Time and time again

Он здесь. Одет в маггловский смокинг с фалдами, похожими на хвост голубя, волосы цвета воронова крыла уложены заклинанием, которое без сомнения недавно выискала Грейнджер, круглые очки, починены после дня тяжелой работы. Спорю, они до сих пор не могут поверить в то, что начальник заставил его работать сегодня. Конечно, он всегда был любимцем Шекелболта, и тот дал ему неделю отпуска. Но мы не собирались сообщать им об этом.

Нет, он не работал сегодня, он был со мной. Вчера он был со мной. И позавчера тоже. Я, я, я, всегда я. Но завтра меня уже не будет. Не со мной он пойдет завтра к алтарю. Нет, не со мной, никогда больше.

Я думал, он не покажется сегодня. Я был как всегда в нашей комнате, но не ожидал, что он придет.

Часы пробили 11, и он четыре раза постучал, прежде чем прошептать “алохомора”

Дубовая дверь отворилась с оглушительным скрипом. Его темная фигура поежилась от резкого звука, но я продолжал сидеть на подоконнике, не шелохнувшись. Я ждал, пока он подойдет ко мне.

“Драко…”

Как смеет он шептать мое имя так чувственно, так проникновенно, как будто он действительно хочет меня, как будто его жажда не погасла? Но все же я сдаюсь.

Мое имя принадлежит ему, мое сердце отдано ему, моя душа — его.

“Посмотри на меня, Драко…”

Его желание приказ для меня. Я поднимаю голову и смотрю в эти изумруды, которые он называет глазами. Он выглядит несчастным.

“Дра…”

“Хорошо прошла репетиция ужина, Поттер?”

Что? А чего он ожидал, что я должен был сказать? Он провел прошлую ночь и целый день со мной, в постели, и ушел в шесть вечера на репетицию этого гребаного свадебного ужина. Пять долбаных часов спустя он возвращается обратно, возможно ожидая секса, а завтра он собирается идти к алтарю с Джиневрой чертовой Уизли.

Что я должен был сказать?

“Драко, не начинай”

О, как мило.

“Ты начал это, Поттер!” Я спрыгнул с подоконника и толкнул его назад, надвигаясь на него. Он попятился — как не характерно для героя, которым он должен быть.

“Ты был тем, кто боялся открыться. Ты был тем, кто не хотел “расстраивать” своих чертовых друзей. Ты был тем, кто предложил руку и сердце чертовой Джиневре Уизли. Ты был тем, кто хотел порвать все между нами, когда уходил пять гребанных часов назад. Почему ты вернулся, Поттер, почему?”

Я кричал, и Гарри съеживался. И тут я понял, что мне тоже необходимы очки, потому что у меня перед глазами все начало странно расплываться, и … они стали мокрыми.

Он поднял руку, чтобы нежно погладил мое лицо, но я уклонился. Я не могу позволить ему дотрагиваться до меня, не сейчас, не тогда когда я хочу оставаться разочарованным в нем.

“Драко, я пришел извиниться. Я не хочу оставлять все так между нами. Приходи на церемонию завтра, как мой гость. Пожалуйста…”

Я предал свое имя ради него, мою удачу, мою гордость, мою семью, мое будущее, все ради него. И все, что он может мне дать — VIP билет на свадьбу века!

Пошел ты, Поттер. Я не собираюсь сдаваться после долгих лет пряток, лет, когда я был с тобой, держал тебя в своих объятиях. Никто не подойдет и близко к тебе. Ты хоть понимаешь, что ты со мной сделал?! Как я могу быть с кем-то после тебя?

И ты тоже пошла в зад, Уизли. Ты никогда не получишь его, ты слышишь меня? Ты никогда не получишь сердце Гарри, его душу и уж конечно, его тело. Нет, он мой, всё его существо принадлежит мне! Мне и только мне. Двадцать четыре часа спустя, когда он будет брать тебя в первый раз, не твое лицо он будет видеть. Нет, он будет думать обо мне. Я удостоверюсь в этом.

Ты никогда не получишь его, ты никогда не получишь то, что по праву мое.

Мое!

С животным рычанием я толкнул Гарри на кровать, которую мы делили последние пять лет. Он упал с удивленным возгласом.

Поттер пытался бороться, и выиграл бы как всегда бой. Но не сегодня. Сегодня он заплатит по счетам. Сегодня его крепкое телосложение ему не поможет. Конечно, он прекратил сопротивление, как только мои губы накрыли его рот. Я ожидал этого, Гарри всегда имел слабость к таким вещам.

Я пробовал его на вкус миллион раз. И вот эти знакомые губы прижались к моим, смягчаясь, раскрываясь в стоне, принимая меня. Он пах дорогим шампанским, французскими hors d’oeuvres и женскими духами.

Я сильно прикусил его нижнюю губу, достаточно, чтобы пошла кровь, и у Гарри вырвался вскрик боли. В этом не было ничего чувственного. Это вся боль, вся кровь, за все те дни, когда я просыпался утром один, в то время, как он сопровождал на публике девочку-визел.

Я хотел, чтобы вкус Джинни Уизли смылся с моего Гарри, поэтому погрузил свой язык в его рот, осваивая заново все уголки, отмечая каждую точку собой.

Он окончательно сдался, покорившись этим любовным пыткам. Сладкие стоны экстаза звенели, как симфония для моих ушей, звучали так, как, я уверен, никогда не будут звучать для девчонки, на которой он женится завтра с утра. Все, чем он является — мое.

Не нарушая контакта, я рву его смокинг на части, ни сколько не заботясь о том, что испортил такую хорошую вещь. Он не протестует, занятый моим свитером.

Но внезапно я застываю.

Вот оно, холодная полоска металла, окружающая его четвертый палец. Она лишь слегка прошлась по голой коже моей спины, но этого хватило, чтобы обжечь. Я быстро отстраняюсь и хватаю его руку.

Гарри смотрит с легким страхом, как я срываю проклятое кольцо с его пальца и бросаю в стену.

“Эй, это…”

Я не даю закончить предложение, снова бросаясь на него, пробуя, кусая, посасывая, требуя, разрывая. Но не любя, нет, не любя. Не этой ночью. Сейчас все это — боль. Я хочу ранить его.

Он снова сопротивляется, его сознание еще раз берет верх. Я не допущу этого. Он толкает меня в грудь, и я пригвождаю его руки над головой. Он пинает меня коленом, и я зажимаю его ноги между своими. Он шевелит бедрами, и я вжимаюсь в него всем телом.

Больше он не протестует.

Дальше следуют три часа злого секса. Это не занятие любовью, потому что я не сильно люблю его в тот момент. Я не использую ни смазки, ни заклинаний. Я врываюсь в него снова и снова, до тех пор, пока слезы не появляются на его глазах.

Даже тогда я ударяю его, примешивая к боли удовольствие. Обидно то, что я знаю, — он это любит.

Я слышу, как он кричит мое имя, снова и снова. Я знаю, что стер все мысли о его будущей жене, той, которую я не приемлю, девчонке, которая не предназначена для него.

Я уверен, что завтра, когда он пойдет к алтарю, в каждом его движении будет сквозить боль, которая напомнит о том, кому он принадлежит. Убежден, что когда он войдет в Джинни Уизли, пятна ее крови напомнят ему о кроваво-красной жидкости, которую я стер с его губ. Я знаю, он будет сожалеть о том, что дал мне уйти, что подарил это чертово кольцо ей.

“ДРАКО” кричит он, и я чувствую — он мой, сейчас и навсегда.

Я не останусь. После его оргазма я собираю свои вещи и ухожу. Я не стану ни обнимать его, ни позволять это делать ему. Не буду нежно целовать его, и защищать от ночных кошмаров его прошлого. Не в этот раз.

Но я знаю, что собираюсь пойти на свадьбу семь часов спустя, напомнить ему еще раз о последствиях его действий. Я хочу рассмеяться Джинни Уизли в лицо, сказать ей, кого Гарри любит на самом деле. Я собираюсь взять свое. Пускай Уизли плачет, пусть станет вдовой в сердце при живом и здравствующем муже. Она никогда не прикоснется к тому, что принадлежит мне.

Черт тебя побери, Поттер, провались в ад.

Шелковое свадебное платье, белая фата и сияющие хрустальные туфельки. Я стою на табуретке, пока Гермиона и Панси суетятся вокруг меня. Анжелина, Кэти, Пенелопа и Флер взволнованно обсуждают мой макияж, пытаясь подобрать тон помады, который мне больше к лицу.

И я стою, застывшая и отстраненная, с безразличием на лице.

Я выхожу сегодня замуж, вы слышали? Я выхожу замуж за Гарри Джеймса Поттера, спасителя волшебного мира, мальчика-который-выжил, мужчину-который-убил-Волдеморта. Горы подарков, презенты со всего мира, от людей, о которых я никогда не слышала. Мне завидуют все девчонки.

Ох, если бы они знали правду.

Они не замечают холодности в поцелуях, которыми мы с Гарри обмениваемся на глазах у всех. И никогда не видели ничего не значащие быстрые соприкосновения губ, которыми меня одаривает будущий муж, когда мы остаемся наедине. В них нет страсти, никогда, не от Гарри.

Все ожидали, что я буду счастлива, когда Гарри два месяца назад предложил мне руку и сердце. И я была счастлива, несмотря на смущение. Я ведь понимала, что что-то происходит между ними. Что-то, о чем лучше не думать, а иначе можно прийти к неутешительному выводу.

Но не только я замечала все это. Жены моих братьев тоже видели, что происходит. Они старались выглядеть оживленными ради меня, но я читала горечь и жалость в их глазах.

Анжелина и Кэти избегали моих взглядов с самого утра. Пенелопа и Гермиона взволнованно переглядывались. Флер, недавно вошедшая в нашу семью, тоже была в курсе, и постоянно что-то шептала на французском себе под нос. Панси, жена Чарли, та, что знает его лучше всех, та, что лучше всех понимает ситуацию, не переставала хмуриться. Она знала… и я хотела, чтобы она рассказала мне, стерла мои подозрения и дала возможность сделать свой выбор без дальнейших колебаний.

Раздался тихий стук в дверь, и, секунду спустя, вошел Невилл. Невилл, милый Невилл. Полагаю, он тоже знает, потому что с такой грустью смотрел на меня вчера, за репетиционным свадебным ужином. Луна счастливая женщина — муж так любит ее.

— Джин… Малфой хочет поздравить тебя… лично.

Шесть пар глаз уставились на меня с удивлением и страхом. Я глубоко вздохнула, чтобы успокоиться и высоко подняла голову. Я седьмой ребенок седьмого сына, единственная девушка-Уизли, родившаяся во многих поколениях и я не собираюсь прятаться от Драко Малфоя.

— Я поговорю с ним.

Девушки сразу все поняли, и, не протестуя, ушли. Невилл задумчиво взглянул на меня, но позволил Малфою войти. Потом он вышел и закрыл дверь, оставив меня наедине с… и кем же он был?

«Гость» кажется ниже меня, но только потому, что я до сих пор стою на высокой табуретке. Он выглядит задумчивым. Длинные серебристые волосы, которые могут конкурировать с волосами вейлы, свободно ниспадают на его тонкие плечи. Высокие скулы и потрясающие глаза цвета ртути. Наклонив голову, Малфой смотрит так, будто оценивает меня.

— Милое платье, Джин.

Он дразнит меня! Я молчу, и его губы расплываются в усмешке.

— Я только что видел Гарри. Он уже готов. Потрясающе выглядит в смокинге, великолепно, просто само очарование!

Малфой что, действительно думает, будто я не понимаю, на что он намекает? Такого низкого мнения о моих умственных способностях? Не каждый день Малфой оставляет свою семью, чтобы сражаться на стороне магглолюбов. Но этот Малфой поступил именно так пять лет назад. Он предал имя Малфоев и искренне был на стороне Гарри. Он думает, мы не заметили их взаимоотношений? Взглядов, которыми они обмениваются, когда считают, что на них никто не смотрит?

И вот он здесь, насмехается надо мной, мучает меня. Но я все же молчу.

— Ты действительно удачливая девушка, Джин. Держу пари, миллионы людей хотят залезть Гарри в штаны. Наверное, он просто неподражаем в постели, как считаешь? Думаю, сегодня ночью ты выяснишь это. О, да, может, тебе поможет это: у Гарри есть очень чувствительное местечко за правым ухом. Прикуси там, и он издаст самый чудесный стон, который ты когда-либо слышала.

Мягко, словно пантера, с черной бархатной коробочкой в руке, Малфой делает шаг вперед. Взяв мою оцепеневшую ладонь, он нежно кладет на нее эту вещицу. Зажав коробочку моими пальцами, блондин саркастически целует безымянный.

— Передай Гарри от меня, ладно? Он оставил это у меня сегодня утром. Наверное, очень торопился сюда. Не виню парня, он сегодня женится.

И, накинув капюшон, он уходит. Мне не нужно открывать коробочку, чтобы узнать, что внутри.

Я должна написать Малфою и поблагодарить его когда-нибудь. Он только что помог мне принять правильное решение, самое важное в моей жизни. Я быстро переодеваюсь в свою обычную одежду. Нежно целуя шокированного Гарри, я выбегаю из свадебного шатра.

Гарри, любимый, ты принадлежишь не мне.