Деканы

В этом году учителя собирались в Хогвартс неспеша. Прошлогодняя нервотрепка не предвиделась. Надежда на безоблачный год довольно уверенно захватила школу.

Директор на месте, деканы тоже не исчезли за лето. А это уже обнадеживало. Враги? Темные маги? Да кто о них помнит после падения Волдеморта? Все просто отлично в этом лучшем из миров!

Директор, встречая отдохнувших коллег, поздравлял их с наступающим новым учебным годом. Он желал успехов и исполнения всех надежд и чаяний.

Северус Снейп, как, впрочем, и Минерва МакГонагалл, на лето не покидал стен Хогвартса. У каждого из них были свои дела.

До начала занятий оставалось немногим больше недели, когда вернулся из отпуска декан Рейвенкло. Однажды, придя в столовую, Снейп увидел, что соседнее место занято. Маленький профессор Флитвик приветливо улыбнулся своему коллеге. Отношение Слизеринца к соседу было непростым. Что, собственно, не было исключением из общих правил. Снейп уважал профессора, но на всякий случай и опасался.

Заняв свое законное место, декан Слизерина искоса взглянул на соседа. Тот за лето изменился. На первый взгляд профессор был все тем же доброжелательным магом с доброй замечательной улыбкой, но если присмотреться, то можно увидеть, что Флитвик чуть привял. Лицо чуть больше сморщилось, глаза блестели очень живо, но в глубине их была легкая дымка.

Снейп очень редко поддерживал разговор за столом, но к концу завтрака он все же спросил, как дела у соседа. Профессор Флитвик в это время тянулся за восхитительным яблоком и от неожиданно прозвучавшего вопроса вздрогнул. Он едва удержался на стопке подушек, что подкладывал всегда на свой стул.

Низкий голос соседа так редко раздавался за столом, что на этот раз Флитвик даже растерялся. Во всяком случае, о яблоке забыл. Машинально ответив, что все хорошо, он поднял голову. Пристальный взгляд глаза в глаза выдал неправду этих слов. Рейвенкловец или так устал, или болен.

Снейп промолчал. Скоро директор закончит свой завтрак и можно будет покинуть этот ненавистный зал. Дорого бы заплатил декан Слизерина за право не посещать столовую.

— Да, мечты, мечты.

Профессор Снейп наконец увидел поднимающегося Дамблдора, тело само собой напружинилось, и ноги мгновенно вынесли алхимика в коридор.

Профессор чар и заклятий после ухода своего мрачного соседа был снова, второй раз за обед, поражен: перед ним лежало то самое яблоко, за которым он недавно тянулся, да не успел достать. Никто не заметил изумления декана Рейвенкло, к концу завтрака большинство профессоров было погружено в свои проблемы. Флитвик посмотрел на дверь, за которой скрылся Снейп, и удивленно покачал головой. Он, забрав с собой приглянувшийся ему плод, пошел вслед за директором.

Коридоры Хогвартса были совершенно пусты, и путь до подземелий Северус Снейп проделал в полном одиночестве. В голове крутилась невесть откуда взявшаяся строчка:

— Он ценит одиночество превыше всего… Что же там дальше? Забыл. А хорошая песенка.

После прошлогодних опытов, проводимых с директором над драконьей кровью, у Снейпа осталось немного этого магического сырья, и он хотел закончить проверку одной своей идеи. Директор создал в прошлый раз очень действенное средство для встряски психики больного человека. Но если человек здоров, и просто устал или захандрил, то можно попробовать сделать тонизирующий напиток. Жаль только, что все снадобья из драконьей крови имеют такой мерзкий запах. Сколько не бились над его дезодорацией лучшие алхимики Англии, да и всего мира, пока ничего не удавалось сделать. Но то, что сейчас получалось у Снейпа, было вполне терпимым. По крайней мере, по его мнению. Более требовательные ценители напитков, вероятно, стали бы воротить носы, но хогвартский алхимик с удовольствием выпил полученную смесь.

Теперь можно заняться и другими делами. Проверка результатов опыта над магическими свойствами пыльцы с крылышек луговых эльфов должна была скоро закончиться. Описание этого опыта Снейп нашел в "Вестнике Алхимии" за прошлый месяц. Авторская работа привлекла внимание очень добротно проведенной предварительной подготовкой. Чувствовалась хорошая школа.

Снейп все лето занимался изучением новых направлений в разработках известных алхимиков и признанных школ. Занятие довольно увлекательное для понимающего человека. Но эта разработка все ускользала от внимания привередливого изыскателя. Автором статьи значился какой-то мистер Итенбрук. Это имя ровным счетом ни о чем не говорило Северусу. И пока он не углубился в изучение вопроса, скептическое выражение не покидало его лицо. Зато потом скепсис сменился невольным уважением. Класс разработки того стоил. Но было что-то незаконченное в опубликованной статье. Свойства пыльцы были интересными и многообещающими. Но оставалась проблема по использованию этой мелкодисперсной массы. Слишком сложно ее распылить. Наверное поэтому статья и не вызвала бурной реакции в мире алхимиков.

Время летело неудержимо. Снейп вздохнул и покинул свой обжитый кабинет.

На обеде декана Рейвенкло было не узнать, он совсем ушел в свои мысли и ел машинально все, что стояло перед ним.

На доске объявлений висело сообщение о назначенном на завтра на одиннадцать часов первом педсовете.

Настроение на весь вечер было испорчено!

* * *

Хагрит в этом году оставался один на хозяйстве профессора Кеттлберна. Зверей Рубеус любил и понимал. Но и профессор тоже прекрасно ладил со своими питомцами и очень редко оставлял их без своего присмотра. Этот год был исключением, в этом году в августе был сбор выпускников школы Шервурдского лесничества, у школы был очередной юбилей. Да какой: школе исполнилось восемьсот лет! Это вам не пустяк. Именно поэтому Хагрит весь конец лета один хозяйничал не только в лесу, но и в вольерах и питомниках. Профессор Кеттлберн появился всего два дня назад и оба дня был занят ревизией своего хозяйства. Как оказалось, все было в порядке: гипогрифы за время его отсутствия не разлетелись, нюхлеры сидели в своих шахтах, единороги иногда приходили за солью. А сегодня профессор немного освободился, он даже был на обеде в замке и вернулся обратно с профессором Бертой Вектор, которой захотелось срочно посмотреть единорога.

Белоснежная шерсть единорога сверкала в лучах низко стоящего солнца. Он ждал, когда Хагрит вывалит новую порцию соли в яму. Дефицит соли в Запретном лесу восполнялся таким простым способом, устройством искусственного солонца. Сюда являлись все травоядные животные леса, хищникам соли хватало и без дополнительной подкормки. Яма, которая играла роль заменителя природного месторождения соли, была устроена самим Хагритом и имела удобный подход со стороны леса.

Единорог, дождавшись пополнения соли, опустил грациозную голову и стал лизать облюбованный кусок соли. На присутствие людей зверь не обращал внимания, сказывался опыт общения с терпеливым лесничим. Но, тем не менее, и профессор Кеттлберн, и профессор Вектор стояли очень тихо, завороженные этим сказочным животным. Легкая головка на стройной шее, тонкие ноги, шелковистый хвост — трудно найти в Запретном лесу зверя красивей. Единорог давно уже вернулся в лес, а зрители все продолжали стоять у загородки солончака.

— Прекрасное создание, — словно выходя из грез, произнесла женщина. — И сколько их уничтожили люди ради свойств, приписываемых его рогу. Есть большое количество разных чудищ и монстров, которые могут постоять за себя. Почему им можно продолжать существовать, а единороги обречены на полное истребление?

Хагрит разворачивал свою тележку, на которой привез соль. Слова профессора арифмантики заставили его притормозить.

— Нет, совсем-то их не перебьют. Пусть кто-нибудь из этих охотников до рогов сунется в наш лес. Я им самим живо рога пообломаю. Только и вы, мэм, не правы. Где же это вы видели чудищ и монстров? Каждая животина ведь хороша. По-своему, но хороша. Саламандры, мантикрабы, акромантулы, а драконы? Не лезь к ним, ежели не понимаешь их натуру, и они тебя не тронут. А люди сами понять душу зверья не могут, а сразу же начинают: чудище, монстр. — Хагрит не на шутку обиделся.

Но и мадам Вектор тоже не собиралась уступать:

— Рубеус, вы, что же, всех зверей одинаково меряете? Одни из них жизнь украшают, а другие, извини за резкость, так и норовят всех кто слабее сожрать. И что, прикажете и тех и других любить одинаково? Так спросите у Минервы МакГонагалл, кто ее брата чуть не слопал?

Профессор Кеттлберн тут же вступил в разговор:

— А что случилось с братом профессора? У нас в лесу? — он подозрительно посмотрел на лесничего, — Рубеус, вы что, Миноса МакГонагалл одного в лес пустили?

Но полное недоумение Хагрита было ему ответом, он открыл уже рот, чтобы ответить, но Берта Вектор успела раньше:

— Нет, вы меня не так поняли. Минос не здесь монстра нашел. Вот, язык мой — враг мой. Только вы меня не выдавайте, а то меня профессор МакГонагалл точно убьет.

Оба животновода согласно закивали головами.

— Рубеус, вы в прошлом году тоже ведь в Дурмштранге были. Должны же вы знать, как там профессор Дамблдор чуть не погиб в подземелье.

Вытаращенные глаза Хагрита ответили на это предположение лучше всяких слов.

— Ну, Хагрит. Неужели вы даже не заметили?

— Что не заметил? Вы, мэм, толком говорить можете? Когда это директора чуть не съели?

Профессор арифмантики схватилась за голову:

— Я же думала, что вы знаете. О подземном коридоре, о том чудище, что в нем живет.

Профессор Кеттлберн снова вмешался:

— Теперь, Берта, раз проговорились, то давайте все по порядку. При чем тут Минос МакГонагалл, при чем тут директор и при чем тут монстры? Рассказывайте.

Берта Вектор опустила руки и сокрушенно посмотрела на любопытных слушателей.

— Предупреждаю, рассказ длинный.

— Тогда идем ко мне, — предложил лесник, — хоть чаю попьем.— И компания двинулась к избушке на краю Запретного леса. Пока шли, Берта Вектор все мрачнела и мрачнела. Шаги ее становились все медленней. Когда избушка Хагрита была рядом, женщина совсем потеряла решимость. Она жалобно посмотрела на Кеттлберна:

— А, может, вам кто-нибудь другой расскажет? Я сама случайно все узнала. Только потому, что профессор МакГонагалл за брата сильно переживала.

Профессор Актеон Кеттлберн за долгие годы обучения в Хогвартсе самых разных учеников давно научился узнавать секреты, которые пытались от него скрыть. Конечно, профессор арифмантики это вам не какой-нибудь юный шалопай, но навык есть навык, и старый профессор, не споря с нерешительной женщиной, согласно закивал головой.

Потом, когда все трое пили крепкий чай хагритовой заварки и делали вид, что едят его кексы, профессор Кеттлберн снова завел разговор о тайне:

— Так что, Берта. Я так понял, что в прошлом году профессор Дамблдор попал в какую-то передрягу в Дурмштранге. А Минос МакГонагалл полез туда же в этом году. И кто же там их так достал? Кого там прячут?

— Так, вы меня теперь в покое не оставите? Минерва меня точно убьет — вздохнула Вектор. — Ну, слушайте. — В ее изложении прошлогодние приключения в подземном коридоре замка Дурмштранг были очень красочными. Жуткий монстр, свистящие вокруг плети щупалец, полная темнота и посреди всего этого кошмара директор Дамблдор с бесчувственным Слоуби. Но обоих слушателей в первую очередь заинтересовало то, что живет в том коридоре. Устройство таинственного коридора было им совсем не интересно.

— Мэм, а там озера не было? Директор плеска не слышал?

— Правильно думаешь, Рубеус, это точно что-то водяное должно быть.

— Может, кальмар? — предположил Хагрит, все трое посмотрели в сторону озера, но его самого большого обитателя не было видно в сгущавшейся темноте.

— Ой, как поздно уже, — заметила Берта Вектор, — засиделась я у вас. Все, пора идти.

— Берта, а про Миноса еще ничего не сказали, — пытался ее удержать профессор Кеттлберн, — Рубеус вас потом проводит.

— Точно, — гудел в такт лесник, — вы уж, профессор, сначала путем все расскажите, а до замка я вас в лучшем виде доставлю. Вон смотрите-ка, и профессор Снейп куда-то направился, — заметил в окне высокую фигуру Хагрит. — Да, он никак к нам идет.

— И правда, к нам. Я ему обещал шерсти единорога дать, — вспомнил Актеон Кеттлберн. Он поспешно стал рыться в карманах и с облегчением вытянул из каких-то глубин небольшой сверток. — Фу ты, не забыл. Берта, обещайте, что в следующий раз все дальше расскажете, раз сегодня не удалось.

— Обещаю, обещаю. Только я сейчас и сама почти ничего не знаю. А профессор МакГонагалл говорила, что скоро брат приедет. На открытие первого магазина магических приколов. Его Зонко ждет непременно. Может, удастся Миноса от сестры увести. Я думаю, он сам все расскажет. Ну, прощайте, я пошла. Не хочу с этой летучей мышью ночью возвращаться. — При этих словах раздался стук в дверь, пришел Северус Снейп. Профессор Вектор поспешно выскочила в дверь, а за ней туда же выбрался и Хагрит.

— Северус, заходите, — позвал профессор Кеттлберн, — я все, что обещал, приготовил.

В дверях получился небольшой затор. Хагрит сделал неловкую попытку вежливо поздороваться с молодым профессором и в результате совсем закрыл ему проход. Как в ответ сверкнули глаза, было видно даже в темноте, и все благие намерения лесника тут же испарились. Он только и успел посторониться, чтобы пропустить не отличающегося ангельским терпением профессора алхимии. Хагрит большими шагами мигом догнал Берту Вектор:

— Погодите, мэм. Я вот думаю, как они в Дурмштрангии этой еще и озеро спрятали? Хотя, конечно, головастые они, зал для квиддитча сделали, может, у них в подземельях и озеро есть.

Профессор арифмантики стала терпеливо объяснять Хагриту, как можно с помощью искривления пространства спрятать большой объем в маленьком, но великан слушал женщину только из уважения, а сам, когда она закончила краткий экскурс в дебри своей науки, сразу спросил:

— Значит, там и кальмар может быть? Хотя как же он по коридору тогда ползает, — с сомнением протянул Хагрит, — наверное, каракатица… Говорят, осьминоги больно уж умны бывают. Вот бы и нам такого завести, а, как думаете? Чем кормят его в Дурмштрангии?

Берта Вектор фыркнула в ответ:

— Наверное, только англичанами. Из делегаций. Хагрит, не приставайте ко мне со своими вопросами. Ваших с профессором Кеттлберном питомцев я люблю, но выборочно. Тех, кто меня саму может съесть, я обсуждать не собираюсь. Я их просто боюсь.

— Подождите, скоро Минос МакГонагалл приедет, он, может, вам все подробнее расскажет. Или идите к директору. Только меня не выдавайте. И спасибо, что проводили, дальше я дойду одна. — С этими словами профессор Вектор чуть не бегом устремилась к замку.

* * *

Первый педсовет директор начал, как обычно, без раскачки.

И сразу же огорошил всех присутствующих своими словами.

— Профессор Флитвик просил внести изменения в курс Чар и заклятий.

МакГонагалл от изумления утратила дар речи и только с трудом переваривала услышанное. Видя ее трудности, профессор Вектор пришла на помощь своей коллеге,

— Профессор, — она обращалась к декану Флитвику — а вам не кажется, что это несколько запоздало.

— Вот именно, — подхватила зам. директора по всем вопросам. — Что сейчас можно сделать? Все расписания уже составлены. — Флитвик смущенно смотрел на сердитую женщину. И Минерва МакГонагалл сразу отмякла. — И что же случилось?

— Я прошу выделить из моего курса в отдельную дисциплину Чары по защите от темной магии. Все равно это нужно делать рано или поздно. Чары и заклятья, конечно, являются основой этой защиты, но все же, — профессор говорил все уверенней, — вы посмотрите, что делается в Дурмштранге. Там давно уже организовали отдельный курс по Защите.

МакГонагалл снова перебила:

— И тут же изменили Защиту от темной магии на просто Темную магию.

Флитвик примиряюще поднял обе ручки:

— Но ведь от этого ничего не меняется. Как не называй, хоть отдельной темой в курсе Чар, хоть Чары по защите от темной магии, хоть просто Темной магией. Все равно изучать приходится заклятия и чары, и, как бы ни было неприятно, относятся они к темной магии. А как их использовать, для защиты или для нападения, все решают самостоятельно.

Директору, да и всем остальным, надоело слушать это спор. Тем более что чувствовалось, все дело в том, что МакГонагалл просто жаль подготовительной работы, что уже близка была к завершению. Дамблдор подвел итог затянувшегося выступления профессора Чар:

— Итак, что мы имеем. Профессор Флитвик предлагает выделить из его курса Чары по защите от темной магии. Я думаю, можно назвать и короче — Защиту от темной магии. — Профессор согласно кивнул. — Вводить новый курс слишком хлопотно, да уже и поздно. — В этот раз слегка наклонила голову профессор МакГонагалл. — Поэтому предлагается на первый год организовать факультативные занятия. — Теперь согласно кивнули оба недавних спорщика.

Но весь этот мир и согласие нарушила профессор арифмантики мадам Вектор. Она сразу нашла слабое место в этом порядке.

— А кто будет вести этот новый курс или факультатив? Профессор? — Флитвик категорически замахал руками. Берта Вектор по очереди посмотрела на всех присутствующих, но никто не выразил горячего желания увеличить свою нагрузку. Последним в очереди был директор. Губы женщины искривились в понимающей улыбке:

— Вы, сэр, остались крайним.

Дамблдор улыбнулся в ответ своей чуть хитроватой улыбкой: — Что, считаете я не найду преподавателя? Хотите меня вернуть к классной доске? Не выйдет. Мне мой кабинет больше нравится. — Его веселье расцветало все сильней. — Есть у меня кандидатура. Правда, я сам его еще не видел.

— Его? — переспросила Сивилла Трелони. — И сколько лет Ему? — Она покосилась на Снейпа. — Он уже достаточно опытен?

— Опытен, опытен. Мне его рекомендовал старый друг, профессор Анжес. Говорит, что Арвиду надоела алхимия, — при этих словах глаза Снейпа недобро сверкнули, — и он уже три года занимается заклятиями. Я и вспомнил об этом разговоре, потому что это редкое сочетание: алхимия и чары. Такого специалиста нужно держать в памяти. Профессор Вектор опять первая моментально сделала вывод:

— Это что же получается? У нас в школе будет сразу три специалиста-алхимика. — Глаза ее лучились весельем. — Двое из них заслуженные мастера, которым надоело дышать ядовитыми парами и один начинающий.

Северус Снейп на такое подкалывание не отреагировал, он остался полностью безучастным.

Директор же, хмыкнув, отвлек внимание от молодого профессора:

— Ну, это положение не настолько уникально: у нас будет два специалиста по чарам, и вот уже год, как имеется два специалиста по арифмантике.

Профессор арифмантики в притворном ужасе округлила глаза и приняла очень скромный и послушный вид:

— Сэр, я все поняла и больше рот не открываю. — Но ехидная улыбка была послана в сторону Северуса Снейпа.

Директор подвел итог обсуждению вопроса:

— Профессор МакГонагалл, вы скорректируете расписание с учетом уменьшения курса Чар. А факультатив будет идти по вечерам. Я свяжусь с профессором Анжесом и его протеже. Если переговоры будут успешными, то в нашем коллективе скоро появится новый маг.

Профессора медленно потянулись к выходу из кабинета. А возле директора задержался, под ироничным взглядом Берты Вектор, профессор Алхимии. Он умело скрывал свою досаду на любопытных женщин и отчетливо, так, чтобы им был слышен его вопрос, спросил:

— Сэр, а вы не уточните, как зовут нового преподавателя?

— Профессор Итенбрук, — директору для ответа пришлось взглянуть в записную книжку.

— Профессор? — Удивление Снейпа не ускользнула от внимания Дамблдора.

— Конечно. Северус, вы его знаете?

— Нет-нет, я с ним никогда не сталкивался.

И школьный алхимик поспешно вышел из кабинета. Он не видел задумчивый взгляд директора, последовавший за ним.

Спустившись на первый этаж, Снейп без труда догнал и обогнал профессора МакГонагалл, которая вела с собой Берту Вектор в обеденный зал.

Профессор алхимии хотел еще раз посмотреть ту статью о пыльце, хотя в имени автора он не должен был ошибиться. Там точно стоял мистер Итенбрук. Но сама статья! Ее стиль. Можно поискать похожий. Не всегда ведь все работы подписываются настоящими именами. И в первую очередь нужно изучить работы коллективные. Когда этот профессор явится в Хогвартс, посмотрим, что он из себя представляет. Но пока его нет, неплохо поискать все, что о нем можно найти. Не может серьезный ученый не оставить никаких следов в развиваемой им науке. И поиски нужно начинать с изданий как минимум трехгодичной давности. Директор не зря упомянул, что с этого времени Итенбрук бросил заниматься алхимией. Воспоминания о том, что он сам делал три года назад, не принесли радости. Как раз в это время Снейп прекратил работу в лаборатории министерства. Но «Вестник алхимии» у него хранился и того времени тоже.

Стопка журналов для просмотра получилась очень высокой. Не страшно, если цель ясна, то и достичь ее можно, было бы терпение. Статьи, объявления, небольшие заметки — Снейп не пропускал ничего. Лучше затратить лишнее время при одном просмотре, чем потом переделывать работу. Статью о свойствах пыльцы луговых эльфов Северус уже помнил почти наизусть. Психогенное воздействие ее на людей несомненно. Но при больших количествах этого компонента эйфория очень быстро должна заканчиваться и сменяться огромной усталостью. Может, из-за неудачи с этими исследованиями Итенбрук и бросил занятия алхимией? Неудачи многие переносят с трудом.

Оставшиеся дни до начала занятий пролетели очень быстро. В последний день на доске объявлений появился новый приказ. Приказ об организации дополнительного факультативного курса по Защите от темной магии. Вести этот курс будет профессор Арвид Итенбрук.

Как всегда, в первый раз нового преподавателя большинство обитателей Хогвартса увидело на завтраке. Профессор Сивилла Трелони приготовила место новичку рядом с собой сразу же после педсовета. Она редко посещала общие трапезы, но, ожидая нового профессора, Прорицательница караулила его место.

И долгожданный гость, наконец, появился. Рядом с профессором Трелони он смотрелся очень забавно. Если Сивилла всегда напоминала большую подсушенную стрекозу, то новый профессор был весь скругленный и смягченный, без углов. Мягкие глаза и рот, привыкший складываться в улыбку, заканчивали его портрет. Трелони оказалась на полголовы выше своего вновь приобретенного соседа. Она в первую же минуту критически осмотрела его и не смогла не ответить на приветливую улыбку. Директор очень быстро познакомил новичка со всеми присутствующими на завтраке. Профессор Итенбрук радостно знакомился с коллегами. У него в запасе оказались комплименты всем женщинам. И МакГонагалл и Вектор узнали, что они прекрасно выглядят, а Трелони еще к тому же имеет поразительную ауру. С мужчинами он здоровался также очень душевно и даже попытался улыбнуться Северусу Снейпу. Но школьный алхимик тут же отвернулся, предпочтя привычное общество профессора Флитвика.

В таком замкнутом мире, как школа, отношения в коллективе складываются из очень тонких наслоений. И зависят они от каждого члена сообщества. С приобретением нового учителя преподавательский состав явно смягчился, и это сразу почувствовалось за общим столом. Профессор Вектор, как всегда, почти все внимание распределяла между профессором Кеттлберном и профессором МакГонагалл, но и на новичка посматривала часто. Профессор Флитвик, находясь далеко от нового преподавателя, тем не менее, как лицо заинтересованное, старался поскорее получить о нем как можно более полное впечатление. Профессор Трелони усердно старалась предложить соседу что-нибудь повкуснее, сразу определив в нем любителя поесть. Даже директор, и тот на завтраке улыбался гораздо чаще и приветливей.

Снейп против Итенбрука был настроен еще после первого педсовета, и его скептическое настроение никак не могло рассеяться от приветливых улыбок профессора Защиты от темной магии. Досада на коллег за то, что они так быстро растаяли, только еще ухудшила и без того паршивое настроение. Но внимательный Алхимик заметил, что он, оказывается, не один не любит так много сладкого, Минерва МакГонагалл тоже сидит мрачная. Что не понравилось ей, пока было непонятно, но она переключила свое внимание на другой конец стола. Может, поэтому МакГонагалл окликнула профессора Алхимии и попросила его задержаться после завтрака. Сердитый взгляд Снейпа сказал о том, что он просьбу услышал.

Директор, закончив завтрак, увел к себе профессоров Флитвика и Итенбрука, лишив тем самым Сивиллу Трелони возможности поподробнее пообщаться с доброжелательным преподавателем. Она, скрывая досаду, вынуждена была подняться в свою башню одна. Профессор Кеттлберн покинул обеденный зал с профессором арифмантики, они направились к выходу из замка. Профессор МакГонагалл подошла к месту, занимаемому алхимиком, и, когда тот поднялся, предложила пройти к ней в офис, где нужно посмотреть некоторые бумаги. Снейп молча подчинился и пошел следом за решительной женщиной.

В кабинете МакГонагалл, не отвлекаясь, сразу же нашла расписания занятий. Порядок на ее письменном столе был идеальным. Идеальным для рабочего письменного стола, за которым в самом деле работают. Она все еще сердилась за очки, снятые с Гриффиндора в конце прошлого года. Все лето Минерва мало сталкивалась с деканом Слизерина, благо на каникулах это делать не трудно. Но новый год начинается, и пора приступать к работе.

— Профессор, как вы смотрите на то, чтобы изменить сочетания факультетов на ваших занятиях?

Снейп вопросительно смотрел на МакГонагалл, та продолжила свою мысль:

— Хорошо бы объединить на ваших уроках Рейвенкло и Хаффульпафф. Они по силам гораздо ближе друг другу.

Декан Слизерина быстро сменил свое недовольство на хорошую долю ехидства:

— Вы имеете в виду объединить на уроках ваших с моими?

МакГонагалл чуть рассердилась:

— Я это и сказала. Но если бы директор услышал это «мои» и «ваши», то он бы, — МакГонагалл поискала подходящее слово, — расстроился.

— Я еще в прошлый раз вам изложил мою точку зрения, для меня слизеринцы всегда будут «моими». — Снейп немного убавил своего ехидства. — Для вас ведь Гриффиндор — тоже «свои». Но я согласен с тем, что директору о таком положении лучше не знать.

МакГонагалл, все еще сердясь, промолчала. Вот они уже и сообщники. Женщина очень пытливо посмотрела на Снейпа: злись на него, не злись, а уважение он заслуживает:

— Северус, я должна вам сказать прямо, что очень сердита на вас за эти манипуляции с баллами.

— Но гораздо больше меня волнует то, что директор вам так доверяет. Дамблдор иногда бывает чересчур наивен. Если вы его подведете…

Снейп в ответ на эти слова сильно побледнел:

— Если я дам клятву, вы мне поверите? — Заметив намек на жалость в глазах старой женщины, он тут же ощетинился, — Да и не верю я, что мистер Моуди не оставил кого-нибудь за мной присматривать. Уж не Итенбрук ли это?

— Профессор Итенбрук, — машинально поправила Минерва МакГонагалл.

— Профессор, конечно! Только почему я никак не могу найти работ этого ПРОФЕССОРА?

— Северус, что вы хотите сказать этим? — спросила МакГонагалл.

Снейп тут же успокоился:

— Нет, ничего. Просто я излишне подозрителен. Ведь директор ему доверяет?

— Кажется, доверяет. Снейп! Не уходите от ответа, что за противная слизеринская привычка! — Последний возглас старой женщины шел от самой души и вызвал едва заметный налет веселья у собеседника.

— Не ухожу. Что вы хотите знать? Мне этот профессор Итенбрук не нравится, и я постараюсь разобраться почему. Больше мне сказать нечего.

МакГонагалл подозрительно осмотрела своего бывшего ученика и, не найдя причины ему не поверить, все же его отпустила.

* * *

Вот и ученики пожаловали в школу. Новый учебный год начался. Хагрит доставил ребят в замок, где их уже ждали профессора. Второй раз Снейп присутствовал на церемонии Сортировки, сидя за высоким столом. В первый раз он так нервничал, что из всего ужина в памяти осталось только появление будущего министра Фуджа. В этом году он уже не появится. Посещение школы теперь для него мелковато. Ну и отлично, кому он здесь нужен!

В прошлом году факультет Слизерина лишился своего старосты, который был одновременно и капитаном команды. Стратос Келлер в значительной степени цементировал коллектив своего факультета, и трудно будет подобрать ему замену. У Ирвина Солкса были шансы стать лидером Слизерина. Учиться ему еще два года, и потому кандидатура этого игрока в квиддитч вполне подходила. Рядом с Ирвином сидел за столом второй отбивающий команды Коллин Герви. Их совместная игра научила всегда, при всех обстоятельствах, поддерживать друг друга. И у Колина тоже неплохие шансы стать старостой факультета. Девочки в Слизерине были очень редко старостами.

Северус Снейп опять поломал все обычаи Хогвартса. Он не назначил нового старосту на своем факультете. Когда его об этом спросила МакГонагалл, он ей ответил, что хочет провести избрание старосты на собрании факультета. Вот и сейчас он очень внимательно смотрел на своих питомцев. Первоклашки его пока не интересовали. Тот выпуск, что был сделан в начале года, был особенно тяжелым для декана. Мало того, что это был первый год работы в Хогвартсе, так вдобавок выпускники еще могли помнить своего декана самого учеником Слизерина. Как директор решился на такое? Так рисковать сам Снейп стал бы лишь в исключительном случае. Да еще и история с Ивонной Смит… Это воспоминание пока было запретным. Слишком сильны были эмоции. В первое время Снейп готов был просто придушить свою бывшую ученицу. Тогда он и ввел запрет на воспоминания. Но выводы из той истории он сделал, и ни одна девица больше к нему не приблизится — табу.

Стол Гриффиндора тоже вызывал большой интерес. МакГонагалл сама не понимает, на что она обрекла своих героев, объединив их со слизеринцами. Насколько теперь с ними будет легче справляться.

Декан Гриффиндора с гордостью смотрела на свой стол. Пусть в прошлом году они проиграли кубок школы, но никто не может усомниться в превосходстве ее львят. Минерва МакГонагалл была довольна и своим новым старостой. Бил Уизли в прошлом году доказал свое умение справляться со сложными ситуациями, он будет очень хорошим старостой. Новички тоже вполне стоящие. Профессор за все годы своей работы в школе так и не утратила способности ждать чуда от каждого встреченного ею ребенка. Благородство, отвага, талант, — все это пока спит в этих малышах, и от нее в большой степени зависит, как рано они проснутся и заявят о своих правах. То, что факультет был немного шумноват, не беда. Прошлый год показал, что Минерва вполне способна работать с этими ребятами.

Новички выстроились лицом к залу, и учителям на обозрение достались только затылки. Светлые и темные, гладкие и лохматые — разные. Через семь лет эти малыши выйдут из школы уже почти взрослыми людьми, а эти семь лет за них отвечают только учителя.

Началась Сортировка. Минерва МакГонагалл вызвала первого ученика.

— Гриффиндор! — Радости за столом этого факультета было очень много. Крики, апплодисменты первому ученику достаются всегда в полном объеме. А на табурете сидел уже следующий новичок. И только четвертого Шляпа определила в Слизерин. Темноволосый мальчуган степенно направился к своему столу. В это время в криках стоящих в зале произошла небольшая пауза. Слизеринский стол почему-то хранил тишину.

— Раз, два, три, — раздалась команда, и поднявшийся шум заглушил все звуки в зале. Какофония звуков, поднятая слизеринцами, заставила удивленно переглядываться остальных учеников. Новичок уже сидел на своем месте, а аплодисменты все не стихали. Минерва МакГонагалл, единственный профессор, находящийся перед высоким столом, отправилась разобраться, в чем дело. Что она говорила слизеринцам, было невозможно расслышать. Зато было видно, как профессор Трансфигурации наклонилась к самому столу и приподняла скатерть. После этого ужасный шум утих, а из-под стола показалась целая компания домашних эльфов. Они, переглядываясь и сбиваясь в кучу под взглядами стольких людей одновременно, быстро-быстро направились к двери. Похоже, что этих эльфов под стол спрятали ученики Слизерина, чтобы аплодисменты их стола получились громче. Строгая профессор МакГонагалл проверила, все ли эльфы выбрались из-под стола, и, поджав губы, вернулась к своему месту. Пока она брала в руки свиток со списком учеников, она все же не удержалась и обратилась к директору:

— Сэр, я очень жалею, что занятия еще не начались, а то Слизерин сегодня бы лишился очень приличного количества баллов. В долг.

Минерва МакГонагалл очень сердито посмотрела на Северуса Снейпа:

— Профессор, надеюсь, что не вы организовывали эту группу поддержки?

— Ну что вы, профессор, — ответил декан Слизерина, — если бы организатором этой акции был я, мы бы, по крайней мере, отрепетировали не только начало аплодисментов, но и прекращение их по команде.

Серьезности профессора Снейпа, с которой он отвечал Минерве МакГонагалл, можно было только позавидовать. Зато остальные преподаватели и больше всех директор, веселились, слушая ответ Слизеринца. Пикировки этих двух деканов становились традицией.

Сортировка шла своим чередом, когда Северус Снейп услышал знакомую имя:

— Гастон МакФайер.

Грегори за столом Слизерина изо всех сил подмигивал брату. Но вряд ли тот видел старания старшего МакФайера. Шляпа помолчала и вынесла приговор:

— Рейвенкло.

Разочарование Грегори не шло ни в какое сравнение с испугом его брата. Неожиданность была полной. Но профессор МакГонагалл решительно подтолкнула парня, чтобы тот освобождал табурет, и младший МакФайер побрел мимо брата к столу Рейвенкло. Но потом, когда к нему присоединился еще один новичок — Пол Палм, Гастон приободрился.

Зам. директора очень неодобрительно отнеслась к очередной затее профессора Снейпа с выборами руководства своего факультета. Все остальные старосты уже были известны. В Рейвенкло это была Кати Хог — шестой курс, в Хаффульпаффе старостой осталась Мариса Гонт, она училась уже на седьмом курсе. В Гриффиндоре тоже появился новый староста, это был Бил Уизли. И только староста Слизерина был еще не известен. А уже давно пора назначать старосту школы. Минерва МакГонагалл высказала по этому поводу свое глубокое неудовольствие, так как ей и всей администрации срочно нужны были помощники, особенно староста школы. Профессор Снейп внимательно выслушал административную даму, но менять своего решения не стал. Он предложил назначить старостой школы кого-нибудь из уже известных старост:

— Например, Уизли. Чем плохая кандидатура? Ведь Вы, наверняка, хотите назначить его. Считайте, что наш староста голосует «За».

После этого профессор Снейп просто прекратил разговор, довольно невежливо отвернувшись. И старостой школы был выбран-назначен Бил Уизли, Гриффиндор. Келлера уже не было, а Кати и Мариса не конкуренты для Уизли. Собственно, и говорить тут не о чем.

Перед самым окончанием пира декан Слизерина подозвал к себе Ирвина Солкса. Девочка, сидящая рядом с парнем, решительно подтолкнула его, когда он не сразу понял, кто его зовет. Ирвину Снейп поручил отвести всех новичков в подземелья Слизерина и показать им все, что необходимо.

* * *

Вызов к директору был сделан чуть ли не первый раз, не вечером, а днем. Снейп всегда при таких вызовах нервничал. Кабинет, что ли, так действует?

Директор указал Северусу на кресло, стоящее перед столом, и подождал, когда тот усядется. Обычно Дамблдор не тянул, а сразу начинал разговор, а тут как будто не знал, как начать.

— Северус, почему вы удивились, когда я назвал Итенбрука профессором?

Досада на то, что, кажется, все обратили внимание на эту его реакцию, была быстро заглушена. На такой прямой вопрос нельзя не отвечать, пришлось алхимику рассказывать о статье в журнале и о подписи под статьей. Директор задумался.

— Северус, профессор Итенбрук обратился ко мне с предложением. Оно касается в значительной степени вас, поэтому я вам о нем должен рассказать. — Снейп продолжал молча ждать.

— Арвид Итенбрук отметил, что он гораздо опытней вас, и мог бы с большим успехом вести основной курс, а вам предоставить факультатив.

Профессор Дамблдор не отводил своих глаз от потемневшего лица декана Слизерина. Помолчав, он не дождался никакой реакции на свои слова и продолжил:

— Я засомневался в разумности такого неожиданного поворота, и профессор Итенбрук предложил для сравнения вам обоим набрать по группе учеников и подготовить их наилучшим образом. По результатам этой подготовки и судить о мастерстве преподавателя. Как вам такое предложение? Справитесь?

Снейп пожал плечами, что можно было истолковать как неуверенность или как нежелание отвечать. Но директор уже давно научился получать от молодого профессора ответы на все свои вопросы. Вот и сейчас Дамблдор просто продолжил ждать ответа, и профессор Алхимии ответил:

— Сэр, если это ваше решение, то я учеников наберу и подготовлю их. А дальше вам судить, что из этого получится.

На входе в подземелья глубоко задумавшийся Снейп чуть не столкнулся с Кровавым бароном. Слова:

— Пять баллов … — замерли у него на языке, замороженные жутким холодом, веющим от слизеринского привидения. Северус еще со школьных лет знал, что с Кровавым бароном нужно себя вести очень сдержанно, никаких панибратских отношений этот дух не допускал. Особенно опасно было встречаться взглядом с призраком. Пустые глаза Барона могли затянуть, как в воронку. Этой способности многие пытались научиться. Северус Снейп был тоже из числа обучающихся атаке глазами.

Профессор проглотил конец своего высказывания и остановился, чтобы пропустить приведение. Но Барон, мерцая слабым светом, заговорил сам:

— Профессор, у вас были гости. — Пауза, сделанная бароном, не была заполнена ничем. Снейп сдержал свое полыхнувшее негодование.

— Пора вам показать кое-что в подземельях. Сегодня ночью я зайду к вам, если вы не возражаете. — Гулкий голос, лишенный каких-либо эмоций, замораживал не хуже самого призрака, но слова были достаточно учтивыми. И это было поразительно. За все года ученичества Снейпа Кровавый барон не разговаривал с ним ни разу, да и весь прошлый год даже не приближался. Хотя подземелья от Пивза он охранял. Учтивая добавка «если не возражаете», говорила лишь о старинном воспитании привидения, но ни как не о возможности ему возражать. Впрочем, ответа на свои слова слизеринский дух и не ждал, он почти сразу скрылся в боковой стене.

Когда Северус Снейп подошел к своему кабинету, он с первого взгляда ни за что бы ни определил, что у него кто-то побывал. Но, предупрежденный Кровавым бароном, профессор очень внимательно осмотрелся. Заклятие на двери тщательно восстановлено, признаков грубого взлома пароля не заметно. Повышенную защиту профессор раньше не использовал. Не видел смысла. Для учеников и обычного закрывающего заклятия хватало. Снейп вошел внутрь. Кажется и внутри кабинета все на своих местах. Очень аккуратный посетитель, да и решительный, дневной непрошенный визит о многом говорит.

Кто побывал в кабинете, определить оказалось несложно. После поверхностного осмотра хранилища магических ингредиентов, Снейп перебрал лежащую на столе стопку журналов.

Он глубоко задумался, не обнаружив номера со статьей о магических свойствах пыльцы луговых эльфов. Посетитель был установлен.

Кто побывал в кабинете, было совершенно ясно. Непонятно было другое: кто он такой, этот профессор Защиты от темной магии. Или его прислал мистер Моуди для наблюдения за порядком в Хогвартсе, или он из конкурирующей фирмы. Наивно было бы полагать, что все Упивающиеся смертью были выявлены. Были среди них очень законспирированные маги. От ответа на этот вопрос зависел и стиль поведения. Если Итенбрук аврор, то лучше сделать вид, что ничего не произошло. А если он Упивающийся смертью, то нужно доложить директору.

Раздумья не дали никаких результатов, и Снейп решил пока не предпринимать ничего и подождать. А между тем, он продолжал поиски среди публикаций на темы алхимии любые намеки на того же автора, что и в украденной статье. Да, и еще… Нужно немедленно заказать другой экземпляр Вестника Алхимии взамен похищенного.

Подготовку к урокам, проверку конспектов профессор перенес на вечер. А сейчас у него было другое дело. Если МакГонагалл получила от директора полный набор всех нужных материалов, то Снейп в наследство от мадам Гирр не получил практически ничего. Даже наборы ингредиентов были очень и очень скудными. И не все можно было заказать. Хорошо, что в его распоряжении был Запретный лес со всеми его богатствами. Теперь Снейп мог посещать его, не оглядываясь на Хагрита. Тот даже предложил свою помощь. Как будто Северус в ней нуждался. Учебное время прошлого года было очень напряженным, но за лето Снейп очень неплохо изучил участок леса миль на двадцать — тридцать. Речка, протекающая на этом участке леса, была очень холодная и чистая. Болотистыми были оба берега почти на всем ее протяжении, и лишь ближе к ее истоку среди скальных выступов к речке можно было подойти посуху. Эти походы в лес обеспечили алхимика многими компонентами и, в том числе, довольно редкими. Сбор корешков, ягод и листьев издавна был уделом травников, но и алхимики должны были очень хорошо знать силу и возможности даров природы. Среди скальных пород профессор смог найти дикий горный инжир, взял из улья пчел немало воска и прополиса, мед его интересовал гораздо меньше. Кварц, шпат, да и слюда очень и очень пригодятся. Одинокие прогулки познакомили Снейпа и с некоторыми обитателями этого запретного места. Единороги и кентавры ему не попадались, но отпечатки их копыт возле водопоев были многочисленными. Леших в лесу профессор видел и с деревьями был очень осторожен. Ундин в речке маг не заметил, но наблюдения свои пока не прекратил. Самая редкая находка профессора была связана с единорогом. Это была не шерсть, так ценимая при изготовлении палочек. Это была гораздо более ценная вещь. Запретный лес из-за своей недоступности был очень здоровым, и потому трухлявых деревьев в лесу было немного. Конечно, деревья и здесь умирали и падали, освобождая место следующим поколениям. Но этот процесс был близок к естественному состоянию и не мешал правильной жизни леса. Почти на границе исследованного участка профессор и обнаружил умирающего великана. Разумеется, это был дуб. Поляна, на которой он рос, была полностью в его распоряжении, других зеленых охотников за солнцем здесь не было. Пройдет еще лет десять, и великан умрет. Очень трудно было определить возраст дерева. Был ли он из первого зачарованного леса, созданного Основателями? Вряд ли, но в то, что он принадлежит к одному из первых поколений, поверить было можно. Снейп, медленно обошел вокруг гиганта. В охвате он по самым скромным меркам был метров пятнадцать. Не меньше десяти человек нужно было бы, чтобы обнять этот мощный ствол. И тем обиднее было видеть следы гниения древесины. Поражена была самая сердцевина дерева. Но был участок коры, совсем небольшой участок, где время не сказывалось на больном гиганте. И в центре этого здорового пятна что-то слегка поблескивало. Профессор немного отодвинул кору и обнаружил огромную ценность: застрявший в стволе витой, чуть пожелтевший от времени рог. Поляна была ровная и идеально подходила для ритуальных боев самцов единорогов. А дуб, кажется, хранил в себе след от одной из неудач бойцов. В тот раз их бескровная битва закончилась плачевно для менее ловкого самца: он потерял свое украшение. Все это произошло давно, но магические силы еще не оставили этот кусок рога, и дуб пользовался ими, чтобы продлить свою жизнь. Но Снейп решительно извлек свою находку из ствола, дуб обойдется.

К сожалению, с окончанием лета должны были прекратиться и посещения леса до следующего года. Времени катастрофически на все не хватало. И исследования отодвигались на далекое будущее, а сейчас его судьба — это очередное сборище малолетних оболтусов. У Снейпа была слабая надежда на то, что когда кончится его осуждение, Дамблдор его отпустит. Надежда очень слабая, но, как известно, она умирает последней.

Профессор этим вечером прощался с лесом до следующего года. Сентиментальность ему была мало свойственна, но нужно быть очень большим идиотом, чтобы не оценить той свободы, что давал лес. А в глухих углах еще и зеленый полумрак, мягкий мох под ногами и одиночество. Подземелья замка хитры и запутаны, в них тоже можно скрыться от людей, но не надолго. А жаль.

Ну что ж подземелье, так подземелье. Снейп выгрузил свой последний сбор и разложил на просушку травы и корни. Методичная работа требовала большой сосредоточенности. Легко содержать в порядке десятки, ну сотню компонентов. А если их тысячи? Сейчас их еще не так много, но придет время, будут и тысячи.

Время шло, конспекты к завтрашней лекции были в порядке, а конца сегодняшнему дню еще не было видно. Пока не появится Кровавый барон, можно продолжить работу с журналами.

Профессор МакГонагалл провела не менее продуктивную работу этим вечером. И она тоже была связана с исследованиями. Но исследовались не травы, не камни, исследовались другие приобретения ее факультета. В результате сортировки в Гриффиндоре появились шесть шустрых мальчиков и пять решительных девочек. Подробное знакомство со всеми сведениями об этих детях заняло много времени, но спешить было некуда. Нужно дать ребятам немного времени для освоения на новом месте.

И у профессора МакГонагалл тоже было дело, которым можно было заняться для души. И, конечно, это дело было не в Запретном лесу и не в подземельях. Ее очень интересовала возможность трансфигурации Хогвартса, с тем чтобы устроить в нем зал для игры в квиддитч. Такой же зал в Дурмштранге давал широкие возможности для игры в закрытом помещении. Чтобы сделать предварительное заключение о возможности такой перестройки замка, нужны были расчеты. Пока они не сделаны, Минерва даже заикаться директору о своей идее не стала бы. И сделать их нужно очень тщательно, не дай Мерлин допустить ошибку! Еще немного, чтобы закончить предварительную прикидку, и можно будет переходить к более подробной работе. А для нее нужна помощь, и ее может оказать Берта Вектор. Раньше времени Минерва и ей не хотела ничего рассказывать о своих планах. Но позже… Профессор арифмантики очень даже может помочь. Арифмантика — царица всех наук! Или как-то там, очень похоже. Но смысл тот же. Арифмантика и расчеты, которые будут очень трудоемки. А затем сама трансфигурация. Силовые линии должны быть не только точно рассчитаны, но и правильно выполнены. Да еще и синхронно. Сильных магов в школе хватает, а еще можно будет попробовать привлечь и учеников. В своем факультете профессор не сомневалась, ее ребята будут только рады заняться таким интересным делом, как перестройка Хогвартса. Лишь бы разрешил директор!

Кровавый барон появился в кабинете Снейпа почти в два часа ночи. Убедившись, что декан его ждет, бестелесный дух был вполне удовлетворен. К уважительному отношению со стороны всех деканов факультета Слизерина барон давно привык и совсем не собирался отказываться от этой привычки. Но вежливость должна быть соблюдена, и призрак первым приветствовал очередного главу факультета:

— Доброй ночи, сэр. Вы готовы?

— Да, конечно. Зарисовки я делать могу? — На этот вопрос последовал отрицательное покачивание головой. Нужно было все запоминать, и Снейп взял с собой только волшебную палочку.

— Идемте, — скомандовал призрак и повел Снейпа в глубь подземелий.

Пояснений было мало, но после того, как они дважды возвращались к кабинету декана разными путями, в голове Северуса начала складываться картина. Как весь Хогвартс имеет звездную симметрию относительно кабинета директора, так и подземелья имеют своим центром кабинет декана Слизерина. Эта симметрия, так же, как и в случае с кабинетом директора, видна не всем, а только тем, кто знает. Призрак, заметив, что Снейп начал разбираться в паутине проходов, стал двигаться быстрее. Он показал четыре главных прохода. Люди пользовались лишь небольшим участком этих коридоров. Снейп помнил, как когда-то шел одним из них и, дойдя до очередного поворота, повернул обратно. Сужение прохода отпугивало всех. Сейчас призрак даже и не подумал поворачивать назад. Ему, бестелесному, было просто, но и Северус должен был идти дальше, несмотря на то, что идти прямо было уже невозможно. Приходилось протискиваться боком. Стены, к которым прижимался Снейп, были влажными, и мантия быстро намокла. Но Барон не оглядывался, он был все время впереди, и Северус медленно продвигался следом. Он представил, как мадам Гирр в свое время знакомилась с этим хозяйством. Если ему приходилось непросто, то как же она ходила здесь? И еще Снейп понял, почему все деканы Слизерина были очень худыми. Вот она, причина этого факта — прямо перед ним очередное сужение коридора. Салазар Слизерин, кажется, был противником обжорства своих будущих преемников.

Как ни странно, но после прохода этого бутылочного горлышка они опять оказались в коридоре, ведущем к кабинету декана. Снейп вынужден был остановиться, чтобы поправить свое представление о плане пройденных ими коридоров. Кровавый барон как почувствовал и тоже остановился. Вероятно, если бы он мог улыбаться, то сейчас было самое подходящее время. Призрак знал, что каждый новый декан именно здесь останавливался, чтобы привести свои мысли в порядок. Но много времени на это он не собирался выделять, ночь уже близилась к концу, а впереди самые большие секреты подземелий. Кровавый барон снова двинулся вперед, и Снейп пошел следом, но призрак нарушил свое длительное молчание:

— Сейчас вы должны быть рядом, сэр. — И, не дожидаясь исполнения своего приказа, снова скользнул вперед. В мокрой мантии идти так близко к привидению было, мягко говоря, неприятно. Но Снейпу даже в голову не пришло ослушаться. Немного согревала быстрая ходьба, пока проход был широким. Возле шеренги рыцарских доспехов, позеленевших в своих бронзовых частях, Барон остановился.

— Третий щит слева, видите в центре шишку? Нажмите.

Снейп от неожиданности этой остановки чуть не влетел прямым ходом в призрака. Жуткий холод пробрал до костей в момент контакта. Отпрянув в сторону, Северус повернулся к доспехам. Медлить не стоило, что бы ни произошло дальше. Должен же знать Кровавый барон, что он делает. Декан решительно нажал на указанную точку. Ничего видимого не произошло, а привидение уже полетело дальше. В следующем коридоре процедура повторилась. И снова без результатов. Барон, ничего не объясняя, свернул в узкий коридор. Он, сильно понизив голос, заговорил:

— За стеной комнаты учеников. Ищите змеиные глаза.

Снейп внимательно осмотрел стену и обнаружил на ней изображения переплетающихся огромных змей. Он подошел ближе к голове одной из них.

— Нажмите на правый зуб, — очередная команда призрака была неукоснительно выполнена, и комната за стеной стала видна через отверстия в глазах нарисованной змеи. Камин в комнате давал совсем немного освещения, но даже сейчас было ясно, что вся жизнь слизеринцев шла под пристальным наблюдением их деканов. Этот факт Снейпа совсем не удивил, он и сам об этом догадывался. Нажатие левого зуба скрыло комнату в темноте. Барон был уже за пределами этого коридора.

— Коридор закрывается в обратном порядке.

Снейп нажал на щиты доспехов, и не осталось даже признаков узкого прохода.

Призрак, уже не понижая голос, снова заговорил:

— А сейчас тайники. Все смотреть слишком долго, даже из доступных сейчас. А в новолуние откроются другие. Сколько вам нужно? — Неожиданный вопрос готов был поставить Снейпа в тупик.

Он задумался. Зачем ему тайники? Свои запасы там хранить все равно не будешь. Похоже, сейчас тайники не нужны совсем.

Поэтому он и ответил Барону:

— Все.

Звук, раздавшийся в ответ, трудно было назвать смехом, но было именно так — Кровавый барон смеялся.

— До чего же все люди предсказуемы. Этот ответ я уже слышал сотни раз. Шляпа не ошибается, определяя истинного слизеринца. Ну хорошо, все так все!

Слышать о себе, как о примитивном человеке, было неприятно. Тем более от этого призрака. Когда-то Барон тоже был человеком, неужели он об этом уже забыл?

И началось хождение по тайникам. Зачем Слизерину нужно было такое их количество? Маленькие и большие, просто ниши или целые комнаты. Секреты подземелий все открывались и открывались. Сколько всего нужно было запомнить! Периодически Снейп останавливал призрака и, закрыв глаза, повторял про себя полученные сведения. Когда было около пяти утра, ему пришлось все же возвращаться в кабинет, чтобы принимать зелье для усиления восприятия. Но он упорно не сдавался и, сказав, что хочет знать все, не собирался идти на попятную. Снейп еще почти час ходил за Бароном и нажимал, стучал и гладил разные участки стен подземелий. Перед глазами начало все расплываться, предел организма был достигнут. Если не остановиться, то скоро будет обморок. Пустые глаза Барона уставились на профессора, но ему было уже абсолютно все безразлично, все силы уходили на то, чтобы остановить головокружение. Призрак поднял руку и провел ею по лицу Снейпа. Холод мгновенно освежил сознание.

— Все на сегодня. Остальное в новолуние, через неделю. До кабинета дойдете?

Хорошо, что коридор плохо освещен, Снейп был рад, что Барон не видит его лица. Хотя, судя по всему, призрак и не собирался опекать профессора дальше, он скользнул к стене. Снейп уже достаточно пришел в себя для того, чтобы вспомнить о правилах приличия:

— Барон, минуточку. Я должен вас поблагодарить за сегодняшнюю прогулку. Она была незабываемой!

Призрак чуть развернулся:

— Всегда к вашим услугам. Последите за пятым классом. Там плохое увлечение. И я бы вам посоветовал возле кабинета поставить ловушку.

Снейп чуть пожал плечами:

— Уже поздно. — Его сейчас совсем не интересовал Итенбрук.

Кровавый барон не был удивлен. Поздно так поздно.

— А первую прогулку по подземельям женщины обычно выдерживали лучше. Но до конца не прошел еще никто. И помните: никаких записей. — С этими совами привидение окончательно исчезло.

Профессор Алхимии, оставшись один, почувствовал, что усталость, временно разогнанная призраком, снова настигает. Нужно срочно вернуться к себе. Да и утро уже скоро, а отдых необходим. Начались уроки. И нужно быть обязательно в форме. Придется опять использовать кровь дракона, кажется, еще немного осталось в запасе приготовленного зелья.

Северус Снейп выпил стимулирующий напиток и, ожидая его действия, стал складывать конспекты. Все равно спать было уже некогда.

Забыл. Забыл спросить о проходах домашних эльфов.

В прошлом году директор вызвал своего личного эльфа в присутствии Снейпа. И тот появился совершенно непонятно откуда.

* * *

Профессор МакГонагалл под утро с трудом разогнула спину. Удовлетворение от тщательно проделанной работы было очень приятным. И главное — это результат. А он вот тут. Подтвержденное заключение о том, что идея правильная. От такой перестройки Хогвартс не пострадает. Максимальный размер, который в нем можно скрыть даже еще раза в полтора больше, чем требуется для целей Минервы. Все линии защиты замка, разумеется, учесть невозможно. Да и знает их все один директор. Но даже при самом большом их растяжении предел возможности еще не достигнут. Минерва подошла к окну, уже светало. Сегодня начинаются уроки. "Окно" в начале дня профессор сбиралась занять разбором заявлений, поданных на факультатив по Защите от темной магии. План занятий тоже нужно закончить проверять. Предложения, сформулированные профессорами Флитвиком и Итенбруком, можно было утвердить, не читая, но зам. директора так никогда не поступала. Все что она подписывала, она внимательно читала.

— Так, вампиры, красногалстучники, буккарты, гм… оборотни. Да, на один год этого достаточно.

* * *

Эксперимент по объединению двух антагонистов на уроках алхимии обещал дать интересные результаты. Интересные в первую очередь для профессора Снейпа и его факультета. Первый спаренный урок должен был пройти у третьего класса. Год обучения у Снейпа уже научил гриффиндорцев ходить на уроки алхимии, как на прогулки по минному полю. Где рванет — неизвестно.

Снейп, не спеша, осмотрел своих учеников. Чем ребята занимались на каникулах? Чем угодно, но только не алхимией. Судя по их довольным и загорелым лицам, все время болтались на улице. И куда только смотрят родители?

— Блиц-опрос, — отрывисто бросил он.

Профессор на своих уроках давно изменил форму этого блица. Если ученик ему отвечал правильно, то следовал второй вопрос, а за ним мог быть и третий. Сложность при этом тоже возрастала. До четвертого вопроса Снейп обычно не доходил.

Десять минут отчетливо показали, что за лето знаний не прибыло.

Опрос проводился в основном среди учеников своего факультета. Когда Профессор спросил подряд третьего своего ученика, гриффиндорцы стали переглядываться. Раз их оставили в покое, то на это вполне хватило времени.

Вялые лица слизеринцев к концу десяти минут опроса не скрывали разочарования. Что это с их деканом? А объяснение было очень простым: Снейп для своих дополнительных занятий чужих брать не собирался. В открытой тетради на его столе появилась первая фамилия: Алекс Швец. Он дошел до третьего вопроса. И срезался на составе скелероста. Сам он костей не ломал, а зелье они проходили в прошлом году только предварительно, при сравнении усилителей полученных из растительных и животных компонентов. Пометка возле внесенной фамилии была: внимательность. Парень, кажется, знает материал, но не обращает внимания на мелочи.

К концу урока список в тетради дополнился еще одной фамилией: Анна Шекл. Зелье, которое варили на уроке, должно быть очень светлым, почти прозрачным. Обезболивающий состав Гради может использоваться как наружное средство, но применяется и внутрь. Чувствительность у принимавшего состав снижается на два часа. При подмешивании его в любой напиток цвет не должен меняться. Но если добавить ту темно-бурую жижу, что получилась почти у всех, ни о какой скрытности речи нельзя даже вести. А достигнуть чистоты состава очень просто: нужно тщательное предварительное смешивание компонентов. Самый чистый состав получился у Шекл. Аккуратность работы — это обязательное требование, предъявляемое к любому алхимику. То, что у девочки часто получается удовлетворительный результат, Снейп и раньше замечал, но пассивность никогда не позволяла Анне выделиться. Пометка возле второй фамилии была: неуверенность, пассивность.

Гриффиндорцы к концу урока совсем обнаглели. Дело дошло до того, что когда профессор выбирал того, кто сварил самое чистое зелье, они начали болтать. Пришлось подтвердить, что об этих самовлюбленных воспитанниках МакГонагалл Снейп не забывал. Осмотр их котлов был произведен меньше чем за минуту. Неудовлетворительные оценки были практически у всех. Жаль, что баллы снять не хватило времени!

К концу первого учебного дня в тетради профессора Снейпа стояло уже пять фамилий. Туда попали еще трое из пятого класса. Алан Мори, его друг Джордж Карпентор и еще одна девочка, Эльза Лоренс. Если к этой пятерке добавить Солкса и Герви, то группа почти готова. Еще троих, и хватит. Одного придется из первоклашек брать, по условию директора. Отказов на дополнительные занятия от выбранных учеников Северус не ждал. Должны гордиться, что он их выбрал. Завтра можно будет сообщить Дамблдору, что группа собрана. Кого выберет Итенбрук? Уж верно никого из Слизерина! Наверное, из Рейвенкло. Там есть парочка сообразительных парней в шестом классе. Но как их обнаружит новый профессор?

Занятия трансфигурацией прошли очень тяжело в первом классе Хаффульпаффа. Превращение спичек в иголки не получилось. У двоих девочек спички получились слегка заостренными, но при этом остались по-прежнему деревянными. Проблемы с воображением, как всегда, ставят преграду для проведения изменений. Нужно всего-то вместо лежащего перед учениками предмета подробно представить то, во что его нужно превратить, а волшебная палочка дальше сама разберется. Когда профессор это объясняет, всем бывает понятно, а дальше дело не идет. И, судя по результатам, как выглядит обычная иголка, не знает никто. Профессор подумывала, не сменить ли предмет трансфигурирования для первого занятия. Может, гвозди у мальчиков лучше получатся. Хотя бы и деревянные. Кто бы объяснил, почему Альбус для первого изменения выбрал иголку?

Когда МакГонагалл встретила профессора Вектор на обеде, она сразу договорилась о встрече вечером. Берта с урока пришла в хорошем настроении. Добровольное посещение ее уроков давало хорошие результаты. Ребята ей доставались серьезные и умные, те, что не посещали уроки Прорицаний.

Профессор МакГонагалл и сама когда-то бросила этот сомнительный раздел магии. Но традиция требовала включать Прорицания в набор рекомендуемых предметов. Пока женщины обсуждали свои первые в этом году занятия, на глаза Минерве МакГонагалл попалась мрачная черная фигура профессора Снейпа. Один его вид способен навести тень на любой солнечный день. Профессор МакГонагалл не преминула напомнить, что староста в Слизерине все еще отсутствует.

— Вы не забыли, профессор?

Снейп сегодня не был настроен на общение и просто ничего не ответил.

Поздно вечером он пошел осматривать свои владения. Знания, данные ему Кровавым бароном нужно было использовать. Слова о пятом классе тоже не стоило игнорировать.

Доспехи за день никуда не делись. Позеленевшая бронза по-прежнему говорила о небрежении домашних эльфов. Коридор открылся беззвучно, как и в прошлую ночь. Найти комнаты пятого класса было несложно. В одной комнате было пусто, в другой ребята сидели на полу, сгрудившись возле камина. Полумрак в комнате они даже и не собирались разгонять. Напряжение в комнате искусственно нагнеталось. В центре его был голос Алана Мори, нарочито пониженный и заунывный. Ребята уже выросли для сказок, но страшилки их еще привлекали.

— И говорит им отец: — Когда я умру, вы, мои дети, должны будете всю ночь провести на кладбище. Только не засните. Когда Он за мной явится, я не знаю. Но до петухов вы караулить должны три ночи подряд.

Сопение в комнате не прерывало рассказа.

Снейп отметил, что рассказ новый, хотя действующие элементы все те же: кладбище, ночь и покойник.

Рассказ меж тем продолжался:

— Умер у них отец, как и обещал, на следующий день. Прибежали соседи, помогли ребятам похоронить его. А ночью все семеро пошли на кладбище. Всю ночь караулили, никто за их отцом не явился. На следующую ночь опять сидели на могиле. А на третью подъезжает к ним тарантас, повозка такая, запряженная одной дохленькой лошадкой, а на козлах сидит мужичок незнакомый. А голове у него, как отец и предупреждал, берет с петушиным перышком. Так это сам Сатана и был. И говорит этот мужичок им, я и рад бы не забирать вашего отца, да не могу. Мне души копить надо. Как накоплю, сколько нужно, так и отпустят меня с этой работы. А сын старший и спрашивает:

— А где души ты эти хранишь?

Сатана ему в ответ отвечает:

— Как это где? В себе, конечно. А Преисподняя в меня иногда входит. И муки адские тогда бывают. Поэтому, чем быстрее души накоплю, тем быстрее меня от этой работы освободят.

— И что потом было? — прервал затянувшуюся паузу сосед.

— Да что же могло быть? Как набросились все дети умершего на Сатану и разорвали его на части. Души все из него и вышли. А последней душа отца вылетела. Она облетела вокруг сыновей и исчезла.

Снейп тоже с интересом слушал новую страшилку:

— Чем быстрее души наберу, тем скорее меня с этой работы отпустят! Однако хорошо быть сатаной! Чего я должен набрать, чтобы меня отпустили?

Тени ребят, созданные огнем камина, шевелились, как будто живя собственной жизнью. Поленья скоро прогорят, но пока они давали еще много тепла. К нему и жались ребята, напугавшие сами себя. И жутко, и интересно. Пока большинство осмысливало услышанный рассказ и прикидывало, есть ли что-нибудь, чем тоже можно поделиться с другими, заговорил сидящий крайним справа Крон Калтус:

— Вы как маленькие. Все маглскими сказками балуетесь. — Голос явно насмехался. — Сатана — где он? Неизвестно. А в жизни все и покруче бывает. Вот, например, как Сами-Знаете-Кто себе сторонников набирал? Только самых лучших. Чтобы и кровь была чистой, чтобы не трус был, чтобы боли не боялся. У них, — голос Крона становился все тише и загадочней, — специальные проверки были, чтобы только достойных выбрать. Думаете, так просто было доверие заслужить?

Ворчание Алана Мори разогнало сгущающуюся тишину:

— Если тебе не интересно, не слушай. А твои сказки мы уже сотню раз слышали. Откуда ты-то знаешь, как Сам-Знаешь-Кто себе лучших выбирал? Ты что, там тоже был? Что ж тебя не взяли? Руки твои все видели. Или у тебя клеймо невидимое?

— Много вы видели. У меня и отец, и дядя с Упивающимися были, — голос на двух последних словах понизился до шепота. — Что ты думаешь, меня бы не взяли?

Алан продолжал гнуть свое:

— А если и тебя взяли, то клеймо покажи.

— Да что ты пристал? Клеймо, клеймо. Кто это тебе так просто его покажет.

— Ты мне зубы не заговаривай. А кровь у меня, может, почище твоей будет. У меня тоже, если хочешь знать, все Лорду служили. Да и у кого не служили? И у Джорджа, и у Джесса, и у Фреда. Тоже удивил. Только Лорда теперь нет, и, — голос Алан понизил тоже, — Упивающихся смертью тоже нет. А ты такой же слуга Лорда, как я балерина.

Названные мальчики поддакнули в подтверждение слов Мори. Настрой после этой перепалки пропал. Все хорошо помнили прошлогодние события, и ничего веселого среди них не было. Алан встал первым и предложил расходиться. Камин почти погас, и сидеть на полу становилось холодно. Разбредались все почти в темноте.

Мори тоже хотел уходить, но Калтус его удержал:

— Постой, поговорить нужно.

— Ну, что тебе?

— Погоди, сейчас все разойдутся. Ну, что встали? Давайте проваливайте, дайте людям поговорить. — Калтус быстро всех, остающихся еще у камина, разогнал по комнатам. Когда все разошлись, он тоже исчез, сказав, что скоро вернется. У камина остался один Алан Мори. Он шевелил догорающие угли и не видел, как оказался в комнате уже не один. Дверь открылась очень тихо, и вошли трое. Черные силуэты были плохо видны. Но когда они подошли ближе к камину, то в неверном свете стали заметны черные блестящие плащи. Очень узнаваемые плащи. Только рост новоявленных Упивающихся смертью был слишком мал. Мори заметил, что он уже не один, но признаков страха не выказал. Он тоже понял, что вошедшие не старше его самого.

— И что это значит? Калтус, ты тоже здесь?

Один из Упивающихся смертью откинул капюшон, и под ним стал виден Крон Калтус.

— Ты хотел знак посмотреть? На, смотри. — Рукав мантии Крона был поднят, и при свете камина на предплечье стал виден черный знак. Ответом ему была пораженная тишина. Снейп и сам был удивлен.

— А он настоящий? Потереть можно?

Крон тут же опустил рукав:

— Лучше не надо. Придет время и будет настоящий. А это на время. Пока мы не прошли полной проверки.

— Есть один человек, он связан с … Ну сам должен понимать, с кем он связан. Он и с тобой может встретиться. Если все будет нормально, получишь такой же знак, как и у нас. А потом после проверки, может и настоящий будет.

— И где же я этого человека увижу? — Спросил Алан. — Здесь?

— Здесь, — подтвердил Крон, — ночью в воскресенье. Если не боишься.

Крон протянул руку. Алан ее пожал и подтвердил:

— Я приду.

В комнате стало совсем темно. Заговорщики расходились почти в полной темноте. Снейп тихо вышел из тайного коридора. Закрыв проход, он пошел к себе. Стоило прийти сюда и в воскресенье. Если это просто игра, то нужно ее держать под контролем. Но если тут что-нибудь посерьезней, то тем более нужно увидеть, кто это ловит рыбку в его владениях.

Утренняя почта в пятницу принесла неожиданность. Управляющий магазина, где Северус всегда заказывал свои книги, сообщил, что прислать Вестник Алхимии номер 8 за этот год не представляется возможным. Все экземпляры уже скуплены. Но магазин может прислать любой другой номер за этот или прошлый год. Северус смял полученный ответ. Очень хотелось посмотреть на Итенбрука, но он удержался, сложил пергамент и убрал в карман.

Профессор Алхимии отдал список группы для дополнительных занятий Минерве МакГонагалл. Она быстро пробежала глазами поданный ей пергамент, сразу поняла, что Снейп взял к себе в группу только слизеринцев. Но ничего против она не имела.

— Время и место для занятий вы установите сами?

Снейп подтвердил, что с этим проблем не будет. Кабинета Алхимии ему хватит. Занятия будут проходить два раза в неделю по полтора часа.

— Староста, — опять напомнила МакГонагалл. Но Северус Снейп уже уходил, практически беззвучно и очень быстро. Из-за угла раздался его голос:

— Не бегать по школе! Пять баллов с Рейвенкло.

Минерва, услышав его, только покачала головой. Снятие баллов в начале года не имело смысла. Снимать пока нечего. Впрочем, магия замка сама разберется. Если на счету Рейвенкло еще ничего нет, то баллы сняты не будут. Система учета работает без вмешательства магов.

* * *

Берта Вектор приступила к расчетам. Она попросила дать ей два дня до того, как идти к директору. Услышав в первый раз предложение профессора МакГонагалл, Берта была удивлена. Перестройка Хогвартса сама по себе очень заманчива. Цель ее не так важна, профессор Арифмантики квиддитчем не увлекалась. Но перестройка Хогвартса, замка, выстроенного Основателями — это вам не фунт всевкусных орешков.

Расчеты сложные, но у профессора была своя методика, и она очень быстро считала. Минерва МакГонагалл предложила использовать восемь точек приложения сил, по всем вершинам параллелепипеда. Если силы создавать одновременно, то перекоса не будет, если конечно использовать равные силы. Вот с этим-то и вопрос. Директор, МакГонагалл, Флитвик, сама Берта, возможно Снейп, новичок, Кеттлберн, Росток. Восемь преподавателей найти можно, но вот по силам ли им скоординированная работа? МакГонагалл еще предлагает и учеников использовать для выравнивания сил. Это будет самый непредсказуемый элемент. Вот если замок рухнет! Что мы затеваем!

И кто будет координировать работу? Директор сразу в двух местах быть не сможет, каким бы сильным магом он ни был.

Пусть об этом кто-нибудь другой подумает. Минерва просила расчеты. И все. Минимальная сила для перестройки уже почти рассчитана, еще прибавить 2 процента на запас. Теперь нужно сделать проверку всех узловых точек и линий замка на прочность. Лучше бы построить эпюры сил. Трудоемко? Конечно! Но если ввести все нужные коэффициенты.… Работа пошла дальше. Кажется, в пятницу результаты расчетов будет не стыдно показывать даже профессору Дамблдору.

* * *

Директор на завтраке в пятницу вовремя не появился. Опоздания Дамблдора были очень редки, и потому никогда не оставались без внимания. Он появился к самому концу трапезы, да не один, с ним был мистер Моуди. Старый аврор ничуть не изменился. Быстрый осмотр зала. И больше внимания высокому столу. К этому времени многие места были пусты. Ни МакГонагалл, ни Снейпа, ни Кеттлберна уже не было. Итенбрук встал из-за стола как раз в тот момент, когда директор с Хмури Диким Глазом вошли в зал. Дамблдор поздоровался с оставшимися коллегами и пригласил своего спутника садиться. Вскоре за столом они остались одни. Беседа у них шла на грустную тему. В министерстве решено было сделать небольшой музей, посвященный жертвам борьбы с врагами государства. Мистер Моуди приехал пригласить профессора Дамблдора и всех желающих на открытие этого музея. Погибшие были все выпускниками Хогвартса. Уже почти все готово. Экспонаты подготовлены, сроки открытия музея согласованы с министром. В следующее воскресенье состоится торжество в стиле Фуджа. Дамблдор спросил:

— Сколько погибших?

— Сейчас будет немного, но по мере собирания экспонатов музей будет увеличиваться. Поттеры, Мак-Киноны, Бонсы, Преветтсы. Вещи Тома собрали, кое-что по мелочи. После Поттеров тоже мало что осталось. Дом был сильно разрушен. Несколько снимков, волшебные палочки, метла Джеймса. У вас ведь кубок Поттера есть? Можно копию сделать?

— Хорошо, делайте, — директор понимал, что отказывать нельзя.

— Я с собой парня одного прихватил. Как раз для него дело.

Аврор быстро нацарапал что-то на куске пергамента, а директор послал на поиски спутника Моуди старосту Гриффиндора. Билл Уизли, прихватив с собой брата, гордый поручением, быстро отправился на поиски.

— Может, пока пройдемся?

Маги, негромко переговариваясь, шли по коридорам школы. Их прогулка оказывала на встречающиеся скопления учеников то же воздействие, что и горячий нож на масло. Все важные ребячьи дела мгновенно замирали. И все без исключения глаза следили за этой парой, пока они не скрывались за следующим углом.

Гости пробыли в Хогвартсе до позднего вечера. Но если старший аврор не расставался все это время с директором, то его младший спутник, сделав порученное дело, ушел в подземелье. Он очень уверенно пробирался в хитросплетении подземных коридоров. У кабинета Алхимии он остановился. Урок подходил к концу, и было слышно, как профессор Снейп проверяет полученные составы. Похвал из кабинета не доносилось, а недовольного ворчания сколько угодно. Молодой человек, стоящий у дверей, только ухмылялся, слыша очередную критику очередного шедевра.

Когда после окончания урока дверь с треском распахнулась и выпустила на волю мучеников алхимии, мало кто в сумраке коридора мог бы отчетливо рассмотреть отступившего в сторону незнакомца. Да никто особенно и не старался его рассмотреть. Профессор задержал окончание своего урока, и нужно было поторапливаться.

И только после ухода последнего из учеников посетитель подземелья наконец вошел в кабинет. В этот раз дверь открылась гораздо тише, но профессор все равно услышал.

— Джефри? — Больше Снейп не сказал ничего, только вопросительно смотрел на вошедшего.

— Здравствуйте, профессор. Давно вас не видел. Уже больше года прошло. — Молодой человек прошел в кабинет.

— Как дела? — Снейп продолжал осторожный опрос Джефри.

— У меня все хорошо, и у всех ребят тоже. Нам здорово повезло в прошлом году, — Джефри сел на свободный стул. — Я вам не мешаю?

Снейп, услышав, что у парня все хорошо, чуть расслабился. Он закрыл дверь на заклинание и сел напротив:

— Рассказывай, чем занимались? Что в Хогвартсе делаешь?

— В тот день, помните, когда я к вам Миху послал туда, в Годрикову рощу. — Снейп великолепно помнил тот день, о котором осторожно говорил посетитель. Это был незабываемый день, когда исчез Темный Лорд, и когда погибла Лили. Погибла, несмотря на все, что пытался сделать для ее спасения Северус. Воспоминания были очень тяжелыми. И, перекрывая поток боли, он просто ответил:

— Я помню.

Сидящий напротив парень продолжил:

— Мистер Моуди тогда велел Михе убраться оттуда в темпе. А на следующий день он сам пожаловал к нам. Расспросил о житье. Говорили долго, почти всю ночь. Нам повезло: мы все еще были стажерами, и повезло в том, что тогда повстречались в мистером Моуди, а не позже. А потом он нас подключил к группе, что охраняла иностранных журналистов. Мы у них вроде подсобных рабочих были. А через два месяца отправили нас учиться. Всех троих. — Джефри немного помолчал и закончил. — В школу авроров…

Молчание Джефри Снейп не нарушал, а тот ответ глаза:

— Теперь мы авроры. А вы? — Короткий взгляд, и снова Джефри чувствовал себя скованно.

Снейп почти совсем без выражения в голосе ответил:

— Мое дело рассматривал трибунал. Свой срок отбываю здесь. — Он окинул взглядом кабинет, и быстрая кривая улыбка проскочила по его губам.

— В Хогвартсе? Так ведь это здорово, — в голосе начинающего аврора, а еще год назад стажера Упивающихся смертью, послышалось облегчение.

— Здорово, — без особой радости подтвердил Северус.

— Знаете, когда я услышал здесь "профессор Снейп", я подумал, что мне показалось. Я знаю, что вы с профессором Дамблдором работали, но, что вы уже профессор, не мог даже поверить. И я хочу еще сказать, что та встреча с вами для нас была счастливой. — Оживление в голосе собеседника было очень понятно Снейпу. Хочется ли начинающему государственному служащему, да еще и в силовой службе связываться с сомнительным субъектом? Но если у субъекта все благополучно, тогда, конечно, другое дело. Мысли Снейпа были в достаточной степени циничны. В достаточной степени для слизеринца.

Джефри встал:

— Ну, я пойду? Мне мистера Моуди нужно найти.

— Подожди! — Снейп, словно вспомнив что-то, остановил своего посетителя. — Тут у нас в школе один тип появился новый. Ты не можешь узнать, он не из вашего ведомства? Его зовут профессор Арвид Итенбрук.

Аврор мгновенно подобрался. Он острожно кивнул:

— Попробую. Обещать не буду.

Уже у самых дверей Джефри обернулся:

— До свидания, профессор. Приезжайте на открытие музея.

Снейп в ответ неопределенно качнул головой и открыл дверь.

— Прощай.

Было объявлено, что в первое воскресенье сентября в Хогсмите отрывается магазин магических приколов. Многие ученики заранее предвкушали источник новых каверз и поэтому отпросились еще за неделю до события. Конечно же, это были ученики не первого и второго классов, им посещать Хогсмит еще не разрешалось.

Профессор МакГонагалл покинула школу с самого утра. В Трех метлах собралась шумная компания. Минос МакГонагалл с прошлого лета почти не изменился. Другое дело Клеманс. Если для Миноса участие в открытие магазина приколов было развлечением, то Петер вкладывал в это дело все свои способности. Он давно понял, что к развлечениям нужно подходить очень серьезно. Нужно учитывать все: назначение и смысл прикола, его дизайн, внимательно относиться к рекламе. Сил новый бизнес требовал много, и Петер выкладывался полностью. Небольшой перерыв, сделанный им в начале лета, был скорее связан с обязательностью молодого человека. Он обещал Миносу МакГонагалл помочь, поэтому и поддержал опасное предприятие по внедрению в Дурмштранг. Но как только события позволили вернуться в Англию, Петер сразу же опять занялся своим магазином. Доклад о делах брата был сделан для Минервы МакГонагалл весьма расплывчато. Одно профессор знала точно, что с братом все благополучно, и к открытию Магазина Зонко он явится и все расскажет. Все остальное было в дымке туманных слов. Обещание свое Минос сдержал, он появился в Хогсмите, и не один. С ним прибыл еще один участник прошлогодней поездки англичан в школу Дурмштранг — Грег Олливандер. Он, так же как и Клеманс, начал свою самостоятельную жизнь. Год работы в Германии не прошел для него даром, и он тоже стал серьезней. Сейчас его фамильные черты: спокойствие, обстоятельность и невозмутимость, проявились гораздо сильней, чем тогда, когда он только что явился из дома отца. Профессор МакГонагалл заметила эти перемены в обоих молодых людях практически сразу. Тем придирчивей профессор смотрела на брата, неужели он все еще не успокоился? А Минос, как специально, все помалкивал.

Петер Клеманс бодро поздоровался с профессором МакГонагалл и, ссылаясь на невозможную занятость, быстро ушел. А брат, предвосхищая подступающие расспросы, заговорил первым:

— Минерва, я рад тебя видеть и рад тому, что у тебя все хорошо.

Женщина немного удивилась такому началу:

— Здравствуйте, мистер Олливандер. Как ваши дела?

— Спасибо, все хорошо. Извините, я должен покинуть вас. У меня еще поручение Петера: ему нужна помощь в организации угощенья при магазине. Надеюсь к одиннадцати часам вернуться за вами. Но если не удастся, то встретимся на празднике. — С этими словами Олливандер тоже ушел из теперь почти пустого бара.

Минос хмыкнул:

— До чего же все чуткие и понимающие, решили что без посторонних тебе будет легче меня воспитывать. Ну что ж, приступай.

Профессор внимательно посмотрела на брата:

— Откуда такая горечь? Я, кажется, всегда тебя понимала. Что случилось в Дурмштранге? Профессор Дамблдор говорил, что у тебя все благополучно. Хотя, зная тебя, я в этом сомневалась. — Минерва смотрела все также пристально. — Знаешь что, дорогой братишка, ты не хмурься, а начинай рассказывать.

Минос, сбрасывая несвойственную ему горечь, решительно оторвался от своих мыслей:

— Все начиналось, как в каком-нибудь боевике. Я приехал в Иненнбрук, от него до школы рукой подать. Живут там и маги, и маглы вперемешку. Так открыто, как в Хогсмит, не пойдешь, но школьников пару раз в месяц отпускают на волю — в эту деревню. Хотя какая там воля. Обязательно с двумя учителями и группой не больше семи человек. Да я тебе про это сотни раз говорил. Главное — толпами не ходить!!!

Профессор согласно кивнула, вспомнив, как ворчал брат, когда приезжал на каникулы, и она пыталась проконтролировать его походы с приятелем на маглскую дискотеку.

— Но мне там на почте повезло. На лето один из разносчиков газет, магглских газет, — подчеркнул рассказчик, — собрался в отпуск. Я зашел на почту случайно: прятался от дождя и заскочил в первую открытую дверь. Там было тихо и пусто. А потом два магла затащили большой бумажный мешок, и я слышал, как один из них, молодой парень, настаивал на своем отпуске, а его хозяин все никак не хотел его отпускать. На меня они совсем не обращали внимания. И когда я заговорил, ты бы видела, как они растерялись. Наверное, у них так редко бывают посетители, что они совсем одичали. Парень, что рвался в отпуск, называл хозяина герром Крофтом, так и я обратился к тому, что был старше:

— Простите, герр Крофт, что вмешиваюсь, но не могу ли я у вас временно поработать. Оплата мне не нужна, — добавил я. Было так смешно смотреть, как осторожность в этом хозяине боролась с жадностью.

Профессор МакГонагалл терпеливо слушала рассказываемую ей историю.

— На этом мы и договорились. Я буду жить при почте, а за это помогать в разборе доставляемой корреспонденции. Работа была несложная, ты уж поверь на слово. Так и устроился у меня быт. Я сразу сообщил Петеру, и он приехал тоже. Парень с почты отбыл на две недели, и за этот срок мы собирались проникнуть в тайный коридор.

— Да не переживай ты раньше времени. Со мной ничего не случилось, — последняя реплика Миноса МакГонагалл, казалось, была лишней. Но, возможно, он знал свою сестру лучше.

— Неделя у нас ушла на то, чтобы найти проход к школе. На него постоянно накладывают заклятие ненаходимости. К тому же без пароля, даже зная, где этот проход в данный момент, снять заклятие невозможно. Но к субботе я уже знал и где проход, и пароль для входа. Ученики Дурмштранга ничуть не внимательней, чем ваши ученики. — Профессор МакГонагалл не стала спорить с такой оценкой. Она вообще решила поменьше говорить, а больше слушать.

Минос продолжил рассказ, заказав две кружки усладеля.

— В субботу должен были приехать Грег. Это Клеманс связался с Олливандером. Я-то Грега не собирался брать, но Петер настоял, сказал, что у них была договоренность еще с прошлого лета.

— Как только появился Грег, мы, не теряя времени, в субботу сделали свою первую вылазку. Магией не пользовались, даже палочки дома оставили. Мы с Клемансом, Грег со своей не расстался.

— Ты знаешь, а школа так мало изменилась. Как будто я только что ее закончил, а не почти два десятка лет назад. — Нотки ностальгии заметно пробивались в рассказе о первых днях в Инненбруке.

— В школу мы забрались около десяти часов вечера. Петер показал, где находился вход на лестницу, что вела в потайной коридор. Там рядом был туалет. Чтобы двери не скрипели, петли его дверей мы немного смазали на случай незапланированного отступления.

Профессор МакГонагалл все же решила прояснить удививший ее момент:

— Я не понимаю: что, в Дурмштранг так легко попасть? Кто угодно, любой посторонний может так запросто взять и начать выискивать школьные секреты?

— А что ты думаешь, в Хогвартс попасть труднее? Давай тогда поспорим, что ночью я приду в библиотеку и принесу самую ближнюю книгу.

— Нет-нет. Не надо мне никаких доказательств. Но директор говорил, что вся защита школы включена.

— Ну и что? Защита рассчитана только на улавливание магии. А без нее — пожалуйста. — Минос был очень уверен в своих словах. — Защита от маглов стоит не в замке, а по всей округе. Так же все устроено и в Дурмштранге. Посторонние не могут не только пройти проход, но даже не знают, где он находится. Впрочем, и свои тоже не знают, проход все время меняет свое местонахождение. Для того чтобы его найти, нужна специальная карта или чья-нибудь рассеянность. А внутри установлена защита против многих заклятий, да и уловители магии настроены только на учителей и учеников школы, и, конечно, ее работников. Всем остальным нельзя использовать даже самую безобидную магию. Да мы ей и не пользовались. Нам нужно было установить, что за заклятие наложено на вход на лестницу. Хорошо, что Петер запомнил, где была дверь. Мы сделали слепок с той мешанины, что наложена на дверь, и вернулись в наш домик при почте. Искали ключ долго. Грег совсем не отрывался от загадки, а мы с Петером еще несколько раз ходили к той двери, уточняли, нет ли дополнительной подсказки. Не буду тянуть — заклятие для двери мы нашли. У нас была надежда, что внутри коридора магией можно пользоваться без специальной настройки. Глупо было бы совершать что-то недопустимое, предварительно зарегистрировавшись.

— Две недели подходили к концу, и скоро должен был вернуться из отпуска почтовый работник. Можно было поискать другое пристанище, но зачем? Чего тянуть? — Минос рассказывал свои приключения как-то скучно, как будто речь шла о походе в архив в родном Эдинбурге, а не в запретную зону Дурмштранга.

— Когда Грег произнес заклятие, дверь возникла как ниоткуда, подумала недолго и открылась. Мы вошли внутрь.

Минерва МакГонагалл, забыв свое желание только слушать, а нотации оставить на потом, постучала костяшками пальцев по столу, а потом по лбу брата:

— Сиди, сама открою.

Но Минос с досадой поморщился. Многозначительный жест Минервы не произвел нужного впечатления.

— Если не хочешь слушать, я могу и не продолжать. — Но остановить свой рассказ он все же не смог и с той же досадой продолжил, — Лестница была на месте. Петер шел первым, он все же был раз в этом коридоре. За ним спускался я, а за мной Грег со своей неразлучной палочкой. Вокруг было пусто и тоскливо. Звук шагов порождал гулкое эхо. Мы были одни, насколько можно было видеть. Да и освещение в коридоре было что надо, только какое-то слишком белое. Высоченный потолок плавно переходил в полукруглую арку, и тоннель терялся в темноте — освещенным был только наш конец. Стены потемнели от сырости, щербатые и в трещинах. Пол бетонный с царапинами, как будто что-то очень тяжелое таскали. Осматривались мы внимательно, хочешь верь, хочешь — нет.

— Мы побродили немного. Знаешь, там было очень неприятно, как будто что-то затаилось и наблюдает за нами. Я был твердо настроен открыть секрет коридора, и пытался сбросить с себя уныние, налетевшее на нас. Но даже говорить там не хотелось. Грег сотворил простейшее заклинание над своим носовым платком. Платок полетел без проблем — магия действовала, и ничто ей не мешало. Оставалось только идти в тоннель, больше не было путей для выяснения тайны этого места. Небольшой военный совет, что мы хотели устроить, был прерван, не начавшись. Рядом раздался глухой голос. И, между прочим, мы почти не растерялись и сразу догадались, что рядом находится кто-то в мантии-невидимке. Этот кто-то нас знал и позже называл меня по имени:

— Господа, у вас очень мало времени. Магиоуловители сработали, когда вы открыли дверь. Вам нужно быстро уходить, я не намного обогнал тревожную группу.

Незнакомец нетерпеливо пытался нас подогнать:

— Мистер МакГонагалл, быстрее, я не могу вам показаться — мое инкогнито слишком важно, но уверяю вас, если бы я хотел, невидимый, я бы причинил вам много хлопот. Прошу вас, поверьте мне и немедленно уходите.

— Но незнакомец опоздал: с лестницы уже слышался топот многих ног. Гулкое эхо только усиливало растерянность. Петер кинулся к тому месту, где в стене была дверь, но в прошлый раз ее открывал не он, другой парень, аврор, кажется. Не мудрено, что у Клеманса ничего не вышло. Да и времени не было. Ребятки, что спускались, не мешкали. Выпускники наверное. Бежать от них было как-то не солидно, вот мы и стояли, ждали. Того, что был в мантии-невидимке, больше не было слышно, честно говоря, я о нем тогда и забыл.

— Старший из этих ребят, что вломились к нам, действовал уверенно и практически без слов. Нас очень быстро и профессионально обыскали и увели.

Минос вздохнул и продолжил:

— То, что нашу группу сразу разделили, было предсказуемо. Меня поместили в крохотную комнатушку без окон и с минимум мебели. Дверь за эту длинную ночь я пытался открыть много раз. Но ребята хотя и молодые, оказались достаточно внимательными и палочку у меня отобрали. Ночь тянулась очень долго. Камин у меня быстро прогорел, и в той темноте, где я оказался, не было видно даже часов. Диванчик, стоящий в этой комнатке, был слишком маленьким и узким. Я все же попытался на нем уснуть. Безуспешно.

Могу тебе сказать, что мысли у меня были совсем не веселыми. В начале еще было терпимо, но потом мне стало казаться, что я там сижу уже очень долго. Я периодически вставал, комнатка была очень маленькая, и обшарить ее труда не составило. К сожалению, я ничего не нашел: мой топчан, камин и все. Даже дверь не прощупывалась. Я уже был уверен, что с момента моего заключения прошло, никак, не меньше суток, а на самом деле прошло всего восемь часов. Звук открываемой двери застал меня, когда я уже рисовал себе такие кошмары… — Минос мельком взглянул на сестру. Та вся напряглась, и глаза ее опасно поблескивали. Обычная строгость профессора сменилась на угрозу сжатой пружины.

— Меня отвели в кабинет директора. Комфортабельность помещения особенно контрастировала с моим видом: небритый, в мятой мантии, о волосах лучше и вовсе не говорить. А в кресле меня поджидал сытый и уверенный в себе Виктор Каркаров. Когда его приводили на заседание Трибунала, он выглядел далеко не так импозантно. Но тем утром он мог быть снисходительным. Правда, надо отдать ему должное, вел себя он корректно: поднялся мне навстречу и первым протянул руку. Что ж, не в моем положении было воротить нос.

— Мистер МакГонагалл, какая встреча. Наша школа рада приветствовать в своих стенах такого гостя. — Тон Каркарова был довольно благодушным, враждебности себе он не позволял. Он указал мне на кресло.

— Чай, кофе?

Я выбрал чай. Он позвонил в колокольчик, и тут же появилась пара домашних эльфов. Мне было нужно помыть руки, и меня проводили в комфортабельную ванную комнату. Там я как смог привел себя в порядок.

— Каркаров все также терпеливо сидел, поигрывая перышком. Чай был достаточно горячим, а булочки были мягкими, но я не спешил их взять. Он усмехнулся и сказал, что мои спутники тоже в порядке.

— Гостеприимства Дурмштранга вполне хватит на троих гостей. Непрошенных гостей. — Директор Дурмштранга откинулся в кресле и сплел свои холеные пальцы.

— Да вы не стесняйтесь, время завтрака в школе уже прошло. Извините, что вас не пригласили.

Я хотел прояснить наши позиции прежде, чем принимать «гостеприимство школы», как он это назвал:

— Мистер Каркаров, каков сейчас мой статус? Я и мои спутники свободны или мы ваши «гости по принуждению»?

— Ну что вы, разумеется, вы свободны. У нас «для гостей по принуждению» Азкабана нет.

— Понятно, ваши «гости», если не договорятся с хозяевами, сразу исчезают.

Каркаров снова улыбнулся:

— Ах, какие кошмары вы говорите. А мне вспоминается совсем другое: миф о лабиринте, Минотавре и царе Миносе. — При последнем имени директор школы мне чуть поклонился. — Только ведь гости исчезали тогда по воле того самого Миноса. Дурмштранга тогда не было, и он, кажется, не виновен в тех исчезновениях. Стоит ли во всем обвинять нас, мистер Минос?

— А вы считаете, что я не имею на это оснований? История годичной давности, произошедшая в стенах вашей гостеприимной школы, еще слишком свежа, в отличие от истории Минотавра.

Дурмштранговец скривился:

— Наш бывший директор сделал ошибку. Я согласен, что не он один в ней виноват, и вся школа сожалеет о ней. Но ведь с профессором Дамблдором ничего не случилось, все обошлось, он нашел выход из Лабиринта, нить Ариадны, правда, дал ему кто-то другой. А в Дурмштранге, как вы сегодня убедились, все подземелья стали безопасны. — Каркаров говорил почти искренне.

— Больше того, в знак нашего сожаления и в качестве жеста доброй воли мы готовы принять вас и ваших спутников, как гостей, не взирая на то, как вы здесь появились. — Блики играли на его полированных ногтях, а я почему-то не мог отвести глаз от этих ухоженных рук.

— Но это еще не все. Я понимаю, что никто из посвященных в эту историю не поверит в то, что в нашей школе все благополучно. И боюсь, что такие посетители, как вы, будут регулярно появляться, — вот тогда я понял, почему он такой обходительный. — Я предлагаю вам остаться у нас работать. Если это одобрит профессор Дамблдор, и, конечно, если ваша уважаемая сестра не будет против, я мог бы предложить вам вести курс Полетов на метлах.

— Вот так-то, «уважаемая сестра»! У меня от изумления, наверное, был комичный вид. Каркаров кивнул на мою чашку, его бородка колыхнулась:

— Мистер МакГонагалл, вы совсем забыли о вашем чае.

Но я решительно поднялся:

— Извините, но я должен увидеться с друзьями.

Каркаров тоже встал:

— Я прошу вас как можно скорее сообщить о моем предложении профессору Дамблдору и передать мои глубокие личные сожаления о том недоразумении, что было в прошлом году. — И он снова поклонился!

Когда я вернулся в свое временное жилище, меня встретили вскочившие мне навстречу Грег и Петер. Олливандер, пожав мне руку, сел снова, а Петер накинулся с расспросами. Оказывается меня одного изолировали, их отпустили еще ночью.

Ну, Каркаров, ну, психолог. Решил, что после такой напряженной ночи со мной будет легче беседовать.

У моих друзей тоже была тревожная ночь, они собрались послать сову в Хогвартс и идти меня выручать. На счастье я быстро появился. Петер в тот же день вернулся в Англию. Грег пробыл до вечера. Мы с ним вместе связались с Хогвартсом, с профессором Дамблдором.

Минерва МакГонагалл удивилась, но постаралась не показать виду.

— Директор долго меня слушал, а потом спросил, что я сам думаю. Мое мнение было: предложение Каркарова довольно заманчиво, и профессор Дамблдор со мной согласился. Я решил остаться. Извини, тебе сообщать до начала учебного года не хотел, я просил директора сказать тебе, что у меня все в порядке и больше ничего. Я же знаю, ты не веришь в то, что я могу принять правильное решение. Сказать тебе, что я остаюсь в Дурмштранге, а вдруг Каркаров передумает. Я решил пока помолчать.

Минерва догадывалась, что это еще не все, она спросила:

— Раз у тебя все в порядке, почему ты как в воду опущенный?

— Если бы я знал, что это за работа, я бы ни за что на нее не согласился. В Дурмштранге уже давно менялись отношения. А в последнее время внимание обращали на одну Темную магию в ущерб всему остальному. Ты бы посмотрела на их метлы, на тот сарай, где они валяются. Если бы ты слышала учеников.

— Подожди, подожди. Прошло всего несколько дней. — Остановила Миноса сестра. — И если тебе так там не понравилось, почему бы тебе не вернуться в Эдинбург.

Минос встал и сходил еще раз за усладелем. Это время ему понадобилось для того чтобы собраться с мыслями. Когда он вернулся, то, посмотрев на часы, сказал:

— Уже много времени. Скоро открытие магазина. А то, что осталось я, тебе расскажу вкратце.

— За те два месяца, что я прожил летом в Дурмштранге, я успел узнать кто был тот наш помощник в мантии-невидимки. Голос я его не мог перепутать, даже не видя лица. Ты ведь поймешь, если я не буду тебе называть его имя?

— Так вот, не все так просто с той школой. Есть там секрет. Ты же знаешь, что запах тайны для меня неодолим, но с этой даже мне не хочется связываться. Тоннель тот уж очень замысловат. И никаких чудищ в Дурмштранге из замка не изгоняли. Монстр сам исчез в том коридоре. Я провел в нем много времени, но прохода я не нашел. Как тоннель давит на психику — ужасно, и не могу понять, в чем причина! Тот человек, ну, мантия-невидимка, он долго прожил в школе и обнаружил закономерность. Раз в три года в Дурмштранге происходят странные вещи, необъяснимые исчезновения. А если этот монстр с такой периодичностью возвращается?

— Минос, ну будь благоразумен, не может же быть такого совпадения, что монстр вернулся как раз тогда, когда профессор Дамблдор был там. — Профессор и сама не очень верила в свои успокоительные слова.

— Нет, в подобное совпадение я не верю, как и ты. Но может же быть все и не так. Кто-то в Дурмштранге знает, когда чудище возвращается, и вызов Дамблдору был приурочен как раз к тому времени, когда тоннель должен был выпустить монстра. Как раз в тот момент и магия в коридоре начинала исчезать. А если этот кто-то может управлять чудищем? Представляешь, какой он будет обладать силой. Непобедимый кошмар, да еще втягивающий магию. Так что, Минерва, я буду работать в Дурмштранге. Надеюсь найти способ справиться с хозяином чудища. И тот второй поможет.

— А не проще было бы допросить профессора Алхимии, как его Петер называл? Кажется, Гремнер. — В ответ на вопросительный взгляд сестры, Минос отрицательно покачал головой:

— Нет профессора Гремнера в Дурмштранге. Он пропал вместе с прежним директором. И никто об их исчезновении ничего не знает. И произошло это еще до того, как Упивающиеся смертью перебрались в Англию. Может, их господин сам разобрался с неудачниками, может, они вовремя сбежали и затаились где-нибудь. — Минос задумчиво потер ладонью подбородок. — Вот пройдет трехлетний цикл, и как вынырнут они из своей неизвестности.

— Все, время. Пошли. Скоро открытие магазина.

* * *

На открытии магазина Магических приколов от Зонко собралось много народу. В основном это были родители с детьми, да веселые молодые люди. Хотя нет, еще было два корреспондента и несколько профессоров из Хогвартса, наблюдающих за поведением своих учеников. Минерва заметила и Берту Вектор в сопровождении Хагрита. Промелькнула шляпа профессора Росток. И судя по тому, что она, разговаривая, низко наклонялась, рядом с ней был профессор Флитвик. Кругом царило ощущение праздника и веселья, мрачной фигуры профессора Снейпа видно не было.

Вход в магазин перекрывала натянутая яркая лента. Подошли Петер Клеманс и очень смущенный таким подчеркиванием его роли руководитель муниципалитета Хогсмита — мистер Оуэн. Этот маг не любил быть в центре внимания. Управление общиной единственного чисто магического поселения Англии было делом несложным, и его номинальный глава нашел наилучший способ ведения дел, он старался поменьше во все вмешиваться. Но сейчас Петер вытащил упирающегося мага поближе к фотографам, всучил ему маленькие ножницы и предложил открыть новый магазин. Мистер Оуэн, неожиданно для себя оказавшийся в центре огромной толпы, в первую очередь вытер платком свой вспотевший обширный лоб, а затем под взглядами всех присутствующих разрезал ленточку. Как только эта процедура была завершена, Петер выпустил из рук край мантии этого скромного мага, а тот поспешно пробрался к группе своих соседей, что жались в сторонке, оттесненные от главного действия набежавшими со всех сторон любителями сенсаций.

Первыми в магазин попали, конечно же, дети. Они вырывались у державших их матерей, выскальзывали из рук и неудержимо устремлялись в небывалый магазин. Взрослые оказались на втором плане и только слышали вопли и стоны восторга издаваемые малолетними любителями приколов.

— Смотрите, смотрите. Вон фейерверки, здесь ракеты, там бомбочки.

— Я знаю, я знаю, — кричал чей-то малыш. — Если такую бомбочку кинуть, то она взорвется не сразу, можно тем временем сбежать. Я видел рекламу, там два пацана подбросили такую девчонкам на перемене. А пока те визжали, стояли за углом и умирали со смеху.

Минерва МакГонагалл переглянулась с мадам Росток. Понятно, что в ИХ школе такого безобразия дамы не допустят, и все ученики после сегодняшнего события будут тщательно разоружены.

Меж тем не только пиротехника привлекала посетителей магазина, говорящие вещи тоже пользовались большим вниманием. Петер развил идею с чихающим платком. У него были кричащие торты, выражающие таким образом свой протест против того, чтобы их резали. Говорящие зеркала, которые не стеснялись обсуждать внешность всех, кто смотрелся в них. Дневники, которые вредным голосом сообщали:

— А ваш сын опять двойку получил.

Конфеты, которые истошно вопили, когда кто-нибудь пытался от них откусить хоть кусочек.

В сторонке целая компания ребят трясла магическими палочками-трещотками. Звуки, издаваемые при этом самыми обычными на вид палочками, были ни с чем не сравнимыми. Одна и та же палочка в разных руках могла издавать самые разные звуки, начиная от очень неприличных, кончая вполне безобидным треском.

Профессор МакГонагалл неодобрительно посмотрела на этих ребят. Волшебная палочка в магическом мире всегда была окружена уважением. А тут такое безобразие, насмешка над Основами, над незыблемыми ценностями. Мысль о том, что эти лже-палочки могли еще и носить ее имя, показалась Минерве особенно нестерпимой. В это время компания мальчишек бросила свое развлечение и отправилась рассматривать новое открытие: кто-то обнаружил полку с подготовленными комиксами. Палочки оказались разбросанными как попало. Профессор покачала головой. Хоть это и не настоящие магические атрибуты, но такое отношение она все же не могла одобрить. Минерва поискала, нет ли поблизости Петера, но тот был занят — он начал раздавать бесплатные пачки попкорна и бутылки с Пепси. Профессор вздохнула и стала складывать палочки на свои места. Каждая взятая в руки трещотка как чувствовала, что ее сейчас аккуратно уберут на место. Палочки отзывались мелодично, а последняя напомнила процедуру подбора волшебной настоящей палочки. Когда профессор взяла ее в руки, палочка выпустила целый сноп золотых искр, а сопровождающие их звуки были похожи на звучание органа. Светлые и высокие ноты прозвучали, заглушив все прочие шумы в магазине. Музыка была прекрасна, это поняли все присутствующие. Под пристальными взглядами Минерва МакГонагалл положила на полку последнюю из разбросанных палочек-трещоток. А к ней уже спешил Петер Клеманс, позабывший об очереди за бесплатным угощением:

— Профессор, это было чудесно! Вы должны оставить эту палочку себе. Может она и не может сравниться с настоящей волшебной палочкой, но она определенно вас полюбила.

Минерва, недовольная всеобщим вниманием, тем не менее, стала отступать от полки. И тут последняя из трещоток по какой-то причине соскользнула со своего места и опять упала на пол. Палочка изо всех сил катилась к ногам женщины, которая этого даже не замечала. Трещотке оставалось чуть-чуть, и она бы успела, но профессор уже уходила. В последний момент МакГонагалл заколебалась и вернулась посмотреть где ее брат. Что-то попало под ногу Минервы: это была та, последняя из палочек-трещоток. Светлый кусочек дерева жалобно скрипнул, когда на него наступила нога. Профессор подняла пострадавшую палочку. После катания по полу нарядная игрушка стала какой-то несчастной. Женщина грустно ей улыбнулась, как бы говоря:

— Ну хорошо, раз ты так хочешь, — и пошла платить за свою покупку.

Петер был тоже очень рад:

— Профессор, я же вам говорил, что эта палочка выбрала вас сама. Спасибо за покупку.

На следующий день в Ведьмополитене был отчет об открытии магазина Зонко. В нем было отмечено, что самую первую покупку в нем сделала профессор школы Хогвартс Минерва МакГонагалл, которая купила новый хит сезона — палочку-трещотку. Трещотка профессора МакГонагалл могла играть органную музыку в сопровождении переливающихся цветовых искр. Любителям цветомузыки настоятельно советовалось поспешить в магазин.

* * *

Вечером Берта Вектор передала своей подруге профессору Трансфигурации целую стопку расчетов. В них было точно определены точки приложения и векторы воздействия на них, которые необходимы для перестройки первого этажа замка Хогвартс. Размеры, полученного при подобной трансфигурации зала, должны были позволить организовать в нем игры в квиддитч. Зам. директора по всем вопросам, получив эти необходимые ей данные, поспешила к профессору Дамблдору. Нужно было теперь убедить директора в том, что такой зал школе просто необходим.

* * *

Декан Слизерина почти весь день не выходил из своего кабинета. Только обязательные посещения обеденного зала заставляли его ненадолго отрываться от составления планов занятий факультатива для отобранных учеников. Сложность такой работы заключалась в том, что на занятиях будут дети разных возрастов и с разной подготовкой. И все они должны быть готовы по всем разделам алхимии. Профессор разбил уровень знаний на три части. Для первого и третьего классов — первый уровень, для пятого класса — второй уровень и для шестого и седьмого классов — третий уровень. Темы тоже были разбиты на три части: психогенные средства, яды и лечебные средства. Осталось подготовить списки вопросов по всем трем уровням подготовки и списки зелий, которые должны быть изучены дополнительно к общей программе.

Поздно вечером профессор Снейп отправился узнать кто придет на встречу с Аланом Мори. Он опять прошел в смежный с комнатами учеников пятого класса коридор.

Встреча уже началась. В гостиной было опять темно. На этот раз Снейп заметил в комнате пятерых человек. Трое в блестящих плащах, а кроме них — Мори, сидящий напротив пятого участника встречи. Снейпа в первую очередь интересовал этот пятый. Голос его был незнакомым, а лицо закрыто маской. По всему было видно, что этот чужак не такой мальчишка, как остальные присутствующие. Он разговаривал с Аланом как с равным, и тому это льстило.

— Даже способы вербовки не изменились, — Снейп слишком хорошо помнил такой же разговор с ним несколько лет назад. И он тоже гордился доверием, которое ему оказывалось. — Вот она, вторая задача, поставленная директором: сети, расставленные на этот раз, должны остаться пустыми. Хорошо бы еще отловить этого рыбака, — лицо бывшего Упивающегося смертью в этот момент очень опасным: твердо сжатый рот и прищуренные глаза, готовые сверкнуть огнем приготовившегося к прыжку ягуара. — Терпение, терпение. — Снейп медленно расслаблял сведенные судорогой мышцы. — Еще рано! — Трудно было снова начать следить за разговором в гостиной, трудно было не представлять себя на месте этого очередного наивного дурачка, трудно было не заскрипеть зубами и сдержать чувство унижения, которое вызывал в нем разговор за стеной. Как стыдно понимать, на какую глупость когда-то и сам попался, детский лепет, и то бывает серьезней. Зато потом будут не игры, потом … — Нет, нельзя вспоминать! Сейчас нельзя!

Разговор в гостиной и впрямь крутился вокруг известных вещей: чистая кровь, древние традиции, темная магия. В конце встречи пришелец пообещал в следующее воскресенье поставить Мори временную темную метку, если тот пройдет испытание. И опять все из гостиной расходились в темноте. Снейп пока еще не установил кто те двое, что приходят с Кроном Калтусом. Но это подождет, гораздо важнее проследить за тем молодцом, что шастает по его подземельям. Пользуясь полученными от Кровавого барона знаниями, профессор первым был у выхода из подземелий. Темный угол надежно скрыл его присутствие. Ждать пришлось недолго, незнакомец вышел на освещенное место уже без маски. Лицо как лицо, ничем абсолютно не примечательное. И совсем не похоже на лицо ЕГО вербовщика. Лица разные, а цель — одна. Снейп его раньше не видел. На вид молодому человеку было приблизительно лет двадцать. И Северус заметил, что на нем черная мантия, да еще с гербом Слизерина. На расстоянии и в вечернем сумраке парень ничем не отличался от семиклассников его собственного факультета. Почему-то это еще больше задевало. Слежка за незнакомцем привела Снейпа к самой окраине Хогсмита. К сожалению, на открытом и освещенном месте дальше нельзя было идти за парнем в мантии с гербом Слизерина. Но осторожность в данном случае была важнее быстроты. В следующее воскресенье этого ловца душ Снейп не пропустит, чего-чего, а выдержки на подобную охоту ему хватит.

— Кто заказчик? — вот что еще нужно выяснить. Вот с кем с удовольствием встретится профессор, и пусть попробует его кто-нибудь остановить на этой встрече!

После похода в магазин приколов до сведения всех учеников школы было доведен запрет пользоваться любой пиротехникой в стенах Хогвартса. Старосты должны были разъяснить все своим факультетам. Штрафные санкции за нарушение этого запрета были страшными. До пятидесяти очков с факультета плюс личное наказание виновника по усмотрению школьного завхоза. Если не подавить в самом начале увлечение взрывами и вспышками всевозможных бомбочек и ракет, то очень быстро в школе будет невозможно ходить по коридорам. Именно поэтому Минерва МакГонагалл и ввела столь жесткие новые правила.

И опять возникла проблема со Слизерином. Отсутствие на факультете старосты становилось просто недопустимым. Сразу после завтрака профессор МакГонагалл собиралась к директору. Если профессор Снейп не ответит конкретно, когда на факультете будет староста, Минерва была настроена и об этом тоже доложить Дамблдору. Зам. директора успела перехватить декана Слизерина еще до того, как он исчез в своем подземелье. Профессор Снейп, остановленный на полдороги к выходу из столовой, вынужден был подождать профессора МакГонагалл.

— Профессор Снейп, я вам вынуждена в очередной раз напомнить о том, что на вашем факультете до сих пор нет старосты. И если вы мне не ответите, когда вы сможете назвать мне его фамилию, то я намерена поставить вопрос об игнорировании вами моих требований.

Снейп с досадой посмотрел на настырную даму:

— Сегодня у меня первое занятие факультатива, а завтра мы проведем это собрание. Завтра староста будет избран. Вас такой ответ устраивает?

— Меня устраивает любой конкретный ответ. Меня не устраивает то, что для получения его я вынуждена вас чуть ли не ловить по школе. Почему вы пренебрегаете моими требованиями? Я предупреждаю, что поставлю об этом вопрос в следующий раз перед директором. — Минерва, в первый раз за все время общения с деканом Слизерина, прекратила разговор первой, она, высказав все, что хотела, гордо развернулась и ушла из столовой. Вслед ей Снейп послал такую мученическую гримасу: с кем приходится работать! И тут же унесся из главного зала в свои апартаменты. Смешки, раздавшиеся от стола Слизерина, подтвердили, что там заметили мимику своего декана.

Профессор МакГонагалл нервничала, пока профессор Дамблдор изучал принесенные ее расчеты, схемы и графики. Наконец он со вздохом отложил листы в сторону и спросил:

— Минерва, а нельзя в двух словах объяснить, что это за расчеты? — он постучал по стопке лежащей на столе. — На первый взгляд все правильно, одно лишь непонятно, что тут рассчитывается.

— Это предложение о перестройке Хогвартса.

Очки съехали на самый кончик носа директора, и он от изумления даже этого не заметил. Еще немного, и очки совсем свалятся. В последний момент Дамблдор все же их подхватил, но снова одевать не стал:

— А чем вас нынешний Хогвартс не устраивает? Мне всегда казалось, что лучше школы и выстроить нельзя. — Изумление директора разделяли и все прочие директора в картинной галерее кабинета. Они переглядывались и разводили руками. С самых старых портретов в верхнем ряду их жильцы и вовсе ушли, директора с них перебрались в нижний ряд. Картина с портретом последнего директора и совсем грозила сорваться со своего места. На ней сейчас было едва ли не два десятка зашедших на огонек коллег Диппета. Самого хозяина портрета можно было с большим трудом заметить за спинами более старших бывших руководителей Хогвартса. Этот страшный переполох в рядах директоров профессор МакГонагалл поспешила успокоить:

— Я не о полной перестройке говорю. Лишь об одном зале.

— Ах, только об одном зале. Тогда другое дело, — Альбус Дамблдор водрузил свои очки на законное место. — И о каком зале идет речь?

— О главном. — Профессор трансфигурации, не дожидаясь новой волны паники в дружных рядах директоров, продолжила пояснения, — я предлагаю увеличить объем главного зала до размеров квиддитчного поля. Тогда у нас будет зал для игры в любую погоду, и он может получиться не хуже, чем сделан в Дурмштранге. Расчеты проводила Берта Вектор, мне кажется, что ошибок там нет. Силовые линии замка не пострадают. В крайнем случае, вернем все, как было.

Дамблдор задумался:

— Не знаю, Минерва. Я понял, что тебе хочется. Мне и самому главный зал Дурмштранга понравился. Не знаю. Ведь нужно согласовывать все с попечительским советом.

Об этом профессор Трансфигурации не подумала, о чем тут же сказало ее вытянувшееся лицо.

— А ты знаешь, что в совете всем заправляет Люциус Малфой. Он времени не терял, нашел способ, как к нам подобраться — воспользовался связями своей семьи. А с ним дело мне совсем не хочется иметь, — видя столь явное расстройство своего верного заместителя, Дамблдор все же ее слегка обнадежил, — я подумаю, что можно сделать. Может, и обойдем попечителей. Говоришь, Берта расчеты делала? Так она тоже в курсе твоих планов?

Профессор подтвердила это.

— А еще кто? — спросил Дамблдор, глаза его быстро сверкнули из-под бровей — Мадам Хуч уже посвятила? Нет? Спасибо хоть за это. Если бы еще и она взяла меня в осаду, то с вами двоими я бы точно не сладил. Квиддитч в Хогвартсе под крышей — о таком наша летающая ведьма пока и не мечтала.

— Да, Минерва, пока ты не ушла. У меня еще есть к тебе одно дело.

Профессор МакГонагалл остановилась и выжидающе посмотрела на Дамблдора.

— В следующее воскресенье министр Фудж планирует открытие музея жертвам борьбы с врагами государства. Ты ведь знаешь?

— Конечно, — утвердительно кивнула женщина.

А директор продолжил:

— Соберется масса высокопоставленных чиновников. Все авроры министерства будут заняты. Так Аластор договорился, что открытие музея пройдет в два этапа: во вторник для своих сослуживцев, а в воскресенье для всех остальных.

— Нас приглашают поучаствовать во вторник в шесть вечера. Как ты на это смотришь?

Минерва согласилась, не раздумывая:

— Конечно, лучше вспомнить наших ребят не на глазах у посторонних равнодушных людей. Отлично придумал Моуди. Профессор Флитвик и профессор Росток, наверное, тоже захотят ехать, да и Трелони, думаю, не пропустит эту поездку. — Женщина быстро прикидывала разные возможности. — В школе останутся профессора Снейп, Вектор, Кеттлберн. Да еще Филч и мадам Хуч. Если долго не будем задерживаться, то вполне все можно устроить. Сэр, если еще кто-то захочет ехать, то организовать это будет уже сложнее.

— Да, может профессора Итенбрука попросить приехать в школу во вторник вечером? А то наш факультативный профессор все же слишком редко бывает в школе. — Минерва сделала предложение. Но белая борода директора колыхнулась отрицательно:

— Не стоит. Думаю, наши сами справятся, — директор машинально разделил профессоров на «наших» и «пришлого».

На уроке Алхимии у профессора Снейпа стало больше времени. Он уже набрал нужную группу, и дальнейшие наблюдения за кандидатами уже не имели смысла. И это тут же почувствовали ученики Гриффиндора. Первым профессор вызвал отдуваться за свой факультет старосту Била Уизли. Когда в прошлом году все гриффиндорцы, как один, учили Алхимию, знания, так быстро впихнутые в головы, надолго в них не задержались. И правда, в этом году все как-то рассосалось, остались лишь легкие воспоминания о каких-то жутких ядах. Помнится, были зелья для усиления памяти. Их обнаружили как раз перед штурмом гранитного замка под названием Алхимия. Но прежде, чем их применять, нужно сначала вспомнить их состав и сварить их, а без усиления памяти его ни за что не вспомнить. Замкнутый круг. Час позора на уроке Снейпа, который пережили Уизли и его соученики, заставил их срочно отправляться в библиотеку на поиски нужного состава. Накопленную за лето язвительность профессор щедро обрушил на головы гриффиндорцев. Способов борьбы с ужасным профессором пока не было обнаружено, нужно было снова учить, но хотя бы с помощью магии. Но боевой настрой посланцев славного факультета сбила мадам Пинс. Она сообщила ребятам, что профессор Снейп запретил выдавать ученикам именно эту книгу, как он сказал:

— Чтобы они учили зелья, полагаясь только на свои силы, а не на магию.

Пришлось снова браться за учебники.

В понедельник Минос МакГонагалл отправился к себе в Дурмштранг. Вчера весь вечер он просидел в избушке Хагрита. Профессор Вектор успела его пригласить на чай. Если бы Минос знал, что чай будет у лесника, возможно, он бы и отказался от этого сомнительного удовольствия. Но, оказавшись здесь, отнесся к своему промаху по-философски — смирился. Профессор Кеттлберн тоже собирался участвовать в разговоре, но предоставил Берте Вектор начало беседы, полагаясь на женское чутье. Она не уточняла, откуда им всем известно о прошлогодних приключениях в Дурмштранге. Зато сразу же сообщила, что нужно быть очень жестоким человеком, чтобы не рассказать самым большим любителям необычных чудищ о том, чем кончилось дело с подземным коридором той школы. Все трое при этом так убедительно смотрели на МакГонагалл, что ему не оставалось ничего другого, как доказывать, что он не настолько жесток. К сожалению, сообщить он мог мало что, потому что сам он никакого чудовища не видел. Зато может организовать для двух-трех человек экскурсию по подземному коридору Дурмштранга. Разрешение на такой осмотр сразу же остудило пыл изыскателей, если нет запрета, то нет и тайны. Политика, выбранная Игорем Каркаровым, была безошибочной. Тогда профессор Актеон Кеттлберн предложил подумать о другом: если сейчас чудища в замке нет, то это не мешает им установить породу зверя. Такие специалисты по магическим животным, как они с Хагритом, должны и по внешним признакам сразу сказать, кто жил в коридоре Дурмштранга. И Минос МакГонагалл начал подробно рассказывать о подземелье. Тот доклад, что он сделал для своей сестры, не шел ни в какое сравнение с тем, что заставили вспомнить и подробно описать эти слушатели. Уточнялось все: размеры коридора, его высота и длина, материал, из которого сделаны стены и пол, цвет стен и освещение. Профессор Кеттлберн во время опроса Миноса делал пометки в блокноте. Когда этих пометок стало слишком много, он изменил свой подход к этому делу. В блокнот были выписаны все крупные животные, известные магическому миру. Рядом со списком профессор начертил графы: проживание, питание, условия содержания. Хагрит порылся у себя на полке и вытащил какой-то обломок треугольника. Но профессор, критически посмотрев на этого больного родственника линеек, все начертил от руки, но ровно. Кеттлберн снова начал задавать свои вопросы, но уже не хаотично, а по схеме. При несовпадении требуемых условий с наличными профессор вычеркивал очередного громилу из списка. Драконы и саламандры были вычеркнуты из списка, потому что нигде не было следов огня, а драконы дополнительно из-за отсутствия места для полетов. Гарпии тоже требовали место для полетов, хоть и меньше, чем драконы, но и его в коридоре не было. Гигантские осьминоги, кальмары и каракатицы были вычеркнуты из-за отсутствия большого водоема. Василиски

были вычеркнуты из-за низкой температуры помещения, рептилии при понижении температуры впадают в оцепенение. Акромантулы были отвергнуты из-за отсутствия паутины. Так профессор прошелся по всему списку, в результате не осталось никого.

Был рассмотрен и такой вариант, что в обычных условиях тот зверь бывает небольшим, но во время его взросления его магически увеличили, заклятие Раздувато для этого вполне подходит. Гигантские мантикрабы могли бы подойти под описание, царапины на полу им сделать не проблема, но нельзя объяснить отсутствие следов огня. А без него Огнеплюев нельзя себе представить.

Следующим рассматривалось предположение, что зверь был не магическим, а маглским. Но и за счет такого предположения список возможных кандидатур не вырос. Слоны, киты, анаконды, крокодилы были забракованы по тем же причинам, что и их магические родственники. И после полутора часов расспросов все убедились, что в идентификации монстра они не продвинулись ни на шаг.

Профессор Кеттлберн, не найдя ни кого, кто мог бы жить в подземелье Дурмштранга, глубоко задумался.

Берте Вектор все эти выяснения показались скучными. Она не очень внимательно следила за ходом размышлений профессора Кеттлберна. А когда у него вопросы кончились, и стал отчетливо просматриваться тупик, профессор Арифмантики поднялась со стула:

— Знаете, меня перечень достоинств и недостатков ваших чудищ порядком утомил.

Хагрит удивленно воззрился на женщину:

— Да что вы, это так интересно. Столько, сколько знает профессор, никому ни в жисть не узнать. И ведь как складно все разобрал. У меня аж дух захватило. Дайте время, и наш профессор выведет этого чудика на чистую воду, хоть из-под земли достанет.

— Вот-вот, вы пока подумайте, вдруг он на самом деле из-под земли. Уж вроде всех, кто в нашем мире живет, вы перебрали. А я, пожалуй, пойду. — С этими словами профессор решительно двинулась к выходу.

— Подождите, профессор, — Минос МакГонагалл, уставший от второго за сегодняшний день длительного доклада, окликнул мадам Вектор, — я вас провожу до замка, и мне уже пора в Хогсмит.

— Вы уж извините, но мне завтра с утра нужно быть у себя в школе, — профессор Кеттлберн согласно кивал головой, абсолютно не вдумываясь в слова, что ему были сказаны.

Хагрит, чтобы не сбить своего начальника с умной мысли, на цыпочках пошел провожать своих гостей. Попытка лесника двигаться тише с треском провалилась бы, если бы не полное безучастие профессора Актеона Кеттлберна, его сейчас и канонада бы не отвлекла.

* * *

Первое занятие на факультативе по алхимии началось сразу после ужина. Снейп сидел в классе, ожидая учеников, и просматривал планы. В коридоре явно были слышны голоса, но по мере их приближения к кабинету Алхимии они становились все тише, пока не замолкли совсем возле самых дверей. Пауза была небольшой, и Солкс заглянул в приоткрытую дверь.

— Разрешите войти?

— Проходите, садитесь, — Снейп отложил свои записи. — Да ближе садитесь. Раз уж я вас выбрал, то и до проверки, не волнуйтесь, вы доживете.

Игана Льюиса из первого класса Снейп посадил перед собой. Мальчик еще практически ничего не знал, профессор его выбрал за то, что тот не растерялся на первом своем уроке. На вопрос о самом сильном зелье, которое он знает, Иган ответил, что это слезы феникса. Обычно все начинают вспоминать Глоток живой смерти, некоторые знают пару названий ядов, но очень редко кто может назвать лечебные зелья. Иган был исключением. По сравнению со всеми другими участниками занятий мальчик был уж очень мал, он и в своем классе был один из самых маленьких, а в этой группе совсем был еле виден. Но характера у него хватило бы и на двоих таких. Иган, оказавшись у самого учительского стола, вовсе не собирался теряться и с интересом осматривался. Остальные расселись по двое и по трое, по своим классам. Арман Стен и Клиффорд Гоннерван из седьмого класса сидели рядом с Льюисом. Они были очень серьезны и только косились в сторону непоседы первоклассника. Ирвин Солкс и Колин Герви сидели рядом с третьеклассниками, а за ними устроились все трое представителей пятого класса. Итак, все десять человек были в наличии.

Снейп записал в тетради сегодняшнее число и поднял голову:

— Вы все, здесь присутствующие, были выбраны для участия в углубленных факультативных занятиях по Алхимии. Профессор Итенбрук тоже набрал подобную группу, кажется, из Рейвенкло. И я искренне надеюсь, — голос Снейпа стал угрожающим, — что через полгода ваша подготовка будет намного выше, чем у студентов профессора. Готовить я вас буду по курсу университета. Разумеется, мы пройдем не весь курс. — Шепот и переглядывание левого крыла своих слушателей Снейп сразу прервал, — и, разумеется, мы пройдем все самое сложное.

По лицам семиклассников было видно, что они не возражают, ну еще бы, они уже оканчивают школу, и впереди их ждет университет. Но другие ученики горько раздумывали, куда же они попали, и нет ли возможности как-нибудь сбежать. Чуть ли не каждый из них с тоской посмотрел на дверь.

А Снейп между тем продолжал:

— Заниматься на первых порах будете два раза в неделю по понедельникам и четвергам. Но учтите, что скорее всего будут и дополнительные индивидуальные занятия. С кем и когда, я скажу позже.

— Теперь, чем мы будем заниматься. Высшие зелья из курсов шестого и седьмого класса с небольшим углублением и усложнением материала.

Мори негромко произнес:

— Как раз в размере первого курса университета.

— Да, мистер Мори эти усложнения и составляют первый курс университета, — Снейп, конечно же, услышал реплику Алана, ведь класс был заполнен лишь на малую свою часть, и все сидели очень близко.

Но Алан не сдавался:

— Но, сэр. Как мы сможем углубляться в высшие зелья, если мы их еще не начинали? Мы все равно не будем знать столько, сколько знают Стен и Гоннерван. Может вам лучше набрать группу из одних семиклассников, а нас отпустить?

Это предложение встретило горячее понимание почти у всех сидящих в классе. Но не у их учителя. Снейп очень мягко и тихо спросил:

— Мистер Мори, вы думаете, что я не знаю уровня ваших знаний? Так уверяю вас, что если бы можно было, я бы никого из вас не взял на дополнительные занятия. Но существует требование, чтобы группа была разных возрастов.

— Чье требование? — спросил Джордж Карпентор и тут же прикусил язык.

— А это не вашего ума дело, — обрезал дальнейшую дискуссию профессор. — Сегодня мы изучим и изготовим МаксМэмориус. Кто знает, что это за зелье?

Тишина не нарушалась ничьими высказываниями.

— И что, никто не может даже сделать предположение? — Большинство присутствующих посчитало вопрос провокацией и предполагать не решилась. За исключением Игана, он начал было поднимать руку, но, заметив, что он такой один, поспешно ее опустил. Профессор стоял слишком близко к столу Льюиса и даже не заметил его попытки.

— Ну, думайте, какое зелье нужно изготовить первым, перед тем, как приступить к изучению большого объема сложного материала? Неужели не можете сообразить? На факультете профессора МакГонагалл сразу поняли, что им нужно, чтобы не терять баллы на Алхимии.

Опять с места заговорил Карпентор:

— Это зелье для усиления памяти?

— Разумеется. Много же времени вам нужно, чтобы понять такую простую вещь. — Профессор Алхимии положил руки на черную книгу, ту самую книгу, что запретил выдавать гриффиндорцам.

— Записывайте состав.

И на доске стали появляться аккуратные строчки, записанные убористым почерком. Зелье было сложным, и составных частей много, зато сам процесс приготовления оказался очень простым — все одновременно закладывается в котел и варится полчаса на слабом огне.

— Это зелье превосходно стимулирует память, но есть один побочный эффект, который не учли гриффиндорцы в прошлом году — забывание происходит тоже очень быстро. Кто мне скажет, что нужно сделать, чтобы этого не произошло?

Опять в ответ Снейп получил только молчание. Он прошел на свое место и тихо сказал:

— Кажется, вы все еще не поняли, куда попали. Так вот, я готовлю вас к тому, чтобы вы после окончания занятий знали больше, чем студенты профессора Итенбрука. Это понятно?

В ответ раздалось недружное мычание, которое профессор посчитал за подтверждение.

— Какими путями это будет достигнуто, никого не интересует. Все, что будет происходить на этих занятиях, все будет оставаться в этих стенах. Никаких оценок и никаких снятых очков с моей стороны и никаких жалоб с вашей. Отвечать на мои вопросы вы должны всегда, лучше правильно. Но это уж как получится, но отвечать уверенно — это обязательно. Я повторяю свой вопрос — Что нужно сделать, чтобы вы сразу не забыли все, что выучили с помощью этого зелья?

В этот раз результат был совсем другой, все десять рук были подняты.

— Да, вот что я хотел сказать еще, если вопрос задается всем, то отвечать можно с места и сразу. Рук поднимать не требуется.

После такого богохульства Мори шепнул соседу:

— Джордж, ущипни меня, я сплю.

Но Джордж его не слышал, он уже отвечал:

— Увеличить дозу.

— Увеличить концентрацию, — заглушил его Солкс.

— Найти другое зелье, — предположение Алана.

— Принять его вторично пока все не забыли.

Снейп повернулся в сторону отвечавшего последним, это оказался Иган Льюис.

— Правильно мистер Льюис. Можно увеличить дозу, можно повысить концентрацию, можно найти другое зелье, но самый простой способ — это повторить прием того самого зелья. Не волнуйтесь, это безвредно.

— Ха, — прокомментировал последние слова профессора Карпентор. Но Снейп предпочел их не услышать.

— Следующий момент, который должен быть выяснен сразу. Если вы на контрольной проверке все же что-то забудете, что вы должны делать? — Этот вопрос вызвал замешательство среди учеников.

Алан Мори неуверенно предположил:

— Отвечать уверенно.

Снейп в ответ покачал головой.

— Кхм, — кашлянул Солкс, — молиться, потому что после проверки вы нас убьете.

В ответ на неуверенные улыбки, Снейп очень мягко заметил:

— Что ж, может быть. Но не это главное. Неужели вам не понятно, что вы должны делать? — Голос его вдруг стал резким и отрывистым. — Смотреть на меня!

Эта неожиданная команда заставила маленького Игана подпрыгнуть на своем месте. Десять пар глаз впились в своего учителя, а он уточнил:

— Если вы не будете знать ответа, вы должны смотреть на меня. Я пойму в чем дело, и вы получите правильный ответ. А для этого будет нужно другое зелье, его вы примите перед проверкой.

Почти для всех это был конец света — Снейп будет им подсказывать, если кому сказать — не поверят. А их учитель, прекрасно поняв немую сцену, продолжил свои объяснения:

— Это зелье нельзя назвать безвредным, больше того оно запрещено во многих странах, включая Англию. Но не волнуйтесь, вы будете пользоваться его новой модификацией, которая еще не включена в список запрещенных средств. А если и ее включат, я сделаю новый вариант того же зелья. Собственно, поэтому я и говорил, что все должно оставаться в этих стенах. Надеюсь, все меня правильно поняли. — Тяжелый взгляд буквально придавливал всех присутствующих. Если профессор хотел донести мысль о том, чтобы никто не болтал по школе о нестандартном подходе к учебе на факультативе по алхимии, то у него это получилось. Старшие переглянулись, им в этом году нужно готовиться к выпускным экзаменам и зелье для усиления памяти было для них очень кстати. Второе же зелье, о котором так драматично объявил Снейп, было не настолько полезным. Вряд ли можно рассчитывать на то, что он будет ходить на экзамены и подсказывать им. Это уже из области фантастики. А предупреждение о том, чтобы не болтать, не так уж и нужно. Они все слизеринцы и прекрасно умеют находить свою выгоду. В лишних разговорах нет никакой выгоды.

Остаток занятия был целиком посвящен приготовлению необходимого зелья, расчету правильной дозировки и собственно приему сваренного ими состава. Снейп продолжал всех удивлять, он все время ходил вокруг их котлов и контролировал каждое движение учеников. Например, всех подозвал посмотреть, как Анна Шекл засыпает порошок. Тут ее одноклассник Алекс Швец и узнал, что он пятый год, а может и всю жизнь, неправильно складывает пальцы в щепоть. Раньше на такие мелочи профессор не обращал внимание, а сейчас он пять минут только показывал свою руку и руку Анны, когда они сыпали порошок. Всех остальных он заставил учиться правильно складывать пальцы. Но хорошо, если у тебя узкая рука с такими прямыми и подвижными пальцами, но ведь такие руки не у всех! Никто через полтора часа занятий уже ничему не удивлялся. Это было просто невозможно, за этот час столько всего перевернулось с ног на голову, что можно было только надеяться, что за стенами кабинета мир остался прежним. Алекс Швец, после стольких мытарств со складыванием щепотки, не смог и вовсе взять в руку деревянную ложку для помешивания кипящего варева. Она постоянно падала из судорожно скрюченных пальцев парня. Хорошо, что к тому, как держать ложку, у Снейпа не было особых требований, и Алекс взял ложку в левую руку. Неловко, но очень крепко.

Когда сваренное на занятии зелье было отмерено и выпито, пришла очередь заданию на дом. В который раз Алан Мори отметил, что кажется, он разучился возмущаться. На дом лично ему было задано 18 глав из учебника пятого класса. И это, учитывая, что в учебнике их было всего двадцать, первую и последнюю главы Снейп разрешил не учить. Большое спасибо и за то! Не меньше были задания и у остальных, что, впрочем, тоже не вызвало удивления. Перед уходом учеников из кабинета профессор их добил: он предупредил, что с четверга их ждет еще и особая диета.

Уходили все из подземелья в полном молчании. Мори сделал слабую попытку пошутить:

— Полтора часа, которые перевернули мир.

— Да уж, — отозвался совершенно серьезно Джордж.

Больше никто ничего не говорил.

В полшестого вечера из школы уехали многие учителя. Внимания их отъезд не привлек, просто профессора взяли и исчезли. И отсутствие подавляющего большинства преподавателей ученики заметили, когда место директора в центре высокого стола к их изумлению на ужине занял декан Слизерина.

За столом были также всеми любимый Филч, правда мисс Норрис он за стол не пустил. Хагрит неожиданно оставил свою избушку и устроился на массивном табурете. Еще присутствовали профессора Вектор, Кеттлберн и мадам Хуч.

Куда делись все остальные, было даже не у кого спросить. Никогда не теряющиеся гриффиндорцы и то были озадачены отсутствием своего декана.

Ужин прошел достаточно продуктивно: было высказана масса версий, начиная с кошмарного предположения, что все остальные срочно уволились, и кончая банальным пищевым отравлением, охватившим профессорский состав школы. Гриффиндорцы очень подозрительно смотрели на профессора Снейпа, прикидывая, не мог ли он посодействовать этому загадочному исчезновению. А слизеринский стол только подливал масла в огонь, распространяя слухи, что Снейп назначен директором.

К концу ужина, который был вовсе не ужином, так как никто практически ничего не ел, короткое совещание за столом Гриффиндора завершилось делегированием школьного старосты Билла Уизли к новоявленному руководителю школы.

— Сэр, вы не скажете, куда делись профессора Дамблдор и МакГонагалл, — прозвучал его вопрос. Все уши, как локаторы, были направлены в сторону высокого стола и пытались уловить ответ, а от стола Рейвенкло донесся тоненький голосок, — И еще профессора Росток и Флитвик.

Уизли чуть повернул голову на этот голос, расширяющий его вопрос еще на двух деканов, но тут же требовательно посмотрел на Снейпа. Чувствовалось, что без ответа он не уйдет. Декан Слизерина лениво посмотрел на настырного старосту:

— Уизли, вернитесь на свое место, а если вы закончили, то отправляйтесь в свою гостиную. Своего декана вы увидите завтра, тогда и зададите ему все вопросы, а на сегодняшний вечер исполняющим обязанности вашего руководителя назначается, — Снейп посмотрел на редкие ряды коллег и закончил — мистер Филч. Обращайтесь по всем вопросам к нему. То же касается факультетов Рейвенкло, сегодня вашим деканом будет профессор Вектор, а в Хаффульпаффе декан — профессор Кеттлберн. — После этих слов профессор Снейп встал и вышел под озадаченное молчание зала.

* * *

А тем временем потерянные в школе профессора были в Лондоне. В Хогсмите перед самым аппарированием к Минерве МакГонагалл подошел запыхавшийся Минос.

— Привет, а вот и я. Приветствую, господа. — Он кивнул коллегам сестры.

Профессор МакГонагалл изумленно уставилась на брата:

— Откуда ты взялся?

— Из Дурмштранга, разумеется. Откуда же еще? Зачем глупости спрашивать?

— Эй, Грег, иди быстрее, а то опоздаешь. — Из-за угла ближайшего дома неуверенно показался Грег Олливандер:

— Здравствуйте, сэр. Я опять в последнюю минуту. — Это он сказал персонально профессору Дамблдору. — Здравствуйте, — общее приветствие было встречено дружелюбно.

— Как там Европа поживает? — Дружеский вопрос успокоил смущенного общим вниманием молодого Олливандера.

— Да все нормально, — ответ был как всегда довольно сдержанным.

Альбус Дамблдор предложил отправляться и первым аппарировал к зданию министерства. Вслед за ним на пустынной улице с негромкими хлопками стали появляться другие профессора и примкнувшие к ним Минос и Грег. Навстречу их группе от ближайшей колонны отделился человек. Это был молодой черноволосый колдун в черной ничем не примечательной мантии.

— Профессор Дамблдор, господа, мистер Моуди вас ждет внутри. Если все прибыли, то я буду рад проводить. — И молодой аврор повел группу в здание министерства. Там их встретил и сам Аластор Моуди. Он сердечно поздоровался с гостями и пошел вперед, показывая дорогу в дальнее крыло основного здания.

— Еле от Фуджа отделался, — в полголоса сказал он Дамблдору, — он хотел и сегодня поучаствовать. Так я ему прозрачно намекнул, что будут только свои, друзья и учителя героев. Он, кажется, обиделся. Но я думаю, мы обойдемся без лишней показухи.

— О, Олливандер, и вы, Минос, здесь. Как там Дурмштранг поживает, как дела на поприще освоения нового рынка? Скоро наши палочки захватят всю Европу? — Юмор старого аврора был несколько неуклюжим.

— Здравствуйте, мистер Моуди. До успеха еще очень далеко. Но за год кое-что у меня получилось. — Дальнейший рассказ Грег вел и для профессора Дамблдора, который с интересом прислушивался. — Я нашел партнера, мистера Орова. Он уже года два как пробивался на рынок магических атрибутов. Мы с ним основали новую компанию Грег, Оров индустрия чародейства, сокращенно фирма Грегорович.

Хмури Дикий Глаз неодобрительно посмотрел на молодого бизнесмена:

— Олливандер — фамилия очень заслуженная и она только бы украсила новую фирму.

Грег отрицательно покачал головой:

— Фирма Олливандера уже существует с…

— Знаю, знаю, — перебил аврор — с 392 года до нашей эры. Ну, вам виднее. Грегорович, так Грегорович. Язык сломать можно.

— С 382 года, — поправил Грег.

От такого ревнивого отношения к отцовской фирме оба старших мага переглянулись с улыбкой.

— А здесь какими судьбами оказались? Так широко о нашем музее мы не оповещали. — Спросил мистер Моуди.

— Совершенно случайно, зашел в субботу к Миносу МакГонагалл, хотел сообщить, что еду в Англию за партией шерсти единорога, а он как раз собирался аппарировать. Вот я и напросился с ним. Так что я в Лондоне с субботы.

Дамблдор опять улыбнулся:

— Кажется, у вас уже входит в традицию путешествовать с оказией. В прошлый раз со мной, теперь с МакГонагалл.

За разговорами длинный путь быстро завершился. Коридор кончился, и все столпились у закрытой двери. Здесь уже было с дюжину очень непримечательных людей. Авроры были разных возрастов, и уже заслуженные маги и только-только начинающие жизнь молодые люди.

— Ну что ж, начнем, чего тянуть — предложил Аластор Моуди. — Думаю первым предоставить слово нашим гостям: учителям, приехавшим из Хогвартса. Прошу вас, профессор Дамблдор.

Директор откашлялся:

— Не люблю я обязательных речей, но я думаю, что выражу мнение всех учителей нашей школы, как присутствующих здесь, так и тех, что остались в Хогвартсе, что мы благодарны друзьям наших ребят за то, что они не забывают погибших. Пока их помнят, пока их любят, они не умерли. Смерть придет только вместе с забвением.

— И еще я от всей души желаю, чтобы этот музей, включив в себя всех погибших в этой войне, больше не пополнялся. Пожалуйста, берегите себя.

У Минервы МакГонагалл и у профессора Росток сморщились носы. Профессор Трелони уже достала надушенный платочек. Больше женщин среди присутствующих не было. Хмури Дикий Глаз дополнил выступление директора Хогвартса:

— А я всегда что говорю?

— Неусыпная бдительность! — дружный ответ авроров разогнал начинавшееся уныние.

— От имени друзей и коллег скажет Мартин Гонтье.

Вперед вышел немолодой аврор. Он грустно улыбнулся:

— Вы знаете, что я не умею красиво говорить и не люблю речей. Да и вам тоже они не нужны. Так сказать, как сказал профессор Дамблдор, я и подавно не смогу. Я просто предлагаю пройти в музей, — и он открыл дверь.

Зал был небольшой. Чисто белые стены кое-где были снабжены табличками. Фотографии, вывешенные на стендах, были в основном с улыбающимися лицами, как будто погибшие не хотели огорчать своих друзей. Но эти улыбки вызывали щемящее чувство утраты. Все люди с этих снимков теперь остаются только на них, да еще в памяти своих близких. Никогда они больше не будут ходить по этим коридорам, сидеть на очередных накачках Аластора Моуди, не будут смеяться и горевать, участвовать в общей делах.

Мартин Гонтье предложил осмотреть экспозицию, и все разбрелись по залу. Каждый переживал эту новую встречу со своими друзьями, знакомыми или учениками в одиночку. Настоящее горе, настоящая скорбь всегда бывают одиноки. Разговоров в зале не было слышно, несмотря на то, что сейчас в зале было много людей, были слышны только шаги. Минерва МакГонагалл замерла надолго у выставки Поттеров. Потом она перешла к Боунсам. И у тех и у других остались дети, сироты в таком раннем возрасте. Никогда они не увидят своих родителей, останутся только фотографии вместо материнской ласки и отцовской надежной руки. Тяжело! Тяжело так начинать свою жизнь. Минерва пошла дальше. Место профессора тотчас занял Грег Олливандер, он во все глаза смотрел на стенд посвященный Лили и Джеймсу. Сдавленный вскрик привлек к нему внимание. Удивленные посетители не ожидали такой несдержанности от молодого человека. Но лицо Грега выражало не скорбь, а скорее ужас. Он, не отрываясь, смотрел на стенд Поттеров. Аластор Моуди подошел сзади и его гневный окрик резко прозвучал в зале:

— Кто готовил этот стенд?

Гонтье тоже подошел к этому месту:

— Ликвидаторы, Артруд и Чертес, — аврор тоже резко замолчал, — но они не наши, их сегодня здесь нет.

К этому же месту стали подтягиваться все находящиеся в зале. У большинства смотревших на стенд расширялись глаза. Аластор Моуди решительно открыл стеклянную дверь стенда и вынул оттуда две волшебные палочки, одну красного, другую черного цвета.

— Где палочка Лили? — вопрос не адресовался конкретно никому.

Но Мартин Гонтье предположил за всех:

— Наверное, она сломалась, и ее не нашли. И вот принесли первое, что попалось. — Он с недоумением смотрел на черный кусочек дерева в руках мистера Моуди.

— Почему вы не проверили? — Аластор был сердит. Он положил красную палочку обратно и в аннотации к стенду, там, где было написано, что выставлены вещи Лили и Джеймса Поттеров, зачеркнул слова "волшебные палочки" и написал сверху "волшебная палочка Джеймса Поттера". После этого он подозрительно посмотрел на оставшуюся в руках палочку. Люди снова начали расходиться по залу, только Грег Олливандер все так же с ужасом смотрел на черный кусок дерева, да еще стоял рядом задумчивый Альбус Дамблдор. Но вот он, отбросив свои сомнения, взял из рук аврора кусочек дерева.

— Грег, это она?

Ужас отошел на второй план, тот вздрогнул и медленно кивнул, все также, не отрывая глаз от палочки.

— Тогда она принадлежит тебе, — Дамблдор протянул руку с зажатой в ней волшебницей к Олливандеру.

— Профессор, я не могу ее взять, кто угодно, только не я. — Грег начал отступать от директора Хогвартса, — Возьмите лучше ее вы.

Теперь, кажется, все дошло и до Хмури Дикого Глаза. Ненавидеть вещь вроде не имеет смысла, но аврор ее явно возненавидел:

— Это не ошибка, Мартин. Ребята сделали все, как и должны были. Они принесли обе палочки из дома Поттеров. Только вторая была не Лили, ее палочка сломалась, когда на нее обрушился потолок. Вторая палочка… — продолжать не имело смысла, все и так поняли, что вторая палочка была того, кто убил и Лили и Джеймса, вторая палочка принадлежала Волдеморту.

Моуди требовательно спросил:

— Мистер Олливандер, это вы ее сделали? — Волшебный глаз яростно вращался, но и второй глаз был ужасен.

— Аластор, успокойся. Грег когда-то сделал две палочки, хорошо сделал, судя по всему. Одну из них купил Волдеморт. — Имя Темного Лорда, наконец, прозвучало и вызвало колыхание замершей толпы. — Министерство тогда еще не лишило гражданских прав Тома, и он имел право купить любую палочку. То, что она была сделана Грегом, это просто случайность. Лучше скажи, что с ней будем делать? Я думаю в этом музее ей не место.

Аврор отодвинулся от директора Хогвартса:

— Забирайте ее в Хогвартс, я до нее больше не дотронусь, — он стремительно отвернулся и ушел в противоположный угол зала.

Директор невесело улыбнулся:

— Что ж, у нас хранится кубок за особые заслуги Тома Ребуса. Будет храниться и его волшебная палочка.

Директор подошел к Минерве МакГонагалл:

— Ну что, не пора ли нам в Хогвартс? Я ухожу.

И все профессора потянулись к выходу, с ними ушел и Грег Олливандер с молчаливым сегодня Миносом МакГонагалл. Эти двое, оказавшись на улице, не стремились присоединиться к основной группе.

А директор Хогвартса, подавший всем пример, сам замешкался: он перед уходом подошел к мистеру Моуди и что-то ему сказал. Аврор нехотя кивнул и ушел.

Когда все профессора аппарировали, Минос МакГонагалл и Грег Олливандер пошли, куда глядят глаза, по совсем узкой извилистой улочке.

— Да, ладно тебе, Грег, не бери в голову. Никто тебя не винит. Какая разница, кто сделал эту палочку? Не ты, так другой. — Минос пытался отвлечь от мрачных мыслей своего спутника.

— Ты не понимаешь. Когда я ее делал, я в нее частицу себя вложил. Как я старался, как я надеялся гордиться своими изделиями, а сейчас должен ее стыдиться. Это неправильно, она была хорошей! Ну почему ее не мог купить кто-нибудь другой, — горячий возглас был следствием бури в душе молодого Олливандера, но бури глубоко спрятанной.

— Да, а что ты такой мрачный? Ты ведь не делал палочки Тому-Кого-Нельзя-Называть.

Минос тоже был невесел, как заметил Грег, и он не стал таиться:

— А я в этом музее тоже увидел лицо ужаса. Ты не знаешь. Я ведь учился в Дурмштранге, и то, что я не стал Упивающимся смертью, просто жуткое везенье. Я вполне мог им стать. Среди нашего выпуска таких было большинство. Вот я и думал, а что если бы это я убил их, — Минос кивнул в сторону покинутого музея. — Ведь обратной дороги не бывает. А способы заставить убивать есть, и они хорошо известны лидерам Упивающихся смертью. Наркотик, промывание мозгов и все. А после первого раза, говорят, все становится уже проще.

Олливандер встряхнул за плечи своего друга:

— Ты что, с ума сошел? Я хоть стыжусь того, что сделал, а ты? Ты переживаешь о том, что даже не делал. У тебя ведь нет такого прошлого!

— Думаешь, это у меня блажь? У меня был друг, Генри МакДуэл, мы вместе учились. Я-то не попал к Темному Лорду, а вот Генри… Он попался, его Упивающиеся смертью втянули в свою организацию. Генри был женат, и ему угрожали, что если он не будет делать, что ему велят, то поплатится его жена. И он не смог рискнуть ее жизнью. Мери мне потом рассказала. — МакГонагалл говорил как бы для себя, не обращая внимания, слушает его Грег или нет.

— Мы не виделись больше месяца, до последней встречи. Ты бы видел его, когда он ввалился ко мне среди ночи. Это было после первой акции, в которой он участвовал. Он еле стоял на ногах, до того был пьян. После разгрома, что они устроили в доме у своих жертв, была темная пирушка. А потом Генри пришел ко мне. Пьяный, в мантии, заляпанной кровью. Он что-то пытался объяснять, лил слезы, но мне было противно, и я его отправил домой. Я не понял, что он мне хотел объяснить. Я не понял, что он пришел ко мне за помощью. А я оттолкнул его, побрезговал его грязью. — Минос замолчал, снова погружаясь в воспоминания.

— Потом я от него получил письмо. Он мне объяснял, что их сначала накачали наркотиками, а когда все тормоза были сняты, отправили к тем маглам. Дальше он все помнил как в чаду. Но Авада Кедавра он помнил, и то, как после зеленой вспышки, вылетевшей из его палочки, по лестнице катилась женщина в голубом халате, он помнил тоже. Как в замедленной съемке в полностью замершем остальном мире, остались только двое: он и та женщина, что неловко переворачиваясь, все падала и падала с лестницы. То бесконечно тянувшееся мгновение вытягивало жизнь не только из жертвы, но оно лишало жизни ее палача. А потом последний поворот, и женщина закончила свое движение у ног Генри. Самый старый из Упивающихся смертью подошел к МакДуэлу и зажал ему нос, а когда тот открыл рот, чтобы вздохнуть, влил в него очень крепкий виски. А потом снова и снова его кто-то поил и утешал, что все через это прошли, в следующий раз будет легче.

— Я тогда не понял, что это письмо прощальное. Что он пытался мне объяснить, как ему плохо и что следующего раза не будет. Но сова с моим ответом вернулась, не найдя Генри. А потом его жена рассказала Минерве, что за неповиновение начальнику МакДуэл был убит.

— И он сам выбрал себе смерть и не легкую смерть. Заклятье Круциус это сделало надежно, не так быстро, как это могло бы сделать Авада Кедавра и не так милосердно…

Последнее слово повисло в тиши переулка, где стояли оба мага.

Милосердие Авада Кедавры! Такого еще Грегу не приходилось слышать. Но в этом была правда. Быстрая смерть или смерть под пытками, обжигающими нервы, сжигающими человека живьем. Конвульсии, вызванные Круциусом, могли даже ломать человека. Вернее он сам себя ломал, но внутренняя боль была все равно сильнее.

Вот и получается — милосердная Авада Кедавра!

Оба мага еще немного постояли и разошлись. Минос вернулся в Дурмштранг, а Грег зашел в гостиницу.

* * *

Сегодня ожидалось еще одно событие. Правда, оно касалось одного факультета Слизерина. Еще перед обедом Снейп не прошел на свое место, он подошел к столу своего факультета. Некоторых пока не было, но большинство уже приступало к еде.

— Попрошу внимания, — сказал, как всегда негромко, декан. Все ложки были отложены в сторону, а стаканы отодвинуты. Что— что, а дисциплину профессор Снейп умел держать. — Сегодня вечером, после ужина, состоится первое собрание факультета. Всем явиться без опозданий на квиддитчное поле. Будут выборы старосты.

— Это что-то новенькое, — переглянулись многие, — чего ради Снейпу затевать какие-то выборы? Интересно.

А декан между тем заканчивал:

— Списки с возможными кандидатурами должны быть у меня до начала собрания. — Он повернулся и прошел к своему месту за Высоким столом.

Мори обратился к сидящей рядом хорошенькой Эльзе Лоренс:

— У тебя здесь, кажется, брат учился. Ни о чем таком не рассказывал?

Девушка недоуменно отвечала:

— Нет, не рассказывал. И мама, и отец учились в Слизерине, и кузина. Никогда я о таком не слышала.

— Да, — заключил Алан, — с нашим деканом не соскучишься.

Такое объявление не давало покою многим в Слизерине. Удивительно ли, что они меньше всех других обратили внимание на исчезновение всего руководства школы. Их-то декан был на месте!

Ужин в школе был немного затянут из-за нежелания учеников расходиться по своим гостиным. Одни Слизеринцы сразу же ушли из обеденного зала. Их вереница прошагала во двор. Чарли Уизли мигом сбегал посмотреть, куда это отправились так дружно все ученики Снейпа. Немного погодя уже полтора десятка человек стояло у выхода из замка. Им не очень отчетливо, но все же было видно, как все ученики Слизерина расселись на южной трибуне. От дальнейших наблюдений гриффиндорцев отвлек их ненаглядный завхоз Филч. Он напомнил, что сегодня он их декан и требует, чтобы они не болтались туда-сюда, не таскали грязь на ногах, а отправлялись в свою башню. Филч довольно быстро погнал ребят прочь с улицы. Мисс Норрис одобрительно поглядывала снизу.

Ученики Слизерина даже не заметили, что только что были в центре внимания гриффиндорцев — они слушали своего декана. Он стоял внизу на кромке поля и смотрел на своих подопечных, расположившихся на трибуне нестройными рядами. Можно было видеть несколько островков, образованных сидящими. И каждый такой островок собирался вокруг своего лидера. Верхняя скамья была исключением, там все сидели, тесно сомкнув плечи. В центре этого ряда располагался Крон Калтус, он вызывал особый настороженный интерес декана, как и дисциплинированность его сторонников.

Остальные сидели гораздо свободнее. А самая большая группа собралась вокруг двоих друзей: Солкса и Герви. У них двоих была почти половина факультета в почитателях, это и не мудрено — сказывалась популярность квиддитча.

У Снейпа в руках были листы бумаги. Он их сложил и убрал в карман. А потом объявил:

— Из предложенных кандидатур могу назвать четверых. Это Алан Мори, Крон Калтус, Ирвин Солкс и Колин Герви. Я отвожу сразу мистера Калтуса, у него в прошлом году были проблемы с Полетами.

Верхний ряд разочарованно переглянулся, Калтус пытался не показывать своего недовольства:

— Подумаешь Полеты. Я никогда не собирался стать воздушным циркачом. — Он презрительно посмотрел сверху на самую большую группу, состоящую из любителей воздушной игры.

Сидящий с ним рядом приятель Лоренц Крафт подтолкнул Крона локтем:

— А ты заметил — "могу назвать четверых"? Так сколько же всего было? И кого он не назвал?

Крон усмехнулся, выходит, что он еще счастливчик, раз декан его фамилию назвал, были недостойные даже этого. Интересно, кто они? Но осмотр, сделанный с верхней скамьи, не давал результата: лиц-то видно не было.

Профессор Снейп между тем продолжал говорить со своим факультетом:

— Ваши предложения мне ясны, теперь из трех предложенных вариантов должен быть выбран один.

— Господа Мори, Солкс и Герви, подойдите ко мне.

Названные ребята поднялись и, отдавливая ноги своим болельщикам, стали пробираться в проход. Сидящая с краю Эльза Лоренс, тоже посещающая факультатив, хлопнула по спине Алана Мори:

— Покажи там, что пятый класс самый-самый!

А Джордж Карпентор показал знак "Победы — Виктории", латинскую букву V, образованную двумя вытянутыми пальцами. У Джорджа был пунктик, он увлекался коллекционированием портретов английских лидеров. Портрет Уинстона Черчилля занимал среди них почетное место, даже несмотря на то, что мало кто понимал увлечение Карпентора маглскими политиками. На фотографии Черчиль именно такой знак показывал своим избирателям — "Виктория", "Победа". Кажется, в этот раз увлечение Джорджа оказалось кстати.

Когда все трое спустились, Снейп им сказал:

— Вы все трое имеете большую поддержку среди учеников, учитесь все приблизительно одинаково. Выбирать одного из вас я не собираюсь. — Серьезность декана согнала легкомыслие с Мори и Герви, но рыжий Солкс продолжал сиять как золотой галеон. — У факультета в этом году много проблем, и я хочу, чтобы староста мог обходиться без моей помощи, так как это делал в прошлом году мистер Келлер. — Солкс никак не мог прекратить улыбаться и стать серьезней, но Мори и Герви оба были собраны.

— Вы сейчас очень коротко объясните нам всем, почему факультет Слизерин самый лучший. Тот, кто будет убедительней, тот и станет старостой. Говорить будете в алфавитном порядке, и я надеюсь, никому не нужно времени на подготовку? — Спросил вкрадчивым голосом декан. — Вы и так это знаете.

— Мистер Герви, пожалуйста, — Снейп прошел и сел сбоку первого ряда.

Герви, так неожиданно оставшийся один на один со вниманием факультета, растерялся. Он переглянулся с Солксом, но делать нечего, Колин шагнул вперед:

— Почему наш факультет самый лучший? Первое, что мне приходит в голову, это то, что он был основан самым великим магом из четверки Основателей. Слизерин был самым сильным магом и создал самый сильный факультет. А сила в жизни, это основа движения к успеху. — Герви подумал, что бы еще сказать.

— И второе, что я могу добавить, это то, что самое большое количество удачливых бизнесменов дал наш факультет. Весь деловой мир собирается вокруг слизеринцев.

Речь Герви нравилась многим, и сторонники Колина улюлюканием поддерживали своего лидера. Известное мнение о том, что самое большое количество темных магов, осужденных магическим миром, тоже вышло из Слизерина, никто не вспоминал.

После Колина вышел вперед Алан Мори, он гораздо меньше волновался. Речь Герви для него дала необходимый ориентир.

— Я не хочу говорить про силу, я хочу сказать об уме слизеринцев. В этом нам нет равных! Некоторые называют его изворотливостью. А я хочу назвать мудростью. Наш герб — мудрая змея. Нет таких тупиков, из которых не мог бы выбраться слизеринский змей, нет тех ловушек, которые он не может миновать. — Голос Алана начинал звенеть.

— Никого нет опасней. Змея может пробраться там, где не пройдет ни один другой хищник. Змея никогда не забывает обиды. И любой ее враг обязательно будет наказан ее ядом. Даже дракон, дальний родственник змей, не может сравниться с Василиском — самым сильным из всех магических существ. Бойтесь враги, Слизеринец всегда оплатит свой долг! — Под конец своего выступления Мори уже просто кричал.

Речь Мори имела еще больший успех, к овации, устроенной пятиклассниками, присоединились и другие классы, даже самый верхний ряд засверкал глазами в поиске этих неведомых врагов.

Солкс от души хлопнул по плечу Алана:

— Молодец, хорошо говоришь. — Он заговорил громче — А вам ко всему, что уже сказано, я могу прибавить немногое. Это то, что наши родители и родители наших родителей тоже учились здесь. Таких крепких традиций, такой долгой памяти, как в Слизерине, нет ни на одном факультете. — Солкс опять улыбнулся, — и как хотите, думайте, но предки у нас не дураки, и им вполне можно поверить на слово. Ведь небось все получили наказ дома, что распределяться нужно только в Слизерин? Точно?

— Точно, — раздавались выкрики с трибуны.

Ирвин Солкс получил свою долю аплодисментов, но гораздо больше улыбок.

Предвыборные речи закончились, но Снейп не спешил вставать, он продолжал спокойно сидеть и смотреть на претендентов.

А шум на трибунах стал усиливаться. С верхних рядов привставали любопытные, чтобы посмотреть, почему там тянет декан. А Снейп не обращал на них никакого внимания, он по-прежнему смотрел на троицу, беспокойно стоящую на кромке квиддитчного поля.

Мори, не дождавшись декана, встал между двух своих более старших товарищей и заговорил снова:

— Что ж ребята, можно считать, что выборы прошли успешно, спасибо за поддержку! — В ответ опять раздались крики.

— А я, — он по быстрому пробежал глазами по рядам, и улыбка чуть-чуть тронула его губы, — как ваш новый староста… — Алан сделал маленькую паузу, а потом уверенно перекрыл шум, всколыхнувшийся среди немного удивленных учеников. — Я сделаю все, чтобы вся школа узнала о том, что Слизерин самый лучший, самый сильный, самый умный и самый хитрый!

И снова раздались аплодисменты. В этот раз, кажется, единодушные. К ним присоединился и декан, который при этом встал. За ним поодиночке и группами поднялись со своих мест, хлопая в ладоши, и все ученики. Факультет приветствовал своего нового старосту стоя!

А Алан обнял Солкса и Герви за плечи и улыбался, глядя на ряды напротив. Солкс чуть слышно шепнул:

— Ну, ты нахал, Мори.

В ответ безмятежно улыбающиеся губы Алана пробормотали:

— Главное, результат. А как он достигается — дело десятое.

Герви добавил:

— Далеко пойдешь, не споткнись дорогой.

— Спасибо! И вам того же желаю.

Директор все никак не давал окончательного ответа: будет перестройка главного зала или нет. Минерва МакГонагалл каждый день ждала результата, а профессор Дамблдор все тянул и ничего не говорил. Но профессор Трансфигурации тоже была не обделена настойчивостью, и каждый завтрак она начинала со своего вопроса:

— Ну как, директор?

И каждый раз профессор Дамблдор уклонялся от обсуждения этой темы. В последнее время он часто отлучался из замка и явно был чем-то озабочен. Минерва МакГонагалл загрустила, дела директора совсем заняли все его мысли, и связаны они не с Хогвартсом.

В первый день после открытия Музея у них состоялся печальный разговор. Начала его сама Минерва, она спросила, не знает ли директор, почему Ричард, аврор, что был с ними в Дурмштранге, вчера не появлялся. Директор понурился:

— Плохо все с ним. Когда его вернули в сознание, была надежда, что он отойдет от потрясения и восстановится на службе. Он даже пару месяцев работал, но держался все время особняком. Аластор велел к нему не приставать, подождать, но это, кажется, было ошибкой, никто не заметил, как Ричард окончательно замкнулся. Теперь он не ходит на работу, ни с кем не разговаривает, совсем не выходит из своей комнаты. К нему приехала мама, с трудом заставляет его есть, разговаривает с ним. Аластор тоже пытается, но по Ричарду даже не поймешь, слушает он или нет.

Профессор МакГонагалл спросила:

— Вы тоже его видели?

— Видел, — лаконичный ответ не позволял продолжать эту тему. Профессор МакГонагалл помочь в этой ситуации ничем не могла, и она замолчала.

* * *

Прошло еще несколько дней, и однажды на завтраке директор, улыбаясь, подтвердил, что можно попробовать изменить главный зал Хогвартса. Правда, эта процедура будет называться не его перестройкой, а Трансфигурацией больших объемов. В курс высшей трансфигурации разрешается ввести новую тему именно с этим названием — Трансфигурация больших объемов. Минерва МакГонагалл, как профессор этой учебной дисциплины, может сама решать, что именно будет изменяться в рамках этой темы. Директор только попросил обязательно все изменения зала вести в его присутствии и в будущем не планировать никаких кардинальных перестроек замка. Профессор МакГонагалл готова была пообещать все, что угодно, за такую новость. Она тут же хотела начать менять учебный план седьмого курса, с тем чтобы добавить в него новую тему. Но, приступив к этой работе, она поняла, что оказалась во главе очень сложного дела. Во главе! Вот на это-то она и не рассчитывала. И что теперь? Теперь не пойдешь с жалобой к директору. Он тут же спросит, а что, она хотела только поучаствовать? Нет уж, любая инициатива бывает наказана ее исполнением. Эту истину не стоит забывать. Впрочем, сожалеть было уже поздно, нужно думать, с чего начать.

Что главное?

А главное — нужно заручиться согласием всех профессоров, которые будут производить основные изменения. Если не найти исполнителей на этот этап, то и дальнейшей работы не будет. И с учебным планом можно пока не спешить. Тетрадь с учебными планами была задвинута подальше.

Профессор МакГонагалл написала список тех, кого она собиралась привлечь:

1.Профессор Дамблдор

2.Профессор МакГонагалл

3.Профессор Вектор

В участии этих троих сомневаться не приходилось, они уже косвенно дали свое согласие. Следующим в список попал профессор Флитвик. Он сильный маг и наверняка поддержит Минерву. Профессор Росток может принять участие в общем деле, ее факультет тоже будет пользоваться плодами такой работы, беда только в том, что профессор постоянно занята в теплицах, и ей очень трудно планировать свою работу. То же касалось и профессора Кеттлберна. Они оба возражать не будут, но вот будут ли они свободны? Эти две фамилии стояли со знаками вопроса. Поговорить с ними было нужно, но все и так ясно. Осталось найти еще двух человек. И как это ни было неприятно, Минерва записала профессора Снейпа. Если его попросит директор, то участие слизеринца гарантировано. Но. Но! Как раз к директору МакГонагалл идти за помощью и не собиралась.

Придется просить самой. Черт! Минерва поставила знак вопроса и около этой фамилии, но гораздо более жирный. Если бы можно было, она бы предпочла не связываться со Снейпом. Как представишь, что и как он скажет, если в расчетах увидит ошибку, или если что-то Минерва не учтет, или если что-то не получится, или… Этих "или" было слишком много. С другой стороны, он тоже декан и поэтому ДОЛЖЕН быть заинтересован в результате перестройки, больше того, не посвящать его в это вообще нельзя. А то, что с ним неприятно иметь дело, это уже издержки любого коллектива. И профессор заставила себя оставить в покое эту кандидатуру и приступить к поискам следующей.

Так, осталось подобрать еще одного человека. Сивилла Трелони к такой работе не подходит совсем. Кто же еще? Мадам Хуч — самый заинтересованный преподаватель Хогвартса. Одна беда, что она по своей специфике тоже не подходит к такой работе. Ни заклятия, ни трансфигурация никогда не были ее коньком. Кроме полетов она не интересуется ничем. Еще остался новенький — профессор Итенбрук. Он с первого своего появления вызвал у МакГонагалл неприятное чувство, которое почему-то мало кто разделял. Флитвик от него просто в восторге, не говоря уж о Трелони. Арвид Итенбрук больше, чем у Минервы, вызвал острую зубную боль только у одного человека — у Северуса Снейпа. А что, получается очень интересная картина. Если они оба будут участвовать, Снейпу, пожалуй, будет не до ехидства. В присутствии своего конкурента у дорогого Северуса начисто пропадает его язвительность. Злость оказывает на нее губительное воздействие. И Минерва записала последнюю фамилию. Сегодня в обед нужно сообщить обо всем Берте Вектор, поговорить с Флитвиком, а вечером договориться с Росток и Кеттлберном. А напоследок можно оставить Снейпа. После разговора с ним с учениками лучше не встречаться. Острое желание достать Слизеринца провоцирует на то, чтобы найти ближайшего его подопечного и лишить его, неважно за что, баллов эдак двухсот. А еще лучше снять эти баллы с самого Снейпа. А что, предложить директору, чтобы в общешкольном кубке учитывались и баллы, заработанные деканами! Н-да, только после этого в школе начнется война и хорошо, если холодная. Ничего, хватит с него и приятной неожиданности, которую он получит, обнаружив Итенбрука в общей компании. Развлекая себя такими мыслями, профессор Трансфигурации собиралась на занятия.

* * *

Профессор Флитвик, как правильно заметила Минерва МакГонагалл, отнесся к новому профессору Защиты от темной магии со всей возможной сердечностью. Он уже дважды помогал Итенбруку в подготовке к занятиям. Профессор Арвид так еще и не переехал в Хогвартс. Пока это было возможно, слишком мало времени он занят на уроках. Но новый профессор упорно составляет программу занятий на увеличенное количество часов. Когда Флитвик удивился — зачем это? Итенбрук ответил с неизменной улыбкой:

— На будущее, когда мой курс станет не факультативным, а основным.

Такая предусмотрительность только понравилась Флитвику. Ему не пришло в голову, что это делать еще слишком рано.

Профессор Флитвик в этом году стал вдруг чувствовать время. Оно давило и напоминало, что он уже очень давно работает в Хогвартсе. Конечно, не столько, как профессор Дамблдор, но ведь с директором никто и не сравнится, он-то будет вечно молодым. Не всем это по силам. Приход двух молодых преподавателей в прошлом году перевел самого профессора Флитвика в раздел "старичков". Что ж, время его молодости уже ушло.

* * *

Профессор Снейп за завтраком получил неожиданно сразу два личных письма: одно было от его бывшего ученика Стратоса Келлера, а другое — с невнятной подписью вместо обратного адреса. Обычно полученную почту все просматривали прямо во время завтрака. Читать письма считалось допустимым, но ничего иного! Профессор распечатал первый конверт. Что в нем, можно было предугадать. Текст был совсем коротким. Келлер не стал напрямую извиняться за разговор, участником которого он был в выпускной вечер. Да такой глупости от него профессор и не ожидал. Стратос вежливо интересовался делами в школе и на родном факультете и, между прочим, упомянул, что с Ивонной Смит он больше не виделся. Учится в Университете. И в качестве трамплина к дальнейшей жизни он выбрал дипломатию — обычный путь английских политиков. И лишь в самом конце Стратос все же вспомнил фразу самого Снейпа: «Не заводите себе умных врагов». И после этой цитаты он написал:

«Надеюсь, в Хогвартсе у меня врагов не осталось».

Умное письмо умного человека. Не зря профессор и относился к нему с уважением.

Второе письмо было совсем другого характера. Его написал Джефри — аврор министерства.

«Профессор, относительно той просьбы, которую вы высказали в конце нашей встречи в Хогвартсе. Не удивляйтесь, что отвечаю так быстро. Но произошло странное совпадение: мой шеф сегодня мне дал задание выяснить все, что можно о том же самом человеке. Выводы вы можете сделать сами».

Вместо подписи и здесь стояла закорючка.

А это уже совсем другое дело. Значит, и мистер Моуди интересуется новым профессором Хогвартса. Если бы он еще знал профессионализм этого господина при взломе замков, он бы еще больше им заинтересовался. В личную инициативу начальника авроров Северус не поверил. Каким бы подозрительным не был Хмури Дикий Глаз, но не мог же он подозревать всех. Наверняка, его кто-то об этом попросил. Снейп посмотрел в сторону директора. Тот оживленно разговаривал с Минервой МакГонагалл, он выглядел как всегда — добрый дедушка большой семьи. Пожалуй, идти к нему с докладом не имело смысла: директор и сам понял, что новый профессор — не тот, за кого себя выдает. Снейп мысленно отругал себя за то, что забросил поиски статей и работ со специфическим почерком новоявленного защитника от темной магии.

* * *

У Минервы МакГонагалл все на редкость удачно складывалось. С самого утра все заладилось, и так было весь день. Она поговорила с Бертой, та, узнав о том, что перестройка замка решена, была рада. А по поводу кодового названия этой акции — "Трансфигурация больших объемов", сострила:

— Интересно, насколько большими должны быть объемы, чтобы ставить в известность попечительский совет школы?

Но Минерва не поддержала этот шутливый тон и заявила, что этот случай будет исключением, никаких перестроек Хогвартса больше не будет. Слова "благие намерения ведут в …" Берта благоразумно проглотила. Известно, что с юмором у зам. директора сложности

Следующие намеченные участники перестройки тоже оправдали ожидания. Профессор Флитвик с радостью согласился, а профессор Росток и Кеттлберн пообещали обеспечить себе свободное время по первому требованию руководителя проекта. Так у Минервы появилось и еще одно звание — Руководитель проекта.

День точно был удачным. Если бы таким еще и остался вечер… Вечером должен был состояться разговор со Снейпом. Профессор МакГонагалл, спускаясь с подземелья, вдруг поймала себя на том, что она заранее себя накручивает. Ее в данный момент возмущало то, что разговор с самым молодым профессором школы вызывает у нее самые большие опасения. Никогда раньше она у себя не замечала нерешительности. Наоборот, Минерва всегда гордилась своей твердостью и решимостью.

Когда Северус Снейп открыл дверь своего кабинета, он должен был быть удивлен. Редко к нему в кабинет заходила профессор МакГонагалл. Если не считать того случая, когда он ее специально задерживал до полуночи, то Минерва МакГонагалл по собственной инициативе пришла в этот кабинет в первый раз Ну куда же реже? Но на лице Снейпа никакого удивления не обнаруживалось, он пропустил Минерву в кабинет и выжидающе остановился возле стола.

— Чем обязан? Старосту мы выбрали, я вам уже сообщил. Больше за собой долгов не знаю.

Профессор Трансфигурации ответила:

— Я по другому вопросу, можно сказать, наполовину личному.

Снейп и после этих слов все еще не падал с ног от изумления.

— В таком случае, прошу садиться — он прошел к своему столу вслед за гостьей. — Чай, кофе?

От предложенного МакГонагалл отмахнулась:

— У меня не светский визит. Извините, но я сразу перейду к делу.

Профессор Трансфигурации решительно взяла быка за рога, тянуть ей совсем не хотелось.

— Директор разрешил добавить к моему курсу новую тему — Трансфигурацию больших объемов. — В который раз за сегодняшний день прозвучало это название. — В рамках этой темы я планирую трансфигурацию главного зала замка.

— Ага, кажется, этого холодного слизеринца все-таки проняло, — он на мгновение упустил контроль над лицом, и Минерва успела заметить его удивление. Она продолжала говорить, за чем пришла:

— Но вы, надеюсь, понимаете, что ученикам такой работы я поручить не могу. Мне нужны более опытные маги для основной трансфигурации. Поэтому я прошу вашей помощи. — Объяснение получилось очень корявым, это заметила и сама профессор: то тема курса, то работа не для учеников. Логика явно страдала. Снейп задал только один вопрос:

— Подо что вы планируете использовать измененный зал?

— Разумеется, сразу ухватил суть, — мелькнула мысль Минервы, и она пояснила:

— Для игры в квиддитч. Так что ваш факультет тоже будет в выигрыше. Игра против ветра у ваших всегда получалась неважно.

Снейп спорить не стал:

— А я могу посмотреть расчеты?

Вот этого МакГонагалл как раз и не хотела, но повода отказать у нее не было, и она отдала стопку с колонками цифр и графиками распределения сил.

— Ваше подземелье не пострадает.

Но Снейп не стал отвечать, он углубился в проверку расчетов. Хмыкнул на графике основных точек и перешел к расчетам нагрузки.

— Да, похоже, что все получится. Если раньше у замка было четыре строителя-основателя, то, кажется, вы хотите стать в их компании пятым членом. Башни Гриффиндора, Рейвенкло, Хаффульпафф, подземелье Слизерина. А теперь будет еще и зал МакГонагалл.

Минерва вспыхнула:

— Так и есть, без шпильки обойтись не может.

— Я не претендую на такую славу. Это всего лишь одна тема в моем курсе.

Снейп снова поднял брови:

— Так вы замок будете перестраивать каждый год?

— Нет, конечно, — ответила Минерва.

— В таком случае, это не тема в вашем курсе, а ВАША перестройка замка. А фиговый листочек понадобился, чтобы попечители не прознали, не так ли? — Снейп просчитал все очень быстро, и провести его не удалось. Зря Минерва и пыталась, надо было сразу рассказывать все, как есть, а не этот прилизанный вариант. Она вздохнула:

— На самом деле нас волнует, — брови Снейпа снова среагировали, в этот раз на слово "нас", — не весь попечительский совет, а только один его член.

— Люциус Малфой, — закончил за МакГонагалл Северус Снейп. — Вот теперь все понятно. Директор мог просто мне приказать, то есть сказать, — пришла очередь реагировать Минерве на оговорку Северуса, — и я бы отвлек "моего друга".

Профессор МакГонагалл за директора-то уж точно не собиралась отвечать, их взаимоотношения со Снейпом ее не касались.

— Значит, я могу рассчитывать на ваше участие?

Когда Минерва уже выходила, Снейп добавил:

— Передайте профессору Вектор, что она неправильно выбрала коэффициент задней стены, нужно было взять одну целую пять десятых, там использован другой материал. — И Снейп вернулся к своей собственной работе.

— Ну, точно. Хорошо, что я этот разговор перенесла на вечер, теперь испорченное настроение не имеет значения. — Но сову к последнему перспективному члену бригады по перестройке зала она все же послала, и утром у Минервы уже было согласие всех нужных ей магов.

Новость о затее профессора Трансфигурации разошлась еще не очень сильно, но мадам Хуч уже все знала. Еще до завтрака она увлекла Минерву МакГонагалл к окну и, сияя от радости, предлагала любую помощь в организации работы.

В основной перестройке зала ученики принимать участие все же не будут. Но потом к выравниванию основных линий зала можно и ребят привлечь. На этом примере они увидят, что можно сделать, используя знания трансфигурации. Минерва пока никак не могла решить, можно ли ученикам хотя бы присутствовать в момент основной перестройки в зале. С одной стороны это так интересно, что просто дух захватывает, но с другой… Гм, а если профессора не справятся? Зам. директора по всем вопросам была абсолютно уверена в своих гриффиндорцах, но все же — нет, не стоит. Хватит с них и вспомогательной работы.

Профессор МакГонагалл как руководитель проекта хотела приступить к его осуществлению сразу после обеда, но директор просил перенести на следующий день, у него весь вечер был занят.

* * *

После обеда в замке появилась пожилая колдунья. Для того, чтобы она могла это сделать проще, директор даже отключал защиту замка. Скачок магии почувствовали многие. Не все знали, что он означал. Но те, кто понял, что защита замка отключалась, были встревожены. К директору та же Трелони с вопросами не пошла, а Минерве высказала свое недовольство, видите ли, у нее нарушился какой-то важный сеанс медитации.

Профессор МакГонагалл, конечно, на ворчание Сивиллы не обратила никакого внимания, но сама пошла к директору. Профессор Дамблдор ее пригласил в кабинет:

— Минерва, как кстати, я как раз хотел за вами послать. Проходите.

В кабинете МакГонагалл увидела, ради кого снималась защита Хогвартса. У Дамблдора было два гостя: пожилая ведьма в вязанной маглской кофте и старомодной шляпке с искусственными цветами и маленький мальчик. Его можно было и не узнать, за год он очень изменился, да и сонное состояние меняло ребенка сильно, но была у ЭТОГО мальчика одна ни с чем не сравнимая примета — шрам на лбу в форме молнии. Гарри Поттер собственной персоной. Ему уже шел третий год, но мальчик оставался по-прежнему слишком худым и бледным.

Дамблдор отвлек Минерву от разглядывания Гарри и предложил пожилой ведьме познакомиться с гостьей кабинета:

— Арабелла, разрешите вам представить моего незаменимого помощника в Хогвартсе, профессора Минерву МакГонагалл, декана факультета Гриффиндора, заместителя по всем вопросам и мою верную палочку-выручалочку во всех административных проблемах.

Профессор, слегка недовольная таким преувеличением своих заслуг, тем не менее с радостью подошла познакомиться. При ближайшем рассмотрении пожилая женщина, названная директором Дамблдором Арабеллой, оказалась еще старше, чем на первый взгляд: большое количество лучиков морщинок собиралось вокруг ее глаз, а гладко зачесанные волосы были совершенно седые.

— Дорогая, я Арабелла Фигг. Мы очень давние знакомые с Альбусом. Настолько давние, что уже трудно и вспомнить, когда я познакомилась с этим мальчишкой. — Минерва сначала подумала, что мальчишкой ведьма назвала Гарри, но потом до нее дошло, что "мальчишка" — это сам Дамблдор. О Мерлин, сколько же ей лет?

Изумление МакГонагалл стало еще больше, когда в разговор вмешался директор:

— Минерва, не верьте ей, что мы ровесники. Я старше тебя, Арабелла, лет на пятьдесят.

— Да, благодаря хроновороту, но это не мешает мне сказать кому угодно, что мы учились в Хогвартсе в одно время. — Отрезала решительно мадам Фигг. — Альбус, смотри: Гарри совсем засыпает. Не пора ли приступать?

Шутливая перебранка была немедленно прекращена директором, он подошел к заснувшему мальчику и поудобней переложил его на диване. В полголоса Дамблдор обратился к профессору МакГонагалл:

— Минерва, принеси Фокса, пожалуйста.

Пока МакГонагалл ходила за фениксом, Дамблдор начал какой-то сложный ритуал, он встал возле головы спящего мальчика. Глаза директора были закрыты, а сам он, чуть шевеля губами, шептал слова незнакомого заклятия. Сила, собирающаяся вокруг профессора Дамблдора, сначала заставила завибрировать воздух, потом стали видны отдельные линии энергии, профессор был весь окутан магическим полем, как коконом. Поверхность этого силового кокона постоянно менялась, из нее вырывались языки и спирали. То же самое заклинание начала произносить и Арабелла Фигг. Она стояла в ногах Гарри и окутывалась таким же полем. Как только ее поле стало видимым, кокон Дамблдора стал раскручиваться и вытягиваться в сторону колдуньи. А когда эти два поля встретились, директор протянул руку и взял феникса. Он поднял его над спящим мальчиком, и Фокс взлетел; он парил в воздухе и пел свою песню. Звуки пения птицы собирали всю выпущенную магами энергию в один светящийся шар. Цвет его менялся вместе со звуками песни: то становился синим на самых низких нотах, то светлел, проходя через красный спектр. На самой высокой ноте шар стал ослепительно белым. Свечение его трудно было переносить. Слезы застилали глаза Минервы, а песня все поднималась выше и выше, она уже достигла немыслимой высоты, напряжение, охватившее присутствующих, достигло своего пика. Минерва чувствовала, как ее душа поднимается вместе с этой песней над комнатой, над замком, над всем миром. Еще немного — и весь мир сорвется и полетит, как цветной шарик, разбиваясь на тысячи разноцветных кусочков.

И вдруг песня оборвалась. Минерва резко возвращалась в свое тело, и ослепительный шар так же стремительно опускался на мальчика в центре. И, окутав его на мгновение светящимся ореолом, энергия всосалась в маленькое тело.

Чувство сходящего напряжения было даже болезненным. Дамблдор же, как ни в чем не бывало, уже улыбался:

— Ну что, Арабелла? Кажется, все прошло неплохо?

Старая колдунья, так же как и МакГонагалл, с трудом выходила из охватившего ее напряжения, ее дыхание было затрудненным:

— Знаешь, Альбус, с каждым разом мне становится все труднее. Ты уж в следующий раз привлеки кого-нибудь другого. — И Арабелла многозначительно посмотрела на профессора МакГонагалл.

— Только не нужно прибедняться. Ты еще очень долго будешь в форме.

Профессор Дамблдор перевел глаза на просыпающегося мальчика:

— Арабелла, вам пора, пока Гарри не проснулся.

— Альбус, я хотела тебе еще рассказать о тех маглах. Расчет на то, что они примут Гарри как сына, не оправдался. Ему нужна другая семья.

Директор помрачнел:

— Нельзя, Арабелла. Защита будет работать только в присутствии его кровных родственников, иначе все рассыплется. Мне жаль, но Гарри останется в семье его родной тети.

Арабелла Фигг махнула на прощанье рукой и аппарировала с мальчиком из Хогвартса. Минерва с изумлением заметила, что она больше четырех часов провела в кабинете. Понятно, почему директор сегодня не мог заниматься ее проблемой.

* * *

— Может, начнем, не будем больше тянуть, остальные подойдут, — директор первым проявил нетерпение. Было уже три часа, а договаривались собраться без четверти три. Опаздывали профессора Флитвик и Росток, остальные были в наличии. Даже донельзя мрачный профессор Снейп терпеливо подпирал стену и косился на профессора Итенбрука, оживленно разговаривавшего до последнего времени с профессором Дамблдором.

В общий зал вошел завхоз Филч, и Минерва МакГонагалл поспешила присоединиться к группе, образованной директором, Итенбруком и Кеттлберном.

— Да, думаю, можно начать. Я надеялась начать изменения сразу во всех восьми направлениях, но, кажется, придется делать этапами. Нет, смотрите, Флитвик и Росток пришли. — И правда, в зал вошли последние члены бригады новоявленных строителей.

— Прошу всех подойти, — Минерва собрала вокруг себя всех своих коллег. — Задача ставится очень простая, трансформируем зал все одновременно, и, пожалуйста, учтите — нужна точная координация. Сейчас я всех расставлю по местам и покажу точки приложения сил и направления воздействия. — Минерва посмотрела на коллег, — силы воздействия рассчитаны только суммарные. В каждый конкретный момент времени их придется определять самим. Еще раз повторяю: смещение пространства начинаем одновременно. Надеюсь, никто не забыл, как это делается? И последнее — действуем по команде мистера Филча. — Взгляды всех присутствующих мгновенно переместились на школьного завхоза. А тот очень спокойно принял свою долю внимания. Его, в отличие от всех остальных, Минерва предупредила, что командовать парадом будет он.

Профессор МакГонагалл не стала выяснять, как профессора воспримут такого бригадира, и начала разводить всех по точкам. В нижнем ряду вершины параллелепипеда заняли профессора Росток, Кеттлберн, Итенбрук и Вектор. Их задача была довольно простой. Они должны растянуть нижний прямоугольник — пол зала.

Остальных профессор МакГонагалл поставила в центре, они должны были смещать верхние углы зала. Эта работа была сложнее: верхние точки перемещались не в плоскости, а в пространстве. Точку над Бертой Вектор должна была двигать сама МакГонагалл, над Кеттлберном — директор, над Росток — Флитвик, а над Итенбруком — Снейп. Теоретически было все просто. Но все дело в одновременности и слаженности работы.

Минерва МакГонагалл с этого момента передала руководство дальнейшей работой Аргусу Филчу. Завхоз, проверив общую готовность, дал обратный отсчет:

— Три, два, один, начали! — Все палочки выстрелили лучами оранжевого цвета.

— Стоп!

Результат получился для первого раза даже и неплохим. Нижний прямоугольник был растянут почти правильно. И зал приобрел дополнительно полосу в два метра шириной. Впрочем о ширине можно было говорить только с натяжкой, прямоугольник основания зала превратился в какую-то четырех-лучевую фигуру, а стены были довольно интересно изогнуты. Хуже дело было с потолком. Он был далек от горизонтальности. Хорошо, что на время работ всех учеников выпроводили на улицу. Но куда сейчас съехала вся мебель? Да и все, что не закреплено?

Филч посмотрел на результат и решил повторить попытку, пока все не расслабились:

— Три, два, один, начали!

В этот раз пауза до остановки была больше. И когда Аргус скомандовал: — Стоп, — зал еще больше исказился. Нижний прямоугольник по-прежнему был почти правильным, но потолок наклонился уже почти на двадцать градусов. А это было уже опасно. Башни Хогвартса угрожающе отклонились. Еще один раз — и они могут попадать. Нужно было что-то срочно предпринимать. Первым заговорил профессор Итенбрук:

— А может, поменяемся местами? Если у профессора Снейпа не хватает сил, то я могу его сменить, а с основанием он лучше справится.

Взгляд, которым ответил Северус, мог бы без помощи магии обрушить весь замок на голову профессора Итенбука. Минерва МакГонагалл стояла рядом со Снейпом, и если менять его, то пришлось бы и ей соглашаться с тем, что ей не хватает силы. Ну, уж нет! Она предложила попробовать в третий раз, но воздействие сделать кратковременным. Директор с Флитвиком, увидев, как задрался их край потолка, тоже сделали корректировку. И снова Филч начал отсчет…

На этот раз получилось все еще хуже. И профессор Снейп, и профессор МакГонагалл в этот раз, не сговариваясь, нажали сильней. И у того, и у другой вдруг куда-то пропала аккуратность в работе. А директор с профессором Флитвиком наоборот уменьшили свои усилия, и перекос пошел в другом направлении. Башни Хогвартса качнулись снова. Слава Мерлину, что Основатели построили крепкий замок. Если перекос и раньше был опасным, то теперь замок на прочность испытывала также и инерция движения. Был очень опасный момент, но стены выдержали. Если на это смотреть со стороны, красиво было. Беда в том, что все труженики были внутри и оценить такое зрелище не смогли, зато смогли оценить опасность всего происходящего. И перепалка в этот раз была уже сильнее. Спровоцировала ее сама Минерва, ее угол зала вытянулся даже сильней, чем угол Снейпа, и со стены сорвался и упал один из вымпелов, украшавших зал, и, конечно, он упал прямо на стоящую внизу Берту Вектор. Удар был несильным, но от неожиданности та взвизгнула. Такой же вымпел, висящий над Итенбруком, удержался каким-то чудом. Но нервы были достаточно напряжены, и Арвид Итенбрук не сдержал крика:

— Осторожней, черт бы вас побрал, Снейп.

А тому только этого и нужно было:

— А в чем дело, боитесь, что перестараюсь?

— Ничего я не боюсь, — буркнул Итенбрук, до него дошло, что он-то как раз не пострадал.

— Да, а мне показалось, что вас напугал визг мадам Вектор. Попросите ее в следующий раз кричать потише, раз так нервничаете.

В этот момент из-за перекошенной в своем косяке двери послышался явственный смех. Неплотно закрытая дверь не смогла его скрыть. Профессор Вектор решительно и сердито распахнула створку, и за ней обнаружились ученики. Мадам Хуч и Рубеус Хагрит не смогли их удержать во дворе, и все любители приключений собрались в коридоре за дверями в главный зал. Они были безбилетными зрителями этого бесплатного развлечения. Но на первом плане были все же гриффиндорцы, рейвенкловцев, как и учеников профессора Снейпа, было очень мало. Он это, конечно, сразу заметил — превосходный случай наказать этих выскочек-гриффиндорцеви и заодно выплеснуть свое раздражение, но не успел. Минерва МакГонагалл, увидев своих ребят, сразу направилась к двери в противоположном конце зала рядом с высоким столом. За ней тоже было тесно от зевак. Слизеринцы были именно здесь. Минерва специально посторонилась, чтобы Северусу было хорошо видно своих учеников, и он … проглотил свою гневную тираду.

— Это еще что такое? — порядок пошел наводить директор. Он быстро погнал учеников на улицу, а от другой двери то же самое делала профессор Трансфигурации, слизеринцы вылетели на улицу даже еще стремительней. Оба антагонистичных факультета оказались на улице, и мысли у них были очень похожими:

— Это абсолютно несправедливо.

Аргус Филч дождался, когда профессор МакГонагалл вернулась, и спросил:

— Что будем делать дальше?

Сделана было только половина работы, и останавливаться было рано. Итенбрук снова стоял рядом с Флитвиком и подошедшим директором. Веселый голос убеждал их обоих в том, что если работа не будет закончена в ближайшее время, то зал начнет в них кидать не только вымпелы, найдет что-нибудь и потяжелее.

Профессор Вектор тоже отозвалась:

— Вы подозреваете, что тут замешана темная магия? — Профессор стояла в другой группке с мадам Росток и Кеттлберном. — Так вот почему вымпел упал на меня, вы с этой самой нечистой силой в сговоре, она на мне и отыгралась. — Профессор Кеттлберн что-то негромко сказал, а женщина, засмеявшись, продолжала шутливо возмущаться. — А что я еще должна думать, уж не то ли, что Минерва хотела меня прихлопнуть? Если б это был злой умысел, то уж не я была бы первой пострадавшей.

Профессор МакГонагалл покосилась на стоящего у окна профессора алхимии; он упорно не замечал никого из весело болтающих коллег и смотрел в ту пародию на окно, которая зияла абстрактной дырой в стене. Впрочем, стекло в нем все еще держалось, выгнувшись пузырем.

Профессор МакГонагалл громко скомандовала:

— Все, перерыв закончен, дорогие коллеги, продолжим наше дело, а то сегодня спать придется всем во дворе.

— Или в теплицах, — подала реплику профессор Росток.

— Или в избушке Хагрита, — присоединился профессор Кеттлберн.

— Или в подземельях Слизерина, — закончил профессор Флитвик.

Минерва, подбоченившись, поинтересовалась:

— И кому еще замок не особенно нужен? Сами можете хоть в лесу ночевать, а ребятам требуются нормальные условия, так что хватит время тянуть, пора впрягаться.

— Какая вы, Минерва, ужасно сегодня строгая, — продолжала подначивать подругу мадам Вектор, — Бригадир вон все еще молчит. Аргус, командуйте что ли, а то нам только выволочек не хватает!

Но МакГонагалл сама же опять всех остановила:

— Подождите. Флитвик, поменяйтесь местами со Снейпом, а то, как бы мы и впрямь без алхимиков не остались. Если вы даже что-нибудь уроните на Итенбрука, вас в покушении никто не заподозрит.

Профессора Флитвик и Снейп поменялись местами под ироничными взглядами коллег, но новых шуток не успело раздаться: Филч поспешно начал отсчет.

К ужину зал был закончен. Основные нижние точки попали на свои места. Верхний уровень до конца не был закончен. Еще оставалась точная подгонка, но пока было терпимо. До идеальной горизонтали потолка еще было далеко, но, по крайней мере, по этажам можно было ходить, а не съезжать. Хуже всего пришлось Сивилле Трелони: ее башня стала недоступной, из-за наклона стен по ее лестнице подняться было невозможно. Но это обнаружилось слишком поздно, и продолжать выравнивание уже было некому — все разошлись. Минерва МакГонагалл клятвенно пообещала, что завтра же этот угол будет выровнен, а на сегодня она пригласила Трелони к себе. Но и кроме профессора Прорицаний пострадавших было много. Розыск вещей шел практически до самой ночи. В башнях этой ночью многие ребята вспомнили полеты с кроватей. Сколько человек проснулось утром на полу под смех более удачливых товарищей! Профессора ни о чем таком по утру не рассказывали. Интересно почему?

Завтрак в измененном зале прошел весело. Не только ученики, но и профессора больше рассматривали изогнутые и вытянутые стены. После того, как их выровняют, зал станет очень большим. Для квиддитча места хватит точно. Минерва представила, как будут сиротливо выглядеть столы в центре такого большого пространства. Переставить их ближе к стене нельзя. Столы в нижнем зале, которые накрывают домашние эльфы, должны точно находиться под столами в обеденном зале, иначе возникнут проблемы с обслуживание учеников.

Меньше всех восторга выражали ученики Слизерина. У них были свои проблемы: с прошлого четверга они немного пересели за столом. Профессор Снейп велел всем посещающим факультатив сидеть рядом и сам составлял для них меню. Ребят кормили почти одной растительной пищей. Мясо было из рациона исключено полностью, зато включена масса морепродуктов и в первую очередь — морская капуста. В первый раз, получив свой салат, Карпентор потихоньку его задвинул подальше. Он левитировал себе вместо него запеченную сосиску. Все это было произведено очень аккуратно и незаметно. Выбранная из целой горы похожих на нее сдобных трубочек, она была такой аппетитной, булочка с румяной корочкой, свернутая в спиральку, а в ней — нежная розовая сосиска. Она медленно ползла по столу, а Джордж смотрел на вожделенное лакомство и чувствовал, как рот его заполняется слюной. Сейчас он вцепится зубами в ее мякоть, сосиска выскользнет из тестяной оболочки и первой скользнет на язык. Но когда рука уже была готова подхватить румяную вкусноту, та вдруг стремительно взлетела вверх и быстро умчалась в сторону преподавательского стола. Джордж в отчаянии попытался хотя бы в воздухе перехватить ее, но промахнулся, и сосиска оказалась на тарелке перед его деканом. Тот спокойно взял ее, осмотрел со всех сторон и отправил в рот. Он, глядя на Карпентора, еще и со вкусом облизнулся. А перед Джорджем опять стояла тарелка с морской капустой, и под пристальным взглядом Снейпа несчастный Карпентор сунул ложку с зеленым месивом в рот. Алан усмехнулся глядя, на расстройство приятеля. Сам он ел салат из крабов с кукурузой. И было довольно вкусно.

На последнем занятии факультатива уже чувствовались результаты приема зелья. Профессор Снейп почти целый час только читал ребятам составы, названия и порядок приготовления зелий, не входящих ни в один из школьных учебников. Параллельно все просматривали те же сведения, но уже на записанные на огромных свитках. Самого приготовления зелий на этом занятии не было. Вместо этого профессор приказал всем закрыть глаза и представлять весь процесс мысленно. Контрольные вопросы не позволяли отвлекаться. Старшеклассники Стен и Гоннерван в конце занятия поинтересовались, можно ли весь школьный курс пройти также мысленно. Профессор ухмыльнулся:

— Понравилось? Должен вас разочаровать, слишком быстро происходит забывание, поэтому такой способ обычно не применяется. Ручками нужно делать, ручками, это надежней.

Задание на самостоятельную проработку было опять гигантским. Получив его, никто не пришел в ужас, если нужно выучить, значит, будут учить. Но оказалось, что профессор сразу дал задание на всю неделю, а не на два дня. Выходит, и у чудесных способностей есть пределы. Снейп предупредил, что на следующее занятие должен придти один Иган, все остальные заниматься будут самостоятельно у себя в гостиной. Староста должен обеспечить, чтобы остальные ученики при этом были где угодно, но не там же. А с первоклассником будет ускоренное прохождение двухлетнего курса алхимии. Занятия будут ежедневные, с применением гипномагии. Спать Льюис будет тоже под контролем профессора, а поэтому на неделю он должен проститься со своей спальней.

Обе девочки, посещающие факультатив, переглянулись. Эльза Лоренс спросила за обеих:

— Мы тоже будем проходить такой ускоренный курс?

Холодные глаза декана не выражали никакого сочувствия девчоночьим проблемам.

— Мисс Лоренс, вы опасаетесь за свою репутацию? Можно перенести ваши сеансы в больничное крыло, мадам Помфри возражать не будет.

Герви, оторвавшись от клочка пергамента, на котором он делал расчеты, задал интересующий его вопрос:

— Получается, что мы все, даже Иган, можем пройти весь курс школьной Алхимии месяца за два-три. Зачем же его учат семь лет?

— Семь лет учат не только курс Алхимии, но и все другие дисциплины. — Профессор тут же вступился за свою специальность, — а такую же интенсивность обучения по всей школьной программе могут выдержать только очень одаренные люди. И не скажу, что таких случаев никогда не было. Вы никогда не задумывались, что происходит, когда магические способности проявляются позже, чем маглорожденному исполняется одиннадцать лет? Нет? Ну конечно, чистокровным волшебникам это не интересно! Так вот, к вашему сведению, для таких поздно обнаруженных колдунов существуют специальные способы обучения. Но чтобы попасть на подобную программу, требуются очень серьезные основания. А для всех остальных существует школа Хогвартс, и интенсивное обучение здесь не приветствуется.

Снейп откинулся в кресле и продолжил свое высказывание:

— Учтите. Самостоятельно обучаться по такой же методике можно. Но слишком большая вероятность оказаться на веки в палате буйнопомешанных клиники Святого Манго.

— Профессор, а Итенбрук тоже будет так учить своих? — Мори с интересом смотрел на декана, а тот помрачнел:

— Об этом вам лучше спросить самого профессора Итенбрука.

Алан продолжал настаивать:

— Но эта методика доступна всем? Или есть надежда, что профессор ее не знает?

— Мистер Мори, вынужден разочаровать вас, эта методика доступна всем. И более того, существуют способы еще быстрей, но они не годятся для несовершеннолетних.

— Профессор, а можно определить каким способом были получены…

Снейп прервал новый вопрос:

— Мистер Мори, я ценю вашу любознательность, — он определенно потерял терпение, и голос его стал опасно-бархатистым, — но вам не кажется, что вы суете свой нос, куда вас не просят. — Последние слова, наоборот, были холодны. — Я без вас разберусь в том, как вас нужно учить. И профессор Итенбрук тоже.

— Мистер Льюис, жду вас здесь завтра в обычное время! Все свободны! — Дверь красноречиво распахнулась от жеста декана.

* * *

Профессор МакГонагалл попросила профессоров Флитвика и Трелони изменить расписание занятий. В связи с тем, что нужно было срочно выравнивать зал, уроки Прорицаний и Чар в седьмых классах Гриффиндора и Рейвенкло были заменены на уроки Трансфигурации. Объявление об этом появилось еще до завтрака, и старосты в обоих классах сообщили об этом своим товарищам. О причине такого изменения расписания догадаться было несложно, и гриффиндорцы шли в класс трансфигурации, еле сдерживая зуд нетерпения. Овсянка осталась на столах практически нетронутой.

Ученики шестого класса только вздыхали. Билл Уизли попробовал утешить их тем, что если в этом году все будет нормально, может им тоже МакГонагалл позволит что-нибудь изменить. В крайнем случае, свою башню.

— А что, — отозвалась сидящая всегда рядом с ним Инга Челлен, — сделать бы нашу башню повыше, а то астрономическая всегда закрывает по вечерам солнце. Поднять бы наши комнаты высоко-высоко до самых облаков. — Размечталась девушка, а Чарли Уизли, стоящий рядом с братом, почти тем же тоном дополнил ее мечты — С ужина к себе в башню будем подниматься часа полтора, а по утрам придется на столько же времени вставать раньше, чтобы успеть к завтраку, а не обеду. Так и будем ходить вверх-вниз, а особо мечтательные могут и вовсе не спускаться с небес, они одними вздохами сыты.

Билл, чувствуя, что сейчас пойдут уточнения, чем сыты влюбленные, показал кулак Чарли и увлек подругу из зала, им тоже нужно было идти на урок. А до теплиц путь не близкий, особенно, если идти вдвоем.

* * *

Профессор МакГонагалл и сама была рада за своих ребят, за то, какое интересное дело им предстоит, это вам не спичку в иголку превращать. Но все равно в начале было двадцать минут теории. Смещения пространства, вектора сил, точки приложений, все проскочило мимо сознания, хорошо, хоть в тетради остались записи.

Профессор Трансфигурации, как и обещала директору, трансформировать зал без него не начинала, а пока все ждали профессора Дамблдора, трансформировали свой стол. Было интересно видеть, как после заклятия под действием силового луча, выпущенного волшебной палочкой, стол удлиняется. Сначала под действием обычного заклятия увеличения, а потом, когда торец стола уперся в Высокий стол, стоящий поперек зала, профессор МакГонагалл применила трансфигурацию пространства вокруг стола. Если смотреть на стол с середины прохода, казалось, что ничего не изменилось, лишь небольшое преломление света, обегающее гриффиндорский стол, говорило о том, что все же изменения произошли. Но стоило пройти за границы этого марева, и стол оказывался много длиннее. Еще не меньше двух метров дополнительной площади скрывалось в искаженном пространстве.

— Класс! — Комментарии были излишними.

Пока все были пытались примирить свое сознание с тем, как изменилось пространство, в зал незаметно вошел профессор Дамблдор.

— Профессор МакГонагалл, вы уверены, что вашему факультету нужно так много места? Может, ограничитесь стандартным размером?

Минерва МакГонагалл махнула палочкой, и стол вернулся к своему первоначальному состоянию.

— Все сюда, начинаем выравнивание зала.

Все прошло вполне благополучно, с учениками оказалось работать проще, чем с профессорами. Гриффиндорцы были сильны своей дружбой и взаимовыручкой, приказы МакГонагалл не обсуждались, и за одно занятие потолок был выровнен.

Семиклассники Рейвенкло на своем занятии с блеском завершили трансформацию зала. Стены, наконец, утратили свои изгибы и стали ровными.

* * *

Когда с ужина все почти разошлись, и оставались только задержавшиеся, в зале появилась мадам Хуч. С метлой! Она, заметив последних из заканчивающих трапезу учеников, поморщилась, но не стала их подгонять. Однако нетерпение летающей ведьмы было очень заметно, и столы моментально опустели. Мадам Хуч, после того как осталась одна, вышла на середину зала. Проход между столами был узковат для взлета, тогда она прошла к стене. Здесь не было ни столов, ни стульев. До ближайшего стола, кстати, стола Гриффиндора, было почти шесть метров — вполне достаточно для взлета. Ведьма скомандовала метле взлет, и та послушно зависла над полом. Мадам Хуч первый свой подъем сделала по пологой кривой. Расстояния до начала поворота хватило вполне, но высота была еще незначительной. Взлет круто вверх — кажется, все в порядке. Ведьма осторожно вошла в пике, ветер привычно зашумел в ушах, но на высоте полутора метров летунья осторожно выровняла метлу. Осмелев, мадам начала увеличивать скорость. Взлет, пикирование, виражи: влево, вправо, бочка, змейка и напоследок «Мертвая петля». Преподаватель полетов пошла на посадку.

— Здорово! Отлично! А нам можно? — Крики, раздавшиеся от дверей, заставили ведьму нахмуриться. Но когда двери распахнулись, мадам увидела команду Гриффиндора в полном составе, в форме и с метлами. Капитан команды, Сигурд Словен, протолкался вперед.

— Мадам Хуч, все в порядке? Вы ведь уже проверили зал? — Надежда на подтверждение этого и на разрешение полетов была написана на всех лицах. Но ведьма еще колебалась:

— А кто вас сюда звал, Сигурд? По-моему погода еще хорошая и для игры на поле. Если уже так хотите начать тренироваться, могли бы и там полетать.

Капитан не сдавался:

— Но все равно ведь придется и зал осваивать. Вы что, думаете первыми слизеринцев выпустить? Так у них пол-команды занято на вечерних занятиях у профессора Снейпа. Мадам, пожалуйста. Мы аккуратненько. Под вашим контролем, — умильные лица невинных ангелочков смотрели на ведьму. Пока капитан вел переговоры, вся команда красных уже была в зале.

— Ну, хорошо, — мадам Хуч достала свой свисток и повесила его на шею. — По моему сигналу взлет, один круг и — на посадку. Там посмотрим.

И свисток дал команду для взлета. Ребята друг за другом взлетели. Скорости были пока небольшие, и очень дисциплинированно, как на своем первом занятии полетами, красные фигуры сделали круг по залу. После посадки мадам Хуч спросила:

— Проблемы были?

— Какие проблемы? — Ответил за всех Чарли Уизли. — Мы летали как хрустальные, даже в первом классе и то скорости выше. Мадам, можно полетать?

— Ладно, но по одному. Пока первый не сядет, второй не взлетает, не хватает, чтобы вы столкнулись. На столы падать будет неприятно.

Сигурд и еще один семиклассник подошли к учительнице после того, как в воздухе покувыркался очередной квиддитчный игрок:

— Мадам Хуч, а можно мы столы трансформируем? На всякий случай. Зачем они сейчас нужны?

Ведьма и сама понимала, что полеты над обеденными столами опасны, и разрешила их убирать. Оба старшеклассника вынули палочки и превратили свой стол в красно-золотой ковер. Та же участь постигла и другие столы — разноцветные ковры устлали всю середину зала. Тем временем другие члены команды стали быстро превращать стулья в цветные подушки, и скоро главный зал стал похож на декорации к «Тысяча и одной ночи». Весельчак Ник Трум, отбивающий команды, первым упал на пол:

— Красота! Хорошо на востоке жить: кругом ковры, подушки, не хватает только восточных красавиц.

Полежать на ковре захотелось почти всем:

— А вы глаза закройте и представьте себе вокруг таких …

— … слизеринцев в зеленых шароварах, — перебил Ника Чарли, — мы лежим на подушках, а они нам чай подают. — Хохот гриффиндорцев, оценивших шутку, загремел в зале.

Но тему прикрыл капитан:

— А потом появляется Снейп и гонит нас всех в подземелье на урок алхимии!

Все, подъем! Чего разлеглись? Нужно еще полетать, пока мадам Хуч в хорошем настроении!— и команда опять взлетела. В этот раз уже с кваффлом. Колец в зале пока не было, но перекидываться им было можно, и нападающие стали проверять свои наигранные комбинации. К концу тренировки в зале показалась профессор МакГонагалл. Она полюбовалась на яркие ковры и подошла к учительнице полетов.

— Как прошли полеты? Смогут ребята зал освоить?

— Пока летают. Посмотрим, как другие факультеты справятся, а потом проведу совместную тренировку с Рейвенкло. — Мадам Хуч редко что-то обещала, не был исключением и этот раз. — Да, профессор МакГонагалл, нужно бы места для зрителей сделать и подумать, как быстрее убирать и возвращать на место столы.

Профессор Трансфигурации обещала подумать об этом и еще некоторое время смотрела на полеты. А потом взяла стоящую в углу метлу мадам Хуч и … поставила ее обратно.

* * *

После того, как все команды попробовали полеты в измененном зале, мадам Хуч дала разрешение на проведение игр под крышей. Жеребьевка определила первых двух участников игры, которые будут соревноваться с золотым мячиком. Это были команды Хаффульпаффа и Рейвенкло.

Для первой игры были сделаны, наконец, зрительские места, а то до сих пор все зрители должны были стоять у стенок или сидеть на подушках. Механизм, поднимающий ряды кресел, был сродни лестницам Хогвартса. Зрительские места, как и лестницы, разворачивались и поднимались почти до потолка. Единственном различием у эти магических устройств было то, что слава Мерлину, места самопроизвольно не складывались, а только после заклятия. Конечно, не обошлось и без приключений на первых порах. Пока не были сделаны предохранительные блоки, у многих появлялось желание сложить зрительские места вместе со зрителями. Возмущенные крики и визг девчонок только поощряли шутников. Но Минерва МакГонагалл быстро прекратила эти безобразия, поставив ограничители, и теперь места складывать и раскладывать могли только учителя.

Профессор Флитвик сотворил еще одно дополнение зала. Под самым потолком был сделан круговой балкон по всему периметру зала. Выходы с балкона выводили с западной стороны — на третий этаж замка, а с восточной — почему-то на четвертый этаж. Вид с балкона оказался еще лучше. А благодаря тому, что он не убирался вовсе, появился новый проход с третьего на четвертый этаж через главный зал.

Специально для игр было создано новое освещение зала: в утопленных в стенах нишах поместили сильные прожектора.

Профессор МакГонагалл сделала последний штрих в зале, она укрепила квиддитчные кольца. Зал для игры был готов.

Кто же упустит возможность сразу же попробовать все изменения в зале. И новые зрительские места, и новое освещение. Но балкон все же оказался вне конкуренции. Смотреть игру сверху было очень необычно, и пришлось профессору Флитвику добавить специальных сторожей. Профессор наложил заклятье на пару рыцарских доспехов и установил их у проходов на балкон. Если зрителей было немного, то доспехи стояли себе смирненько у стены, как и положено хорошо воспитанным средневековым рыцарям, но стоило только набраться достаточному количеству зрителей на балконе, как доспехи с лязгом вставали в дверях, брали копье на перевес и перекрывали вход.

Они не пропускали на балкон никого, пока на нем слишком много людей. Предельным количество была установлена цифра пятьдесят, и после этого сторожа перекрывали все входы, больше никто попасть на балкон не мог. Если, конечно, не залететь туда, ну хотя бы на метле. Но профессор Флитвик обещал закрыть балкон в ближайшее время специальной сеткой. Для безопасности зрителей, чтобы ни бладжер не мог туда залететь, ни увлекшийся зритель не мог свалиться.

И вот, наконец, учительница полетов объявила о начале первой игры. Зал был практически полон.

Рейвенкло довольно быстро повел в счете, и игра не обещала быть особенно длительной. Длинные пасы быстро выводили нападающих на ударную позицию. Команда Хаффульпаффа с новым капитаном никак не могла наладить свою игру. Скорости полетов были недостаточны, да и сыгранность команды оставляла желать лучшего. Проигрыш команды Хаффульпаффа был вполне понятен.

Зрители от игры получили много удовольствия. Может, зрелищность самой игры и была пониже, почему-то никто не мог развить больших скоростей, зато как здорово сидеть в зале в удобных креслах, при хорошем освещении, без ветра и дождя.

Из-за дополнительных возможностей игры в закрытом помещении мадам Хуч приняла решение увеличить количество игр, теперь первенство будет идти в два круга. Если еще дополнительно потренироваться, то для Хаффульпаффа было еще не все потеряно. Новое расписание игр делало каждый проигрыш не столько катастрофичным.

Факультеты Гриффиндора и Слизерина наблюдали за игрой соперников. Их игра будет на следующей неделе. Но и сейчас уже можно было сделать выводы: нужны высокие скорости, нужны изменения в тактике. В команде Слизерина производилась запись первой игры в зале сразу на два всенокля. Распоряжение об этом дал новый капитан — Колин Герви. Зачем ему это было нужно, он объяснять не стал, сказал только, что у него есть для этого причина, но пока он говорить не будет.

* * *

Профессор Снейп второе воскресенье подряд проводил наблюдения за встречами заговорщиков в комнате пятиклассников. На этот раз он был готов к тому, чтобы точно выяснить, кто тот молодой парень, что ходит по ночам в подземелья Слизерина. Снейп в этот раз занял позицию для наблюдения пораньше, он хотел узнать как можно больше подробностей обо всех участниках тайных встреч. В комнате было тихо, только мерно тикали часы на стене, но когда до двенадцати оставалось десять минут, дверь открылась, и раздались шаги нескольких человек. Первое, что сделали вошедшие — разожгли камин. Дальше уже можно было что-то разглядеть. Северус Снейп заметил, что в комнате опять четверо. Трое готовят сцену для очередного спектакля, а четвертый сел в кресло и иногда отдает короткие приказы. Значит, это опять те же. Тот, что в кресле — чужак, а остальные — это Калтус с дружками. В прошлое воскресенье Снейп не заметил особых перемен в комнате, но возможно он просто не обратил на них внимания, а сейчас он видел всю подготовку. Легкие тени, скользящие по комнате, видимо, хорошо знали, что нужно делать. Они зажгли специально принесенные толстые свечи. Такие в Хогвартсе не используются — витые зеленые с золотом и черные с серебром. Свечи сразу создали таинственную атмосферу. Но это было еще не все. Портьеры после заклятия тоже изменились — обычные зеленые слизеринские портьеры были заменены черными с зеленым рисунком.

— Идиоты! — Снейп сразу догадался, что за рисунок был на занавесях — МорсМордр, Знак Смерти. Ребята пытались играть с серьезными вещами. А тот, кто готовил мизансцену, по-видимому, хорошо знал обряды Упивающихся смертью. В центр комнаты поставили черное кресло, а вся прочая мебель из комнаты была выдворена.

Все правильно: на встречах Упивающихся смертью, как хорошо помнил Снейп, если ожидалось присутствие Волдеморта, в центр зала ставился черный трон. Именно вокруг трона Темного Лорда в круг вставали все допущенные на церемонию. Побывав раз на такой встрече, ее не забудешь никогда, и главным на ней были не устрашающие атрибуты, главным было чувство страха. Очень редко эти встречи проходили в тишине и спокойствии. Если Темный Лорд был не в настроении, то стоны и крики были обычным звуковым сопровождением таких встреч, а Темный Лорд слишком редко бывал в хорошем настроении. Гораздо чаще Повелитель накладывал Круциус сразу на всех присутствующих просто для профилактики и поддержания хорошей формы своих сторонников. Впрочем, за особые заслуги можно было избежать даже этого общего наказания. И доносы были для этого самым простым способом. Снейп и сам когда-то был тем, на кого был сделан донос, и наказание в тот раз было совсем не профилактическим, разница была слишком чувствительна. А Алден Макнейр на той встрече имел благодарность за особые заслуги. Волдеморт никогда не скрывал, кто и на кого сделал донос, у него было свое отношение к доносчикам — своеобразное.

Та подготовка, которая сейчас шла в комнате подземелья, была похожа на подготовку к традиционной встрече Упивающихся смертью. И все делалось быстро, чувствовалось, что все уже хорошо отлажено. В камин бросили щепотку порошка, по запаху алхимик безошибочно определил галлюциноген, не очень сильный, но достаточный для легкого опьянения. За себя Снейп не боялся, при достаточной собранности можно избежать воздействия наркотика, но непривычному человеку нужное настроение будет создано без проблем.

Часы пробили полночь, и все трое пятиклассников вышли из комнаты, а чужак сделал последнюю подготовку: мантия с гербом Слизерина была заменена черным плащом. После этого парень сел в кресло и что-то закапал себе в глаза. Видимо что-то достаточно едкое, потому что Снейп услышал, как чужак зашипел от боли. Если бы все не было так противно, можно было бы посмеяться — этот новоявленный Исполняющий обязанности Лорда копировал даже красные глаза Волдеморта.

На настоящую встречу колдуны аппарировали, но сейчас двери открылись, и по одному в комнату стали входить ученики. Капюшоны закрывали лица, но видно было, что почти все из младших классов не старше пятого. Всего пятнадцать человек. Слишком много! Кажется, эти игры уже идут давно, а декан ничего не знает. Профессор Дамблдор будет разочарован: если бы не предупреждение Кровавого барона, то еще долго бы Снейп ни о чем и не подозревал. За повседневными делами чуть не прозевал самое главное — своих учеников. Но сожалеть и ругать себя времени не было, встреча разыгрывалась, как небольшой спектакль. Завершалось традиционное целование плаща этого Темного Лорда: на коленях перед креслом-троном стоял уже последний из участников встречи. Но вот и он встал на свое место в кругу товарищей.

Парень, играющий роль Волдеморта, встал с кресла, декан в первый раз услышал его голос — кто-то здорово позанимался с молодым человеком, интонации, тембр очень напоминали голос Темного Лорда. Если закрыть глаза, то можно без труда представить настоящую встречу с Волдемортом, Снейп даже передернулся от картины, вспыхнувшей перед мысленным взором — надо же, привидится такое. Да это же действует наркотик! Сосредоточиться, посторонние мысли из головы выкинуть, теперь другое дело: да и голос говорящего ничего общего с голосом Волдеморта не имеет! Слуховая галлюцинация чуть не сыграла шутку с профессором, а что же говорить об остальных участниках разыгрываемого спектакля!

Вступительная речь подходила к концу при напряженном внимании всех действующих лиц, Снейп все не решался даже мысленно назвать этих ребят Упивающимися смертью, хотя роли они играли отменно.

— Сегодня у нас торжественный день, — в завершение своей речи сказал Темный Лорд этого собрания, — новый член готов вступить в наше общество. — Повелительный кивок отправил ближайших троих учеников за дверь. И в комнату был введен новый участник действия, тоже в плаще с капюшоном. Его подвели к креслу, в котором опять сидел исполняющий роль Волдеморта чужак. Капюшон откинули, и все увидели лицо Алана Мори.

— Староста! Уже! — Снейп готов был застонать от досады. — Не успел поговорить с ним! Этот вербовщик работает очень быстро.

Декан никак не думал, что за одну неделю Мори успеют подготовить.

Калтус продолжил процедуру дальше. Первым делом у претендента на настоящем посвящении должна проверяться чистота крови. И здесь, кажется, собираются следовать этому порядку. Калтус вынул пробирку и небольшой нож. Порез был сделан быстро и, можно надеяться, что аккуратно. Не хватало еще, чтобы эти неумехи занесли микробов в ранку. Калтус набрал немного крови Алана. При настоящей проверке после этого в проверяемую кровь добавляют каплю крови Слизерина. Темный маг сам когда-то установил этот порядок проверки чистокровных и сам запечатал свою кровь в зачарованный сосуд. Волдеморт только приспособил древний обряд к современным нуждам. Парень в кресле протянул маленький флакон Калтусу, и когда тот его брал, Снейп смог безошибочно определить, что флакон был настоящим — с кровью Слизерина! Становится все интересней! Откуда у мальчишек могла взяться кровь Слизерина? Вот тебе и игры! Кто же за всем этим стоит?

Крон Калтус капнул из полученного пузырька в пробирку с кровью Мори. Тишину, повисшую в комнате, можно было черпать ложкой, такая она была густая. Вспышка голубого цвета! Все правильно, даже Снейп, и тот с трудом перевел дыхание, что уж говорить о самом Мори при этом подтверждении его чистокровности! Впрочем, и все остальные испытали облегчение. Если на настоящей проверке вспышка получится красной или хотя бы розовой, претендента просто убивают. А эти ребятки что бы стали делать?

Вторая часть проверки не так опасна, нужно было произнести сложную формулу на древней латыни. Мало кто понимал смысл принесенной клятвы, но заучить ее было можно. Лишь совсем тупые претенденты не проходили второй этап. Ум для Упивающегося смертью был, по мнению Волдеморта, не на столько уж и важен.

Алан начал давать клятву. Память у мальчика хорошая, Северус Снейп формулу помнил отчетливо и точно знал, что Мори ни разу не ошибся.

Декана вдруг кольнула тревога, слишком уж все идет правильно. Все проверки точно совпадают с настоящими. Остается последняя проверка — болевая, а потом кандидат получит Темную метку. При Волдеморте попасть на посвящение было трудно, нужны были очень серьезные заслуги, но после начала церемонии было два варианта ее завершения — Темная метка или смерть. Татуировку Волдеморт обычно наносил сам, но Малфой хвалился, как однажды Лорд доверил ему этот завершающий этап. Все дело было в самой печати. Как шептались на Темных пирушках особо болтливые, эту печать Волдеморт делал сам, в соответствии с древними темными знаниями. Что в нее было включено, не знал кроме Лорда никто. Малфой за это ручался. Бахвальство Люциуса возможно имело смысл, а он говорил, что раз он не знает, то не знает и никто другой. Но что бы ни было включено в эту печать, что она делала с магом, было понятно всем — печать делала раба. Темная метка по желанию хозяина печати могла использоваться для связи, например, при вызове Упивающихся смертью к Волдеморту, могла применяться для наказания нерадивых слуг, проводящий канал превосходно пропускал проклятия, но были у Темной метки и другие функции, с ее помощью можно было находить Упивающихся смертью. Один Хогвартс давал сбой в поисковой системе метки, в остальных местах Волдеморт мог без труда отыскивать своих слуг. Темная метка могла влиять и на сознание Упивающихся смертью. Ее гипоновлияние можно было подавить, но лишь на короткое время. Если Лорд хотел, его слуги получали любые команды, которые не выполнить было очень трудно. Снейпу ни разу не пришлось бороться с таким воздействием метки — или Хогвартс и в этом отношении давал защиту, или Волдеморт ни разу не применял эти возможности к Снейпу. Но, как говорили некоторые знающие люди, Лорд мог использовать воздействие метки и для убийства ставших ему ненужными по какой-то причине слуг. Самоубийства некоторых Упивающихся смертью были слишком подозрительны.

Темная метка на руке Снейпа после исчезновения Волдеморта стала малозаметной, но не исчезла совсем, а в отдельные моменты она вдруг начинала пульсировать, как будто кто-то пытался перехватить управление метками. Если для этого будет найден способ, то в мире появится другой Темный Лорд, и все Упивающиеся смертью будут вынуждены подчиниться новому хозяину. Поэтому несерьезно относиться к темной метке нельзя, даже сейчас, спустя год после исчезновения Волдеморта. И к тому, что Мори может сейчас прямо на глазах декана получить это клеймо, Снейп не мог отнестись спокойно. Слишком все шло правильно, слишком было похоже на настоящее посвящение. Но как остановить эту процедуру, не спугнув того молодца в центре зала? И времени на раздумья остается очень мало, последняя проверка займет мало времени, а затем клеймо будет поставлено. Хорошо, если не настоящее, а если настоящее? Крон Калтус говорил, что оно временное. Но уж больно удобный случай для поимки Алана Мори. Вдруг тот, кто стоит за этим концертом, по выбору некоторым ставит настоящие клейма. Слишком большой риск. Раз получив Темную метку, избавиться от нее нельзя.

Если бы здесь был Кровавый барон! Снейп очень пожалел, что он не договорился о способе вызова привидения в случае особой надобности. Придется попробовать вызвать привидение обычным способом, хотя и так мало времени в запасе. Привидения вызывают страх и ужас, особенно у маглов, и обычно хорошо чувствуют эти эмоции у людей. Северус Снейп начал сосредотачиваться на чувстве страха. Галлюциноген в комнате помогал это делать. Барон не появлялся, нужны более яркие воспоминания. Как для вызова Патронуса нужны сильные положительные эмоции, так и для вызова привидения нужны сильные отрицательные эмоции. У Снейпа были необходимые воспоминания, но, но… В течение полутора лет он упорно гнал от себя этот жуткий ад. А если его впустить в сознание, впустить то безумие, ту затягивающую в себя пустоту, то как потом из нее выйти? В последний раз Снейп смог остаться в здравом рассудке только благодаря профессору Дамблдору. А как это сделать без его помощи? Сдавленный крик Алана Мори подсказал, что третье испытание пройдено, не чисто, но похоже, что для все присутствующих такой крик был нормой. Волдеморт вряд ли бы с таким решением согласился, но тот новоявленный Темный Лорд решил, что Мори прошел все испытания.

В руках парня появилась печать. Трудно было рассмотреть, настоящая она или нет. Но аура у нее была настоящая. И ужас, который вызывал этот магический предмет, был такой же, как и у того, которым заклеймили когда-то Снейпа. Этот ужас он бы никогда и ни с чем не спутал. Стоп, ужас. Вот способ вызвать Кровавого барона. Снейп просто пропустил через свое сознание поток магии, испускаемый клеймом, и добавил просьбу явиться поскорее.

Мертвящий холод появился в коридоре раньше жемчужного свечения привидения — Кровавый барон прибыл. Снейп поспешно отошел от отверстий, через которые смотрел в комнату.

— Барон, вы можете остановить этих ребят? Если я вмешаюсь сейчас, то сделаю только хуже. А остановить их нужно, и немедленно.

Привидение величественно кивнуло и просочилось в комнату с ребятами. Снейп опять припал к отверстиям в стене. Кровавый барон продрейфовал к чужаку. Слизеринцы, конечно, узнали свое факультетское привидение. Слава Мерлину, что во всем Хогвартсе не было существа, не боявшегося слизеринского привидения, и, чтобы остановить посвящение, Барону было достаточно скрестить руки на груди и грозно нахмуриться. Как только призрак приблизился к чужаку, тот спрятал печать, а Барон сделал вид, что ничего не заметил. Привидение грозно посмотрело по сторонам и приказало немедленно всем разойтись. Несмотря на ворчание самых отважных из участников всего действия, большинство младших поспешно разошлось по своим комнатам. Плащи были сняты и свернуты, и скоро в комнате осталось только пять человек. Калтус с двумя приятелями, чужак и Алан Мори. И, конечно, сам Кровавый барон.

— Я сказал всем разойтись, — приказ, повторенный призраком, все же возымел свое действие, все слизеринцы поспешно ушли по знаку красноглазого парня. Сам парень оказался не робкого десятка, он вынул волшебную палочку и направил ее на призрака.

— Извините, Барон, но я не могу рисковать, и мне придется зачаровать вас. Вы слишком невовремя появились. Я не могу позволить вам раскрыть мою тайну.

— Аннинотекс, — волшебная палочка повернулась в руке колдуна, — теперь вы не сможете никому ничего рассказать об увиденном, пока я не сниму с вас заклятие. Но вы сами виноваты, никто вас сюда не звал. И на будущее, я вас очень прошу не вмешиваться в мои дела. — Голос парня был слишком опасен. — Иначе я буду вынужден прибегнуть к экзерсису. А я бы этого совсем не хотел делать. У вас свои дела, у меня — свои. Уничтожение такого уважаемого привидения не в мои планы. Прощайте, надеюсь, вы меня поняли правильно.

Пока привидение проходило сквозь стену, парень чуть слышно чертыхаясь, переодевался. Его плащ опять сменяла школьная мантия. Но следить за ним не было времени. Профессор закрыл щели, связывающие секретный коридор с комнатами учеников, и стилизованные змеи на стенах коридора закрыли свои горящие глаза. Слабое сияние, исходившее от призрака, тускло освещало коридор, но и этого хватало, чтобы видеть, что чужак сделал с Кровавым Бароном.

Призрак был в ужасном состоянии — гнев не то чувство, которое хорошо переносят привидения, а когда оно еще сопровождается заклятием, не дающим говорить… Барон был готов впасть в бешенство. Взбесившееся привидение, только этого слизеринским подземельям и не хватало! Профессор Снейп отчетливо слышал заклятье, примененное Упивающимся смертью. Заклятье было незнакомым, но формула позволяла вычислить противозаклятье.

— Барон, я попробую снять эти чары. Звучос! — Стандартное заклятие усиления голоса, но призрак только покачал головой, он по-прежнему не мог говорить.

Снейп с тревогой посмотрел на Кровавого Барона:

— Я не знаю этих чар, могу только попробовать их нейтрализовать противозаклятьем. Но это будет рискованно, — горящие глаза призрака не позволяли колебаться.

— Нинотекс, — Снейп сделал жест, зеркально повторивший жест парня.

— Проклятье! Что он себе позволяет! Ну, он пожалеет о том, что связался со мной! — к призраку вернулся голос.

— Пожалуйста, Барон, успокойтесь.

Но призрак, казалось, ничего не слышал:

— Он еще посмел мне, МНЕ угрожать экзерсисом! Посмотрим, как этот, — привидение не смогло сразу найти подходящее слово, — как этот щенок будет скулить и просить пощады! — Кровавый Барон собрался немедленно разделаться с обидчиком.

— Барон, вы меня слышите? Если вы немедленно не успокоитесь, я сам наложу на вас заклятье! — Снейп не знал, как еще можно привлечь внимание призрака, и рискнул.

— Что вы сказали? — бешенство Кровавого Барона мгновенно исчезло. Он медленно поворачивался в сторону Снейпа, рука призрака метнулась к горлу декана, и тот почувствовал, как у него перехватило дыханье. — Я могу остановить вам сердце, вы это понимаете? — Снейп, наполовину замороженный призраком, не мог отвечать. Очень долгие мгновения он только смотрел в глаза привидения. И это оказалось правильной тактикой, Кровавый барон опустил руку, и профессор с трудом смог втянуть воздух. К шее и горлу медленно возвращалась чувствительность, их начинали колоть тысячи невидимых иголочек. Но отвечать Снейп все еще не мог. Он несколько раз откашлялся.

— Сэр, никогда мне не угрожайте! — Кровавый барон, кажется, себя контролировал, но гнев еще тлел и мог в любой момент полыхнуть. — Я всегда относился с достаточным уважением к деканам Слизерина, но еще никто из них не позволял себе подобного тона. Вы сейчас очень рисковали, профессор. В следующий раз я могу и не остановиться.

— Барон, — голос наконец стал слушаться декана, но звучал все еще сипло — я приношу вам свои извинения. Я не хотел вас оскорбить, но мне во что бы то ни стало нужно было вас остановить. Пока вы не разделались с тем чужаком. Барон, я не меньше вас хочу разобраться с этим мерзавцем, но сейчас не время. Нужно узнать, кто его прислал в подземелья, кто его обучил, кто дал ему те магические предметы и артефакты. И я не видел другого способа вас остановить.

— Вы хотите, чтобы я отпустил этого молокососа после того, как он на меня напал первым? Напал в моих собственных подземельях? — Привидение перешло от гнева к изумлению. — Вы меня плохо знаете. Меня остановить нельзя! Даже директор не решился бы на это. — Барон медленно отвернулся. Он сделал несколько шагов по коридору и стал очень похож на обычного человека в глубоком раздумье вышагивающего туда-сюда в такт своим мыслям.

— Что вы хотите узнать от этого? — кивок в сторону покинутой комнаты ясно говорил о том, кого Барон не хочет никак называть.

— Для начала я хочу узнать, где он живет и его имя, тогда можно будет определить и того, с кем он связан. В прошлый раз мне не удалось его проследить до места, уж очень он осторожен.

Кровавый барон, выслушав Снейпа, исчез, не сказав ничего в ответ. Северус остался один в темном коридоре. Шея и горло по-прежнему болели, и небольшой массаж был очень кстати. Профессор вышел из тайного коридора и перекрыл проход. Жаль, что в этот раз за ловцом душ идти было поздно, и придется его поиски снова откладывать. Декан пошел к себе, но не успел он сделать и нескольких шагов, как в коридоре опять появился Кровавый барон, да не один, а с Пивзом. Призрак тащил полтергейста за шкирку, а тот даже не сопротивлялся.

— Вот, сэр, кто будет следить за тем чужаком. Пивз, твоя задача: по дороге в Хогсмит сейчас идет парень в мантии с гербом Слизерина. Ты должен узнать, где этот человек живет, но так, чтобы он тебя не видел.

Полтергейст не ладил ни с кем в Хогвартсе, но Кровавого барона он побаивался. Поэтому он удержался от обычного злорадства.

— Будет исполнено, ваша кровавость, — такое обращение для Пивза можно было считать очень культурным и уважительным.

— Смотри, поаккуратней там действуй. Нам нужно, чтобы этот человек ничего не заподозрил. Когда сделаешь, доложишь профессору Снейпу, и чтобы все было без твоих обычных штучек. — Слизеринское привидение выпустило из рук воротник полтергейста, и тот исчез.

Призрак замешкался возле декана Слизерина.

— Сэр, я … — странно было видеть грозного Барона в нерешительности, — сэр, я слишком многое себе позволил сегодня. Примите мои извинения, — поклон привидения был превосходно выполнен несмотря на то, что извиняться Кровавый барон не привык. — Меня вывел из себя тот человек, но я все равно не должен был нападать на вас. Это было недопустимо с моей стороны. — Снейп стоял и не знал, что на это можно сказать. Самое грозное привидение Хогвартса и, кажется, чувствует себя смущенным! О таком никто даже не слышал. А Барон продолжал:

— Если я вам буду нужен, воспользуйтесь в следующий раз свистком, он лежит в нише в вашей комнате прямо над столом, — призрак исчез в глубинах подземелий, а Северус Снейп так и не решил, что можно сказать Барону, он только посмотрел вслед исчезающему вдали жемчужному свечению.

* * *

Полтергейст Пивз появился у профессора только под утро. Маленький злой хулиган на этот раз еще не решил, стоит ли вести себя прилично. Он повис под потолком и осмотрелся. Кровавого барона не было, а декан Слизерина ждал полтергейста, сидя за столом и листая журнал. Пивз выхватил из его рук »Вестник Алхимии« и снова взлетел под потолок.

— Пивз, верни журнал и говори: смог узнать адрес? — профессор решил не злиться на полтергейста.

— А как же? Конечно, — Пивз бросил журнал вниз и подлетел к шкафу — Фу, какая гадость, — банка с заспиртованными скорпионами взлетела в воздух, за ней взлетели Моллюски Красного моря. Пивз висел в воздухе, а вокруг него крутилась карусель, состоящая из все продолжающих взлетать заспиртованных экспонатов. Профессор по-прежнему смотрел на развлечения полтергейста спокойно. На все банки уже давным-давно наложены заклятия, и они все равно не разобьются.

— Адрес, Пивз, — напомнил Снейп. Он подобрал журнал и сел спиной к полтергейсту, развернув »Вестник Алхимии« на том месте, где читал раньше.

— А у этого типа тоже есть такие журналы, — Пивз спустился и смотрел через плечо профессора. — Какому идиоту нужен десяток журналов с одним номером?

— Журналы все за июль? — Снейп сразу понял, кому нужны одинаковые номера »Вестника«. Вот куда делся весь тираж, вот почему хозяин книжного магазина не смог выполнить заказ на июльский номер.

— Ладно, можешь не отвечать, я и сам знаю. Адрес, Пивз, адрес.

— А если знаете … — Пивз поплыл к выходу из кабинета.

Все, терпенье кончилось:

— Пивз, адрес! — крик Снейпа возымел действие, как будто полтергейст и ждал когда на него заорут.

— Какие мы нервные. Дом мадам Клаус, она сдала комнаты на полгода какому-то немцу. Зовут его Генрих Шульц, но он такой же Шульц, как я Фриц. В комнате у него портключ, а хозяина не было. На столе с десяток журналов.

Полтергейст, сделав доклад, полетел из комнаты.

— Пивз, спасибо.

Вредный дух оглянулся очень расстроенный:

— Никогда, слышите! Никогда меня не благодарите! Еще раз услышу — перебью у вас здесь все. Привет Барону! — И полтергейст, скорчив рожу, окончательно исчез из кабинета.

* * *

Утром на завтраке декан внимательно смотрел на своих учеников. Тех, кто вчера был на церемонии, вычислить было несложно. Их нервозность просто бросалась в глаза. Десять человек Снейп определил практически безошибочно, еще в троих был почти уверен, осталось установить еще двоих. Но в первую очередь нужно поговорить со старостой. Мори может попасть в неприятную историю. Размышления Снейпа были прерваны незнакомой совой, она, пролетев над Высоким столом, прицельно бросила перед профессором конверт. Опять личное письмо. Чем дальше его читал профессор, тем больше поражался. Начать хотя бы с того, что письмо было от Дениса Манфа, окончившего в прошлом году Хогвартс. Парень был капитаном квиддитчной команды Хаффульпаффа, но наряду с этим, оказался сильным противником и при изготовлении зелий. Противником Северуса он стал случайно, из-за вражды двух главных красавиц Хогвартса прошлого года Ивонны Смит и Августы Крайнц. Манф отравил Смит, а Снейп делал для нее противоядие. Но письмо было не об этом. Манфу нужен был совет. Еще в прошлом году Северус решил, что парень может пойти не по той дороге, слишком просто он относится к нарушениям этики. С другой стороны, проблема опять интересная. Знал, шельмец, чем зацепить алхимика, как и в прошлом году. Слизеринец с сомнением посмотрел на директора, может, с ним посоветоваться? Заодно и о вчерашнем происшествии доложить.

А в письме Манф поделился своей проблемой. После окончания школы он поехал в Голливуд, решил, что там лучше всего найдет место своей подруге Августе и себе. Что девушку привлек киномир, было неудивительно, блеск жизни звезд кинематографа губителен и не для таких бабочек. Но Манф в Голливуд отправился с точно разработанным планом, он хотел быстро войти в среду самых уважаемых людей киноиндустрии, попробовать силы как режиссер. Манф познакомился с начинающим режиссером со студии Спилберга. В кафе, где они сидели за соседними столиками, было мало посетителей, и Денис смог завязать с черноволосым очкариком непринужденный разговор. Они были почти ровесники и еще и потому быстро нашли общий язык. Манф был всего на несколько лет младше, но так же, как и этот магл, еще только начинал свою самостоятельную жизнь. Парень со студии Стивена Спилберга мог гордиться тем, как он привлек к своей первой работе внимание такого заслуженного мастера, но все равно до признания было еще очень далеко. Вот тогда Манф и понял, в какую сложную историю он хочет влезть, как долго происходит становление настоящего режиссера. Настроение у обоих молодых людей было не особенно радужным, и от нечего делать они пошли вместе пошататься по городу. Как разговор зашел о волшебстве, Денис позже не мог и сам сказать. Но, тем не менее, он со стопроцентным маглом где-то в центре Америки начал говорить о магии, об Англии, об Хогвартсе. Манф надеялся, что такой разговор ничем не повредит, парень проснется утром и забудет обо всем, а не забудет, так все равно не поверит. Не поедет же он в Англию искать Хогвартс. В крайнем случае, можно потом применить Обливиате для стирания воспоминаний. Но пока ночью эти два таких разных человека, объединенных одним общечеловеческим чувством, поиском приключений, ходили по городу, практически не пропуская встреченные ресторанчики. Кому пришла в голову идея поменяться местами, Манф уже не помнил, но обоим эта идея понравилась. Манф остается на студии Спилберга, а молодой режиссер отправляется в Лондон под видом Манфа. Дело было за немногим: парень совершенно не обладал магией. Вот тогда Манф и подумал о зельях. Ну не может быть, чтобы не нашлось такого, которое давало хотя бы чуть магии. Ведь живут же в магическом мире сквибы, тех крох магии, которыми они обладают, хватает им для жизни. Денис как-то встречал заметки о работах по развитию магических способностей у сквибов. Почему бы не попробовать с маглом. Парень пока поживет в Лондоне у родителей Манфа, и познакомится с жизнью магов настолько, насколько это возможно. А Манф будет жить в Голливуде. Но хорошо бы еще и проверить его идею о развитии магических способностей у магла.

Снейп задумался. Интересная идея. Конечно, сквибам можно с помощью зелий добавить магии, а вот если магических способностей нет совсем. Как на магла подействует зелье? Кто бы мог заняться таким делом? У Снейпа были знакомые среди алхимиков, но он не знал таких, кто интересовался бы маглами. А может, все-таки обратиться к директору. Не зря же его все противники зовут маглолюбом, может, он заинтересуется такой проблемой? Да, пожалуй, так и надо поступить. Снейп посмотрел на приписку к письму. Ответ, пожалуйста, пошлите на мое новое имя — Крис Нолливуд, студия Стивена Спилберга.

* * *

Минерва МакГонагалл пришла на тренировку своей команды. Игроки в красной форме были приятно удивлены. Редко их декан посещала их на поле, а тут пожаловала. Впрочем, почти все в замке были благодарны профессору МакГонагалл за новый зал. Не была исключением и команда Гриффиндора.

— Как полеты, Словен? — поинтересовалась профессор у капитана.

— Да все хорошо. Мы уже разобрались, почему Рейвенкло и Хаффульпафф не могли развить скорости. Это все из-за стен. Постоянно кажется, что в них врежешься. Так вот, если наложить отталкивающие заклятья и разогнаться, да прямо на стенку… — профессор МакГонагалл только головой покачала на такую ломку привычек.

— А полегче нельзя было ничего придумать? Это же опасно, скорости ведь большие.

— Не волнуйтесь, профессор МакГонагалл, мы все учли, ни одной осечки не было. Зато теперь мы стены в упор не видим. Знаете, как скорость сразу выросла? Ох и разделаем мы слизеринцев в воскресенье! Увидите сами.

Профессор еще некоторое время посмотрела на кувыркающихся в воздухе игроков своей команды и пошла заниматься своими делами.

* * *

Профессор Дамблдор очень серьезно отнесся к сообщению Северуса Снейпа о тех делах, что творились под покровом ночи на факультете Слизерина.

Он тоже был согласен с опасением декана, что под прикрытием игры могут произойти и гораздо более серьезные вещи. Директор одобрил и то, что Снейп не стал вмешиваться и разгонять ребят. Лучше держать эти ночные сборища под контролем, все равно не запретишь подобные игры. Во многих семьях слизеринцев и настоящих Упивающихся смертью хватало, и стремление им подражать просто окриком не остановишь. Хотя старшие ребята уже должны понимать цену таким играм, а вот со старостой придется беседовать отдельно. Профессор Снейп просил разрешить поговорить с Аланом ему, вызов к директору мог не принести нужного результата. Альбус Дамблдор не возражал, но предупредил, что, если будет нужно, он окажет любую помощь.

А вот то, что Северус сам стал разбираться и с этим чужаком, этого директор точно не мог одобрить. Это дело не для любителей сыска, гораздо правильней привлечь профессионалов. Профессор Дамблдор был очень серьезен:

— Северус, нельзя к этому парню относиться несерьезно. За ним явно кто-то стоит. И дело может оказаться сложным и опасным… Настолько, что я буду прав, запретив вам им заниматься.

Профессор Снейп после твердого запрета директора сразу замкнулся. Он напряженно думал и не мог пока решить, нужно ли директору рассказывать все о своих подозрениях в отношении профессора Итенбрука, о статье в журнале, о магических свойствах пыльцы, о подписи под статьей и о том, где эти журналы обнаружил Пивз.

— Северус, вы мне не хотите еще что-нибудь рассказать? — вопрос директора заставил быстрее принимать решение.

— Профессор Дамблдор, сэр, в этом деле я чувствую личную заинтересованность. У меня есть некоторые подозрения, но они слишком неопределенные, чтобы ими делиться, — Снейп посмотрел в глаза за стеклами полумесяцами.

Он набрал побольше воздуха и закончил:

— Я прошу вас о доверии.

Теперь пришло время задуматься директору. С одной стороны, будет верхом самонадеянности и несерьезности не сообщать ничего аврорам, а с другой стороны, Снейп просит о доверии. О доверии!

Директор представил, как бы назвал его поступок Аластор Моуди — наверняка, просто глупостью. Но бывают ситуации, когда самый правильный поступок может дать самый неправильный результат. И сейчас как раз такой случай, нельзя Снейпу отказывать, нельзя и все.

— Кажется, у меня нет выбора? Если вы ставите так вопрос, Северус, то я не могу вам отказать, — Дамблдор согласился не сообщать ничего аврорам. — Но я прошу вас быть осторожней и ни в коем случае не рисковать.

А Снейп скупо улыбнулся:

— Сэр, я Слизеринец!

— У меня к вам еще одна просьба.

Профессор Дамблдор мрачно посмотрел на декана Слизерина.

— Просьба в этом письме, — Снейп отдал письмо Манфа директору.

Профессор Дамблдор прочел просьбу бывшего капитана Хаффульпаффа.

— Интересно, почему он письмо прислал вам? — Директор и сам понимал почему, просто он вспомнил, как Снейп в конце прошлого года бился над загадкой лягушачьей кожи и проклинал Дениса Манфа.

Алхимик в ответ только пожал плечами:

— А к кому он должен был обратиться?

Да уж, не к директору же Хогвартса. Самое разумное — к своему бывшему учителю. Нет, Манф никогда не был глупым, — Дамблдор выбивал пальцами дробь на столе и раздумывал.

— Я так понимаю, что вы заниматься этим делом не хотите?

Снейп поморщился:

— У меня нет предубеждения против маглов, если вы к этому ведете, — директор насмешливо хмыкнул на эти слова. — Конечно, я не всегда был такого мнения, и ваше недоверие мне понятно, но после близкого знакомства с Упивающимися смертью у меня позиция в отношении маглов изменилась.

Снейп, как всегда после разговора о своем прошлом, напрягся, и Дамблдор опять пожалел, что не удержал разговор на нейтральной почве. Как со Снейпом трудно говорить. Его комплекс вины делал каждый разговор не на школьные темы очень опасным, уж больно он был тонкокожим. Многие чистокровные волшебники слишком чувствительные. Для более простых отношений нужна свежая кровь или произойдет вырождение. Эти мысли директор благоразумно держал при себе.

— Хорошо, отношение к маглам — это ваше личное дело, но я спрашивал о проблеме Манфа.

Снейп снова повторил:

— У меня нет предубеждения против маглов, но у меня нет и времени.

В глазах директора заплясали веселые чертики:

— Что я слышу, Северус, вы не справляетесь? Разве это возможно? Вы же можете все. Я слышал, что вы почти каждый вечер занимаетесь на факультативе, по ночам применяете гипномагию, днем у вас уроки, а еще вы успеваете ломать порядки назначения старост в школе, следите за меню своих учеников. Не говоря о том, что еще нужно караулить игры ваших артистов, ловить подозрительных посетителей Хогвартса и спасать свои привидения. Кровавый барон мне рассказал о своем приключении.

— А если серьезно, я прошу вас чуть уменьшить интенсивность вашей жизни. Вы долго так не выдержите. Немножко притормозите, — директор качнул головой. — А в отношении Манфа, я подумаю, что можно сделать. Честно говоря, мне интересно провести такой опыт. Если получится адаптировать магла в нашем мире, это будет очень неплохо.

* * *

После того, как Снейп вышел от директора, он направился в подземелье, но возле общего зала притормозил. Сегодня вечером тренировка его команды, а в воскресенье игра с Гриффиндором. Рады будут игроки или нет видеть своего декана, но он решил посмотреть тренировку. Дверь оказалась закрытой простеньким заклинанием. Снять его было не сложно, и Снейп вошел в зал. Первая реакция на открывающуюся дверь сразу изменилась, когда слизеринцы увидели своего декана.

Герви снова наложил заклятье на дверь:

— Сэр, как хорошо, что вы зашли. Мы пытались вас найти, но не смогли. Смотрите, что мы тут обнаружили. Ирма, давай!

В команде появилось два новых нападающих, Джон Гросман и Дин Честер из четвертого класса, но Ирма Литтл осталась из прежнего состава. Она взяла кваффл и с середины поля кинула его в кольцо. Кваффл, как притянутый магнитом полетел и попал в цель.

— Это еще не все.

Девушка снова подобрала кваффл, отлетела еще дальше, развернулась спиной и кинула мяч в сторону кольца через голову, и он снова попал в цель.

Капитан подлетел к Снейпу, а за ним снизились и другие игроки.

— Мы проверили другие кольца, больше такого нигде не было, но в это кольцо кваффл летит точно, даже если его посылаешь немного мимо.

Снейп забрал метлу у Солкса и взлетел к кольцу. Он завис в нескольких метрах от него и перестал направлять метлу. Через некоторое время стало видно, как его относит к кольцу, в воздухе явно присутствовала силовая линия. Когда зал трансформировали, кто-то перестарался, и вектор силы зафиксировался. Может, со временем он рассосется, но сейчас мяч, попавший на эту линию, направлялся точно в кольцо. Промахнуться в этой ситуации было невозможно. Снейп сразу отметил, что эту диагональ обеспечивали директор и профессор МакГонагалл. Если воспользоваться оплошностью этих бывших гриффиндоровцев, чтобы выиграть у нынешнего Гриффиндора, это будет здорово.

Все опять собрались внизу. Вопросительные взгляды игроков были прикованы к декану. Капитан объяснил их нерешительность:

— Сэр, мы как раз думали, нужно говорить об этом кольце мадам Хуч или нет.

— А зачем? — декан удивленно поднял брови. — Вы лучше подумайте, как попасть на нужную сторону.

Солкс влез в разговор:

— Так не спрашивать совсем. Сразу занять эту сторону, гриффиндорцы не будут связываться, вот увидите.

Пока до воскресенья было время, профессор Снейп решил, не откладывая, поговорить со старостой. Нужно объяснить Алану опасность того, во что он хочет влезть. Но веры в душеспасительные беседы у него не было. Словами лечить умели немногие, для этого нужно было умение Дамблдора, его опыт, его чутье и тактичность. Северус Снейп так говорить не умел, вернее, не хотел. У него был свой стиль: запугивание, высмеивание, граничащее с оскорблениями. И чем тоньше грань, тем больший эффект получался. Он и сейчас не собирался изменять своей натуре. Не утешать и уговаривать Мори, а убедить, напугать. А значит, нужно пробовать добиться понимания старосты. Надо привести такие доказательства, в которые нельзя не поверить. Показать, куда ведет дорожка, на которую собрался вступить Мори. Недоговоренность может только все испортить. Снейп обратился за помощью к Дамблдору — ему нужны были записи проведения трибуналов над Упивающимися смертью. Директор согласился помочь, и уже на следующий день у Снейпа было разрешение отобрать в архиве нужные ему записи трибуналов.

Главный библиотекарь министерской библиотеки проводил профессора в хранилище кристаллов памяти. Он показал, где лежит Шлем Восприятия, и оставил посетителя одного. Ячейки с кристаллами были аккуратно пронумерованы, а к каждому шкафу прилагался список с хранящимися в нем записями. Снейп осмотрелся, количество шкафов в хранилище позволяло понять, что в архиве хранятся записи всех самых знаменательных событий Англии. Доступ Снейпу был открыт только к одному шкафу в целом ряду аналогичных. Шкафы имели табличку с интервалами дат хранения, и открыт был только последний из шкафов: «Настоящее время».

Каталог, висящий на боковой стенке, содержал список из нескольких сотен записей. Все трибуналы уместились на одной странице. Снейп очень быстро разобрался в системе кодирования, запись № 97 «Трибунал над Барти Кривучем-младшим», это последний трибунал, а в начале страницы запись № 43 «Трибунал над Северусом Снейпом». Сомнительная честь, но трибунал над ним был первым. Снейп, еще затевая эту поездку в министерство, знал, что ему не удастся оставить себя в стороне. Если показывать все, то придется не жалеть и себя. Он быстро отобрал несколько кристаллов, среди них были Трибуналы над совсем молодыми Упивающимися смертью и над пожилыми магами, но он намеренно не выбрал трибунал над дядей Алана, лучше все же показать посторонних. Вот, например, Игорь Каркаров. Таким сломанным, каким он был на заседании трибунала, Снейп его никогда не видел. Или Барти Кривуч, не зря директор, рассказывая об этом заседании, был сам не свой.

Главный хранитель записал в журнал выдачи, что в школу Хогвартс были выданы записи пяти трибуналов. Северус Снейп расписался в получении и аппарировал в Хогсмит.

* * *

— Мистер Мори, я вас вызвал для того, чтобы обсудить странные вещи, происходящие с недавних пор в комнатах учеников пятых классов.

Алан Мори сидел в кабинете декана и молчал, глядя на профессора Снейпа. Он был твердо настроен ни о чем лишнем не говорить, и поэтому упрямо сжимал зубы. Но Снейп ни о чем и не спрашивал, он даже не смотрел на сидящего перед ним парня. Разговор мог стать тяжелым, а это и собирался не допустить профессор.

— Я не собираюсь объяснять вам, как нехорошо нарушать закон. Я не собираюсь спрашивать вас об отношении к сторонникам Темного Лорда. И не собираюсь я вас спрашивать, что вы знаете об акциях, проводимых Упивающимися смертью. Не стоит притворяться абсолютно безгрешным. И я и вы, мы оба знаем, что почти у каждого ученика нашего факультета есть родственники среди проигравшей в этой войне стороны. Никто в школе не требует, чтобы вы отрекались от своих родных, но подумать о том, куда ведет глупая детская игра, вы могли бы.

Декан перевел ничего не выражающие глаза на Алана, и тот почувствовал, как по спине прошла дрожь.

— Есть в жизни то, с чем лучше не играть, мистер Мори. За таинственными и красивыми декорациями подчас скрываются ужасные вещи. Я думал, что вы уже должны это понимать.

Мори не мог больше выдерживать тусклый взгляд Снейпа, он отвел глаза, но из чистого упрямства продолжал разыгрывать непонимание:

— Профессор Снейп, я не понимаю о чем вы говорите. Какие игры, и при чем тут Упивающиеся смертью?

— Если они не при чем, то я только рад за вас. Другое дело, если за ширмой игры скрываются настоящие вещи. Такие как, например, кровь Слизерина.

Алан задохнулся. Теперь уже было ясно, что Снейп все знает. И что же теперь будет?

— Мистер Мори, — профессор продолжал разговаривать с парнем, не смеющим поднять глаза, — вы должны знать, чем занимались Упивающиеся смертью и чем они кончили. Но чтобы вам все было до конца понятно, я предлагаю вам сейчас посмотреть это, — профессор вынул Шлем Восприятия и протянул его Алану. Когда староста надел шлем, профессор вынул из коробки первый кристалл, и парень перенесся в зал, где проводились трибуналы. Заседания в полном объеме профессор не показывал, но и те куски, что видел Алан, производили сильное впечатление. Барти Кривуч прекрасно умел работать на публику, а именно он вел основные заседания. Рыдания молодых подсудимых производили нужное впечатление. Их сожаления, их мольбы о прощении и клятвы что такое не повторится никогда, на Барти Кривуча совершенно не действовали. Хотя профессор Дамблдор и мистер Фудж все же смягчали наказания. После трибунала над Кривучем-младшим Алан сорвал с головы шлем, он сам был на грани истерики.

— Я не знал, я не думал… — он не мог даже закончить свою мысль.

— Вы не думали, — голос Снейпа был тверд. — А очень жаль. С необдуманных поступков начинаются события, которые потом нельзя остановить.

Судорожное дыхание Мори было красноречивым ответом.

— Но ведь все вступали в организацию, все! — отчаянный крик парня неуместно звучал в тихом кабинете.

— Это сильно преувеличено. Сейчас в Азкабане, насколько я знаю, содержится около сотни заключенных. Возможно, не все были приговорены к Азкабану. Но все же магический мир Англии гораздо больше, — декан не поддавался отчаянию старосты.

— Хотя я должен с вами согласиться в том, что среди выпускников Слизерина было много тех, кто сразу вставал под знамена Того-Кого-Нельзя-Называть. Но такой поступок должен быть хорошо обдуман. Играть с подобными вещами нельзя! Нельзя устраивать себе развлечение из горя и ужаса.

Алан с ужасом смотрел на пылающее гневом лицо декана. Но вот он справился со своими эмоциями:

— Я хочу, чтобы вы посмотрели еще одну запись.

Мори согласен был на что угодно, лишь бы прекратить этот разговор, он с готовностью натянул шлем. Когда он закончил просмотр записи № 43, он снова стянул шлем. Декан стоял у камина, спиной к Алану. То, что тот закончил просмотр, он определил по звуку. Снейп подошел к столу и забрал Шлем.

— Профессор, вы …

Снейп взглядом остановил парня:

— Не надо, мистер Мори. Только притворяться не надо. Вы ничего нового не узнали. Ваш дядя меня видел не один раз. И я не сомневаюсь, что у нас на факультете обо мне многое известно. Но я вас пригласил не об этом говорить, меня волнуют глупые тенденции, которые расцвели в вашем пятом классе. Вы, что хотели бы там оказаться? — Где «там», было ясно без пояснений.

Декан сел за стол:

— Мистер Мори, я надеюсь, что вы все сегодня правильно поняли. Вы староста факультета, от вас многое зависит. Нужно остановить эти игры. Крон Калтус и его друзья оказывают слишком большое влияние на младшие классы. Вам придется изменить это положение. Уж лучше переключитесь снова на страшилки, для младших они не так опасны.

Алан никак не мог отвлечься от того зрелища, что ему показал Снейп, он стоял и только моргал.

— Вы быстрее собраться не можете? Хорошо, идите, — декан махнул рукой, — надеюсь, что к следующему разговору вы будете лучше готовы.

* * *

Вторая игра должна была состояться в воскресенье. На нее собралось не меньше зрителей, чем было на первой. Минерва заняла место в середине болельщиков своей команды, хотелось посмотреть на красивую игру. Команды взлетели, и мадам Хуч дала свисток к началу. Никто не видел розыгрыша колец, но это никого и не удивило. По крайней мере, профессор МакГонагалл, решила, что мадам Хуч изменила правило, и позволила командам самим выбирать свою сторону. Да, так оно и было, когда слизеринская команда в полном составе заняла дальнюю сторону зала, гриффиндорцы расположились на ближней.

На самом деле скорости выросли, как и обещал Словен своему декану, а вот у слизеринской команды игра не заладилась. Зеленые игроки заметно притормаживали возле стен. Первая атака красных была близка к успешному завершению, но защитник успел в последний момент сделать кульбит назад и дотянулся до кваффла. Разочарованный вздох пролетел над трибуной гриффиндорских болельщиков. А на слизеринской стороне появился плакат «Только победа». Кваффл полетел к Ирме, а она несильным толчком послала мяч по дуге в сторону кольца Гриффиндора. Защитник красных, догадавшись, что мяч меняет цель, перелетел ближе к средине своей площадки. И это оказалось его ошибкой, кваффл, вильнув, влетел в правое кольцо. Неправильное поведение кваффла заметил один защитник, но и тот подумал, что ему показалось. И снова началась атака Гриффиндора с центра зала. На этот раз зеленые сразу отошли назад, перекрывая все подходы к своим кольцам, в середине остался один нападающий Слизерина Джон Гроссман. Глухая оборона зеленых не позволяла прорваться к кольцам, но как только мяч оказался у их команды он тут же полетел к кольцам Гриффиндора, защитник в одно касание запустил кваффл, а нападающий лишь чуть его подправил, и счет стал 20:0 меньше чем за пять минут после начала игры. Болельщики Гриффиндора по-прежнему не особенно волновались. Их команда была лучше подготовлена, и это должно было отразиться на счете. Минерва МакГонагалл нахмурилась, когда возле нее раздался особенно громкий свист. Крики она терпела безропотно. Минерва осмотрелась по сторонам. К ней поднимался профессор Флитвика. Раньше он смотрел игру с балкона, но решил перейти и сесть в кресло.

— Как игра? — первый вопрос декана Рейвенкло касался того зрелища, на которое они оба пришли посмотреть.

— Пока все нормально, — профессор МакГонагалл и на самом деле так считала.

А красные опять начинали с центра зала, и опять команда Слизерина была в глухой обороне. Пройти ее было невозможно, не протаранив зеленых игроков. Попытка перебросить их линию не удалась, и опять одним движением нападающая Слизерина послала кваффл в кольцо. И опять в правое, и опять удачно. Защитник, в третий раз подряд видя одну и ту же комбинацию, сразу перекрыл проход к правому кольцу, но кваффл пронесся мимо на небывалой скорости. Прошло всего несколько секунд, и третий кваффл влетел в кольцо Гриффиндора. Неприятное предчувствие появилось у многих игроков и зрителей.

Профессор Флитвик откинулся в кресле и чуть прикрыл глаза. Он в последнее время что-то сильно уставал, да и сегодня его ребята не играли. Он уже начал жалеть, что сел рядом с МакГонагалл, больно уж та нервничает. Лучше бы он пошел к профессору Росток. Та совсем не интересовалась игрой, она оживленно что-то обсуждала со своей старостой. Профессор Чар, поймав взгляд коллеги, помахал ей рукой и улыбнулся. Профессор Травоведения не была такой яростной болельщицей, и проигрыш ее команды не сказался на отношениях деканов.

Капитан Гриффиндора подлетел к защитнику. Но их переговоры прервала мадам Хуч, снова дав сигнал о возобновлении игры. Тактика Слизерина уже стала понятной. Пройти их линию обороны было невозможно, они устраивали карусель, полностью перекрывая проход к кольцам. Вся команда участвовала в защите, а не один защитник. В этот раз, поймав кваффл, третий нападающий, Дин Честер, бросил его прямо от ворот Слизерина, и опять его как магнитом затянуло в правое кольцо.

Профессор МакГонагалл поняла, что там какая-то аномалия, и ею пользуются игроки команды Слизерина. Она пыталась объяснить, что происходит своему соседу, но не успевала договорить, как уже снова отвлекалась на игру.

У ее команды теперь была вся надежда на снитч. Выйти на ударную позицию никак не удавалось. А зеленые ни на метр не отлетали от своих колец. Таранить их мадам Хуч не позволит. А сделать что-то еще у гриффиндорцев не получалось. Они пытались тоже закрывать свое кольцо, но броски шли в сторону правого кольца из всех положений. Для очередного поражения ворот достаточно было оставить зазор в полметра, и тут же летел кваффл. Один или два раза защитник успевал перехватить мяч, но скорость была слишком высока, и он выскальзывал из рук. Если кваффл летел в любом другом направлении, то все было нормально, но стоило его отправить в правое кольцо, как он приобретал пушечную скорость и небывалую изворотливость. Он мог лететь по очень большой дуге, но неизменно заворачивал в кольцо.

Снитча все не было, а разгром уже маячил. Счет достиг 90:0, когда декан Гриффиндора спустилась к кромке поля и попросила тайм-аут. Игроки, окружившие своего декана, были взволнованны.

— Что там за чертовщина творится, профессор? — защитник команды показал свои ладони, при попытке перехватить кваффл, тот чуть не ободрал ему руки. Перчатки совсем не помогли.

— Слизеринцы там что-то намудрили. Может, остановим игру и потребуем расследования, — предложил один из отбивающих.

Капитан отрицательно покачал головой:

— А как вы докажете, их вину? А не докажете, что они колдуют, и поражение нам будет записано.

— Давайте возле того кольца поставим отбивающих с битами. И от кольца кваффл будем отбивать как бладжеры.

— Можно попробовать. Все равно, если Чарли в ближайшие минуты не увидит снитч, мы проиграли.

Команда взлетела и расположилась на своей половине зала. После свистка мадам Хуч, кваффл опять оказался у игроков Слизерина. Но в этот раз, посланный в кольцо, он цели не достиг. Бита отбивающего Ника Трума отправила кваффл обратно, но тот, отлетев до середины зала, развернулся и снова полетел к кольцу. Никто из команды Слизерина до него даже не дотронулся. Отбивающий во второй раз отбил кваффл, уже вложив в удар побольше силы, и только тогда кваффл покинул опасную линию и стал вести себя нормально.

Минерва прошла к своему месту, но даже не стала садиться. Декан Рейвенкло тоже понял, почему МакГонагалл нервничает. Он попросил с верхнего ряда всенокль и стал пристально рассматривать правое кольцо на стороне Гриффиндора.

— Нет, ничего не вижу, — всенокль был возвращен, а профессор Чар стал гадать, что же там у кольца происходит, — может, кольцо зачаровали, как вы думаете Минерва?

Профессор МакГонагалл сжала кулаки:

— Не знаю. Но после игры я узнаю, что там натворили слизеринцы.

— Да уж, чары они не спрячут. Смотрите, — профессор тронул женщину за руку, — Снейп появился.

И точно почти через час игры в зале появился декан Слизерина. Он посмотрел на счет и спокойно кивнул коллегам с противоположной трибуны.

— Минерва, а он нисколько не удивился.

Профессор Трансфигурации неприязненно посмотрела на Слизеринца.

— Его трудно чем-нибудь удивить. Надеюсь, что он все же к махинациям своих игроков не имеет отношения.

Капитан команды Слизерина кивнул нападающей в сторону незащищенного кольца Гриффиндора. Вся защита была сосредоточена у правого кольца. И кваффл полетел в сторону левого. Счет уже стал 140:0. С таким сухим счетом команде Гриффиндора еще не приходилось проигрывать.

Следующий кваффл опять пролетел к правому кольцу. Еще один мяч, и игра будет сделана. Но в прошлом году в такой же ситуации Слизерин проиграл. И игра длилась больше пяти часов. А этот, явно маячащий проигрыш Гриффиндора, случился всего за час. Кольцо красные игроки перекрыли наглухо. Теперь все слизеринцы покинули свою половину зала, а команда красных не покидала пятачок перед своими кольцами.

Полеты зеленых стали уверенными, они летали как на тренировке, выписывая идеальные фигуры, и все не атаковали.

Ирма Литтл, поймав в очередной раз кваффл, развернулась и полетела к своим кольцам. Опять обманка вместо атаки, но девушка неожиданно бросила мяч через голову в сторону злополучного кольца, как на тренировке, и перехватить его не успел никто. Счет 150:0. Дальше игра превратилась в ленивые полеты обеих команд возле своих колец. Стало понятно, что гриффиндорцам не пройти через плотный строй слизеринцев, а те даже забивать стали меньше. Еще два мяча и все. Насмешливые лица и насмешливые выкрики говорили о том, что они своей цели достигли. Еще пару раз они отправляли кваффл в сторону правого кольца. Осталось дело за ловцами, и не имело значения, кто поймает снитч, победа в любом случае за Слизерином. Когда игроки перестали закрывать обзор, и снитч не заставил себя ждать. Чарли Уизли даже не полетел за ним, когда его увидел слизеринский ловец. Общее уныние команды сказалось и на нем. Свисток мадам Хуч возвестил о конце игры с небывалым счетом 320:0 в пользу Слизерина. Вся игра заняла меньше полутора часов.

Команда Гриффиндора с метлами наперевес окружила судью. Но капитан оттеснил своих:

— Спокойно, ребята. Мадам, вы ничего странного на игре не заметили?

Словен с радостью увидел пробирающуюся через толпу возбужденных болельщиков Минерву МакГонагалл:

— А вот и декан.

Мадам Хуч решительно стала тоже прокладывать себе дорогу в толпе. Обе ведьмы отошли в сторонку.

— Сигурд, успокой свою команду. Мы сейчас разберемся.

После короткого разговора мадам Хуч забрала свою метлу:

— Так, все лишние освободить эту сторону.

Шумные болельщики всех четырех факультетов переглянулись:

— А кто лишние? Уж верно не они. — Но посторонились. Все разборки были отставлены в сторону и гриффиндорцы временно перестали наскакивать на слизеринцев, все смотрели на полет мадам Хуч.

А она сделала круг возле колец ближнего торца зала и мрачная вернулась к МакГонагалл.

— Нужно поговорить спокойно.

Профессор МакГонагалл, магически усилив голос, дала всем команду:

— Срочно всем освободить зал. Разбор сегодняшней игры будет сделан немедленно. Побыстрее расходитесь по своим гостиным. Старосты, примите меры.

Мадам Хуч тоже усилила голос:

— Прошу потом всех деканов подойти ко мне.

Профессор Росток услышала призыв учителя Полетов уже из коридора и вернулась в зал.

С глухим ворчанием болельщики гриффиндорцев стали выходить из зала. Но взгляды, которыми они награждали противников, не сулили тем ничего хорошего. Старосты принялись за работу, и факультеты были выведены через разные двери. Тревога за своих ребят заставила профессора МакГонагалл все же довести их до дверей с портретом Толстушки. Она даже пообещала сменить пароль, чтобы до утра никто из ребят ее факультета не мог болтаться по школе.

— Чтобы никаких стычек со слизеринцами не было. Уизли я на вас рассчитываю. А я поговорю с профессором Снейпом, — с этими словами колдунья вышла из гостиной Гриффиндора. В главном зале Минерва МакГонагалл стала искать высокую фигуру. Но профессор, к изумлению зам. директора, продолжал спокойно сидеть на том же самом месте, он не провожал своих учеников.

Мадам Хуч подошла к декану Слизерина и села рядом. Возбужденная профессор Трансфигурации тоже подошла к ним. Она оглянулась на медленно подходящего профессора Флитвика. Профессор Снейп вздохнул и встал, облокотившись о барьер огораживающий зрительские места. Он был по-прежнему безучастен и даже не смотрел на трех женщин собравшихся вокруг него.

— Профессор Флитвик, вам нужно лететь, чтобы осмотреть кольца, — мадам Хуч еле дождалась медленно идущего профессора Чар.

Он с изумлением воззрился на ведьму:

— Да вы что? Я не могу — я не летаю. Я думаю, что Минерва с Северусом и сами разберутся, есть там чары или нет.

Декан Слизерина потянулся куда-то назад, и у него в руках оказалась последняя модель гоночной метлы. Летающая ведьма видела ее в прошлом году у ловца слизеринской команды. Так вот чья она. Хороша!

Мадам Хуч протянула профессору МакГонагалл свою метлу, и та решительно и крепко ее взяла в руки. Профессор Алхимии отошел для взлета, но поджидал декана Гриффиндора.

— Профессор, может, вместе взлетим? На всякий случай.

Но МакГонагалл не ответила. Она решительно оседлала метлу и, оттолкнувшись, стала набирать высоту. Молодой профессор тоже взлетел, он держался чуть позади и слева, страхуя свою спутницу.

Чары возле кольца обнаружены не были. Минерва МакГонагалл, с неотстающим от нее алхимиком, облетела все кольца с этой стороны, чар не было.

— Профессор Снейп, вы знает причину такого поведения кваффла? — Она оглянулась через плечо, у Снейпа при виде этого движения мелькнула на лице тревога.

— Конечно знаю. Только давайте сначала приземлимся.

— А чего вы опасаетесь? Наколдовали чего-нибудь, ведь так? — Минерва была настроена решительно. То что Снейп явился только к концу игры, да еще и с метлой не могло не вызвать у нее подозрения.

Но Слизеринец покачал головой:

— Я опасаюсь, что не смогу вас поймать, если вы потеряете управление метлой. Если хотите все узнать, то разрешите, я полечу вплотную, и возьму управление на себя. Уверяю вас, я все покажу.

Не дожидаясь разрешения, он подлетел еще ближе и перехватил метлу женщины второй рукой. После этого молодой декан сделал поворот и вылетел на середину стадиона, туда, где он в прошлый раз нашел силовую линию. Обе метлы расположились поперек того луча, по которому шла энергия. Немногие колдуны могли неподвижно зависать в полете, для этого нужно была хорошо держать равновесие. Обе метлы висели на середине зала, и через некоторое время все увидели, как они сначала медленно, а потом быстрее и еще быстрее стали смещаться к кольцу… Боком… В таком положении летать невозможно. По крайней мере, для мадам Хуч было ясно, что метлы движутся без участия колдунов. А скорость их движения при этом росла. Профессор Снейп решительно развернул обе метлы и стал снижаться. Перед самой посадкой он отпустил спутницу.

После благополучного приземления Северус Снейп прошел к своему месту и убрал метлу. Видно было, что он говорить ничего не собирается. После того внимания, которое он оказывал в воздухе декану Гриффиндора, на земле просто от нее отвернулся, полностью игнорируя.

Профессор МакГонагалл оказалась в сложном положении, как впрочем и мадам Хуч. В воздухе есть аномалия, а слизеринцев в ней не обвинишь. Если бы это было их рук дело, вряд ли бы Снейп с готовностью показал ее.

— Пока погода хорошая я предлагаю переиграть на поле, — ничего лучше декан Гриффиндора придумать не могла.

— Игру не засчитывать? — Голос Северуса Снейпа изменился, от скучающего до опасно спокойного, — Разрешите узнать почему? — Он оглянулся на МакГонагалл. Чувствовался его настрой на то, что он не уступит. — А игру Рейвенкло и Хаффульпаффа тоже не засчитывать?

Профессор Флитвик присоединился к Слизеринцу:

— Извини, Минерва, но я тоже против переигровки. Может, профессор Росток тебя и поддержит, но я на стороне Северуса. Игры состоялись, и ничего тут не поделаешь, нарушений не было.

Профессор Трансфигурации сердито посмотрела на декана Рейвенкло. Его команда тоже победила и, конечно, он будет против переигровок. Профессор Росток оказалась слабым союзником, она молчала, не поддерживая ни тот ни другой лагерь. Но для профессора МакГонагалл и одной эти двое были не противниками:

— Вы хотите сказать, что все было честно? Только очень непорядочные люди, обнаружив такое отклонение, промолчат и, больше того, так беззастенчиво им воспользуются.

— Ваши обвинения голословны. Мы ничего не нарушали. И в непорядочности я обвинение не принимаю, самим нужно было быть внимательней. Гриффиндор всегда отличался тупой прямолинейностью, — профессор Снейп стал терять свое спокойствие. И взгляды, которыми обменивались два враждующих декана, грозили тем, что, и слова скоро будут столь же острыми.

В зал вошел профессор Дамблдор. Он подошел под взглядами хмурых деканов к группе. Его обычной улыбки видно не было:

— У нас в школе готовится война? Коллеги, надеюсь, мы цивилизованные люди и сможем разобраться мирно. Слава Мерлину, у нас нет магглских автомобилей, которые могли бы поджигать невыдержанные фанаты, — намек на магглских футбольных болельщиков был очень прозрачен. И почему английские болельщики самые яростные из всех фанатов мира? Наверное, потому же, почему даже деканы в Хогвартсе — и те не могут примириться с поражением в квиддитч. Темперамент пробивает внешне спокойную оболочку, а потом его уже не остановить.

Директор забрал метлу у мадам Хуч и тоже полетел выяснять, что там происходит в воздухе. Разозленный алхимик даже не подумал предложить помощь. Но директор в ней и не нуждался, он и сам хорошо летал. Правда его исследование заняло много времени, но враждебное молчание деканов за это время не нарушалось, конфронтация была налицо. Одна декан Хаффульпаффа по-прежнему сохраняла нейтралитет, но даже добродушный профессор Флитвик и то был раздражен. Он уже давно хотел быть у себя в комнате, а не выслушивать упреки в нечестной игре.

Профессор Дамблдор оценил настрой профессоров и еще больше помрачнел.

— У меня еще кое-что неприятное вдобавок. Силовая линия устойчивая, она не рассосется, это линия защиты Хогвартса.

Вот это «неприятное» сообщение и изменила бойцовый настрой всех профессоров. Если линия устойчива, то какой смысл спорить об одной переигровке, раз весь зал теряет свой смысл. Играть в нем нельзя, и столько радужных надежд разбивается вдребезги.

Минерва МакГонагалл сжала зубы, она уже видела, что это та диагональ, которую делали они с директором. Почему она обнажила защитную линию в этом месте? Флитвика со Снейпом даже не обвинишь ни в чем. А от этого досада становилась еще нестерпимей.

— Боже мой, зал МакГонагалл, — Минерва вспомнила иронию алхимика. — Такой провал, — она закрыла глаза, пытаясь сдержать свои чувства. Но и оба мужчины тоже уже опомнились, и смотреть на мучения профессора МакГонагалл им было стыдно.

— Хм. Минерва, не переживайте так. Я думаю, все вас поймут, — вот только сочувствия маленького декана профессору МакГонагалл и не хватало, и она отвернулась, чтобы скрыть лицо от коллег.

Похоронное настроение повисло в зале. Даже профессор Дамблдор не знал, что можно тут сказать. Декан Хаффульпаффа вздохнула, посмотрела на мужчин, и, мягко обняв за плечи профессора МакГонагалл, увела ее в дальний угол зала. О чем там говорили женщины, слышно не было, но все оставшиеся на месте чувствовали себя паршиво.

Профессор Снейп, поморщившись, снова взлетел и стал осматривать противоположный угол зала. Скоро к нему присоединилась и учительница Полетов. Она посадила на метлу перед собой профессора Флитвика и, крепко держа его правой рукой, направила метлу к парящему алхимику.

Директор посмотрел вслед этой паре и решительно направился к двум женщинам в углу. Он, кажется, уже собрался, и неуверенность сменила обычная благожелательная улыбка.

— Вы только посмотрите, — сказал он женщинам, предпочитая не обращать внимания на подозрительно блестящие глаза МакГонагалл, — профессор Флитвик взлетел. А вы подозреваете, что кто-то в школе косо на вас посмотрит. Минерва вы всегда были выше таких взглядов. Ну не получилось, что же поделаешь?

— Мне так хотелось сделать зал для квиддитча, — профессор МакГонагалл виновато и горько смотрела на спускающихся коллег.

— Нам всем хотелось, — сдерживая свой страх полета, пискнул декан Рейвенкло.

Профессор Снейп только отрицательно покачал головой:

— Я смотрел, если даже опустить потолок, воздействие все равно будет слишком сильным. Об играх в закрытом помещении придется забыть. Моему факультету придется тяжелей, чем вашему, — уголок рта говорящего дернулся, — мои хуже играют против ветра.

Недавнее замечание Минервы он запомнил, хотя тогда промолчал. Теперь декан Слизерина в присутствии стольких свидетелей признал, что в чем-то его факультет уступает факультету Гриффиндора! Хотя, похоже, что Слизеринец тут же пожалел о своих словах.

Профессор МакГонагалл вынула откуда-то свои записи.

— У ребят тоже будет много разочарования. Может, вернем зал в прежнее состояние сегодня?

Обратная трансформация не требует таких усилий, и это вполне можно было сделать без эвакуации учеников из замка. Все четыре декана вынули свои палочки. Восемь точек сразу возвращать было не обязательно, обратную трансформацию можно было сделать в два этапа. И директор начал обратный отсчет:

— Три, два, один, начали.

Через час зал вернулся к своему первоначальному виду. Все изменения были отменены. Сначала, было дело, заколебались при удалении балкона, но уж больно неприятные воспоминания он вызывал. И профессор Флитвик быстро уничтожил свое творение.

Директор Дамблдор с плохо маскируемой гордостью смотрел на своих деканов. Говорить им он ничего не стал. Он предложил своему заму зайти ненадолго к нему в кабинет. Разобраться, почему их диагональ получилась такой устойчивой.

Перед тем, как уйти Минерва МакГонагалл посмотрела твердо в глаза Северусу Снейпу:

— Мы не настаиваем на переигровке, ваша команда не нарушала никаких правил, и победа было честной.

Колдунья протянула руку, и Слизеринец ее пожал. А мадам Хуч возвестила:

— Очередная игра в квиддитч между командами Слизерина и Гриффиндора закончена со счетом 320:0, в пользу Слизерина.

И свисток завершил эту долгую встречу.

Декан Слизерина прошел сразу в гостиную своего факультета. Там его поджидали возбужденные ученики. Сбор в этой самой большой комнате слизеринцев произошел стихийно. Предчувствие надвигающейся войны с Гриффиндором сплотило даже таких исключительных индивидуалистов, как они. Любопытные лица выглядывали отовсюду: всех интересовал результат совещания в главном зале. Снейп сразу оценил ситуацию: все игроки в квиддитч стояли в центре, а вокруг толпились болельщики. Капитан первым задал интересующий всех вопрос:

— Ну как, засчитали игру?

Профессор сухо кивнул:

— Да, победа признана без замечаний, но второй круг игр будет проходить на стадионе. Больше в зале квиддитча не будет.

Торжество от удачно сложившейся ситуации медленно, но верно сменялось на тревожное недоумение.

— А в зале игр не будет? Разве нельзя там ничего поправить? — Ирвин Солкс продолжил расспросы, начатые приятелем.

— Нет, поправить ничего нельзя, и зал уже вернули в прежнее состояние, — профессор больше ничего не собирался объяснять . — Надеюсь, что вторую игру вы Гриффиндору не сдадите. Хотя, с таким же счетом проиграть трудно, — у многих на лицах появились ехидные улыбки. — Мистер Мори, вы мне нужны, жду вас в кабинете. Мистер Льюис, не забудьте явиться в девять вечера.

Декан давно исчез из гостиной, а возбуждение все не стихало. С одной стороны, хорошо, что так умыли гриффиндорцев, а с другой — зал все же было жалко. Если бы они не нашли аномалию, может еще и поиграли бы в помещении. Но все же победа, она — вот тут, а игры рано или поздно вернулись бы на стадион. Не они, так кто-нибудь другой нашел ту силовую линию. И большинство решило, что есть повод устроить праздник. Младших учеников срочно послали к домовым эльфам за всем, что они смогут там добыть из вкусненького. Особо радовались участники факультатива: им травяная жвачка надоела до омерзения. А тут такой повод! Даже грешно не отпраздновать. Староста в начале этих приготовлений ушел, но обещал вернуться побыстрей.

Алан шагал по подземелью к кабинету Алхимии, и веселое настроение с него сползало, как позолота со старых часов. Он понимал, зачем его вызвал профессор: наверняка, собирается продолжить прежний разговор.

— Проходите, — декан разрешил войти. — Садитесь.

Алан с тоской вспомнил, какое веселье он оставил в гостиной, и его смуглое от природы лицо чуть потеряло своих красок. Северус Снейп некоторое время хранил сдержанное молчание, он пристально рассматривал сидящего напротив него черноволосого парня. Приняв какое-то решение, учитель заговорил:

— Мистер Мори, сегодня у вас опять встреча в полночь?

С кем встреча — он не уточнял, да Алан и не нуждался в этом пояснении. Он кивнул, стараясь не смотреть на профессора.

Снейп продолжал спрашивать:

— Сегодня опять в полном составе?

— Нет, сегодня ближний круг, — Алан покраснел.

— Ближний круг? — профессор удивился. — И кто же в него входит?

Мори упорно смотрел куда-то в угол:

— Крон Калтус, Лоренц Крафт, Джес Стронг и я.

— И вы, — задумчиво повторил Снейп, — даже до посвящения… Лихо… С вашими одноклассниками я попозже разберусь. Сегодня мне нужно, чтобы этот Шульц, — при имени ночного посетителя староста вскинул глаза, — не попал в замок. Я хочу сам провести встречу с нашими… идиотами… ну хотя бы завтра.

— Почему идиотами? — Мори слабо запротестовал.

— Я сказал — идиотами! — Снейп чуть повысил голос. — Вы сможете остановить герра Шульца? Но так, чтобы он ничего не заподозрил?

Мори был удивлен откровенностью декана и рад, что ему лично больше не устраивают прочистку мозгов.

— А что сказать? Почему к нам нельзя?

Снейп задумчиво протянул:

— Самая лучшая ложь — та, которая вовсе и не ложь. Скажете, что из-за победы в игре сегодня ожидается вечеринка, и все разойдутся по комнатам только к утру. Поэтому постороннего сразу заметят.

Мори с трудом удержался, чтобы не заулыбаться. Выходит, Снейп дает разрешение сегодня оторваться на всю ночь.

— Подождите радоваться, я тоже всю ночь буду в гостиной. А профессор МакГонагалл сегодня будет своих караулить, чтобы по замку не шлялись.

Декан снова повторил вопрос:

— Вы сможете не пустить Шульца в школу?

— Профессор, но обычно герра Шульца встречает Калтус, — староста наконец начал думать над тем, что говорит ему Снейп. — Выходит, Крон должен попросить меня встретить гостя и предупредить, что к нам нельзя.

— А для этого он и его друзья, должны быть заняты, — профессор продолжил мысль Алана. — Значит, они будут заняты! А вы, мистер Мори, умеете думать, только слишком долго раскачиваетесь.

После ухода старосты Снейп занялся подготовкой к гипносеансу с Льюисом. Шлем восприятия был вынут из дальнего шкафа и перестроен на сеанс. Осталось только подобрать нужные материалы для первого и второго часов сна.

Но закончить все он не успел, без четверти девять к нему заявился ловец команды — Грегори МакФайер, правда, с Иганом.

Сегодня ничего не получалось вовремя, и явно опять что-то случилось. Очередное нарушение планов испытывало терпеливость Северуса Снейпа. Гм… И терпеливость явно проигрывала. Если бы это были не его ученики! Но на своих орать Снейп все же избегал, помнил, как еще недавно сам был на их месте.

— Мистер Льюис, я вам велел прийти к девяти, — профессор нарочно игнорировал не вовремя явившегося Грега.

— Сэр, это я напросился к вам с Иганом за компанию, — МакФайер вышел вперед.

— Слушаю вас, мистер МакФайер, — профессор Снейп подошел к своему столу.

Грег уже сомневался в разумности своего прихода:

— Может, я и зря явился…

— Надо было сомневаться раньше! Раз пришли — выкладывайте! Что у вас? — Снейп с мученическим видом сел и сложил руки на столе.

— Это не у меня. Это мне Гастон сегодня сказал. Гастон — мой брат.

— Я помню, мистер МакФайер, что у вас есть брат в Рейвенкло. Давайте ближе к делу, — профессор перебил своего ученика. Но нерешительность МакФайера от этого только усилилась. Он все подумывал дать задний ход.

— Да ерунда, наверное, — Грег мысленно махнул рукой. — У Гастона есть друг, тоже в Рейвенкло — Пол Палм.

Снейп кивнул, он помнил, как шло распределение.

— Профессор Итенбрук, — Снейп резко подобрался при этом имени, — взял в свою группу Пола, а Гастона забраковал.

— Понятное дело! Я бы тоже не взял: родственные отношения — сложная вещь, — Снейп ничего удивительного в этом не видел.

— Но Пол все время рассказывал брату, чем они занимаются на занятиях. У них все не так проходит, как у вас, — МакФайер с ужасом думал, вдруг Снейп решит, что он критикует занятия. — То есть они тоже все очень быстро учат, но…

— Не мнитесь, мистер МакФайер. Что не так на занятиях Итенбрука? — вопрос декана заставил Грега прекратить колебаться, и он выпалил то, что ему и самому казалось невероятным:

— Они на занятиях не только Алхимию учат, но еще и Темную магию. Мы такие заклятья на Чарах не проходили! Гастон говорил, что они даже пентаграммы чертят!

МакФайер заметил, как у профессора Снейпа застыло лицо — он явно ушел в свои мысли. Грег проверил, что делает Иган. Первоклассник сидел на кушетки в углу и, как любопытный зверек, крутил головой, ему был жутко интересен этот разговор.

— Мистер МакФайер, вы можете пригласить завтра ко мне вашего брата? Я бы хотел с ним сам поговорить, — профессор Снейп оторвался от своих раздумий.

— Конечно, сэр, я его завтра приведу перед обедом. Можно идти? — Грег, получив разрешение, подмигнул Игану и вышел из кабинета.

Оставшись с деканом один, Льюис с тревогой смотрел на учителя. Он чувствовал себя ненужным сейчас и здесь, но терпеливо ждал, не делая попыток обратить на себя внимание.

— Мистер Льюис, берите шлем, вот ваши кристаллы. Не тяните время, ложитесь. Иган пристроил Шлем Восприятия себе на голову и привычно закрыл глаза.

* * *

В гостиной Гриффиндора бушевании страсти. Неудачный матч, наглость слизеринцев, подозрение в нечистой игре — все только подливало масла в огонь. Пока декан не пришла почти через три часа их заточения, никто даже не мог покинуть гостиную. Толстушку МакГонагалл перевесила на другую сторону двери. Она посчитала, что сейчас важней не выпускать ее орлов из заточения. Вот поэтому Полная дама и вынуждена была выслушивать уговоры гриффиндорцев:

— Пароль? Не знаете! Значит, дорогие, сидите здесь, ничего не могу поделать.

Когда нытье запертых ребят ей надоело, Толстушка просто ушла в гости. К счастью, все когда-нибудь кончается. Кончилось и вынужденное бездействие в гостиной Гриффиндора — пришла профессор МакГонагалл. По ее лицу видно было, что новости неутешительные. Профессор с сочувствием смотрела на свою команду:

— Вынуждена вас огорчить — переигровки не будет, поражение засчитано.

Столько глаз вокруг профессора обменялось своим возмущением! Спокойных ребят в комнате не было.

Билл Уизли первым задал интересующий всех поголовно вопрос:

— А что там было возле кольца?

Может, некоторые хотели бы острей задать тот же вопрос, но смысл староста передал верно.

Минерва МакГонагалл не любила околичных путей и сейчас она не стала обходить острые углы.

— При перестройке зала была сделана ошибка. Ею и воспользовались игроки Слизерина. В этой ошибке никто не виноват, мы с директором разобрались. Просто — неудачное стечение обстоятельств.

Профессор продолжила, перекрывая усиливающийся ропот:

— Игроки команды Слизерина никаких правил не нарушали и победа присуждена им.

Капитан команды с размаху сел на ближайший стул. Он вцепился обеими руками в волосы, как будто пытаясь их выдрать:

— Но мы же не сможем во второй игре набрать так много очков! Если только… — он с надеждой посмотрел на декана, — мы не займем правильную сторону зала.

Но профессор с сожалением покачала головой:

— Нет, Сигурд, ничего не выйдет. Больше игр в зале не будет, сегодня вечером вся перестройка была отменена. Игры будут проходить на стадионе.

Инга Челлен охнула:

— И балкона теперь не будет?

Декан даже не стала ничего отвечать на такой глупый вопорос:

— Ребята, придется на стадионе набрать очень много очков. Я верю, что вы сможете. Главное, чтобы Чарли не ловил слишком быстро снитч.

Ловец, услышав свое имя, тоскливо отозвался:

— А у слизеринцев МакФайер тоже не будет ловить снитч? Он тоже будет ждать, пока мы не наберем нужное количество очков? Боюсь, что Грег не столь любезен.

— Может еще команда Рейвенкло у Слизерина выиграет, — Инга пыталась утешить игроков, но Ник Трум опять не удержался от ехидства:

— Ага, сначала выиграет у Слизерина, а потом у нас. Что-то давно они в чемпионы не выходили, самое время.

* * *

В зеленой гостиной Слизерина веселье шло полным ходом. Откуда появился усладель, ответить точно никто бы не смог. Все остальное было явно реквизировано на кухне. Но временами кто-нибудь из разошедшихся ребят обращался и к своим личным запасам. Слава Мерлину, родители не забывали своих дорогих чад, и посылки из дома получали все. Пирожки, присланные старосте, были встречены с восторгом — многие уже пробовали кулинарные шедевры домашнего эльфа семьи Алана.

— И почему наша Сузи не умеет такие печь? — стонала Эльза Лоренц, — вечно у нее они пересушены.

Ее подруга Кресси успокаивала девушку:

— С таких пирожков ужасно располнеешь. Потом будешь похожа на откормленную гусыню. У меня мама знаешь как за диетой следит? И своей и моей? — она вздохнула, но пирожок все же не положила, — ни одной калории лишней не бывает, — еле слышно донеслось из набитого рта.

— Пока мы занимаемся у Снейпа, нам с Анной растолстеть не грозит. Он нам такую диету устроил, какая ни одной маме в голову не придет. Я теперь точно знаю, как отбить желание переедать: нужно для этого кормить какой-нибудь гадостью. Ты попробуй на завтрак, обед и ужин одну траву, без масла и соли. Нет уж ты, как хочешь, а я сегодня наемся до отвала. Пусть в понедельник Снейп опять начинает издеваться, но сегодня — мой день, — Эльза тут же сунула в рот шоколадушку.

Не хуже девушек на еду набросились и другие мученики факультатива. Но остальным набивать животы уже надоело, захотелось танцев. Кресси всплеснула руками:

— Сейчас же музыкальная волна, кто радио забрал? Опять на место не вернули!

— У Стронга на кровати лежит, — Калтусу тоже надоело сидеть в углу, — эй ты, малый, — он поманил к себе первоклассника, — дуй в нашу комнату, тащи сюда ящик. Да смотри там, ничего другого не трогай!

Сосед Игана, маленький первоклассник, не дожидаясь повторного приказа, пулей выскочил из гостиной. Путь до спальни пятиклассников занял у него немного времени, и он мигом вернулся. Кресси забрала Волшебное радио и стала быстро крутить ручку.

— Сейчас Тотальное шоу начинается. Мне Ургант так нравится! Он такой прикольный, с ним не заскучаешь, — следом за ней и другие девчонки стали закатывать глаза.

Музыка загремела в комнате, и радостный голос DJ временами вставлял сомнительные шуточки. Кружок, образованный пока только девушками, начал извиваться в такт доносящимся звукам. Скромный музыкальный ящик был на многое способен, и парням стало скучно смотреть. Они по одному стали присоединяться к своим партнершам. Кто-то усилил звук, и в гостиной из-за визга очередного исполнителя попсы стало не возможно разговаривать.

Время за таким занятием шло быстро, танцы сменялись общими разговорами. По предложению Алекса Швеца попытались поиграть в фанты. Сначала все было круто, пока не проиграла девушка из четвертого класса — Альма Грин. Ее задание было: подойти к зеркалу и три раза, глядя в него, сказать: «Хороша я, хороша». Но когда девушка подошла к зеркалу, оно первым и захихикало. А за ним все остальные. Разве то, что у Альмы были веснушки, повод устраивать такое веселье? И обиженная девушка категорически отказалась продолжать игры с «такими дураками». А Алан Мори утащил ее в угол на маленький диванчик и там стал усердно утешать. Через некоторое время из их угла послышались смешки.

Усталость после танцев снова заставила всех повалиться на диваны, но визг и смех не прекращались. А когда кто-то перевел разговор на проигравших сегодня гриффиндорцев, в злословье объединились все. Наивность дружного коллектива питомцев в профессора МакГонагалл всегда была благодатной целью для острот слизеринцев. А уж после сегодняшнего разгрома шуточки были особенно злыми. Ирма Литтл, больше всех сегодня забившая мячей, особенно отличалась. Она рассказала, как защитник Гриффиндора ловил ее мячи и все тупо удивлялся, когда кваффл, облетев его, опять попадал в кольцо.

— Этот идиот никак не мог поверить своим глазам. Он кваффл ловит, а тот — вот умница, так и выскальзывает из рук. Я один раз посильней ударила, так Трон даже зашипел, когда ему по рукам попало. Теперь перо на уроках держать не сможет. И пусть скажет спасибо, что совсем без рук не остался.

Остальные нападающие тоже делились своими воспоминаниями о том, как лихо они клали мяч за мячом в зачарованное кольцо.

Как-то незаметно перешли на анекдоты. Смех, гремевший в комнате, заставлял некоторые чувствительные натуры затыкать уши. Не все анекдоты были сплошь безобидными, все чаще и чаще в них фигурировали глупые профессора и находчивые ученики. Такое фольклорное творчество имело особый успех.

Староста в общих разговорах участвовал мало, он хорошо проводил время со своей рыженькой подружкой. Правда, когда Калтус из противоположного угла начинал слишком пакостно шутить, Мори сразу находил меткие слова и без проблем переводил смех на самого Крона. Но все другие разговоры староста пропускал мимо ушей. Иногда он вспоминал слова Снейпа, что тот будет тоже на вечеринке в гостиной. Словам декана Алан верил и прикидывал, откуда профессор может наблюдать за ними. Вариантов было множество, и Мори, потеряв надежду вычислить, как профессор проводит наблюдение, перестал подозрительно осматривать стены гостиной.

Анекдоты меж тем, кажется, все кончились. А напоследок Крон рассказал новый:

«Директор школы сидит у себя в кабинете, чистит апельсины, солит их и выбрасывает в окно. Его спрашивают:

— Сэр, а зачем вы апельсины выбрасываете?

А он и отвечает:

— Да не люблю я соленые апельсины!»

Реакция на анекдот была не совсем такой, какую ждал Калтус. Смех все сдержали, как будто кто-то прикрыл все развеселившиеся рты. Он оглянулся туда, куда смотрели все присутствующие — на пороге гостиной стоял очень злой декан.

— Мистер Калтус, что вы себе позволяете?

Редко в гостиной Слизерина раздавался крик профессора Снейпа. Зато сейчас в наступившей тишине он был хорошо слышен. А потом профессор зашипел, разбрызгивая слюну:

— Мистер Калтус, личное взыскание. Немедленно. Возьмете ведро воды и вымоете коридор от дверей до первого поворота. Раз вы настолько глупы — это дело вам больше подойдет.

Декан обвел взглядом комнату. Под его гневным взглядом градус веселья быстро падал. Он стремительно развернулся, но через плечо бросил:

— Надеюсь, господа, что больше мне не придется вмешиваться. Староста, проследите, чтобы ближайший час мистер Калтус провел творчески. Вместо рассказа непозволительных анекдотов пусть лучше повысит свою квалификацию поломойки.

Бледный от злости Крон поднялся и побрел в коридор. Алан посмотрел на часы — половина двенадцатого. Снейп сказал, что Калтус будет занят — и он занят!

— Надо же, никогда бы не подумал, что все было заранее запланировано!

Осталость только дождаться, когда Калтус вспомнит о герре Шульце. Мори пошел следом за наказанным одноклассником. Он даже позволил себе поворчать:

— А я, значит, тоже должен страдать из-за твоего языка, Крон. И чего тебе вечно неймется. Знаешь ведь — лучше не дразнить лихо пока все тихо.

В оставленной комнате снова пошло веселье. Теперь объект шуточек сменился, мало кто пожалел своего наказанного товарища. Раз попался — отвечай. Это правило на факультете Слизерина ни у кого не вызывало сомнений. А «поломойка» — новая кличка, грозила намертво приклеиться к этому задаваке. Кто не видел стремление Калтуса везде подчеркивать свою исключительность? Его мало кто уважал, но дружки Крона были обычно решительно настроены. И чего удивительного, что с ним никто и не связывался? Но сегодня даже они не смогли прикрыть своего вожака. Злая насмешка декана грозила и любому защитнику. Кому же хочется подставлять себя под град язвительных нападок?

Крон прекрасно слышал, как отыгрываются на нем в комнате за неплотно закрытой дверью. Он то темнел, то бледнел. Но делать нечего — побрел в туалет за ведром.

Алан поджидал Калтуса, удобно устроившись на уступе между двумя факелами. Скучающий вид старосты не сулил никакого сочувствия, и минут пятнадцать Крон возил тряпкой по полу, храня молчание. Без пятнадцати двенадцать парень подошел к зевающему Алану.

— Слушай, Мори, выручи меня. Нужно отлучиться минут на десять.

— С ума сошел? Да Снейп тут же обнаружит твое отсутствие. Нет уж! Я не хочу тоже в «поломойку» превращаться, — староста не щадил уязвленное самолюбие Крона и первым применил новую кличку в глаза.

Крон вспыхнул, но сдержался:

— Хорошо, тогда сам сходи к главному выходу. Там за третьим выступом увидишь человека. Это должен быть герр Шульц.

— Черт, я забыл — сегодня же встреча, — притворная досада Мори не вызвала у Калта никакого сомнения. — Хорошо я схожу. Что сказать нужно?

— Как что? Сам не видишь? Скажешь, что встречу сегодня нельзя проводить. Да ты что маленький, тебе все объяснять надо? Сам сообразишь! — Крон хмуро наклонился над ведром.

Алан спрыгнул с уступа и, насвистывая, пошел по коридору. Все получилось — лучше некуда.

За стенами замка была темная ночь. Крон отсчитал нужное количество выступов и наткнулся на притаившегося за уступом человека:

— Почему так долго, Калтус? — голос был, кажется, знаком. Мори немного отдвинулся от невидимого в темноте человека:

— Я не Калтус, сэр.

Алан почувствовал, как сильная рука сгребла его и быстро потащила подальше от замка. Оказавшись за кустами, старший колдун произнес:

— Люмос.

В свете зажженном волшебной палочкой Мори увидел того, кого он должен был встретить:

— Герр Шульц, к нам сегодня нельзя — у нас в подземельях неспокойно.

— Мори, почему меня не Калтус встречает? Что у вас случилось? — старший волшебник был насторожен. Его палочка оставалась направленной на Алана.

— У нас сегодня вечеринка. Весь факультет участвует, и никому нельзя уйти незаметно. Сразу же возникнут вопросы, — староста был рад, что он может отвечать правдиво. В этой ситуации он вряд ли смог бы достаточно убедительно врать.

— Сегодня наша команда выиграла у Гриффиндора всухую, — Мори не стал дожидаться дальнейших расспросов. — Празднуют все. Даже декан не мешает. Хотя Калтусу все же не повезло.

Плохо виденный при неярком свете собеседник хранил молчание, и Алан продолжал говорить один:

— Крон анекдот рассказал про директора, а декан услышал. Вот и назначил наказание, — Мори очень натурально хихикнул. — Калтус сейчас подземелья моет, а к вам меня послал.

— Вот тупица, — кажется, сегодня все очень низко оценивали интеллект слизеринцев, и ночной посетитель не был исключением, — сколько раз я ему говорил, чтобы думал прежде чем ляпать все подряд.

Шульц недолго думал:

— Хорошо, Алан, спасибо, что меня встретил. Я рад иметь с тобой дело. Ты надежней, чем Калтус, — лесть старшего колдуна была приятна. Но Алан помнил о намерении Снейпа обыграть этого гостя. Расслабляться не стоило, и эта нехитрая ловушка не произвела впечатления.

— Посмотрим, кто останется тупым идиотом в конце, — мысли Алана, слава Мерлину, были недоступны собеседнику. Староста очень серьезно кивал словам Шульца.

— Встречу переносим на следующее воскресенье?

— Да, Алан. Думаю, в следующий раз мы завершим твое посвящение… И без такого количества зрителей… Увидимся через неделю.

Волшебный свет погас, и Алан оказался в темноте один. Он, пару раз споткнувшись, добрался до входа в замок. Староста Слизерина уверенно стал спускаться в подземелья. И опять его перехватили чьи-то руки. На этот раз было не так уж темно, и Алан быстро узнал декана. Тот кивком велел следовать за собой. Коридор, по которому они быстро шли, был незнаком Мори, зато кончался почти у самого кабинета алхимии.

— Виделись с Шульцом? — Снейп даже в кабинете говорил вполголоса.

Мори почему-то тоже перешел на пониженный тон. Он быстро сделал доклад. А в конце хмыкнул и специально повторил характеристику Калтуса, данную ему герром Шульцем. Но декан не собирался поддерживать на шутливый тон:

— Мистер Мори, вы сейчас расскажете о встрече мистеру Калтусу. Но скажете, что встреча перенесена на ночь со среды на четверг. И постарайтесь не вызвать сомнений. Хоть я и назвал мистера Калтуса тупым, но не стоит на это обращать внимания. Я совсем так не считаю. Он был неосторожен и поплатился за это. Надеюсь, что вы не повторите его ошибку. Идите.

Чувство собственной значимости приятно ласкало старосту. Кажется, становится все интересней и интересней. С одной стороны, неплохо, что декан стал его должником, с другой стороны, оказываться между двух огней довольно опасно. Но Мори чувствовал, что Снейп сильнее, чем тот немец. Можно надеяться, что лично для старосты все обойдется благополучно.

Калтус ждал на том же выступе, где раньше сидел Алан. Увидев приближающегося одноклассника, он соскочил с уступа и направился ему на встречу:

— Ну что, все нормально?

— А как же? Все в порядке, тебе герр Шульц адресовал пару не совсем ласковых слов, — Мори не скрывал насмешки, — я бы даже сказал — совсем не ласковых.

— А больше ничего? — Крон сдерживал свою досаду умело.

— Почти ничего. Только передал, что встреча будет со среды на четверг. Обещал меня окончательно принять, сказал, что без свидетелей обойдемся. Но ближний круг приглашается, — Алан все также насмешливо поклонился.

Когда час взыскания Калтуса закончился, они с Мори вернулись в гостиную. Там веселье уже было на последнем издыхании. Вернувшиеся товарищи на короткое время его возобновили. Но у Крона и Алана и у самих-то было не слишком легкомысленное настроение, чтобы продолжать дурачиться, и запас веселья кончился совсем. Все стали расходиться, кто по одному, а кто и по парам. Но после часа ночи в подземельях было уже тихо.

Сходка в гостиной Гриффиндора закончилась еще быстрее. Повода для веселья у ребят в этой гостиной не было, а мстительные планы не могли долго поддерживать боевой дух. Как выйти из сложного положения в чемпионате по квиддитчу, пока никому не знал, слишком большим было сегодняшнее потрясение. Может, позже, когда лучшие умы факультета смогут справиться с потрясением, вызванным сегодняшним разгромом, и команды, и главного зала школы, тогда может появятся и способы отыграться. Минерва МакГонагалл, заметив, что боевой дух гриффиндорцев продержался недолго, предложила всем расходиться.

Сумбурный вечер закончился в школе, ночь с большой задержкой вступила в свои права. Сколько проблем было выявлено, сколько горячих чувств, кипящих эмоций сегодня было выплеснуто. Еще долго участники вечерних событий будут вспоминать это воскресенье. И у Минервы МакГонагалл, и у Северуса Снейпа появилось много новых проблем, которые придется тем или иным способом разрешать. И профессор Флитвик был недоволен сегодняшним своим поведением. Переживания декана Гриффиндора не сразу пробили дорогу к доброму, в общем-то, сердцу Рейвенкловца. Кажется, профессор Дамблдор был доволен сегодняшним днем больше всех. Он всегда знал, какие разные профессора были собраны в Хогвартсе. Сделать из них один сплоченный коллектив — это утопия, но прожитый вечер отчетливо показал, что есть моральные принципы, общие у всех учителей школы. Это и является гарантией на будущее. Как бы дела ни шли, какие бы проблемы ни появлялись, но Хогвартс может пережить все трудности. Не стены и крыша определяют школу, и не магия, заложенная в нее Основателями. Главное в школе — это ее ученики и учителя. И, слава Мерлину, с ними в школе все было в порядке.

Понедельник практически вся школа встретила в полусонном настроении. После бури наступило затишье. Надолго ли? Неизвестно. Вялость охватила очень многих, и скинуть ее было не просто. Северус Снейп перед обедом ждал у себя в кабинете Грега и Гастона МакФайеров. Ребята пришли во время. Младший МакФайер был во многом похож на брата, но, видимо, не во всем — Шляпа все же определила его в Рейвенкло! Разговор профессор не стал затягивать, да ничего нового Гастон и не должен был сообщить. Точно передать изучаемые заклятья он не мог, а то, что в программу факультатива профессор Итенбрук включил и изучение темной магии, было ясно уже вчера. Снейп не хотел, чтобы оба парня поняли, насколько важны новости, которые они сообщили. Именно поэтому профессор особенно и не расспрашивал младшего из братьев и поскорее отпустил обоих восвояси. Даже не предупредив, чтобы поменьше болтали. После ухода мальчиков нужно было решить, что делать. Форма проверки знаний, полученных на факультативе, была уже разработана директором. В подробностях ее Снейп не знал, но он сильно сомневался, что там были заложены требования к знаниям темной магии. Арвид Итенбрук что-то затеял на свой страх и риск. И, что бы это ни было, нужно использовать полученные сведения. Нужно готовить и своих ребят по двум направлениям. Как там говорил директор: знания по Алхимии и Чарам редкое сочетание. На самом деле редкое. Сам Северус когда-то, еще в школьные годы, интересовался темной магией — дань слизеринской моде. Но, выбирая между алхимией и темной магией, он отдал предпочтение первой. Было в этом разделе магического образования то, что Снейп ценил выше всего. Именно алхимия требовала от своих магов аккуратности, внимательности, умения искать новое. Да и результаты, что давали алхимические опыты не шли в сравнение ни с чем другим. Ну что еще нового можно сделать в трансфигурации? Да ничего. Немногим больше надежд для амбициозных людей дают и чары. Там тоже все решается природными данными колдуна. Есть сила, получатся мощные заклятья, если сила ограничена, то нечего и заниматься ими. Как говорится, сила есть — ума не надо! Северус признавал, что с темной магией можно добиться многого, но, позанимавшись ею какое-то время, он понял, что все знания по темной магии лежат в прошлом. Да еще и стоят очень дорого. Все заклятья темной магии не обходятся колдунам даром, с каждым из них он теряет частицу себя, частицу своей неповторимости. И раз у него был выбор, Северус предпочел не углубляться в нее сильно. Он и сейчас по знаниям темной магии превосходит многих, и этого ему достаточно. А защите от сил темной магии молодой профессор совершенно не хотел учить, и на новый предмет он не претендовал. До тех пор пока на его предмет никто не покушался. Но если Итенбрук хочет борьбы, то он ее получит. Он хочет подчеркнуть свою высокую квалификацию сразу по двум предметам? Что ж, придется немного подкорректировать свои интересы. И с сегодняшнего дня профессор Алхимии ХОЧЕТ вести еще один предмет — Защиту от сил темной магии. Черт бы побрал этого Итенбрука!

И нужна помощь. Нужны не просто знания, требуются методики обучения.

Профессор Флитвик уже помог Итенбруку, он сам набрал своих самых сильных учеников во вторую факультативную группу. Тем больше вероятность того, что он поможет и Снейпу.

По понедельникам Арвид Итенбрук на обеде обычно отсутствлвал. Это был удобный случай конфиденциально поговорить с профессором Чар. Снейп, как всегда, дождался, когда директор закончит обедать, но вместо того, чтобы тихо исчезнуть из зала, обратился к соседу:

— Профессор, мне нужно с вами поговорить по личному вопросу. После обеда вы можете выделить время?

Второй раз за какой-то месяц маленький профессор услышал голос своего соседа по столу. В этот раз его слова возымели не столь катастрофический результат: Флитвик даже не пошатнулся на своем стуле! Еще немного — и он, пожалуй, привыкнет к общению с Алхимиком за столом. И, конечно же, он согласился выслушать Снейпа. Из-за стола они встали вместе.

— Профессор, у меня есть причина быстро подготовиться к преподаванию дополнительного предмета, — как только маги оказались в коридоре, вдалеке от любопытных глаз и ушей, Северус заговорил о своей проблеме. — И я должен изучить Защиту от сил темной магии.

Надежда на то, что профессор Флитвик привыкнет разговаривать с профессором Алхимии оказалась призрачной и неуловимой. Почти такой же каким видимо был и тот призрак, что заморозил маленького Флитвика. Или кто там был еще? Но кто-то точно был, иначе, чем можно объяснить тот столбняк, что захватил профессора Чар.

— Северус, — нет, кажется, голос пропал не совсем, им Флитвик еще владел, — Северус, зачем вам это? Вы же в начале года, как и все остальные, отказались от этого предмета. Профессору Дамблдору пришлось искать нового учителя. А теперь вы что, передумали? — Упрек Рейвенкловца был сделан тактично, но это не помешало Алхимику его отчетливо почувствовать.

— Профессор, разрешите я не буду оправдываться? — Снейп, если надо, мог быть очень убедительным. — Прошу поверить, что у меня есть основанием для изменения отношения к вашему бывшему предмету.

— Да, конечно, вы не обязаны мне что-либо объяснять. И чем я могу вам помочь? — сегодня Флитвик был гораздо более тактичным, чем вчера.

А Снейп продолжал идти к своей цели:

— Я могу посмотреть ваши учебные планы для занятий?

— Те, что мы подготовили с профессором Итенбруком? Где-то у меня остался один экземпляр. Я найду и передам его вам.

— Профессор, буду вам очень признателен. Особенно, если вы не посвятите Итенбрука в мои планы, — Снейп искоса посмотрел на своего собеседника. Просьба оставить новичка в неведении, кажется, была понята правильно, Флитвик не видел причины так уж опекать Итенбрука. Раз его об этом просят! — Если у меня возникнут и еще вопросы…

— Обращайтесь без стеснения, Северус! — профессор Чар был готов помочь. — Я понимаю, что быстро подготовиться к незнакомому предмету слишком сложно. Когда вы хотите начать обучение своих ребят?

— Через неделю.

— Через неделю? — удивленно повторил за Снейпом Флитвик. — Это сложно. Очень сложно. Но я могу вам оказать помощь, у меня есть некоторые разработки. Профессор Итенбрук ими не заинтересовался, но вам они могут пригодиться. Приходите как-нибудь вечерком в кабинет Чар, я могу с вами позаниматься, если это вам на самом деле очень нужно.

— Спасибо, сэр. Я приду.

Снейп, поблагодарив декана Рейвенкло, поспешил на свои собственные занятия. Спаренные уроки в Рейвенкло и Хаффульпаффе сегодня проходили на редкость гладко.

* * *

Профессор Дамблдор заметил красивую сову, она постучала в стекло и посмотрела на директора.

Письмо, принесенное этой птицей, имело знакомую подпись — Министр магии Корнелиус Фудж.

Директор распечатал конверт и вынул из него короткую записку от Фуджа и еще один вложенный конверт. В первую очередь Альбус Дамблдор прочитал записку. Она была очень короткой и просто предлагала ознакомиться с полученным письмом, а затем связаться с ним.

Конверт, который переслал министр, был совсем не похож на обычную почту — вензеля, герб, печати щедро устилали его поверхность. Малфой! У этого сноба даже конверты отличалась ото всех.

В письме Люциуса доводилось до сведения отдела образования министерства тревога попечительского совета Хогвартса. Эта тревога была вызвана началом перестройки здания школы без согласования с их сообществом. Это второе письмо было подписано всеми членами совета. Да, Люций нашел способ, как подобраться к школе.

Директор вынул Улетный порошок и связался с кабинетом Фуджа. Министр сидел за столом и просматривал документы, перо в его руке так и летало по строчкам. Строгая темно-коричневая мантия хорошо сочеталась со светло-коричневым оттенком его рабочего стола и золотистым пером. На фотографии министр выглядел бы замечательно!

Заметив профессора Дамблдора, мистер Фудж подошел к камину.

— Здравствуйте, директор. Прочитали заявление попечителей?

— Здравствуйте, господин министр. Рад вас видеть.

— Ну, зачем такие формальности, профессор? — министр Фудж за год работы на самом важном посту магического мира Англии стал намного уверенней в себе. — Вы лучше скажите, что у вас в школе происходит? На что это Малфой жалуется? Заведующий магическим образованием даже добиться от него ничего не смог. Люциус только твердит, что если вы захотите, то все сами объясните.

Директор задумался:

— В чем же хитрость? Что задумал Малфой?

— Мистер Фудж, тут какое-то недоразумение. В школе ничего достойного внимания ни вас, ни попечителей не происходит, — с твердой уверенностью ответил директор. — Были изменения в программе обучения, но ничего особенного.

— Понятно. Ну, как и предупреждал мистер Малфой, вы можете и не захотеть что-либо объяснять об этом «ничего особенном». Жаль. Я предупрежу Лайона, и завтра мы с представителем от попечителей будем в школе, — учтивый поклон Корнелиуса Фуджа сказал о том, что собственно говорить больше не о чем.

— Корнелиус, вы мне не верите? — профессор Дамблдор продолжал сохранять миролюбивое настроение.

Министр пошел было к столу, но одумался:

— Профессор, я, кажется, совсем запутался. Разумеется, я вам верю, и вашего слова мне достаточно. Если вы подумали по-другому, то это из-за того, что я в последнее время тону в делах и совсем потерял голову. Сам не знаю, как со всем справляюсь. Никак с отделом Защиты волшебных тварей не могу разобраться. Там все засекречено, и не найти концов. Неужели Кривуч все в голове держал? И с Германией опять проблемы, что-то наш представитель там не может общий язык с их министерством найти. Они даже отклонили приглашение на открытие музея Жертвам борьбы с врагами государства.

Мистер Фудж не вернулся за стол, но и не подошел к камину снова. Он остановился на полдороге:

— Вы ведь тоже не были на общем открытии? Ограничились своим узким кружком, а я так на вас рассчитывал!

Как и предупреждал мистер Моуди, министр обиделся, что его не пригласили на предварительное открытие.

— Корнелиус, вы думаете, что в воскресенье был удобный случай всем профессорам покинуть школу? Да мы бы вернулись на развалины! А так получилось очень душевно, и в маленьком коллективе все прошло быстрее. Пока наши сорванцы не разобрались что к чему, мы уже вернулись. Не обижайтесь, вы же все понимаете…

Министр важно покивал головой, подумал и добавил в лицо побольше этого самого — понимания.

— Профессор Дамблдор, я вам верю безоговорочно, но попечителей все же нужно успокоить, — Фудж сокрушенно развел руками, — давайте все же завтра устроим им экскурсию по Хогвартсу. А мы с вами заодно обсудим дела с Германией.

— Да, вы слышали о планах по вводу новой единой валюты у маглов? Может и нам подумать о единых деньгах?

* * *

Дневные уроки уже давно закончились. Закончились и вечерние занятия. Сегодня был перерыв в индивидуальной работе на факультативе по Алхимии, сегодня занималась вся группа одновременно.

Опрос в начале урока дал хорошие результаты, как отметил про себя профессор Снейп. Вслух об этом, разумеется, не было сказано ни слова. Но, по всей видимости, тактика была выбрана удачно. Интенсивность учебы в два первых месяца позволит иметь небольшой запас прочности перед ударной дозой практики.

Недельный перерыв в плотном общении с профессором Снейпом успел расслабить всю группу. И сегодняшнюю встречу почти все, ну кроме семиклассников, поджидали с легкой тревогой. Но тревога быстро рассеялась. Практически сразу, еще во время опроса. И это, несмотря на то, что вопросы Снейп задавал с немыслимой скоростью. Он просто выстреливал ими в очередного ученика. Как ни странно, но и ответы казалось сами выскакивали изо ртов факультативщиков.

Алан Мори переглянулся с соседом. Удивление от того, сколько всего они знают, было приятным. Компоненты, порядок их закладки, назначение каждого из них и всего зелья в целом, и оказывается, что они все это помнят! Ответы рождались еще до того, как голова что-то успевала сообразить.

— Вот это и называется — от зубов отскакивает, — Карпентор тоже испытывал гордость.

Снейп хотел осадить зазнавшихся учеников, но все же удержался — ладно, пусть немного потешатся.

Во второй половине урока профессор собирался заняться с участниками факультатива тренировкой внимательности. Способ был применен самый простой: посмотреть, запомнить, отвернуться, восстановить.

На столе были разложены двадцать предметов: линейки разных цветов и размеров, перья, тетради и книги. Каждый из учеников по очереди подходил к столу. На запоминание расположения предметов Снейп выделял им несколько секунд, а затем, когда они отворачивались, менял местами предметы. В начале один — два, а потом и больше. Собранность у ребят оказалась самая разная. Как и предполагал Северус Снейп Алекс Швец был очень невнимателен. Он чаще всех ошибался, а в последний раз он уже стал злиться.

— Профессор, можно еще раз?

Алекс отвернулся, а Снейп поменял все угловые предметы местами по часовой стрелке.

— Готово.

Парень обернулся и неожиданно все правильно вернул на свои места. Вот теперь Алекс готов был самодовольно расплыться.

— Еще раз, мистер Швец. — Алекс резко развернулся, его мантия закрутилась вокруг ног.

Профессор изменил положение уже шести предметов.

— Готово.

Ученик обернулся, и в этот раз он был уверен в себе. Быстрая перестановка, и первоначальный порядок опять восстановлен.

Снейп прищурился:

— Третий раз, — объявил он.

Алекс отвернулся, а профессор сделал вид, что опять наклонился над столом, но тут же резко выпрямился:

— Мисс Лоренц подойдите сюда, — пронзительно прозвучавший голос Снейпа, заставил подскочить девушку. Она смутилась и спрятала руки за спиной, а стоящий рядом с ней Ирвин Солкс шагнул в сторону, вроде пропуская ее вперед, но при этом он оказался за ней. Все эти перестановки шли под насмешливым взглядом профессора:

— Зеркало тоже прихватите с собой. Я думаю, что мистер Солкс больше не нуждается в нем.

И овальное зеркальце легло на стол профессора.

— И кто это придумал? — вопрос Снейпа повис в воздухе. Всем срочно потребовалось что-то рассматривать где угодно, но главное, чтобы в стороне от учительского стола!

— Мистер Швец, займитесь в свободное время тренировкой. При настойчивости в этом нет ничего недостижимого, — Алекс вернулся на свое место.

— С зеркалом решение было неплохим, — профессор тоже смотрел куда-то в сторону. — Для того, кто это придумал, — пояснил Снейп, нехотя перенося свое внимание на учеников. — Но исполнение было неаккуратным. Если уж мухлюете, то нужно быть осторожней.

Больше к этому вопросу Алхимик не возвращался, оставив в недоумении всех: так он похвалил или обругал? Непонятно.

Занятие опять закончилось распределением огромного задания на неделю вперед, а на гипносеансы были вызваны сразу все младшие. Анна Шекл не стала настаивать на переносе сна в больничное крыло. И уже четверо должны были готовиться к интенсивному обучению во сне.

* * *

Появление трех представителей министерства в Хогсмите прошло гладко. Директор сам их ожидал недалеко от магазина магических приколов Зонко. Три негромких хлопка предварили появление министра, начальника отдела магического образования и его секретаря. Все трое, оказавшись на солнце после мягкого освещения министерства, щурили глаза.

— Профессор Дамблдор, здравствуйте! — приветствия гостей слились в одно.

— Здравствуйте, господа, — директор и в самом деле был рад видеть всех троих. — Попечителей вы с собой не взяли?

Фудж недовольно осмотрелся:

— Их секретарь сообщил, что они прибудут на место сами. Должны были быть уже здесь.

Министр не любил никого ждать, но делать нечего пришлось именно этим и заняться. Ожидание, к счастью, не затянулось, и вскоре раздались еще три хлопка. Это появился председатель попечительского совета со своим секретарем. Мистер Орвилл редко бывал в Хогвартсе. В основном он довольствовался тем, что мог в любом обществе гордо сообщить свой общественный статус — Председатель попечительского совета Хогвартса! На этом его участие в жизни школы и кончалось. Раньше ему и в голову не приходило воспользоваться своими правами. И надо признать, что немалыми. Стоит только сказать, что председатель попечительского совета мог поставить вопрос об отставке директора школы!

А третьим был … Люциус Малфой.

Директор застонал про себя — вот в чем была хитрость. Малфой целый год не мог добраться до министра, заклятье Инвизитос не давало этого сделать. А сегодня эта встреча произошла, и заклятье оказалось сорванным. Только личное приглашение Дамблдора могло снять его, ведь именно он наложил его, чтобы ограничить встречи этого бывшего Упивающегося Смертью с министром.

Какая невнимательность! Ну почему Альбус заранее не оговорил состав попечителей, пожелавших сделать экскурсию по Хогвартсу? Да, невнимательность! Вряд ли в этом году Корнелиус Фудж согласится на заклятья, ограничивающие его свободу общения. За прошедший год министр сильно изменился. От былой неуверенности не осталось и следа. И прошение об отставке было уже прочно им забыто, как обычно забываются все неприятные вещи, напоминающие о минутах слабости, горя или чего-то не менее горького. В нижний ящик стола вряд ли Фудж заглядывал с тех пор, как убрал туда этот документ. Если он вообще еще там!

Экскурсия по Хогвартсу была похожа на увеселительную прогулку. Гости были в меру возбуждены. Они все когда-то сами учились здесь, и это свидание с Альма-матер доставляло им истинное удовольствие. Башни Хогвартса, библиотека, теплицы, квиддитчное поле — везде побывали посетители. Занятия при их появлении прерывались на короткое время, но после краткого общения с учителями и учениками эта небольшая группа следовала дальше, стараясь не так уж сильно нарушать учебный процесс.

Профессора были в немалой степени удивлены появлением такой делегации, но только у профессора МакГонагалл мелькнула виноватая мысль о причинах этого посещения. Виноватая из-за неоправданности стольких хлопот. Остальные учителя только морщились от навязчивого внимания к их персонам.

Обед в главном зале прошел так же без происшествий, как и должно было быть.

За всё время экскурсии по Хогвартсу все попытки Корнелиуса Фуджа завести серьезный разговор с директором разбивались о непринужденную оживленность Люциуса Малфоя. Он без труда перехватывал инициативу и вновь заставлял всех восторгаться, вспоминая свои молодые годы.

Последним местом, которое посетили гости, был школьный музей. В нем экскурсанты провели особенно много времени, рассматривая классные журналы успеваемости. Стенд с ними находился в углу и ничем не привлекал внимания. Очень скромный стенд с небольшой тумбочкой под ним. Ну а в тумбочке лежали эти самые журналы, разобранные по годам и факультетам.

Малфой и Лайон с удовольствием стали искать свои оценки, полученные во время учебы. В этом ничего удивительного не было, они оба хорошо учились. Фудж тоже пролистал свой журнал, но быстро отложил его в сторону.

— Профессор Дамблдор, а ваш год обучения какой? Можно ваши оценки посмотреть? — Фудж с интересом ожидал ответа.

Директор негромко засмеялся и быстро пробежался пальцами по стопке журналов.

— Смотрите. Вы, я думаю, не ожидаете в них увидеть что-нибудь сверхъестественное?

И впрямь, оценки были самыми обычными. Хотя, возможно, по чарам они и превышали средний уровень.

Директор неожиданно для себя тоже окунулся в воспоминания, он открыл страницу гербологии.

— Вот самый сложный для меня предмет. До сих пор не понимаю почему. Чего этим зеленым уродцам от меня было нужно? Почему у меня они не хотели расти?

При осмотре музея все его посетители тщательно обходили стороной стенд с выставленными вещами Тома Ребуса. Малфой, кажется, даже закрывал глаза.

А вот Фудж очень неодобрительно, но все же пристально рассматривал и эту витрину:

— Директор, почему вы не убираете эти вещи?

Дамблдор подошел сзади и посмотрел на кубок Ребуса:

— Корнелиус, это наша история. Сколько на нее глаза ни закрывай, ничего не изменится. Это было! Изменить свою историю не может никто, даже Хогвартс! — сдержанный голос директора только подчеркивал печаль о прошлом, которая витает в любом музее. И детское оживление, ненадолго охватившее его посетителей, быстро растаяло.

— Том Ребус ничем не отличался от других ребят… Для меня… Если бы ему уделить больше внимания! Я не смог до него достучаться. Как потом оказалось, он оказался слишком сложен.

— Как и почти все слизеринцы, — голос заведующего отделом магического образования прервал размышления Дамблдора. — И в мое время этот факультет был государством в государстве. Да так, наверное, обстоит дело и сейчас? Вряд ли профессор МакГонагалл может иметь большой авторитет у слизеринцев. Деканы Гриффиндора всегда были слишком далеки от этих Чистокровных! — последнее слово резануло слух.

— Не правда ли, мистер Малфой?

Внимание, уделенное этому бывшему Слизеринцу, было разным: от чуть насмешливого директора Хогвартса до смущенного министра магии.

— И что вы хотите от меня услышать? Осуждение Темного Лорда? Или сожаления? Так я уже дал все свои объяснения, — Малфой еще сдерживал свою злость. Но обычная его светскость не выдерживала. — Но чистота крови — это не повод для насмешек. Я не мешаю вам иметь свое мнение, но никогда, слышите, никогда никто с нечистой кровью не войдет в мою семью! — Люциус Малфой, закончив свое высказывание, решительно вышел из музея.

За ним поспешили выйти и последние два представителя попечителей, а в коридоре их догнали и все остальные. Разговоры стихли, и вскоре гости покинули школу.

Ничего необычного в Хогвартсе не было, и совет попечителей мог быть спокоен.

Со среды на четверг в подземельях должна была состояться последняя встреча ребят, слишком увлекшихся игрой в Упивающихся смертью. О том, что она будет последней, догадывался староста факультета — Алан Мори. Но больше никто из учеников, приглашенных на встречу, об этом не подозревал. Мори никогда не сближался с Кроном Калтусом и его ближайшим окружением. Слишком уж они напоминали генерала с ординарцами. У Алана к военизированным организациям было сложное отношение: ему совсем не нравились излишняя дисциплинированность, субординация и бездумность при выполнении приказов. Он хотел бы обойтись без подобной службы. Крутым он себя никогда не считал, предпочитал добиваться своих целей, используя голову, а не накачанные мышцы. Чуть-чуть поддерживал себя в форме, чтобы нравиться девушкам. И все, ему этого было достаточно. Пусть Калтус, Стронг и Крафт демонстрируют выправку, пусть прикидываются носителями каких-то там традиций. Пусть. Но Алан не с ними. Только если нет другого выхода. Например, сегодня. Они все вчетвером отправились в комнату, где традиционно встречались с герром Шульцем. Было уже без пятнадцати минут двенадцать, пора было готовить сцену для очередного представления. Скоро Крону, как всегда, идти встречать гостя.

Когда они вошли в комнату, при свете горящего камина они увидели темную фигуру. Человек сидел в центре в привычном кресле и в привычной одежде Упивающегося смертью: черный блестящий плащ с накинутым на лицо капюшоном, белая маска.

Мгновенная растерянность у Калтуса сменилась обычной почтительностью.

— Сэр, вы уже здесь? Простите, что я вас не встретил, но мне Мори сказал, что встреча будет в обычное время, — Мори скривился: Крон, не долго думая, переложил ответственность на него.

Глухой голос раздался в комнате:

— Ничего страшного, я пришел раньше.

Староста настороженно рассматривал сидящего человека. Он догадывался, кто это может быть, но помалкивал.

Калтус, оставив друзей сзади, решительно вышел вперед.

— Герр Шульц, я сожалею, что в воскресенье встреча не состоялась. Я еще тогда хотел предупредить, что с нашим привидением лучше не связываться. Кровавый барон жаловаться директору не будет, а сам много гадостей может сделать.

— Не волнуйтесь, с Бароном мы обо всем договорились, — глухой голос прервал Калтуса, — и не о том я хотел с вами поговорить, — гость пошевелился в кресле, — наши встречи временно должны быть прекращены.

Крон воскликнул:

— Почему?

И Стронг, и Крафт — оба подошли ближе:

— Что случилось?

Алан поколебался: он не удивился такому повороту событий, но если продолжать стоять как столб — вызовешь нежелательные вопросы. Поэтому он тоже влился в группу.

— Господа, что за шум? — сидящий в центре комнаты человек прервал озадаченных ребят, — вы и сами должны понимать, что не могу я постоянно с вами возиться. Сейчас появились более срочные дела, — голос говорившего повысился, — и я не это обсуждать пришел! Нужно решить, как с вами быть.

Голова в черном капюшоне вскинулась, и стали видны черные глаза, сурово смотрящие на сбившихся в кучку ребят:

— Чем вы будете заниматься, пока у нашей организации не появится в вас нужда?

Калтус оглянулся на Мори, но тот только пожал плечами. Эта немая сцена не укрылась от внимания гостя.

— Неужели вы никогда об этом не думали? Какая оплошность! Тогда слушайте меня, — гость оперся подбородком о левую руку, правая при этом охватила левое предплечье.

Мори при виде этого жеста отшатнулся, но, натолкнувшись на стоящего сзади Стронга, сделал вид, что хотел только оглянуться. Джес Стронг ткнул Алана в плечо:

— Не мешай! Чего топчешься?

Но в это время снова заговорил старший колдун:

— Вы уже создали многочисленную организацию. Расширять ее я бы вам не советовал. Продолжайте заниматься, как делали это и раньше. Беседуйте с товарищами, но не посвящайте их в свои дела. У вас должно быть точное представление о том, кто будет с нами, когда наступит наше время.

— Мистер Мори, — гость повернул голову в сторону Алана, — с вами мы уже достаточно побеседовали. Не правда ли? Вы ведь все поняли?

— Да, конечно, сэр, — Алан старался отвечать уверенно.

— Интересно, что я понял?

— Вот и хорошо. Будем считать, что во временном клейме вы не нуждаетесь. Если вы все четверо, — стоящие в полутьме ребята подобрались, — не подведете нашу организацию, то на следующей встрече вы получите Темные метки. А все это время вам будет засчитано за испытательный срок.

— Спасибо, герр Шульц, — за всех ответил Калтус, — а когда будет следующая встреча?

— Мистер Калтус, я не думаю, что скоро. Я буду занят не меньше года, — и, прерывая разочарованные возгласы, добавил: — Но вам найдется, чем заняться. Физическая подготовка — это хорошо, но нужна и магическая подготовка. Знания темной магии. И придется вам позаниматься самим. Только будьте осторожней, не попадитесь. Книги я вам пришлю. И это все, больше от меня помощи пока не будет. Когда я освобожусь, приеду в Хогсмит и найду способ связаться с вами. Господа, на этом сегодняшняя наша встреча будет закончена. Прощайте.

Крон кивнул друзьям, подтолкнул к выходу Алана, и все четверо в молчании вышли из комнаты. Мори уже в коридоре схватил Калтуса за руку:

— Крон, и что это означает?

— Тише, ты. Услышит. Потом поговорим.

— Когда? — Алан не уступал

— Завтра, нужно сначала все обдумать, — Калтус вырвал руку и во главе своих приятелей быстро пошел к своей комнате.

Старосте очень хотелось подождать и убедиться в том, что он все правильно понял. Что с ними сейчас говорил профессор Снейп. Но оставаться в коридоре было неблагоразумно, даже глупо. И он не столь быстро, но тоже ушел в свою комнату.

После ухода ребят, колдун встал с кресла. Он какое-то время прислушивался к шагам в коридоре, а потом тихо скользнул за дверь, и высокая фигура быстро исчезла среди теней коридора, даже не потревожив пламя факелов.

Утром на завтраке староста был очень рассеян. Его подруга Альма сидела отдельно от факультативщиков, но обычно добивалась внимания Алана. Но сегодня все ее попытки заканчивались неудачами. Она даже пересела на освободившееся место поближе к Алану. Но тот совсем не обращал на нее внимания и постоянно переводил глаза на высокий стол. В конце концов, когда он очередной раз посмотрел на Снейпа, то поймал такой сердитый взгляд декана, что больше уже не смел, даже поворачивать голову влево. Девушка решила, что Алан, наконец, проснулся и защебетала о чем-то своем.

Снейп не собирался говорить с Мори, но понял, что хотя бы короткого разговора не избежать. Он не удивился, натолкнувшись у лестницы на своего старосту.

— Мистер Мори, вы о чем-то хотите меня спросить, — ледяной тон, которым были произнесены эти слова, отбил у Алана всю охоту спрашивать.

— Нет, ничего, — пробормотал в растерянности он.

— Вы вчера сказали, что вам все понятно. Или я в вас ошибся? — декан даже не смотрел на бедного Алана.

А тот поторопился заверить, что профессор в нем не ошибся.

Снейп посмотрел сверху вниз на Мори и сделал внушительную паузу.

— Ну, то-то же, — слова профессора раздались, когда угрожающее молчание Алан не мог больше выносить. — Никогда не пытайтесь сами вступать со мной в разговор.

Профессор больше ничего не добавил, решил, что в этот раз Мори все понял и лезть сам в дальнейшем не будет.

* * *

Идти за помощью к профессору Флитвику все-таки было нужно. Снейп себя в этом убедил сразу, а когда уже и поводов откладывать этот визит не осталось, он прихватил с собой чистую тетрадь, перо и, пока не передумал, быстро пошел у Рейвенкловцу.

Профессор Чар сидел в своем кабинете один. Встречать и провожать гостей он избегал: слишком долго было слезать со своего стула. Такого, какой он себе сделал для работы в кабинете, не было ни у кого. Стул был довольно высокий, да еще снабжен лесенкой. Колесики, приспособленные вместо обычных ножек, позволяли переезжать в любое место в кабинете. При желании стул можно было еще нарастить, и тогда профессору не сложно было брать книги даже с верхних со стеллажей. А именно там хранились самые редкие издания по Чарам. Такое собрание редкостей и древностей, какое было у маленького профессора, не встретишь, пожалуй, ни в одной частной библиотеке. Его собирало уже много поколений Флитвиков. Может, где-нибудь в центральной Европе, где по преданиям жили самые сильные темные колдуны древности, и есть равные коллекции? Может быть! Во всяком случае, профессор Чар был горд своим собранием знаний.

При виде посетителя маленький профессор Чар закрыл очень древнюю книгу, вложив в нее закладку в виде пера феникса. Маленькие руки ласково провели по потемневшему корешку книги и отодвинули ее на край стола.

— Северус, проходите. Я вас ждал, — профессор Чар отъехал к другому краю стола и взял папку с аккуратно завязанными тесемочками. — Вот то, что вы просили, в этой папке.

Снейп подошел к столу и добавил к своей тетрадке и эту папку. Он остановился в нерешительности у стола. Но времени на раздумья профессор Чар ему не дал. Он заговорил снова:

— Профессор Снейп, вы не откажетесь немного со мной побеседовать? Нет? Вот и прекрасно, тогда садитесь, пожалуйста. Вот в это кресло, у окна, — маленький Флитвик, усадив своего высокого гостя, с удовлетворением потер руки. Пользуясь скованностью Снейпа, хозяин кабинета взял инициативу на себя.

— Вы извините, — Флитвик немного смутился, — что я по старой привычке вас иногда называю Северусом, а не профессором. Оказывается, что с такими привычками очень трудно бороться. Но вы ведь меня поймете? Это у меня иногда вырывается не из-за отсутствия уважения к вам, уверяю вас. Я прекрасно понимаю, как вам приходится трудно в школе. Вы тоже можете меня называть по имени — Филеасом.

Снейп продолжал чувствовать себя скованно, и слова профессора Флитвика проскальзывали как-то мимо, но он все же успел вовремя среагировать и кивнул в нужном месте в знак подтверждения отсутствия у себя обиды.

Профессор Чар больше не стал затягивать свое вступление и решил, что дал гостю достаточно времени для акклиматизации.

— Северус, я так слышал, что у вас уже имеются достаточные знания по темной магии. В школе об этом ходили слухи.

Снейп никак не отреагировал на это высказывание, он готов был постоянно держать под контролем свое лицо. И так было понятно, что за этот вечер ему придется неоднократно краснеть.

Флитвик продолжал, не обращая внимания на излишнюю неподвижность своего собеседника:

— Знаю-знаю. Эта слизеринская привычка. И сейчас, наверное, ничего не изменилось. Темная магия слишком привлекательна для молодежи. Вероятно, своей загадочностью, своей недоступностью. Запретный плод сладок. Кто же этого не знает? И ничего плохого в стремлении узнать что-то новое нет. Плохо то, что все это происходит урывками, украдкой. И в голове после таких занятий остается полная каша из обрывочных знаний. А если ими еще попробовать воспользоваться, можно получить такие результаты — ни одна магическая защита не выдержит. В школе предусмотрены на этот случай все мыслимые ограничения.

Это было что-то новое. Снейп поймал себя на том, что с интересом слушает. Отношение к обрывочным знаниям у него и самого было невысоким. Без систематичности в знаниях получается только хаос, который он терпеть не мог.

— Темная магия, светлая магия, — казалось, что профессор Флитвик рассуждает сам с собой, забыв о своем посетителе. — Это разделение хорошо в теории. Но только очень ограниченные люди видят мир в двух цветах. Большинство прекрасно понимает, что мир состоит из оттенков. И это является основой учения о первоначальной магии. Не было ни темной магии, ни светлой. Была единая магия. И не только люди пользовались ею, хотя, надо признать, именно люди достигают самых больших результатов. Для всех остальных магических существ магия — это просто их жизнь. Вероятно, поэтому им и не приходится делить ее на светлую и темную. И только люди стали применять магию не только потому, что она им жизненно необходима. Люди стали использовать магию для достижения дополнительных целей, не связанных с элементарными нуждами. А усложнение целей, которые достигались, давало возможность рассматривать всю магию не так упрощенно.

— Если целью колдуна является покорение других существ, подчинение их своим силам, то и магия, применяемая для этого, является темной, как и сами цели этого колдуна. И полярно противоположная ситуация. Спасение, помощь другим — это позволяет делать светлая магия.

Молчание профессора Чар не затянулось:

— Но это были два противоположных полюса магии. И в жизни мы очень редко имеем дело с ними, — вот с этим Снейп мог бы поспорить, помня свою недавнюю жизнь. — Чаще бывают не столько явные отличия. Но, тем не менее, для простоты понимания мы все же условились разделить всю магию на две части. Хотя, я подчеркиваю, что деление это условное.

— Но как только мы вводим подобное допущение, все становится гораздо проще. Светлая магия не приносит никому вреда, светлая магия наоборот дает здоровье, защиту, радость. Но защита одних может быть опасна другим. Поэтому я и говорю о двуединости магии. Все зависит от точки зрения в каждый момент. Что приносит магия — это одно, а для чего она использовалась — другое. Горе одних — радость других.

Снейп при слове «радость» чуть отреагировал.

— И не нужно к этому относиться с пренебрежением. Радость очень важна. Человек, лишенный радости в жизни, в лучшем случае остается нейтральным, пустоцветом, но гораздо чаще он оказывается причиной чужих несчастий.

— Северус, извините, что опять перехожу на то, что меня не касается, но вы в этом плане находитесь в тревожной позиции.

Снейп на эти слова никак не отреагировал, он просто смотрел в окно. Обсуждать свою жизнь с кем бы то ни было, он не привык и не собирался привыкать. Он сердито сверкнул глазами, но промолчал.

— Да, радость. Нужно уметь находить ее в жизни, — Флитвик неожиданно не поддался на гнев собеседника и закончил даже еще тверже. — Вы осмотритесь, вокруг вас много людей, находящих радость и в самых трудных своих минутах. Вы думаете, что многие бы справились на месте нашего директора? Гриндеволд был, как всеми признано, самым сильным колдуном нашего столетия. А победа осталась за профессором Дамблдором, самым радостным человеком из всех, кого я знаю.

— Ну, это я опять отвлекся. Еще я хотел сказать об источнике сил для светлой и темной магии. Откуда берутся силы для заклятий? Слова самих заклинаний нужны, но, разумеется, не они являются основным в колдовстве. Вот заклятье вызова Защитника сопровождается светлыми воспоминаниями. А в противоположность этому, дементоры используют подавление всего светлого в душе. Или буккарт — вызывает страх при нападении, и для заклятья защиты применяется смех. Вампиры используют темень и в душе, и в мире, и для борьбы с ними применяют свет. Кто еще? Да, оборотни-вервольфы. Они тоже используют страх, тот страх, что испытали когда-то сами. Заражая этим страхом, они делают из жертвы свое подобие. И, снова борясь со своим страхом, наполняются силой и злобой. И для борьбы с ними нужно … — Флитвик вопросительно посмотрел на Снейпа.

Но тот ответил на взгляд профессора изумлением:

— От вервольфа нельзя спастись. Для отпугивания служит чеснок.

— Да, Северус. Вот уж не ожидал. Чеснок! Это, знаете, какие-то средние века. А что вам подсказывает ваш интеллект? Как можно спастись от оборотня? Без зелья.

Флитвик недовольно посмотрел на своего ученика:

— Оборотень и использует страх, и страдает от страха. И бороться с ним можно бесстрашием. Нужен спокойный и разумный взгляд в глаза. Нужна уверенность в своих силах. Тогда звериная натура проигрывает человеческой, тогда человек в вервольфе не даст произойти убийству.

Снейп и сейчас помнил свою единственную встречу с вервольфом. Это хорошо говорить о уверенности и спокойствие. Но при виде такого страшного, ужасного зверя не потерять голову вряд ли кто сможет. Хотя, кто его знает. Вдруг профессор уже сталкивался с оборотнями, раз так спокойно об этом говорит?

— И последнее на сегодня — развитие темной магии. Сейчас появилось множество заклятий, которые симулируют воздействие темномагических существ на человека. Все, что является для них основой жизни, используется в темной магии. Страх, боль, беспамятство, безумие, лишение сил, параличи, смерть — все взято на вооружение темной магией. Слова для заклятий бывают разные, но воздействия основываются на сильнейших эмоциях, испытываемых темными колдунами.

— Кроме этого, очень сильные результаты получаются при комбинированных заклятиях.

Профессор Флитвик с интересом посмотрел на своего гостя.

— Я думаю, что для вводной лекции вам этого хватит. Дальше все есть в методиках, что я вам передал. Главное — создать нужный настрой. Для этого есть специальные приемы. Вы, наверное, об этом слышали?

— Да, конечно. Особенно о предварительном голодании, — Снейп слышал о многих условиях, которые должны выполняться при подготовке к сеансам темной магии.

Но Флитвик в ответ засмеялся:

— Голодание просто обостряет чувства колдуна. И с этим еще можно согласиться, но вот другие требования, распространяемые невеждами … Какие я сейчас могу вспомнить? Ага. Встать с левой ноги, собрать за одним столом тринадцать человек, сделать татуировку 666, положить крыло летучей мыши в карман. Ой, много еще есть подобных глупостей. Северус, надеюсь, вы в них не верите? Они когда-то имели свой смысл, для создания антуража и для воздействия на глупых людей. Но к самому колдовству все это не имеет отношения. Хотя столько уважаемых авторов с пеной у рта доказывает их состоятельность.

Флитвик покосился на вторую полку сверху. Там, наверное, лежали труды этих авторов. Профессор Чар после своей последней фразы решительно махнул палочкой, и на столе появился блестящий чайник со стоящим на нем прозрачным заварным чайничком. Еще на столе появились две чашки и набор угощенья к чаю.

— Возражений никаких не принимается. Сейчас будем пить чай. Если вы не любите сладости, то можете не обращать на них внимания. Это у меня универсальный набор в расчете на сладкоежек.

Флитвик ловко разлил по чашкам напиток медового цвета с терпким запахом. Он придвинул гостю его чашку и с наслаждением стал пить из своей.

Снейп поколебался, но взял предложенный ему чай. Вкус был очень приятным, не такой крепкий, как заваривал иногда себе сам алхимик, но очень своеобразный. Этот чай был предназначен не для подстегивания нервной системы, а для получения удовольствия. Радости, как говорил недавно профессор.

— Хороший чай, — эти слова Северус сказал не только из вежливости. — Спасибо.

— Ну, нет уж. Выпили чашку — и «спасибо», — и чашка Снейпа была снова наполнена. — Вы попробуйте с медом. Липовый с горчинкой.

И Слизеринец стал снова пить чай. С медом!

Может, он и заметил удовлетворенную улыбку профессора Флитвика, но решил придержать свою обычную раздражительность. Он себя успокаивал мыслью, что просто не хочет рисковать недовольством нужного ему человека. А магия маленького профессора исподволь захватывала и размягчала гостя.

— Как вспомню свой первый год преподавания, — протянул с ностальгической улыбкой профессор Чар. — Ну и кошмар был! Все время казалось, что не справлюсь, что-нибудь упущу. А у вас как? Все же уже второй год пошел, должно стать чуть легче, — сочувствие рейвенкловца почему-то не вызывало раздражение.

— С занятиями все стало проще, — подтвердил Северус, — но вот после занятий…

Мысль о том, сколько дел его еще ждет, пыталась взбодрить, как всегда, слизеринца. Но привычная пружина не взвелась. Ничего, остался только гипоносон, а для него еще рано.

— Да, впрочем, и после занятий тоже стало попроще, — признание прозвучало удивленно.

— А что, такое у вас с профессором Итенбруком? Коса на камень нашла? — профессор Флитвик совсем и не ждал ответа. — Вы знаете, какое совпадение? Я с ним в этом году летом еще встречался. И уж никак не ждал, что потом окажемся в одной школе. В то время мне еще даже и не думалось о том, чтобы просить о сокращении курса. А уж то, что Арвид меня заменит, это вообще из разряда таких совпадений… — профессор только головой покачал.

— А теперь, я так понимаю, что Итенбрук захотел бОльшего, — рейвенкловец усмехнулся. — Не волнуйтесь, я на вашей стороне.

— Спасибо, профессор, — Северус решил, что все, хватит. Больше он, пожалуй, к Флитвику за помощью обращаться не будет. А то так и в привычку войдет. А расслабляться ему нельзя.

* * *

Но влияние профессора Флитвика все же сказалось тем вечером еще раз. Все четверо младших ребят, явившихся на гипносон, были устроены в одной из личных комнат самого Снейпа. В кабинете их было просто не расположить. Начав сеансы гипноза, Северус был готов к тому, что самому спать придется очень мало. Нужен был контроль за гипноуроками. Только под утро можно было на два-три часа отключиться. Неудивительно, что Итенбрук гипносном пользоваться не стал, увеличив интенсивность занятий.

Около пяти часов утра заканчивались последние записи, и можно было снимать шлемы восприятия. Профессор осторожно снимал магические приспособления и убирал их в шкаф. У противоположной стены за легкой ширмой спала Анна Шекл. К ней Северус подошел последней. Девочка спала почти полностью одетой. Интересно, за кого она волновалась? Снейп снял с нее шлем, и мягкие светлые волосы, вырвавшись на простор, упали на лицо девочки. Ей было щекотно, и она смешно морщилась. Снейп протянул руку и осторожно отвел волосы. Но даже самый внимательный человек не заметил бы на его лице никаких эмоций, никакого размягчения. Всей магии сегодняшнего вечера у профессора Флитвика для этого все же не хватило. Никаких девиц. Это Снейп помнил твердо. Он повернулся и тихо вышел из закутка Анны. Но после его ухода глаза девушки открылись. Вроде бы даже раздался чуть слышный вздох. И снова стало тихо. Ночь все еще была полноправной хозяйкой в Хогвартсе. Тишина не нарушалась нигде. Все ли в это время спали или нет? Об этом знала только сама ночь. Но тишина была везде.

О чем думал профессор Флитвик, следя за начинающимся рассветом? Может, снова вспоминал лето и первое знакомство с новым коллегой?

О чем думал Северус Снейп, сидя в кресле в полной темноте в своем подземелье? Может, о роли радости в жизни? В чужой и в своей. Дал сегодня Рейвенкловец повод для раздумий! И где же ему искать радости своей жизни? Жизни, которая уже второй год идет в окружении почти одних детей. И, возможно, так и будет идти теперь всегда. Директор предложил новую цель жизни, не дать тьме поглотить своих слизеринцев. Хватит ли этого, чтобы наполнить смыслом жизнь? Посмотрим, но одно Снейп знал точно. Никому другому он своих ребят не отдаст. Пусть даже за ними сам Мерлин явится! И хорошо, что Итенбрук совсем не Мерлин!

Пора ставить последнюю точку в истории с ночными бдениями в подземельях. Снейп посвятил два дня наблюдениям за подозрительным домом. Пивз не мог ошибиться, он назвал этот адрес, и именно здесь нужно было караулить того парня. Лучше всего вход в дом просматривался из небольшого магазинчика, торгующего подержанной литературой. В магазинчике возле окна стоял стол с несколькими стульями. Сидя у окна, можно было перелистать подшивку газет. Не важно, что при этом Снейп ничего не искал, зато время тянулось не так тоскливо. Да и обзор дома мадам Клаус был отличным. Хозяйка дома несколько раз за время наблюдения уходила и возвращалась обратно. Ее комнаты Снейп уже вычислил. Значит, комнаты с темными окнами принадлежат ее жильцу. В первый день наблюдений свет в тех окнах так ни разу и не зажегся. Терпенья Снейпу было не занимать, и на второй день он снова занял ту же позицию. Хозяин магазина и профессор были одни в течение длительного времени. Покупатели нечасто посещали этот магазинчик — раритетных изданий здесь не было, так, одна макулатура. Тишина магазина уже стала привычной, комнаты Шульца были по-прежнему темны, а монотонное перелистывание газет настраивало на сонный лад.

Голос, прозвучавший в ленивой тишине, был слишком неожиданным:

— Профессор, и долго вы еще будете караулить дом мадам Клаус?

Снейп оглянулся — хозяин магазинчика неожиданно оказался совсем рядом. Он вышел из-за своего стола и стоял в двух шагах от Снейпа.

— Профессор, вам не кажется, что слежку нужно поручать профессионалам? — пожилой колдун, хозяин магазина, прямо на глазах становился все моложе и моложе. Пока Северус не увидел знакомые черты лица Джефри, своего знакомого аврора.

Что сказать молодому человеку, Снейп не знал и предпочел вообще ничего не отвечать. Его хмурый взгляд был достаточно красноречив. Ученикам, во всяком случае, его всегда хватало, а этот тип явно забавлялся:

— Какие совпадения преследуют меня в этом деле! Сначала вы просите узнать меня что-нибудь о профессоре Итенбруке, затем такое же задание я получаю от шефа. Только я выяснил связь этого профессора с неким молодым немцем, Генрихом Шульцем. Только переделал вот этот домик под магазинчик и вплотную занялся этим фруктом, как тут же появляетесь и вы. И так долго рассматриваете тот же самый дом, как будто собираетесь стать следующим жильцом мадам Клаус.

Джефри сел на краешек стола. Он не дождался ответа и поторопил Снейпа:

— Так как, профессор, вы тоже обнаружили связь этого молодца с профессором Итенбруком?

— Да, обнаружил, — подтвердил профессор алхимии.

— И что, мы будем оба караулить парня? Может, доверите это дело мне? — Джефри стал серьезен. — Нет, правда, профессор, это будет разумней. Мы вдвоем привлечем лишнее внимание.

Снейп понимал, что молодой аврор прав:

— Джефри, у меня свои планы в отношении герра Шульца. Как только я побольше о нем узнаю, собираюсь его навестить и очень серьезно поговорить. Но если ты расскажешь все, что узнал об этом «немце»… Конечно, если можешь. Я тоже поделюсь с тобой своими соображениями, — профессор был готов перейти к торговле за информацию.

— Да, нет, ничего секретного у меня не имеется, я же говорил: это не совсем официальное расследование. И я могу рассказать все, что узнал за время ведения наблюдения.

Аврор задумчиво потер подбородок и негромко начал рассказывать:

— Значит, так. Я здесь с понедельника, вот уже пятый день. За это время парень не появлялся. В комнате у него портключ. С каким местом организована связь, мне не удалось установить. Но есть у меня подозрение, что парень обнаглел и по-черному нарушает закон. Мне кажется, что он перемещается за пределы страны. И доказать это будет очень просто — при наличии портключа.

— Парня я засек случайно, пока следил за профессором Итенбруком, видел их встречу, — Джефри говорил хоть и небрежно, но кратко и самую суть.

— В комнате у него я уже побывал. Поздно вечером наведался, еще в первый день. Ничего особенного, кроме портключа, не нашел. Хотя нет, видел у него стопку журналов с одним номером.

Профессор об этих журналах уже знал от Пивза:

— Вестник Алхимии номер восемь за этот год?

Джефри удивился:

— Нет, журнал называется — Колдомедик. И номер пять трехгодичной давности.

— Так, — огонек интереса зажегся в глазах Снейпа. — Номер и год помнишь точно?

— Разумеется, я уже запросил себе экземпляр в нашей библиотеке . Вон он лежит, да ничего особенного в нем нет. Обычная алхимическая галиматья. Ой, извините, — Джефри прикусил язык. — Это… я сказал галиматья в том смысле, что ничего доступного нормальному человеку там нет.

— Джефри, я возьму журнал? — Снейп не слушал объяснения аврора.

— Берите, — ответил аврор, но профессор, даже не дождавшись ответа, уже уходил.

— Я в школу, ты остаешься один, как и хотел.

* * *

Колдомедик оказался более перспективным, чем Вестник Алхимии, и Снейп почти сразу обнаружил статью, подписанную профессором Итенбруком. Тема была правда не алхимическая, а об аллергенах. Но почерк статьи был тем самым. Обнаружив этот дополнительный ориентир, Северус был уверен, что найдет в этом издании еще работы профессора Итенбрука и точно определит направленность его интересов. Итенбрук попался: раз он так тщательно заметает следы, значит, специалист тут что-то найдет, если это не ложный след.

Еще нужно было решить, что делать с тем Упивающимся смертью, который ходил в Слизерин. Джефри сказал, что его уже пять дней не было. Скорее всего, он появится в воскресенье перед встречей в подземелье. Нужно прекратить эти посещения школы — и немедленно. У Итенбрука таким образом сократятся возможности, да и безопасней так.

* * *

Профессор Дамблдор собирался начистоту поговорить с Люциусом Малфоем. Экскурсия по Хогвартсу кардинально изменила планы директора, и он решил, что не министра нужно охранять от этих встреч, а заняться самим Малфоем. Директор был уверен, что если с ним обо всем договориться, то Люциус не будет нарушать джентльменское соглашение. Другое дело, что Люциус очень хитер, и оговорить нужно все точно.

Альбус Дамблдор уже встречался и с тем маглом, за которого просил Манф. Мама Дениса очень растерялась, увидев на пороге такого гостя. И немного занервничала. Как убедился профессор, женщина переживала не за сына, а за этого магла. И это было удивительно.

— Крис, выйди к нам сюда, — мадам Манф стукнула в дверь комнаты в конце коридора. В ответ раздался скрип пружин дивана, и на пороге появился темноволосый молодой человек. Он носил самые обычные очки, и добавляли Крису серьезности. Мадам Манф быстро познакомила своих гостей и оставила их одних. А дальше происходил процесс знакомства столь разных людей. Более разных трудно даже представить: один молодой, чуть больше двадцати, другой — чуть ли не самый старый человек на земле, один чистокровный маг, а другой не менее чистокровный магл. Разговор, который у них состоялся , был тоже интересным, в основном о сходстве и различиях двух миров, магического и маглского. Крис признавал, что жизнь магов интересна, но он уже начинал скучать по своей собственной жизни. Нет, договоренность он нарушать не собирался, и год, как, было условлено, проведет в Англии, но телефонные звонки в Америку становились все чаще. Директор подумал, что парню будет интересней с ребятами Хогвартса — все же общение с ними, близкими ему по возрасту, должно снять многие проблемы. Он пригласил молодого человека провести несколько месяцев в школе, после Нового года.

О том, как это организовать, и думал директор, когда к нему в кабинет вошел профессор Снейп.

Декан Слизерина очень редко сам рассказывал о своих делах, не было исключением и это его посещение кабинета директора. Он всего лишь попросил содействия в получении журнала Колдомедик за последние пять лет. Получив обещание помочь, он не задержался у директора и поспешил уйти. Опасаясь предложения выпить чая, не иначе.

* * *

А профессор Снейп и на самом деле хотел не затягивать свой визит к директору. Он стал опасаться за свой внутренний мир, который подвергся массированной атаке сначала во время чаепития у Флитвика, а теперь угрозе такого же нападения, исходящей от директора. И как им непонятно, что нельзя так обходиться со слизеринцами. Нельзя их приучать к дружбе, к мягкости. Слизеринцы должны быть одни. Это их судьба. Слишком сильно сказывается на них предательство. То, что гриффиндорец постарается понять и простить, слизеринца может просто сломать. Нужно рассчитывать на свои силы. Всегда. Интересно, как Снейп будет растить своих ребят, если сам изменится, размякнет. Профессора Дамблдора на всех не хватит, гораздо больше в жизни людей, готовых подставить ногу, а не протянуть руку. Лучше сразу рассчитывать на плохое, чем потом вытирать разбитое лицо.

Хотя, конечно, все эти рассуждения не для повседневной жизни. Это для ночных раздумий, когда накатывают сомнения.

* * *

В Рейвенкло все было спокойно. Как всегда. Интересы этих ребят не выходили за рамки реального. Разумеется, им тоже было жалко нового зала и, разумеется, они поучаствовали в зрительских спорах, выступали на стороне Гриффиндора, пока не мелькнуло предложение о переигровке. С того момента, ученики профессора Флитвика стали нейтральными.

Гораздо ближе этим ребятам были проблемы своего факультета. Девочки поглядывали на мальчиков, а те не искали развлечений за пределами своей башни. Вечерние посиделки в гостиной сопровождались болтовней, изредка занятиями, но почти все время музыкой. Именно бренчание на гитаре и было тем времяпровождением, которое любили здесь больше всего.

Кати Хог еще до поступления в Хогвартс ходила в музыкальную школу по классу фортепьяно, но это не помешало ей самостоятельно освоить и гитару. Игра давалась девушке неплохо, хотя пальцы она и жалела. И каждый раз после игры восстанавливала мягкость кожи, поэтому она предпочитала медиатор.

Сегодняшний вечер не был исключением. После того, как ее друг в прошлом году окончил школу, Кати все чаще впадала в меланхолию. Вот и сейчас, унылое настроение музыкантши почувствовали все, кто слушал ее игру.

— Кати, а нельзя что-нибудь повеселее, — попросила ее верная подруга Ирена.

Но девушка даже не услышала просьбы, она продолжала терзать бедную гитару, и звуки, вызываемые ее руками, были тоскливы, как дождь в ноябре. В конце-концов уже все начали переглядываться. Бывает, любовная драма, но пора уже и прекратить маяться!

Ирена подошла к подруге и решительно накрыла ее руки своей ладонью:

— Все, хватит. Пожалей наши уши.

В ответ она получила только удивленное морганье очнувшейся от грез Кати.

— Слушай, подруга, а что это у тебя такие руки горячие? — заволновалась Ирена.

— Не знаю. Что-то у нас здесь холодно, прямо как в подземелье, — староста поежилась и набросила на себя пушистую кофту.

Она устроилась в уголке кресла и закрыла глаза, общий разговор в гостиной возобновился. Строились планы на ближайший выходной и на далекие еще каникулы. Но умиротворение разогнал призыв донесшийся из угла:

— Холодно, разожгите пожарче камин. Неужели вы не чувствуете, как здесь холодно?

Ирена снова подошла к подруге:

— Кати, ты вся горишь. Ты, кажется, заболела! А ну-ка пошли к мадам Помфри.

Она подхватила девушку под руку и решительно направилась из гостиной.

— Погода еще хорошая, и где ты умудрилась так простыть? А может, ты отравилась? Тебя не мутит?

— Мутит, — раздался жалобный ответ.

Пришлось выделить еще одного провожатого. Юрген Тант, подхватил старосту с другой стороны, и все трое покинули гостиную.

Мадам Помфри Ирена увидела на ее обычном месте — в больничном крыле.

— Мадам, у нас Кати заболела, вся горячая и говорит, что ее мутит.

Ведьма подошла к девушке и внимательно посмотрела на нее. Затуманенные глаза, щеки с лихорадочным румянцем ей очень не понравились.

— Посадите ее на кровать, — распорядилась женщина, — Вот так, хорошо. А сами идите, я посмотрю, что с ней.

После ухода сопровождающих мадам Помфри измерила температуру больной. Оказалось выше тридцати девяти. Горло было чистым, живот мягким. Обычные жаропонижающие средства, но не в твердом виде — вот что нужно было девушке. И после того, как та выпила микстуру, колдунья-медик уложила ее под одеяло.

Сильный жар не давал больной спокойно лежать. Она то скидывала с себя одеяло, то снова начинала дрожать и укутывалась чуть не с головой. Микстура слишком медленно действовала. Нужно было переходить на зелья, но проглоченные жидкости не хотели оставаться в организме, и Кати тут же выплевывала их обратно.

— Кати, послушай меня. Мне нужно сделать тебе укол. У тебя нет аллергии ни на какие лекарства? — мадам Помфри потрясла девушку за плечо.

Но та только и промычала:

— Не помню… Не знаю…

Такой ответ не устраивал медика. Она задумалась — как ввести зелье? Рискнуть и сделать укол? И она вспомнила старое средство, которое применялось издавна — холодное обтирание. И все колдовские средства были отставлены в сторону. Мадам Помфри быстро раздела девушку. Налила в миску воды, немного уксусу и губкой стала обтирать разгоряченное тело. Температура сразу упала. Теперь можно заставить и выпить зелье. Еще несколько раз медик обтирала девушку водой с уксусом, пока не стало действовать проглоченное средство.

Через полтора часа температура спала. Простыни и пододеяльник за это время пришлось менять дважды, такой мокрой была больная. Теперь нужно больше пить и спать.

Мадам Помфри притушила свет и устроилась на кресле поблизости.

Через два часа снова начал усиливаться жар. Ведьма опять использовала зелье. И вновь удачно — температура послушалась и быстро снизилась. Это хорошо, но еще бы понять причину жара… Пока никаких дополнительных признаков болезни не видно. Девушка жаловалась на боль в суставах, но это было, скорее всего, следствием высокой температуры. Тошноты больше не было, и клюквенный морс Кати пила без проблем.

К утру положение стабилизировалось: прием лекарства — и два часа все нормально, потом температура неуклонно начинала повышаться. И, чтобы не рисковать, самое большее через два с половиной часа нужен был снова пить зелье.

Утром ведьма доложила о заболевшей директору. Но от предложенной консультации со специалистом центральной больницы она отказалась — хотела еще сама понаблюдать за развитием болезни.

Тревога друзей Кати привела их с утра пораньше в больничное крыло, но мадам Помфри их не пустила:

— Кати сейчас не до вас, она спит. А вам пора на завтрак, а то на занятия опоздаете.

— Мадам, а днем можно прийти? — Ирена еле переступала ногами под нажимом руки ведьмы-медика. Но та упорно выталкивала настырную девицу из больничного крыла.

— Днем посмотрим, ничего обещать не буду. Да уходите, вы! Мешаете только, — и дверь за неудачливыми посетителями захлопнулась.

Вечером подруги встретились… В палате… Теперь заболела Ирена. Ее отвели в больничное крыло сразу, как только заподозрили болезнь, и мадам Помфри начала второй девушке давать жаропонижающее средство. Наверное, поэтому болезнь этой рейвенкловки протекала легче. Она не была такой слабой и лежать в тишине не собиралась. Но мадам Помфри все разговоры пресекала мгновенно. Стоило только открыть рот, как тут же туда вливалось или зелье, или морс. А когда медику надоело бороться с болтливостью своих пациенток, она пригрозила, что разместит их по разным боксам. Пришлось подчиниться и постараться заснуть. У Кати это получалось без усилий, она постоянно проваливалась в сон. А Ирена лежала и скучала, она так и не смирилась с мыслью, что тоже заболела. Девушка привыкла к тому, что с первого класса они с подругой были вместе. Даже парни, с которыми они встречались, были хорошими друзьями. И когда Кати заболела, Ирена просто не представляла себе ничего иного, … как тоже заболеть.

— Но не нужно к этому серьезно относиться. Я себя прекрасно чувствую. У меня ничего не болит, а температура… может, больше и не поднимется, — заявление второй больной из Рейвенкло на Помфри не произвело никакого впечатления. К тому же, температура через два часа поднялась. В субботу к вечеру уже и Ирене было не до героизма. Мадам Помфри ждала перелома в болезни, но прошло двое суток, а самочувствие Кати все не менялось. Если появится третий больной, то можно говорить об эпидемии.

В воскресенье заболел Юрген. И в больничном крыле было уже трое представителей славного факультета Рейвенкло. По решению директора был объявлен карантин. Теперь все ученики профессора Флитвика сидели безвылазно в своей башне. Еду им приносили домашними эльфами, а уроки шли по сокращенному расписанию и тоже в башне Рейвенкло. Без особых проблем смену места занятий перенесли только трансфигурация, предсказания и чары, все остальные уроки были временно отменены.

В воскресенье же Северус Снейп пришел в магазин подержанной литературы. Ради выходного дня сюда забрело несколько любителей чтения, которых охота за редкостями заносит в самые непредсказуемые места. Именно к такой категории читателей можно было отнести строгого вида мага, замершего у боковой витрины. В руках у него был древний фолиант, к сожалению, без первых страниц. Любитель древностей никак не мог решиться на покупку. То ли книга была на самом деле древняя, то ли просто старая. Если бы прочитать дату издания… но как раз ее-то и не было. Но в магазине был не только этот искатель редкостей, возле самого прилавка стояли две старушки. Они рылись в старых книгах о вкусной и полезной пище, искали какой-то забытый рецепт. И на всех этих покупателей снисходительно посматривал продавец. Если бы Северус не был уверен, что это Джефри, он бы ни за что не признал молодого человека. Тот заметил вошедшего профессора, но ничем не выдал своего интереса.

— Что угодно, сэр? — продавец задал стандартный вопрос.

— В прошлый раз я не дождался результата ваших поисков. Вы обнаружили то, что меня интересует?

— К сожалению, я все еще ищу. Слишком редкое явление эта ваша книга. Я еще не разобрал последнее поступление. Может, вы подождете немного?

Снейп коротко кивнул и устроился за знакомым обшарпанным столом. Подшивка газет не изменилась, и он снова должен был ее перелистывать, в который раз просматривая одно и тоже.

Северус ждал долго. Давно уже ушел строгий маг, так и не соблазнившийся таинственной книгой. Старушки задержались дольше, им все казалось, что найденный рецепт не тот. Но и они, купив с большой скидкой книжонку, отправились домой — командовать домовым эльфом, когда тот будет печь имбирное печенье.

Джефри еще какое-то время сохранял маску продавца, но потом ненадолго отлучился в подсобку и вернулся в своем обычном виде. Сколько они еще ждали при обоюдном молчании? Да не так уж и мало. В Хогвартсе давно закончился ужин, а нужные окна по-прежнему оставались темными. Снейп намерен был дождаться появления герра Шульца здесь, он не хотел допускать гостя до школы, поэтому терпеливо ждал. И дождался… Как только в доме появился свет и тень мелькнула по задернутым шторам, оба охотника покинули свою засаду. Снейп попытался протестовать, но добился только одного: Джефри согласился предоставить профессору вести нужные ему переговоры без помех.

Северус просто позвонил, и тут же на пороге появилась мадам Клаус.

Но спросить она ничего не успела, со словами:

— Мы к герру Шульцу, — посетители оттеснили женщину и прошли в дом.

Внутри Джефри вступил в переговоры с мадам, на предмет того, что они давние знакомые Генриха. Но хозяйка не очень-то верила, но, заметив, как быстро Снейп прошел к ее жильцу, шум устраивать не стала. Видимо решила дождаться реакции на это посещение самого Шульца.

Как только Снейп вошел в комнату молодого Упивающегося смертью, он сразу прошел к порт-ключу. Жилец мадам Клаус в это время вошел в комнату через вторую дверь. Гость и хозяин одновременно увидели друг друга. Снейп в первый раз так близко видел своего соперника: высокий, светлоглазый, он был на самом деле похож на немца. Но рассматривать его было некогда. Хоть молодой человек и был застигнут врасплох, но реакция у него оказалась отменной. Если бы профессор не держал палочку наготове, еще неизвестно, кто кого бы разоружил. Но так волшебная палочка Шульца перекочевала к Снейпу.

— Джефри, заходи. Генрих нас как раз поджидал и очень рад видеть, — громкие слова должны были успокоить хозяйку дома.

— Позови гостя, — тихо приказал Северус.

Молодой человек подошел к двери, раскрыл ее и остался на пороге, жестом приглашая войти. Джефри не заставил себя ждать и радостно обнял хозяина комнаты:

— Генрих, сколько зим, сколько лет. Рад тебя видеть, — и, не выпуская из своих объятий Шульца, затолкал его в комнату. Последняя улыбка была адресована успокоенной хозяйке.

Когда все оказались внутри, улыбки гостей быстро пропали. Молодой Упивающийся смертью затравленно переводил взгляд с одного посетителя на другого. Потом, выбрав Джефри как более мягкого человека, обратился к нему:

— И что все это значит? Кто вы такие и почему врываетесь к добропорядочным гражданам средь бела дня?

Аврор хмыкнул и посмотрел в окно:

— Ну, положим, насчет белого дня ты загнул, — смешок в голосе подтверждал, что Шульц правильно выбрал того из напавших, с которым можно было договориться.

Он даже расслабился, и на лице его появилась улыбка:

— Как время летит. Я и не заметил, что уже вечер. Вы говорите, что вам нужно, но учтите, что у меня тут ценностей нет. Но вообще можете забрать все, что угодно. Если вы за этим явились, то выбрали не совсем удачную цель, — Шульц покосился на Снейпа, рассматривающего стопки журналов.

Но тот скользнул ближе к молодому человеку, все еще наставляя на него палочку. Свободная рука Северуса быстро прошлась по карманам, под ироничный присвист Джефри. Только один сердитый взгляд в сторону веселящегося напарника — и на белый свет был извлечен флакон из черного непрозрачного стекла.

Шульц при виде этой находки сменил свою приятную улыбку на яростный оскал:

— Не тронь!

Упивающийся смертью резко выбросил руку в направлении флакона. И лишь чуть-чуть не хватило ему, чтобы дотянуться до цели. От его толчка Снейп потерял равновесие и стал падать в сторону Джефри, но, натолкнувшись на кресло, удержался на ногах.

В тот же миг волшебная палочка аврора выстрелила серебристыми веревками и связала Шульца.

— Однако какой ты шустрый. С тобой нужно держать ухо востро, — Джефри толкнул беспомощного противника в кресло.

— И что это такое? — спросил он уже у Снейпа.

— Что? Да очень интересная вещица. Загадочная вещица, — Снейп рванул рукав на левой руке связанного парня. — Ну, так и есть. Темная метка! Слабая, но вполне узнаваемая.

Снейп навис над побледневшим Упивающимся смертью:

— А доказательство того, что герр Шульц занимается старыми делами — у меня в руках. И где этот «добропорядочный гражданин» взял кровь Слизерина? Вот что меня интересует. И еще меня очень интересует — зачем она ему? Вовлечение в преступную организацию новых членов! Да еще и не где-нибудь, а в Хогвартсе, на моем собственном факультете! Как ты думаешь, сколько наш друг проведет времени в обществе дементоров?

Джефри услышав о крови Слизерина тоже все понял — все-таки бывший стажер Упивающихся смертью.

Он подошел к старому потертому портфелю, скромно стоящему на подоконнике.

— А если добавить еще и противозаконное пересечение границ? По этому порт-ключу будет несложно обнаружить место, где герр Шульц провел всю неделю.

— Что вы хотите от меня? — парень быстро терял самообладание, и голос его стал визгливым. — Я ничего не знаю. Это все не мое.

— Ты ври, да не завирайся. С той стороны транспортного канала наверняка найдутся твои следы. Ведь так? Конечно, так, — Снейп не отходил от связанного Шульца и по-прежнему смотрел на него сверху.

— А кровь Слизерина? Если тут поблизости поискать, я думаю, можно найти свидетелей, которые видели этот флакон и раньше.

— Нет таких свидетелей, — парень все еще хорохорился, он привстал навстречу Снейпу, — ни один человек этого не подтвердит! Хоть весь Хогвартс переверните, никто меня не выдаст!

Северус толчком опять бросил в кресло Шульца:

— Ни один человек? А как насчет привидений? Я знаю одного очень сердитого духа. Если тебя перенести к нему во владения? И оставить там без волшебной палочки? Ему тебя о многом хочется… спросить. Он даже мечтает с тобой побеседовать. С тех пор как к нему вернулся голос!

Молодой человек с ужасом смотрел на Снейпа:

— Нет, не надо привидение! Я все скажу!

Северус отошел от пленника, он повернулся к Джефри:

— Как думаешь, разрешим ему говорить? Все равно ведь ничего ценного он не расскажет. А Кровавый барон может и обидеться.

— Скажу, я все скажу. Не надо Барона!

Джефри стоял у окна. Он обещал, что профессор Снейп первым будет говорить с их общим пленным и собирался сдержать слово.

Выполнение этого поручения Аластора Моуди заняло почти месяц. Проверка по имеющейся картотеке ничего не дала, силовые структуры с профессором Итенбруком не сталкивались. Поэтому Джефри использовал те возможности, что у него еще были, то есть, занялся проверкой связей этого человека. Ничего интересного он не обнаружил, профессор Итенбрук без труда поддерживал со всеми окружающими ровные дружественные отношения. В Англию профессор вернулся не так давно, раньше он жил в Австрии, там и работал. В Австрии были традиционно крупные исследовательские лаборатории, как правительственные, так и частные. На базе одной из них Темным Лордом была создана венская лаборатория, к счастью все ее сотрудники были выявлены. Профессор Итенбрук с этой лабораторией связан не был, это Джефри проверил. Профессор поработал и в других странах, во многих крупных европейских лабораториях с разными профессорами, хотя какое-то время он занимался исследованиями и один. Близких родственников у Итенбрука не было — где-то в Америке жила тетушка профессора, которая не столько интересовалась своим племянником, сколько семьей сестры своего покойного мужа.

Эти сведения Джефри собрал быстро: Итенбрук без труда заводил знакомства и не был нелюдимым. Проверку всех связей общительного профессора сделать в одиночку было нереально, и то, что аврор заинтересовался Шульцем, оказалось случайностью. Все другие знакомые, выборочно проверяемые Джефри, были связаны с Итенбруком более или менее понятно: либо они были тоже из высоколобых умников, либо у них были свои профессиональные интересы — девушка, выполняющая иногда секретарские обязанности при разборе почты профессора, владелец магазина, обеспечивающий нужной литературой, парикмахер, снабжающий свежими сплетнями. В эти два круга знакомых Шульц как-то не вписывался, ни умником, ни секретарем он не был, а встречи его с профессором были самыми регулярными: за две недели аврор видел молодого человека два раза.

И наблюдения за Генрихом Шульцом привели Джефри в Хогсмит в известный магазинчик. И теперь было ясно, что парень-то попался, но целью всех поисков был не он.

Профессор Снейп пристально смотрел на связанного пленника.

— Я все расскажу, не надо Барона. — Как он сейчас был не похож на того повелителя, роль которого разыгрывать собирался и сегодня. Совсем он сломлен или нет, теперь не имело значения. Как только он начнет говорить, он уже не остановится.

Первый порыв, самому разобраться с этим молокососом, уже давно прошел. На смену ему пришло понимание, что это дело может дать гораздо больший результат. Как тоненькая ниточка, убегающая в запутанный клубок.

— Хорошо, с Кровавым бароном я рискну сам объясниться, если ты расскажешь все, что знаешь, без Веритосерум.

— Гхм, — деликатное покашливание донеслось от Джефри.

— Не хочется из-за тебя объясняться с аврорами, — Снейп понял намек. — Хотя, если надо, директор посодействует, и выяснить правду мне разрешат.

Джефри в подтверждение многозначительно посмотрел на Шульца. Тот понял, что выхода у него все равно нет, обреченно вздохнул:

— Рассказывать мне особенно нечего. В этом вы правы. В организации я уже два года, — Джефри недоверчиво скривился, сам он за то же время успел побывать только стажером, — меня приняли еще на седьмом курсе. Наш директор и мой дядя меня рекомендовали, и формальности были сокращены.

— Минуточку, — аврор вмешался в разговор, — кто ваш дядя, и где он сейчас?

Шульц без задержки ответил:

— Профессор Карл Дитрих, он погиб в начале лета, до этого работал в Австрии в венской лаборатории.

Джефри записал ответ и снова предоставил инициативу Снейпу.

— Что молчишь? Рассказывай, как оказался у нас? — Профессор чуть поторопил Шульца.

— Я работал сначала с нашими дурмштранговскими ребятами, а через год, в начале прошлого лета, меня направили для работы в Бобатон.

Дальше Шульц вспоминал неохотно:

— Когда Тот-Кого-Нельзя-Называть исчез, я на некоторое время спрятался, но через полгода меня нашли. И я получил задание переключиться на Англию. И опять в том же направлении: работать со школьниками. У меня это хорошо получается.

— Еще в конце прошлого года я нашел способ связываться с вашими учениками. Ну а в начале этого года, — Шульц с опаской посмотрел на Снейпа и стал говорить тише, — я с младших классов начал формирование организации. И уже в последнее время я переключился на пятый класс.

Рассказ его был очень лаконичным — ни мест, ни имен все еще не было названо.

Профессор зажал меж пальцев флакон и долго его рассматривал.

— А это откуда?

Шульц отвел глаза.

— Ну! Имя, как выглядит, как связаться? — Джефри опять приготовился записывать.

Но ответа все не было. Парень подошел к той черте, после которой он уже станет предателем. Что для него сейчас было страшнее: будущая месть бывших соратников, или месть этих двух людей? Один из которых обещает суд и Азкабан, а второй — встречу с разозленным привидением.

— И долго ты еще будешь колебаться? — Снейп опять начал давить. — Ты думаешь, что мы тебя запугиваем? А ты головой поработай! Мы тебе предлагаем сотрудничество, а оно сейчас выгодней тебе, чем нам. Передадим все в официальные органы, они и так все выяснят. Не забывай, что твой порт-ключ у нас, и найти точку выхода можно в любой момент. Да еще если поискать в Дурмштранге и в Бабатоне! Там ведь, наверное, та же процедура приема была, и связи твои оттуда будет установить проще. А если ты получишь сразу три судебных приговора, за работу в каждой школе? Тебе жизни не хватит, чтобы все отсидеть.

— Почему вы говорите о передаче меня официальным органам? Вы что, сами по себе?

Снейп и Джефри переглянулись. Аврор пожал плечами, как и договаривались, он не спешил брать на себя какие-то объяснения.

— Вот что. Как тебя зовут? Кажется, Генрих? Ну, так вот, Генрих. Ты нас интересуешь очень мало. Попадешь ты в Азкабан, или нет, нам все равно. Уж мы-то торжество закона совсем не считаем настолько обязательным. — В ответ на такое заявление Снейпа, Джефри столько всего хотел бы высказать профессору, но, натолкнувшись на его твердый взгляд, промолчал.

— Но, в отличие от тебя, нас очень интересует тот, кто тебе дал это задание. Ведь это он тебя снабжал всем необходимым. Флакон-то снова полный. — Генрих посмотрел на черный флакон в руках Снейпа. — Где ты взял кровь, где ты взял … — Северус наклонился вперед, — где ты взял клеймо? И где оно сейчас?

— Какое клеймо, профессор? Вы о чем?

— Да, Джефри, у нашего друга и клеймо в прошлый раз было. Где оно сейчас? Скоро уже время подойдет идти на церемонию. Ты уже должен его получить. Ну, решайся, будешь нам помогать— я обращусь за помощью к профессору Дамблдору, и ты сможешь открутиться от наказания. Совсем. — Профессор Снейп откинулся в кресле. Короткий взгляд на аврора был красноречив.

— Вот что, Генрих. — Заговорил уже Джефри. — Как говорит профессор, так все и будет. Не ты первый получаешь такую возможность. Были уже, гм, и другие запутавшиеся, которые смогли воспользоваться таким же шансом, и теперь у них все хорошо. Если будешь помогать, то и у тебя будет возможность начать все заново, без тени Темного Лорда на судьбе. Только думай быстрее. С кем ты связан? Говори.

Голова Шульца опустилась:

— Мой дядя остался жив. — Эти слова были произнесены чуть слышно. — Я от него получаю все задания и все, что мне нужно. По его требованию я встречался с некоторыми людьми, кто-то что-то мне передавал, кому-то что-то я передавал. Но встречи эти все время происходят в разных местах, и людей тех я не знаю.

— Зато одного из них мы знаем. Профессора Итенбрука. Что о нем еще можешь рассказать? — Джефри продолжал допрос.

— Нет, этого имени я не знаю, — Шульц отрицательно покачал головой, — я просто был передаточным звеном, и единственный из тех, с кем я связывался и кого я знаю, это мой дядя — Карл Дитрих.

Снейп кивнул Джефри головой, предлагая отойти в сторону.

— Я обо всем расскажу директору. Кажется, все с парнем ясно. Связи его с дядей меня не особенно интересуют. Дальше уж вы сами. Такая ниточка может далеко повести. Да ты сам понимаешь. — Аврор кивнул головой. — Но это уже не мое дело, а если выплывет имя Итенбрука, то тогда … Помни, я очень жду вестей об этом господине. А он тоже в этой цепочке.

— Не знаю, профессор. Это дело, по-видимому, становится официальным, и я не смогу вам ничего сообщать без разрешения. Вы же понимаете, я на нарушения не пойду.

Снейп совсем не удивился отказу.

— Понимаю. Я ухожу. Прощай.

— До свидания, профессор. Может, еще встретимся.

Обидно. В результате таких затрат времени единственным результатом стала очистка подземелий от чужаков. Профессор Итенбрук же оказался в стороне.

Северус вернулся в Хогвартс и сразу узнал новость: в школе эпидемия. Об этом ему сообщила профессор Вектор, с которой он столкнулся, когда шел к директору.

— Профессор Снейп, вас там ждут. Итенбрука нашли быстрее. — Профессор арифмантики ушла, а профессор алхимии продолжил свой путь.

Горгулья пропустила его внутрь, и он оказался на совещании в самом его разгаре.

Мадам Помфри рассказывала незнакомому магу о том, что происходило за последние сутки в больничном крыле. Маг был медиком, вернее, колдомедиком. Это было легко понять по его профессиональному интересу.

— У меня сейчас в боксах четыре человека из Рейвенкло и один заболевший из Хаффульпаффа. Положение у всех стабильное, но с температурой все по-прежнему не ясно. Причин ее повышения я не знаю.

Пожилой маг удовлетворенно кивнул:

— Возьмем анализы крови, и я отправлю их на исследования, а сам останусь понаблюдать здесь. Но об инфекционном характере заболевания можно говорить с уверенностью. Господин директор, карантин должен быть введен на всех факультетах.

Профессор Дамблдор обратился к Минерве МакГонагалл:

— Занятия придется прекратить. Сообщение об этом нужно довести до всех учителей. Деканы должны быть со своими факультетами. Карантин касается и их.

Мадам Помфри обратилась к директору:

— Но работу над зельями вы продолжите?

— Конечно. Профессор Итенбрук, этим придется заняться именно нам. Профессор алхимии должен оставаться со своим факультетом.

Итенбрук в ответ наклонил голову:

— Я понимаю. Но пока не известен характер инфекции, нужно бы еще и жаропонижающими заняться.

— Да, обязательно, — подтвердил директор. — Поппи, вам в помощь обещали прислать еще двоих колдуний.

— Мы пойдем, сэр? — Ведьма поднялась и вместе с новым колдуном ушла из кабинета.

— Профессора МакГонагалл, Росток, Флитвик и Снейп, вы расходитесь по своим факультетам. Пока не ясно, как передается инфекция, очень важно предотвратить любые общения между факультетами. Надеюсь, к этому вопросу вы подойдете с полной серьезностью. — Директор говорил это всем четверым деканам, но смотрел при этом на одну профессора Росток. Она и отозвалась:

— Но я не могу оставить свои теплицы, сэр.

— Нет, никаких исключений, до конца карантина вы не покидаете своих факультетов. Профессор Кеттлберн и Хагрид, что смогут, сделают. Вы им можете давать указания по каминной связи. И это все. — директор был непривычно серьезен и тверд.

— Сэр, мне нужно с вами переговорить перед уходом, — профессор Снейп попросил о разговоре наедине.

— Профессор Снейп, пять минут, больше я не могу вам выделить. Господа, вы должны все правильно понять и очень серьезно отнестись к сложившейся ситуации. Можете идти. Профессор Итенбрук, встретимся в лаборатории. Северус, мы занимаем ваш кабинет и лабораторию. — Директор встал, а за ним поднялись и все остальные. Расходились все в мрачном настроении.

МакГонагалл взяла под руку профессора Росток:

— Да не волнуйтесь вы за свои теплицы. Профессор Кеттлберн справится.

Ответ уже раздался из коридора:

— Я по его просьбе увеличила посадки мандрагор. И скоро рассада будет готова к пересадке. А если карантин к тому времени не закончится?

Что ответила Минерва, уже не было слышно.

Директор не стал садиться:

— Северус, пожалуйста, покороче.

Снейп сердито сузил глаза:

— Тот человек, что готовил смену Упивающимся смертью у меня на факультете, сегодня должен был явиться на очередную встречу.

— Вот, черт. Как не вовремя, — профессор Дамблдор нахмурился.

— Он не придет. Там был еще Джефри. Помните? — Директор кивнул. — Он сейчас аврор. И тоже наблюдал за тем же парнем.

— Однако, какое совпадение! — недоверчиво отозвался старый маг.

— Да, совпадение. Но не это главное, а то, что тот парень согласился перейти на нашу сторону, и теперь он будет теперь работать на нас. Связей ни с кем в школе этот Шульц не поддерживал, обрабатывал только ребят.

Снейп замолчал и вздохнул.

— Ну-ну, Северус. Сейчас очень важно знать, что на профессора Итенбрука можно полностью положиться. От него будет многое зависеть. За свою лабораторию и кабинет не волнуйтесь, все будет нормально. — Директор уже шел к выходу. Он оглянулся через плечо, — вы идете?

Так начался период карантина.

Все четыре факультета разошлись по своим помещениям. Деканы были с ребятами, а в школе наступило затишье. Профессор Трелони затихла в своей башне, а профессор Вектор стала добровольным помощником мадам Помфри, и это оказалось очень кстати, потому что из больницы пока никто не приехал. Директор с профессором Итенбруком заняли лабораторию алхимии. Жаропонижающие средства, общеукрепляющие микстуры и зелья: все сейчас было нужно в больших количествах. Профессор Итенбрук, возможно, бы справился и один, но директор с начала карантина избегал своего кабинета. Он был или в лаборатории, или уезжал в больницу Святого Манго, где затягивалось выявление вируса. А раз директора не было на месте, то и совы его не могли застать. Те самые совы, что присылали практически все родители. Хорошо, если просто с требованием отпустить их чад домой. Но ведь чуть ли не каждый день нервы какой-нибудь из мам не выдерживали, и она присылала вопилку. Красные конверты возвращались, как и все прочие, совы не могли угнаться за директором. Первая неделя карантина была самой суматошной, пока все не втянулись в новый режим и в новую организацию быта без помощи домашних эльфов. Уборка помещений, мытье посуды, обеспечение питания, все сильно облегчалось магией, но недостаточный опыт осложнял жизнь. На первых порах пирожки и сок, которые получались у всех сравнительно неплохо, были терпимы, но через три дня захотелось чего-нибудь еще. Девочки занялись вспоминанием маминых рецептов и их обменами. А мальчики, все как один, занялись изобретательством. То, что у них получалось, не всегда было можно и есть. Но профессор МакГонагалл и профессор Росток регулярно проверяли, что ели их ребята и немало сил положили на налаживание нормального питания. Нельзя было того же сказать о мужчинах-деканах. Когда к профессору Снейпу обратились за помощью, он просто сотворил все те же пирожки с соком. Больше к нему не обращались. Староста Слизерина позвал на помощь своих друзей, и они все вместе стали уговаривать девушек взять на себя обеспечение всех слизеринцев сносным питанием. Девочки, оказавшись в центре внимания, долго не соглашались и не только потому, что им нравилось, как их уговаривают. Многие из них сами не умели готовить. Но риск — благородное дело, то одна, то другая вдруг начинала что-то вспоминать. Сложные рецепты успехом не увенчались, и суп так ни у кого и не получился, но жареную картошку девушки обеспечили. Через каминную связь на третий день профессор Снейп заказал книги «О вкусной и полезной пище», «Сборник заклятий для готовки в условиях полевых испытаний» и «1000 рецептов для быстрой встречи гостей». Последние два сборника захватили ребята, они решили разнообразить жареную картошку и добавить к ней что-нибудь посущественней. Квиддитчная команда первой добилась успеха, шницели, которые они смогли сделать, хорошо пахли, были достаточно сочными и поджаристыми, только цвет у них был несколько необычный — малиновый. Но с зеленым горошком они прекрасно смотрелись на тарелке. А когда оказалось, что почти все мальчики не слишком требовательны к цвету мяса, то в дальнейшем стало интересным занятием получать бифштекс самого необычного цвета. Девочки же предпочитали традиционный цвет еды.

В Рейвенкло положение с питанием было проще, профессор Флитвик не зря был профессором чар, и подходящих заклятий он знал массу. Он практически без посторонней помощи мог сотворить обед на весь свой факультет. В этом плане очень полезными оказались заклятия дублирования и увеличения. Нужно было лишь сделать одну порцию фирменного блюда Флитвика, затем ее увеличить до нормального размера и размножить для всех рейвенкловцев, что профессор делал, даже особенно не задумываясь.

Профессор Гея Росток предпочитала растительную пищу. Она научила девочек делать белковое мясо из сои. И весь ее факультет превратился в вегетарианцев, потому что эксперименты мальчиков быстро закончились. Им просто надоело. Надо отдать должное: соевое мясо было неплохим.

Когда с бытом без домовых эльфов все устроилось, пришла пора занятий. Буквально через три дня директор передал всем факультетам списки заданий для самостоятельной работы. Но в первую очередь декан Хаффульпаффа предпочла бы заняться своим предметом, но как заниматься выращиванием и уходом за магическими растениями без теплиц? Немного успокаивала мысль, что она не одна в таком положении. Интересно, как профессор Алхимии сможет варить зелья в гостиной Слизерина, без огня и котлов? Но он и потом наверстает, а бедные растения, оставшиеся без достаточного пригляда, могут и не дождаться своего агронома. Ведьма старалась больше заниматься с ребятами, а что ей еще оставалось? Но сердце все время было не на месте. Только отвлечется немного на заковыристые вопросы, подкидываемые ей со всех сторон, как снова перед глазами возникнет картина неухоженных, заброшенных растений. А уж Хагрида она и вовсе не могла представить в легких сооружениях. И профессор снова печалилась. Ее душераздирающие вздохи были слышны по всей гостиной. Тогда опять кто-нибудь делал попытку отвлечь своего декана.

— Профессор, у меня не получается трансформация.

И декан на время прекращала вздыхать и пыталась разобраться, почему из чернильницы получается синичка с четырьмя лапками. Потом следующий мученик самостоятельного обучения начинал просить помощи для отработки заклятия призыва. Декан категорически отказалась помогать в изучении предсказаний. Она сказала, что никогда не могла увидеть ни одной фигуры в кофейной гуще, и это разбирать надо без нее. Четыре раза в день у ребят замерялась температура, и вскоре еще два заболевших шестиклассника были отправлены в больничное крыло. Директор, связываясь в очередной раз с Геей Росток, сказал, что в Рейвенкло еще двое заболевших.

— Ну чем занимаются специалисты? — ведьма не понимала, как могут врачи в больнице вторую неделю не разобраться с вирусом. — О чем они там думают?

— Спокойно, спокойно, Гея. Все будет нормально. Скоро они разберутся. — Директор, казалось, не понимал, что Росток рвется всеми силами не в больницу, разбираться с врачами, а в свои теплицы.

Новых заболевших среди хаффульпавцев не появлялось уже четыре дня, когда староста факультета попросила у директора разрешения поговорить с мадам Помфри. Ведьма-медик связалась с вызвавшей ее Марисой в тот же вечер. Сначала шли приветы, передаваемые в обе стороны, а затем девушка, понизив голос, стала убеждать женщину, что им нужно разрешить прогулки. Сидение в закрытом помещении плохо сказывается на самочувствии ребят. То, что оно еще хуже отражается на их декане, староста добавила уже мысленно.

Первым желанием мадам Помфри было отказать. Но она и сама устала от этого тяжелого режима и понимала, что ученикам еще тяжелее. Подросткам нужны движение и свежий воздух. И она пообещала подумать, что можно сделать. Староста от души поблагодарила мадам.

— А почему шепотом? — Спросила мадам Помфри.

— Чтобы раньше времени не настраивались, — ответила Мариса.

Поппи Помфри понимающе посмотрела на девушку и без лишних слов прекратила связь.

А на следующий день профессор Дамблдор объявил во всех факультетах, что разрешены прогулки.

— Я, надеюсь, что вы не будете ни с кем вступать в контакт, — директор улыбался. — Да это и трудно будет сделать: об этом я позабочусь. Но по полтора часа на прогулку вам будет предоставлено. Первыми идут гриффиндорцы, с десяти часов. В двенадцать слизеринцы, а после обеда по очереди Рейвенкло и Хаффульпафф.

С этого времени заключение стало переносить легче. Погода была уже довольно прохладной, но все незаболевшие ученики не пропускали своих прогулок. Попытки выпросить вдобавок тренировки по квиддитчу не увенчались успехом. Директор серьезно поговорил с капитаном Гриффиндора:

— Если будет малейшая травма, она окажется очень серьезной. Как только вы окажетесь в больничном крыле, это будет надолго. Сейчас уже точно известно, что вирус распространяется через контакты. Поэтому любое привлечение нашего медика может спровоцировать болезнь.

По этой причине все остались на земле, и полеты были под запретом.

Те полтора часа, что ребята бродили вокруг школы, пролетали очень быстро. Это же время деканы проводили по своему вкусу. МакГонагалл обычно была впереди своих мальчиков, их прогулки были самыми длинными. Флитвик гулял недалеко от замка. Снейп вообще не выходил из подземелья, а Росток обычно стояла, прислонившись к стене, и смотрела на свои теплицы. И ни разу через стекло не мелькнула фигура профессора Кеттлберна.

Тогда профессор Росток стала сомневаться, а ходит ли ее заместитель в теплицы?

Ну, нельзя сказать, что все в них было настолько ужасно. Любой другой маг и не заметил бы больших изменений в самочувствии растений, но только не школьный герболог. Она сразу увидела, что мандрагоры уже переросли, и их пересадка будет теперь очень сложной. Но хуже всего было с влаголюбивыми растениями … Они быстро пересыхали. Те, что стояли ближе к стеклу, еще держались, но у прохода растения совсем зачахли. Профессор Росток взяла свою заслуженную лейку и стала осторожно под самый корень отливать ослабленные … .

Полтора часа закончились, пора было возвращаться, но ведьма чувствовала удовлетворение: почти все растения были спасены.

Под утро Гея Росток проснулась оттого, что у нее немыслимо болела голова. Когда она встала и подошла к столу выпить воды, навалилась тошнота. Весь мир будто зашатался. Ну а озноб довершил картину — декан Хаффульпаффа заболела.

Когда первые ученики Геи Росток проснулись, они увидели в своей башне на привычном месте не своего профессора. У окна стояла профессор Арифмантики.

— Доброе утро, профессор. А где наш декан? — вопросы ребят повисли в воздухе.

Берта Вектор грустно, совсем в стиле директора, улыбнулась лохматым и заспанным хаффульпавцам:

— Профессор Росток в больничном крыле.

— Она тоже заболела?

— Да. Но не волнуйтесь, она поправится. Мадам Помфри сказала, что все будет нормально.

А на следующий день заболел профессор Флитвик. В Рейвенкло переселилась Сивилла Трелони. Те, у кого были проблемы с предсказаниями, получили отличный шанс выяснить все, что было не понятно. Но никто за помощью не обратился, все занимались через силу, по всей школе царило уныние, даже в двух полностью здоровых факультетах — Гриффиндоре и Слизерине.

Но если на питомцев МакГонагалл влиял их малоподвижный образ жизни, то в подземелье виновником полного упадка оказался сам декан. В начале вынужденного затворничества он был даже доволен. Вся его факультативная группа за это время очень сильно продвинулась в своем обучении. Все складывалось просто отлично. Снейп забирал всех десятерых в свои комнаты и занимался с ними подолгу. Обед приносили дежурные, но сам профессор обходился почти без еды, мясо малинового цвета он не ел, а диетическая пища ни у одной девушки не получалась. А стимулирующие средства делали его еще более нервным.

Анна Шекл, младшая из девочек, посещающих факультативные занятия, поздно вечером сидела над одной из кулинарных книг. Она не рассказывала, что собиралась сделать, но Алекс ухитрился заглянуть в раскрытую книгу и заметил изображение омара.

— Ну, Шекл, ты даешь! — По этому возгласу было непонятно его отношение к попытке одноклассницы.

А девушка с того самого первого занятия, когда Снейп похвалил ее руки, частенько думала о профессоре. В ее представлении он стал единственным и неповторимым. И разве так уж трудно сделать для него что-то необычное. Путь к сердцу мужчины лежит через желудок. А если этот мужчина ничего не ест? К тому же стал таким раздражительным, что ему страшно было попасться под руку. И Анна упорно пыталась приготовить замысловатое блюдо: омар по-афински. Как он предположительно выглядел, девушка знала, для этого в книге была картинка, а вот каким он должен быть на вкус? Кто ж его знает. Но Анна рискнула и, попробовав, что у нее получилось, решила, что, наверное, похоже. И в очередной раз, когда дежурные принесли обед, на стол декана была поставлена тарелка с чем-то совсем непонятным.

— Я вам уже говорил, не надо, — профессор попытался остановить дежурную из шестого класса.

Но та была решительно настроена:

— Это приготовлено специально для вас.

Девушка многозначительно посмотрела на начавшую краснеть Анну. Профессор Снейп посмотрел туда же. И его кулак со всей силы ударил по столу:

— Это еще, что такое, мисс Шекл? Вам до приличных результатов еще как до неба, а вместо того, чтобы изучать зелья, вы занимаетесь какой-то ерундой!

Профессор Снейп раньше все же не позволял себе так орать на своих факультативщиков. Но к срыву он уже шел давно, и банки с заспиртованными моллюсками задрожали от его крика. Анна уже была такой же красной, как и омар на тарелке. Но, когда ее блюдо полетело в угол, по направлению к урне, девочка не выдержала и выбежала из комнаты.

С тех пор она не появлялась на занятиях. Да и другие ученики стали с этого дня другими. Ответы на вопросы они еле цедили сквозь зубы. Сами, пока их профессор не спросит, не отвечали ни на один вопрос. Мори пытался заделать образовавшуюся трещину, пока и с ним не перестали разговаривать его одноклассники. А потом ссориться стали все и со всеми. Каждый сам за себя — идеальное слизеринское сообщество, вот что было в подземелье.

Уныние грозило всему Хогвартсу. Нужны были срочные меры.

Лучше других это чувствовал профессор Дамблдор. Он предупредил профессора Итенбрука, что уезжает, и в очередной раз отбыл в больницу. Но там все было по-прежнему. За прошедший месяц вирус не идентифицировали. Были найдены упоминания на что-то похожее. Но все применяемые средства были не теми. И убить его все не удавалось. Директор вернулся в школу в мрачном настроении. Минерва МакГонагалл почувствовала это состояние Дамблдора даже по каминной связи. Но и она ничем его утешить не могла. Предложила только обратиться за помощью в другие школы и перевести оба здоровых факультета туда. Директор отрицательно покачал головой:

— Они не примут детей, не будут рисковать своими. Да это и понятно, раз нельзя даже по домам учеников разослать.

Профессор Итенбрук за этот месяц ничуть не изменился. Он оставался таким же улыбчивым. Вот и в этот вечер, когда директор зашел в лабораторию, профессор улыбался:

— Профессор Дамблдор, а ведь я был прав. Помните, я вам предложил проверить на тождественность нашего вируса с заболеванием на Багамских островах прошлого века.

Директор спросил:

— И что, вы проверили?

Арвид Итенбрук смешно оттопырил губы и усердно затряс головой:

— Тест дал положительный результат.

Альбус Дамблдор впился в протянутый ему свиток с результатами проверки. Минут десять у него ушло на изучение данных, а потом он уронил руки на колени и закрыл глаза.

— Арвид, я ваш должник, — директор заулыбался почти как профессор Итенбрук.

А тот, ласково глядя на усталого старого мага, добавил:

— Я затребовал отчет о той эпидемии. Скоро мы узнаем, как лечить наших больных.

Сова с ответом прилетела через час. Состав зелья был получен. Осталось его только приготовить. Профессор Дамблдор предложил привлечь Северуса Снейпа, все равно его факультет не заразился, но профессор Защиты от темной магии так скривился, что директор поспешил взять свое предложение обратно. В школе зелье варили только они вдвоем, но параллельно в клинике Святого Манго и в одной из лабораторий министерства опытные маги занимались тем же самым. А когда зелье уже было готово, заболел профессор Кеттлберн. Он упал в душной теплице, и ,если бы Хагрид не разломал один ее торец и не вытащил своего профессора, еще не известно, чем бы закончился этот самый последний случай заболевания. Когда профессор Кеттлберн очнулся, он грозно посмотрел на подошедшую к нему Гею Росток:

— И кто же это меня заразил?

Его палец обвиняюще указывал на профессора Гербологии:

— Гея, вы были в теплице? — Профессор Росток виновато опустила голову — Я так и понял. Ну, спасибо! Хагрит за вашими зелеными друзьями смотреть не будет. И нечего на меня так смотреть! Не надо было меня заражать.— И профессор Кеттлберн отвернулся к стене.

А когда была готова первая порция зелья, профессор Гербологии первой вызвалась его попробовать. Мысль, что в данный момент ее растения брошены всеми, была невыносима, она была согласна выпить что угодно.

На этом карантин в школе заканчивался. Домовые эльфы, заскучавшие без привычной работы, бодро принялись обрабатывать все, что можно, дезинфекционными составами. Потом оба здоровых факультета были выпущены из заключения. А через неделю была поставлена последняя точка в этой болезни, и больничное крыло опустело.

На первом обеде директор встал, и, когда стихли все разговоры, обратился к залу:

— Дорогие друзья, прошедшие полтора месяца были тяжелыми для всех. А впереди еще очень много работы. Но я хочу сейчас поговорить не о грустном, я хочу выразить нашу общую признательности профессору Итенбруку, который смог разобраться с болезнью.

Директор вышел из-за стола, обогнул кресла, разделяющие его место и место названного профессора.

— Спасибо, от всей души, — директор очень крепко пожал руку засмущавшемуся профессору.

А все присутствующие в зале по примеру своих профессоров поднялись и захлопали в ладоши. Аплодисменты, доносящиеся со стороны слизеринского стола, были самыми громкими. И никто из учеников этого факультета не смотрел на своего декана, все внимание было предоставлено только профессору Итенбруку.

После снятия карантина жизнь в Хогвартсе спешно налаживалась. Теперь главное — это занятия и еще раз занятия. Нужно было в очень сжатые сроки наверстать упущенное. Если не будет другого выхода, зимние каникулы придется отменить. Но это уже в крайнем случае, тем, кого не обошла инфекция, такой темп не выдержать. Все это прекрасно понимали. И гранит науки трещал и крошился под дружным натиском учеников и учителей. Самостоятельные занятия во время карантина, к сожалению, дали мало результатов. Но хотя бы все сочинения были написаны.

Для домашних эльфов тоже нашлось много работы. Все комнаты и гостиные учеников, куда почти полтора месяца не допускались эти труженики, нуждались в хорошей уборке. Даже можно сказать в капитальной уборке. Которая и произошла в ближайшее воскресенье. Питание и так всегда было прекрасным, но сейчас эльфы умудрялись готовить чуть ли не каждый день что-нибудь новое, особенно витаминизированное и сверхполезное.

Профессора Росток и Кеттлберн первое время не разговаривали. Это было не так уж и трудно сделать, потому что профессор Гербологии почти полностью переселилась в теплицы. Помощь от учеников была важна, но и сама ведьма работала, как проклятая. А Актеон Кеттлберн, почти каждый день видя, как женщина работает, долго не смог продержаться. На четвертый день он пошел узнать, не нужна ли помощь.

Профессор вошел в теплицу и осмотрелся. Сколько же времени он в ней провел! Она стала такой знакомой.

Гея Росток была сейчас в теплице с мандрагорами. Их крики слабо слышны даже отсюда. Вероятно, профессор пересаживала рассаду. Переросшие растения ведьма не могла доверить никому. Кеттлберн не стал дожидаться окончания этой сложной процедуры, подхватил лейку и принялся поливать растения. Наколдованная вода он осторожно лил под корень. Росток как-то объясняла, что на листья воду лить нельзя. После полива тридцатого кустика начали ныть поясница и плечи. Да еще эта влажная жара! Именно она больше всего выводила из себя. Профессор по уходу за магическими животными вошел в ритм и не заметил, что он в теплице уже не один.

— Вы слишком много воды наколдовываете в лейку, — голос, раздавшийся чуть ли не над ухом, заставил струю воды сделать круг.

— Осторожней! — вскрикнула ведьма и стряхнула воду со своей мантии.

— А вы не подкрадывайтесь сзади — буркнул Кеттлберн.

— Я и не … — Гея оборвала свое возражение. Она все еще чувствовала себя виноватой из-за того, что заразила мага. — Я не хотела. Извините.

— Да ничего. И сколько же нужно воды в лейке? — Зверовод тоже быстро успокоился.

Профессор Росток показала отверстия в лейке, из которых должна литься вода. Достаточно было только чуть покрыть их водой, и лейка становилась почти вдвое легче.

— Профессор, вы хорошо без меня поработали, — эти слова герболог совсем и не собиралась говорить, но они сами выскочили изо рта.

— Правда? А я думал, что все у вас тут испортил. Вот что, вы уже четвертый день не разгибаете спины. Пора сделать перерыв. — Профессор Кеттлберн забрал у Геи Росток лейку и отставил в сторону.

— Надо убрать на место, — привычка все делать по-своему была слишком устойчивой, и Росток понесла свое любимую леечку в кладовку. Там же остались рабочие перчатки и фартук.

— Готовы? В замок или к Хагриту?

Декан Хаффульпаффа выбрала избушку лесника: она гораздо ближе, чай можно выпить и там. Но без кексов!

Но не везде все шло так же гладко. Большие проблемы были в Слизерине. Профессор сорвался и накричал на своих факультативщиков. И это после того, как сам же обещал поддерживать сотрудничество. Накричал он не на всех, а только на Анну Шекл, но и другие тоже почувствовали раздражение своего декана. Все в школе перешли к упорной работе, но на алхимии все было наоборот. Профессор Снейп с трудом добивался ответов на свои вопросы. Те времена, когда стоило ему спросить, и он тут же слышал ответы со всех сторон, остались в прошлом. Теперь если он не обращался ни к кому конкретно, в кабинете воцарялась тишина. И уже четвертый вечер Шекл не появлялась на занятиях. Что с ней, Снейп не спрашивал.

Пора было что-то предпринять. Все остальные пока подождут, но с этими десятью, вернее уже девятью, нужно было налаживать отношения.

В семь часов, когда ребята забрели в кабинет, они заметили, что вокруг все изменилось. Банки с заспиртованными образцами были на месте, но вот ни котлов, ни ящиков с компонентами не было видно. Да и на доске не было привычных рецептов.

— Учебники вам сегодня не понадобятся, — Снейп остановил раскладывающих по столам привычные наборы учебников и тетрадей ребят. — Сегодня мы немного отвлечемся от алхимии. Я собираюсь с вами немного позаниматься другим предметом.

Уже становившееся привычным равнодушие уступило место заинтересованности. За столько вечеров профессор впервые добился полного внимания.

— Сегодня мы займемся Защитой от темных сил. — Быстрый обмен взглядами убедил всех, что неудивившихся среди них нет. — Профессор Итенбрук ведет такой факультатив, но насколько я знаю, вас туда не взяли. Так?

Алан с готовностью это подтвердил.

— Но прежде чем учиться защищаться от темной магии, вы должны побольше о ней узнать. Поэтому с сегодняшнего дня мы переключимся на ее изучение. Через две недели перейдем к методам защиты от нее, а последнюю неделю перед Рождеством займемся повторением Алхимии. Все ясно?

Кто же на факультете Слизерин не знал, что такое темная магия? Это знали все. Темная магия — это самая загадочная, самая запретная, самая привлекательная часть магии. И одно-два заклятия знало большинство. Некоторые считали себя специалистами. Но в это почему-то не верилось. И вдруг! Темная магия будет изучаться открыто, да еще у Снейпа. Слухи о его связях с темной магией были довольно смутными, но и на редкость устойчивыми.

— Итак. Магия является частью жизни. Как в жизни нет абсолютного зла и добра, так и магия гораздо более цельна, чем принято считать. Изначально была одна всеобщая магия. На темную и светлую ее делить не было смысла…

Лекция Снейпа во многом повторяла рассказ профессора Флитвика, но уже на первом занятии были тренировки по подготовке к применению темных заклятий.

К концу полутора часов факультатива о былой размолвке никто даже не вспоминал. Алан с усмешкой посматривал на Алекса Швеца, который больше всех сочувствовал Анне. Третьеклассник был увлечен, как и все. И выкрикивал свои ответы ничуть не тише соседей. Алекс почувствовал насмешку во взгляде старосты и оглянулся. Когда все ребята, остающиеся на факультативе, планировали саботаж занятий, Мори отмалчивался. Он не пытался начать примирение на факультете, но его скепсис и ирония так и били в глаза. На прямой вопрос, с кем он, Алан ответил, что он как все.

— Тогда что ты все время насмехаешься? — Это не выдержала единственная оставшаяся девушка.

— Да ерунда это все. Я не против, попробуем проучить Снейпа. Только потом не удивляйтесь, когда он повернет все по-своему.

Слова старосты поневоле вспомнились Алексу. Он огляделся, кроме него о своих намерениях, кажется, не вспоминал никто. А если кто и вспоминал, то было ясно, что на такие занятия будет много желающих. Конкуренция никого не привлекала.

Когда все уже толпились в дверях, профессор напомнил, что следующим вечером всем быть обязательно.

Алан предвидел результат занятия правильно. Крон Калтус, как только чуть затих шум, отвел его в сторону.

— Мы обязательно должны попасть в группу. — Крон очень внушительно нависал над не таким массивным старостой. — Ты помнишь, какое задание дал герр Шульц?

— Ты что, с ума сошел? — зашипел на него Мори. — Хочешь, чтобы весь Хогвартс знал об этом человеке. Без имен, пожалуйста.

— Да, без имен, — согласился Крон. — Нам всем четверым нужны эти занятия, а ходишь ты один. Это неправильно. — Палец Калтуса уперся в грудь Мори.

— И что ты хочешь от меня? Не я решаю, кого и как учить. Для этого нужно идти к декану. А как ты ему объяснишь, зачем тебе обязательно нужна темная магия? Все расскажешь? Видел, что творится? Все хотят, не ты один.

Крон оглянулся по сторонам:

— Ты сам-то осторожней. Ну, попробуй поговорить со Снейпом. Ты же староста, что-нибудь придумаешь. А если не придумаешь, будешь сам нас учить. Понял?

— Понял, понял. — Алан вырвался из угла, куда его загнал Крон, и пошел в свою спальню.

На следующий день на вечернем занятии он решительно поднял руку, едва декан вошел в кабинет.

— Что вам? — буркнул Снейп, усаживаясь в свое кресло.

— Профессор, а можно еще несколько человек будут приходить по вечерам? — Алан решил спросить обо всем сразу, чтобы были свидетели.

— Нет, все кого я выбрал, уже здесь. — Профессор нахмурился. — Мистер Мори, я вчера предупредил, что все должны быть на занятии. Вы передали мое требование? Где мисс Шекл?

— Анна уже восемь занятий пропустила, я думал, что она факультатив бросила окончательно. — Староста удивился: это он что ли должен был собирать всех? Все, кто нужно, и так вчера слышали декана. Уши у всех есть.

Но профессор, видимо, думал по-другому, и наградил сердитым взглядом Алана. А потом встал и вышел из кабинета.

Анна сидела в углу и смотрела на пламя камина. Ее уже оставили в покое все сочувствующие. Сначала, когда девушку спрашивали, что она теперь будет делать, та неизменно отвечала:

— Ничего.

— Ты что, и на занятия к нему ходить не будешь? — Допытывались одноклассницы.

Но Шекл только качала головой:

— Я не знаю.

— Вот, говорили тебе, не лезь к Снейпу. Плохо будет. Радуйся, что ты сама не полетела в урну вслед за своим Омаром по-афински. — Затем обычно следовали смешки, слабо замаскированным сочувствием. Поддерживал Анну полностью только Алекс.

— Вы что тут раскудахтались. Шли бы вы… — Куда идти, он не пояснял, считал, что сами догадаются.

— Слушай, но на занятия все же нужно идти, — убеждал девушку Швец. — Ты что, боишься?

И Анна тоскливыми вздохами подтверждала эту догадку.

И в этот вечер девушка сидела, сжавшись в углу. Но недолго. Дверь распахнулась, и на пороге появился Снейп. Он был достаточно сердит для того, чтобы все моментально замолчали и уставились на него.

— Мисс Шекл, занятие уже началось. Почему вы опаздываете?

Анна замерла на месте — Снейп сам пришел за ней! Конец света!

— Я жду, чтобы через две минуты вы были в кабинете, — сказал декан. Но ждать все же не стал!

Как назло, девушке все никак не попадалась ее тетрадь. Стоящая рядом одноклассница сунула Анне ее сумку:

— Иди так. Торопись.

Девушка схватила свои вещи и выскочила из гостиной.

— Мисс Шекл, — неожиданно раздался голос Снейпа. Сердце Анны замерло. Профессор все же ее ждал! Он стоял у стены со скрещенными на груди руками. — О пропущенных занятиях спросите у мистера Швеца. В конце недели я проверю. И чтобы больше подобных пропусков не было. Ясно?

Анна кивнула уже спине уходящего декана. Она опомнилась и побежала следом.

В кабинете Алекс отодвинул свою сумку, освобождая место для девушки. Он только успел ободряюще улыбнуться соседке, как занятие началось.

— Еще десять минут потеряли. Надеюсь, это в последний раз.

— Итак. Для того чтобы вызвать у людей безотчетный страх, привидения используют высокочастотные колебания. Воздействие их на человека заключается в резком спазме всех мышц. Гибель происходит от удушья. Аналогичное воздействие вызывает заклятье Морэспирит. Оно требует от колдуна глубокого сосредоточения. Нужно вызвать у себя чувство глубокого холода, а затем произнести формулу заклятья, так чтобы оно продолжилось и за пределами звукового порога. Блокировать это заклятье можно, применяя заклятье тепла, в исключительном случае нужно вызывать магический огонь. Формула противозаклятия та же самая, что и у заклятия.

Нельзя сказать, что у всех одинаково хорошо получались блокирующие заклинания. Но тренировки по быстрому погружению в нужное состояние должны были со временем дать результат.

Так на факультативных занятиях снова, как и раньше, были все десять человек.

После завершения эпидемии в Хогвартс пожаловали попечители. Это были все те же люди: председатель со своим секретарем и Люциус Малфой. По тому, что этот визит не был заранее согласован, профессор Дамблдор понял, что в этот раз дело экскурсией не ограничится. О том, что гости появились в школе, директору сообщил его домовой эльф. По словам Дамби, все трое, войдя в школу, не торопятся идти в кабинет директора. Вместо этого попечители отправились в больничное крыло. А по дороге заглядывают во все углы и морщат носы. Маленький эльф посчитал такое поведение за огромное неуважение его хозяину:

— Сэр, почему эти люди расхаживают здесь как у себя дома? Что они себе позволяют? Где их уважение?

Дамби от негодования был готов биться о стенку головой. Но профессор Дамблдор только покачал укоризненно головой:

— Спокойней, не нужно устраивать трагедии из-за такого поведения попечителей. Они на самом деле имеют право чувствовать себя в школе как дома. И они совсем не обязаны спрашивать у меня разрешение на посещение любых кабинетов, лабораторий и комнат. Если раньше такого никогда не бывало, это не означает, что такого не будет никогда. Дамби, директора Хогвартса назначает даже не министерство, директор Хогвартса по уставу школы подотчетен одному попечительскому совету.

Эльф замолчал и сердито посмотрел на хозяина:

— Неумный устав, сэр. Не мое дело критиковать руководство, но если вы позволите всяким… сомнительным личностям лезть в ваши дела, то это …, это будет неправильно.

Бедный Дамби почувствовал такое горе от нанесенного хозяину оскорбления, что чуть ли не в первый раз за свою очень долгую жизнь решился на критику. Да еще и критику Устава школы! Он ведь не какой-нибудь там молодой домовой, не понимающий, что такое дисциплина, он Дамби! Он знает, как важно поддерживать традиции, как важен порядок. Но разве ж это порядок! Явились тут! Нос свой суют везде. Как будто у них в школе можно найти плохо вымытые полы, не выброшенный вовремя мусор. Дамби головой биться о стенку не стал, но и ноги его перестали слушаться. И эльф просто уселся на пол. Уши и нос домового выражали такое горе, что директор не выдержал и улыбнулся.

— Дамби, ты вылечишь от любого уныния. А я тоже чуть не начал переживать. А ну-ка перестать кукситься. Разве у нас есть что скрывать?

Эльф помотал головой.

— Вот и я говорю, если в школе все в порядке, то и нечего обращать внимание на разные мелочи.

С этими словами профессор решительно подтянул к себе папку с бумагами и взял в руку перо.

— Дамби, хватит сидеть на полу. — Директор, не поднимая головы, махнул палочкой, и рядом с эльфом оказалось маленькое креслице.

— Что вы, сэр! Хороший домашний эльф не должен сидеть, как будто у него нет никакого дела! Я сейчас, я пойду. — Дамби вскочил на ноги.

— Подожди. — Профессор оттолкнул от себя бумаги, — Дамби, ты один такой … расстроенный, или есть еще?

— Сэр, не беспокойтесь, на работе это не отразится. — Эльф преданными глазами смотрел на хозяина.

— Да я не об этом беспокоюсь! Я знаю, что в Хогвартсе эльфы поддерживают идеальный порядок. Столько ребят, столько с ними хлопот, но в наших эльфах я полностью уверен. И я знаю, что болезнь никак не была связана с недостаточной чистотой. Вы ведь об этом беспокоитесь? — Профессор мягко улыбнулся Дамби. — Причину эпидемии мы еще не установили, но не сомневайся, мы ее установим. А в вашу невиновность я и сейчас верю. — Директор снова стал читать документы, лежащие перед ним.

— Сэр, — глаза эльфа подозрительно заблестели, — сэр, вы самый мудрый человек на свете.

Откуда-то из глубин своих карманов Дамби вытянул носовой платок и стал яростно тереть им нос. Эта процедура затягивалась.

— Дамби, нос оторвешь! Прекрати. Ну что тебе еще нужно?

Эльф смущенно спрятал платок:

— Я сам бы никогда не стал лезть с вопросами, но наши там все равно будут приставать.

— Ну, спрашивай — профессор Дамблдор опять со вздохом отодвинул папку, — что тебе еще неясно.

Эльф покосился на стоящее рядом креслице, но решительно отвернулся от него:

— Так то и непонятно, сэр, а зачем школе попечительский совет? Что они в школьных делах понимают?

— Н-да. Ну и вопросы у тебя. А попроще ничего нет?

Эльф тут же опустил голову.

— Да я шучу. Может, все-таки сядешь? В ногах правды нет.

Дамби снова покосился на кресло. В его голове на огромной скорости решалась задача: может ли приличный домашний эльф посреди рабочего дня сидеть? Вроде как не может, но если он при этом выполняет общественное поручение? Да и кресло у профессора получилось такое красивое. Никаких тебе выкрутасов: гладкое светлое дерево и ярко-красная обивка сиденья и подлокотников. Именно вид этого креслица и оказался последней каплей, которая позволила решиться, и Дамби сел.

Директор уважительно смотрел на то, как эльф принимал непростое для себя решение. А когда эльф устроился, Дамблдор заговорил:

— Нашей школе уже скоро тысяча лет. Еще три года, и у нас будет потрясающий праздник. Тысячу лет назад четверо основателей построили первую школу для магов. Потом появились и другие, но Хогвартс был первым! Мы этим гордимся сейчас и будем гордиться всегда. До него дети учились в лучшем случае в обычных магглских школах, а колдовству у родителей. Эта учеба была совершенно недостаточной. А дети, рожденные в магглских семьях, были лишены и этого. Но с основанием школы было много проблем. И собирание всех, в ком есть магические способности, не было самой главной. Практически все самые сильные и уважаемые семьи не спешили отдавать своих детей в школу. Они не верили в то, что учителя Хогвартса смогут научить их дорогих чад так же хорошо, как это сделали бы родители.

В ответ на эти слова Дамби сердито запыхтел.

— Чтобы дети становились в магическом отношении сильней родителей, их должны учить самые сильные маги! Это стало понятно почти сразу. Маги Великой четверки основателей были первыми профессорами Хогвартса, и смену себе они подбирали очень тщательно. И с тех пор любой маг хоть нашей страны, хоть любой зарубежной будет горд, если его пригласят работать в Хогвартс.

И Дамби чуть расправил плечи, он всегда высоко ценил свою работу и своего хозяина, тем приятней было чувствовать эту многовековую традицию:

— А директор Хогвартса — это самый сильные маг, — сделал собственное заключение эльф.

Профессор укоризненно посмотрел на него.

— Только при чем тут попечители? Хорошее дело сделали маги, открыв школу, так это всем и так понятно. Я вас спрашивал, зачем нужен Попечительский совет. — Дамби снова выражал полное непонимание.

— Потому что люди — это не домашние эльфы. У них иногда бывают очень странные мысли. Например, покорить весь мир. И когда у Основателей возникли некоторые разногласия, тогда и появилось понимание опасности. Слишком большая сила собиралась в Хогвартсе. Самые сильные маги, да еще и со своими учениками. Бесконтрольная власть и сила слишком опасны!

— Вот тогда и появился совет попечителей. Ему были даны права вмешаться в школьные дела, если возникнет в этом потребность. Они могут, исключительно по своему желанию, снять с должности директора Хогвартса. Но надо сказать, что за все годы существования школы такого желания не появлялось ни разу.

— Да, Дамби, если будешь пересказывать все это своим друзьям, то возьми в библиотеке Историю Хогвартса. Там все это написано.

И до самого обеда после ухода эльфа Альбус Дамблдор продолжал спокойно заниматься своими делами. А потом он встал из-за стола и решил проведать своего заместителя по всем школьным делам. Директор знал, что Минерва не будет так уж нервничать из-за проверки, устроенной попечителями, но все же лучше будет и ее немного ободрить.

Но когда Дамблдор спустился и открыл проход возле каменной горгульи, он услышал возбужденные голоса. И громче всех был голос завхоза Филча.

— А если у вас нет разрешения директора, даже и не думайте соваться в мое хозяйство. — Школьный завхоз был разозлен не на шутку.

— Аргус, ну нельзя же так. Держите вы крепче свою миссис Норрис. Она у вас опять вырывается. — Это уже МакГонагалл успокаивала страсти.

Когда директор вышел на лестничную площадку, первым он увидел Аргуса Филча, держащего под мышкой свою знаменитую кошку. Миссис Норрис была рассержена, ее обозленная морда говорила лучше всяких слов, что кто-то в школе вышел за рамки установленного ею порядка. Этот кто-то стоял тут же рядом. Это были мистер Орвилл — председатель попечительского совета и его секретарь. У молодого человека правая рука была перевязана носовым платком, на котором явственно проступали пятна крови.

— Мистер Орвилл, какая неожиданная встреча.

Председатель, надо отдать ему должное, заметно смутился.

— Здравствуйте, профессор Дамблдор. У нас тут вот неприятность случилась, — Орвилл указал на пострадавшую руку своего помощника.

— А нечего было лезть, куда не следует, — Аргус Филч снова повысил голос и шагнул навстречу непрошеным гостям.

— Мистер Филч, — директор посмотрел на своего завхоза, и тот отвернулся.

— Ходят тут всякие …, — последнее, что присутствующие услышали от рассерженного завхоза, было что-то очень похожее на «проходимцы». Но и мистер Орвилл, и его секретарь сделали вид, что не расслышали. Председатель попечительского совета с тревогой оглядывался на оставленный за спиной холл. Маг явно чувствовал себя неловко и искал поддержки. И она не заставила себя долго ждать, в холле появился третий член этой неожиданной ревизии — Люциус Малфой. В отличие от всех остальных, он был спокоен, благожелательная улыбка мелькнула у него на губах.

— Профессор МакГонагалл, профессор Дамблдор, рад вас видеть в полном здравии. — Малфой слегка поклонился.

— Мы прослышали о беде, что произошла в школе. Такой болезни я что-то даже и не припомню, а вы, Орвилл? — на попечителя Люциус посмотрел уже твердо и без улыбки.

— Да, директор. Раньше в Хогвартсе такого не случалось. Вы еще не разобрались в причинах, как мы слышали?

— И вы здесь появились, чтобы самим разобраться? — Голос профессора МакГонагалл явно выдавал ее насмешку. — Вы думаете это сделать лучше, чем профессор Дамблдор? Вы так в себе уверены?

— Нет, мадам. Я понимаю, что профессор быстрее все выяснит. С его опытом. Но все попечители нервничают. За этот месяц мы столько сов получили от родителей.

Председатель так искренне вздохнул, что поневоле его стало жаль. Видимо эпидемия в Хогвартсе не прошла бесследно и для Орвилла.

— Да, еще признаться, мы тут, — председатель покосился на Малфоя, — подумали, как вы сами перенесли такие трудности. Как бы вы сами не заболели, профессор Дамблдор ведь не так моло…

— Кхм, — прервал неуклюжую попытку объясниться Люциус.

— Так вы о моем здоровье беспокоитесь? — Удивился директор. — Да, я не так уж молод, как отметил мистер Орвилл. Но поддерживать в школе порядок я сумею. И разницу между стремлением помочь и глупыми попытками что-то выведать я вижу хорошо. — Орвилл поспешно отвел взгляд от холодно блестевших глаз директора. А тот, усмехнувшись, посмотрел на Филча. — Эта разница очевидна даже миссис Норрис. — И директор погладил кошку Филча.

— Ну а теперь, раз вы убедились, что я здоров, не буду вас больше задерживать, господа, — профессор Дамблдор кивнул гостям и ушел по коридору.

Под пристальными взглядами Минервы МакГонагалл и Аргуса Филча попечители поспешно стали спускаться к выходу.

— Аргус, что там у вас случилось?

Завхоз криво ухмыльнулся:

— Эти двое после больничного крыла стали по первому этажу крутиться, ну и полезли в одну кладовую. Только молодой руку протянул, хотел дверь открыть, а миссис Норрис как прыгнет, да всеми когтями в руку и вцепилась. Слышали бы вы, как он верещал. — Минерва МакГонагалл тоже улыбнулась, услышав рассказ Филча.

— Молодец, миссис Норрис, умеешь защищать свое хозяйство.

— Профессор, смотрите, Малфой возвращается, — Филч обратил внимание МакГонагалл на поднимающегося к ним Люциуса. Остальные попечители уже скрылись за дверью.

— Профессор МакГонагалл, мистер Филч, мне очень неприятно, что все так получилось. — Дежурная улыбка опять была на губах Малфоя. — Я бы хотел еще раз извиниться перед директором. Вы не могли бы его позвать?

— Аргус, поищите профессора Дамблдора, он, кажется, к эльфам пошел, — попросила Минерва МакГонагалл.

Филч окинул хмурым взглядом вернувшегося гостя и ушел.

— Профессор МакГонагалл, мне все время кажется, что вы на меня в обиде? Когда я заканчивал школу, такого не было. — Малфой вопросительно обратился к своей бывшей учительнице. — Что-то случилось позже? Но я не помню, чтобы мы с вами потом встречались. Или я не прав?

— Мы с вами встречались, — нехотя сказала колдунья, — Мери МакКоун моя подруга. Я была с ней, когда она пыталась узнать у вас, что случилось с ее мужем.

Улыбка исчезла с лица Малфоя.

— Понятно. Значит, это были вы. Теперь я понимаю. Я вел себя, кажется, несколько … — Люциус замялся.

— Да, вы вели себя несколько! И я бы сказала даже чуть больше, чем несколько, а просто по-хамски! — возмущенно ответила профессор МакГонагалл и отошла в сторону.

— Жаль, я бы хотел, чтобы вы поверили, что общество темного Лорда сказывалось на всех его слугах не лучшим образом. Думаете, Снейп был лучше меня? А ведь вы даже работаете с ним вместе. — Малфой явно пытался примириться.

Но Минерва была по-прежнему холодна:

— Профессор Снейп при вашем хозяине не обладал властью. В отличие от вас. А вы ею пользовались, мягко говоря, неудачно.

Тяжелый для обоих магов разговор прервался с появлением директора.

— Вы хотели меня видеть?

— Да, но кажется, что сегодня не мой день. Сколько я ни пытаюсь объяснить, что сожалею и даже раскаиваюсь, мне не хотят верить. Боюсь, в мою искренность и вы не поверите.

— Искренность, — фыркнула женщина, — не смешите, Малфой.

Профессор МакГонагалл одарила Малфоя еще одним сердитым взглядом и стремительно пошла в сторону лестницы, оставив мужчин одних.

Люциус, проводив взглядом Минерву, обернулся к директору.

— Так вам нужно, чтобы я вам поверил? — профессор Дамблдор остро взглянул поверх своих очков. — Зачем? Ну что ж, пойдемте ко мне в кабинет, поговорим. Раз пришло время.

Директор открыл дверь и пропустил молодого мага вперед.

Малфой с интересом осмотрелся.

— Вы впервые здесь? — Дамблдор не то спрашивал, не то утверждал. — Пока учились, к директору в кабинет вас не вызывали ни разу?

— Да, я был дисциплинированным мальчиком, — усмехнулся гость, — как и все слизеринцы.

— Дисциплинированные, это уж точно. Волдеморт приказывал, а вы выполняли!

— Ну не всем же быть такими, как ваши любимые гриффиндорцы. Думаете, нам так легко все досталось в жизни? Волдеморт не был добрым хозяином, с ним было не очень сладко. Ну , а после его падения, ваши гриффиндорцы все нам припомнили. Вот уж когда на их улице был праздник. Как же, победители!

— Я и не говорю, что все в жизни так просто. Но раз уж переступили через закон и порядок, так и не жалуйтесь на судьбу, когда она вас заставляет платить. Да и не вам разыгрывать тут униженного и оскорбленного. Вы-то наказания избежали.

— И чего же это я избежал? Азкабана? Да, смерти я избежал, дементоров бы я не пережил. Но все ли решает в жизни свобода? Да нет, не все так просто. Когда падаешь с такой высоты, даже если не разобьешься насмерть, то все равно пострадаешь. Иногда думается, а стоило ли оставаться целым. Раз теперь на всю жизнь остаюсь меченым. — Люциус говорил горячо, слова слетали с губ быстро, но при этом лицо оставалось по-прежнему почти бесстрастным.

— Я знаю, что без Фуджа, да и вас, меня бы ждали дементоры, а ведь я ни одного человека лично не убил. Многие ли могут это сказать о себе среди последователей Лорда? Думаете, это было просто?

— Я не знаю, просто это было или нет. Я знаю, что даже если вы сами и не убивали, то убивали другие по вашему приказу. И вы за эти гибели отвечаете! И за тех, кого убили, и за тех, кто убивал. И не говорите, что вы выполняли приказ. Любой приказ можно выполнить по-разному, а были и те, кто отказывался от выполнения.

— Отказывались. И много было проку от их отказов? Лорд тут же находил других исполнителей. Да и Империо всегда было в его власти. — Малфой говорил убежденно, — я никогда и не притворялся героем. И бороться с Лордом мне и в голову не приходило. Я знал, что если надо, он меня моментально заменит другим. И я ему служил верно. И не я один. Почти все чистокровные семьи были на стороне Лорда. А он нас подвел.

— Подвел? — Дамблдор удивился.

— Конечно. Как Лорд действовал на континенте, нас особенно не волновало, но в самой Англии нельзя было пользоваться только силой. Тоньше нужно было действовать. А не ломиться, как он. Вот и довоевался. — Директор с интересом слушал. — И что теперь? Почти все чистокровные семьи пострадали. Остались в лучшем случае одни дети. А пока они вырастут, все семейные традиции будут забыты, и это не говоря о конфискациях имущества. И не смотрите на меня так. Я знаю, что я исключение. — Малфой впервые опустил голову и продолжил через сжатые зубы. — У нас имение осталось целым, вот и сидим там. А за его пределы уже ни ногой. Везде и всюду только косые взгляды. И что я должен теперь делать? Похоронить себя в четырех стенах? В самом расцвете сил, когда вокруг столько возможностей. Мне мог поверить один только Фудж. Но вы меня весь год к нему не подпускали. Ведь это вы были, не правда ли, профессор? — Серые глаза, тщательно скрывающие в глубине боль поражения, внимательно смотрели в глаза собеседника.

Директор не сделал даже попытки ответить на этот вопрос.

— Лучше бы вы меня отправили в Азкабан. — Малфой отвернулся и стал смотреть в окно. Даже его выдержка грозила дать сбой. Даже ему нужно было время на то, чтобы справиться со своими чувствами.

— Но вы же нашли способ связаться с Фуджем. И Орвилла без проблем приручили. Я так понял, что снова вы готовы к борьбе, и хоронить себя не собираетесь.

Малфой повернулся к директору. Его губы искривила усмешка:

— Да что я, ненормальный, бороться с вами? Я же знаю, кто мне по силам, а кто нет. И наивностью я никогда не страдал.

— Да уж, — отозвался профессор, — поэтому я и удивился, увидев вас сегодня. Что вы хотели найти? Зачем все это?

— Зачем? Чтобы иметь возможность поговорить с вами откровенно. Объяснить вам, что не нужно меня загонять в угол. Я не хочу с вами враждовать, но если вы мне не оставите выбора, то придется. Ни вам, ни мне не нужна новая борьба. — Малфой пристально посмотрел на Дамблдора.

— И раз уж вы дали мне возможность избежать Азкабана, то дайте возможность и жить. — Люциус был настойчив. — Мне сейчас может помочь только Фудж. И я вас прошу, профессор, не мешайте мне видеться с ним. Больше мне ничего не надо и враждовать с вами я совсем не хочу. Если, конечно, не вернется Лорд.

Директор задумался:

— Поверить я вам, пожалуй, поверю. Только вы найдете Фуджа очень изменившимся. Боюсь, что он вам больше не помощник.

Малфой скрипнул зубами:

— Я всегда знал, что он трус. Но я все-таки попробую. Я не могу больше сидеть без дела. Если он не даст мне ни одного шанса, то… У нас демократия!

— Понятно. Вы попробуете его провалить на выборах. Но должен вас разочаровать: у Корнелиуса нет конкурентов.

— Но я все-таки рискну, нужно хоть чем-то заниматься. — Люциус встал. — И еще, я очень сожалею о недоразумении, которое возникло у нас с профессором МакГонагалл. Я очень не люблю заводить себе врагов. Если бы я знал, что это она была с МакКоун, такого бы не произошло. Прощайте, профессор. Думаю, что мы теперь нескоро увидимся. О попечителях вам стоит забыть, Орвиллу сегодняшнего раза хватит надолго.

Вечером за ужином на вопросительный взгляд Минервы директор ответил:

— Вооруженное перемирие. Просил не загонять его в угол.

После выздоровления профессор Флитвик первые два дня не появлялся на обеде. За столом его увидели лишь на третий день после окончания карантина. Он выглядел сильно утомленным. Жаль, что мало кто из коллег это заметил, слишком скромным всегда оставался профессор.

К концу обеда Флитвик отвлекся от своих мыслей и обратил внимание на соседа:

— Профессор Снейп, как у вас дела? — Бледная улыбка только подчеркнула степень усталости рейвенкловца.

— Все хорошо, профессор. У меня никто не болел.

— А как с занятиями? Вы же хотели подготовиться к новому предмету.

— Уже начал. — Ответы Снейпа были предельно лаконичны.

Флитвик всплеснул руками:

— Я же вам обещал помочь. Нехорошо, что я вас подвел. Все эта болезнь проклятая. Северус, я сегодня вас обязательно жду.

— Но факультатив заканчивается поздно, я освобожусь почти ночью. А вам после болезни нужно отдыхать, а не со мной заниматься, — попытался уклониться от встречи Алхимик.

— Нет, ничего не хочу слышать. Я сам знаю, чем мне после болезни лучше заниматься, — нарочитая сердитость маленького профессора вряд ли кого-то могла обмануть. — Мне нужно с вами поговорить. Это очень важно. — И тут же снова улыбнулся:

— Но не на столько важно, как наши занятия. Вдруг вам придется полностью взять на себя Защиту от темной магии. Шучу, шучу. Никто вас от вашей Алхимии не оторвет.

И перед уходом Флитвик снова повторил:

— Я вас сегодня жду, профессор.

Если свой авторитет на собственном факультете Снейп смог удержать, то по школе сейчас он сильно проигрывал профессору Итенбруку. Совершенно непонятно откуда, но вдруг всем стало известно, что возможно с Нового года он заменит Северуса Снейпа на уроках Алхимии. Директор вряд ли бы стал об этом распространять слухи, значит, их источником является сам Арвид Итенбрук. И сделать ничего было нельзя: не ходить же и всем объяснять, что это еще не решено. Вот и пришлось продолжать свои уроки, как и раньше. Как будто все в порядке. А это было непросто.

Второй парой в этот день должны быть занятия в четвертом классе Рейвенкло и Хаффульпаффа. Рассеянность у ребят была на редкость сильна, и Снейп почти весь урок провел на повышенных тонах, пытаясь добиться от них нужного внимания. Он накричал на первую пару учеников, которые прослушали, что стрекоз нужно в зелье добавлять целиком. То крошево, что получилось у них, можно было смело выбрасывать. А ведь всем было ясно сказано, в каком виде что нужно опускать в котел. Ну а к концу урока отличилась лохматая девчонка с задней парты. Вместо красных короткокрылов она хотела в зелье положить синих. Можно многое путать, но взять синих насекомых, когда весь класс берет красных — это уже переходит за все границы.

— Мисс, вы что, дальтоник? — Профессор сдерживался из последних сил.

Девушка испуганно затрясла головой.

— А если вы различаете цвета, то где вы оставили свою голову? И где взяли этот предмет, что сейчас держите на плечах? Прочтите, что написано последним пунктом в рецепте.

— Пятое. Синие короткокрылы. — Голос девочки дрожал.

— Где вы видите синих короткокрылов? — Крик Снейпа переходил в визг. Слюна так и летела с его губ. А желание схватить эту ненормальную за волосы и ткнуть носом в доску было чрезвычайно сильным. — На доске ясно написано — красные! КРАСНЫЕ КОРОТКОКРЫЛЫ!

— Покажите тетрадь. — Отрывисто приказал Снейп.

Он схватил записи и яростно стал листать.

— Почему у вас написано не то, что на доске? А четвертый пункт совсем не записан?

Девочка опустила голову. Ярость Снейпа стала сменяться брезгливостью. Он сквозь зубы процедил:

— Мисс, прочтите, что написано в четвертом пункте на доске. — Но голова не поднималась, девочка даже не делала попыток что-нибудь сказать.

— Мисс, почему вы не носите очки? Боитесь за свою внешность? — Вместо криков сейчас уже раздавалось вкрадчивое шипение. — А отравиться ядовитыми парами не боитесь? Если бы вы только сами рисковали — варите что хотите. Но при чем тут все остальные?

На раскрытую тетрадь, прямо на несчастный четвертый пункт упала большая капля.

— Мисс, выйдите из класса. И без очков я вас больше не допущу до занятий. — Снейп отвернулся от девочки и стал рассматривать подозрительно краснеющее на глазах зелье в котле у пары в среднем ряду. Он подбежал к этому месту и бросил в котел щепотку порошка.

— Добавлять серу нужно через пять минут, а не ждать пока все будет испорчено. О чем вы только думаете?

В конце безнадежно испорченного урока Снейп задал огромное количество материала на повтор. И напоследок два свитка по сравнительному анализу красных и синих короткокрылов. Дополнительно! Ворчание раздавалось почти ото всех столов, но больше всех усердствовали ребята, запоздавшие с серой.

— Что такое? Вы чем-то не довольны? — Снейпу просто необходимо было выплеснуть на кого-нибудь свое паршивое настроение. — Ну, говорите громче, о чем вы там шепчитесь? Я жду.

— Мы говорим, что с профессором Итенбруком будет легче. Жаль, что он вас заменяет не прямо сейчас. — Отважные глаза смотрели на профессора снизу.

Класс замер в предчувствии взрыва. Но Снейп каким-то чудом еще сдерживался, а спасительный звонок закончил это противостояние.

— Все вон из класса, задание не отменяется!

С Итенбруком Снейп практически не встречался. В главный зал профессор Защиты от сил темной магии не приходил, а больше видеться было негде. Наверное, это было неплохо. После той совместной работы по перестройке замка было ясно, что не такой уж новый профессор благодушный и беспомощный. А желание ему свернуть шею у Алхимика было очень сильным.

Из-за проблем, связанных с учебой, времени оставалось совсем мало, но Снейп все же сходил в Хогсмид и убедился, что магазинчика подержанной литературы больше нет. На его месте открылась лавка с парфюмерией в разлив. Надежда на авроров умерла. Осталась лишь одна мелочь — пропавший в начале сентября журнал.

Занятия закончились поздно, и к профессору Флитвику Северус постучал, когда в школе уже все затихло.

— Войдите, не заперто, — услышал он в ответ.

Профессор Чар сидел в своем любимом кресле и читал. Толстенная книга была размером немногим меньше самого профессора, и уж точно тяжелее.

Флитвик щелкнул пальцами, и книга поплыла на свое место в книжном шкафу. Волшебной палочкой он при этом не пользовался и заклинаний не произносил. Пока книга расталкивала своих соседей и устраивалась на полке, оба мага просто смотрели и молчали.

Затем Флитвик радушно пригласил Снейпа садиться поудобней. Но и к вечеру маленький профессор не стал собранней: Северус уже сел, а Флитвик снова задумчиво смотрел на шкаф и молчал. Тишина вывела его из задумчивости. Он встряхнул головой и посмотрел на Снейпа. Глаза профессора Чар немного покраснели, как будто от длительного чтения.

Рассеянность сегодня просто преследовала Снейпа со всех сторон, и даже ночью он опять столкнулся с рассеянным человеком. Слизеринец пожалел, что пришел сюда — тут же нахлынули воспоминания о проведенных уроках. А может уйти? Хозяину сегодня уж точно не до разговоров. Снейп снова посмотрел на Флитвика и увидел, как взгляд профессора проясняется.

— Извините, профессор Снейп. Я что-то никак не могу собраться.

— Может, я пойду, поговорим в другой раз, — Снейп хотел встать.

Но на столе уже стояли чашки, а хозяин разливал чай.

— Нет уж. Не отпущу я вас сейчас. Даже не думайте. Пейте лучше чай.

В этот раз напиток Флитвика оказался бессилен против раздражения и беспокойства. Даже вкус у него изменился. Снейп отодвинул чашку.

— Плохо дело. Даже чай у меня перестал получаться, — Флитвик вздохнул.

Северус быстро посмотрел на хозяина кабинета, но утешать его не стал. У самого проблем хватало.

— А может, проблема не в чае? — Профессор Чар вдруг утратил свою расслабленность, и ясные глаза попытались заглянуть Снейпу в душу. И ничего у них не вышло. Попытки проникнуть во внутренний мир Северус всегда пресекал. Один лишь директор имел на это право.

— Зачем вы закрываетесь? Я вам не враг, делить нам нечего. Привычка?

Снейп ничего не ответил.

— Тяжело с вами, — пожаловался Флитвик. — И как вы не видите, что вам нужна помощь. И не спорьте. Потому что мне она нужна тоже.

Но Северус снова промолчал, и Рейвенкловцу пришлось продолжать вести разговор одному.

— У меня предложение — давайте поможем друг другу. Что скажете?

— Я вас не понимаю. Я со своими делами справляюсь. — Профессор алхимии полностью перекрыл доступ к своему внутреннему миру, а то уж больно Флитвик оказался проницателен.

— Хорошо, я начну первым со своих проблем. Ваша недоверчивость не оставляет мне выбора.

Флитвик налил себе еще чаю, отпил, поморщился и отодвинул чашку по примеру Снейпа.

— Этим летом я был в Швейцарии. Я каждый год провожу на Женевском озере две недели, а потом переезжаю в Альпы. Меня там даже запомнили. И это мне приятно. Когда я приезжаю, у меня спрашивают, как дела. Хозяин маглской гостиницы помнит все, что я ему о себе рассказал еще в первый приезд, и мне это кажется забавным. Он все время пытается мне найти компанию, говорит, что на отдыхе вредно оставаться в одиночестве. Два года назад познакомил меня с семьей лилипутов, решил, что я с ними быстрее найду общий язык.

Профессор негромко засмеялся своим воспоминаниям.

— А в этом году магл решил сменить тактику. Он долго пытался понять, чем я занимаюсь, два вечера упорно задавал разные хитрые вопросы, а через неделю объявил, что нашел человека, с которым я должен обязательно познакомиться. В гостинице, находящейся через два квартала от моей, остановился какой-то очень умный профессор. Чем он занимается, оба хозяина гостиниц понять не смогли, но решили, что мы вполне подходим друг другу, потому что оба ненормальные. Последнее мне магл не сказал, но это и так понять было нетрудно.

— Велико же было его разочарование, когда я отказался знакомиться с кем бы то ни было и как всегда провел весь день на веранде с книгой.

Флитвик опять засмеялся.

— А вечером он подошел ко мне. Да не один, а с незнакомым человеком. Я не успел сбежать, и нас познакомили. Так и закончилось мое уединение. Новый знакомый оказался в самом деле приятным собеседником, с очень близкими мне интересами. Не буду темнить, это и был профессор Итенбрук.

Флитвик проверил, как на это имя среагировал Снейп, и усмехнулся, когда тот передернулся.

— Профессор рассказал, как его убеждали, что нельзя проводить отпуск в одиночестве, и как быстро он капитулировал. Вот так состоялось наше знакомство…

— Не знаю, как Арвид, а я не жалел о нашей встрече. Особенно когда понял, что он маг. У нас на самом деле оказались близкие интересы. Хозяин гостиницы был прав. Поразительная проницательность.

Флитвик продолжал свой рассказ, не обращая внимания на хмурящегося Снейпа.

— Через неделю мне нужно было уезжать. Меня ждали Альпы, а Арвид ждал какого-то родственника… А немного погодя я пожалел, что уехал с Озера. В горах в этом году мне было как-то неуютно. Даже небольшие прогулки вызывали сильнейшие одышки. Да еще головокружение с тошнотой. — Быстрый взгляд на собеседника, и рассказ пошел дальше. — Я немного помаялся там, но не возвращаться же было.

Профессор Чар поколебался и продолжил:

— Нет, возвращаться я не стал, а уехал к одной своей родственнице, на юг Англии.

— Северус, у нас уже становится традицией, что каждое ваше посещение я говорю один? — Флитвик вопросительно смотрел на Снейпа. Но тот ничего не ответил. — Вы о себе говорить отказываетесь. Но хотя бы мои рассказы не вызывают у вас протеста?

Снейп поднял глаза на рейвенкловца:

— Профессор, я заметил ваши попытки меня разговорить. И должен предупредить, что у вас вряд ли что из этого получится. Я замкнутый человек, для меня одиночество имеет большую ценность. Но если вам нужно мое присутствие, то я могу вас выслушивать.

— Сказал молодой профессор своему старому коллеге и вздохнул. — Прокомментировал высказывание Снейпа Флитвик.

— Договорились, больше я вас тревожить не буду. Если вам когда-нибудь понадобится общество, учтите, что я готов вам его предоставить. А сам больше не буду навязываться. Но сегодня, уж будьте добры, потерпите. Дослушайте меня до конца. — Флитвик, кажется, обиделся.

— И все-таки мне придется заканчивать свой рассказ. Моя родственница, о которой я сказал, она не человек. Об этом мало кто знает, но вы, я думаю, не удивлены? Ведь так?

Снейп кивнул.

— Посмотрев на меня, любой может понять, что у меня в предках были эльфы. Но кроме маленького роста других черт у нас уже не осталось.

Алхимик в ответ хмыкнул и щелкнул пальцами, повторяя жест Флитвика в начале этой встречи.

— А, ну да. Еще некоторые магические способности эльфов тоже остались. И колдовать без палочки у нас в семье могут все.

— Я рад, что вы не поражены моим признанием. Я на это и рассчитывал. Возвращаюсь к своему рассказу об этом лете. Когда я приехал к своей бабушке, она сразу заметила, что со мной что-то не так. Но ее домашние средства быстро разогнали мою хандру, и недуг отступил. Ко времени начала занятий я вполне отдохнул, и в школе никто ничего не заметил. Я сослался на возраст, и даже Минерва не возражала, когда я попросил о сокращении нагрузки…

— Ну что я вам говорю? Вы-то как раз и заметили. Когда вы меня спросили о здоровье при встрече, тогда я тоже о нем подумал. Но объяснил все возрастом. Ну а потом была болезнь в школе, и блестящая победа над ней Итенбрука.

Профессор Алхимии совсем забыл о своей скуке, он внимательно слушал. И Флитвик сразу почувствовал перемену в своем госте.

— Мне не сразу, но все же пришла в голову мысль о странных совпадениях. Дважды я сталкивался с болезнями за полгода, и оба раза они были связаны с профессором Итенбруком. Как вижу, вы тоже не считаете такие совпадения нормальными.

Алхимик не ответил на это замечание, он просто пропустил его мимо ушей:

— Профессор, мне нужно взять у вас кровь на анализ.

— Пожалуйста. Я вас для этого и позвал. Знал, что нужны проверки, и я думаю, что вы справитесь. Еще… Вот, я получил от бабушки список того, чем она меня лечила летом. Надеюсь, разберетесь. — Маленький профессор вынул из ящика конверт.

Снейп взял его и задал свой вопрос:

— А почему вы рассказали это все мне? Директор бы не оставил без внимания даже малейшую угрозу школе.

— Почему вам, а не профессору Дамблдору? — Флитвик улыбнулся. — Потому что вы с Итенбруком стали соперниками. У вас есть личный интерес, он вам поможет разобраться быстрее.

— Кстати, а что у вас с милейшим профессором? Кроме того, что он хочет отобрать ваши уроки? — Флитвик спрашивал с живейшим участием. Но привычка оказалась сильней.

— Ничего стоящего внимания, — Снейп снова ушел в свою скорлупу.

— Северус, будьте осторожней. Возможно, все, что я вам рассказал — просто совпадения. Возможно, что и у вас «ничего стоящего внимания». Но если это не так — не оставайтесь с ним один на один. Если верить моим предчувствиям, он очень силен.

Кровь Флитвика по составу не отличалась от обычной человеческой крови. По-видимому эльфы у них в роду были давно. И простой сравнительный анализ различий не показал. Но эта проверка и не была так уж сильно нужна Снейпу. Гораздо важнее было выявление любых инородных организмов, вирусов или антител. Поиск нужно было вести скрупулезно и обязательно сделать посев на питательной смеси. Северус убрал образец. Если вирус присутствует даже в минимальных количествах, он активизируется, и найти его в пробе будет легко. Нужно подождать. Два-три дня.

Среди средств, применявшихся бабушкой Флитвика, Снейп отметил вытяжку из эвкалипта. Обычно ее используют от кашля в виде ингаляции. Но смесь ее с порошком женьшеня и соком алоэ могла дать сильные подавляющие свойства. Подавление вируса, правда, при этом должно было сопровождаться и резким снижением тонуса организма. Интересное средство.

Неужели родственница Флитвика была так уверена в наличии болезнетворного вируса, что сама обрекла маленького профессора на тяжелую подавленность. Похоже, усталость профессора была вызвана лечением домашними средствами.

Что же это за вирус, ради избавления от которого можно идти на такие радикальные средства? Директор говорил что-то про Багамские острова и эпидемию в прошлом веке. Нужно поискать отчеты.

Ночь, посвященная поискам и исследованиям, дала некоторые результаты и очень много пищи для раздумий. А на завтраке Северус заговорил со своим соседом первым:

— Профессор, я бы хотел встретиться с вашей родственницей. Это можно организовать?

Флитвик пожал плечами:

— Пожалуйста, я думаю, в субботу можно навестить старушку. До субботы вы можете подождать?

Снейп просто кивнул и отвернулся. Ему не понравилось внимание, которое уделил им с профессором Флитвиком директор. Дамблдор откровенно рассматривал своих деканов, но, заметив недовольство Снейпа, заулыбался и переключился на МакГонагалл.

В субботу сразу после обеда Флитвик зашел в подземелье к Снейпу.

— Если вы готовы, то можно отправляться. Тави нас ждет.

В руках у профессора Чар был большой пакет.

— Тут у меня порт-ключ. До Хогсмита идти долго, директор разрешил пользоваться такой связью. В виде исключения.

Северус не удивился этому разрешению. Небольшая шкатулка была вынута из пакета. В ней уютно устроился маленький бронзовый эльф. Статуэтка была явно подарочная. Необычный порт-ключ!

— Вы готовы? Отправляемся! — Темнота захватила обоих магов.

Дом, во дворе которого оказались Флитвик со Снейпом, был самым обычным. Двухэтажный деревянный дом, каких много в предместьях крупных городов. Если он чем и отличался от своих собратьев, так это чистотой, как и садик, разбитый рядом. Старые стены были выкрашены в светло-зеленый цвет, а старые яблони в саду аккуратно побелены. Куда ни посмотришь — везде идеальный порядок. Не лубочный, не на показ, а тот порядок, который дает уют и любовь. В такой дом хорошо возвращаться после тревог и проблем суматошной жизни. Такой дом всегда помнит тебя маленьким ребенком. Да и ты, вспоминая этот дом, вспоминаешь детство. Любой человек, посмотрев на этот дом, мог безошибочно сказать, что в нем живет Бабушка.

Флитвик подошел к двери и протянул руку, чтобы постучать, но его ждали. Дверь открылась, и на пороге появилась старенькая женщина.

— Филлиас, дорогой, как я рада тебя видеть! — Женщина, обнимающая Флитвика, была такой, какой и должна быть бабушка: доброй и уютной. Чуть выбивающиеся седые волосы, сморщенное лицо покрытое сетью добрых морщинок . Темное платье, накрахмаленный фартук и белый чепец могли принадлежать почти любой эпохе в жизни Англии. Но и сейчас они не выглядели странно. Для тепла наброшен меховой жакет. К удивлению Снейпа, женщина была на голову выше профессора Чар. Кажется, Флитвик оказался мал даже для своей семьи!

— Бабушка, — сказал профессор, отстраняясь, разреши тебе представить моего коллегу — профессора Северуса Снейпа.

Снейп наклонил голову, приветствуя хозяйку дома.

— Северус, это моя бабушка, мадам Катрин Флитвик.

Ее ответный поклон был учтив и сдержан:

— Добро пожаловать в дом.

— Лизи, у нас гости, — позвала старая женщина.

На пороге появилась девушка дет двадцати, очень милая, и самое приятное — она была нормального человеческого роста.

— Здравствуйте, сэр. Здравствуйте, дядя.

— Северус, это моя племянница Лизи. Закончила Хогвартс два года назад, а сейчас помогает отцу. Додж, отец Лизи, мой младший брат. У него книжный магазин на Диагон-аллее.

Снейп молча поклонился. Представление родственников грозило затянуться, а это немногим по вкусу. К его досаде, в это время появилась еще одна представительница семейства Флитвиков. Малозаметная худенькая фигурка могла бы принадлежать девочке лет десяти, но, судя по лицу, эта особа была все же старше и школу она, наверное, закончила. Легкие хлопчатые брюки, цветастая кофточка и летняя панама. В таком виде хорошо ходить летом, а не в разгар зимы. Неужели ей не холодно? И кто их разберет, этих эльфийских потомков! На появившуюся девочку, кроме гостя, никто не обратил внимания, бабушка Флитвика никак не могла оторваться от внука, а Лизи засмотрелась на Снейпа. Да и девочка не вышла на крыльцо, а стояла, прижавшись к косяку, и улыбалась гостю. На такую улыбку трудно не ответить. Но только не Северусу Снейпу, его губы просто не умели так улыбаться.

Северус не дождался специального представления и поклонился и ей тоже. Только после этого в приоткрытую дверь посмотрела и Лизи, а за ней и профессор Флитвик.

— Северус, а это моя знаменитая родственница, мадам Тави Лорвик! — Девочка все улыбалась. Или не девочка? Мадам?! В дому эльфов не стоило ничему удивляться!

Лизи забрала пакет Флитвика и исчезла в дому. А старая леди посторонилась:

— Пожалуйста, проходите, сейчас будем пить чай. Комнаты вам Лизи сейчас приготовит.

— Нет, бабушка. Мы не в гости, мы по делу! — Маленький профессор остановил начинающуюся суету:

— Чай, конечно, хорошо, но сначала — дело. Сама понимаешь — работа. Профессор Снейп — декан Слизерина, и у него тоже остались без присмотра ученики. Мы собственно, с вопросами.

— Тогда проходите в библиотеку.

Женщина быстро пошла вперед. Библиотека в доме мало отличалась от многих и многих домашних библиотек. Книги по магии, чарам и волшебству занимали ее большую часть. Но и художественной литературы здесь тоже хватало. В основном маглской — женские романы.

Когда все расселись, бабушка Флитвика бросила исполненный любопытства взгляд на гостя.

— Профессор, — старая женщина смотрела на высокого гостя, — вы очень молоды для декана, да и для профессора тоже.

Снейп не знал, что ответить, и поэтому промолчал. За него ответил профессор Флитвик.

— Бабушка, директор Дамблдор знает, что делает.

— Конечно, я не сомневаюсь в этом, просто я подумала, что ты опять с каким-нибудь учеником.

— Бабушка, нам нужна Тави, скоро она? — Флитвик оборвал не туда уходящий разговор.

— Тави, ну наконец-то. Всегда тебя ждать приходится! — Ворчание приветствовало появившуюся фигуру.

— И что вас интересует? — Тави опять улыбалась из-под своей панамы.

— Нас интересует моя летняя болезнь. Что ты о ней думаешь, и как ты меня лечила? Рассказывай, старушка!

У Снейпа удивленно поднялись брови.

— Филлиас, кажется, твой гость немного запутался в наших семейных отношениях. — Тави серьезно посмотрела на профессора Чар.

— Северус, Тави эльфесса! Это о ней я вас предупреждал. Не смотрите на то, что она выглядит как девчонка. Внешность обманчива, — пояснил Флитвик своему молодому коллеге. — Хоть мы все ее называем просто Тави, но никогда и не забываем, что она бабушка очень многим Флитвикам. Кажется, уже девять поколений наберется. И если ее называть бабушкой, слишком много придется добавлять приставок «пра». Пра-пра-пра-пра— и еще очень много раз прабабушка Тави. Вот и обходимся одним именем.

Трудно поверить в то, что эта девочка прожила на свете уже около восьмисот лет, но к недоверию она, видимо, привыкла и спокойно смотрела на засомневавшегося Снейпа.

А маленький профессор не заметил быстрого обмена взглядами Северуса и Тави, он продолжал говорить о своей родственнице:

— От нее мы и получили усиленные магические способности, и регулярно в каждом поколении один из ее внуков бывает маленького роста. Я как раз такой счастливчик. Точно, старушка?

— Филлиас, но ты и самый способный. Я тобой горжусь, профессоров Хогвартса в нашей семье раньше не было. Твой дедушка Мартин тоже был очень силен в магии и занимался исследованиями, но даже он …

— Тави, давай воспоминания оставим на потом, — перебил эльфессу Флитвик. — Профессору Снейпу, думаю, не интересно разбирать, кто от кого и что унаследовал в нашей семье. Тем более что ты путаешь: не дедушка Мартин, а дедушка Ирвин.

— Фил, ты не прав: я ничего не путаю. Будешь свободнее, посмотри семейный альбом, сам все вспомнишь.

Профессор Флитвик застонал. А потом примиряюще сказал:

— Хорошо, я все путаю. Хорошо! Но давай закончим об этом. Лучше расскажи, что ты думаешь о болезни. Тави, это очень важно, в школе была эпидемия. И боюсь, что это я всех заразил. Да и болели в основном мои ученики.

— Так что ж ты мне все сразу не сказал? — Эльфесса огорчилась, она уже без улыбки посмотрела на Снейпа. — Так что вам рассказать? Почему я применила сильное средство?

Северус продолжал молчать, не в силах преодолеть недоверие.

— Вы все так и не верите, что я старше, чем кажусь? А так будет лучше? — Девочка провела рукой перед лицом, и оно мгновенно изменилось. Нет, кожа осталась такой же свежей и гладкой, но вот глаза… Глаза стали другими. У людей таких не бывает: отстраненные и чужие. Теперь в них можно было видеть вековую мудрость. В такие глаза можно смотреть долго и чувствовать себя песчинкой в огромном бархане.

— Тави, не надо. Ты же знаешь, что я не люблю видеть тебя такой, начинаешь себя чувствовать бесполезным и ненужным. Время для людей безжалостно, это только вы, эльфы, можете себе позволить на него смотреть и не замечать его. — Флитвик остановил свою прабабушку. — Лучше рассказывай, что там с твоим лечением. Северус говорит, что ты применила что-то очень сильное.

Эльфесса снова провела рукой и улыбнулась обычными человеческими глазами.

— Я поняла, что вам нужно, профессор Снейп. Поправьте, если я что-то перепутаю. Вас интересует, откуда я взяла это средство, почему применила именно его и все ли нормально с моими потомками. Смешно звучит — мои потомки! — Тави улыбнулась маленькому профессору.

— Знаю, ты не отвлекайся. Лучше отвечай на все эти вопросы!

— Значит так. С моими потомками, — эльфесса снова скривила губы, — все в порядке. Болеют не чаще и не реже обычных людей. Ну, может, чуточку здоровее окружающих. Вот почему я так насторожилась, когда Филлиас приехал летом больным!

— Средство я нашла в журнале. Лет пять назад ее встретила и отложила до случая. Признаюсь, что не статья меня заинтересовала! Там была реклама курортов! И очень симпатичный молодой человек с шоколадной кожей всех агитировал провести лето на Багамах. А на обратной стороне небольшая статья о редких и сильных лечебных средствах. Я сохранила страницу, уж больно парень был хорош. Признаюсь в несерьезном подходе к серьезным вещам. — Тави подняла перед собой руки в защитном жесте.

— Что еще вас интересует? Почему я применила это средство? Когда Фил рассказал, что заболел на Женевском озере, я вспомнила о курортах. Подумала, что на курорте бы с ним ничего такого бы не случилось. И тут же вспомнила о том средстве. На прошлой неделе я послала состав Филлиасу в Хогвартс. Вы ведь его видели? — Тави сложила руки на коленях, как примерная ученица, хорошо ответившая урок.

Снейп в первый раз обратился к этой девочке-бабушке с вопросом:

— И вы точно приготовили это средство? Ничего не путаете? Слишком уж оно необычное. После его применения нужно долго отдыхать.

— Я сейчас принесу страничку, а вы сами смотрите. Была там небольшая замена. — Тави спрыгнула со стула и убежала из библиотеки. Ее быстрые шаги не успели затихнуть, как раздались снова. Эльфесса так быстро бежала, что слегка запыхалась.

— Вот, смотрите. Тут этот очаровашка на курорте, только загар у него пропал. На солнце, что ли, его выложить? А вот заметка.

Северус с облегчением занялся своим привычным делом, стал изучать состав зелья.

— Здесь не все, где конец?

— Не поместился. Вторую страничку с окончанием я тоже хотела сохранить. Да вот не нашла. — Тави с сожалением вздохнула.

Снейп сжал зубы, напоминая себе, что эта девочка не его ученица. И за ее безалаберность взыскание не наложишь! Он судорожно сглотнул.

— Профессор, вы не думайте, что я такая бестолковая. Видите, вот тут я написала: добавить возбуждающее. Автор рекомендовал что-то уж очень редкое. Он же не знал, что его будет применять эльфийка. А у меня есть другой способ увеличения жизненных сил организма — прямая передача энергии!

И я достаточно ее дала Филлиасу, больше уже нельзя! И ни одно зелье не даст лучшего результата. Поэтому я конец статьи и не слишком искала. Но я найду, у меня ничего не пропадает!

Профессору Алхимии такое объяснение не показалось убедительным, но он не стал спорить. Раз эльфесса применила урезанное средство, так о чем говорить. Обидно, опять пустышка! И Итенбрук в стороне. Плохое настроение Снейпа заметил Флитвик.

— Тави, а я тебе привез из Швейцарии две баночки с повидлом, и там еще было письмо. Где они? Северус, погодите, не все еще потеряно — мне после той поездки приз достался. Итенбрук мне повидло прислал еще там на отдыхе. Если это он меня заразил, то только с его помощью.

— Тави, старушка, ты чего приуныла? Где повидло?

Эльфесса сокрушенно покачала головой:

— Нет, Фил, я проверила. Повидло тут ни при чем. Я пока делала анализы, еще тогда подумала, что если твой Итенбрук не дурак, то не будет он оставлять таких доказательств! И была права, с повидлом все в порядке! А письмо я сейчас принесу.

— Подожди, а повидло? — Флитвик крикнул вслед легким шагам.

— А что повидло? Повидло как повидло. — Тави быстро вернулась. — Яблочное, вкусное. Я его Лизи потом отдала. А записка — вот.

Профессор Чар смял протянутый ему листок.

— Или Арвид так умен. Или у меня паранойя.

Снейп опять промолчал. Лучше бы Флитвик его не обнадеживал. Он забрал измятую бумажку.

— Профессор, мне встретилось чудесное яблочное повидло. Вам показался слишком горьким мой чай, но этим повидлом вы лучше оцените его вкус.

Снейп, уже не надеясь, уточнил:

— А что с чаем?

— Да ерунда. — Рейвенкловец махнул рукой. — Был там пакетик с его фирменным чаем.

Заметив интерес собеседника, он кисло продолжил:

— А я его не пил! Я пью только свой собственный чай! А его пакет даже не распечатывал!

Маленький профессор встал:

— Как бы ни был бесполезен наш визит, но без нашего семейного чая вас отсюда не отпустим.

Cтремительно приближалось Рождество. Занятия шли так плотно, что времени не оставалось больше ни на что. Но и усилия не пропадали даром. Скоро беспорядок, вызванный эпидемией, останется лишь воспоминанием. Учебный план почти по всем предметам будет наверстан — по крайней мере, учителя на это надеялись. А после каникул ожидается спокойная жизнь. Даже на Алхимии Снейп криками и огромными заданиями на самостоятельную проработку смог наверстать упущенное. Факультативные занятия шли своим чередом. С Защитой от сил темной магии закончили и перешли к повторению алхимии. Может, знания у ребят и не были идеальными, но все же вполне достаточными. Даже по мнению Снейпа.

Директор незадолго до конца полугодия поинтересовался, не перенести ли сравнительную проверку знаний учеников. Все-таки есть уважительная причина для такого переноса: условия для учебного процесса были далеки от идеальных. Итенбрук отказался от переноса, сказал, что его ученики готовы. Профессор Алхимии ответил, что его группа тоже готова . Последняя предрождественская неделя должна была стать незабываемой. Объявления о готовящемся соревновании двух групп учеников уже были развешаны, и никто в школе не собирался упропустить такое зрелище.

Пришло время вспомнить, что Северус обещал помочь своим факультативщикам, если у них будут проблемы с контрольными вопросами. Может, это было и не совсем верно с точки зрения педагогики, но его это мало волновало. Он прекрасно знал, что для достижения цели все средства хороши все средства. Ну, может, и не все: влияние Дамблдора все-таки сказывалось. Но шпаргалки — это уж почти традиция в любой учебе. Особенно, когда они используются не на уроках самого Снейпа. Нужно было только сделать все красиво. Тот способ, что хотел применить Слизеринец, был достаточно симпатичен. Зелье для изменения зрения. У мистера Моуди волшебный глаз позволял видеть сквозь очень многое. Но это было лишним, достаточно видеть сквозь пергаментную бумагу. Состав этого зелья разработали ученики государственного университета в Германии. Отчет о нем был сделан на студенческой конференции и когда-то попался Северусу на глаза. Такие небольшие шалости он коллекционировал. И сейчас решил воспользоваться именно этим способом. Правда, нужно было еще переписать ответы на все контрольные вопросы на отдельных листах, а потом их еще отзеркалировать. Но это уже дело только времени и усидчивости. Всего три ночи — и у Снейпа был набор ответов, выполненные в зеркальном отражении. А зелье дополнило этот комплект. Проверка прошла успешно. После принятия сваренного средства прочесть, что написано на листах, повернутых обратной стороной к читающему, было не трудно. Может, чуть мелковато. Но слава Мерлину, в его группе не было никого с ослабленным зрением. Хотя нужно это еще раз уточнить!

Профессор Снейп прикрепил к стене листы с ответами на вопросы чистыми сторонами к себе и хотел точно определить, с какого расстояния они читаются. В это время послышался стук в дверь. Быстрый окинув помещение взглядом и убедившись , что ничего подозрительного в кабинете нет, Северус открыл дверь. На пороге стоял профессор Флитвик. Алхимик посторонился, впуская гостя. А тот нерешительно остановился у стола.

— Вот, профессор Снейп, недостающий лист с рецептом, что переслала мне Тави.

— Вы могли мне его и за завтраком передать, — Снейп был не настроен на общение. Он не любил вторжений в свой кабинет и, собственно, был занят!

Но Флитвик не обращал никакого внимания на недовольство хозяина и осматривался по сторонам. И развешанные по стенам чистые листы бумаги его, конечно, заинтересовали. Но Северус не стал ничего объяснять.

* * *

Подготовка к проверке была завершена полностью! Больше ничего сделать было нельзя. Осталось только дождаться пятницы и выяснить, что приготовил Итенбрук. Последние дни и ребята были взволнованы. Хотя им-то что было нервничать? Разве из-за того, что гриффиндорцы странно затихли: они явно собирались поддерживать группу из Рейвенкло, которую готовил Итенбрук. Хаффульпафф тоже. Группа поддержки у Рейвенкло будет очень сильной. И тут даже симпатии декана Рейвенкло не помогут. Да и не будет он болеть против своих учеников. Минерва МакГонагалл держала нейтралитет, зато Трелони не скрывала своих предпочтений.

Еще в четверг вечером она предложила устроить показательное гадание при свечах на результат предстоящего соревнования. Приглашались все желающие, и в ее кабинете собралось не меньше сорока человек. В основном девочки из разных классов и со всех факультетов. Мальчиков было гораздо меньше, да и те что пришли, в основном только посмеивались.

Подготовка была очень простой. Окна с задернутыми шторами не пропускали свет, и единственным источником освещения остался ряд свечей на камине. В кабинете с закрытыми окнами и большим количеством собравшихся было душно, но пока никто не жаловался. Интересно что покажет гадание, и как его результат совпадет с реальными событиями, которых оставалось ждать совсем недолго. Всего-то до завтра.

На столе Трелони установила толстую черную свечу, положила поднос.

На поднос рядом со свечой предсказательница положила два одинаковых шара из скомканной бумаги. Ничего в них загадочного не было — два белых комка спокойно лежали на подносе.

— Смотрите внимательно на тени, — загадочным шепотом изрекла Трелони.

И как только свеча была зажжена, на стене появились две тени, два темных круга. Пламя свечи заставляло эти тени шевелиться.

— Вы видите, как в наше гадание вмешиваются посторонние силы. Сейчас сама судьба начнет нам показывать будущее.

И как будто в подтверждение этих слов, свеча затрещала — пламя вспыхнуло ярче, тени стали чуть меньше и чернее, как будто они сжались.

Дыхание десятков присутствующих да потрескивание свечи какое-то время царили в комнате. Напряжение начинало возрастать. Смешки даже самых больших скептиков стихли.

— Внимание, сейчас смотрите внимательно! — Сила убеждения в голосе предсказательницы захватила всех присутствующих.

Оба комка бумаги Сивилла подожгла и отступила назад. А на стене, где только что ежились две тени, появилась своя загадочная жизнь. Тени росли и вытягивались, они уже стали похожи на две темные фигуры, постоянно меняющиеся, но у каждой был виден свой характер. Левая была не такой высокой, как правая, и гораздо шире. Правая тень возвышалась над соседкой и была постоянно в нервном движении: то она обретала крылья летучей мыши, то становилась похожей на мечущегося высокого человека. Левая тень была гораздо спокойней, она как будто к чему-то готовилась, и метнулась вправо. Дальше что-то понять было трудно, тени метались, сплетались, скручивались друг вокруг друга. Замершие наблюдатели, не могли оторваться от этой безмолвной схватки.

— Ой, мамочка — раздался в тишине чей-то сдавленный голос . Соседи недовольно покосились на девочку в углу.

Сивилла Трелони и сама увлеклась зрелищем, но все же не обделяла и посетителей вниманием. Удовлетворенная улыбка скользнула по ее лицу. Но дружный вздох заставил ее внимательней всмотреться в движущиеся тени. Высокая тень побеждала. Это прорицательнице не понравилась, она подалась вперед. Движение было совсем небольшим, но и его хватило, чтобы созданный им поток воздуха прижал правое пламя вниз. Огонь последний раз вспыхнул, а через несколько мгновений догорел и левый комок. На подносе остались лишь хлопья сажи. Ребята еще несколько мгновений хранили молчание, а потом, словно опомнившись, заговорили все разом. Смысл увиденного был ясен всем. Кто видел роль в театре теней самой Сивиллы, а кто не видел, но с вопросами к ней никто не обращался. Да и сама прорицательница не могла бы ответить на вопрос, как она вмешалась в события.

— Дорогие мои, вы сейчас видели то, что нам позволили увидеть высшие силы. Завтра будет соревнование, и все смогут сравнить то, что было сегодня показано с тем, что произойдет на самом деле. А потом мы с вами обсудим, что произойдет. И вы сами поймете, как важно заранее знать повороты судьбы.

— Профессор Снейп проиграет? — Все та же девочка из угла комнаты не удержалась от прямого вопроса.

— Вы сами все видели. А я добавлять ничего не буду. — Трелони поднялась и пошла к выходу.

Теперь уже два слизеринца у самой двери остановили ее своим вопросом:

— Профессор, если предсказания в жизни имеют смысл, они должны сбываться. Значит, завтра наши проиграют? Ведь так?

— Я видела то же, что и вы. Предсказания тонкая вещь. — Трелони закатила глаза. — Иногда у них есть второй или третий смысл.

— Но как можно верить предсказаниям, если неизвестно какому из их смыслов можно верить? — Мальчики не сдавались.

— Завтра сами все увидите, — профессор теряла терпенье.

— И что вы пристали? Знаете, что не вовремя сказанное слово может исказить любое предсказание, — набросились на скептиков соседки. — Профессор, как было… захватывающе. Я даже чувствовала, как вокруг собираются таинственные силы.

— Правда, деточка? У тебя очень отзывчивая душа, не многие способны почувствовать и правильно понять. — Трелони покосилась на уходящих мальчиков. — А правильно понять указания высших сил бывает очень важно.

Блестящие глаза, разгоряченные лица лучше всяких слов говорили о том, что большинству демонстрация понравилась. Таких скептиков, как те два мальчика, было мало. У большинства замирало сердце.

Сивилла удовлетворенно улыбнулась. Ее симпатии были на стороне милого и доброго профессора Итенбрука. То, что на нее за завтраком неодобрительно посмотрел Дамблдор, Трелони просто не заметила. Скептицизм профессора МакГонагалл не увидеть было сложнее, но Сивилла сделала усилие и … не увидела и его! В сторону Снейпа она вообще не взглянула, почему-то сейчас было трудно смотреть на его мрачную черную фигуру. Другое дело сосед прорицательницы! Арвид Итенбрук, конечно, уже знал о проведенном сеансе и его результатах. Он был очень внимателен к профессору Прорицаний, и Сивилла наслаждалась своим успехом.

Профессор Флитвик негромко сказал Северусу Снейпу:

— Интересно, как Сивилла будет оправдываться, если Итенбрук проиграет? Как вы думаете, Северус?

Снейп пожал плечами.

— Хотя бы только ради этого все вам желают победы. Что-то я давно не видел, чтобы все наши профессора были так единодушны! — Флитвик ободряюще смотрел на Снейпа, и улыбнулся, заметив, как тот чуть расслабился. — Та страница так и не пригодилась? Вам виднее.

На последнем уроке профессор Снейп, как всегда, записывал состав зелья на доске. Книга, в которую он заглянул, чтобы проверить последний компонент, была заложена листком. Тем самым, который передал Профессор Флитвик. Сегодня тот за завтраком старался придать побольше уверенности своему коллеге. Сам Северус вряд ли бы стал помогать в подобной ситуации. Снейп записал последнюю строчку и сел за стол. Журнальная страница выскользнула из темной книги. От нечего делать Северус посмотрел на листок… И время будто остановилось… Все куда-то исчезло, осталась лишь последние две строчки сверху странички.

«… к зелью добавить пыльцу луговых эльфов.

Зелье разработано и представлено профессором Карлом Дитрихом»

Пыльца луговых эльфов! Профессор Карл Дитрих! НЕ Итенбрук! Профессор Карл Дитрих! Дядя Генриха Шульца! Чудом спасшийся из венской лаборатории, где погибли другие исследователи Темного Лорда! Сквозь набегающие друг на друга мысли пробился посторонний шум. Нужно продолжать урок, зелье уже все переписали.

— Разбирайте котлы, можете приступать к работе.

Пока в кабинете стоял привычный шум, профессор все так же продолжал держать в руках белую бумажку. И все становилось ясней.

Арвид Итенбрук, автор статьи о пыльце. Профессор Карл Дитрих, автор другой статьи о ней же. Профессор Итенбрук встречался с Шульцем, и тот же Шульц получал все указания от своего дяди — профессора Карла Дитриха. Два имени, но сколько людей? Двое? А может, один? Они все время рядом, но никто их не видел одновременно. Когда появляется Дитрих, пропадает Итенбрук, когда есть Итенбрук, нет Дитриха! Нужен срочно Шульц. Он не знает, кто такой профессор Арвид Итенбрук. Может быть… А если он встретит в школе Карла Дитриха?

Снейп посмотрел на часы: еще десять минут. Листок с заметкой профессор убрал в карман. Мелькнула мысль о том, что знакомство с Тави, кажется, было счастливым.

Обход столов сегодня начался раньше обычного. Да и делал его профессор очень быстро. Но у последнего в среднем ряду он все же задержался. Какие бы дела ни ждали впереди, но такого безобразия пропускать нельзя: зелье было намного темней, чем должно быть. Ясно, что толченое копыто северного оленя было добавлено поздно.

— Десять баллов с Гриффиндора. На следующем занятии переделаете.

Алхимик пошел дальше, он был слишком занят своими мыслями, чтобы услышать, как сзади ворчат наказанные.

— Все свободны. Дежурные, убирайте со столов. И побыстрее!

Колокол еще не прозвучал, но кто же будет обращать внимание на такую мелочь! Последний урок в этом году закончился! И кабинет быстро опустел. Снейп поправил плохо поставленные котлы и вышел.

Нужно быстрей идти к директору. Только он сможет связаться с аврорами и найти Генри Шульца.

Когда Снейп уже вышел из подземелий, он вспомнил, что не знает пароль, открывающий проход у каменной горгульи. Значит, сначала к профессору МакГонагалл.

Минерва не удивилась приходу Снейпа, по крайней мере, явно. Пароль для входа: мятные пастилки. А вот теперь нужно быстрей… Северус умел ходить быстро, но, чуть не налетев на группу первоклашек из Рейвенкло, взял себя в руки.

— Два балла с Рейвенкло за то, что бегаете по школе.

Дальше Алхимик шел чуть медленней — бегать по школе все-таки нельзя.

Как на зло директора в кабинете не оказалось, и поиски его грозили затянуться. На ужине он будет, но ведь это слишком поздно. Даже поговорить не останется времени, не говоря уж о поисках Шульца. И декан Слизерина вспомнил о привидении, о Кровавом бароне. И снова нужно идти — теперь уже в подземелье… Свисток для вызова привидения был на месте, и Снейп в первый раз воспользовался им. Он подул один раз — звука никакого слышно не было, но и призрак не появился. Может, он далеко, а может, Снейп неправильно дул. Подуть снова можно лишь минут через пять. Раньше нельзя, такое нетерпение призраку точно не понравится.

Снейп снова поднес к губам свисток.

— Здесь я. Что случилось? — Призрак проходил через стену.

— Барон, мне срочно нужно найти директора. Помогите.

Призрак кивнул и без лишних слов пропал. Одиночество профессора не затянулось, Барон почти сразу вернулся. На немой вопрос декана призрак коротко ответил:

— Пивз его сейчас приведет.

— Спасибо, Барон.

Северус под взглядом пустых глаз призрака чувствовал себя неловко. Но ведь не скажешь привидению: Шли бы вы по своим делам. А сам Барон не собирался никуда уходить, он сел в кресло и собрался ждать.

Минут десять прошло в молчании. Профессор проверил зелье, что он собирался применить сегодняшним вечером. Пролистал стопку пергаментов с ответами. Горькие мысли все больше охватывали его. Пока он был занят, пока искал директора, было не до раздумий, а сейчас, когда осталось только ждать, мысли как стая акул набросились со всех сторон. Если сегодня будет проигрыш, то этот кабинет, лабораторию, придется освобождать. Может, директор и придумает что-нибудь, но Снейп знал точно, что сам ничего больше предпринимать не будет. Скорее всего, Итенбрук заменит его во всем, даже факультет перейдет к нему. Когда полтора года назад Северус появился в Хогвартсе, он был готов к тому, что его жизнь заканчивается, но события летели стремительно, и он сам не заметил, как Хогвартс стал главным в его жизни. Хватит ли силы все начать снова, да еще и без помощи директора?

— Профессор, откуда такое настроение? Чем больше на вас смотрю, тем больше вижу, что вы готовитесь к проигрышу. — Гулкий голос привидения неожиданно наполнил кабинет. — Никак не ожидал от вас подобного. Вы в Хогвартсе стали своим, а самое главное — вы в подземельях стали своим. Вы можете рассчитывать на любую их помощь, пока будете сами бороться. Вы же декан Слизерина, сэр!

— Да, я декан Слизерина. Но возможно, последний день. И со следующего полугодия меня заменит профессор Итенбрук. И вы уже ему будете показывать все секреты подземелий.

— Вот уж нет. — Кровавый барон кажется, веселился. — Подземелья приняли вас! А Итенбрук в них просто заблудится или где-нибудь застрянет. Я уж позабочусь, чтобы здесь он не захотел оставаться.

— А вы помните того парня, который в начале года… сюда наведывался. — Снейп осторожно заговорил о событиях осени.

— Помню, — Барон тоже не забыл. — Я вам обещал, что не трону его, пока вы с ним не разберетесь.

— Я долго с ним «разбирался». И если все я правильно понял, то он тот, кто поможет мне справится с Итенбруком. Барон, если этот парень появится в Хогвартсе сегодня, пожалуйста, не вмешивайтесь. Если директор поможет, если авроры сделают то, что должны сделать, сегодня может многое открыться.

Призрак закинул ногу на ногу с видом человека, готового смотреть интересный спектакль.

— Я не буду вмешиваться, и готов остаться зрителем. Не так много развлечений в моей жизни. Но обещать вам я ничего не буду. Если мне покажется, что нужно вмешаться, то я вмешаюсь.

Стук в дверь прервал речь призрака, и он не успел уточнить, в каком случае он собирается вмешаться.

— Войдите.

Профессор Дамблдор стоял в дверях, а у него из-за плеча выглядывал полтергейст.

— Видите, вас тут ждут. Могли бы и быстрей поверить. Барон, докладываю! Ваш приказ выполнен — директор доставлен. — Пивз в воинском салюте поднес руку к виску.

— А теперь вон отсюда, — попытка Пивза протиснуться в кабинет была пресечена в самом начале, — и чтобы возле подземелий не шатался. Не люблю, когда подслушивают. Понял, Пивз? Доспехи предупреждены, если не хочешь месяц просидеть в них, не рискуй. Марш наверх.

Полтергейст разозлился, но спорить не стал, он сделал «нос» и исчез.

— Барон, однако, как вы с ним строги. — Дамблдор вошел в кабинет.

— Здравствуйте, сэр, — призрак встал. — Если Пивза не держать в строгости, то он может камня на камне в Хогвартсе не оставить. Сэр, — Барон уже обращался к Снейпу, — я буду поблизости — С этими словами призрак исчез в стене.

— Северус, вы что-то хотели сказать? — Директор заговорил, как только они остались вдвоем.

— Да, мне нужна ваша помощь, — подтвердил Снейп. — Сэр, вы можете связаться с мистером Моуди?

— Попробую, а зачем? — Директор подошел к камину.

— Нужно срочно найти и доставить в Хогвартс того парня, что обрабатывал моих ребят. Генри Шульца. Я вам все расскажу, но этот парень нужен срочно! — Северус проявлял не свойственное ему нетерпение, и директор снова решил не спорить.

Немного изменить защиту замка и связаться с кабинетом Аластора Моуди было недолго. По мнению Дамблдора. Но не Снейпа. Начало соревнования было назначено на шесть часов вечера, и остается мало времени, а еще столько всего не сделано! Что будет, если Моуди не будет на своем месте, даже думать не хотелось. Но он оказался на месте. Переговоры прошли быстро — старый аврор, когда надо, не задавал лишних вопросов. Его сильно удивило присутствие Снейпа в кабинете Дамблдора, он вопросительно посмотрел на директора, но раз тот не стал ничего объяснять сам, то и Моуди ни о чем дополнительно не стал спрашивать. Он пообещал найти Шульца и доставить его в Хогвартс. Часа через два.

— Не знаю, что у вас случилось, потом расскажете, но хочу вас предупредить. Он никакой не Шульц и даже не немец! Он американец. Фамилия его Добсон, а имя Генри — настоящее. Мать живет и сейчас в Бостоне. — Аврор сказал это после небольшого колебания.

Снейп подошел к камину:

— Сэр, вы не можете с собой и Джефри взять?

— Какого Джефри? — глаза аврора сузились.

На раздумья совсем не было времени, и Северус ответил:

— Того аврора, который с этим Шульцем-Добсоном работал.

— Откуда вы знаете? — Спросил Моуди бесцветным голосом.

— Мистер Моуди, я все объясню, когда вы будете в Хогвартсе. Пожалуйста, побыстрее. Мне нужна только одна проверка, и сделать ее можно только с участием Шульца и … Джефри.

Аврор, глядя на смятенного Снейпа, вспомнил, как тот так же торопил его однажды. В день, когда погибли Поттеры.

— Хорошо, Снейп. Мы скоро будем. Готовьте объяснения!

Камин опустел, а директор повернулся к своему профессору:

— Мне тоже ничего объяснять не будете, Северус?

— Почему же, пока авроры появятся, есть время… Помните, что я вам рассказывал о Шульце? О том, что его в Упивающиеся смертью рекомендовали профессор Шварцстоун и дядя этого Шульца — профессор Карл Дитрих. Так вот, похоже, что профессор Карл Дитрих находится сейчас в Хогвартсе!

Рассказ Снейпа о двух статьях об одном магическом сырье занял не так уж и много времени. У директора было много вопросов, но и он понял, что все разрешится всего одной проверкой. А для нее нужен племянник профессора Дитриха. Все остальное может подождать.

— Северус, я думаю, что нужно отменить сегодняшнюю встречу ваших команд. Остается совсем мало времени, Аластор, боюсь, не успеет до начала.

— Нет, сэр. Отменять ничего нельзя. Вы не сможете объяснить причину переноса. — Снейп встал. — И я даже представить себе не могу, что будет, если я ошибся! Мне нужно идти, сэр. Меня ждут ученики. До ужина, профессор!

Вся группа факультативных занятий по алхимии ждала своего декана в коридоре. Мори первым заговорил:

— Сэр, вы знаете, что вчера предсказывала профессор Трелони?

— Мори, какими вы глупостями заняты! Какое имеют значения ее предсказания, если вы готовы? А ведь вы готовы, не так ли? — Декан твердо посмотрел на своих ребят. Было понятно, ему нужна решительность, и неуверенность в своих силах задвигалась на задворки сознания. Ее место занимала напускная бравада.

Профессор вздохнул:

— Все ясно, актеры из вас неважные. Идите в класс, я сейчас буду.

В кабинете алхимии расселись по своим привычным местам. Иган изо всех сил крутил головой — он не понимал, почему старшие ребята неуверены. Про себя мальчик давно понял: те знания, которые он получил за эти полгода, другие не получат за всю жизнь.

— Алан, вы чего все как будто не ели неделю? Ноги не держат, или коленки трясутся?

Колин Герви щелкнул Игана по лбу:

— Малек, не лезь, когда взрослые разговаривают.

— А что, парни? Чего приуныли-то? Пока мы на карантине сидели, рейвенкловцы и вовсе не занимались.

— Да, а мы много занимались, что ли? — Ответил староста хмуро. — Все время со Снейпом отношения выясняли! Вовремя, ничего не скажешь. А все ты, — бросил Алан Анне Шекл.

— А что она? — Тут же за подругу вступился Алекс. — Нечего было орать на нее.

— Да, нам сейчас еще только переругаться не хватает, — это уже заговорил капитан квиддитчной команды. — Вот что, разборки оставим на завтра. Если победим. Ну а проиграем, так нам еще перед всеми остальными оправдываться придется.

— А предсказание? — Спросила молчавшая обычно Эльза Лоренц.

— А что предсказание? Плюнуть на него и забыть! Представляете, как Трелони выкручиваться будет, если мы выиграем? — Колин терпеть не мог предсказания. — Да ради одного этого я в лепешку расшибусь!

— И чем это вам поможет? — Снейп стоял какое-то время у дверей и слышал весь разговор. — Лучше вспомните, что учили.

Разговоры стихли. Профессор прошел к столу. В руках у него была банка с темной жидкостью.

— Помните первое занятие? Я вам обещал помощь. — Ответа не последовало. — Здесь зелье. После его приема кое-что изменится.

Снейп достал несколько мензурок и разлил по ним зелье.

— Достаточно 10 миллилитров. И не волнуйтесь, я пью первый. — Когда он выпил жидкость, к столу подошел староста.

— А мы и не волнуемся. — Алан выпил свою порцию. — Ой, что это с глазами?

— Сейчас все пройдет, они перестраиваются. Теперь смотрите сюда. — Профессор вынул подготовленные листки с ответами. — Вы должны их видеть насквозь!

— Вижу, — Мори отошел к своему месту. — Состав зелья «Красной бороды». Первое — лист шафрана, мелко измельченный.

— Вижу, здорово! Ребята, да с такими шпорами можно что угодно сдать! — У старосты загорелись глаза.

— А кто нам их передаст? — спросил Колин.

— Если не будете знать ответ на вопрос, покажете мне свой билет. — Снейп был недоволен реакцией Мори, но пока не останавливал его. — Я же тоже зелье выпил. Покажу я вам ответ, не волнуйтесь.

Эльза спряталась за соседа:

— Алан, а ты только сквозь бумагу видишь? Или через все остальное тоже?

Мори с интересом стал рассматривать прячущуюся девушку:

— Нет, Эльза. Через все остальное не вижу. Профессор, а нельзя зелье чуть подправить, чтобы поинтересней было?

— Мистер Мори, будьте серьезней. А вы что ждете? Пейте свои порции.

Все быстро расхватали свои мензурки и начали изучать свои новые возможности.

— Так, посмотрели все на меня. Слушайте внимательно. Это на всякий случай. Если не будете чего-то помнить, ни в коем случае не тяните. Немедленно поднимаете перед собой лист с заданием, чтобы я мог увидеть номер билета. Но пока я не вижу причины вам это делать. Все что здесь написано, вы знаете. Эффект к утру кончится.

Декан подошел к первому столу.

— Теперь о защите от сил темной магии. Что собирается предпринять профессор Итенбрук — я не знаю, но раз его ребята готовились к такой защите, то я подготовил и вас. А зачем — увидим вечером. Чтобы ни случилось, не нервничать и почаще думать! Все понятно? Свободны.

Вслед уходящим ученикам Снейп добавил:

— А предсказания — это ерунда. Мистер Герви прав, забыть о нем и все. Большего оно не стоит!

— Посмотрим завтра на Трелони, вот будет умора, когда мы победим, — Солкс хлопнул по спине Мори. — Не волнуйся, староста! Как там тебе Карпентор показывал? Так, что ли? — И над головами появился латинский знак «Виктории».

Как и предполагал директор, авроры с Шульцем к началу соревнования не успели. Ужин кончился, столы опустели. Полчаса ушло на подготовку зала. Дамблдор не мог больше тянуть, и было объявлено о начале испытаний для сравнения уровня подготовки двух факультативных групп.

Стулья были выставлены в ряд, столы задвинули подальше, а возвышение, где обычно сидели преподаватели, было отдано соревнующимся. Главным судьей соревнования директор назначил Флитвика. Остальные профессора прошли в зал. Слизеринцы сели поближе к своей команде. Декану отвели место в центре ряда, но его это не устраивало. Снейп соорудил себе небольшой стол с краю от возвышения. С того места была хорошо видна сцена, да и сидел он очень близко от своей группы.

Итенбрук тоже выбрался в проход. Он посмотрел на своего противника и сделал себе такой же столик… С противоположной стороны от сцены. Теперь все позиции всеми были заняты. Можно было начинать.

Профессор Флитвик попросил внимания, и в наступившей тишине ему даже не пришлось усиливать голос.

— Сегодня в Хогвартсе впервые проводится соревнование между двумя командами по сравнению уровня знаний по Алхимии. Инициатором этого соревнования был профессор Итенбрук. Он подготовил команду, набранную из учеников Рейвенкло. — Приветствие зала было оглушительным.

— Вторую команду подготовил профессор Снейп, его команда состоит, как сами понимаете, из учеников его собственного факультета. — Слизеринцы и одни постарались устроить шум погромче.

— Команды, на сцену. — Крики болельщиков слились. А слева и справа на сцене собрались обе соревнующиеся команды.

— В помощь главному судье — то есть мне — назначается помощник, профессор Дамблдор. Пожалуйста, сэр, на сцену. — Директора встретили аплодисментами.

— А для записи результатов на сцену вызывается староста школы, он будет секретарем. — Билла Уизли поприветствовали даже еще громче и веселее.

— На первое задание вызываются ученики первого года обучения из обеих команд.

Иган с готовностью бросился вперед, и его рвение было вознаграждено аплодисментами. Рядом встал первоклашка из Рейвенкло. Профессор Флитвик вызвал по трое старшеклассников и усадил их за столы в глубине сцены. Их задания были записаны на листах. Солкс, когда проходил к своему месту, похлопал одобрительно Игана по плечу, а Герви взлохматил ему волосы:

— Давай, малыш, не подкачай!

Один Гоннерван прошел к своему месту спокойно. Старшие ждали разрешения распечатать свои конверты и сидели спокойно. В это время возникла маленькая пауза. На сцену вытащили наборы для приготовления зелья. И еще по трое из каждой группы были вызваны для практических занятий, им предстояло варить заданные зелья. Они заняли центр сцены . И последние тройки тоже подошли к своим столам. Их тут же закрыли ширмами. Эти ребята должны были варить зелье на «свободную тему». Чем сложнее, тем лучше. Особенно будет хорошо, если противники не смогут определить название сваренного зелья. Пока старшие расходились по своим местам, первоклашки переминались с ноги на ногу. Но наконец на сцене стало спокойней. Профессор Флитвик вынул свой список с вопросами.

— Раз на соревнование вызывал профессор Итенбрук, то и первыми на вопросы начинают отвечать ученики его группы. Итак, первый вопрос:

— Что я получу, если добавлю порошок корня златоцветника к настою полыни?

— Снотворное «глоток живой смерти&rlaquo; — Рейвенкловец ответил не задумываясь.

— Вопрос противнику: что такое безоаровый камень?

Иган тоже ответил, не задумываясь:

— Камень из желудка козы, реагирует на большинство ядов.

Уизли под контролем профессора Дамблдора записывал количество правильных ответов.

Профессор Флитвик задавал новые и новые вопросы:

— Чем отличаются борец и капюшон монаха?

Иган бодро отвечал:

— Это одно и то же растение, которое также носит название аконит.

Профессор Снейп внимательно следил за отвечающим слизеринцем. Сидящие за столами старшеклассники бодро строчили свои ответы. Нужно бы запомнить вопросы, для проверки знаний первоклассников пригодятся и ему.

К концу опроса получилось абсолютное равенство. Профессор Дамблдор поднялся и объявил:

— Итак, итоги первого конкурса: никто из учасников не допустил ни одной ошибки! И обе команды получают по одному баллу.

— Профессор Дамблдор, я просил подготовить усложненные вопросы. Может, повысим трудность, чтобы была большая ясность? — Итенбрук не был согласен на ничью.

— Профессор Снейп, вы не возражаете против второго тура опроса с усложнеными вопросами? — повернулся Флитвик к напряженной фигуре в черном, и немедленно получил согласие… Профессор Флитвик вынул второй конверт. Дальше задавались вопросы из программы второго класса. Иган по-прежнему отвечал, не раздумывая. Рейвенкловец ничуть не уступал. Кажется, можно было расслабиться, но тут Снейп заметил, что Солкс в панике поднял свой лист. Указательный палец был на четвертой строке. Вопрос о сравнении свойств панцирей морских и сухопутных черепах не должен был вызвать трудностей, но Солкс явно не знал ответа. Пришло время подготовленных шпаргалок. Ирвин быстро записывал показанный ему ответ. Только профессор алхимии собрался успокоиться, как та же проблема возникла у следующего ученика. Теперь Герви показывал свой вопрос. И опять вопрос был несложным. Снейп быстро бросил взгляд на Итенбрука — тот пристально смотрел на следующего сидящего в центре сцены слизеринца. И у того стали путаться мысли и подниматься паника. Пока Герви записывал ответ, Геннерван сидел, опустив руки, не зная, что писать . Солкс тоже заметил внимание, которое уделяет им профессор Итенбрук. Он вопросительно посмотрел на Снейпа. Итенбрук мешал сосредоточиться всем троим, а списывать результаты они могут только по очереди, так можно и не уложиться в отведенное время! Профессор на чистом листе быстро писал зеркально развернутые буквы. А потом показал написанное Ирвину. Команда декана была простой:

— Закрой собой! — вот что было написано на бумаге.

Ирвин чуть пододвинулся вперед, завозился и сдвинул стол. Маневр оказался удачным: оба его приятеля были закрыты. Они продолжили работу самостоятельно, а сам Солкс поднял лист с заданием и указал на следующий вопрос. А потом спокойно принялся списывать показанный ответ. Профессору Итенбруку была адресована ехидная улыбка.

Но тот тоже не сдавался: он теперь мешал тем троим, что варили зелье в центре сцены. Снейп кивнул Клиффорду Гоннервану, указывая на Карпентора. В данный момент именно Джордж усиленно тер виски, не в силах сосредоточиться и вспомнить зелье. Клиффорд подтолкнул Джорджа и показал ему глазами на Снейпа. Теперь уже Карпентор получил команду закрыть всех собой. Оба его напарника скрылись за ним. Зелье у них было уже почти готово, и одним участником процесса можно было пожертвовать.

Опрос первоклассников уже закончился и не принес ни одной команде преимущества. Флитвик объявил ничью. Льюис взвизгнул и подпрыгнул от радости. Его противник степенно покидал сцену, а Иган оглянулся на своих старших товарищей и с широкой улыбкой подошел к столу в глубине сцены. Не обращая внимания на оклик Флитвика, парень перегнулся через стол и одобрительно похлопал по плечу Солкса, а потом взлохматил волосы Герви со словами:

— Не подкачай, малыш!

Колин сердито потянулся хлопнуть нахала, но Иган увернулся и под смех зала соскочил со сцены.

Профессор Флитвик пригласил директора проверить сваренные зелья. Директор поднялся и подошел к котлам.

— Для проверки письменных заданий предлагается такой способ: ответы слизеринцев проверяет профессор Итенбрук, ответы рейвенкловцев проверяет профессор Снейп. — Флитвик потирал ручки, радуясь такому ловкому ходу. — Передайте листки с вопросами и ответами профессорам. А мы тем временем посмотрим, что получилось с зельями «на свободную тему». Команды, обменяйтесь котлами.

Ширмы были убраны и тройки поменялись местами. Настало время изучать, что получилось в котлах противников.

Оба профессора были при этом заняты, они просматривали результаты сданных им заданий. Но, судя по тому, что они перья ни разу не были пущены в ход, ответы были правильными. Профессор Снейп закончил проверку первым и сложил страницы ровной стопкой. Флитвик забрал у него задания и ответы и подошел к профессору Итенбруку.

— Ну, как? И у вас тоже нет замечаний?

Профессор Флитвик подвел результаты:

— Два конкурса позади, и по-прежнему еще никто не допустил ошибок. Если бы такие знания да по всем предметам! Может, и по Чарам или Предсказаниям устроим факультатив?

Зал одобрительно зашумел.

— Профессор Дамблдор, как там зелья? Правильно сварены?

Директор вернулся к Флитвику.

— У меня замечаний нет. Нужно бы провести испытания.

Директор взмахнул палочкой и показал залу белую мышку.

— Какое зелье вы варили? — Спросил Дамблдор у слизеринцев.

Эльза Лоренц ответила за всех:

— Зелье Увеличения.

Манн зачерпнул зелья, влил в рот мышке и положил ее на стол. Белый комочек заметался по столешнице. Удрать ей никак не удавалось, стол был окружен защитными заклятьями. Но вот мышка подскочила и начала расти. Когда она стала размером с кошку, рост закончился.

— Что я и сказал — замечаний к зелью нет! — Отметил директор.

— А как ваше зелье называлось? — Этот вопрос уже предназначался рейвенкловцам.

— Зелье Уменьшения.

— Ну вот и проверим его сейчас. — Директор обездвижил мышь и влил ей в рот следующее зелье.

Отпущенная мышка снова начала метаться по крышке стола. Уменьшение тоже произошло без проблем.

— Профессор, — директор снова обратился к Флитвику, — я думаю, что обе группы прекрасно справились с заданием. И опять ничья!

— Тогда остались последние группы. Кто первый отвечает? — Профессор Чар подошел к слизеринцам. — Вы готовы?

— У нас тут в котле снотворное. Мы думаем, что это «Сон феи», — Арман Стен взял ответ на себя.

Флитвик сравнил ответ с записанным на листке:

— Ответ правильный. Снотворное «Сон феи». И последний ответ кто даст?

— А нам досталось обезболивающее зелье.

Флитвик снова посмотрел на листок и провозгласил:

— Обезболивающее зелье — состав Гради.

— Я думаю, всем ясно, что обе группы превосходно подготовлены. И результат сегодняшней встречи — ничья! — Профессор Флитвик был очень рад такому исходу.

— Минуточку, профессор. — Итенбрук поднялся со своего места. — Да, в алхимии слизеринцы оказались сильны, но мои ребята за это же время были подготовлены еще и в защите от сил темной магии.

— Мои тоже, — коротко ответил профессор Снейп.

— И что, вы готовы к соревнованию? — Итенбрук недоверчиво посмотрел на Снейпа.

— Готовы, — подтвердил алхимик.

— Тогда перерыв, — объявил профессор Флитвик.

Команды спустились со сцены и присоединились к своим факультетам. Снейп подошел к Алану.

— Неплохо получилось. Но сейчас будет самое сложное.

— Ничего, профессор. Управимся мы и с заклятиями! — Карпентор сиял в окружении сразу трех девушек. — Вас директор зовет.

И правда, профессор Дамблдор подзывал к себе декана Слизерина.

— Северус, давайте договоримся о дальнейших испытаниях. У Арвида есть предложение.

Профессор Итенбрук сердито посмотрел на Снейпа. Но напоролся на не менее сердитый ответный взгляд. У обоих противников было что сказать друг другу, но не при директоре. Заметил профессор Дамблдор, кто какими методами пользовался во время проверки, или нет, выяснять сейчас это не хотелось никому. И взгляды были отведены в сторону. Снейп оглянулся: Аластора Моуди все не было. Откуда он должен доставить Шульца? Из-за границы, что ли?

Директор тоже оглянулся на дверь перед тем, как продолжить:

— Профессор Итенбрук хотел показать, как его ребята справляются с темномагическими существами, но раз вы тоже готовы к испытаниями, то может, сделаем это по очереди? Итенбрук предлагает встречу с вампиром. А ваши с кем справятся?

Слизеринец задумался:

— Я думаю, оборотень или привидение. На выбор.

— Профессор Флитвик, что вы думаете?

Профессор Чар запустил руку в волосы:

— Опасно, сэр. Нужно защитить зрителей. Да и обязательно нужна подстраховка! А где вы планируете взять вампира, Арвид?

— Я приготовил, — ответил Итенбрук.

— С приведениями, конечно, легче. Можно своих попросить подыграть. Сэр, вы договоритесь? — Флитвик спросил директора. — А оборотня вряд ли удастся найти, сейчас не полнолуние. Может, доверите мне, и я сделаю замену? Согласны, Северус?

Снейп не стал возражать.

— Тогда десять минут на подготовку, и продолжим.

Оба соревнующихся профессора отошли к своим командам. А профессор Флитвик пошел колдовать на сцене. Он сделал магическую стену, отделяющую зрительный зал, оставив только один узкий проход в центре. А сцену профессор Чар разгородил пополам — теперь каждая команда была в своей половине и отрезана от всей остальной школы. Стены Флитвик сделал прозрачными, так что зрителям ничто не мешало. Десять минут быстро прошли и трибуны снова заполнились.

Профессор Чар повернулся к залу лицом:

— Сегодняшнее соревнование неожиданно получило свое продолжение. По предложению профессора Итенбрука, команды будут соревноваться в защите от сил темной магии. Этот курс не входил в программу факультативных занятий! Но как ни странно, оба профессора, — Флитвик посмотрел на невозмутимо сидящего Снейпа, — подготовили свои группы и по этому разделу магии. Поразительное предвидение выявляется у наших профессоров. В пору предсказаниями заниматься, если у профессора Трелони вдруг пропадет ее дар. — Флитвик второй раз сделал выпад в адрес предсказательницы. Сивилла сидела чуть выше факультета Рейвенкло среди болельщиков этой команды. Рядом с ней возвышался Хагрид. Он простодушно обратился к ведьме:

— Вы тоже хотите разделить свой предмет? Надо же.

Трелони в ответ промолчала. На сцене профессор Чар вызвал желающих из обеих команд для участия в этом испытании. Из Рейвенкло вышел вперед капитан квиддитчной команды, а от Слизерина староста факультета. Первым, как и в прошлый раз, Флитвик предложил начать своему ученику. На сцене в его отсеке появился длинный узкий ящик. Приглядевшись, в нем можно было узнать обычный гроб. Охи и ахи послышались с разных сторон. И директор, и профессор Флитвик — оба подошли вплотную к сцене и приготовили волшебные палочки. Юрген Танг, чуть побледнев, подошел к проходу на сцену. Вся команда была на ногах, усидеть на своих местах никто не смог.

— Давай, давай, Юрген!

— Не Подкачай!

— Мы в тебя верим!

Крики раздавались и из зала и от команды.

Парень в последний раз оглянулся и шагнул на сцену. Крышка гроба заскрипела в наступившей тишине, это было хорошо слышно. Юрген отступил в левый угол, не сводя глаз со стоящего в центре гроба. И медленно поднимающаяся крышка рывком слетела. Сила удара была так велика, что массивная деревянная панель взлетела чуть не на пять метров и врезалась в магическую стену. От падения крышка раскололась со страшным грохотом. Юрген был собран, он не отвлекся на этот маневр вампира, и продолжал смотреть на гроб. И момент, когда из него появилась фигура в черном фраке, парень не пропустил. Он выкрикнул заклятье, и палочка выстрелила чесночной струей. Вампир взревел и увернулся. Он выскочил из гроба и прижался к противоположной стене. Красные глаза ярко выделялись на белом лице. Юрген снова повторил заклятье, но с такого расстояния чеснок просто не достал до вампира. Темный маг усмехнулся, и его острые клыки обнажились. Он взмахнул руками, превратился в летучую мышь и стал закладывать такие резкие виражи, что попасть в него чесноком было совершенно невозможно. Но и существо не могло причинить вреда Танту. В какой-то момент Юрген даже попал по мыши кулаком. Вампир упал на землю и снова стал человеком. Он очень быстро двигался, и хотя все еще не нападал, было ясно, что справиться с ним сложно. Тогда Юрген наклонился, выставил вперед волшебную палочку, а второй рукой начал вычерчивать прямые линии и дуги на полу. Каждое движение он сопровождал заклинаниями, и каждая линия тотчас начинала светиться. Вампир заметил действия Танта и прыгнул вперед, уворачиваясь от волшебной палочки. Юрген отскочил в сторону. А маг попытался затереть ногой горящий на полу рисунок. Он морщился, когда голубой свет линий касался его ноги, но одна из линий рисунка погасла. Теперь Юрген, поливая перед собой чесноком, перешел в наступление. Он отогнал вампира от своего рисунка, и быстро дочертил пентаграмму до конца. Тант направил в центр ее волшебную палочку и прокричал:

— Акцио, Демонос, визи.

В центре пентаграммы взвился язык пламени, а когда он осел, на его месте оказался демон. Так решили все зрители. Рога, хвост, чешуйчатая кожа и темно красный цвет. Демон был послан на вампира, а Юрген продолжал держать волшебную палочку направленной в центр пентаграммы. Палочка вырывалась из руки, но Тант держал ее точно направленной в центр рисунка. Демон протянул левую лапу к фигуре в черном фраке, вампир метнулся в сторону и сам напоролся на правую лапу монстра. Та немедленно сжалась, и только жалобный вой вырвался изо рта вампира. Тант прокричал:

— Демонос, анвизи.

И перечеркнул горящий рисунок. Линии стали меркнуть, язык пламени снова взвился и, захватив демона, сжимающего в лапах вампира, исчез в полу. Еще несколько мгновений — и от пентаграммы не осталось ничего. А Юрген вытер рукавом лоб и тяжело перевел дух. Крики, хлопки, топот сотрясали зал. Равнодушным не остался никто. Хлопали все: даже слизеринцы были впечатлены такой внушительной победе Танта. А тот помахал рукой и спрыгнул со сцены. Его окружили ребята из команды, и профессор Итенбрук торжественно пожал руку победителю.

Не скоро возбуждение в зале стихло. Какое-то время профессор Флитвик даже не пытался взять управление залом, но когда все немного подустали, он заговорил усиленным голосом.

— Прекрасная демонстрация, Юрген. Прекрасная подготовка ученика, профессор Итенбрук. Можно только пожалеть, что в Хогвартсе обычно пентаграммы и демонические существа не изучаются. Это специализация Дурмштранга. Но демонстрация была великолепной.

Флитвик повернулся к правой части сцены. Он взмахнул палочкой, прошептал заклятье, и в замкнутом пространстве появился оборотень. Он был гораздо крупнее волка: мощный загривок не уступал медвежьему, сильные лапы, хвост так и лупил по бокам, поджарое серое тело. Клыки оборотня были тоже внушительней обычных волчьих. Так отметили те, кто хорошо себе представлял волков. Таких было немного, большинство в зале и волка-то видело только на картинке. А тут вервольф. Оборотень начал метаться по отведенной ему части сцены, он проверил все стены на прочность, и не обнаружил ни одного прохода. Алан Мори шумно вздохнул три раза, сжал покрепче волшебную палочку и прыгнул в проход на сцену. Он замер, чуть пригнувшись и немного согнув ноги. Оборотень раскачивался из стороны в сторону, переступая лапами. У Алана была только одна попытка справиться со своим хищником. Держать вервольфа в стороне было невозможно, поэтому все зависело от меткости Мори. Оборотень, казалось, тоже понимал, что схватка будет завершена при первом же промахе противника. Он не спешил, готовился к броску тщательно, но его терпенье было не беспредельным, и лапы оборотня разом толкнули его в воздух. Алан был готов. В тот момент, когда лапы еще не оторвались от земли, он уже начал произносить заклинание.

— Тотал петрефикус,

Заклинание ударило снизу в оборотня, и хищник оказался полностью обездвижен. В последний момент Мори отскочил в сторону, и тяжелое тело ударило туда, где только что стоял парень. Оборотень был неопасен. Заклинание надежно сковало его. Ни один мускул не подчинялся хозяину, одни глаза говорили, что оборотень жив. Слепящий огонь ненависти бил по противнику. Если бы хищник мог, он растерзал своего неосторожного противника. Но сделать оборотень ничего не мог, а только ненавидеть, Алан же напротив, смотрел в кровожадные глаза спокойно. Его пристальный взгляд был уверен. Мори все ближе подходил к оборотню, не отводя спокойного взгляда. Вервольф попытался отвести глаза, но Алан не снимал захвата и продолжал твердо и методично давить. Такие игры в гляделки тяжело давались слизеринцу. Он все медленней передвигал ноги. Давление все нарастало. В глазах оборотня появилась паника, и на мгновенье они изменились: вместо горящих ненавистью красных угольков появились человеческие глаза. Это было на какое-то мгновение, но тут же раздался хлопок, и оборотень исчез. Алана резко бросило вперед, он с трудом удержался на ногах. Выпрямился и с недоумением посмотрел на профессора Флитвика. А тот ободряюще улыбался.

— Превосходно, мистер Мори. Если бы это был настоящий оборотень, то сейчас перед вами бы оказался человек. Тот, который был скрыт под звериной натурой. Но это был все же заменитель оборотня, и когда был уничтожен зверь, человека под ним не оказалось.

Флитвик обернулся к залу. Он заметил, как в заднюю дверь вошел Аластор Моуди с четырьмя молодыми людьми.

— Опоздавшие, — подумал профессор и перешел к завершающей части.

— Вы сейчас видели, как мистер Мори справился со своим противником. Ему удалось не только победить оборотня, но и заставить его произвести обратную трансформацию. К сожалению, настоящего оборотня у нас не было, и обратный процесс был не до конца завершен.

— А сейчас, по просьбам обеих команд — заключительное состязание. Бой с привидением. Приглашаются участники от обеих команд.

От Слизерина вперед вышел семиклассник Арман Стен, а от Рейвенкло — Андре Друтт, тоже седьмой класс. Профессор Флитвик пропустил обоих ребят на сцену. Там пока было пусто, зато исчезла перегородка, делящая ее на две части. Ребята напряженно улыбались поддерживающим их болельщикам. Но вот освещение мигнуло, и на сцене стало гораздо темней. Задняя стена была почти черной. Через нее появился мертвящий жемчужный свет. Это через стену просачивалось огромное приведение. Пока была видна его только правая рука. Приведение должно было быть не меньше трех метров высотой. В зале повеяло холодом, а на сцене обоих парней явственно бил озноб. Но вот жемчужный свет стал ярче и … сквозь стену прошел профессор Бинз. А жуткая призрачная рука так и осталась выступать из стены. Профессор Истории магии покосился на нее, махнул призрачной палочкой, и стена очистилась. Потом профессор-призрак вышел на середину сцены. Он посмотрел на обоих парней поочередно.

— Значит, битва с привидением? Посмотрим, на что вы способны.

Бинз поднял руки над головой, и они стали удлиняться, да и вся фигура призрака сначала смазалась, а потом стала расти. Вместо привычного дряхлого профессора, похожего в иные моменты на старую черепаху, перед изумленным залом появилось внушительное приведение, одетое в саван. Призрак набрал полную грудь воздуха и застонал. Звук, выходивший изо рта призрака, был очень высок, и становился все выше.

— Кто не знает, в какой стране была Международная Конвенция Колдунов от тысяча двести восемьдесят девятого года?

Приведение снова посмотрело на обоих застывших семиклассников.

— Сэр, но это же учили в первом классе.

— Ах, вы забыли! — И профессор Бинз снова набрал в легкие воздух.

Флитвик опять усилил голос:

— Профессор, подождите. Разбирайтесь с теми, что на сцене, а со зрителями не стоит.

Призрак оглянулся на зал:

— А вы что, тоже не знаете?

То там, то тут в зале зрители отрицательно мотали головами. Бинз опустил руки:

— Но так не возможно работать. Ладно, с остальными я позже разберусь, а сегодня, профессор, может что-нибудь сделать с ограждением сцены?

Профессор Чар вскинул палочку и послал заклятье в невидимый барьер. Струя салатного цвета ударила из палочки, и сцена приобрела зеленый оттенок.

— Профессор, можете продолжать. — Рейвенкловец спокойно сел на свое место.

Призрак снова поднял руки вверх и начал набирать воздух в грудь.

Арман толкнул в бок Андре:

— Где эта конвенция была?

— Кто ж ее знает? — парень из Рейвенкло уже начал дрожать. Зеленый цвет совсем не красил обоих соревнующихся. — Я попробую ответить.

— Профессор, в Англии она была.

— Ответ неверный, — призрак отвлекся, но снова набирал воздух для очередного стона.

Звук вибрировал, от него закладывало уши.

Арман уже ничего не соображал, он чувствовал, как все внутри него сжимается, и дрожь сотрясала все его тело. Он посмотрел по сторонам, все было в тумане, но светлое пятно привлекло его внимание. Над слизеринскими местами был поднят плакат:

— Тепло. Огонь.

Стен попытался вспомнить: нужно тепло. Солнечный летний день. Золотой пляж, льющийся с неба жар. Тело размягчается, вокруг все лежат распаренные, красные и жарко. Очень жарко.

Озноб прошел, осталось вспомнить заклятье.

Стен набрал побольше воздуха и закричал:

— МореСпири-и-и-и-т.

Призрак вздрогнул, его стон прервался. А Стен снова набирал воздух для следующего крика. Как там говорил профессор Снейп? Крик нужно поднимать выше за звуковой предел. Интересно, как это сделать? Ну, как получится:

— МореСпири-и-и-и-и-и-и-…

Звук поднимался все выше. Но на самой высокой ноте все же сорвался. Уже оба парня на сцене распрямились и прекратили дрожать. Призрак под действием этого звука наоборот съежился, его саван пропал и еще не много и … перед ребятами стоял обычный профессор Бинз. Свет в зале загорелся, а сцена приобрела обычный цвет.

Флитвик подошел поближе:

— Ну как, профессор, справились ребята с заданием?

Профессор-привидение ответил:

— С заклятьями справились, а вот с историей нет. Посмотрим, как они экзамены сдадут в конце года!

Призрак недовольно посмотрел в зал, нашел свободное место в первом ряду и проплыл к нему. Тем временем профессор Чар вел совещание с директором. Он подозвал к себе обоих профессоров. Когда те подошли, Флитвик обратился к Итенбруку:

— Соревнования закончены. Арвид, вы видели, что было приблизительное равенство во всем. Кроме последнего раза. Заклятье применял все же слизеринец. Хотя ребята и выступали как одна команда. Для объявления победителя, Северус, такого преимущества мало. Как вы отнесетесь к ничьей?

Итенбрук проигнорировал стоящего рядом молодого коллегу:

— Я против ничьей. Если нельзя больше ничего сделать с командами, я согласен на личное соревнование.

— Тема, Арвид? — спросил директор. — Профессор Снейп Алхимик!

— Пусть будет алхимия, — согласился Итенбрук.

— Как вы считаете, директор? Северус? — Флитвик предоставил право решать другим.

Дамблдор не ответил, он ждал ответа Снейпа.

— Я не возражаю. Мне бы тоже хотелось сегодня довести все до конца.

— Хорошо, но только по одному вопросу. Диспут разводить не стоит. Ребята уже устали, пора завершать все. Филиус, объявляйте, пока все еще не разошлись.

Директор прошел на свое место, а Флитвик снова усилил голос:

— Результаты соревнования по Защите от сил темной магии завершены. Ничья. По общему мнению профессоров Итенбрука и Снейпа.

Последняя добавка была сделана специально для факультета Слизерина. Они объявление о ничьей посчитали неправильным. Но раз таково решение, то ребята свое недовольство стали выражать не так громко.

— Чтобы завершить сегодняшний день, оба противника согласны на прямое соревнование. Пожалуйста, коллеги, пройдите на сцену.

Снейп первым развернулся и вышел на помост. Итенбрук помедлил на ступеньке и тоже оказался на возвышении. Но вместо того чтобы смотреть на профессора Чар, профессор Защиты от сил темной магии смотрел вглубь зала. То, что он там увидел, заставило его забыть о присутствующих. С каким видом жертва смотрит на своего палача, с каким видом кролик смотрит на удава — так профессор Итенбрук смотрел на высокого парня, стоящего рядом с Аластором Моуди. Аврор наклонился к парню, и тот утвердительно качнул головой, не сводя глаз со сцены. Тотчас двое стоящих по сторонам серьезных молодых человека начали пробираться к сцене. Итенбрук отступил на шаг назад и чуть не натолкнулся на стоящего тут же Снейпа. Тот тоже видел авроров с Генри Шульцем. Джефри его держал под руку.

— Осторожней, профессор Карл Дитрих! Нужно быть внимательней. А то еще ненароком шею свернете, так счастливо спасшись от пожара. В Вене. Или взрыва? Что там было?

— Как бы я вам шею сверну, Снейп. Это все из-за вас!

Обмен репликами произведенный противниками в полголоса, в зале не был услышан. Зрители в это время слушали последнее объявление профессора Чар:

— Первым вопрос задает профессор Снейп. Профессор, вам нужно время на подготовку?

Снейп, не сводя глаз с соперника, отрицательно мотнул головой:

— Профессор, расскажите, пожалуйста, что вы знаете о необычных свойствах редкого магического сырья — пыльцы с крылышек луговых эльфов. Каковы ее свойства? Когда она была изучена? Но ответ начните с фамилии автора этой разработки. Кто описал в литературе этот редкий компонент? Фамилию назовите!

Те, кто сидел близко к сцене, могли бы поклясться, что на какое-то время лицо Снейпа изменилось, некоторые даже утверждали, что он улыбался! Правда, поклясться в этом никто бы не смог. Что-то сейчас происходит. И очень интересное — это поняли многие. Но не смысл вопроса, его-то понял всего один человек — профессор Итенбрук. Остальным вопрос подозрительным вовсе не показался. Разве трудно назвать автора разработки? Да еще, кажется, профессор Дамблдор изумленно посмотрел на Снейпа! Он тоже встал со своего места и стал протискиваться к сцене. Весь зал замер в ожидании ответа, и только три человека пробирались по заполненным зрителями рядам. Ближе к центру зала раздвигал учеников Альбус Дамблдор, а по краям, там, где было чуть свободнее, шли два молодых человека с одинаково непреклонными лицами.

Движение справа привлекло внимание Итенбрука: девочка из Рейвенкло с лохматой головой выбралась из набитых первых рядов и нахально уселась возле самой сцены, за стол самого Итенбрука, почти у ног соревнующихся.

— Плохо видно? — Голос профессора был совершенно спокоен, а благожелательная улыбка заняла свое привычное место.

— Мне нужно время для ответа. Я могу подумать? — Итенбрук уже полностью справился с собой.

Флитвик согласился, что это разумно.

— А пока я задам свой вопрос, пусть профессор Снейп тоже подумает!

Итенбрук посмотрел на соперника и лицо его стало жестким:

— У меня вопрос будет посложнее. Начну с предположения. Предположим, существует сильное психогенное средство. Когда его применяют против людей, быстро развивается коматозное состояние . В больнице Святого Манго в прошлом году в таком состоянии было несколько авроров, не так ли мистер Моуди? — Последние слова маг сказал очень громко и улыбнулся аврору. А тот напрягся. Он хорошо помнил, как врачи не могли вывести из комы его молодых сотрудников.

— Но у этого средства есть еще и другая особенность. Если его взять меньше — намно-ого меньше! — люди под его воздействием становятся марионетками. Ими можно управлять как угодно.

Итенбрук наклонился к девочке у сцены. Он протянул к ней руку с улыбкой:

— Что, и оттуда плохо видно? Хочешь на начальника авроров посмотреть? Он там в зале.

Девочка привстала с места, а Итенбрук схватил ее за руку.

— Мисс, вернитесь на место! — Снейп попытался обойти Итенбрука сзади, но тот подтянул к себе это лохматое рейвенкловское чудо.

Девочка прижалась к Итенбруку, прячась от алхимика — слишком свежим в памяти было столкновение на уроке из-за очков.

— Да, на чем я остановился? — Итенбрук, не выпуская ученицу, отошел от Снейпа. — Ах, да. Малое количество зелья действует совсем по-другому. И проблема вся в том, что нужно придумать способ, как и в чем развести это средство. Хорошо бы сделать подходящий гель, чтобы получить необходимую взвесь.

При этих словах профессор Снейп побледнел и отступил на шаг назад.

— Мне попадались исследования одного молодого алхимика, который с таким гелем справился. Помню его отчет в голубенькой папочке. Кажется, его авроры забрали в лаборатории Темного Лорда. Там и работал этот алхимик.

— Что с вами профессор Снейп? — Итенбрук смотрел на противника и улыбался. А Снейп снова отступил на шаг, потом еще, потом еще…

— Вы очень нервничаете. Вы знали этого алхимика? Интересная история, правда? Какова его судьба сейчас? Был рядовым исследователем, а сейчас? Может, уже до профессоров вырос?

— Без участия этого алхимика не удалось бы сделать нужное зелье. Зато потом любого аврора можно было заставить делать что угодно: предать товарищей, или запытать друга.

Итенбрук доставляло удовольствие видеть Снейпа таким потрясенным. Все его воспоминания, запрятанные в глубь сознания, сейчас выходили наружу, и требовали платы: — Пора платить! Пора!

Темный маг не собирался щадить своего противника и добивал наверняка:

— И ведь при этом еще и память оставалась нетронутой. Те авроры понимали, что делали, но пытали своих друзей до смерти. Кому при этом было больнее? Как вы считаете, профессор? Жаль — нельзя спросить, они потом с ума сходили.

Итенбрук с той же издевкой повернулся к Моуди:

— Бравые авроры были совсем беспомощны, зелье не давало им ни малейшей возможности к сопротивлению.

Старый аврор тоже пробирался к сцене. Сзади остались только бледный Шульц с Джефри. А молодые серьезные люди были уже совсем близко.

Маг насмехался над начальником авроров, дразня его. На Хмури было страшно смотреть: он всех расталкивал и рычал:

— Пропустите, пропустите же.

Но в зале было слишком много народу, на своих местах никто уже не сидел, все толпились в проходах. И поневоле напряженно вслушивались в слова профессора Защиты от сил темной магии. Итенбрук взял девочку на руки, та напряглась — что происходит она не понимала, зато хорошо чувствовала угрозу, исходящую от обычно улыбчивого профессора. Итенбрук погладил ее по голове.

— Длинное вступление получилось. — Сказал он негромко, и тут же крикнул на весь зал, заглушая шум. — А вот мой вопрос профессору Снейпу! А мог бы он сделать такой гель? Или он его уже делал?

Оба молодых аврора синхронно поднимались с разных сторон на сцену. Снейп стоял у стены и с ужасом смотрел на Итенбрука. Так вот на кого он работал по заданию Темного Лорда!

Старший маг заговорил тише:

— Зря ты со мной связался, Снейп. Мальчишка, нашел с кем тягаться! Из школы тебя после сегодняшнего вечера выгонят, и Дамблдор не спасет. — Итенбрук говорил негромко и даже задумчиво. — А ведь мы с тобой старые знакомые. Когда ты мне больше не нужен был, я рекомендовал отправить тебя на акцию. Кажется, в Альпах планировалось кое-что, говорят, ты там себя хорошо проявил? Сколько маглов убил? — Итенбрук был спокоен и собран. От его глумления не осталось и следа. Он внимательно следил за поднимающимися аврорами и отступал к выходу со сцены. Девочку он держал перед собой. — А я снова уйду, хочешь увидеть, как я это сделаю? Очень просто! В школе всегда можно найти глупого любопытного ребенка. Который будет идеальным прикрытием. И никто не посмеет послать проклятие. — Итенбрук слишком уверен в себе. Зря он не смотрел в сторону сжавшегося Снейпа. У каждого есть предел, после которого уже все равно, что будет дальше.

Профессор Алхимии медленно, как во сне поднял руку с палочкой:

— Авада…

— Северус, не надо, — крик профессора Дамблдора донесся как сквозь вату, он скользнул мимо, не дойдя до сознания.

А дальше все произошло почти разом.

Левый аврор с опущенной волшебной палочкой бросился под ноги Итенбруку, в попытке сбить того на землю.

Его правый двойник прыгнул на Снейпа, но не дотянулся до руки с палочкой.

Итенбрук, все так же обнимая девочку, начал поворачиваться. Он еще успел удивиться.

— … Кедавра!

Зеленый луч ударил в голову мага.

Резко наступила тишина. На сцене из актеров этой драмы на ногах не осталось никого. Подвернув ногу, неловко упал темный маг, в него врезался аврор. Девочка отлетела в сторону. А у стены второй молодой человек сбил с ног Снейпа, он выкручивал ему руки, прижимая коленом к полу. Палочка покатилась к краю помоста, и даже был слышен ее стук в тишине.

Начальник авроров, растолкав последних мешающих учеников, подошел к лежащему у стены Снейпу.

— Мак, подними его.

Молодой человек рывком поднял безвольное тело Снейпа. Черная мантия стала серой от пыли, такими же серыми были волосы, закрывающие лицо.

Моуди скривился, но голос его был тверд. Аврор негромко, но так что услышали все находящиеся в зале, сказал:

— Профессор Северус Снейп, вы арестованы. Вы обвиняетесь в убийстве профессора Итенбрука.

Говорил ли что-то еще Моуди, было уже не слышно, в зале поднялся невероятный шум. Молодые авроры увели Снейпа, убрали тело. А на сцене появился директор. Он поманил к себе Минерву МакГонагалл и Филиуса Флитвика. А пока они поднимались, подступил к своему давнему другу:

— Аластор…

— Ничего сейчас нельзя сделать. Убийство на глазах у кучи свидетелей. В лучшем случае — превышение необходимой самообороны. Итенбрук даже девочке не угрожал. — Аврор понимал Дамблдора, но ничем помочь не мог.

МакГонагалл и Флитвик подошли, когда разговор директора с аврором уже закончился. Они были потрясены, как и все в зале. Пусть всех разговоров, что вели Итенбрук и Снейп, не было слышно, но и того, что все слышали, было достаточно.

— Минерва, Филиус, мне сейчас будет нужна ваша магия. — Дамблдор взял в руку волшебную палочку.

Директор усилил голос:

— Внимание, все в зале! — Когда на миг стих шум, он добавил — Обливиате!

Все присутствующие в общем зале замерли. Глаза опустели, лица успокоились. У всех, кроме тех троих, что стояли на возвышении, на сцене, где недавно разыгралось драматичное действо.

— Минерва, сними объявления о сегодняшнем соревновании. Ничего не было! Ничего! В связи с неявкой профессора Итенбрука.

Профессор Флитвик тронул за рукав Дамблдора:

— А что ждет Снейпа?

— Азкабан! Сейчас ничего нельзя сделать. — Директор тяжело вздохнул. — Но мы его вытащим. Он еще вернется.

Конец