательно, ничего подозрительного там быть не может, — рассудительно заметила Гермиона.

Какое-то время Гарри осознавал слова Гермионы. В чём-то она была права. Однако не исключено, что уже и министерские люди ходят и живут под заклятием Империус, так как столкнулись уже там с Армией Тьмы. Высказывать эту мысль Гермионе Гарри не особо хотелось, ведь он боялся, что она посчитает его домыслы полной ерундой.

— Всё-таки страховка никому не помешает, в том числе и Министерству, — произнёс он в итоге.

— Точно, — подтвердил Рон, кому Гарри был крайне благодарен за поддержку. — Ты с нами, Гермиона?

— Пожалуй, да. Если вы правы, то мы найдём и Терри, и бабушку Невилла, и… моих родителей, — выдавила с трудом Гермиона.