Переворот

Не люблю ждать и догонять! Кто бы это ни сказал первым, я с ним согласен. Терпеть не могу ждать!

Это Рождество было на редкость тоскливо. А все из-за того, что нам с Роном не хватало Гермионы.

Сказать кому — не поверят. Я дни считал, ожидая конца каникул. Ожидая, когда все соберутся в школе. Все — это я порядком преувеличиваю. Ждал я Гермиону. А потом уж и всех остальных.

Мы с Роном весь вечер поглядывали в окна. А когда до прибытия хогвартского экспресса осталось меньше часа, я просто приклеился к стеклу. Рон, отличный парень, хороший друг. Но Гермиона давно уже перестала быть просто другом. Она… она — Гермиона. И этим все сказано. Когда она была в хорошем настроении, и я постоянно улыбался. Но стоило ей нахмуриться, и для меня день становился мрачным и пасмурным.

От Хогсмида к школе резво побежала цепочка огоньков. Это едут наши. И вот-вот они будут здесь. Я взглянул на Рона. Он мне подмигнул и пошёл к выходу из нашей гостиной. …Быстро пошёл. Я за ним… и тоже довольно быстро. Он не хотел меня пропускать вперед, но на повороте я его обогнал.

Несолидно нестись вниз в холл, как будто нам снова по одиннадцать лет. Но мы бежали, два шестнадцатилетних парня. И как не стыдно бегать по школе? Стыдно, но если никто не видит…

Я первым ворвался в толпу приехавших учеников, зато Рону с его ростом было легче искать девушку. Я оглядывался на его голову, возвышающуюся над толпой, и чуть не налетел на профессора МакГонагалл. Она схватила меня за плечо:

— Гарри, мне нужно тебе кое-что сказать.

Наш декан быстро нашла Рона.

— Мистер Уизли, — окликнула его профессор, и Рон выбрался из толчеи.

Мы отошли в сторону. МакГонагалл всегда была очень решительной женщиной, и подготавливать нас к неприятностям она не стала.

— Мисс Гренджер не приехала в школу.

Смысл этих слов до меня дошел не сразу. В начале я просто хлопал глазами. Гермиона не могла не приехать! С ней никогда и ничего не происходит… Если нас нет рядом. Все проблемы у лучшей ученицы Хогвартса бывают только из-за нас с Роном.

Профессор МакГонагалл продолжала:

— И не она одна, все, кто сел в последний вагон поезда, не доехали до места.

Мы с Роном переглянулись — что за чёртовщина? О чем она говорит?

— Когда экспресс прибыл в Хогсмид, в последнем вагоне не было никого, — терпеливо объясняла наш декан.

— Как это не было? Куда они все делись? — у Рона прорезался голос.

— Может, они в другие вагоны перешли? — подхватил я.

— Нет, — вздохнула наш декан, — всех тех, кто сел в последний вагон, после посадки больше никто не видел, они исчезли! Профессор Дамблдор уже знает, — добавила женщина.

О чем я подумал? Что нужно подождать, и Гермиона появится! Как? Это уже второй вопрос. А вот когда? Ясное дело — к утру. Уроки она не пропустит ни при каких условиях.

Утром Гермиона в школе не появилась! А меня вызвал директор.

— Гарри, — слабая улыбка была данью привычки, или профессор Дамблдор был неуверен?

— Гарри, — повторил директор, — проходи, садись.

Профессор МакГонагалл посмотрела на меня испытующе и встала. Тревожный голос директора догнал её у двери:

— Минерва, когда Северус вернётся, отправь его сразу же ко мне, — ведьма кивнула и ушла.

А мы остались вдвоем. Профессор Дамблдор все ещё находился в нерешительности, он взял со стола лист пергамента, посмотрел на него, потом на меня…

— Прочти это.

Сердце у меня скакнуло к горлу, и рука стала тяжелой. Или это пергамент был тяжелым?

Профессор Дамблдор, тридцать пять учеников школы Хогвартс в настоящее время находятся у меня в гостях. Условием их возвращения будет служить обмен на них Гарри Поттера. Советую не затягивать с принятием решения, через сутки после получения этого послания первые семь человек будут убиты. Сожалею, что приходится идти на подобную меру, но я не вижу другого пути быстро решить возникшие проблемы. Для обмена будет служить порт-ключ, который уже доставлен в Хогсмид. Это коробка сливочных помадок. Лучше не экспериментировать с ней, порт-ключ настроен на одного Поттера. Больше никто к порт-ключу приблизиться не сможет. После отбытия Поттера, профессор, вы сможете забрать коробку себе, чай с этими конфетами будет особенно вкусен. И мне останется только пожелать вам приятного аппетита.

Поттер, до встречи не позднее девяти утра восьмого января. Жду с нетерпением!

Лорд Волдеморт.

На всякий случай я прочёл текст дважды. В голове не было ни одной умной мысли, и почему-то упорно крутились слова: «Жду с нетерпением», «Жду с нетерпением»… Даже весело стало. Я посмотрел на директора, тот был очень серьезен … И я принял задумчивый вид.

— Гарри, что ты думаешь об этом письме? — спросил профессор.

— Вежливое приглашение, сэр. И главное, от такого не откажешься. — я все ещё не мог избавиться от веселья. — Мне, наверное, тоже предложат чаю с конфетами. Поэтому завтракать в школе я завтра не буду.

— Гарри, будь серьезней! — директор поморщился. — Ты останешься в школе. Никакого обмена не будет. Волдеморт — не тот человек, с которым можно о чем-то договариваться! Я хочу, чтобы ты это понял. Ему нельзя верить!

Эти слова моментально заставили меня стать серьезным.

— Сэр, но я не могу так! Как я буду после этого жить? — у меня дрогнул голос.

— Надеюсь, тебе будет легче, если я решу все за тебя. Извини, Гарри!

Я даже не успел возмутиться, как рука Дамблдора вскинула волшебную палочку и … Кабинет директора пропал!

Вместо него я видел Хогсмид. Да, это же были Три метлы! Точно. Мы втроём сидели за столиком. Рон, Гермиона и я. Мой рыжий друг рассказывал о Палящих пушках, о шансах нашей сборной на победу. А я мечтал отправить Рона куда-нибудь подальше. Со всем квиддитчем в придачу. Гермиона понимающе посмотрела на меня. Ей тоже до чёртиков надоели кваффлы и проходы по левому краю.

— Рон, смотри Джинни с Коллином, — Гермиона помахала идущей по улице девушке. — А за ними Малфой с дружками. Наверное, какую-нибудь пакость затевают.

— Где Малфой?

Рон выбежал наружу. А мы остались одни. Я молчал, и Гермиона тоже. её глаза были так близко. Такие теплые, такие родные. Наши лица были все ближе и ближе… Я уже почти чувствовал мягкие губы девушки. Резкая боль, идущая от шрама, заставила меня качнуться. Я увидел, как глаза Гермионы стали удаляться. Конечно это не глаза, это сама Гермиона была все дальше и дальше. Она так быстро исчезала! И пропала совсем. Я осмотрелся… Вокруг никого. Редкие деревья, занесенные снегом. Совсем не знакомое место. Как мы сюда попали?

— Ассио Всполох.

Моя метла откликнулась. Я видел, как она приближалась. Ей что-то мешало, но она летела и летела ко мне. Я, не медля, сел верхом и поднялся над деревьями. Теперь я чувствовал, как неведомая сила держит меня и не пускает вперед. Сдаться и повернуть? Ни за что! Там Гермиона. И я продолжал лететь, продираясь сквозь вязкий воздух, или что там такое было. Вокруг быстро сгущались сумерки. Я стал бояться, что не найду девушку, когда совсем стемнеет. Впереди я заметил свет, нужно лететь туда. Там сквозь деревья было видно что-то темное. Это… это целая толпа людей. На них чёрные плащи Упивающихся смертью. А напротив я увидел цвета Хогвартса. Это же наши ребята. Неужели они все здесь, все тридцать пять человек? Самый высокий из тех, что в чёрных плащах, поднял руку. Зеленая вспышка, и семеро ребят упали на снег.

Я старался лететь быстрее. Нужно помешать им. Но я ещё слишком далеко. Попробовал кричать, у меня совсем не было голоса. Снова вспышка зеленого света, и ещё семеро лежат на снегу. Мне казалось, что я видел Гермиону, она наклонилась над одним из лежащих. Сейчас… я сейчас буду… Воздух вокруг меня все сгущался, мне показалось, что я различаю белые пряди волос. Они все гуще и гуще. Я не могу пробиться сквозь них. Мягкие сияющие белизной волосы. Они опутывают…

— Гарри, Гарри! — это Рон. Он зовет меня, он поможет.

— Гарри, проснись! Ну же, сейчас мадам Помфри придёт. Просыпайся скорее, — и точно, Рон.

Я ошалело посмотрел по сторонам. Темно. Но место знакомое… Я в Хогвартсе, у нашей медсестры. Услышал шаги и поспешно закрыл глаза. Нужно успокоиться, это был только сон. Сон?! Чёрт, а сколько я спал? Профессор Дамблдор меня усыпил.

Наша ведьма-медик постояла возле меня, прислушиваясь, а я изо всех сил старался дышать ровно. Но как у меня стучало сердце! Только бы она не услышала. Уходит… Ушла и закрыла за собой дверь. Я тут же приподнялся навстречу Рону:

— Рон, сколько времени я спал? Меня директор вызывал к себе сегодня?

Парень вышел из-за ширмы.

— Сегодня. А ты, что не помнишь?

Я откинулся на спину: ещё не поздно. Вытер мокрые ладони о простыни. Противно липла пижама.

— Гарри, я за тобой. Невилл случайно узнал, что тебя усыпили. Чтобы ты не мешался. Я тут подумал, — у меня вырвался невольный смешок: обычно этим занималась Гермиона, — и решил, что это неправильно. Ты сам должен выбрать, что делать!

Рон снова нырнул за ширму:

— Я твою мантию-невидимку принес.

Он появился со свертком в руках:

— Давай, уходим отсюда! Лучше пойти к Хагриду, к нам — не стоит, там тебя сразу найдут.

Времена, когда мы под этой мантией помещались втроём, остались далеко позади, сейчас нам было тесно. Рон так и остался выше меня, и из-за него ничего не было видно, приходилось идти вслепую. Сколько раз я наступил ему на пятки — не сосчитать, но он молчал. Оказавшись в холле, мы немного постояли, прислушиваясь. Вокруг было тихо, но мантию снимать все же не стоило.

Январская погода быстро остужала, особенно, если выйти во двор во влажной от пота пижаме.. Пришлось Рону возвращаться за моей зимней одеждой, а я остался ждать на морозе. Без мантии-невидимки стало ещё холодней, но я не заходил внутрь, решив, что лучше замерзну, чем снова буду спать. Согревающее заклятье чуть улучшило ситуацию, но все равно было очень неплохо, что Рон вернулся быстро. Я оделся и повернулся к приятелю:

— Знаешь, что, Рон… Ты иди, я не пойду сейчас к Хагриду. Мне нужно … в другое место.

— Гарри, я тебе хочу сказать… — Рон замялся. — Ты не думай, будто я что-то от тебя требую. Сам решай. Как решишь, так и действуй. А я … я пойму, думаю, и Гермиона бы поняла.

Я остался один. Было уже почти два часа. Сев недалеко от входа, я собрался ждать. Чего? Ведь решение было принято сразу, ещё до того, как меня усыпил профессор Дамблдор. Заклятие согревания какое-то время действовало, и меня снова стало клонить в сон, мощную же магию применил директор! Я, как мог, боролся с оцепенением, а потом сообразил, что зря здесь торчу. В Хогсмид идти нужно сейчас. Дожидаться рассвета совсем не стоило, наоборот, меня утром могут перехватить авроры. Уж, наверное, Волдеморт не прогонит, если я явлюсь раньше времени? Я встал, и, проклиная свою тупость, двинулся к выходу с территории школы. Вокруг было тихо, и я отчётливо услышал шаги. Кто-то шел мне на встречу: был слышен скрип снега. Темнота и мантия-невидимка прятали меня надёжно. Если я немного постою, чтобы в свою очередь не скрипнуть, то не привлеку внимания. Высокий человек прошёл очень близко, он направлялся к школе. Неужели Снейп? Пожалуй, я подожду, вдруг есть какие-нибудь новости — стоит послушать.

Дверь, в которую постучал пришедший, мне была незнакома. Что здесь есть вход, я даже не подозревал. Но кто-то об этом знал, потому что вскоре послышался скрип петель, и через открывшийся проем вырвался свет. На пороге стояла Минерва МакГонагалл, и я похвалил себя за сообразительность — человек, с которым она говорила, был и в самом деле Снейп.

— Северус, мы получили вашу сову, директор вас ждёт.

— Нет, профессор, я сейчас возвращаюсь. Я только пришёл сказать, что в Шотландии их нет, нужно искать южнее. Слишком поздно я это узнал, уже после того, как послал сову.

Профессор зельеделия стоял ко мне спиной, и лица его я не видел, но голос был очень усталый.

— Вы не можете вернуться! Мы получили ещё одно послание от Сами-Знаете-Кого. Он написал, что вас разоблачили!

— Там поднялась тревога, и, похоже, меня узнали. Я аппарировал в последний момент. — Снейп отвечал равнодушно, — Возможно, что ещё не все об этом знают. Попробую поискать на южном побережье, туда новости не сразу доходят.

— В этот раз они действовали оперативно. Северус, это ещё не все. Он требует вашей выдачи тоже! Значит, уже все знают, вам нельзя возвращаться! Даже порт-ключ уже перенастроен…

— Лорд требует моей выдачи? Как быстро! Макнейр всегда меня подозревал, это он все подготовил! Ещё что-нибудь в письме есть?

— Сами-Знаете-Кто написал, что собирается вас судить. Как будто для него существуют законы! Северус, — Минерва МакГонагалл заговорила очень мягко и вкрадчиво, — вы же не наделаете глупостей? Ведь вы понимаете, что раз Поттера мы не выдаем, то и вам нет смысла сдаваться.

Профессор МакГонагалл запаниковала, увидев, как Снейп развернулся и двинулся в обратную дорогу:

— Северус, вернитесь! Куда вы? В этот раз вы не сможете его убедить!

— Вот упрямый, — это уже было сказано гораздо тише.

Так, значит, у меня будет компания. Не очень завидная, но все же лучше чем ничего. Стоп, а если Снейп захочет меня вернуть? Он может это сделать, раз таково распоряжение директора.

И я не кинулся его догонять. Вместо этого я пошёл в сарай, где хранились школьные метлы. Мадам Хуч простит, если одной недосчитается, но за Снейпом бегать я не буду.

Полет до Хогсмида занял всего несколько минут. На станции никого не было. В здании темно, а на перроне фонари разгоняли зимний мрак. Пошёл снег, снежинки кружились и медленно падали. Какая хорошая новогодняя ночь! Я спрятал метлу, плотнее закутался в незаменимую мантию-невидимку и сел на скамейку. Коробка со сливочными помадками была на месте. Никакой преграды я не почувствовал, но так и должно было быть, раз порт-ключ настроен на меня. И на Снейпа… Неужели за коробкой никто не наблюдал? Понятно, что сейчас все ищут наших ребят, и понятно, что порт-ключ никуда не денется, раз его никто не может забрать. Но всё же я думал, что здесь будет пост.

Подожду. Если я неправильно понял, и если Снейп идёт не сюда, то и мне нет смысла перемещаться. Не верится мне, что Волдеморт согласится на одного, раз потребовал двоих. Вот и подожду. И где-то в душе билась маленькая надежда, что Снейп аппарирует куда-нибудь в другое место, а не к Волдеморту, и мне не нужно будет ничего решать самому. Вернусь в Хогвартс, может, мадам Помфри ещё не заметила моего отсутствия. Решено: жду до без пятнадцати три и возвращаюсь! Стрелка движется медленно, гораздо медленней, чем скачут у меня мысли. С того момента, как я прочёл послание, совсем не было времени подумать. Что меня, собственно, ждёт у Волдеморта? Почему-то мне не верилось, что он меня так сразу и убьет. И почему-то совсем не было страшно. Все было как-то глупо, несерьезно. Напоминало детскую игру: «полицейские и воры». Ещё такое я встречал в магглских газетах. Но все это было так далеко от обычной жизни.

Самого Волдеморта я воспринимал всерьез! А вот в то, что он меня убьет, я не верил никогда. Профессор Люпин этому сильно удивился. Это когда буккарт при виде меня превратился в дементора, а не в Лорда.

Бр-р, холодно, не хватает только начать думать о дементорах.

Оставалось десять минут, когда вдалеке я услышал скрип снега. Кто-то идёт со стороны станции. Высокая фигура… Кажется, Снейп. Я чуть не прозевал ещё одного человека, он подходил с противоположной стороны. Оттуда, где перрон терялся во мраке.

— Сэр, остановитесь. — незнакомый голос. Значит, коробку все же охраняют!

Упивающимся смертью это делать незачем, выходит — аврор. Снейп не обращал внимания на окрик и спокойно прошёл мимо скамьи, на которой я сидел. И аврор успокоился. Решил, что это случайный прохожий? Рано расслабился! Снейп одним прыжком оказался внутри отталкивающего поля и чуть не налетел на меня. Он протянул руку к коробке… Пора и мне!

Интересно, что подумал мой самый любимый профессор, когда кто-то невидимый схватил его за руку? Наверное, не успел ничего понять, слишком все быстро. Наши руки одновременно коснулись порт-ключа. Дежа-вю — такое уже было однажды! Но вспоминать некогда, рывок заставил меня вцепиться в Снейпа крепче.

Когда перемещёние завершилось, я разжал руки. Мы опять оказались в темноте, но уже явно не на улице.

— Поттер, я должен был сразу смириться, что никогда не избавлюсь от вас! — прошипел до боли знакомый и родной голос. Профессор был рад моему присутствию!

— Добрый вечер, профессор, — сказал я, откидывая капюшон.

— Не сказал бы, мистер Поттер. Что вы здесь делаете? Вы должны быть в школе, — если бы я ещё мог видеть Снейпа, его выговор был бы впечатляющим. Но сейчас, в полутьме, грозно шепчущий голос не был таким уж грозным.

Я промолчал. Как будто он сам не видит, что я здесь делаю. То же, что и он. Ему сейчас тоже нужно быть в школе. Слышал я, что сказала профессор МакГонагалл.

Коробка конфет с легким щелчком исчезла из рук Снейпа, а где-то рядом начала мигать лампочка и раздался звонок.

— Немедленно наденьте капюшон и отойдите в сторону, — приказал профессор, — пока нас не обнаружили!

Я подчинился, привычка, ничего не поделаешь! Вспыхнул свет, и, наконец, можно было осмотреться, куда мы, собственно, попали. Большой кабинет. Вдоль стен массивные шкафы, доверху заставленные книгами, в углу не менее массивный письменный стол, тяжелые портьеры скрывали окна. Я встал за ближайшую из них.

И вовремя — в кабинет ворвались люди. Их было шестеро — встреча по высшему разряду. Они сразу встали полукругом, нацелив палочки на Снейпа. Но приблизиться к нему никто не пытался. Профессор скрестил руки на груди и мрачно смотрел на встречающих. Дверь снова открылась, и вошёл ещё один человек.

— Ба, кого мы видим! — насмешливый голос явно принадлежал не рядовому слуге Волдеморта. — Профессор Снейп, собственной персоной, навестил старых друзей. Но почему-то один.

— Обыскать! — приказал этот человек своим подчинённым.

Двое тут же подскочили к профессору. Кроме волшебной палочки при Снейпе ничего не обнаружили, хотя обыск, кажется, делали тщательно. Я в этом не специалист, но руки этих исполнителей прошлись по профессору быстро, и как минимум дважды. Даже волосы проверили, фу, какая гадость! Волшебную палочку Снейпа они отдали начальнику, а пока профессор запахивал мантию, мне в голову пришла одна забавная мысль. Я выбрался из своего укрытия, и осторожно положил свою волшебную палочку Снейпу в карман. Он не вздрогнул и продолжил также сердито поправлять одежду. Выдержка у профессора, что надо.

— Ну что, Снейп? Вот ты и вернулся. От Лорда так просто не уйдешь. Он пальцами щелкнул, и ты уже тут, — тот человек, что пришёл последним приблизился к профессору. — Предатель, как давно я мечтал это сделать.

Улыбка искривила лицо этого человека, и он плюнул в лицо Снейпу. Профессор резко отпрянул и закрыл глаза.

— Смотри на меня! — прошипел Упивающийся Смертью.

Снейп взглянул на него и рукавом мантии вытер лицо.

— Жаль, что сейчас я больше ничего не могу сделать. Вот если бы ты сопротивлялся… — рука в чёрной перчатке взлетела в замахе, но пленник не уклонился от пощёчины.

— Я тебе не завидую. Лорд будет лично с тобой разговаривать, — последние слова маг сказал чуть не на ухо профессору. — Что ты молчишь? Ты же всегда находил оправдания!

Снейп молчал и смотрел перед собой. Он был выше своего противника, и у того не слишком хорошо получалось запугивание. Он обошёл профессора сзади и подошёл с той стороны, где стоял я.

— Где Поттер? — Упивающийся смертью схватил Снейпа за подбородок и развернул лицом к себе.

Кажется, профессор собрался молчать. Мне все это совсем не нравилось. Я сюда явился вовсе не для того, чтобы прятаться и любоваться, как Снейп отдувается за двоих. Пора было довести свое решение до конца. Снейп велел спрятаться! Ну и что? Мое решение было другим. Его я принял ещё в Хогвартсе. Нет, рисковать нашими ребятами я не буду. А вот поиграть, это можно. И так же, как недавно этот тип, я потянулся уже к его уху и сказал негромко:

— Я здесь.

Мантию-невидимку пришлось бросить на пол. Мое появление получилось эффектным.

Этот тип отпустил профессора и резко повернулся ко мне. Так резко, что его мантия хлестнула меня по ногам.

— Поттер? — он недоверчиво уставился на меня. Как будто не видит и меня и мой знаменитый шрам.

— Так, так, так! Северус, да ты не один! — надо же обращение к Снейпу сразу же изменилось.

— Обыскать! — кивнул этот тип своим головорезам.

До чего же он любит командовать! Теперь уже меня крутили и ощупывали те же двое. Ощущения были не из приятных. Раньше меня как-то никто не обыскивал, и бесцеремонно снующие по моей одежде руки вызывали противную дрожь. Хорошо, хоть от палочки я избавился. Тот, из обыскивающих, что закончил с моими ногами, не вставая с корточек, посмотрел на своего шефа и отрицательно покачал головой. Досады на отсутствие моей волшебной палочки я в лице начальника не заметил, наоборот, он улыбался. Жестом отправил своих подчиненных к двери, а сам стал внимательно разглядывать меня с головы до самых ботинок. Я тоже посмотрел на них. Порядком поношены, не то, что у Снейпа, например. Растаявший снег стекал на пол, оставляя мокрое пятно на, кажется, дорогом ковре. И что, я должен смутиться? А я наоборот разозлился: что я, в зверинце выставлен на всеобщее обозрение? Я встал за стоящий рядом стул, ни брюки, ни ботинки теперь были не видны. И я тут же совершенно забыл о них. Начальник Упивающихся смертью кончил улыбаться и, продолжая на меня смотреть, произнес:

— Наш Лорд не ждал вас, мистер Поттер, так рано. Придётся подождать до утра. Вам с профессором приготовили комнаты, прошу принять наше гостеприимство, — он опять усмехнулся и добавил — Добровольно.

Этот тип открыл тяжелую дверь, с порога опять мерзко улыбнулся и первым вышел из кабинета. Его помощники грубо пихнули меня к выходу. А я предпочёл пристроиться за Снейпом, он, наверное, лучше знает местных обитателей и ясней представляет, что нас ждёт. Мы спустились на один этаж и оказались в другом полутёмном коридор. Но и здесь, так же как и выше, полы были покрыты ковровыми дорожками. Шло много людей, мне показалось, что уже не меньше десятка слуг Волдеморта окружало нас, а шагов совершенно не было слышно. Я покосился на ближайшего охранника. Боже, какие чувства! Как будто не двоих безоружных людей ведут, а пяток мантикор. Кажется, можно гордиться.

Наше путешествие закончилось в конце коридора. Он упирался в высокую дверь. Кто-то впереди её открыл, и я вслед за Снейпом прошёл сквозь строй раздавшихся охранников внутрь. Дверь тут же закрылась, оставив нас опять-таки в темноте. И почему здесь экономят на освещёнии? Снейп прошёл вперед и чёртыхнулся, налетев на что-то. Глаза постепенно привыкали, и я стал понемногу ориентироваться. По крайней мере, мне удалось без помех подойти к камину. Я пошарил на каминной полке и обнаружил спички. Хорошая штука магия, кто спорит, но и разжигать камин я умею. Спасибо Дурслеям — давно научили. Огонь, заплясавший по мелко наколотым дровам, приятно согревал и не только тело, напряжение, охватившее меня во время обыска, спадало. Я оглянулся. Большая комната, стол, приличных размеров кровать у стены и открытая дверь в противоположном углу. Снейп, наверное, ушёл туда. Я взял тяжелый подсвечник и зажёг свечи от огня в камине. Спички лучше приберечь, в кармане, куда я их спрятал, им будет надежней. А вот свечи я решил не экономить и зажёг все, что смог найти. Ярко освещённая комната стала гораздо приятней. Ну что ж, судя по обстановке, нас считают достойными, хоть и опасными гостями. Наружная дверь закрыта, на окнах решётки. С другой стороны, я плохо знаю замки, кроме Хогвартса, в других мне не приходилось бывать. Может, в замках так принято. Ковры, бархат, деревянные панели на стенах. Драко бы сюда, небось, в таком же замке и вырос, если это вообще не замок Малфоев. Нужно пойти посмотреть, что там делает Снейп. Как он без магии справляется? Я прихватил подсвечник и подошёл к открытой двери. А тут замялся, дверь, конечно, открыта, но, с другой стороны, меня сюда не звали…И я решил, что от меня не убудет, если я постучу.

— Поттер, — отозвался Снейп. Я посчитал это за разрешение войти.

Ну, конечно, камин профессор не разжигал, свечи не горят, зато сам стоит у окна и изучает место, где мы находимся. С камином пусть сам разбирается, а свечи я зажёг. Что делать дальше я не знал, ну не спать же ложиться! И долго профессор ещё будет там торчать, всё равно же ничего не видно. Если, конечно, он не сова или, на худой конец — летучая мышь. Кстати, такому я бы не удивился. Хотя и говорят, что все анимаги регистрируются, но слишком много исключений из этого правила. Я уже, наверное, второй или третий раз вздохнул, когда услышал долгожданное ворчание:

— Ну, что вы всё вздыхаете? — Снейп оглянулся. — И что вы стоите столбом? Займитесь чем-нибудь.

Если бы я знал, чем заняться, разве я бы стоял здесь! Не дожидаясь новой дозы яда, я ушёл в свою комнату.

— Надо было забрать свою палочку, — подумал я запоздало. — Ладно, потом заберу.

Я стал подробней осматривать свою комнату. В окно смотреть я точно не буду. Во-первых темно, а во-вторых всё равно я плохо знаю Англию. Я видел за всю свою жизнь не так уж и много мест: Бирючный переулок, Нору, Хогвартс, Хогсмид, ну и Диагон аллею. Даже вокзал Кинг-Кросс и тот знаю плохо. Так что окна я обошёл стороной, а больше и осматривать было нечего: стол совершенно пустой, на каминной полке кроме подсвечников были только часы. Кровать была очень впечатляющая. Но и здесь смотреть было нечего. Тут мне в голову пришло поискать, нет ли где встроенных шкафов. Я долго ощупывал стены, пока не обнаружил сдвигающуюся панель. Но за ней был не шкаф, а душевая комната и туалет. Это тоже оказалось кстати. Гостей здесь принимают хорошо, полотенца, махровые халаты, целый набор всевозможных шампуней, кремов, флаконов с туалетной водой. Всё! И это я осмотрел. Больше обнаружить ничего не удалось, а ещё нет и половины четвертого утра. А, если показать всем, какой я хладнокровный парень? Может, никто и не заметит, но всё-таки …это мысль. Я умылся, надел приготовленную пижаму, загасил половину свечей и забрался в кровать. Буду спать! Ничего, что целый день спал, все равно ведь делать нечего.

Я лежал с открытыми глазами и смотрел в потолок, сна, разумеется, не было ни в одном глазу. Намерение спать это одно, а вот заснуть, когда на душе кошки скребутся, это совсем другое. Я пролежал уже не меньше сорока минут, когда заметил появившегося в дверях Снейпа. И тут же закрыл глаза, пусть знает, что меня ничем не возьмешь, и я сплю. А потом …я в самом деле заснул.

Проснулся, когда на часах было девять утра, болела голова, и голос Снейпа был на редкость скрипучим. Что ногтем водить по стеклу, что Снейпа слушать по утрам, мне кажется никакой разницы.

— Поттер, просыпайтесь. Вы что, сюда спать явились?

Я удержался, чтобы не огрызнуться в ответ, и поплёлся в душ. Стало значительно лучше, а когда я выходил из душевой комнаты под изумленным взглядом профессора, стало ещё лучше. Ага, а он, кажется, двигающуюся панель не нашел, и двери, кроме как Алохоморой, ничем другим открывать не умеет. Ещё позавтракать было бы совсем неплохо, неужели здесь нет домовых эльфов…

Нужно было раньше об этом подумать. Стоило только возмутиться, как дверь в наше заточение открылась, и появились два эльфа. Один накрыл стол, а другой убрал мою постель. Вот это я мог бы и сам сделать. Маленькие человечки двигались проворно, они поклонились и ушли, так ничего и не сказав. На столе было накрыто на двоих: каша, тосты, кофе, молоко или сливки. Снейп сел первым, и я не стал ждать особого приглашения. Пока мы не закончили, профессор молчал. Но как только я отодвинул чашку, он откинулся на спинку кресла и заговорил:

— Мистер Поттер, вы отдаёте себе отчёт, какой переполох подняли в Хогвартсе? Это я всегда знал, что вы нарушаете любые требования и порядки, но сейчас из-за вас нервничает профессор Дамблдор. Как вы могли сбежать из школы? Как вы могли быть так легкомысленны?

Желание по привычке промолчать я подавил в зародыше, сейчас была слишком необычная ситуация, и действовать нужно соответственно.

— Так же, как и вы. Вам тоже не разрешали покидать Хогвартс, я слышал, что вам сказала профессор МакГонагалл.

Снейп смерил меня уничтожающим взглядом, но я был настроен решительно:

— Профессор, мы оба сюда явились по одной и той же причине. Директор сказал — никаких переговоров с Волдемортом! Я не один нарушил приказ.

— Мистер Поттер, как вы смеете разговаривать в подобном тоне? — Снейп буравил меня взглядом.

— А вы снимите сто очков с Гриффиндора, — посоветовал я ему.

Моя насмешка попала в цель: Снейп побагровел. Сейчас начнет орать, решил я и на всякий случай отодвинулся подальше, но глаз не отвёл. Сейчас все решится или он будет издеваться надо мной до последнего моего дня и вздоха, или я добьюсь права голоса. Снейп тоже отодвинулся от стола. К нему стал возвращаться нормальный цвет лица.

— Мистер Поттер, когда мы вернемся в Хогвартс…

— Если мы вернемся в Хогвартс, — пробормотал я.

Профессор, разумеется, слышал мою реплику, но продолжил, как будто его не перебивали:

— …вы получите взыскание до конца года. Все пять месяцев вы будете каждый день мыть лестницу в астрономическую башню. И поверьте: я прослежу, чтобы вам никто не помогал.

Снейп встал и подошёл к часам. Он не меняется даже когда, кажется, нет шансов на спасение. Или он на что-то надеется? А что ему назначит директор в виде взыскания? У меня возникла перед глазами картина, как я мою пол, а он подносит мне воду, разумеется, без применения магии. Хогвартс от смеха рухнет! Я постарался отогнать такие мысли. Чёрт с ним, пусть выдерживает характер, если мы вернемся, то тогда и буду думать об этом. А сейчас хорошо бы осмотреться в замке.

— Профессор, я вчера вам отдал свою волшебную палочку. Могу я получить её обратно?

Снейп медленно обернулся:

— Какую палочку? — протянул он, насмешливо улыбаясь.

Вот гад! Такой подлости я не ожидал. Я крепко сжал кулаки. Силой с ним мне не справиться. Но как же мне хотелось запустить в него кувшином из-под сока. Там кстати ещё немного оставалось желтой жидкости. Как раз хватит, чтобы перекрасить ему волосы под цвет лица. Я взял кувшин и …вылил остатки себе в стакан.

— Вчера перед обыском я положил вам в карман свою волшебную палочку. Вы не могли не почувствовать, — сказал я, изо всех сил сдерживаясь. Чтобы не соблазниться, я выпил сок, хоть и совсем не хотелось пить. — Посмотрите в левом кармане.

Я сжимал в руке стакан и пристально рассматривал его золотой ободок. Не хватает ещё начать уговаривать этого мерзавца.

— Поттер, у меня нет вашей волшебной палочки. Вчера мистер Гринсфилд позаботился о том, чтобы у меня ничего лишнего не осталось.

Я метнул взгляд на дверь в комнату профессора. При первом же удобном случае отыщу свою палочку. Прятать там её особенно негде. Снейп перехватил мой взгляд. Он перестал улыбаться.

— Мистер Поттер, я знаю, что вы неоднократно залезали в мои личные комнаты. Но здесь вам не Хогвартс, извольте вести себя цивилизованно. Мантии-невидимки у вас нет. Зачем вам палочка? — Снейп наклонил голову, он тоже разозлился. — Попытаетесь разыскать ваших друзей? Здесь повсюду мощнейшая защита, и не такому недоучке, как вы, с нею справиться!

Я уставился в окно, разговор уже потерял смысл. Палочку он мне не вернёт, а выслушивать его нравоучения мне совсем не хотелось. Скорее бы Волдеморт появился что ли. Кстати, сколько времени? Я проигнорировал Снейпа и посмотрел на часы — три минуты десятого. Задерживается Лорд. А говорил, не позднее девяти! Меня обожгла мысль, а вдруг он не знает, что мы здесь, вдруг этот Гринсфилд не сообщил ему.

Ну, я сейчас такой шум подниму! Если очень постараться, можно и дверь выломать. Раз она на магию рассчитана, то есть шанс, что физического напора не выдержит. Пусть Снейп на эту защиту хоть молится, а я пойду напрямик. Я вскочил на ноги, успел заметить удивление в глазах профессора и решительно направился к двери. Для начала попробуем ногой. Я повернулся спиной и со всей силы пару раз двинул ногой в дверь. Она заметно дрогнула. Хотел продолжить и не обращать внимания на крик Снейпа. Пусть знает, что меня и отсутствие палочки не остановит. Но моему намерению не суждено было сбыться. Дверь просто открылась, меня по инерции вынесло в коридор, и я оказался нос к носу с Люциусом Малфоем. Он смерил меня презрительным взглядом.

— Мистер Поттер, зачем же так шуметь?

Он обошёл меня как мебель и приблизился к Снейпу.

— Доброе утро, Северус, — изящный наклон головы сопровождал эти слова.

— Здравствуй, Люциус, — Снейп по учтивости ничуть не уступал Малфою.

— Лорд сейчас примет вас, в красном кабинете, — Малфой, наконец, оглянулся на меня. — Вместе с мистером Поттером.

Сколько же насмешки было вложено в это «с мистером Поттером&rlaquo;!

— Мы в твоём замке? — удивился Снейп. — И дети тоже здесь? Люциус, ты рискуешь. Если с ними что-нибудь случится, тебе никогда будет не очиститься!

Холодная улыбка Малфоя стала натянутой:

— Когда имеешь дело с такими, как вы, слишком легко все предсказывается. Я был уверен, что и Поттер, и ты — вы оба, явитесь к Лорду, — Люциус совсем перестал улыбаться. — И как тебя угораздило оказаться в такой компании, ты, что тоже магглолюбец?

Профессор не ответил, он отвёл глаза.

— Снейп, ты позоришь звание слизеринца!

— Люциус, ты тоже хочешь плюнуть в меня? Ты тоже считаешь меня предателем?

— Фи, Гринсфилд всегда был плебеем, но и ты хорош! Мне противно, что я был твоим другом. Твой позор ложится и на меня, — Малфой, конечно, больше думал о себе, его ярость пробивалась через холодную аристократичность.

— Это я позорю? — возмутился Снейп, — Люциус, слизеринцы никогда не доходили до крайностей! Для них здравый смысл всегда был важней любой идеи. А до чего вы дошли? Похищать детей! Это недостойно не только слизеринца, это недостойно древнего рода!

Два слизеринца обменивались яростными взглядами. Дверь под моей рукой скрипнула, и они оба посмотрели на меня. И как во мне не образовалось две пары дыр: одна чёрная и одна серо-голубая? Малфой первым взял себя в руки, он вышел из комнаты, отпихнув меня по дороге плечом. За ним пошёл Снейп, а я на всякий случай отступил в сторону. Хоть у профессора и нет волшебной палочки, но кто его знает, вдруг он меня в таком состоянии и без неё сможет заколдовать?

Сопровождение и на этот раз было немаленьким. Стражей, мне показалось, стало даже ещё больше. Мы поднялись на два этажа вверх и по широкому коридору подошли к роскошной красной с золотом двери. Внутри оказался средних размеров зал. Если это кабинет, то я в первый раз в жизни видел подобный.

А в нем было полно народу. И все в чёрных блестящих плащах, все гордые и надменные. Видимо, все главари Упивающихся Смертью были здесь. Нас поставили возле большого красного кресла, и почти сразу вошёл Волдеморт. Высокий, очень бледный, выглядел он не старше Снейпа. Чёрные волосы спускались на плечи, и красные немигающие глаза довершали картину. По залу пронесся шорох — это все присутствующие опускались на колени. Я не собирался этого делать, и, к моему удовлетворению, Снейп тоже остался стоять. Волдеморт сел в кресло и нахмурился.

— Встаньте, — голос его был негромок, но достиг каждого уголка зала. Потом он направил палочку на Снейпа и добавил: — Круциус!

Профессор закричал и упал на пол. Он дёргался и извивался всем телом. А Волдеморт довольно улыбался. Потом он поднял на меня свои красные глаза. Я невольно напрягся, но он опустил палочку и обратился ко мне почти ласково:

— Мистер Поттер, я рад, что вы приняли мое предложение. Как мне стало известно, даже вопреки решению профессора Дамблдора. Надеюсь вам у меня удобно?

Сначала я собирался мужественно молчать на все угрозы Упивающихся смертью, но сейчас такое решение не казалось мне умным.

— Я не привык разговаривать в подобном шуме, — сказал я и показал на кричащего Снейпа.

Волдеморт усмехнулся, но снова поднял палочку:

— Финита Инкантатем! — а потом прибавил уже для профессора: — Снейп, мы ещё не закончили с тобой, но раз твои крики нервируют молодого человека, то можешь встать.

Профессор с трудом повернулся на бок. Ноги и руки у него плохо слушались, но никто в зале не сделал попытки ему помочь. Я не собирался придерживаться местных порядков, и, подставив плечо, помог Снейпу подняться. Он тяжело дышал через стиснутые зубы и так же тяжело опирался на меня.

— Мистер Поттер, бросьте его, он не стоит нашего внимания, — Волдеморту становилось скучно.

Ну, я его сейчас развеселю. Я схватил табурет, стоящий у стены, вытащил его на середину и усадил на него Снейпа. Тот в первый момент попытался сопротивляться, но посмотрел на меня …и сел. Теперь в зале было двое сидящих. В кресле сидел Волдеморт, и напротив него, опираясь на меня, на табурете сидел Снейп. Возмущённое шипение вокруг профессор восхитительно игнорировал, он смотрел на своего бывшего хозяина, а тот поочередно — на нас.

Было видно, что Волдеморту стало весело.

— Да, Поттер, как быстро ваше присутствие испортило мне Снейпа. Если вы задержитесь у меня в гостях, то придётся вас ещё и этикету обучать. Ради первого дня я вас прощаю. Сейчас важнее закончить дела с пребыванием ваших товарищей у нас в замке. Люциус уже устал от их крика, плача и истерик.

Я, наверное, побледнел, представив себе, из-за чего могут быть эти крики. А Волдеморт стал ещё веселее, он продолжил:

— Завтра в шесть часов вечера все тридцать пять человек будут отпущены. Осталось только договориться с Дамблдором, как и куда их переправить. Я собираюсь вызвать директора на переговоры сегодня вечером, вы приглашаетесь вместе со Снейпом. Отказы не принимаются! Я должен вас продемонстрировать.

Я понял, что приём закончен и посмотрел на профессора. Тот вставал со своего табурета. Снейп замялся и, поколебавшись, поклонился Волдеморту, у Лорда удивленно поднялись брови — такое прощание для него было непривычным.

— Снейп, насчёт тебя решим сегодня же вечером, ты обвиняешься в нарушении присяги своему повелителю. Пока мне не приходило в голову разрабатывать положение о наказаниях, — Волдеморт метнул взгляд на своих последователей, — но я хочу доказать всем, что намереваюсь твердо выдерживать правила и законы, как только они будут окончательно разработаны. И собираюсь их разместить в газетах. Твоё дело будет показательным, возможно пригласим журналистов. Я хочу показать всему миру, что лорд Волдеморт справедлив, но очень строг.

Голос Волдеморта заметно дрожал, он сам себя взвинчивал своей речью. Последнее слово он сказал, эффектно понизив голос.

— Иди, а чтобы ты лучше почувствовал мое недовольство, Люциус наложит на тебя Круциус на два часа. И мистеру Поттеру будет хороший урок, — красные глаза наливались злобой. — Подумай, мальчик, хорошо подумай, прежде чем пытаться мне противостоять. Слишком ты ничтожен против меня, Поттер.

Я невольно передернулся, но упрямо не опускал глаза.

— Э…а я могу попросить …

Лорд сузил глаза, а я продолжил:

— Мне нечего делать,— сказал я, набравшись наглости, — я могу попросить книги или хотя бы учебники?

— Люциус, дадите ему книги, пусть просвещается, — Волдеморт отвернулся, а я снова затянул:

— А я могу попросить…

Лорд медленно повернулся ко мне, видно было, что он еле сдерживается. Но гнев окружающих был ещё сильней.

— А я могу, — продолжал я наглеть, — увидеть своих товарищей?

— Нет! — заорал Волдеморт.

— Нельзя, так нельзя, и чего так кричать! — Я повернулся и пошёл к двери, ожидая, что в любой момент мне в спину ударит Круциус. Но Лорд сдержался, и мы, наконец, вышли из кабинета. Даже Малфой с облегчением перевел дух.

— Поттер, ну вы и нахал!

— Вашему Лорду нужно нервы укреплять. И, к слову сказать, ваш Драко нахал ничуть не меньший. Просто притворяется лучше.

Теперь уже Малфой сверлил меня взглядом, но, поняв, что вступать со мной в спор не стоит, развернулся на каблуках и повел нас обратно в наши комнаты.

Когда мы уже подходили, он сочувственно сказал Снейпу:

— И как ты с ним шестой год справляешься? Я бы на твоём месте давно уже его прибил.

Профессор в ответ хмыкнул:

— Справляюсь, и не с ним одним. Уизли тоже многого стоят.

Мы вошли в комнату. Малфой все с тем же сочувственным видом вынул палочку.

— Ты же понимаешь ничего личного, приказ!

— Да уж приказ! — меня сегодня целый день заносило. — Какие же вы слизеринцы паршивые друзья! Ни один гриффиндорец ни ради какого приказа или правила не поднимет руку на друга! Тьфу! — я сплюнул на пол.

Первым зарычал на меня Снейп:

— Поттер, замолчи!

И тут же к нему присоединился Малфой:

— Мальчик, не зли меня, а то я Круциус наложу на тебя, а не на Северуса.

Я демонстративно отвернулся и услышал шаги, идущие к двери. Неужели уйдет так?

Но уже от самой двери раздалось:

— Круциус.

И в ответ закричал Снейп. Он опять упал на пол и покатился к стене. Круциус Малфоя был намного слабей, и профессор смог прекратить кричать, ему, наверное, было стыдно. Но конвульсии постоянно сотрясали его тело. И так будет два часа? Ну, нет. Я прошёл в комнату Снейпа. Моя волшебная палочка нашлась за рамой картины, висящей рядом с камином. Профессор видел, что я возвращаюсь с палочкой. Он понял, что я собираюсь сделать, но к счастью сказать ничего не мог. А его гневный взгляд я вроде бы и не заметил:

— Финита Инкантатем.

Снейп сразу расслабился, но не напустился на меня, а закрыл глаза. Подряд два Круциуса — это, наверное, тяжело. Я поднял его за плечи. Все мышцы тела у него были сведены судорогой. Я больше разбирался в массаже ног: при игре в квиддитч чаще сводит их. Но массаж есть массаж, какая разница, какие мышцы разминать? И я принялся за дело.

Потом профессор перешел на кровать. Уточняю: на мою кровать! И велел больше его не трогать. Один раз в день можно его и послушаться.

Я откинулся на спину. Мы лежали рядом со Снейпом на кровати! Фантастика! У него были закрыты глаза, может, он даже спал, а я таращился в потолок и гадал, будет он на меня сегодня ещё орать или нет. Мне надоело лежать и я тихонько сел.

Покосился на Снейпа, не поймешь по нему, спит или нет. Я на всякий случай решил не шуметь, подошёл к окну и стал смотреть на старый заснеженный парк.

За окном было так тихо и мирно, я засмотрелся на двух птах, которые, что-то склевывали на нижней ветке ближнего дерева. Голос Снейпа заставил меня вздрогнуть:

— И что ты теперь будешь делать?

Я недоуменно уставился на профессора, а тот повернулся на бок и смотрел на меня. Но, не дождавшись ответа, вздохнул:

— Поттер, сначала нужно думать, а потом делать!

Я по-прежнему ничего не понимал. Снейп закатил глаза:

— Через полтора часа вернётся Люциус, он увидит, что проклятье снято. Понять, как ты это сделал, несложно. Тут же будет сделан ещё один обыск, и палочку обнаружат, а у меня были на неё планы.

Теперь до меня дошло, о чем ведет речь профессор. Кажется, он стал меня звать на «ты», ещё немного, и я стану — Гарри. Но все равно я был не согласен с его подходом.

— По-вашему я должен был два часа любоваться, как вы здесь корчитесь?

Снейп в ответ промолчал и даже, кажется, покраснел. И мы вернулись каждый к своим мыслям. Но ненадолго, профессор опять отвлек меня:

— Люциус ушёл без двадцати десять, в половине двенадцатого ты наложишь на меня Круциус.

И он так это спокойно сказал.

— Я? Я не смогу, да я и не умею! — я пришёл в ужас. И ещё добавил: — Это Непрощаемое заклятье, а я не хочу в Азкабан!

— Раньше нужно было думать! А сейчас нет другого выхода, — профессор яростно сверкнул глазами.

— Но я не умею, — простонал я.

— Я тебя научу, ничего тут хитрого нет, — Снейп уже успокоился. — Признайся, ты ведь не раз мечтал наложить на меня это проклятие? Вот и сбудется твоя мечта.

Я возмущенно фыркнул.

— Да, тебе полшколы завидовать будет, — профессор закрыл глаза, — а, может, и вся. Не трусь, Поттер, ничего сложного в этом заклятье нет, и Азкабана тебе за него не будет, раз я сам тебя о нём прошу.

Я покосился на Снейпа:

— А вы сами не можете?

Он резко сел и спустил ноги на пол.

— Нет, сам на себя я его наложить не могу! На вас, пожалуйста, хоть сейчас, а на себя не могу, — профессор опять меня стал называть на «вы» — сильно разозлился! — Для этого заклятья нужно либо совершенно успокоиться, и подавить все эмоции, а потом упиваться его болью — этим наш Лорд владеет в совершенстве, либо сильно разозлиться на человека, захотеть доставить ему больше боли, вреда, но тогда Круциус получается значительно слабее.

— Так сейчас Малфой и поступил?

Снейп кивнул:

— Он старался разозлиться, но результат был намного слабее, чем у Лорда.

— Я помню, как вы отражались в Зеркале врагов… — это я постарался сказать, как можно более нейтрально. — Я бы себя в этом зеркале не увидел.

Профессор отвернулся:

— Как бы я к себе не относился, я не могу сам применить Круциус.

— Вы проверяли? — я попытался прикусить язык, но вопрос выскочил раньше.

Снейп вскочил на ноги:

— Поттер, если вы сейчас же не замолчите, то я к вам не Круциус применю, а что-нибудь похуже!

Я хотел извиниться, открыл рот, но под взглядом Снейпа снова закрыл его. А профессор встал и ушёл в свою комнату. Наверное, боялся, что не сможет удержаться!

А я остался смотреть в окно. Жаль, что мне не разрешили повидать сегодня Гермиону. Может, завтра при перемещёнии увидимся? Рон расскажет ей, что я сам пошёл на обмен. Будет она обо мне думать? И что? Может решит, что Упивающиеся смертью их захватили, чтобы меня поймать. А ведь, похоже, что оно так и есть. И Снейп засветился тоже из-за меня: искал ребят слишком усердно. Вот и получается, что я один во всем виноват. А что, если Волдеморт потребует, чтобы я присоединился к нему? А для убеждения применит Круциус. Он уже так уже делал, и я вытерпел, но тогда он был слабее. Я верил, что, разозлившись в ответ, можно упереться и не соглашаться ни на что. А если он применит Круциус к кому-нибудь другому? Вот хотя бы к Снейпу? Долго я продержусь? Боюсь, что нет. Лучше уж смерть: раз — и нет ничего. Нужно продолжать злить лорда, чтобы не вздумал меня к себе приглашать, пусть лучше убивает. Сюда бы близнецов, они бы меня шуточкам научили, но думаю, я и сам справлюсь.

За такими мыслями время летело незаметно, и я удивился, когда увидел в дверях Снейпа. Уже половина двенадцатого! Мне сразу стало плохо. Я сглотнул комок в горле, а профессор спокоен, как сова. Неужели привык? Он мне кивнул на палочку, я вздохнул и приготовился. Я смотрел в глаза Снейпа и у меня в голове был абсолютный ноль. А на арифмантике говорили, что абсолютной пустоты не бывает, тогда что же у меня в голове?

Снейпу надоело меня ждать:

— Поттер, соберитесь!

Я поднял палочку и сказал:

— Круциус!

Снейп в ответ только поморщился.

— Ещё раз! — приказал профессор.

Я уже гораздо тверже произнес то же слово, Снейп передернулся.

— Вы можете разозлиться? Осталось всего семь минут.

Я покачал головой, а Снейп снова закатил глаза:

— Гриффиндор — самый безмозглый факультет в школе!

Я с таким изумлением посмотрел на профессора, что тот только усмехнулся и добавил уже для себя, — и это точно!

— Если бы сейчас на вашем месте был кто угодно из моих учеников, они бы поняли, что собственные чувства иногда не имеют значения, долг бывает важней. А гриффиндорцы только и могут уходить от ответственности, перекладывая на других все сложные и тяжёлые дела. Они только позорят школу!

Дальше я слушать не собирался, поднял палочку и заорал:

— Круциус!

Снейп закричал и упал на пол. Если после заклятия Малфоя он всё же мог сдерживаться, то сейчас никак не замолкал. Неужели я наложил слишком сильное заклятие? Думать было некогда. Я спрятал палочку под одеяло, упал на кровать и сунул голову под подушку, чтобы заглушить крики Снейпа. Но они от этого стали ещё слышней. Ну, где же Малфой, что он не идёт? Ведь два часа уже прошли. Я так не выдержу. Если сейчас Люциус не явится, я сниму проклятие. И тут Снейп замолчал…Я сел и увидел Малфоя. Он держал в руках стопку книг, на Снейпа даже не смотрел, а тот съёжился у стены и молчал.

— Это мне? — я кивнул на книги.

Малфой не снизошёл до ответа. Да что и отвечать на глупый вопрос? Я поплёлся к дверям. В ушах стояла гулкая тишина после стихших криков Снейпа. Я забрал книги, и Малфой сразу же вышел.

— Профессор, что с вами, — книги полетели на пол, а я, как и в прошлый раз, схватил Снейпа за плечи.

— Заставь дурака богу молиться, он и лоб расшибёт, — тихо сказал Снейп.

Если разговаривает, значит не так все плохо, как я сначала подумал. И я снова начал разминать сведенные судорогой мышцы.

Немного позже, когда профессор уже лежал на кровати, он сказал:

— Поттер, ты меня чуть не убил. Даже у Лорда получается не так сильно.

— Не нужно было меня злить, я не собирался упиваться вашей болью. По крайней мере, сегодня, — буркнул я в ответ.

Снейп все ерзал на кровати:

— Что у тебя тут такое твердое?

— Ой, там же моя волшебная палочка. Осторожней, а то сломаете! — закричал я.

Я вытащил из-под одеяла свою палочку, к счастью, целую.

— Поттер, ты неисправим, — сказал Снейп и отвернулся к стене. Он опять перешел на «ты», кажется, это хороший знак.

Я собрал книги с пола и устроился за столом. Что же мне принес Малфой? Я скрипнул зубами: одно зельеделие. Все учебники с первого по седьмой класс. У Люциуса поразительное чувство юмора. Или это он мне мстит за подначивание?

Делать все равно нечего, придётся читать хоть эти книги. Я мысленно застонал, покосился на профессора и открыл первую книгу. А вот первый урок! Помню, как этот…я снова покосился на профессора, как этот нехороший человек задавал самые дурацкие вопросы. Кто же не знает, что безоаровый камень берется из желудка козы? Я тогда не знал, не спорю, но ведь как он тогда спросил:

— Куда надо пойти, если нужен безоаровый камень?

И что же я должен был ответить? Что нужно пойти к козе? Да меня за такой ответ Малфой бы на смех поднял. Правильно я тогда сказал: не знаю. Хотя Драко все равно на смех поднял. Вот паразит! Что ему было не смеяться? Он все это знал, ему ведь за месяц до школы не сообщали, что он волшебник и должен в темпе разобраться с тем, как нужно себя вести в новом мире. А хорошо, я тогда сказал:

— Вот Гермиона знает. Сами спрашиваете, а когда она хочет ответить — не даете.

С меня тогда первые баллы снял этот…я опять посмотрел на профессора и встретился с ним взглядом…И тут же отвёл глаза.

— Поттер, у тебя сейчас такой вид, какой бывает только у меня на уроке. — Снейп спать, кажется, не собирался.

— Что ты читаешь?

Я почувствовал, как краснею. Но скрывать не было смысла, и я поднял книгу так, чтобы было видно её название.

— Зельеделие? Так и есть. Первый класс?! Да, Поттер, даже я от тебя этого не ожидал. Первый класс! А что же ты у меня на уроках пять лет делал? Неужели совсем ничего не знаешь? — по Снейпу было не понять, смеется он или серьезно говорит.

— Это Люциус такие учебники принёс, — я продолжал пылать. — Наверное, в отместку за мой язык.

— Да уж, язык у тебя на редкость …скорый. Неужели трудно сначала подумать, а потом ляпать? — всё же Снейп развлекался. — И что же ты читаешь?

— Да я не читаю, а вспоминаю. Первый урок, — я почему-то вздохнул.

Профессор перевернулся на спину и мечтательно стал рассматривать потолок.

— Я на первом уроке снял с тебя два балла. Жаль, больше нельзя было, а то Минерва пошла бы жаловаться.

— Вы помните? — я сцепил руки в замок и положил на них подбородок.

— Ну, Поттер, это было незабываемо. Как ты стоял и хлопал глазами на самые глупые вопросы. А потом начал заводиться. Это было ещё лучше. Помню, что мои все смеялись, — Снейп всё так же смотрел в потолок.

— Ещё бы, вы им такое представление устроили. А мне больше понравился последний день в первом классе. Вы бы видели себя, когда поздравляли МакГонагалл с НАШЕЙ победой в соревновании.

Снейп скривился, его хорошее настроение сразу пропало. В это время раздался стук в дверь, и я насторожился. Но это оказались домашние эльфы: прибыл обед. За столом мы практически не разговаривали. Профессор разозлился, наверное, опять будет меня на «вы» называть. Ну и пусть. Я забрал свои книги и лёг на кровать, а Снейп ушёл в свою комнату.

— Ладно, ладно, профессор, — подумал я. — Скоро начнет темнеть, как вы свечи будете зажигать?

Никуда он не денется, придёт просить или палочку, или спички. Хотя нет, спички он просить не будет, он не знает, что это такое. Значит, придёт за палочкой.

Половина пятого, на улице уже темно, я зажёг свечи. Камин у меня уже давно горел, а у Снейпа темно и холодно. К холоду он привычен, у него в подземельях всегда так. Но долго он будет в темноте сидёть? Так нельзя. Профессор все равно не придёт просить. Я взял подсвечник и отправился в соседнюю комнату. Дверь была открыта, но я, конечно же, постучал. Ответа не дождался и вошёл. Снейп сидел за столом, на меня не обращал никакого внимания. Я зажёг свечи. Холодно. Решив не спрашивать разрешения, я принес от себя горящую головню. Огонь быстро разгорелся. Я сидел возле камина. Говорить не хотелось совсем. Скоро нас вызовут на переговоры с директором Хогвартса. Неужели профессор Дамблдор меня не поймёт? Или он думает, что я на сторону Волдеморта перейду? Да нет, наверное, не думает…Сейчас ему не до этого. Сейчас он волнуется, сдержит ли Лорд обещание и отдаст ли ребят. А вот потом, может, и до нас очередь дойдет. Сириус, наверное, уже знает. Бедный крёстный.

Я задвинул образ Сириуса подальше и покосился на Снейпа. Нельзя все время молчать. Будь у меня выбор, я бы предпочёл общество Гермионы или Рона, или Джинни, или …Да, наверное, я бы предпочёл любое общество Снейпу. Конечно, кроме его любимых слизеринцев, тех я ещё больше не переваривал. Но, если я буду продолжать крутить в голове одно и тоже, я завою.

— О чем вы думаете, профессор? — запустил я пробный шар.

Поверг Снейпа мой вопрос в шок или нет — мне не было видно. Но ответа я не дождался и продолжил:

— Как вы думаете, профессор Дамблдор будет сильно рассержен на …нас?

Ух, какая молния ударила из чёрных глаз! Но не ослепила! А что, мы сейчас на равных, пусть …привыкает.

— Поттер, то, что вы сбежали из школы, это была непростительная глупость.

Ну-ну-ну. А то, что он…ушёл из школы, была глупость простительная? Вопрос так и крутился на языке. А, может, и не только на языке — по лицу тоже многое можно прочесть.

— Вы, все время нарушаете правила и приказы. Сколько раз вы подвергали свою жизнь ненужному риску? Как вы до сих пор не свернули себе шею? — Снейп игнорировал мою ухмылку. — Вы уже давно должны относиться к жизни серьезней. Вашу драгоценную особу охраняет множество людей, а вы это совершенно не цените. Что, гриффиндорская храбрость не позволяет бояться?

Я подставил огню другой бок, и развернулся, чтобы видеть профессора:

— Я боюсь. Когда с Квиреллом в подземелье встретился — было страшно, когда в Запретном лесу нас гигантские пауки окружили — было страшно, и василиска я боялся, и на кладбище, когда Волдеморт возрождался — было страшно. Только все они каждый раз говорили: мы тебя убьем. Уже шесть лет меня убивают. Надоело! — я начинал кричать, но не мог сдержаться. — Слышите? На-до-е-ло. Если всё время думать о смерти, всё время бояться, с ума сойти можно. Нет уж, я лучше о чем-нибудь другом думать буду.

Почему-то мой крик не произвел никакого впечатления на Снейпа. Мне показалось, что он меня не особенно и слышит. И что я разорался? Сам не знаю.

— Вы говорите, что я подвергаю свою жизнь ненужному риску? Это вы считаете, что риск был ненужным, у меня другое мнение…

Снейп молчал, а я буркнул, отворачиваясь:

— Вы, что ли, мало рискуете?

Я услышал вздох сзади:

— Поттер, я — другое дело. Не сравнивайте никогда.

— Почему? Профессора не боятся? Вам напомнить Квирелла или Локхарда? — я-то хорошо помнил, как первого, так и второго.

— Почему? — наконец я услышал привычную язвительность. — Неужели до ваших мозгов не доходит, что вас все используют как символ? Мальчик-Который-Выжил! Где же с вами равняться простым смертным?

Я оглянулся, меня поразила непривычная горечь в голосе Снейпа.

— Вы не знаете, что он вам за суд собирается устроить?

Снейп дернул плечом:

— Понятия не имею. Но что ничего хорошего не будет, это уж я догадываюсь.

Я всматривался в тёмный силуэт. Снейп становился все человечней. Вот вернёмся в Хогвартс, он мне этот разговор ещё припомнит.

— И вы не боитесь?

В тишине отчётливо стучат часы, да потрескивают поленья в камине.

Снейп еле слышно ответил:

— Поттер, все люди боятся и смерти, и…боли.

— Вы боитесь боли? — я хмыкнул. — Вот бы не сказал, особенно после сегодняшнего.

Снейп мне ничего не ответил. Он помолчал и спросил:

— Что вы собираетесь делать? Ведь Волдеморту вы тоже нужны как символ. Убивать вас он не спешит, значит, будет к себе звать. А у него методы убеждения очень… действенные.

— А что я могу? — я помолчал, — Буду держаться, пока в состоянии. Но, я боюсь… — я не знал, как сказать, но профессор меня не торопил, — он других мучить будет, чтобы на меня подействовать.

Я смотрел на Снейпа, а он на меня. Кто эти другие он должен был и сам понять:

— Вот этого я не выдержу. — закончил я.

Снейп отвёл глаза:

— За меня не бойтесь, я смогу умереть раньше, чем меня станут пытать.

Он опустил руки и выпрямился. Я, молча, смотрел на него. Свечей горело немного, и Снейп сидел в полутьме, отсюда его было плохо видно: только высокая, почти чёрная фигура. Но если он разрешит подойти ближе, то можно увидеть, что он не совсем чёрный. У него и душа такая же: почти чёрная, если смотреть издали. Чтобы увидеть, что он не такой нужно, чтобы он подпустил ближе.

О чём он говорит? На меня с его помощью давить не будут? Не особенно верится.

Профессор снова заговорил, медленно подбирая слова:

— У меня есть…средство, чтобы не полностью зависеть…от решения Волдеморта, чтобы можно было…самому решить, когда…хватит. Если хотите, я могу…дать и вам…

— Нет, — ответ у меня опять выскочил, не дав мне подумать, а профессор перевёл дыханье. Почему-то он нервничал, говоря мне все это. — Нет, я все равно буду до конца, и бороться, и надеяться. А если я перейду на ту сторону, тогда я и так смогу всё сделать. Вряд ли меня будут стеречь, если я совершу… — я замялся.

— Если вы совершите предательство, — закончил за меня профессор.

Разговор прервался, и у меня не было никакого желания его продолжать. Подходить ещё ближе к Снейпу мне не хотелось. Слова «предатель» и «предательство» для меня невыносимы, а для него, кажется, нет. Мне бы со своими проблемами разобраться, а не в чужую душу лезть.

Негромкий стук в дверь. Это, наверное, домашние эльфы. Так и есть, я встретил в своей комнате старых знакомых, но дверь не успела закрыться, её удержала чья-то рука. Опять старый знакомый, мистер Гринсфилд. И та же противная улыбочка:

— Профессор, за нами пришли, — позвал я громко.

Снейп вышел, молча обогнул Гринсфилда и скрылся в коридоре. А я двинулся за ним. Правильно, лучше на этого типа не обращать внимания.

В этот раз мы оказались опять в новом месте. Недалеко от того красного кабинета, где побывали утром. Осматриваться по сторонам я не стал, потому что у камина сидел сам Волдеморт. А когда мне стало видно, куда он смотрит, то я увидел и голову профессора Дамблдора.

— Здравствуйте, сэр, — я потупился.

— Здравствуй, Гарри. Здравствуй, Северус, — директор ответил на приветствие, а я благоразумно постарался съёжиться, чтобы занимать как можно меньше места.

— Мы уже обо всем договорились, — сказал Снейпу директор. — Завтра детей переправят в Хогсмид, мы их встретим там. Пригласим корреспондентов: всё будет сниматься и записываться. Достоянием гласности станет все, кроме того факта, что это обмен на вас с Гарри. Общественности будет сказано, что возврат заложников произведен добровольно.

Директор посмотрел на Волдеморта, а тот сидел и ухмылялся.

— Что будет с вами, Том…

— Волдеморт, — поправил хозяин кабинета.

— Волдеморт, — согласился Дамблдор. — Что будет с вами, Волдеморт отказывается говорить. Северус, пожалуйста, верьте, мы сделаем всё, что сможем.

— Если что-нибудь сможете, — добавил Волдеморт. — Я думаю, можно на этом и закончить. Мы обо всем договорились, этих вы видели. Они пока в полном порядке. Директор, больше я вас не смею задерживать.

Дамблдор кивнул, остановил на мгновение взгляд на мне и исчез. Вот и всё, а я боялся увидеть директора. Даже поговорить не было возможности. Волдеморт вынул из папки лист пергамента. Я заметил большую красную печать, висящую на шнуре.

— Снейп, прочти!

Профессор взял в руки лист и быстро просмотрел текст. По его лицу было непонятно, что там, но я чувствовал, что ничего хорошего там нет.

Снейп молча вернул пергамент, его лицо было похоже на застывшую маску. Нас тут же отпустили. А когда мы пришли, Снейп сразу ушёл к себе. Я не знал, садиться есть без него или стоит ещё подождать? Что ему дал Лорд? Приговор?

Я решил подождать, и опять устроился на кровати с зельеделием. И опять я вспоминал уроки. Как я помню все уроки Снейпа, так хорошо я больше ничего не помню. Умеет же человек держать всех в напряжении. Вот зелье Увеличения. Его я помню из-за другого — мне нужно было отвлечь всех, пока Гермиона искала кожу буслея. Я в это зелье бросил петарду. А Снейп сказал, что когда он узнает, кто это сделал, то виновник очень пожалеет о своей проделке. Это было, когда мы собирались варить Оборотное зелье. Тоже порядочная гадость, особенно с волосом Гойла.

Я листал учебник и вспоминал Гермиону, как она заставляла нас готовиться к экзаменам. Если бы не она, я бы учился гораздо

Я оглянулся вокруг. Кажется, я всех удивил. Даже себя… Но решать Волдеморту. А он сегодня сердит… Раз начав — пойду до конца. Сосредоточился на хозяине. Чем его убедить?

— Снейп мой профессор.

Уголки рта чуть загнулись вниз, и легкое пожатие плеч.

— Вы не выставляли особых требований к будущему хозяину.

Глаза сузились и опасно блеснули. Я не критикую! Избави бог. Хотя… я не знаю, что ещё сказать.

— Чем мистер Гринсфилд лучше меня? — вопрос выскочил из меня без моего участия.

Но Волдеморту понравилось! Нахальство, конечно. Но с другой стороны…

— Правда, Гринсфилд, чем ты лучше Поттера? — Волдеморт рассматривал своего слугу, как будто видел впервые.

— Мой Лорд, но мне же было обещано! За то дело… в поезде.

Гринсфилд нервничает! Вся его самоуверенность растаяла.

— Ты мне будешь напоминать о своих заслугах? — вкрадчивый голос Лорда предупреждал. А разгорающиеся искры в глазах были готовы полыхнуть огнем.

— Нет, мой Лорд, простите! — Гринсфилд рухнул на колени и полностью утратил интерес своего хозяина.

— Первым выдвинул требование Поттер, он и назначается хозяином Снейпа!

Повелитель сделал паузу. Но никто не осмелился на возражения. Окончательное решение Волдеморта оказалось в мою пользу!

Гринсфилд медленно встал с колен. Спорить с Волдемортом он не решился. Вместо этого он уставился на меня. Ух, какая ненависть! У меня появился новый враг. Если он думал, что я первым отведу глаза, то ошибался. Сейчас отступать я не буду. Гринсфилд сжал зубы и посмотрел на собаку у моих ног. Я снова увидел его издевательскую ухмылку. Он поднял палочку и направил её на Снейпа.

— Круциус!

Ненависть сменилась насмешкой… Надо мной!

Как действует это заклятий на собак, я узнал тут же: черное тело извивалось у моих ног, и визг собаки пробирал до костей.

— Снимите проклятие! — мой грозный окрик звучал беспомощно. Гринсфилд все, также улыбаясь, убрал палочку:

— Ты хозяин, ты и разбирайся со своей собакой.

Я оглянулся и увидел вокруг только ухмыляющиеся физиономии. Торжествующие. «Знай свое место» — видел я со всех сторон. У них были волшебные палочки, а у меня нет. И никто не собирался прерывать мучения профессора.

Я закрыл глаза, чтобы не видеть их мерзких рож. Что нужно делать? Просить? Нет, это будет ошибкой.

Одно резкое движение, и я выхватил палочку у своего соседа справа. Все же не зря я столько времени играл в квиддитч. Ухмылки моментально исчезли. На меня теперь смотрело десятка полтора палочек. И никто первым на заклятие не решался… А Волдеморт команды не давал.

— Финита Инкантатем, — я снял заклятие с собаки.

Моя ярость искала выхода, и я послал проклятие в Гринсфилда… Если все зависит от ненависти и силы желания, то ему не позавидуешь. Такое мощное болевое проклятие вряд ли произносилось в этом зале раньше. От крика мага заложило уши. Но я не собирался жаловаться. Я сунул палочку её хозяину и повернулся к Волдеморту.

Тому явно понравилось. Я так и знал!

Крики Гринсфилда Волдеморт слушал с удовольствием и совсем не торопился прерывать его мучения.

— Браво, Поттер!

Лорд встал и подошёл к извивающемуся на полу человеку. Перевернул его ногой и долго смотрел, наклонив голову. Наконец он снял проклятие. Когда крик смолк, Волдеморт повернулся ко мне:

— Поттер, вы применяете Непрощаемые заклятия? А я думал, что в Хогвартсе им не учат.

Волдеморт обошёл меня кругом, рассматривая как диковинную зверушку.

— Интересный факт. Я об этом ещё подумаю. А сейчас: Круциус! — сказал он почти нежно.

Меня скрутила ослепляющая боль. Кажется, я уже лежу на полу. У меня открыт рот. Значит, я кричу! Но голоса я не слышу. Я же помню: Снейп терпел Круциус Малфоя. Я и сам терпел это проклятие от Лорда, когда он перерождался. Значит, терпеть можно! Но я никак не мог прекратить дергаться.

Нужно выдержать! Я должен справиться!

Мне стало казаться, что ещё немного я и смогу…

И вдруг боль ушла. … совсем.

Это было блаженство! Так бы лежать и лежать. Я открыл глаза и увидел ноги. Посмотрел выше: это оказался Малфой. Он держал палочку в руках. Это он снял проклятие.

Я медленно сел. Вокруг было пусто. Я, Малфой и моя новая собака. И никого больше. В этом зале было только что много людей…

— Вставайте, Поттер, я не собираюсь вас ждать целый день, — недовольный голос Люциуса поторопил меня.

Я встал сначала на четвереньки, а потом медленно на ноги.

— А где все?

Неужели это я прохрипел?

— Ушли, когда ушёл Лорд.

— И давно?

Сколько же прошло времени?

— Поттер, вы тут орали минут пятнадцать, если это вас интересует. Заклятия Лорда, выдерживать трудно, — это Малфой своим опытом делится?

— Идите, Поттер.

Я пошёл за Малфоем, с трудом переставляя ноги. А рядом бежала большая чёрная собака.

Когда мы пришли в наши комнаты, я повалился на кровать. Теперь мне было ни до чего. Когда ушёл Люциус? Чем занят пес? Пусть делают, что хотят, а мне нужно полежать.

Частое собачье дыхание раздавалась из-под кровати. Я свесил голову и встретился взглядом с чёрными глазами. Вот и появилась у меня новая собака. Чёрная. …породистая. Лабрадор, кажется.

Сириус учился находиться в собачьем теле давно и без меня. А Снейпу это ещё только предстоит. Гм… у профессора началась новая жизнь — собачья. Что-то после Круциуса я стал слишком язвительным. Я с кряхтеньем спустил ноги вниз и наклонился.

— И как мне вас теперь называть? — жалость Снейпу вряд ли нужна. Да и обращаться к нему, как к профессору, я больше не смогу. Новое положение обязывает — я хозяин Снейпа!

— У вас есть какие-нибудь предложения?

Пес спрятал язык и отвернулся.

— Значит, предложений нет, — вздохнул я. — Насколько с Сириусом проще.

— Тогда поступим так: я буду называть имена, а вы, если будете согласны… это … дадите знать. Хорошо?

Снейп чуть повернул голову и скосил на меня один глаз.

— Не буду, оригинален, начну с самого простого: Северус.

Собака опустила морду.

— Снейп, — продолжил я.

Пес посмотрел на меня, встал и ушёл за кровать.

— Не нравится, так я и не настаиваю. Что вы обижаетесь? Я же не предлагаю Снеппи или Севви.

Я тоже передвинулся и, стараясь сохранять благожелательность, обратился к спине безымянного пса:

— Должен же я вас как-то называть! — Снейп не реагировал.

— Вы меня слушаете? — пришлось добавить в голос строгости.

Собака вздохнула и вышла ко мне.

— Продолжим… Конечно вы чёрный, но не могу же я вас Блеком звать, вдруг крёстный узнает.

Мне показалось, что в глубине выразительных глаз мелькнула искорка.

— Нет, так не пойдет. Я говорю первое попавшееся, а вы сами разбирайтесь:

Шарик, Бобик, Трезор, Полкан, Альф, Джим, Черныш, Цезарь…

— Ничего не нравится? — я покрутил головой, — Ну, я не знаю… А, вот ещё хорошее имя — Лорд. Лордик. Как, вам кажется, Волдеморт будет чувствовать себя польщённым?

Снейп глухо заворчал.

— Шучу я, неужели не понимаете? Что ещё? … Хан, Эрл…

Пес поднял голову.

— Что, Эрл нравится?

Снейп был так серьезен. Он наклонил голову на бок, раздумывая.

— Значит, Эрл. Договорились?

Короткий гав скрепил нашу договоренность.

— Теперь следующий вопрос: можно мне к вам на "ты" обращаться? Если я все время буду "выкать", мы привлечем лишнее внимание. Можно?

Эрл опять гавкнул.

— Ну, тогда пошли, посмотрим, как ты у себя устроишься.

Я встал и пошёл в соседнюю комнату. Пес побежал следом, а у дверей он попытался меня обогнать. Лапы на паркете разъехались, и он ударился о косяк. Еле слышный скулёж сопровождал эту неприятность. Но он сразу оборвался, а я ещё успел заметить смущенье на собачей морде. Я поспешно отвернулся — как бы ничего и не заметил.

В комнате мы осмотрелись.

— И где же ты будешь спать? — спросил я.

Пес осторожно разбежался, запрыгнул на кровать и улегся посередине.

— Нет, так дело не пойдет. Собаки на кроватях не спят.

Эрл спрыгнул на пол и отвернулся от меня.

— Опять обиделся? Ведь не я тебя в собаку превратил. Если тебе в таком виде десять лет жить, то нужно привыкать сразу к нормальной собачьей жизни, — я присел на корточки. — Не обижайся. Иди сюда.

Пес заколебался, но подошёл ко мне. Я положил руку ему на голову и заставил посмотреть мне в глаза. Боже мой, какие у этого пса были глаза! Конечно же собачьи, но такие знакомые! Под взглядом этих глаз я почувствовал себя преступником. Плачут собаки или нет, я не знал. Но у меня у самого защипало в носу. Я встал, стараясь больше не смотреть в глаза собаке. Снял с кровати светлое пушистое одеяло и постелил у камина.

— Если станет тоскливо, приходи ко мне в комнату, — пригласил я Эрла, — не стесняйся.

Пес подошёл к своему месту и лёг. Он закрыл глаза, а я был рад уйти к себе. Какими эпитетами я награждал мысленно Волдеморта, Гринсфилда и попутно Малфоя! Ну, разве можно так с людьми обращаться? Снейп, кто спорит, порядочная скотина. Но на десять лет стать собакой, такой участи даже он не заслужил. Что он хотел передать профессору Дамблдору? Вчера не захотел мне сказать, а сегодня уже не сможет.

Я взялся за учебники, перевернул несколько страниц… Нет, не могу… Хоть кричи. Не могу отвлечься. Вот бы Сириуса сейчас сюда, он умел легче смотреть на жизнь, не задерживаться на неприятном. Чтобы он сейчас сказал? Что этому мерзавцу так и надо, не нужно было Упивающимся смертью становиться. Конечно, не нужно! И, что сам виноват, тоже правильно. Но ведь он уже давно на нашей стороне. И жизнью рисковал… И меня спасал…

А кто теперь будет зельеделие вести? Появится новый профессор? Кого-нибудь со стороны директор пригласит? Конечно, пригласит! Ведь десять лет Снейпа ждать. …Если будет кому потом проклятие снимать.

А с другой стороны, профессор Дамблдор тоже многое знает. Не в тёмной магии конечно. Но, может, он сам с заклятием справится?

А ведь справится… Наверняка справится!

Я почувствовал, как тоскливое настроение уходит. Пожалуй, не так всё и плохо. Сегодня ребят отпустят, а там можно будет испытать местную охрану на прочность. Дверь выбить я надеюсь смогу, да и волшебная палочка есть в резерве. Если бы ещё мантию-невидимку сюда. Она наверняка у Гринсфилда. Или в том кабинете осталась, где я её сбросил.

Я лежал на кровати и думал. Эльфы принесли обед: суп и бифштекс для меня, и какое-то мясо для Эрла. Я своё всё съел, а он отказался от еды.

Не буду настаивать.

В четыре часа у меня в комнате появился Малфой. Почему он злился на меня, не знаю. На душе скверно? На его голос Эрл не вышел, хотя я и надеялся. А Люциус, кажется, расслабился.

— Поттер, Лорд разрешил вам с друзьями увидеться. Идёмте.

Я в первый раз шел без охранников с одним лишь хозяином замка. Неужели тем сопровождением, я был обязан Снейпу? Такое пренебрежение вызывало легкую обиду. И не такую уж легкую. Просто — обидно!

Мы спустились в подвальное помещёние. Здесь на полах ковров не было, каблуки Малфоя звонко цокали по массивным плитам, чадящие факелы не спасали стены от сырости, темные разводы кое-где перемежались пятнами лишайников. В Хогвартсе подземелье находится в лучшем состоянии.

— А не такого мрачного места у вас в замке нет?

Малфой сделал вид, что меня не слышал. Еле заметно сбился шаг. Но это, конечно же, не в счёт?

Неужели это не он место ребятам подбирал? Гм. Похоже, что Люциус в своем собственном замке не чувствует себя хозяином.

Мы свернули и вошли в дверь. Потом коротким коридором подошли к ещё одной двери. Я заметил, что здесь было гораздо суше. Малфой очень тихо пробормотал заклятие, и дверь открылась.

Эта часть подземелья выглядела совсем по-другому. Светло. Большой холл. Четыре двери. Люциус подошёл к крайней справа и постучал. Джентльмен! Подождал немного и распахнул ее.

Так вот как живут в неволе наши хогвартцы! Если бы я сразу не увидел Гермиону, все равно бы понял, что это комната девочек. Тесновато, но полный порядок. Здесь на кроватях никто не валяется. Но смотреть по сторонам мне не хотелось. Увидев Гермиону, я не спускал с неё глаз. Неподходящее место для встречи, но радость неудержимо растягивала мой рот в улыбке.

— Привет! — я поздоровался сразу со всеми девушками. Кажется, их было восемь. Но ответ я получил только от своей подруги. Все остальные в лучшем случае только посмотрели в мою сторону. У всех оказались свои дела. Я не стал зацикливаться на холодности их приёма. Ко мне навстречу шла Гермиона!

Невыразительный голос Малфоя помешал мне насладиться моментом:

— Мисс Гренджер, как вы и просили, вам разрешено увидеть Поттера. Через десять минут я вернусь.

Люциус проявляет любезность к грязнокровке? У меня вытянулось лицо, я тупо посмотрел на закрывшуюся дверь.

Девушка кивнула, и повернулась ко мне.

— Гермиона, — я потянулся к её щеке, — как я рад тебя видеть.

— Гарри, я тоже рада, — сдержанно ответила девушка, отступая от меня.

Я удивился. А Гермиона подошла к стоящему в углу диванчику. На журнальном столике стояла вазочка с крекерами, и лежали газеты.

Девушка села, а я подошёл и снова хотел её поцеловать. В этот раз она мне не мешала, но и не улыбнулась в ответ.

— Гарри, садись, — холодная любезность сейчас была совершенно лишней.

Я сел и осмотрелся, а все присутствующие в комнате сразу вспомнили о своих делах.

— Гермиона, как вы здесь жили? Плохо было? — я пристально вглядывался в такое дорогое лицо. Почему-то оно сегодня было очень строгим. Щеки заметно побледнели, а под глазами лежали тени. Да, не сладко пришлось девушкам. И страшно, наверное. Моя начавшаяся обида исчезла без следа.

— Гермиона, — я протянул руку, поправить завиток возле уха. Но теплая рука остановила меня.

— Гарри, посмотри сегодняшнюю газету. Посмотри, что написала Скиттер, — знакомое возмущение сменяло непривычную сдержанность.

— Как я жалею, что не взяла с неё слово совсем бросить писать.

Девушка протянула мне газету. Фотография на первой странице была сделана на сегодняшнем сборище у Волдеморта. Колыхались чёрные плащи Упивающихся Смертью. В центре стоял Снейп. Очень напряженный. Сейчас на меня он не смотрел. Зато на меня смотрел… я сам. Из первого ряда сторонников Волдеморта. Хорошо хоть не подмигивал! Сам Лорд на фотографии оказался с краю. Глаза получились очень хорошо. Сейчас в них не было злости, только спокойная уверенность. Даже мудрость. Если бы не красный цвет глаз, Лорда можно было бы назвать красивым мужчиной.

На развороте была ещё одна фотография. Совсем небольшая. …И на ней снова я… Со своим соседом справа. Я довольно глупо смеялся. Наверное, этот снимок сделали, когда корреспондент налетел на кресло Волдеморта.

Да-а. С такой улыбкой, в такой компании… Мне стала понятной холодность Гермионы. Если ещё и Скиттер постаралась — могут возникнуть проблемы. Я углубился в чтение, Гермиона мне не мешала. В комнате было удивительно тихо, так тихо, что было слышно, как я скрипнул зубами.

— Гермиона, ведь ты этому не веришь? Ты же знаешь Скиттер.

Гермиона грустно улыбнулась.

— Гарри, я ей не верю. Я не могу ей верить. Ты же не мог присоединился к Сам-Знаешь-Кому. Но боюсь, другие поверят. И этой статье, и фотографии. Как они смогли тебя туда вставить. Совсем не видно вклейки. — Девушка поднесла снимок к самым глазам и пристально его рассматривала.

— Они не вклеивали мою фотографию, я там на самом деле был, — я чувствовал, как кровь отливает от моего лица, а губы становились непослушными.

— Ты там был? — Тихо спросила Гермиона, — И сколько времени ты уже в этом замке? — Она тоже побледнела.

— Я … скоро уже два дня. Но я не переходил к Волдеморту! — Я схватил Гермиону за плечи и встряхнул. её голова мотнулась, как тряпичная. Она убрала мои руки от себя. Глаза её остекленели. Но она же меня поймет! Она всегда меня понимала!

— Гарри, скажи, тебя профессор Дамблдор сюда послал?

Я опустил голову.

— Гарри, так выходит, что все здесь правда? Правда, что ты сбежал из Хогвартса, правда, что ты в гостях у Сам-Знаешь-Кого, правда, что ты участвуешь во встречах Упивающихся смертью. Так, что же здесь НЕ правда? — каждое слово девушки падало как в колодец. В комнате никто уже не делал вид, что занят, все смотрели на нас.

— Поверь мне, я не собираюсь продаваться Волдеморту. Он потребовал, чтобы я явился сюда для обмена на вас. Если бы я не пришёл, вас бы не выпустили, — я старался не выглядеть виноватым.

— У профессора Дамблдора осталось письмо, в котором Волдеморт требовал моей сдачи. Когда будешь в Хогвартсе, попроси его тебе показать… Ещё и Рон может подтвердить.

Мне удалось вернуть жизнь в это лицо, глаза Гермионы загорелись.

— Гарри, я так хочу тебе верить. Но все это очень странно. Сам-Знаешь-Кто столько времени тебя пытался убить. А ты живешь у него в замке, встречаешься с ним. Тут какая-то ловушка. И очень плохо, что ты сбежал от профессора Дамблдора, — девушка сердилась. Но уже очень знакомо сердилась. Я перевёл дух.

Дверь открылась, и вошёл Малфой. Я встал, Гермиона тоже. Теплые губы коснулись моих на какой-то неуловимый миг. Я не успел её задержать.

— Гарри, я найду это письмо и потребую, чтобы профессор Дамблдор разъяснил всё о тебе в газетах.

Я сомневался в том, что это удастся. Если Волдеморт собрался замалчивать этот факт, он мог взять с директора обещание. Гермионе он не солжёт, а вот сообщать в газеты…

Малфой стал теснить меня к двери:

— Поттер, я предупреждал, что вам даётся только десять минут.

— Гермиона, я хотел тебе сказать, — я отступал к двери и все не мог подобрать нужные слова, — Гермиона, у меня никого нет дороже тебя. Не забывай меня!

Дверь захлопнулась, а у меня перед глазами была она — самая дорогая… самая… единственная на всем свете. Любимая! И почему я ей этого не сказал?

Я автоматически переставлял ноги, не замечая ничего вокруг. Не сразу, но до меня дошло, что Малфой идёт со мной рядом, а не впереди, как раньше.

— Поттер, — сказал он задумчиво, — а вы уверены в том письме? Вы уверены, что там будет именно то? То, что вы рассказывали?

— Я сам видел! — мелькнула мысль: откуда он знает, что я рассказывал?

Малфой хмыкнул:

— Может, и видели, — согласился он, — но я не об этом спрашиваю. Я говорю: вы уверены, что там эти слова БУДУТ?

Я остановился. Будто кто-то невидимый ударил в живот, и резко закончилось дыхание. Этого мне в голову не приходило. От Волдеморта можно ожидать все.

— Идёмте, Поттер, не задерживайтесь.

Да, нет, не может быть. Люциус меня специально пугает. Это же Малфой! Нашел, кого слушать. Я, как мог, успокаивал себя. Мы быстро проделали обратный путь. В своей комнате я бездумно осматривался. Неужели мне теперь перед всем миром придётся доказывать свою правоту. Раньше мне не верили только в школе, а теперь? Снова то же самое! И снова мне нечего привести в доказательство, кроме слов. Я встряхнул головой. Странно, когда я уходил, дверь к Эрлу была закрыта. Я почувствовал, как что-то внутри меня шевельнулось… В соседней комнате ни кого не было. Сбитая подстилка, сделанная из одеяла. И все.

— Эрл, Эрл! — завопил я.

Никто не отзывался, я кинулся к двери — закрыто. Малфой не должен был далеко уйти. Я начал колотить в дверь.

— Мистер Малфой! Мистер Малфой!

Мои крики должны донестись и до подвала. Но ни какого отзыва не было. Я уже начал подумывать о том, чтобы выбить дверь, когда она открылась:

— Поттер, что вы так шумите? — Малфой брезгливо смотрел на меня.

— Мистер Малфой, Эрл пропал, — закричал я, не в силах успокоиться.

— Какой Эрл? Тише, Поттер, я не глухой.

Да что же он такой замороженный. Я перевел дыхание и гораздо тише ответил:

— Профессор Снейп пропал. Он был в той комнате, а сейчас его нет. Только подстилка осталась. Вот сами посмотрите, — я хотел тащить Люциуса за собой, но он вырвал свою руку.

— Поттер, нужно было брать … Эрла с собой. Теперь вы его не разыщете, — Малфой сжал зубы. Неужели он злился на меня?

— Но ведь его, наверняка, забрал Гринсфилд. Это ведь он профессора ненавидел!

— И что? Вы сейчас пойдете к нему и что скажете? Что у вас пропала собака? — Малфой смотрел на меня с таким высокомерным презрением. Как … как на какого-то недоумка. — Даже я вам могу ответить за него: Иди-ка ты мальчик, пока цел.

— Мистер Малфой, я не знаю, что я скажу Гринсфилду. Но я должен что-то делать! Хотя бы попытаться! Я должен хотя бы попытаться вернуть Эрла, — с каждым словом я становился спокойнее. — Ведь он будет мучить собаку. Ведь он уже сейчас это делает! Мистер Малфой, отведите меня к мистеру Гринсфилду, — я смотрел на Люциуса и видел, что он колеблется. — Я прошу вас, пожалуйста.

Мой умоляющий вид сделал свое дело, и Люциус согласился. Он повёл меня вниз.

— Говорить будете сами. Я не могу просить за Снейпа. Меня и так подозревают в сговоре с ним, — сквозь зубы сказал Малфой, даже не глядя на меня.

Он постучал в дверь. Через некоторое время она распахнулась… Опять мерзкая улыбка… Этот Гринсфилд всегда улыбается. Сейчас он был похож на сытого кота, который собирается играть с мышкой. И мышкой придётся быть мне.

— Люциус, Поттер, чем могу служить?

Хозяин комнаты посторонился, и мы вошли.

— Поттер, хочет поговорить, и упросил меня отвести его к тебе, — Малфой смотрел в окно, пока это говорил.

— Тогда присаживайтесь, господа.

Малфой прошёл к креслу и сел, а я не двинулся с места.

— Мистер Гринсфилд, у меня пропала собака, — я смотрел в эти наглые глаза и чувствовал своё бессилие. — Вы не знаете, где она?

— Поттер, откуда же мне знать? Пса передали вам, вы и должны за ним смотреть. Почему вы пришли ко мне? — холодный блеск в глазах никак не соответствовал любезной улыбке на губах. Он не забыл мне Круциус. А Снейп будет за это платить. Только я так подумал, как услышал полный муки визг, переходящий в хрип.

— Мистер Гринсфилд, собака у вас, не мучайте её, — я сжал кулаки.

— Мистер Поттер, — маг даже бровью не повёл, — мало ли собак на свете. И у меня есть одна. По случайности, даже той же породы — чёрный лабрадор. Она сегодня провинилась и собираюсь её наказать, — в глазах Гринсфилда плясало безумие. Если это результат Азкабана, то всё ясно. Но голос оставался спокоен. — Я собираюсь её сильно наказать… Очень… Могу продемонстрировать и вам, как нужно воспитывать собак и щенков, которые смеют показывать зубы.

Гринсфилд оглянулся на бледного Малфоя:

— Приглашаю и тебя поучаствовать, Люциус, тебе это тоже будет интересно.

— Мистер Гринсфилд, не нужно, не мучайте собаку. Вы же на меня злитесь, при чем тут Снейп? — я ничем не мог убедить этого человека! Да что же это такое? Сначала газета, теперь собака.

— Мальчик, в Азкабане у меня погибла жена. А кто нас туда посадил?

— Авроры, — глухо ответил я.

— А кто выдал? — продолжал свой допрос Гринсфилд, я молчал.

И снова раздался визг. Меня как обожгло.

— Мистер Гринсфилд, я не знаю, кто вас выдал. Ведь тогда, когда я заработал свой шрам, многие сдавались аврорам. Вас мог выдать кто угодно! Хоть тот же Каркаров!

— Ладно, со Снейпом я, может, и разберусь, но как быть с тобой? — Гринсфилд сделал шаг ко мне. — Как ты мне заплатишь за сегодняшнее оскорбление?

— Я, — у меня пересохло в горле, — я … а что вы хотите?

— Я хочу… Что я хочу? — Гринсфилд отошел от меня. Он задумчиво посмотрел на Малфоя, как на пустое место. — Сегодня перед отправкой ваших учеников будет встреча с Лордом. Он должен дать последнее напутствие, — губы мага кривились.

А Малфой воскликнул:

— Гринсфилд, ты понимаешь, что ты говоришь?

— Да, Люциус, понимаю. Кое-что изменилось, и мистер Поттер тоже приглашён. Так что успокойся, — маг с усмешкой смотрел на Малфоя.

— Так вот, Поттер. Ты на этой встрече будешь у меня просить прощения. На коленях! Понял?

Я кивнул. Голова у меня опускалась сама собой.

— Не слышу ответа, — глумящийся голос лез в уши.

— Я понял, — меня начала захватывать ярость, — Я всё понял, мистер Гринсфилд.

В ответ на мою вспышку у мага в глазах мелькнуло изумление. Ага, не знаешь ты меня ещё.

— Хорошо! Если вы сами не боитесь, мне-то что?

— А чего я не боюсь? Блефуешь, Поттер? — засомневался Гринсфилд!

— Известно чего. Я даже перед Волдемортом на колени не встаю! — при имени Лорда Гринсфилд поморщился, а Малфой — нет. — Если встану перед вами, боюсь, ваш Лорд посчитает себя обиженным. А я понял, что он ревнив к почитателям.

Гринсфилд оглянулся на Малфоя, тот многозначительно поднял брови.

— Кхм, — кашлянул маг. — Хорошо, попросишь прощения и всё. Заберешь своего… собаку-профессора.

— А вы его не будете больше мучить? — я исподлобья глядел на мага. А у того начался тик… Да он совсем ненормальный! Малфой встал и вклинился между нами.

— Идёмте, Поттер. У меня сегодня ещё дела, — и Люциус стал меня подталкивать. За дверью он негромко, почти не шевеля губами, спросил меня:

— Вы когда-нибудь вовремя останавливаетесь?

— Но, может, я бы ещё и уговорил Гринсфилда отдать Эрла сейчас. Я боюсь, вдруг он не приведёт собаку на эту встречу.

Малфой рывком развернул меня, и опять я услышал его шепот:

— А больше вам бояться нечего?

Я понял, что сделать больше ничего не смогу, придётся надеяться на то, что Гринсфилд не обманет.

В своей комнате я опять повалился на кровать. Почему-то перед глазами стояло перекошенное тиком лицо Гринсфилда. Извинения ему нужны… Скажу… Что же ему сказать? Скажу, что раскаиваюсь. Глупо, конечно, я ведь тогда здорово разозлился. А кто бы на моем месте остался спокойным? Что-то я таких не знаю. И уж точно это не сам Гринсфилд. Он фанатик и почти ненормальный. Неужели здесь все такие? Пусть на этого типа так Азкабан повлиял, но ведь Сириус тоже очень долго там пробыл, а я у него безумия не замечал. Я постарался не думать о собачьем визге и человеческом безумии. У меня ещё есть о чём подумать: Гермиона! Она сегодня уже будет в Хогвартсе. Как им там тесно в подземелье Малфоя. Я окинул взглядом свою комнату. Если бы они узнали, в каких условиях я живу, я бы… со стыда сгорел. Не понимаю, что Волдеморт для меня готовит. Почему я его как будто и не интересую. Роль шута мне начинала надоедать. Вначале шокировать Упивающихся смертью мне показалось забавным, но не сейчас. Сейчас я чувствовал, на какой тоненькой нити висит моя судьба. И как мало сейчас зависит в ней от меня самого. Лорд разыгрывает какую-то комбинацию, а я как слепой котенок тыкаюсь в разные углы, да ещё и воображаю, что чего-то могу. Противно чувствовать свое бессилие.

Я проверил, хорошо ли спрятана волшебная палочка. Это моя последняя надежда, ею рисковать нельзя. За картину я её, конечно, прятать не стал. Снейп не смотрел магглских детективов, а то бы знал, что в первую очередь всё спрятанное ищут за картинами. У меня тайник был получше — палочка висела на шторе с наружной стороны, привязанная к бахроме. Я несколько раз раздвигал и задвигал шторы, палочку из комнаты не было видно, а снаружи смотреть некому. Разве что Хедвига прилетит! Да боюсь, что на этот случай, на замок заклятие Ненахождения наложено. И совы так просто сюда не прилетают. Посмотрел заодно в окно — пять часов, а уже почти темно. Когда будет передача заложников, на улице совсем стемнеет. Ничего от Хогсмида до Хогвартса совсем недалеко. Через два часа все ребята уже будут сидёть за столами в большом зале. Не будет только меня и … Снейпа. Опять мысли к нему вернулись. И что я всё о нем думаю? Больше не о ком, что ли? Я опять лениво перелистывал книги. Люциус ещё с этими учебниками в точку попал.

Стук в дверь прервал мое увлекательное занятие. И кто же это такой вежливый?

Я встал на встречу открывающейся двери. За ней стоял незнакомый человек, но в плаще Упивающегося смертью.

— Мистер Поттер, я послан за вами.

Этот посланник был не намного старше меня. Он и школу-то, наверное, недавно кончил. И не Хогвартс — это точно. Таких мелких кудрей я не видел ни разу в жизни, его голова была похожа на репейник. Это не локоны Локхарда.

Мы пришли в уже становящимся привычным красный кабинет. И опять я шел через толпу Упивающихся Смертью. Они оглядывались на меня. Некоторые с любопытством, большинство с неприязнью.

Так… Лорд уже здесь. Выходит, меня вызвали позже. Всё, что не предназначено для моих ушей, уже сказано. Я встал на свое место. Тот, тип, что стоял справа, палочку спрятал подальше, теперь мне её не видно. Боится, что я снова её выхвачу? …Малфой всё так же стоит слева у стены, а справа… Гринсфилд.

Я посмотрел на Волдеморта, тот читал свиток. В зале было тихо. Как же: Лорд занят. Я сделал шаг вперед и, не обращая внимания на насторожившегося Макнейра, пошёл к Гринсфилду. Чем быстрее делать неприятные вещи, тем лучше. Я остановился в трех шагах от этого типа. К Лорду я стоял спиной, но зато все остальные присутствующие были хорошо видны. …а я им ещё лучше. Ну и смотрите, чёрт с вами.

— Мистер Гринсфилд. Я сегодня … был неправ… То, что я сделал непростительно. Я раскаиваюсь в этом и … извиняюсь перед вами, — мой голос прозвучал достаточно громко, чтобы все его слышали. И он даже не дрожал. Я постарался не смотреть на улыбающееся лицо Гринсфилд а. Смотрел на треугольный вырез у основания шеи. Если сейчас ещё и его торжество видеть. Пожалуй, не справлюсь с собой. Лучше не рисковать!

Гринсфилд неожиданно дернул меня за ухо. Больно. Я не смог сдержаться и ойкнул. Потирая ухо, слышал раздавшиеся вокруг смешки. И даже сзади кто-то хмыкнул. Или сам Лорд, или Макнейр.

— Мальчик, в следующий раз тебе так это не пройдет. Но ради первого раза я тебя прощаю. Уши тебе надрать, я ещё успею.

Я опять почувствовал наплывающую ярость, но удержался и не поднял глаза на Гринсфилда. Нельзя смотреть, а то накинусь на него.

— Отдайте собаку, — сказал я чуть слышно и вернулся на свое место.

Вот и опять я всех веселю. Волдеморт развалился в кресле. Рука с пергаментом свесилась. Он с интересом посмотрел на Гринсфилда:

— И как ты его, — Лорд кивнул на меня, — приручил? Поделись секретом.

Гринсфилд почтительно ответил:

— У Поттера собака убежала, а я её нашёл. Вот он и просит, вернуть ему пса. Поттер без своего профессора жить не может. Кто же его будет учить блох ловить? На большее Снейп теперь не способен. Профессор по ловле блох!

Хохот заглушил последние слова Гринсфилда. Смеялись все, Волдеморт даже согнулся в своём кресле. Я же ничего смешного в этом не видел.

Когда Лорд отсмеялся, он окинул меня придирчивым взглядом и, не поворачиваясь к Гринсфилду, приказал тому:

— Приведи Профессора.

Гринсфилд быстро ушёл и почти тут же вернулся, ведя на поводке мою собаку. Эрла он провел мимо, прямо к Волдеморту.

— Как твой ошейник работает? — спросил красноглазый лорд, и он склонился над пультом. Потом Гринсфилд вернулся на свое место, а Волдеморт намотал поводок на ручку кресла.

— Это моя собака, — я смотрел прямо в красные глаза.

— Была …твоя, теперь хозяин сменился, — лорду опять хотелось развлечений, — тебе её передали. Все видели. Но раз ты её не устерёг, то не взыщи.

Я решил смотреть на ковер, так будет безопасней. А Волдеморт шипел, казалось, его голос лился прямо мне в уши:

— Не горюй Поттер, может, я тебе её ещё и верну… В награду.

Я же знал…я знал, что мне и через это придётся пройти. Эх, профессор. Ведь я его предупреждал, что могу не выдержать. Я посмотрел на Снейпа… И увидел чёрного пса. Мягкие уши свешивались на лоб, а глаза … Будь он в своем собственном виде, я бы, может, и продержался, а так будет в тысячу раз тяжелее. Я закрыл глаза и постарался себе представить чёрные сальные волосы, длинный нос, узкие губы, презрительные глаза. Все было хорошо до глаз, а глаза все испортили. Не вижу я в них обычного издевательства, вместо него печальные добрые собачьи глаза…

Я опомнился. Что там говорит Волдеморт? Куда всех отправляет? По местам? А где эти места? Эти сведения не для меня?

— Гринсфилд, сильно не тяните, действовать нужно быстро! — Лорд отдал приказ, и целая группа Упивающихся смертью исчезла.

— Валден, от тебя зависит не меньше. Обеспечишь защиту министру — пол дела сделаешь.

У меня от изумления отвисла челюсть. Это надо же, что им, делать нечего, как Фуджа защищать? И от кого? А авроры на что? Неужели измена?

А Макнейр с Лордом не церемонится, возражать начал:

— Не нравится мне, что вы так мало защиты оставляете.

Волдеморт многозначительно посмотрел в глаза Макнейру и пообещал:

— Это ненадолго. Отправляйся.

Снова по команде, уже Макнейра, исчезла большая группа магов. В зале осталось совсем немного людей. Я прикинул: всего девять человек, без меня и Волдеморта. Хотя ведь ещё стражники есть. Помню, как в первый день нас водили. Что затевает Лорд, только Мерлин знает. Но чем меньше здесь будет народу, тем лучше.

— Малфой, давай порт-ключ!

Маг поспешно подошёл к книжному шкафу и вынул из-за фальшивой полки… вешалку. Деревянную вешалку с крючками и рожками для шляп. Малфой установил этот предмет гардероба на треногу и отступил в сторону, предоставляя Лорду лучший обзор.

— Неплохо, Люциус. Даже со вкусом. Провожаем гостей не до вешалки, а с вешалкой. На возврат настроена? — Тёмный хозяин был доволен.

— Да, мой Лорд, — элегантный поклон сопровождал слова Малфоя.

— Веди детишек сюда, — новый приказ Лорда отправил хозяина замка в подземелье.

А мы остались стоять. Сейчас приведут наших ребят. Я был рад за них, но предпочёл бы сейчас быть в мантии-невидимке. Лучше бы меня сейчас никто не видел! Я украдкой поглядел на Волдеморта, а тот насмешливо рассматривал меня. Понял о чем я думаю, вот гад. Кровь бросилась мне в лицо.

— Поттер, разве ты не рад увидеть своих друзей? Почему такая мрачность?

Я в который раз за сегодняшний день сжал зубы. Ничего, не долго осталось терпеть, как только ребята переместятся, посмотришь какой я безобидный. Сравним кто крепче палочку в руках держит!

Вот и Малфой, а за ним ребята. По моему лицу опять расползалась улыбка, хотя и не совсем уверенная… На меня смотрели, как на какое-то чудо. То на меня, то на Волдеморта. Не верят глазам своим? Похоже на то.

В кабинете снова стало тесно: наших тридцать пять человек. Я, конечно, не считал, но так все говорят. Да охранников явилось не меньше. Вон только перед Лордом сейчас стояло десять человек! Малфой прикрикнул на всех, и добился относительной тишины.

— Мой Лорд, скоро шесть часов. Можно приступать?

Волдеморт кивнул.

— Отправляй их, Люциус. А, вы вспоминайте мое гостеприимство, — тёмный маг ухмылялся. — Поттеру у меня так понравилось, что он ещё задержится.

Я впился глазами в красноглазого урода. Но, кроме гневных взглядов, в моем распоряжении ничего не было. И столько людей смотрело на меня с недоумением.

— Всё это не так! — крикнул я. — Он меня сам не отпускает. Я бы с вами ушёл!

Чёрт дёрнул меня с этими словами. Ведь и верно, нужно было с последней группой удрать! А теперь? Я покосился назад.

— Поттер, ко мне! — Волдеморт дал мне команду, как собаке. Одну руку он на голову Эрлу положил, а в другой — палочка волшебная сжата. И всё равно я не тронулся с места.

— Ассио, Поттер! — теперь не команда, теперь заклинание. Меня понесло к креслу Лорда. Я и не знал, что это заклятие не только на предметы действует. Меня ударило о ручку. Не хватало ещё на колени Волдеморту шлёпнуться, уж лучше на пол… Хотя и больно.

— Все, пора. Первые восемь человек, по моей команде берётесь за вешалку, — это Малфой принялся за наведение порядка. Но как раз его-то и не было. Наоборот, и тот порядок, что был, полетел вверх тормашками. Толчея у вешалки поднялась ужасная. Шум посильней, чем на завтраке в большом зале бывает, но все крики перекрыл голос Гермионы:

— Встали все по своим комнатам! Слышите? Быстро все встали так, как в комнатах жили!

С ворчанием ребята начали разбредаться по четырем группам. Малфой оказался в этой ситуации самым довольным. Он стоял поблизости, скрестив руки на груди. Рад помощи от грязнокровки? Ай да Люциус!

Первая группа подошла и образовала круг вокруг вешалки, а Гермиона оглянулась на мага:

— Мистер Малфой, — напомнила она.

И «мистер Малфой» вспомнил о своих обязанностях.

— Давайте!

Его команда ещё не отзвучала, а первые ребята уже исчезли. Быстро среагировали! После лёгкого щелчка вешалка вернулась. Вторая группа уже почти организованно окружила ее…

Перемещения происходили быстро, и в кабинете становилось всё просторнее. С последней группой исчезла и Гермиона. Она послала мне на прощанье ободряющую улыбку. Видела, как меня Волдеморт по залу таскал. Думаю, теперь не поверит в моё добровольное участие во всех этих шоу.

Волдеморт кивком отправил восвояси охранников. Малфой замялся перед уходом, но Лорд приподнял брови, и Люциус тоже ретировался. Теперь нас здесь осталось трое: Тёмный Лорд собственной персоной, мой собакообразный профессор и я. Численное преимущество за нами… Но Волдеморт с волшебной палочкой, а у нас… У нас в распоряжении только зубы профессора. Да ещё этот сволочной ошейник, который душит по щелчку пальцев хозяина. Я скосил глаза на Эрла, поводок не дает никакого простора. И тут же поймал настороженный взгляд собачьих глаз. Кажется, меня предостерегают от необдуманных поступков? Что я, сам не понимаю? Если выхватить палочку из рук Волдеморта, тогда можно на что-то надеяться, а так просто — глупо и пытаться удрать. Я оглянулся, порт-ключ стоит, как стоял, посреди зала.

Я потихоньку начал подходить ближе к Лорду. Я даже не делал шагов, только на какие-то миллиметры передвигал ноги. Я скользил, я перетекал, я не сделал ни одного резкого движения! Волдеморт меж тем совсем не обращал на меня внимания. Вместо этого он занялся колдовством. Таких заклятий, какие использует он, я ещё не слышал, да и сейчас слушать не собирался. Я обогнул кресло, он все ещё не обращает внимания, так занят своими манипуляциями. Ещё немного и я при желании смогу достать до его руки с палочкой. И тут я почувствовал, что зацепился… Вот ещё неудача! Я стал шарить рукой, что там держит мою мантию — у меня все ещё оставалась надежда освободиться, пока тёмный маг занят колдовством. Моя рука скользнула по мантии и … натолкнулась на собачью голову. Меня за мантию держал Эрл! Он вцепился зубами и не пускал меня вперед. Поводок натянулся, и ошейник впился в собачье горло, но пёс не собирался разжимать зубы.

— Вот именно, Поттер. Не делайте глупостей, — Волдеморт так и не смотрел в мою сторону. Он лениво махнул палочкой:

— Тотал Петрификус

Теперь я не мог шевельнуться из-за заклятия. Мог только смотреть перед собой. Пришлось любоваться на то, что делает Волдеморт.

В результате колдовства воздух перед нами потемнел и сгустился.

— Поттер, видел у предсказателей хрустальный шар, из которого они берут свои измышления?

Ещё спрашивает! Как будто не знает, что я не могу ни двигаться, ни отвечать.

— А у меня свой шар есть, — Волдеморт хмыкнул, — только совсем не хрустальный. Смотри в центр… я хочу узнать, как дела в Хогсмиде, — темнота в центре шара стала ещё гуще… Да это же была просто ночь, зимняя ночь в хорошо мне знакомом поселке магов. Вон и вокзал, отсюда с перрона два дня назад я отправился к Волдеморту. Только сейчас здесь тьма народу. Можно подумать, что прибыл экспресс. Вон наши ребята. На месте! Девчонки плачут в объятиях друг друга. Ну не только друг друга… Есть тут и ещё кое-кто. Мама Парвати утешает дочь. На профессоре МакГонагалл повисло, кажется, сразу трое. А в сторонке большая группа людей. Лорд именно ими и заинтересовался. Он приблизил изображение… Мистер Фудж в окружении журналистов! Говорит речь? Жаль, звука нет. Мелькнуло лицо Скиттер. У меня от неё начинается головная боль (мигрень?). Чуть подальше стоят авроры. У кого ещё могут быть такие суровые лица? Где же профессор Дамблдор? Волдеморт тоже его искал. Он начал сдвигать изображение. Теперь Фудж переместился в сторону, а я заметил блестящие плащи Упивающихся смертью. Ничего не понимаю: авроры и слуги Волдеморта находятся в одном месте. Неужели организация Волдеморта теперь не секретная? А как же законы? Что, Волдеморт официально признан?

— Удивляешься, Поттер? Я же "добровольно" вернул заложников. А сначала показал, что авроры министерства бессильны. Интересное соседство: вон стоит начальник авроров, а вон мои люди… Какая идиллия!

— Но на ваших всё же надеты маски, — подумал я.

— А маски — это предосторожность. Трудно ломать сразу все стереотипы. Скоро все лица будут открыты. Где же Дамблдор? А… вот же он. Так и знал, что будет от Фуджа держаться подальше. А рядом… это кто такой разгневанный? Старый знакомый, мистер Моуди. Этого пенсионера все время тянет туда, где погорячей, — Волдеморт не скрывал своей ненависти.

Он так и не поворачивался ко мне, говорил как сам с собой.

— Ну, что они тянут? Пора!

Что пора? Мне ничего не ясно. Чего ждёт Волдеморт, куда делась первая группа?

Прошло ещё немного времени, Фудж всё ещё говорил с журналистами, он подозвал к себе одного из Упивающихся смертью и положил ему руку на плечо. Волдеморт захохотал:

— Вот идиот этот наш министр магии. А… вот и Гринсфилд. Чуть запоздал, но зато Макнейру будет легче.

Сколько я ни смотрел, никакого Гринсфилда я не видел. Зато заметил, что со стороны Хогвартса небо окрасилось в красный цвет. Это заметил не я один, там в Хогсмиде люди засуетились, забегали. Я не видел больше профессора Дамблдора. Волдеморт сосредоточил наблюдение на министре, и мы хорошо видели, как Фудж, вместе с Упивающимся смертью исчезли. Что там произошло? Аппарирование? Они оба аппарировали? Почему Фудж не сопротивлялся? Или применили что-то другое? Империо? Посреди толпы авроров использовали непростительное заклятие?

Мне оставалось только гадать. Суматоха после исчезновения министра стала ещё большей. Волдеморт нервно улыбался, от его спокойствия не осталось ничего — лихорадочное волнение соединялось с нетерпением. Он крутил в руках палочку. Так и сломать её не долго.

— Дамблдор, где же Дамблдор?

И опять Лорд стал шарить по толпе. А профессора найти ему не удавалось. Хорошо это или нет, я понятия не имел. Но раз Волдеморт так усердно его ищет и не может найти, значит — хорошо. Тёмный маг резким движением уничтожил свой волшебный шар. Он откинулся в кресле и закрыл глаза. Его дыхание становилось спокойней. Только тут я заметил, как сам напряжен.

Волдеморт посмотрел на часы. Что он ждёт? Или кого? Минуты шли медленно, пока я не услышал треск, раздавшийся из камина. Оглянуться бы, да никак. Незнакомый голос доложил Волдеморту:

— Мой Лорд, Хогвартс захвачен!

Хогвартс захвачен! Как это: захвачен? Хогвартс не может быть захвачен. Это же Хогвартс! Скорее небо упадет на землю… скорее весь мир полетит кувырком, чем кто-то захватит этот оплот света и добра!

— Потери? — спросил Волдеморт.

— Гринсфилд…

— Что Гринсфилд?

— Он первым ворвался в кабинет директора. Там была мощная защита — огонь никого не пропускал внутрь. А Гринсфилд прошёл и … погиб. Но не сразу — защиту он отключил… Как вы приказали, ничего сами не трогаем.

Волдеморт молчал. Я только слышал, как участилось его дыхание.

— Будьте внимательней. Если Дамблдор попытается вернуть школу, используйте учеников как щит. Защиту не трогать! Не разберётесь. Из кабинета всем убраться! Профессоров, если найдете, изолировать. Вряд ли их там осталось много, чуть не все были в Хогсмиде.

— Да, мой Лорд! — голос раздался в последний раз, и всё стихло.

А я закрыл глаза.

— Вот, мальчик, как всё просто оказалось. Как только директор покинул Хогвартс… Всего и требовалось совершить нападение на школу, когда в ней не было Дамблдора.

Показалось мне или нет, что Волдеморт не очень рад? Он частично снял заклятье, чтобы я мог говорить. Ему потребовался собеседник? Или он ждёт спора?

— Профессор Дамблдор вернёт Хогвартс, — у меня сжималось горло.

— Как? — тихо спросил маг. — У него нет ни одного шанса.

— Пока он жив, у него всегда будут шансы вернуться, — упорно твердил я.

— Не говори чушь! — зло оборвал меня Волдеморт. — Ты разве не знаешь: Дамблдор никогда не сделает то, что будет угрожать жизни детей! У него на это не хватит решимости!

— А у вас хватило?

— Если нужно, я готов на жертвы. Пусть магический мир очистится. Даже если с гнилой кровью потеряем немного и здоровой, не страшно. Зато мы станем сильнее. Хватит разбавлять магию всякой дрянью. Сильные колдуны рождаются всё реже, а сквибов становится больше. И это результат смешивания с магглами! — глаза Волдеморта горели яростью.

Я спокойно спросил:

— А ваш отец? Ведь он маггл… Я бы не сказал, что вы слабый колдун.

— Поттер, сколько раз тебе говорить, что себя я сделал сам? Если бы мой … — лицо Волдеморта дёргалось, ему было трудно сказать это слово, — если бы мой отец был магом, мне бы не пришлось…

— Что не пришлось? — я старался говорить тихо. Только бы не спугнуть его.

Волдеморт сжал губы и исчез из моего поля зрения:

— Неважно! — его голос стал прежним: спокойным и уверенным.

Я слышал шаги сзади. Три шага в одну сторону, три шага в другую. Что он мечется?

— И кто скажет, что я не иду на жертвы со своей стороны? Гринсфилд мог бы ещё быть полезен… Совсем не обязательно было лезть в кабинет… Нет такой защиты, которую нельзя снять при умении и терпении. Но где ему было остановиться? После Азкабана он совсем стал неузнаваем… Может, и правы были врачи, поместив его в клинику для душевнобольных. Может, он и не симулировал… после того, как его жена накинулась на дементоров. Возможно, они оба свихнулись.

— Снимите с меня заклятие, — попросил я. И почувствовал, как невидимые путы спали. Было приятно размять мышцы. Но я был не долго занят собой — раздался хлопок, и в кабинете появились трое. Двое магов держали на руках третьего. Они осторожно положили его на пол… И мне стало плохо. Если я только слышал о Гринсфилде… О том, как он сгорел… то этот человек… сгорел… не полностью. Он был жив, но в ужасном состоянии.

— Мой Лорд, — один из прибывших обратился к Волдеморту, — Фудж провёл нас в министерство. Сейчас всё под контролем. Там проблем не было.

Волдеморт слушал, склонившись к пострадавшему человеку.

— Ну, дальше, — поторопил он.

— А когда мы прибыли к высшему магическому совету, пароля Фуджа не хватило или он со страху чего-то перепутал. Пять человек попали под магический огонь. Среди них был и Макнейр … Он велел доставить его к вам пока был в сознании, — Упивающийся смертью замолчал.

Волдеморт жестом выгнал его с товарищем из кабинета и снова наклонился над чёрным телом. Он делал пассы руками, а потом выпрямился.

— А на такие жертвы я не согласен, — Волдеморт смотрел куда-то вдаль.

Это что, продолжение нашего разговора?

— Малфой! — крикнул в камин Лорд.

И опять Волдеморт метался по кабинету, терпение у него сдавало. Это в полной мере почувствовал хозяин замка, когда он, наконец, появился.

— Ждать себя заставляешь, — прошипел Лорд, а Люциус безмолвно склонился перед ним.

— Что у тебя есть для этого случая? — Волдеморт указал на Макнейра. Сдавленный возглас подтвердил, что не на меня одного вид обгоревшего мага подействовал так сильно.

— У меня… на такое… я никогда… — Малфой мялся.

Так бы и сказал, что одними ядами интересуется, как настоящий слизеринец.

— Для такого случая мало, что найдется. Его нужно в больницу.

— Нет! — рявкнул Волдеморт. — Я сам разберусь. Мне нужны заживляющие зелья. Лучше на слезах Феникса. Ещё нужно что-то для поддержки его сердца. Думаю, с кровью дракона. Найти! И срочно, Малфой. Ты понял? Срочно!

— Да, мой Лорд. Будет сделано. Простите мою смелость, но у вас есть самый сильный мастер зелий в Англии, — Люциус показал на Эрла и вышел из кабинета.

Волдеморт поджал губы. Странно было видеть его колебания, но чуть слышный стон Макнейра сделал своё дело. Лорд повернулся к Эрлу. Последовало сложное заклинание, и опять коричневый луч вылетел из его палочки. В этот раз собаку на месте удержал намотанный на ручку кресла поводок. Под действием заклинания собачье тело удлинялось. Когда трансформация завершилась на ковре лежал, прикрученный к креслу за шею, Снейп. Собачий ошейник сдавливал его горло, и он начал задыхаться. Я опять заметил, как нравятся Волдеморту чужие страдания. Он специально медлил и не ослаблял поводок… Ошейник мне не снять, но поводок отцепить я смог.

Лорд вынул из кармана пульт Гринсфилда, нажал кнопку, и удушье Снейпа прекратилось. Профессор лежал, переводя дыхание, и смотрел на Волдеморта. А тот спрятал пульт в карман. Кажется, ошейник снимать он не собирался.

— Снейп, я изменил наложенное на тебя заклятие. Десять лет на которые я тебя приговорилТы будешь все десять лет собакой, как я тебя и приговорил. Человеком ты будешь только рядом с Макнейром. Рядом с живым Макнейром!

Волдеморт стоял над профессором:

— Ты всё понял? Пока он жив, ты будешь человеком. Я хотел тебе напомнить, что длительное пребывание в зверином облике приводит к необратимым последствиям.

— Я знаю, — прошептал Снейп.

— Вот и хорошо. Всё равно за десять лет пребывания в собачьем теле ты бы окончательно стал зверем. Если ты понимаешь, от чего я тебя сейчас освободил, то ты сделаешь для Валдена всё, что можешь.

— Да, — так же тихо ответил Снейп.

— Теперь ты, мальчик, — красные глаза впились в меня.

— Жив ты или нет, мне всё равно. То, что вы со Снейпом сдались, не имело никакого значения. В любом случае, при «добровольной» передаче заложников Хогвартс и министерство были бы захвачены… Я год к этому готовился!

Волдеморт стал удивительно спокоен.

— Но ваша покорность моей воле должна быть вознаграждена. Раз я становлюсь правителем, то придётся кое-что делать и для публики, — гримаса скривила на миг рот Лорда. — Я решил оставить тебя живым. Мальчик-Который-Снова-Выжил будет всегда рядом со мной. Думаю, это будет символично. Сейчас у меня много дел. Когда освобожусь, я тебя вызову. Тогда окончательно решу, на каких условиях ты будешь жить и какую роль при мне играть. А сейчас иди!

Я вышел из кабинета, и ко мне сразу же пристроился сопровождающий. Полной свободы мне всё же не дали. Но сейчас было не до того, я хотел скорее вернуться к себе, мне нужно было как-то разобраться в вихре событий, в центре которых я оказался.

Переворот! Неужели это переворот?

Весь мир рушится, а здесь всё остается без перемен: та же тишина и одиночество. Я опять повалился на кровать и сжал голову руками. Как же так? Министерство, Хогвартс — все захвачено. Что теперь будет? Где профессор Дамблдор? А хуже всего мне стало, когда я представил, что мог напасть на Волдеморта. Вот только что… Я мог бы до него дотянуться. Одно резкое движение, и его палочка была бы у меня. И… и, может, ничего бы не произошло. Если бы я захватил Волдеморта… Нет, такое только в сказках бывает. Конечно, захватить его я бы не смог, но на Аваду Кедавру мне бы хватило сил. Моя личная защита, его защита — думаю, что у меня был шанс. И сейчас всё было бы хорошо. Почему Снейп меня остановил? Иногда нужно уметь рисковать, а не взвешивать все «за» и «против». Если бы он меня не остановил!

Я не мог представить себе Хогвартс, которым управляет Волдеморт. А почему я видел красное зарево со стороны школы? Неужели там пожар? Или это горел Запретный лес?

Ну, сколько можно об этом думать? Профессор тоже сейчас это в голове перебирает. Если бы он меня не удержал! Он-то нашёл себе оправдания?

Здорово его Волдеморт связал — никуда теперь он от Макнейра не денется. Придётся того лечить… Я опять поморщился, вспомнив обгоревшее лицо мага. Хорошо, что я не видел, как умер Гринсфилд… И при этом он ещё отключил защиту в кабинете директора. Бр-р-р.

Всю ночь я метался по кровати… или нет? Но даже если я и спал, то видел поочередно то горящий Хогвартс, то горящих людей. Пусть горящие фигуры принадлежали Упивающимися смертью, это не имело значения.

Где сейчас Гермиона? А Рон? Скорее всего, в Норе. С Дамблдором они вряд ли поговорили. Сейчас не до того чтобы писать опровержения в газету. Думаю, и письмо с требованием моей выдачи уже не найти… Наши ребята: Невилл, Рон, Джинни… Гермиона знают о том, как всё было. И почему я оказался здесь! Но кто им поверит? Особенно, если Волдеморт будет всюду меня выставлять, как своего сторонника. Понимает Лорд, что одними декларациями своей законности он долго не продержится. Людям нужна уверенность в стабильности. Как он сказал? «Придётся кое-что делать для публики». Вот и выставит меня на обозрение. «Уважаемая публика, спешите видеть! Только сейчас и только для Вас!» Чёрт! Лицо что ли себе испортить? Спрятать своё украшение, например? Нет шрама — нет и Поттера! Или есть шрам, да не такой!

Я встал и принялся рассматривать лоб. А что? Можно попробовать! Но не сейчас, а когда меня Волдеморт снова вызовет!

Ещё нет и семи. Как долго наступает утро! Холодная вода принесла облегчение, дымный Хогвартс уходил. Оставался только вопрос, что же я буду делать? Стану игрушкой Волдеморта?

Мне нужно было знать, что происходит в мире. Нужны газеты, хотя бы ночной выпуск. На стук в дверь открыл мой личный охранник. Мою просьбу он выслушал и вскоре принес газеты. Вчерашние! В них было гораздо больше сказано о министерстве, чем о Хогвартсе. Было опубликовано прошение об отставке Фуджа, «по состоянию здоровья»… Волдеморт был неоригинален. Ещё я нашёл целую серию статей о беспорядках в разных частях страны. Чего тут только не было! Я видел свидетельства очевидцев о нарушениях противомагглской защиты главной магической библиотеки. То, что эта защита отключена, работники библиотеки установили, лишь когда одного из посетителей укусила книга о хищниках Южного Уэльса. Впавшего в истерику читателя удалось быстро успокоить, но в читальном зале было выявлено ещё трое магглов. Чуть ниже этого сообщения я прочитал заметку о побеге из питомника семьи Йети. В Дырявом котле всем заказавшим медовое пиво померещились Горные тролли, громящие магазин напротив паба. Когда чудовища стали подходить к заведению Тома, посетители высыпали на улицу, устроив столпотворение, и на полчаса перекрыли движение для всего магглского транспорта.

А в самом низу этой страницы была маленькая заметка, подписанная «обеспокоенные граждане». В ней спрашивалось, до каких пор министерство и высший магический совет Англии будут любоваться на безобразия, творящиеся в стране? Если они не в состоянии поддерживать порядок, то нужно найти руководителей посильней. Заметка бросалась в глаза, потому что она вся была выделена жирным шрифтом.

Под сильными руководителями авторы статьи, надо думать, подразумевали Волдеморта! Не удивлюсь, если уже в следующей газете требования сильного руководителя для страны станут всеобщими. А Волдеморт, согласившись с ними, окажется ещё и спасителем отечества!

Когда читать в газетах стало нечего, я занялся тем, что успешно делал уже два дня — стал ждать. Я каждые полчаса вызывал своего аргуса, чтобы узнать, нет ли новостей, и добился от него обещания сразу сообщить мне, как только совы принесут почту… Но так ничего и не дождался. Когда все сроки уже вышли, мой страж сказал, что газеты стали слишком большой ценностью, и мне экземпляра не досталось.

Самый длинный день в моей жизни подходил к концу, когда дверь резко распахнулась. Я увидел, как входит, пятясь, кучерявый охранник. Его скованность и явный страх объяснялись очень быстро: за парнем шла огромная чёрная собака. Не породистая! Её оскаленные зубы и вызвали такой ужас у моего стража… А я уже и забыл, каким впечатляющим может быть Сириус! Я не бросился ему на шею: в первую очередь я разоружил нашего пленника. Потом мы с крёстным, не сговариваясь, упаковали парня в аккуратный сверток и положили на кровать Снейпа. И только после этого я повис на Сириусе. Мое горе не нуждалось в объяснении, да маг и сам был очень расстроен. И успокоить меня он ничем не мог. Он тоже не знал, где профессор Дамблдор. Когда в Хогсмиде Упивающиеся смертью захватили Фуджа, Сириус оттащил в сторону Гермиону. От неё он и узнал, что их и мое заключение проходило в замке Малфоя. Сириус разыскал Ремуса Люпина, и они вдвоём стали проверять замки Люциуса… Меня нашли во втором.

— А где профессор Люпин? — спросил я, собирая свои вещи.

— Рем остался снаружи, если будут проблемы, он устроит большой переполох. Давай, Гарри, пошли, — Блек снова превратился в собаку, а я замялся.

— Подожди, Сириус, я ещё свою мантию-невидимку не нашёл. Она, думаю, у Гринсфилда в комнатах. Здесь недалеко.

Я объяснил крёстному, как туда добраться. То, что сейчас в замке мало людей, было нам на руку. Иначе собака, бегающая по коридорам, да ещё и с волшебной палочкой в зубах, вызвала бы много вопросов… Зато обратно Сириус вернулся в мантии-невидимке, тихо и спокойно.

— Ой, как хорошо, — я был очень рад, что отцовская мантия осталась цела. Она мне была дорога как память. И как всегда…она была очень нужна. Вещей у меня было немного: книги по Зельеделию, что принес Люциус, волшебная палочка в кармане … и мантия-невидимка… Вот её я надел на себя.

Как сказать крёстному, куда мне нужно ещё зайти? Что я услышу в ответ? Знаю и сам. Может, ничего не говорить?

— Сириус, я не могу сразу уходить… Нужно зайти… тут в одно место.

И, не дожидаясь ответа, я направился к красному кабинету. У Блека в собачьем облике есть способ отыскать меня, не используя глаза. Мантия-невидимка ему не помеха. И объяснять мне, какой я дурак… собака не будет.

Двери кабинета открылись тихо. Красным его можно было назвать по-прежнему. А вот кабинетом… Это уж вряд ли. Лазарет… Лаборатория… И творящий в ней что-то алхимик.

Снейп оглянулся. Как ни тихо открывалась дверь — он услышал. А когда я откинул капюшон, то и увидел.

Ходит он по-прежнему быстро, и пока за мной вбегал Сириус, профессор покинул ту часть кабинета, где был лазарет. Что бы он мне ни хотел высказать, всё так и осталось за скобками. Говорил один Сириус. И очень раздражённо.

— Гарри, ты с ума сошёл, чего ты сюда явился? Снейп, если ты только попробуешь поднять тревогу… я обещаю тебе, что это будет последнее, что ты сделаешь в этой жизни!

Пришлось потеснить крёстного. Старые их разборки меня не интересовали, и я не верил, что Снейп нас выдаст… без причины.

— Профессор, я ухожу. Делать здесь больше нечего.

Трудно говорить со Снейпом о личном, и я отвёл глаза.

— Мы вместе явились, может, вместе и уйдём?

Чтобы это спросить, я сюда и явился. Я не обращал внимания на шипение Сириусу за спиной. Меня интересовало, что скажет Снейп!

— Поттер, вы не уйдёте, — услышал я тихий ответ. — Первый этаж сплошная ловушка. Ни один человек не пройдет, если на него не настроена магия… А на вас она не настроена… Вы не анимаг, вам не пройти.

Мы с Сириусом переглянулись.

— Тогда хоть вы уходите.

Настала очередь Снейпа отводить глаза.

— Я не могу, — он сглотнул. — Если бы ещё был Альбус Дамблдор. Но его сейчас не найти. А без него или Волдеморта … заклятие никто не снимет.

— Зато вы будете свободным.

Для меня это было бы важней. Но у Снейпа было другое мнение.

— Остаться навсегда собакой? -он фыркнул. — Нет уж! Благодарю! Не нужна мне такая свобода.

Профессор даже не раздумывал! Я понял, что он остаётся. Да… а некоторые… тоже не раздумывая… рванули бы к выходу, и гори все синим пламенем. Нашёлся бы способ снять заклятие.

— Поттер, возвращайтесь к себе.

Только этого совета мне и не хватало. Я подошёл к окну.

— Сириус, а вы случайно мою метлу не прихватили?

— Конечно, не оставлять же её было… В Хогвартс теперь не вернешься, — Блек мне ободряюще кивнул.

— Она у Рема. Давай, зови.

Рама поддалась, только когда мы её дернули вдвоем. Я высунулся наружу.

— Ассио, Всполох.

Если Люпин не поймёт в чем дело, он может и помешать моей метле. Поэтому я повторял и повторял заклинание. Если Всполох будет упорно рваться на волю, надеюсь, что Рем поймет всё правильно и отпустит его ко мне.

Метла со свистом влетела в открытое окно. Карета подана, можно ехать.

Сириус лететь со мной отказался. Я мог стать невидимым, метлу рассмотреть трудно, но летящий из замка маг — это уже другое дело.

— За меня не бойся Гарри, сюда прошёл и обратно выберусь.

Я очень на это надеялся. Что сказать на прощание Снейпу? Что я сожалею? А при чем тут я? Это его выбор. Я ограничился одним пожеланием:

— Профессор, надеюсь, ещё увидимся?

В ответ я не услышал ничего. Он просто смотрел на меня… Хоть бы что-нибудь дрогнуло… Как будто и не было тех двух дней.

Я влез на подоконник, накинул капюшон и взлетел. Сириус велел лететь за зеленую беседку, недалеко от входа. Там нас должен ждать Люпин. Беседку я нашёл быстро, а мага не видел.

— Гарри, рад тебя видеть, — от неожиданности я чуть не подпрыгнул. Только что никого не было, и вот — Ремус Люпин. Он обхватил меня, не дожидаясь, когда я сниму мантию-невидимку и уберу метлу.

— Как вы меня увидели? — сразу спросил я.

— Не увидел, а догадался. Мётлы без седоков редко летают, — Люпин мало изменился. Был таким же спокойным и надежным.

В последний раз мы виделись, когда я заканчивал третий класс. Он тогда покидал Хогвартс, а теперь… и я распрощался со школой. Я тряхнул головой. Сейчас не о том нужно думать. Где Сириус?

Со стороны дома мы услышали крики. Парадная дверь распахнулась, и из неё выкатился маг в черной мантии. Он кубарем слетел по ступенькам и остался неподвижно лежать на земле. Одним прыжком следом за человеком выскочил чёрный пес. Он перемахнул через лежащее тело и развернулся к дверям. Оттуда выбегали ещё и ещё люди. Сначала собака устроила порядочный переполох в рядах стражников. Им мешало то, что в такой толчее никто не решался пользоваться заклятиями. Охранники оказались умелыми… и быстро рассредоточились. Теперь пес вынужден был крутиться волчком, чтобы в него не попали заклятья. Когда эта безумная карусель кончится, решало только время. Почти десяток колдунов рано или поздно должны были попасть в собаку… Даже если в неё вселился дьявол. Мы с Люпином смотрели, затаив дыханье, и ничем не могли помочь. А собака проскочила рядом с колдуном у ближней колонны, и сногсшибатель вместо неё угодил в человека. Крик поражённого перекрыл все переговоры магов. Заминка получилась совсем небольшой, но пёс сумел ею воспользоваться. Он огромными прыжками стал удаляться от охотников. Ещё немножко, и он будет у нас в беседке.

— Гарри, запахни мантию, — крикнул Рем, — мы с Сириусом аппарируем. Встретимся на соседней улице у сарая с голубой дверью. Метлу брось, она тебя выдаст.

Люпин высунулся из беседки:

— Сириус, быстрей!

И вместе с этим криком собаку настигло заклятие. Опять сногсшибатель… Люпин оглушил колдуна вырвавшегося из общей группы, но это не помогло псу. Заклятие попало в него в момент одного из прыжков. Собачье тело на миг зависло в воздухе и со всего маху врезалось в нашу беседку. Я услышал хруст, и пес перестал двигаться. Люпин выскочил к Блеку:

— Давай, Сириус. Очнись. Нужно аппарировать.

Но глаза у собаки оставались закрыты. Маги охраны заметили нас. Вернее, они заметили Рема и мою голову. Замерли, переговариваясь.

— Энервейт! — закричал Рем.

По телу собаки пробежала судорога, её передние лапы дернулись.

— Сириус, очнись! — Люпин схватил пса за уши и приподнял голову, потом оглянулся — Гарри, уходи! Ты не поможешь.

Охрана, получив указания, широко разбежалась, окружая нас. Я наклонился к собаке, вцепился в её лапы и затащил внутри беседки. Чёрный собачий нос сморщился, когда я подул в него. Веки явно задрожали и стали открываться.

— Сириус, соберись, — Люпин тоже заметил, что Блек очнулся. — Нам нужно аппарировать. Я один тебя не сдвину.

Очень медленно собака превращалась в человека. Тело её съеживалось, шерсть исчезала. Я в первый раз видел трансформацию так подробно. Казалось, что этому процессу не будет конца.

— Гарри, сколько раз тебе говорить? Уходи! От тебя все равно нет толку.

Я отмахнулся от Люпина — у меня есть мантия-невидимка, а у Сириуса — нет.

И я снова тряс крёстного. Рем стал швырять заклятия налево и направо и добился, что наше окружение приостановилось. Все стражники попрятались или залегли.

— Ну, как он? — Люпин обернулся ко мне.

А я уговаривал Сириуса:

— Ну, пожалуйста, соберись.

— Гарри, уходи. — эти слова я едва разобрал. Крёстный еле шевелил губами.

Копошение противников снова отвлекло Люпина. Прицельно он не колдовал, лишь старался удерживать стражу на расстоянии.

— Сириус, я тебя не оставлю. Или ты аппарируешь вместе с Ремом, или мы сдаёмся, — я сжал руку крёстного.

— Позови Люпина, — в этот раз голос Блека был посильней.

— Рем, — крикнул я, подзывая мага, — Сириус зовет.

Мой бывший профессор перепрыгнул через бортик и наклонился над другом.

— Давай, Сириус, уходим.

Долго ничего не происходило. Я видел, что наши противники снова подбираются к нам. Если у Сириуса не получится, то скоро нас захватят. Волдеморт ещё на мне отыграется за этот побег.

— Сириус! Постарайся! — мой отчаянный крик что-то сдвинул, и оба мага пропали.

Я набросил капюшон. Надеюсь, что Люпин поможет крёстному правильно переместиться. Теперь мне нужно спасаться самому. Охранники были совсем близко… Я, как раньше Люпин, перескочил через ограду беседки. Слава богу, окружение было не полным. И я успел проскочить в оставшийся зазор. Старший из охранников дал команду, и туда, где я только что был, сразу ворвались трое. Они оглядывались по сторонам. Мой Всполох запинали под лавку. Меня в беседке, конечно, не нашли. Старший перегнулся через перила. А я решил поскорее уносить ноги. И тут заметил: дальше вычищенного места не было. Снег дальше лежал нетронутым. Мне бы проскочить всего-то метров тридцать, но за спиной оставалась строчка следов.

Я шёл, поминутно оглядываясь. Это довольно здорово тормозило меня. Но я не мог не крутить головой — всё время казалось, что сейчас в спину ударить заклятье.

Один из охранников истерично закричал:

— Вон он!

Все уставились на меня, а я замер на месте. Но толку от этого не было никакого, всё равно предательский снег показывал, где я стою. И в меня полетели сногсшибатели. Я резко присел. Потом сделал кувырок и выскочил из-под огня. Пока Упивающиеся смертью не прицелились снова, я побежал… По снежной целине… Тяжело… Даже и те десять метров, что отделяли меня от забора. А вот с забора меня заклятье чуть не сшибло. Хотя оно летело в любом случае наружу. И я в ту же сторону.

Кажется, выбрался. Куда Рем говорил идти? Соседняя улица. Сарай с голубой дверью.

Найти этот сарай оказалось легко, и я оказался на сеновале.

Здесь было сумрачно. Свет проникал через многочисленные щели. Я прислушался:

— Есть здесь кто-нибудь?

— Гарри, — откликнулся знакомый голос.

Сильные руки стиснули мои плечи — Рем Люпин.

— Гарри, Сириус…

— Что Сириус?

Я плохо видел лицо Люпина, мне показалось…

— Где он?

Мы прошли внутрь. В нише, образованной вынутым сеном, я заметил лежащего человека.

— Крёстный! — я дёрнулся к нему, но Люпин удержал меня.

— Гарри, Сириус… Я… Я сожалею.

Я вырвался из удерживающих меня рук и склонился над неподвижным телом. Неправда!

— Что с ним? Он спит? Вы усыпили его?

— Гарри, он мёртв.

И опять — неправда! Сириус… и мёртв. Он самый жизнелюбивый человек из всех, кого я знаю! Он вообще не может умереть!

Я осторожно убрал со знакомого лица упавшие туда волосы.

— Сириус, ты меня слышишь?

Я почувствовал холод под рукой. Значит, это правда, и Сириус …

— Может, он только без сознания? — я слышал, каким тонким стал мой голос.

Люпин опустил голову.

— Гарри, он умер. Когда мы сюда аппарировали, он уже был мёртв.

— Почему?

Не может быть, чтобы это спросил я. И что — почему?

Рем меня понял.

— Тот удар… У Сириуса был сломан позвоночник. Если бы он остался собакой… Если бы не аппарирование…

— Выходит, что это из-за меня?

— Нет, Гарри, это не твоя вина…

— Как же не моя? Если бы он … если бы мы сдались, его бы вылечили.

— Сириус ни за что бы не сдался. Один раз его уже захватывали. Второй раз такого бы не случилось.

Я опять почувствовал тёплые руки на плечах.

— Гарри, нам нужно идти. Куда мы делись с раненым, понять не трудно. Малфой организует погоню. Он не захочет вызвать гнев Волдеморта.

Я проталкивал вниз комок, стоящий в горле. Он очень мешал говорить.

— А Сириус?

— Гарри, пойми, Сириус погиб. С этим уже ничего нельзя сделать. Его не вернуть.

Я медленно встал:

— Но нельзя же его так оставить!

— Нам нужно уходить. Магию использовать нельзя. Мы ничего не можем сделать!

Я в первый раз слышал, как Люпин кричит. Блек его друг. Его последний друг. Теперь не осталось никого.

— Я понял… Мы уходим… А Сириус остаётся… Здесь.

— Гарри, у тебя ещё будет время для горя. Но не сейчас.

Я пошёл к выходу.

— Твои вещи. И сними мантию.

Сверток лежал у самых моих ног. Я оглянулся — Рем Люпин стоял уже без мантии. На нём были чёрные брюки и толстый темный свитер.

Отцовский плащ-невидимку я свернул и добавил к имеющимся у меня вещам, а мантию с эмблемой Хогвартса оставил рядом с крёстным.

— Гарри, так не пойдёт. Ты замёрзнешь.

Рем снова наклонился к Сириусу. Он долго возился и протянул мне куртку.

— Ему она не нужна.

Я отвернулся. Глупо, конечно, идти на улицу в одной рубашке. Но это куртка Сириуса.

Люпин сам надел её на меня, и меня окутал знакомый запах. И опять подступил комок.

Если идти, то нужно идти, а то я сейчас не выдержу.

На улице я поудобней перехватил увеличившийся сверток и двинулся за Люпином, уверенно идущим впереди. А он то и дело посматривал на часы.

Автобусная станция была совсем небольшой. Холодный зал ожидания. Совсем без пассажиров. Касса и камера хранения.

— Гарри, возьми билеты до

* * *

. Мне ещё нужно получить вещи.

В кассе сидел равнодушного маггл. Ему было совершенно всё равно, куда мы едем и что оставляем за спиной. И не ему одному… Сириус погиб, а ничто в мире не изменилось. Никто и не заметил.

Люпин подошёл ко мне. У него в руках была большая сумка. Я вопросительно посмотрел на него, потом на сумку.

Кривая улыбка мелькнула в ответ.

— С сундуком я больше не езжу. В магглском мире это не принято.

— А куда мы едем? — поинтересовался я. — И почему магглский мир?

— Гарри, ты ничего не знаешь о первых указах нового правительства? — Люпин вывел меня на улицу.

— Я даже не знаю, что у нас новое правительство. Вернее, я знаю, что Волдеморт победил. Но это всё, — я щурился на подъезжающий автобус.

— У нас новое правительство с Лордом Волдемортом во главе. И первое, что было сделано — взято под контроль использование магии. Без специальной регистрации ею нельзя пользоваться. А регистрация… Она не для нас… Наше аппарирование наверняка не прошло незамеченным, — Люпин говорил это совершенно спокойно.

Он усмехнулся. Открыл дверь автобуса и сказал:

— Добро пожаловать, Гарри, в мир без магии!

— Садись к окну, Гарри. Ехать далеко, можно подремать.

В автобусе было тепло, и я снял куртку. Пусть повисит. В этой куртке я Сириуса не видел ни разу. Но запах я узнавал.

Мы так и не успели пожить вместе, лучше узнать друг друга. А теперь его нет. Отец, мама, теперь крёстный. Почему Сириус? Это неправильно, он не должен был погибнуть. И опять из-за меня. Что же я делаю не так? И что я должен делать? Убить Волдеморта? И всё? И всё потом вернётся? Почему я в это не верю? От прежней жизни не осталось ничего. Хогвартс, профессор Дамблдор, Сириус Блек… Гермиона. Что будет с ней? Наследник Слизерина вернулся. А самая сильная ученица Хогвартса — магглорождённая. Может, попытаться её найти? И что я могу ей предложить?

— Профессор Люпин, куда мы едем?

Я поймал испытующий взгляд соседа. Он печально улыбнулся:

— Гарри, я уже давно не твой профессор, и ты меня недавно называл Ремом. Или мне показалось?

— Извините, я…

— Все в порядке, Гарри, — взмах руки остановил мои излияния, — ты мне не чужой. Мы, «мародеры», были как братья, и сын Джеймса для меня почти родной. А теперь, когда нас осталось только двое… Гарри, я не уверен, что смогу заменить тебе Джеймса или Сириуса… И даже не из-за полнолуний… Я всегда был один.

— У вас были друзья, — возразил я.

И опять мелькнула улыбка. Люпин был всё таким же мягким и добрым человеком, каким я его помнил.

— С друзьями мне повезло, ты прав.

Рем замолчал, а я не торопил его. Осмотрелся вокруг. Мы сидели на последних местах в длинном ряду кресел. Впереди большинство пассажиров спало, я тоже откинул спинку кресла. Дежурное освещение было недостаточным, чтобы хорошо рассмотреть соседа. Что он чувствовал, я мог догадаться и так.

— Гарри, ты будешь спать? — хрипловатый голос вывел меня из задумчивости.

— Нет, но я думал, вы не хотите…

— Гарри, у меня есть маленький дом… в очень глухом месте. Там нет не только магов, даже магглы — и те оттуда уехали, — Люпин говорил, и я слышал застарелую тоску одинокого человека. — Думаю, на первых порах ты мог бы пожить там. Я помогу тебе устроиться…

— А вы? Где будете вы жить?

— Гарри, я найду себе место. Не волнуйся, — и опять мимолетная улыбка мелькнула в полутьме.

— А мы не можем жить вместе? — я и сам не знал, кто из нас сейчас сильней нервничал. — Я не хочу навязываться, но… Если там ваш дом… Я не могу…

Люпин положил мне руку на плечо.

— Гарри, не волнуйся за меня. Со мной будет все в порядке. А заботиться о тебе теперь моя очередь. Ты всё ещё не стал взрослым, — вот я и дождался отеческих ноток в голосе. Сириус так никогда и не пытался заменить мне отца, он был больше похож на старшего брата.

— Почему мы не можем жить вместе? Из-за полнолуний? Но в Хогвартсе…

— В Хогвартсе я пил волкогонное средство.

Мы замолчали. Я не хотел, чтобы Люпин из-за меня лишался своего дома.

— А когда вы учились? — осторожно спросил я

— Когда я учился, было плохо, очень плохо… Но там был профессор Дамблдор.

Да, директор. Он всегда был надёжной опорой

— Может, я тоже смогу стать анимагом? Со временем… И запираться я могу в полнолуние.

— Гарри, это опасно, — Люпин говорил со мной как с маленьким. Терпеливо и спокойно.

— Опасней, чем в замке Волдеморта? Настроение Лорда менялось чаще лунных циклов. В какой момент он захотел бы от меня избавиться? Нет, Рем. Давайте говорить не об опасности, а о том, буду я вам мешать или нет? Я же понимаю, что вы не привыкли жить с кем-то. И опасаетесь, что мы не уживёмся…

— Гарри, вот об этом можешь не думать. Я долго был один, но был бы рад… если б ты смог жить со мной.

— Ну, вот и прекрасно. Значит, договорились.

В ответ я услышал смешок.

— Решительность всегда была отличительной чертой твоего отца… и Сириуса.

Люпин молчал. Я так и не понял, согласен он или нет. Если бы здесь был крестный, я бы приставал и приставал к нему пока не добился своего. Но с моим бывшим профессором я не мог себя так вести. Или мог? Рем не откидывал спинку кресла, он не собирался спать.

— Гарри, если ты хочешь жить со мной, то можно попробовать выдать тебя за моего родственника, — Люпин явно принял решение. Я почувствовал облегчение. Кажется, мой сосед тоже. — Сын моего кузена живёт в Америке. Предположим, что он вернулся в Англию. Он старше тебя почти на два года. Нужны документы… Я думаю, что их можно сделать.

— Я стану Люпином? — Рем кивнул. — И мне будет восемнадцать лет?

На свои шестнадцать с половиной я и то не очень тяну…

— А как его зовут? Вашего родственника.

— Зовут его — Гарри. Гарри Люпин.

Я усиленно заморгал.

— То, что меня так же зовут, это случайность?

— Я не спрашивал Лили об этом специально. Но когда мне сказали, как тебя назвали, они с Джеймсом улыбались.

Интересные вещи узнаёшь так… мимоходом!

— Рем, я совсем не знаю, что произошло за последние сутки. Что с Хогвартсом? Где профессор Дамблдор?

Люпин вздохнул.

— Гарри, я не знаю…

Неуверенность? У Ремуса Люпина? Бывшего профессора защиты от сил зла?!

— Гарри, я почти ничего сам не знаю. В утренней газете было написано, что Хогвартс закрыт. Ожидаются изменения в школьном уставе. Какие? Ты, наверное, догадываешься — магглорождённые! Директор Дамблдор отстранен от должности попечительским советом без всяких объяснений… Или корреспондент не понял этих объяснений.

Я подумал, что этому удивляться глупо — раз Хогвартс захвачен Волдемортом.

— А кто будет директором школы? Не Волдеморт же!

— В газете написано, что пока попечительский совет сам будет управлять школой. Через своих представителей… Известно имя только одного из … представителей. Люциус Малфой.

Почему-то и этому я не удивился. Люциус был не самым плохим вариантом. А вот изменения в уставе школы… Тут уж Волдеморт приложит руку. Что же будет с Гермионой?

— А правительство? Что за ерунда о контроле над использованием магии?

— Гарри, тише. Люди спят, — Люпин устало откинулся на спинку. Его голос стал расслабленным. — Почему ерунда? Всё очень эффективно. Ты же предупреждался за колдовство на каникулах. Контроль всегда был… Регистрации не требовалось…

— Если всегда был контроль, то почему десять лет не могли найти Волдеморта?

— Не знаю, я никогда не интересовался, как работает этот контроль, — Рем вполголоса стал рассуждать. — Волдеморт, по слухам, жил в центральной Европе. Там порядки ничем не отличаются от наших. Но использование им магии там не засекли. То ли он использовал короткие интервалы времени, то ли применял очень слабую магию. И её не могли уловить.

Я решил помочь:

— Когда на каникулах мне дали то предупреждение, колдовал не я, а Добби. Очень быстро. Поднял торт и… уронил его на пол. Наверное, дело не в скорости.

— Домашние эльфы сильные волшебники, — Рем задумался.

— Если очень осторожно, то можно…

— Нет, Гарри. Ты в этом не участвуешь, — вот и голос прежнего профессора вернулся. — Аппарировать тебя учить некогда, а от авроров в мантии-невидимке не скроешься.

Я не стал спорить. Помнил, что Люпин по мелочам никогда не придирался. Он же не Снейп! Автобус мягко покачивался, а мы ехали и ехали.

Я проснулся от мягкого толчка в плечо:

— Гарри, мы подъезжаем.

Насколько спокойный Люпин приятней по утрам раздражительного Снейпа!

В гостинице мы увидели худого и встрёпанного портье. Он подозрительно посмотрел на нас, но документы у меня не спросил. Люпин нас зарегистрировал как Ремуса и Гарри Люпинов.

Номер был маленький и сумрачный. Обшарпанные стены и кровати, застеленные покрывалами сомнительной чистоты. Вот теперь я и почувствовал, что могу расслабиться. Нельзя было бы найти другое место, так не похожее на замок Малфоя! Эта комната! Никакой стражи, никаких решеток… И, в общем-то, никому до нас никакого дела. В первый раз в жизни я чувствовал себя свободным. Неужели мир магии отпустил меня? Хотя бы на время! Работу я себе найду… Надеюсь. И буду жить нормальной жизнью: не спасать никого от всемирного зла, не ожидать в любой момент нападения на меня или на близких мне людей. Я — просто Гарри. Каких миллионы в мире. Если бы здесь ещё были… Нет! Нельзя думать! Пока так больно — нельзя… Потом…

Рем! У меня есть Ремус Люпин. Он обещал быть рядом.

Я поймал его чуть смущённый взгляд. Он стеснялся скромности номера? Вот ерунда!

— Рем, как хорошо… Хорошо не думать, что в любую минуту появится Люциус Малфой и потащит меня пред ясны очи Волдеморта.

Люпин улыбнулся:

— Но ты сильно не расслабляйся. Тебе ещё нужны документы.

— А какие у нас планы? — я плюхнулся на кровать.

Рем придирчиво рассматривал дверь, ведущую в соседний номер. Ключа не было, но задвижка скользила легко. Рем нажал на дверь. Видимо, с противоположной стороны была такая же. Во всяком случае, дверь не открывалась.

— Какие у нас планы? — повторил вопрос мой спутник. — Я пойду тут недалеко в один бар. Поищу там некоего Джима-сургучника. Есть сведения, что он фальшивки делает быстро и за приемлемую цену.

Я хмыкнул:

— А гарантию даёт?

Люпин недоуменно посмотрел на меня.

— Фальшивки легко проверяются, — пояснил я снисходительно.

Чёрт, и чего я привередничаю? У Рема наверняка туго с деньгами.

— Я иду с вами, — объявил я, направляясь к двери. — Один я ни за что не останусь!

Рему ничего не оставалось, как пойти следом. Для очистки совести он предупредил:

— Ты там только поаккуратнее.

Оказалось, что Люпин прекрасно ориентируется в городе. Он провел меня тремя проходными дворами. Самый ближний из них начинался с чёрного хода магазина. Если не знать — ни за что не догадаешься. А ведь прямо напротив нашей гостиницы. Остальные не были такими замаскированными, но здорово сэкономили нам время. Минут пятнадцать ходьбы, и мы оказались возле маленького уютного кафе. Утро ещё не закончилось, и за столиками в основном сидели старушки, которым некуда спешить. Похоже, что у них здесь свой клуб. Кофе, сливки, булочки. У меня в животе забурчало. Рем понял намёк и предложил:

— Гарри, давай позавтракаем, раз сюда попали. Ты садись, а я заказ сделаю.

Под перекрёстным огнем глаз бабушек-старушек я сел к столику и стал рассматривать пейзаж за окном. Украдкой поглядывая на Люпина, я видел, как из недр кафе к нему вышла румяная женщина, на ходу вытирающая руки о фартук.

Разговор меж ними был очень коротким. А потом Рем с натянутой улыбкой подошёл ко мне. Как раз пожаловал и завтрак. Кофе был сладким в не меньшей степени, чем Люпин кислым. Я не выдержал и, не дожидаясь, когда он закончит есть, приступил к расспросам:

— Ну и как?

Вопрос был вполне нейтральным. То ли о кофе я спрашиваю, то ли о делах.

Люпин прожевал и ответил:

— Джима нет в городе. Будет через неделю.

— И что мы будем делать? Ждать? — я не понимал расстройства Рема.

— Завтра полнолуние. Нужно сегодня уезжать ко мне, — маг смотрел в окно, он, кажется, забыл о еде. — Как неудачно вышло. Есть тут ещё один специалист. Он чужими документами торгует. Фотографию переклеивать он не будет. Не говоря уж о подчистке.

Люпин вздохнул:

— Ты закончил? Тогда пошли.

Мы полдня прослонялись по городу. И за это время несколько раз заходили в старую гостиницу на окраине. Чуть ли не точную копию нашей. В конце концов, там Люпину сказали, что тот, кого он ищет, будет только завтра, но зато с утра.

Люпин шёл, не глядя по сторонам. Он хмурился.

— Рем, а ведь небо плотно затянуло, — я посмотрел на густые облака.

Мой спутник сбавил шаг:

— Гарри, ты о чём?

— Так ведь луны нет, — я же точно знал, что превращение в волка происходит только при лунном свете. — Если занять и соседний номер… На всякий случай.

— Не знаю, Гарри… Если завтра с утра этот маггл явится, не обманет, то мы ещё успеем доехать, — Рем явно сомневался.

Когда мы вернулись в свою гостиницу, Люпин отправил меня наверх, а сам остался договариваться с портье. Скоро он появился с ещё одним ключом.

Соседний номер был очень похож на наш. Рем и здесь проверил дверь. Замок на наружной двери был хлипким, но сама дверь была крепкой. А главное — она открывалась внутрь. Дверь между номерами мы дополнительно подпёрли стулом. Не велика помощь, но все равно больше сделать ничего нельзя.

— Рем, а зачем мы так рано готовимся? Полнолуние же завтра. Репетируем, что ли?

Люпин, удостоверившись, что сделано всё, что можно, вернулся в нашу общую комнату.

— Гарри, иногда и накануне полнолуния я могу превращаться. Если погода ясная… Редко такое бывает. Но на всякий случай я буду ночевать в соседнем номере. А ты… — маг замялся. — Вот.

Он протянул мне пистолет.

— Рем, вы что? Не возьму, — я отошёл подальше.

— Гарри, это на всякий случай. Мало ли… Если меня не будет рядом.

Я почувствовал облегчение и расслабился. Мне на какое-то время показалось, что Люпин мне его дал для защиты от оборотня. Какой же я идиот! Взял пистолет… Его тяжесть приятно удивила. Я рассматривал «игрушку» и представлял себя агентом 007. А потом стал вращать её на пальце. Я все пытался мягко перехватить ручку пистолета. Но только получал по пальцам. Больно!

— А пули в нем случайно не серебряные?

— Серебряные, — глухо и коротко ответил Люпин.

Рука у меня замерла, а пистолет неловко крутнулся ещё раз и упал на пол.

— Гарри, подними его.

Опять меня как холодной водой облили. Я медленно поднял пистолет и положил его в карман куртки, стараясь не смотреть на Люпина. Вот чёрт! Неужели он думает, что я смогу в него выстрелить? Ни за что! Ведь я только что потерял Сириуса!

Мы разошлись по комнатам. Я ещё долго смотрел в окно и слушал. В соседнем номере заскрипела кровать — Рем лёг спать. Я решил последовать его примеру. В последний раз посмотрел в небо. Звёзд не видно. Значит, и луна не покажется.

Спал я очень неспокойно, постоянно смотрел на часы. Наверное, каждые пол часа просыпался. В три ночи меня разбудил странный звук из соседнего номера. То ли всхлип, то ли вздох. Я вскочил и подбежал к окну… Луна… На мой взгляд — полная. Я прислушивался к звукам в ночи. Ещё три раза слышал что-то вроде стонов из-за двери. Люпин тоже луну за полную принял? Что его вторая натура об этом думает?

И все же я везучий человек. Когда я от тревоги уже не знал, что и делать, набежали облака, и стало совсем темно. Проверить, как там сосед, я не отважился. Тишина за дверью свела на нет всю мою решимость. Может, Люпин и не заметил никакой луны? А я к нему буду вламываться… Я покосился на куртку, где лежал пистолет. Подожду лучше до утра.

Проснулся я от звука открываемой двери… Люпин был… Да! А я уже и забыл, каким он бывает в полнолуния больным. Я вскочил:

— Нам уже пора? За документами?

Рем поморщился, как от сильной головной боли.

— Гарри, тише. Как ты тут?

— Все нормально. Спал как… — я поискал слово, — в Хогвартсе.

На языке крутилось: как убитый. Но я не отважился на такую шутку.

— А вы как? Все было спокойно?

Люпин глухо ответил:

— Почти. Сегодня нужно уезжать.

Больше я ни о чём не спрашивал и быстро одевался. Ну не хотел я думать ни о чём мрачном! Свобода! Это вам не фунт всевкусных орешков! Кто так говорил?

На улице солнце. Снег сверкает, небо голубеет.

— Гарри, я сейчас уйду один. Если документов нет, вернусь быстро, — у Люпина голос стал поживей. — А если подберу что-нибудь подходящее, то я их сразу буду под тебя подгонять. Придётся воспользоваться магией, раз магглы дали осечку.

Я ужасно не хотел расставаться! Свобода-то она свобода… Но мысли об одиночестве в новом мире делали меня неуверенным. Нет, конечно, я не боялся. За ручку меня водить не надо, и… я могу подождать. Если нужно…

— Если вас засекут, вы будете аппарировать? Авроры могут быстро переместиться.

— Гарри, я этот город знаю, как свои пять пальцев. Не обязательно только аппарировать. Тут много проходов, которые знают лишь местные. А ни одного мага я здесь ни разу не встречал! Так что не волнуйся.

— Подождите, Рем, а если вы не собираетесь аппарировать, то я могу идти с вами? Я же не помешаю? — я считал, что от меня будет прок. Уж больно Люпин выглядит… усталым. Хоть и бодрится.

— Нет, Гарри. Мне одному будет удобней. Не скучай, я быстро.

Пока я его ждал, сходил вниз, перекусил. Нашёл магглские газеты. Ничего интересного в них не было. Оставил их на столике. Я задумался, где же здесь можно взять газеты магов? Рассыльные совы нужны. Они повсюду летают. Помню, как такая сова приносила газеты Хагриду. Может, Люпин получает почту так же?

Я слонялся из угла в угол. По моим подсчётам, Рем уже весь город мог бы пройти туда и обратно. Если нужно выехать сегодня, он должен поторопиться. Да и о том, что я нервничаю, мог бы подумать. Только не думать о том сеновале! Только не думать о том, как там лежал Сириус! Я верил, что Рем осторожней. Он не будет рисковать! Не будет! Не будет! Звучит, как молитва. Ну, где же он?

Подошёл к окну… Вовремя. Я увидел знакомую фигуру, появившуюся из магазина напротив. Кажется, всё в порядке: он улыбается. Люпин мне махнул. И только я отошёл от окна, как услышал пронзительный визг тормозов… А потом крики…

Там, где только что был Люпин, сейчас стояла чёрная легковая машина. И очень быстро собиралась толпа любопытных. У меня сердце оборвалось… Я со всех ног кинулся на улицу. Что случилось? Коридор, лестница, холл… Двери никак не открываются! Ой, я их не в ту сторону толкал… Всё, я на улице…

Чёрная машина уже отъезжала. А я продирался сквозь строй любопытных. Туда, в центр… Я выскочил на пустое место. Люпина не было…

— Здесь человек был, в тёмном свитере, вы не видели, куда он делся?

Полная женщина с любопытством рассматривала меня:

— А кто он тебе? Родной, что ли?

— Дядя, — коротко пояснил я. — Где он? Что случилось?

Женщина покачала головой:

— В больницу его повезли. Видишь, какой водитель сознательный оказался. Сам и повёз. Хоть и не виноват он был в наезде.

— В наезде? — тупо спросил я.

— Ну да, — женщина теряла терпение. — Твой дядя чуть не под колёса сунулся. Я сзади шла и всё видела, — тётка раскачивала головой в такт словам. — Нельзя таким невнимательным быть на дороге. У меня с перепугу даже ноги подкосились. И сердце у меня слабое. Идёшь себе спокойно идёшь, а тут на тебе… Под машину бросаются.

Какой визгливый голос! Может, и правда перепугалась? Я, не обращая внимания на недовольство женщины, спросил:

— Он сильно пострадал? Он… жив? — я изо всех сил старался говорить спокойно. Это было трудно делать, у меня сжималось горло, и накатывала истерика. Только не вспоминать! Если и Люпин… Я не могу потерять и его!

— Не волнуйся парень, — заговорил высокий мужчина в очках, — жив твой дядя. Головой стукнулся. Тот водитель его сам осматривал. Потом в больницу повёз.

— В какую? — выдавил я.

Мужчина пожал плечами:

— Не знаю. Он нам не говорил. Найдёшь… Больниц немного.

Толстая женщина снова вмешалась:

— А ты звони, спросишь, куда сейчас пострадавшего привезли? Эй, номер машины никто не запомнил? Нет? — крикнула она в толпу. — Да это всё равно. Страховку твой дядя не получит, он сам под машину кинулся.

До чего противная тётка, говорит, как пилит. И что она все про одно и то же заладила? Сам кинулся, сам кинулся… Он просто отвлёкся… Да и чувствовал себя плохо после этой ночи.

Я вернулся в гостиницу. Вчерашний подозрительный портье сменился: сегодня была женщина. Когда я бежал на улицу, она не могла меня не запомнить, и я смело направился к ней.

— Мадам, помогите, пожалуйста.

Круглые серые глаза, следившие за мной, стали ещё круглей:

— Как ты меня назвал, мальчик? Мадам?

Парень, стоящий у стойки, фыркнул:

— Карина, то есть Ваше Величество, я ушёл, буду вечером.

Кажется, я неправильно назвал женщину. Но она только развеселилась.

— И как тебе помочь, такому вежливому?

Я понял, что эта… Карина мне поможет и быстро рассказал свою историю… Вернее, историю Люпина… Вернее, историю наезда… Тьфу! Совсем запутался. Короче, я рассказал то, что можно было рассказать.

— Миссис… — замялся я.

— Можешь меня Кариной звать, — у женщины был приятный грудной голос, да и сама она была… Как бы это сказать? …наверное, у неё много друзей. Добрая она, вот! Мне аппарат телефонный пододвинула.

— Карина, а вы не можете сами позвонить?

— А ты что, приезжий?

Пока я раздумывал, что ответить, женщина быстро нажимала кнопки.

— Да, я из Америки… недавно, — я вспомнил легенду Рема. — Гарри Люпин. А моего дядю зовут Ремус Люпин. Мы в двадцать втором номере живем.

— Вот как! К нам на прошлой неделе из Вегаса группа приезжала, такие все дерганные… А как говорят! Ужас, что с языком сделали. А говоришь ты, как настоящий англичанин.

Пришлось срочно придумывать объяснение:

— А мы недолго в Штатах прожили, не успел я… перенять…

Карина, к счастью, мое объяснение слушала в пол-уха:

— А я-то думаю, чего ты меня мадам назвал. Странно как-то… — женщина заговорила в трубку. — Алло, к вам сейчас пострадавшего в дорожной аварии не привозили? Нет? Спасибо.

— У нас в школе учительниц принято мадам называть, — ответил я чистую правду. Не знаю, как в Америке, а в Хогвартсе — именно так.

Карина больше на меня не отвлекалась, она быстро нажимала кнопки одной рукой, а второй водила по телефонному справочнику.

Минут через сорок она оторвала трубку от порозовевшего уха:

— Уф, как всегда — закон бутерброда. Твой дядя в последней из больниц, в которые я звонила.

Карандаш быстро забегал по бумажке.

— Вот тебе адрес. Выйдешь на улицу, пойдёшь направо…

Карина долго мне объясняла, как пройти быстрее, а я усердно кивал головой. Неужели не найду сам?

— …только смотри, иди быстрее, а то не успеешь врача застать.

Да, городок невелик, и даже с моими… мягко говоря, неразвитыми способностями по поиску магглских больниц, я нужный адрес нашёл.

В регистратуре мне подтвердили, что к ним поступил сегодня в одиннадцать тридцать пострадавший после автомобильной аварии. Страховки при нем не оказалось, но мужчина, который его привёз, заплатил нужную сумму. Вещи мне согласились отдать, если я подтвержу свои родственные отношения. Я нахально заявил, что мои документы, находятся в кармане их пациента. Женщина в сером форменном костюме достала пакет, выудила оттуда брюки… В кармане оказался паспорт… С моей фотографией… Люпин успел всё подправить. Меня заставили расписаться и выдали мне пакет с вещами Ремуса Люпина. Но мне-то нужно было другое. Мне нужен был сам Рем. Живой и на своих ногах. И желательно побыстрей. Ну, никак не позже вечера.

В ответ на мои настойчивые расспросы меня отправили в другое крыло больницы. Там дежурная медсестра дежурным голосом долго мне объясняла, что есть подозрение на сотрясение мозга у больного. Сейчас он спит. С лечащим врачом можно встретиться завтра до двенадцати. Во второй половине дня врачи с родственниками не встречаются. Боже мой, она говорит, как автомат. Ей бы автоответчиком работать. Неужели все родственники всегда спрашивают одно и то же?

Мимо проходила другая медсестра:

— Это ты о сегодняшнем пострадавшем?

Наконец автомат замолк, и в глазах первый медсестры появилось что-то от человека.

— Ага. Я сегодня уже раз десять объясняла, что врачи только до обеда встречаются с родственниками. Парень, ты всё понял? — спросила она жалобно.

Вторая мне подмигнула и, между прочим, обронила:

— А доктор Браун всё ещё с этим пациентом возится. На втором этаже. Палата восемь.

Потом эта вторая повернулась к своей коллеге:

— Ты представляешь, уже три блокнота исписал. А назначений написал… на анализы, на рентген, на… Ой на что он только беднягу не направил. Как будто первый раз больного видит. Я Брауна прямо не узнаю. Всегда был такой спокойный, а тут аж взмок весь, так и строчит, так и строчит…

Пока медсестры разговаривали, я двинулся вглубь больницы. Нашёл лестницу на второй этаж, нашёл палату номер восемь. Дверь открылась тихо, и я осторожно заглянул внутрь. Точно… Мужчина… В белом халате. Наверное, он и есть Браун. Повезло ему. Не каждый день в больницу магглам вервольфы попадают.

Дверь всё же скрипнула, врач аж подпрыгнул. Нельзя же так увлекаться!

— Вы кто? — отрывистый голос выражал глубокое недовольство моим появлением.

— Доктор, я… это мой дядя. Мы живем вдвоем. Что с ним? — мне даже разыгрывать перепуганного родственника не нужно, я на самом деле нервничал. И почему-то всё никак не мог рассмотреть пациента.

— Ах, он ваш дядя. Молодой человек… — доктор замялся, а я снова вернулся к своему:

— Как он, доктор? Почему он спит? И когда я его могу забрать домой?

Мужчина задумчиво барабанил по ручке кресла. Слышал он меня или нет?

— Так, о чём вы? Ах, да. Кажется, у вашего дяди сотрясение мозга, ещё ушибы грудной клетки, но ничего страшного. Ему нужен покой. Полежать не меньше суток. Ему сделали укол, и он будет спать до утра. А вот забрать его домой… вы сможете нескоро. Я заметил ряд аномалий в организме вашего дяди. Нужно с ними обязательно разобраться.

Врач, не скрывая интереса, принялся рассматривать меня.

— Молодой человек, вы бы не согласились тоже пройти обследование. Мне бы хотелось сравнить данные ваши и вашего дяди. Вы ведь кровные родственники?

В голосе врача была такая надежда! И я кивнул. Пусть считает это ответом на оба вопроса.

— Тогда вот что… Я вас оставлю в этой же палате. Это не по правилам, но ради такого случая…

Ну, чисто кот над сметаной мурлычит. А мне что? Лишь бы рядом с Люпином оказаться. И чтобы людей рядом не было.

Доктор стремительно убежал. Вернулся с медсестрой, он что-то ей энергично объяснял дорогой, но, заметив мое внимание, выдал фальшивую улыбку.

— Всё в порядке, я договорился. Отдыхайте, молодой человек. Утром мы вас оформим и сделаем назначение, — радостно потирая руки, врач, наконец, оставил нас одних.

Медсестра была гораздо спокойней. Её гримаса в спину доктору Брауну была красноречивой. Недолюбливает она врача. Я переоделся в больничную одежду, но свою и пакет с одеждой Люпина уговорил до утра оставить в палате. Да и куда тащить вечером вещи? Медсестра это тоже поняла и не настаивала.

Я лёг. Мой «дядя» спал. И я был спокоен. Он проснётся, и мы уедем. Начнем новую жизнь. Да пусть без магии! Пусть вдали от всех! Потом. Потом я разберусь, что делать. Но сейчас… Я уже не делал вид, что мне не страшно остаться одному. Страшно! Ох, как страшно! И чувствовал я себя маленьким. Проклятые Дурслеи! Это они мне все детство внушали, что у меня нет шансов в их мире. По их мнению, из меня только преступник может выйти! Но ведь Люпин жил вдалеке и от магов и от магглов. И я буду с ним. Будем обходиться без магии. Я улыбнулся: «Проклятые Дурслеи» этому меня научили. Спасибо! Если бы они услышали мою благодарность, решили бы что спят, и снится им кошмар.

Я лежал, смотрел в окно и думал. Временами пытался разбудить Рема. Мне все казалось, что он вот-вот проснется. Я видел, как к заднему крыльцу иногда подъезжают машины скорой помощи. Из них на каталках выгружают людей… А хорошие это каталки. Складываются как нужно и едут легко. На одной такой и Люпина сюда привезли, да так и оставили в палате. У меня начал формироваться план по похищению его из больницы… Нужно было дождаться, когда тишина и полумрак успокоят медсестру. И больных. Это произошло уже после десяти вечера. Поздновато… Но ничего не поделаешь, раньше медсестра все время была занята, да и больные по коридору бродили.

В шкафчике с медикаментами я увидел бутылку с хлороформом. Рискнуть? О… а дверца не заперта! Отлично! Я, как в лучших магглских детективах, смочил вату жидкостью и… усыпил нашего не очень бдительного стража. Надеюсь, что ночью услуги медсестры никому не потребуются. Иначе её придётся долго ждать!

Так… В первую очередь я нашёл историю болезни Люпина, и реквизировал ее. А в придачу и все заметки доктора Брауна. Хоть и жаль таких трудов, но… думаю, так будет лучше. Зачем врачу описание организма оборотня? Вряд ли оно пригодится. И Брауну будет спокойней. Пусть доктор раз подосадует, чем потом всю жизнь будет объяснять, где он такого необычного пациента нашёл.

В палате я погрузил Рема на каталку, укрыл его с головой двумя нашими одеялами (нужно будет не забыть их вернуть), переоделся. Ну и всё. Можно трогать. Лифт работал прекрасно: на каталки и рассчитан. Я скатил Люпина с заднего крыльца. И бодро двинулся в путь. Обойдусь без машины. Чем вам больничная каталка не транспорт? На редких прохожих я не обращал внимания, а они на меня. Надеюсь. Была холодная ночь, но под двумя одеялами Ремус не должен замерзнуть.

Гм… А вот и луна… Я заехал в маленький сквер. На всякий случай. Одеяла, которыми был укрыт Люпин, начали шевелиться. И я был рад не смотреть, что под ними происходило. А когда все затихло, я посмотрел на Люпина… Вернее, на здорового волка. Серого. Лохматого. И, на моё счастье — спящего. Если что — это не волк, а… овчарка особой сибирской породы. Теперь можно ехать дальше.

Возле гостиницы я остановился. Можно, конечно, до утра гулять. Пока Рем снова не станет человеком, а ещё лучше — пока он не проснется. Но почему бы и не попробовать попасть в гостиницу? На мой осторожный стук вышла Карина. Хорошо, что я звонить не стал.

— Гарри, где же ты так долго был? Как дядя? Ой, а это кто у тебя? — женщина, видно, дремала, её голос со сна был немного хрипловат. — Собака?

— Карина, дядя завтра утром вернётся. Он пострадал не сильно. А это дядина овчарка. Ему её из Сибири прислали ещё щенком. Такая понимаешь, верная… Как с дядей беда происходит, она так переживает! Вот я её и усыпил.

Боже, что я несу? А Карина смотрит на меня, как на ненормального.

— Усыпил? — от её сна не осталось ничего.

— Ну, не в том смысле. Она к утру проснётся… Как раз к приходу дяди.

Ой, я, кажется, заврался. Ладно, «дядя» утром будет. А куда овчарка при этом денется?

— Карина, а когда у вас дежурство кончается?

— В семь часов утра. Если Итон не опоздает.

Фу, ну тогда другое дело, но совесть у меня тут же подняла голову:

— Мы утром уедем. Как только дядя Рем придёт из больницы. Если больше не увидимся, я хотел вам сказать… Это… Спасибо, Карина.

Женщина потрепала меня по волосам. И я промолчал! Ненавижу, когда трогают мою «прическу». Но сейчас стерпел.

— Гарри, а как ты свою овчарку наверх затащишь. Может, её до утра в холле оставить?

— Нет! — мой крик удивил женщину. Она опять странно на меня посмотрела. А я замялся:

— Карина, а вы мне не поможете? Я не могу пса внизу оставлять. Если он проснется без меня (да и со мной), вы будете очень удивлены его поведением.

— Если останетесь живы, — это уже я добавил мысленно.

Как мы тащили Люпина на второй этаж… Это нужно было видеть. В лифте он ехал один! Ни я, ни Карина туда уже не поместились. Поэтому наша портье отправила лифт на второй этаж, а я уже там ловил лифт и блокировал дверь, чтобы она не закрылась. Потом мы чуть не волоком затаскивали моего «пса» в номер. Работа была не из легких. А если бы ещё оборотень проснулся! Хорошее всё-таки снотворное используют в наших больницах. Хоть благодарность пиши.

Все когда-нибудь кончается, кончились и наши с Кариной мучения. Она меня позвала выпить чаю. И я не отказался… Особенно мне понравились её пончики. С яблочным повидлом. Когда я наелся, во мне опять проснулась совесть. Но пончики были к тому времени уже съедены, и мне оставалось только покраснеть. Карина сидела, подперев рукой голову, и с мягкой улыбкой смотрела на меня. И на моё смущение.

— Гарри, — мне так понравился её грудной голос, — а мама у тебя в Америке осталась?

Я вздрогнул:

— У меня мама погибла, когда мне был год. И папа тогда же.

— Ой, Гарри, прости. Я не хотела. Просто ты так мило краснеешь. Я хотела о тебе узнать побольше.

Я попытался снова расслабиться, но ничего не получалось. Все очарование этого позднего чаепития пропало. Женщина тоже это почувствовала и послала меня спать. А я ещё долго вспоминал её грустную улыбку. Сколько ей? Наверное, лет тридцать. Мой первый магглский друг. Я её запомню надолго. А может, ничего страшного в жизни без магии и не будет? Люди ведь люди и есть! Среди маглов и свои Малфои найдутся. Подольше бы не попадались! Лучше встречать таких, как Карина. И это касается любого мира. Похоже, что у неё нет семьи. Вот бы её с Люпином познакомить. Я покосился на волка. Нет, пожалуй, лучше не надо. Я вздохнул и пошёл спать в соседний номер.

Утром меня разбудил Рем. Я со сна не сразу сообразил который час. Оказалось — десять.

— Рем, вам велено лежать сутки. То есть ещё полтора часа.

Люпин, кажется, ничего не помнил:

— Кем это ВЕЛЕНО? Гарри, что вчера случилось?

Пока я одевался и застилал постель, рассказывал ему, что вчера было… Подробно…

— Всё, уезжаем немедленно, — Люпин не охал и не ахал, но и спокойным его мой рассказ не оставил. Он стал торопить меня со сборами.

К каталке с больничными одеялами мы прикрепили записку с просьбой отправить её обратно. Люпин положил туда же деньги. Встрёпанный портье всё так же недоверчиво провожал нас взглядом, пока мы не исчезли у него из виду. А я ещё и на улице оглянулся на эту гостиницу. Может, ещё когда-нибудь увидимся.

— Карина, не забывай меня!

Люпин отвёл меня в небольшой гараж. Там у него оказалась машина. Старенькая, серенькая. Потом я узнал, что это Пежо. Я сел сзади, и мы тронулись к моему новому дому. Моему и Ремуса Люпина.

Домик Люпина стоял практически в лесу. Он был и в самом деле очень небольшим. Два этажа, четыре комнаты, одна ванная. Зато во дворе оборудована мастерская. Люпин, похоже, умел работать и руками.

С особым интересом я рассматривал его кабинет. Меня поражало, как человек, обреченный жить один, смог получить необходимую квалификацию… Необходимую для того, чтобы работать профессором в Хогвартсе! Пусть даже натуру оборотней ему изучать не приходилось. Но ведь силы тёмной магии не в одних вервольфах!

Разгадка находилась в кабинете: это были книги. Ими у Рема набиты все шкафы. Почему он специализировался только на темномагических существах, спрашивать не было нужды. И так ясно.

Я с трудом втиснул свои учебники по Зельеделию и решительно о них забыл. Специализация Люпина мне показалась интересней.

Во дворе, рядом с мастерской была ещё одно сооружение. Без окон и с металлической дверью. Что это, я догадался. Местный вариант Шумного Шалмана. Вот туда я не заглядывал.

Люпин ушёл готовить для меня комнату, а мне велел посидеть в кабинете. Я выбрал книгу и устроился в кресле у окна. Но начать читать я не успел — меня заинтересовал ещё один шкафчик. Если все книжные шкафы были массивными и высокими, то этот их скромный собрат совсем не обращал на себя внимания. Его стеклянная дверь пускала мне в глаза отражённый лучик заходящего солнца, и только поэтому я им заинтересовался. Я отложил книгу и подошёл поближе. За стеклянной дверью на полке стояли четыре резные фигурки: олень, собака, волк и крыса. Кого они изображали, мне было ясно. А вот кто их сделал? И зачем? Резьба по дереву была очень тонкой. Времени на такую игрушку должно было уйти много. Я открыл нижнюю деревянную дверцу шкафа. Там стояла корзина, доверху заполненная резными фигурками… Удивительное хобби у хозяина дома!

Фигурки были сделаны аккуратно. Смешные человечки, добродушные звери, маленькие эльфы — чего только тут не было. Перебирая эти поделки, я остро понял одиночество человека, длинными вечерами вырезающего из дерева свои фантазии.

Рем пришёл за мной. Он заметил мой интерес к композиции, стоящей на полке, и решительно сгрёб зверушек в корзину.

— Это уже прошлое… Вот настоящее…

Место зверей заняли три человечка. Круглолицая девочка, прижимающая к груди книжку, долговязый мальчик с круглыми восторженными глазами и ещё один парень — поменьше ростом, но зато с целой копной непослушных волос на голове.

— Вот. Новое поколение мародёров. Где-то у меня ещё были…

Люпин что-то вынул из маленькой коробочки. И фигурка растрёпанного мальчика, обзавелась проволочными очками.

— Ну, как?

Рем неуверенно посмотрел на меня, а я показал ему большой палец. Мне и в самом деле понравилось то, что у него получилось. Позже, занимаясь в этом кабинете, я не забывал поприветствовать своих друзей:

— Гермиона, Рон, как дела?

Жаль, что они ничего не могли ответить.

Нам обоим очень повезло, это полнолуние совпало с теплым циклоном из Атлантики. На улице было слякотно, зато облака надёжно прятали луну. Если Люпин всё же перевоплощался, то я об этом не знал. И выглядел он не так плохо, как в Хогвартсе в полнолуния.

По утрам он проводил час-полтора в своей мастерской. Что-то там пилил, строгал, колотил. На мой вопрос, что он там делает, пояснил, что пора сделать ещё один книжный шкаф. Оказывается, что всю мебель в своём кабинете он сделал своими руками.

Я же с утра первым делом читал газеты. Как я и думал, Рем получал их обычным для магов способом. Совы регулярно приносили почту, требуя монетки взамен. Если я спал, то они бесцеремонно щипали меня за что придётся. Зато я читал новости первым, ещё до завтрака.

И чем больше я читал газеты, тем хуже мне становилось. Не стихали восторги по поводу новой политики правительства. Сколько оказалось сторонников жёсткого курса, предложенного Волдемортом! Какие насмешки, издевательства и откровенное хамство раздавались в адрес Альбуса Дамблдора! Те статьи, что Рита Скиттер когда-то писала обо мне, были цветочками по сравнению с такими ягодками:

— Старый идиот, маразматик, впавший в детство, магглолюбец, чуть ли не маггл, удачно маскирующийся магом!

Как-то я не выдержал, сунул газеты под мышку и пошёл к Рему в мастерскую.

— Гарри, заходи, — пригласил он меня, — садись вон на тот табурет, я скоро кончу.

Он пристроил на верстак доску и стал водить по ней рубанком.

— Рем, тут такое пишут… Как они могут?

Я не мог дождаться, когда Люпин освободится, и начал высказывать ему своё возмущение славословиями в адрес Лорда и клеветой о Хогвартсе и его директоре. Ещё поражался — зачем был нужен я? Зачем всем был нужен Мальчик-Который-Выжил? Если бы я тогда не выжил, их возлюбленный Лорд на пятнадцать лет раньше осчастливил бы этот мир. Взял бы его в свои надёжные руки.

Я смял газету:

— Снейп в школе мне внушал, что я — ничто, одно известное имя. Ему нужно было дать мне посмотреть эти газеты. Газеты, вышедшие после моего, можно сказать, невероятного побега. И что в них? Нет меня! И, кажется, никогда не было. Есть Англия, есть её маги. А меня нет, и никому я не нужен.

Сидеть я не смог и забегал по мастерской, распинывая опилки.

— И отлично! И слава богу! А я-то боялся, что меня предателем будут считать — после того, как пятнадцать лет считали спасителем. Дурак! Знай своё место и не высовывайся. Вот два правила, по которым я теперь буду жить, — я опять кричал.

Рем во время моей речи продолжал неспешно обстругивать заготовку книжного шкафа. Он меня не останавливал, но и не спорил. А когда я выговорился и замолчал, он и тогда методично продолжал свое дело. И я услышал мягкий шелест снимаемой стружки. Золотые завитки накапливались на поверхности верстака, легко падали вниз.

— Всё? — голос Рема был не многим громче шуршания его рубанка. — Накричался?

— В-з-шшш, — шелестела снимаемая стружка.

— Может быть, хватит? — шелестел голос Люпина.

— Что хватит? — я все же сел и нехотя уставился на своего бывшего профессора.

— Хватит себя жалеть, — Рем перевернул доску другим концом, и я снова видел, как он аккуратно снимает тонкий слой древесины.

— Хватит обижаться на весь мир.

— В-з-шшш, — подтвердил рубанок.

— Люди в своей массе не герои. Им не до героизма, когда рядом семьи, маленькие дети, не очень здоровые родители.

Движения Рема были свободны и легки, никакого надрыва, тем более истерик.

— В-з-шшш, — слышал я, и новая пушистая золотая кучка добавилась к стружке на полу.

— Ты что, думал, все как один пойдут бороться с новым правительством? И как они должны были это сделать? — и опять шуршащий звук.

— Акции неповиновения? Или пойти просто бить Упивающихся смертью? Что могут сейчас сделать обычные люди, не авроры, не боевые маги? Бабушка Невилла, миссис Уизли, родители Паттил… Что они могут сделать? С волшебными палочками наперевес пойти громить резиденцию Волдеморта?

— В-з-шшш, — пел рубанок, и апатия охватывала меня. А что я, собственно, раскричался? Всё правильно, всё так и должно быть. Какая разница, кто в правительстве? Был Фадж, стал Волдеморт, а для бабушки Невилла мало что изменилось.

— Значит, это всё? Всё, что было, ушло и никогда не вернётся? — слова Рема были для меня тяжелы. Мне казалось, что они снимают с меня злость, как его рубанок с дерева — стружку с дерева. А вместо неё остается недоумение — что же теперь делать?

— Всё осталось только в нашей памяти? И Волдеморт был прав, когда говорил, что у Дамблдора нет ни одного шанса вернуться? Профессор никогда не решится на гражданскую войну, он не будет рисковать жизнями людей.

Рем засмеялся. Звук его смеха так неожидан. И не только для меня — рубанок скрипнул и упёрся, не желая двигаться дальше.

— Гарри, не кидайся из одной крайности в другую. Я сказал, что сейчас ничего нельзя сделать.

Люпин перевернул рубанок и стал регулировать его нож.

— Ты обратил внимание, что сейчас все вокруг стали чистокровными волшебниками?

Я кивнул, а Люпин осторожно стал снимать образовавшийся на гладкой поверхности заусенец. Теперь инструмент в его руках был очень тих.

— Этого я тоже не понимаю: куда делись все остальные? Неужели они все уехали из страны?

Рем усмехнулся, трудное место заканчивалось, и он снова стал выглаживать золотистую поверхность. Он объяснил:

— Все, кто не может доказать свое чисто магическое происхождение, просто затаились. Вот пройдёт время, и они опять появятся.

Я позавидовал оптимизму Люпина. Хорошо, если так. А вдруг их … того …выгнали из Англии?

— Гарри, неужели ты не замечал, что самые сильные волшебники бывают от смешанных браков? Когда один из родителей маг, а другой — маггл?

Я задумался: да, как мои родители или … Волдеморта.

— А Гермиона?

Рем хмыкнул:

— А ты уверен, что у неё ни по одной линии не было магов? И откуда такая уверенность? — он поднес к прищуренному глазу доску и, оставшись довольным, перевернул ее. Другая сторона была неровной, со следами плохо счищенной коры.

— Наверняка, в семейных преданиях Гренджер есть упоминание о странностях какой-нибудь бабушки или дедушки.

Люпин снова настроил рубанок. Его движения изменились. Грубую поверхность он строгал сильными и решительными толчками. Вся плавность и осторожность куда-то ушли.

— Гарри, это известная истина, что перекрёстные браки дают самое сильное потомство. Эта может кому-то не нравиться, но это — факт. Как только новое правительство захочет избавиться от этих сильных колдунов, оно сразу поймёт, что к чему. А есть ещё и семьи, состоящие из чистокровных и нечистокровных колдунов. А с ними как быть? Нет, Гарри. Борьба за чистоту крови хороша для лозунга. А на деле — это недостижимо. Изолироваться от магглов нельзя, не замечать их детей с магическими способностями — глупо. Ничего из этого не получится.

Прошло всего несколько минут, и корявую доску было не узнать. Она стала ровной и гладкой.

— Гарри, придёт время, и все магглорожденные будут на своих обычных местах. Могу добавить, что пройдёт время, восторги утихнут, начнутся будни. Это сейчас ближайшие соратники Лорда готовы на всё, полны боевого духа и даже … самоотверженности. Но пройдёт время, и обычная повседневная рутина загасит их пыл. И работа им надоест. Ты думаешь, Люциус Малфой сможет изо дня в день, из месяца в месяц, из года в год разбирать детские проказы, успокаивать нервничающих учителей, замещать больных, следить за расписанием, держать в порядке огромное хозяйство школы?

Люпин опять засмеялся:

— Находясь на посту директора Хогвартса, нужно работать. И очень много. Там нет места для своего плохого настроения, там нет места для своего плохого самочувствия. Вот погоди, Люциус к лету будет проситься у Волдеморта в отставку. И не он один. Директор клиники Святого Манго — тоже. Директор гражданских средств связи — тоже. На этих местах должны работать профессионалы. Но Волдеморт своих ставленников не отпустит, заменить их ему будет некем. И что получится?

Я пожал плечами.

— Останется только внешний вид. Все важные посты будут занимать Упивающиеся смертью, но работать за них будут другие. А главное, — Люпин поднял палец, — и решать за них будут другие. Жизнь вернётся в свою колею. Может, это будет не через год. Может быть, пройдёт немало времени, но общественный настрой изменится. Люди вспомнят и Альбуса Дамблдора, — Рем покосился в мою сторону, — и тебя. Да ещё и обругают — где ты все это время был?

Рем смахнул с верстака стружку и стал подметать пол. Но тут уж и я решил поучаствовать — забрал у него метлу. Кто всех лучше изучил характер мётел? Пусть теперь летать на них не придётся, но … пол подмести я смогу.

Мы вышли из мастерской.

— Понятно тебе, Мальчик-Который-Выжил? Нужно подождать. Вернётся Дамблдор, тогда придёт снова и твоё время. Но не раньше. Если тебя Волдеморт обнаружит раньше, то твоё время не придёт никогда.

— Значит, я должен просто ждать? Ждать, когда придёт время?

Люпин кивнул:

— И жить магглской жизнью… И не забрасывать занятия. И… — Рем очень серьезно добавил, — и обязательно написать друзьям.

Письмо я Гермионе написал, но Рем все никак не мог его отправить. У него и своя-то переписка замерла — совы у нашего дома стали появляться гораздо реже.

Но газеты я читал регулярно. И не пропустил новый устав Хогвартса. И закон, на который он ссылался, я тоже прочёл… Как и следовало ожидать, магглорождённым запрещалась обучение магии вообще, и в Хогвартсе в частности. Если добавить запрет на использование магии волшебникам с незаконченным образованием… Который был всегда… То… Положение магглорождённых определено точно. Вроде как они в магическом мире, но без магии.

И не поможет им уход в тень, как предполагал Люпин. Может, хоть сейчас найдутся критические слова в адрес Волдеморта? Я жадно листал газету. Нет, не нашлись. Зато через месяц появилось дополнение к закону. Чистокровная семья могла ходатайствовать о предоставлении права на образование своему магглорождённому родственнику. Пока я читал это дополнение, ничего не понимал. И для кого пишут законы? Почему нормальный человек в них никогда не может ничего понять? Если есть магглорождённый, то откуда у него чистокровная семья? Чушь какая-то.

Разъяснилось все быстро. Один из новых любимцев Волдеморта был женат на магглорождённой женщине… Образование у неё было незаконченным… Мужу надоело делать за неё домашнюю работу… И появилось это дополнение к закону. Тот любимчик Лорда сам ходатайствовал за жену, и она получила возможность сдать экзамены.

Ещё через два дня в газете были объявления о помолвках. Каких? Практически все магглорождённые ученики Хогвартса шестого и седьмого класса были помолвлены с чистокровными волшебниками. И продолжили учебу. Да… Ребята у нас понимающие! А потом я заметил, что ранние обручения стали в моде… Магглорождённые нашли способ обойти закон. Их в школе поубавилось, но они всё же оставались.

Сообщение о помолвке Рона Уизли и Гермионы Гренджер появилось чуть позже. Но появилось… Что я почувствовал? Обиду и злость. Ох, попался бы мне в это время Волдеморт…в тёмном переулке. Или Люциус Малфой… Или… Да что там говорить. Я и Снейпа поминал недобрым словом за то, что он меня тогда остановил. Тогда, когда было ещё не поздно.

Я снял фигурки двух мальчиков и девочки с полки. Было большое желание кинуть их в пламя камина, но Рем их делал для себя. … и я бросил этих неудавшихся друзей обратно в корзину. Нашёл фигурку китайского мандарина, толстого, самодовольного, и поставил на полку. Он не похож на Волдеморта, наш новый правитель никогда не был таким тупым и толстым, зато и не навевает никаких воспоминаний.

Рем заметил перестановку фигурок, но ничего не сказал. А к вечеру спросил моё письмо в Хогвартс. Я коротко ответил:

— Письма не будет, — и ушёл в свою комнату.

Было очень больно. Как они могли? Гермиона же знала, как я к ней отношусь. К ней и к Рону. Она знала, как мне будет плохо, когда я узнаю об их помолвке. Неужели у неё не было ко мне ничего? Но даже в этом случае… как просто — у меня не осталось друзей. Я хотел думать, что это было сделано, чтобы обойти закон. Все приспосабливаются к новой жизни. Но ведь Гренджер и Уизли — не все. Но и они тоже нашли способ жить, как будто ничего не случилось. И ради этого они отказались от нашей дружбы. …Ведь можно было уехать учиться за границу. В Дурмштранг тоже маглорождённых не берут, но ведь есть ещё и Бобатон…. Нет, если б мисс Гренджер захотела, она бы нашла другой выход. Объяснение её поступку может быть одно — Рон Уизли для неё дороже. Он надежней, он безопасней и, самое главное — он рядом.

А утром я опять пошёл в мастерскую.

В этот раз говорить мне не хотелось. Я просто сидел и смотрел, как Рем шкурит свои доски. Он покосился на меня и продолжил своё дело.

— Хочешь попробовать?

Я встал и подошёл поближе. Рем дал мне брусок, обернутый грубой наждачной бумагой.

— Возьми в левую руку доску, а бруском води по её поверхности. Видишь, на доске есть небольшие рёбра, неровности? Их и нужно сгладить. Только пальцы себе не ошкурь.

Я стал выглаживать данную мне доску. Сначала бездумно, а потом понял, о каких неровностях говорил Рем…

Он раскладывал по своим местам ненужный сейчас инструмент.

— Гарри, ты не должен о них думать плохо.

Я замер, но ничего не ответил на эти слова.

— Ты должен им верить. Ты должен им написать. И вот ещё что, Гарри… Если Гермиона выбрала Рона, попробуй её понять. Ваши отношения только начинались. Не успели они достаточно окрепнуть! В этом нет твоёй вины. Но нет вины и Гермионы.

Я крепче сжал брусок с наждачной бумагой и начал быстрей двигать рукой. Вверх — вниз, вверх — вниз…

— Сейчас в Хогвартсе будет очень сложно. Им нужно будет друг друга поддерживать, выручать. И проще это делать, являясь официально парой.

Бумага на бруске стала совсем лысой, и Рем остановил меня. Теперь грубую бумагу сменила тонкая. После выглаживания ею поверхность приобретала мягкий блеск.

— Ты только представь, что придётся вытерпеть всем твоим друзьям от слизеринцев. Что сейчас там будет вытворять Драко! Надеюсь, что Люциус его образумит. По-отцовски.

Я фыркнул, представив эту картину. Говорят, Драко ой как муштровали дома. Но он всё равно попортит немало крови нашим. Хорошо, хоть Снейпа там не будет.

Фигурки ребят Рем вернул на свое место… А письмо я написал…

Ответа ждать пришлось долго. Но я дождался. И узнал все новости. О своей помолвке они старательно не писали. Гораздо больше о том, как они воюют со слизеринцами. И о том, какой у них новый профессор Зельеделия. Не знаю, завидовать им или нет. Но зелья они на уроках не варят! Профессор им пообещал, что, может быть, в конце года он им один раз разрешит взять в руки котелки. Скучища, хуже, чем на Истории магии. Было даже предложение проверить, не призрак ли их новый профессор. Оказалось не призрак… На него «случайно« упала статуя горбатой старухи. Та, что стояла у нашего секретного прохода. Профессор так орал… И было сделано заключение, что он не призрак. Ещё мне написали, что с Хедвигой всё в порядке. За ней ухаживают всей группой. Но моя сова всё же скучает. Жаль, я тоже скучал по своему крылатому другу. Но забрать её я не мог. Только передал ей привет в своем следующем письме. Так и завязалась у нас переписка. Одно письмо в два-три месяца. Слишком редко. Но это все же лучше чем ничего.

Переписка Рема шла тоже не особенно напряжённо, и совы с его письмами летали редко. Как я понял, Дамблдора найти не удалось.

А я стал заниматься. Учился сосредотачиваться, учил слова заклинаний без волшебной палочки. Учил нужные движения палочки без самих заклятий. Самым прикольным было мое обучение аппарированию. Мне нужно было всё как следует представить: и куда, и откуда. Почувствовать себя, чтобы ничего по дороге не потерять. Я всё это отрабатывал, представлял и чувствовал, но ни в коем случае не до конца. Чтобы ненароком не махнуть в неведомые дали.

За продуктами Рем ездил раза два в неделю в поселок, находящийся от нас в пяти километрах. Дорога туда была приличной. Когда я научился водить машину, эти поездки я взял на себя. Потом в том же поселке я нашёл себе и работу. Спасибо Дурслеям: они научили меня ухаживать за их двориком и садиком. Мне это умение пригодилось. Одинокая женщина согласилась нанять меня на такую же немудрёную работу. Забегая вперед, добавлю, что за два года, которые я занимался земледелием, я приобрел известную славу. Мои кусты, деревья и клумбы были всегда здоровы и ухожены. Даже когда у соседей било градом ранние овощи, или небывалая засуха скручивала листву, мои питомцы чувствовали себя превосходно. Я старался не привлекать к этому внимание окружающих. Лишние слухи о «чудесах« мне были не нужны. Но… но… Не всё получалось по моему желанию. Меня нарасхват стали зазывать к себе на работу все хозяева поселка. Пришлось срочно заканчивать карьеру сельхозтруженника. Я попробовал освоить бухгалтерию, но оказалось, что без знаний по налоговому законодательству ею заниматься невозможно. И последний год я перебивался случайными заработками, строго обходя работу на земле.

Ну а теперь осталось только самое последнее. В первый же год нашей новой жизни у нас с Ремом появились соседи… Для Люпина это было большим потрясением. Заброшенная усадьба невдалеке от нашего дома обрела новых хозяев. Рем сразу предупредил, чтобы никаких сближений с соседями не было. И я держался от них подальше. Они пробовали сойтись с нами. Но безуспешно. Мистер и миссис Косс оказались вынуждены обходиться без добрососедских отношений. Тяжелее пришлось их дочери, Джен. Ей было шестнадцать. И она ещё училась. Но лето проводила с родителями. В такой глуши… Девушке можно было только посочувствовать. На курорт её не посылали. Понятно, что если бы семья Косс была достаточно богатой для подобных трат, она бы вряд ли жила в таком месте.

Вот с этого сочувствия девушке все и началось. Мы с Джен иногда встречались. Большей частью у лесного озера. Мне кажется, что случайно. А Рем был убеждён, что девушка меня специально подкарауливает. Как бы то ни было, но это происходило.

И однажды у Джен в воде свело ногу. Она истошно закричала. Мне пришлось её вытаскивать на берег. … и делать массаж… ноги… Честное слово. Ничего больше. Я ещё надеялся на встречу с Гермионой. Надеялся, что наше чувство выдержит такое длительное расставание. У меня все ещё щемило в груди, когда я вспоминал её.

Письма я стал получать ещё реже. И глупо было обижаться, слишком далеко было до Хогвартса, и слишком опасно передавать наши письма. А написать в одном письме всё, что произошло за полгода — трудно. Вот и были в письмах только приветы да вопросы, как у меня дела.

Потом Джен познакомила меня со своими родителями. Милые люди. Им было очень одиноко.

Лето кончилось. Джен уехала. И мои посещения соседей прервались.

Второе лето сразу пошло по наезженной колее. И наши встречи были всё чаще.

В начале третьего лета я получил письмо из Хогвартса. Обычно оно было сразу от обоих моих друзей, а в этот раз от одной Гермионы. Она предупредила, что пишет в тайне от Рона. И просила не выдавать её. Дело в том, что она устала от неопредёленности. Рон её ревнует ко всем, кто к ней приближается, караулит каждый её шаг, устраивает дикие сцены. Мучается сам и её мучает. И никак не может решиться на объяснение. И все из-за меня. Вот Гермиона и спрашивала, не могу ли я сам написать ему. Ведь у нас с ней ничего серьезного не было, детское увлечение не стоило внимания? Ведь так? Если я согласен, то девушка просила меня написать об этом Рону.

Я долго думал, а потом понял, что не должен им мешать. Не имею права. Если Гермиона любит и хочет семью, кто же может её осудить за это? А Рон… Зря я о нём думал плохо. И я написал письмо со своим благословлением. Намекнул, что у меня тоже есть … интерес.

На свадьбу к ним я попасть не мог. И хорошо. Думаю, мы бы не избежали натянутости в отношениях и ненужных сожалений. А потом они уехали в Америку… Тем же летом.

Мою грусть по школьным дням помогала разгонять Джен. Когда в июне она приехала к родителям, я сразу помчался к озеру. Надеясь, что Джен это заметит. Моё ожидание оказалось не напрасным. И мы опять каждый день встречались. Редко-редко, но она заходила к нам с Ремом. И, конечно, она догадалась, что мы с Ремом непростые люди. И странные оговорки, и странные почтальоны… А самыми странными были ночные завывания отсутствующей у нас собаки… В полнолуния…

Что и говорить, Джен не была очень любопытной. Но тайна соседей — это такой соблазн… Особенно, когда, того и гляди, замуж выйдешь за одного из них.

Да, и я хотел жениться. Именно на Джен. Мое отношение к ней было совсем не похожим на то, что было… что я чувствовал с Гермионой. Я мог быть абсолютно спокоен в её присутствии. Даже, наоборот, я был удивительно спокоен в её присутствии. Как будто она дала мне то, чего не хватало. Дала мне новый смысл жизни.

И Рем меня понял. На полке в шкафчике появилась ещё одна девичья фигурка. Она сидела на камушке и смотрела на вырезанные из того же куска дерева камыши. Так и казалось, что где-то рядом лесное озеро…

Я долго колебался, как ей рассказать о себе? Поверит ли она в существование магии? Пообещал, что открою нашу тайну перед самой свадьбой. Расскажу, кто мы такие и почему здесь живем.

Удивительное дело, но Джен не настаивала. У её родителей поправились дела, и они планировали в конце лета уехать отсюда. Я думаю, её отец предпочёл бы, чтобы его единственная девочка вышла замуж не за такого странного типа, как я. Но и возражать против решения дочери не стал.

К Джен приехала подруга. И последнюю неделю мы проводили втроём: Я, Джен и Джей. Болтали ни о чём, к озеру ходили. И меня мучило обещание: рассказать всё. А как это сделать? Как объяснить, почему мы с Ремом здесь? Я был на редкость рассеян эту неделю. А Джен всё ждала… Что же делать? И однажды… я решился.

Когда сгустились сумерки, мы устроились на бревнах, которые Рем приготовил для своих поделок.

— Девушки, а давайте я вам сегодня расскажу сказку, — они обе переглянулись и засмеялись.

— Гарри, мы уже довольно взрослые девочки. Сказки! Это уже не для нас. Они все остались в детстве. Да и откуда возьмутся новые сказки? Все сказочники давно пропали. — Джей вздохнула. — Пропали вместе с верой людей в сверхъестественное. Пропали вместе с ожиданием чуда. Теперь людям нужны не сказки. Нужно твёрдо стоять на земле. А в сказки никто не верит.

— Ну и вы не верьте. Но все же послушайте. Такую сказку вы ещё не слышали. Вот это я вам гарантирую.

Моя серьёзность сделала свое дело, и девушки перестали хихикать.

— Слушайте. Сказка про Мальчика-Который-Выжил и Философский камень.

Мистер и миссис Дурсли из дома номер четыре по Бирючинному проезду могли бы с гордостью сказать, что они, слава богу, совершенно нормальные люди…

Так я рассказал Джен историю, которую она должна была знать. А потом был второй вечер, третий, четвёртый … Девушки уже давно перестали смеяться, а я все продолжал рассказывать. Последние истории я рассказывал уже потом одной Джен. Уже после свадьбы.

А свадьба была. Скромная, но незабываемая. И началась новая сказка, когда на свет появился новый мальчик с зелеными глазами. Мы его назвали Джеймсом. Надеюсь, что его сказка будет счастливей. От всей души!

В маленьком домике, стоящем в одном из самых глухих мест Англии, было тихо. Так тихо, что это казалось нереальным.

В этом доме жила небольшая семья. Но для тех, кто меня знал, это было удивительным. Я и сам всё ещё с трудом верю, что у меня появилась семья. Когда Сириус Блек вовлек меня в сумасшедшее предприятие по поиску Гарри Поттера, я такого завершения не предвидел. Мой друг узнал, что парня держат в одном из замков Малфоев.

— Рем, действуем!

И мы отправились с инспекционным визитом к Люциусу.

Сириус ворчал:

— Зачем человеку столько замков?

Это было после того, как мы выяснили, что их у Малфоя четыре. Я с трудом остановил Блека, когда он хотел разнести по камням первый же из них. Нужен был план, как проверить все эти замки, не привлекая лишнего внимания к себе. И предложение Сириуса: раскатать их по камушкам, никак не проходило. Моего нетерпеливого друга в этом убедило то, что в процессе подобной деятельности может пострадать сам Гарри.

Поэтому мы договорились, что Сириус превращается в собаку и ищет в замке любой запах Поттера. А я, вроде бы, жду во дворе, осматриваясь на случай, если потребуется поспешное отступление.

Но у меня был ещё один способ проверки замков. Пока Сириус обнюхивал этажи, я находил чёрный ход, которым пользуется прислуга, заходил на кухню и допрашивал домашних эльфов. Обо всех гостях хозяев они должны знать.

В первом из осмотренных замков никаких гостей не было. И хозяев тоже. Зато во втором, от посторонних не было спасенья. Эльфы бегали как угорелые — боялись, что не успеют с обедом. На мой вопрос о гостях, один поварёнок махнул в направлении соседнего помещения:

— Там спросите, у горничных.

Двое серьёзных эльфов играли в шахматы. Я опять спросил о посторонних жильцах. В ответ один из них поинтересовался, а какое, собственно, моё дело? По ворчанию его проигрывающего противника я понял, что кухонные эльфы были недавно наняты хозяином. Поэтому и не знают, что в этом замке болтать лишнее нельзя. Я одобрил сдержанность горничных и ушёл в сад. В ту беседку, куда должны явиться Блек и Поттер, если у Сириуса всё получится с первой попытки. Вскоре метла Гарри улетела к замку, а потом вернулась с седоком.

Не хочу вспоминать, как погиб Сириус. Гарри считал, что он мог бы что-то изменить. Он жалел, что не сдался, когда понял, что побег срывается. Я так не думаю. Для Блека неволя стала нестерпимой. После двенадцати лет, проведенных в Азкабане, это было понятным. Он не сдался бы сам и не дал бы это сделать Гарри. Это моё мнение.

После гибели Сириуса было очень тяжело. Тяжело потерять последнего друга. Я запаниковал. Когда-то нас было четверо друзей. Я всегда знал, что буду один. Но Сириус, Джеймс и Питер должны были обзавестись семьями. А всё получилось не так. И Гарри был единственным ребенком, оставшимся от нашей исчезнувшей компании. Он был нам с Сириусом почти родным… Думаю, и Питеру тоже. Но и у Гарри теперь кроме меня никого не было. Родственники были, не было близких людей.

Поэтому я и нервничал. Не привык делить свое одиночество. Для Гарри всё было проще — он сразу же принял меня. И ещё: он боялся остаться один. Для него стать Гарри Люпином оказалось нормальным. Благодаря ему, наши дружеские отношения переросли во что-то большее. И у меня появилась семья. Рядом со мной теперь жил почти взрослый парень. И при этом совсем ребёнок… У него дрожали губы от обиды, когда его все забыли. А потом он так тяжело терял свою первую любовь. И опять мне пришлось искать для него слова поддержки. Я учил его работать с деревом и водить машину. И хорошо понимал гордость отцов, обучающих своих подросших сыновей нормальному мужскому делу. Это было… Это было ни с чем не сравнимо. Обучать его обычным житейским премудростям, обучать его жить в семье. Не спрашивать разрешения, а жить. Семья — это не одни обязанности, семья — это уверенность. Уверенность в понимании, в поддержке, в … любви. Гарри быстро этому учился и учил меня. Мои привычки становились его привычками. И утреннее посещение мастерской стало нашим общим делом. И машину он водил в моём стиле. Даже разговаривать стал похоже на меня, сдерживая голос. Я думал, что ему трудно будет отказаться от своей фамилии, но ошибся. Гарри принял фамилию Люпин без труда.

Поиски Дамблдора не увенчались успехом. Но мне и так было ясно, что делать. Нужно приспособиться и выждать. Нужна кропотливая работа с общественным мнением. Никакого опрометчивого решения Альбус не примет. И гибели людей он не допустит. Только воспитание. Очень долго, очень кропотливо, но дело будет делаться. То дело, которым он был занят всегда. Только сейчас будут воспитываться не дети, а все общество. Это мне было разъяснено. Приятно было получить письмо от Минервы с предложением продолжить научную работу. И я занялся своим обычным делом: писал, читал, отвечал. Точно знаю, что были люди и непосредственно работающие в организациях. Я этим никогда не занимался. Единственная попытка преподавания — и та провалилась.

Гарри на такую работу оказался неспособен. Общение с хогвартцами у него сорвалось, к научной работе он был просто не готов. Да и способности у него были в другой области. И после совместных раздумий мы с ним пришли к договорённости, что он пока будет просто учиться. Ведь когда-нибудь подготовительный этап закончится, и нужны будут действия. Тогда придёт время Гарри. Книги в моей библиотеке давали большие возможности для освоения магических заклинаний. Несколько нетрадиционным путем — без колдовства. Но аппарировать Гарри всё же научился. Уезжал подальше от дома и применял магию. Мне ничего не говорил. А я ему. Хочет иметь тайну — его право. Мне пришлось учиться прятать свою тревогу, когда я понял, что Гарри пошёл дальше. Он перемещался в безлюдные места и практиковался в заклятиях. Мне по-прежнему ничего не говорил, а свои длительные отсутствия объяснял работой. Я понимал, что он не хочет меня расстраивать… Виноватые глаза он так и не научился прятать. Я рассказал ему, как устраивают засады. С тех пор он дважды в одном и том же месте свою учёбу не проводил.

С нашими соседями Гарри очень быстро сблизился. И в первый же год потянулся к Джен. Память о Гермионе его долго сдерживала, и Гарри никак не решался на признание.

Я написал мисс Гренджер. Она быстро откликнулась. Оказалось, что Рон Уизли тоже тянет, поступает так же, как и Гарри. И… женская находчивость справилась с этой ситуацией. Гермиона заставила Гарри открыть глаза и отпустить память о своей первой любви. Обе свадьбы сыграли скромно. Никто не хотел лишних переживаний.

Вот так и выросла моя семья. Гарри, Джен, потом появился Джеймс. А ещё: Гермиона, Рон. После свадьбы тренировки Гарри сократились. Ему ужасно не хватало времени. Маленький ребенок, молодая жена, работа и изнуряющие тренировки. Это не могло хорошо кончиться… Ожоги он научился у себя лечить сам. Но Джен всё равно нервничала.

После того, как мы отпраздновали первый юбилей Джеймса — ему исполнился год, состоялся тот разговор, который и закончил нашу счастливую семейную идиллию.

Там мы и решили, что Гарри нужна серьёзная учёба. Он, несмотря на все свои усилия, отставал даже от средненького аврора. Прямо я этого не сказал, но он всё равно понял… И покраснел… Из-за того, что я в курсе его занятий? Или из-за того, что у него плохо получается? Я уточнять не стал. Но сказал, что могу его отправить далеко на восток к своему знакомому. Но восточная школа очень медленная. Там люди не привыкли спешить. И, решившись на такое обучение, нужно ставить крест на своей прежней жизни. Мы разошлись, ничего не решив. Да и что нам было решать? Решать должна была одна Джен. Как она скажет, так и будет.

* * *

Маленький зеленоглазый мальчик сидел на полу и сосредоточенно разбирал новый трансформер. Когда я заглянул в комнату, он приложил палец к губам. Я его поманил в коридор. И только там он заговорил страшным шепотом:

— Тише, Рем. Мама спит.

Я подхватил малыша на руки и отнёс на кухню.

— Чай будешь со мной пить?

Мальчик серьезно кивнул:

— Со сгущёёнкой!

— Хорошо, со сгущёнкой так со сгущёнкой. Ну, ты и сластена, Джемми.

Я пододвинул ребенку банку со сгущённым молоком. И он тут же полез в неё ложкой. В свои три года Джеймс просто обожал все сладкое.

— Рем, а папа тоже сгущёнку любил?

Я замялся. Пока Гарри был маленьким, вряд ли его тётя с дядей кормили сладостями. А сам я познакомился с парнем, когда ему уже было тринадцать. Не знаю я, что любил Гарри в детстве. Пришлось прибегнуть к дипломатии:

— Твой папа шоколад ел. Я видел.

— А, знаю, знаю, мама рассказывала. Шоколадки от страшных дядек помогают, чтобы не замерзнуть.

Описание дементоров мне показалось несколько упрощённым. Но, что делать? Джен о них только со слов Гарри знала. И малышу объяснила, как могла.

— Рем, а папа скоро вернётся? — на меня серьёзно смотрела забавная рожица, вся перемазанная в сгущёнке.

Что ему сказать?

— Папа ещё не скоро вернётся.

— Через три года? — мальчик смотрел на кулачок с тремя вытянутыми пальчиками. — Или через четыре?

Четвёртый палец никак не хотел выпрямиться. И всё внимание малыша было сосредоточено на этом действии.

— Ну, до зимы он вернётся? Зимы ведь до-о-лго ждать.

Я улыбнулся.

— Ну, до зимы, наверное, вернётся. Или, может, через три года. Я не знаю. А вот мама точно скоро проснётся. Ох, она нас и отругает за такое безобразие. Давай-ка умываться, и рубашку нужно переодеть.

— Рем, давай книжку посмотрим, — предложил Джеймс, когда все следы сгущённого молока были уничтожены.

Он уверенно вскарабкался ко мне на колени и раскрыл яркую книжку.

— Вот Джек. Он от великана убегает. Рем, а великаны все людоеды?

— Нет, Джемми. Есть добрые великаны. Они детей любят.

— Такие, как Хагрид? — мальчик перелистнул сказку, не дожидаясь ответа.

— Смотри, Рем. А это — кот в сапогах… А тут замок людоеда… Рем, а людоеды котов не едят?

— Наверное, едят, — неожиданный вопрос вызвал у меня улыбку.

— А если бы людоед в мышь не превратился, как бы его кот съел?

— Думаю, не смог бы съесть. Видишь, какой людоед большой, а кот маленький. Хоть и в сапогах.

— Рем, а папа Волдеморта есть не будет?

Я от неожиданности прыснул.

— Нет, Джемми, думаю, твой папа есть его не будет. Он же у нас не людоед.

Немного погодя на кухню заглянула Джен. Она увела Джеймса спать. А потом мы снова в который раз гадали: где Гарри и как у него дела.

Она держится очень хорошо. И редко я замечал красные глаза. Когда Джемми уж очень упорно просит рассказать ему сказку про папу. Джен пыталась объяснить сыну, что папа ушёл на поиски силы и знаний.

Где он сейчас? В Азии? Радует, что очертя голову он в схватку с Темным Лордом не полез. А сколько времени займёт подготовка? Не знаю. И никто не знает. Все его следы два года назад пропали у входа в один из монастырей Китая. И что ответить Джеймсу? Когда его папа вернётся?

* * *

Тот же домик. Те же люди. Только Джеймсу уже скоро десять лет. Он уже давно не просит сказок про Хогвартс и Мальчика-Который-Выжил. Сам их наизусть знает. Долго просил завести ему собаку, хотел назвать её или Эрлом, или Нюхачом. Джен мало изменилась. Как и я. Если бы не Джемми, можно было бы считать, что время в этом доме остановилось. Но мальчик растёт. И мы с Джен замечаем, как много времени прошло с ухода Гарри. Слухи о нём очень туманные. Вроде бы его видели в Китае, а может, в Индии. Но, вернее всего, это был совсем другой человек. Случайно получивший шрам на лбу. О Дамблдоре разговоров гораздо больше. Орден Феникса, после поражения, которое ему нанес Темный Лорд, оправился. В Греции традиционно позиции у них были особенно сильны. Всё-таки — родина организации. Но и по всей Европе об Ордене знают все маги. Антимилитаристские выступления, демонстрации в поддержку демократии, конференции лучших ученых мира — везде чувствуется опытная рука режиссёра. Антиглобалисты — и те получили удивительно чёткое руководство. Лишь в Англии всё тихо. Хотя войны не хочет никто.

В последний месяц Джеймс окончательно выселил меня из мастерской. Но он увлёкся не поделками. Кто бы мог подумать, что его больше всего привлекут книги отца? Может, в этом есть смысл? Но сам Гарри Зельеделие поставил на полку для того, чтобы его забыть. Его больше интересовала Защита от сил темной магии. Но я об этом говорить Джемми не стал, мал он ещё. А зелья? Ну что ж, пусть будут зелья. Хоть я в них и не силён. Да оказалось, что мальчику помощь и не требовалась.

— Я сам! — вот его девиз.

И удачно получилось, что учебники были за весь курс зелий в Хогвартсе.

По хитрому виду Джеймса я понял, что он готовит какой-то сюрприз. Раньше это было средство от бессонницы. Я, правда, ею не страдал. Но и хуже спать после этого зелья не стал. Потом Джеймс сделал приворотное зелье. Кажется, на кроликов оно подействовало. Но сейчас Джеймс готовил, что-то серьезней. И все замены недостающих компонентов обсуждал очень серьезно. Волос кентавра, он заменил на конский волос. Волчье лыко — на волокна конопли. Прочие замены я даже не помню. Но точно знаю, что ни один компонент не был пропущен. Зелье должно было получиться неповторимое. Последние дни Джеймс был особенно задумчив, а меня совсем отказался пускать в мастерскую, чтобы я не увидел секрет досрочно. Поэтому я и не удивился, когда мой верстак перекочевал во двор под навес.

Вечером Джеймс появился со стаканом тёмной жидкости. Он был очень серьезен.

— Рем, это тебе.

Я содрогнулся — неужели мне это придётся пить?

— А что это? — осторожно спросил я.

— Это волкогонное зелье. Полнолуние через неделю. После него тебе будет легче.

Мальчик смотрел на меня, и я видел его заботу. Он так старался. И… я выпил его зелье. На вкус оно было о-о-чень горьким. Пожалуй, похуже, чем получалось у Снейпа. Джемми смотрел на меня с такой надеждой! И … я закашлялся, чтобы скрыть гримасу. Зато никаких неприятных последствий не обнаружилось… А через неделю я и в самом деле перенёс трансформацию легче. Сознание, кажется, не терял… Так что результат получился, как после зелья Снейпа. Я сообщил об этом Джеймсу, и он был очень горд. Сравнение с профессором Зельеделия ему понравилось. Если бы Джемми был чистокровным магом! У него явно хорошие способности, и он смог бы многому научиться в Хогвартсе… Не только варить зелья и распознавать оборотня. Но боюсь, что тест на чистоту крови Джеймс не пройдет. А жаль, через год ему будет одиннадцать.

Прошёл ещё год. Вернее, не прошёл, а пролетел. С чего все началось? Волдеморт застрял где-то в Индии. Проблемы с индуистами. По сути, в Англии Лорда уже очень давно никто не видел. Этим воспользовались члены Ордена Феникса, а в Хогвартс вернулся Дамблдор. Все произошло тихо и спокойно. Просто однажды кабинет директора открылся, и из него вышел Альбус Дамблдор. Как он оказался в школе, никто не знает. Но на то он и самый-самый! Попечители на предложенную им встречу не явились, а когда пришли известия о гибели Волдеморта, никто об отставке Альбуса даже не вспоминал. Самым мелким шрифтом в углу последнего листа Ведьмополитена было напечатано сообщение, что попечительским советом все претензии к директору Хогвартса сняты, временный управляющий отозван, а устав школы восстановлен в прежнем виде.

Изменения в министерстве тоже были сделаны быстро и без лишнего шума. Большинство последователей Волдеморта раскаялось и повинилось. Не знаю, но неужели опять пройдет их фокус с ложным Империо? Неужели опять урок не пошёл впрок? И почему мы такие доверчивые?

О гибели Волдеморта точных сведений не было. В его резиденции в Индии было много англичан, и наши газеты наперегонки разыскивали свидетелей. И чего только не вытащили на свет божий! Повторять эти глупости не буду.

Появилось, наконец, имя Поттера. Спасибо Альбусу, первым его вспомнил. И шквал слухов и предположений полетел с новой силой. Легенд о Гарри было ещё больше. Но до нас так никто и не добрался. К счастью, Джеймс все ещё носит фамилию Люпин. Гермиона и Рон — хорошие друзья и никогда лишнего не болтали.

Имена Мальчика-Который-Выжил и Сам-Знаешь-Кого наконец соединились, и третья волна слухов полетела по миру. Она была о заключительной битве Добра и Зла, в которой победителей не оказалось.

А теперь о наших семейных делах. Я получил приглашение из Хогвартса. Мне предложили должность профессора Защиты от сил темной магии. Опять. И я соглашусь. Нужно же кому-то присматривать за Джеймсом. И Джен будет спокойней, и мне тоже. А Гарри… Гарри не вернулся. Теперь, после гибели Волдеморта надежды на его возвращение не осталось совсем. Но Джен его всё равно ждёт, фигурка растрепанного мальчика в проволочных очках стоит на своём месте. К родителям жена Гарри возвращаться отказалась и живёт в нашем маленьком домике в самом глухом месте Англии. Часто сидит на бревнах. Там, где Гарри когда-то рассказал ей о себе.

В начале августа из Хогвартса была сова. И Джеймсу Люпину было сообщено, что он принят в школу магии и колдовства.

Тридцать первого числа с платформы девять и три четверти мы с Джемми поехали в школу. Джен крепилась. И хоть я видел, что она готова в любой момент расплакаться, мы до самого конца видели её улыбку.

Я вспомнил, как в прошлый раз ехал в этом поезде. В одном вагоне с Гарри, Роном и Гермионой. А теперь я еду с Джеймсом. Вон с ним разговаривают ещё два первогодка. Рыжие. Кажется, братья. Неужели, Уизли?

Хагрид, как всегда, встречал поезд. Он меня не заметил. Ну и хорошо. Ему сейчас и так первогодок опекать. Я сел в карету, рядом рассаживались семиклассники…

Боже, как красив Хогвартс: сказка из камня. А я уже и забыл, как хорошо возвращаться сюда. Пятнадцать лет прошло с тех пор, как я видел школу в последний раз на фоне горящего леса.

Первой, кто меня узнал, была Минерва. Остроконечная шляпа плохо скрывала её седину. Но её строгость впечатляла, как всегда. Особенно малышей.

— Ремус, как хорошо, что ты приехал. Проходи, скоро распределение, — она была в самом деле рада меня увидёть. У меня защемило в груди.

— Здравствуйте, профессор, — отозвался я.

Мы отошли в сторонку. МакГонагалл, смотрела на меня, а я на неё. Сколько лишних морщинок было вокруг её глаз. И вряд ли они все от улыбок.

— Рем, проходи в зал, там почти все свои. Профессора Росток нет, и Трелони уехала в Италию.

Я перебил Минерву:

— Подождите, сейчас распределение будет?

— А ты же родственника привез? Это твоёго брата внук? Того, что в Америке?

— Какая у вас память! Поражаюсь. Но это не совсем мой родственник. Джеймс, подойди к нам, — я подозвал мальчика и с интересом ждал реакции Минервы. Я видел, как её приветливая улыбка сменяется изумлением. — А если ещё очки одеть? Узнаете? — Подтрунил я.

— Поттер? — наконец произнесла МакГонагалл. — Это сын Гарри?

Старая колдунья перевела взгляд на меня — я кивнул. Минерва охнула, посмотрела с тоской на большой зал (ей явно хотелось поделиться новостью), но осталась на месте. А потом стала быстро что-то исправлять в своих записях.

В большом зале было светло. Тысячи свечей освещали сотни радостных лиц учеников. А за высоким столом я увидел директора. Вот кто почти не изменился! Все та же добрая улыбка. Все те же очки-полумесяцы. Может, борода стала чуть длиннее. Пир скоро начнётся, и я поспешил сесть. С краю, рядом со Снейпом. Он тоже поседел. Но все равно остался таким же: в ответ на мое приветствие буркнул что-то неразборчивое. Ну и пусть. Пусть изображает монстра, меня он не обманет.

Распределение шло своим чередом. Детей было побольше, чем обычно. Это из-за маглорожденных. Их в этом году снова принимали в школу без ограничений.

— Майкл МакНаэр.

— Гриффиндор!

— Норвуд О'Кен.

— Рейвенкло.

Небольшая пауза, Минерва специально тянет…

— Джеймс Гарри Поттер.

И опять тишина. А потом… Да, так и самого Гарри не встречали. И только рядом я услышал сдавленный стон — Снейп проявлял радость по-своему. Не то, что Дамблдор, тот был рад несомненно.

А тем временем Шляпа сделала свое заключение:

— Гриффиндор.

Братья Уизли попали туда же.

— Вот и новая гриффиндорская троица на мою голову, — тихо пробормотал Снейп. Но недостаточно тихо для меня, я услышал.

— Северус, в чем дело? Ты снова будешь ненавидеть Поттера? Джеймс книги по Зельеделию чуть не наизусть выучил. Те, что Люциус для Гарри принес.

Яростный взгляд был мне наградой.

— Неужели ты забыл, как вы с Гарри были у Волдеморта?

О том, что Снейп там был собакой, я не стал напоминать. Да это и не требовалось. Он и так помнил. И кто был его хозяином — тоже помнил.

— Я ничего не забыл!

— А ты все время был с Волдемортом? — я продолжил разговор.

Снейп перестал сверкать глазами:

— Конечно. Куда же я от него делся бы?

— Тогда ты должен знать, как погиб Лорд. И куда пропал Гарри.

Я долго не мог дождаться ответа.

— Северус, ты должен мне рассказать всё, что знаешь. Его жена и сын должны знать правду.

Мой собеседник вяло отвечал:

— Точно ничего не известно. Вспышка была в кабинете. Выброс магии был просто невероятным. А перед этим оттуда доносилось два голоса. Может, это и был Поттер… Может… Но потом в кабинете не оказалось никого. Тогда же оборвалась и связь с Лордом.

— Значит, Гарри сделал своё дело? — спросил я мнение соседа

— Наверное, — Снейп был всё также угрюм.

— А ты сам слышал эти голоса?

— Сам. Но не знаю я: Поттера это был голос или нет. Кажется, похож. Меня тогда Лорд вызвал. Он обещал заклятие снять, — Северус потер лоб.

— Снял? — спросил я.

— Не успел.

Я в изумлении посмотрел на Снейпа:

— Как не успел? Ты вроде… в нормальном виде.

— Волдеморт до конца так и не снял заклятие. Он сказал, что оно опять заработает, если Поттер поведёт себя … как хозяин.

— Но ведь это же чушь! Он специально это придумал, чтобы ты Гарри к себе не подпускал, — я был совершенно в этом уверен. — Лорд боялся, что Поттер к тебе за помощью обратится.

— И Альбус то же самое говорит, — профессор зельеделия хмуро смотрел на Джеймса. — Но мне было бы спокойнее без следующего Поттера… Не знал, что у него остался… наследник.

Теперь мы оба смотрели на зеленоглазого мальчика и его друзей. Да, много у них будет проблем с деканом Слизерина. И скучно им точно не будет. Может, появится новая сказка? Как вы думаете?

Конец