К концу шестого курса многие уже знали о них. Кто не знал, догадывался. А кто не догадывался, был либо заучкой, ничего не видящим дальше горы учебником, либо просто идиотом.
На седьмом курсе к ним настолько привыкли, что даже перестали удивляться тому, как эти двое до сих пор терпят друг друга. Как-никак, а два года вместе — большой стаж даже для серьезных взрослых, что уж говорить про этих мальчишек?
Факультеты давно перестали враждовать — ну какая война, если «предводители» отрываются друг от друга лишь на время уроков, да может еще для уделения пары-тройки минут внимания друзьям? В остальное же время их можно было увидеть только вместе: в библиотеке, в коридоре, во дворе… Хотя на влюбленную парочку эти двое походили мало. Обычно они просто сидели или стояли рядом, или прогуливались вместе, и с первого взгляда можно было подумать, что это всего лишь бессмысленное времяпрепровождение двух приятелей. И только изредка «общественность» в лице случайно оказавшихся в нужное время в нужном месте сокурсников бывала вознаграждена созерцанием сплетенных рук блондина и брюнета, а порой и захватывающей картиной поцелуя.
— Да что между вами, в конце-то концов? — спрашивал кто-то из друзей.
— Любовь, — неуверенно говорил Гарри.
— Привычка, — безразлично произносил Драко.
Потом была война, настоящая война. И гибли друзья, и почти не оставалось надежды… И однажды все кончилось. Это было так непривычно — просто жить и не бояться, что завтра все рухнет. Вновь собирались друзья, радуясь долгожданной победе. Пили и кричали «ура!!!» новой жизни, пили и молчали в память о погибших. Строили планы на будущее.
Эта встреча была первой после окончания войны, на ней присутствовали все, даже те, кто не успел еще окончательно оправиться от ран. Эти двое тоже были. Все ждали, что они бросятся друг к другу, заключат в объятия, разрыдаются от радости… что случится хоть что-то. Но они только медленно сошлись и, не говоря ни слова, Драко судорожно сжал протянутую руку Гарри. Под конец вечеринки, когда все уже собирались расходиться по домам, кто-то из друзей спросил:
— Да что между вами, в конце-то концов?
— Любовь, — просто ответил Гарри.
— Привычка, — задумчиво произнес Драко.
За три года, прошедших после победы над Волдемортом, многое вернулось на круги своя. Все старались возродить ту жизнь, что была прежде.
Когда Пэнси Паркинсон и Дин Томас вдруг решили создать семью, бывшие сокурсники только удивленно распахнули глаза, но, пожав плечами, пришли к выводу «чего на свете не бывает?». На свадьбе гуляли неделю полным составом Гриффиндор-Слизерин.
Следующего бракосочетания ждали уже давно: Рон и Гермиона. Церемония получилась поскромнее предыдущей, но все было очень мило. Приглашенных оказалось не меньше, даже присутствовал кое-кто из профессоров Хогвартса.
Когда поздравления немного стихли, и гости завели негромкие беседы о политике, погоде и планах на летний отдых, Гермиона взяла своего новоиспеченного супруга под руку и потащила к Гарри и Драко. Разговор о Хогвартсе плавно перетек в пространные рассуждения о детях и о том, чего людям не хватает для счастья. Затем Рон отметил, что шесть лет — серьезный срок для отношений и нужно бы, наверное, уже как-то определяться. Парни сделали вид, что не понимают, о чем он. Тогда Гермиона решила поинтересоваться, не собираются ли Гарри и Драко официально оформить свои отношения, иначе говоря, пожениться. Малфой поперхнулся коктейлем, Гарри же просто пожал плечами.
— Да что между вами такое, в конце-то концов? — не понимала Гермиона.
— Любовь, — уверенно сказал Гарри.
— Привычка, — с сомнением произнес Драко.
У них была общая квартира. Пожалуй, это единственное, что являлось общим.
Драко готовился стать преподавателем Зелий в Хогвартсе, Гарри учился на аврора. Ему как раз дали двухнедельную увольнительную (обычно таких длинных не давали, но он все очень быстро схватывал и скучал на занятиях, отвлекая других… в общем, заставить его догонять материал было проще, чем терпеть сонную физиономию на занятиях). И Гарри, с удовольствием развалившись в любимом кресле, пил отлично сваренный кофе. «Жизнь прекрасна» — усмехнулся он про себя. Если бы только… если бы… Драко. Шесть лет вместе, а такое ощущение, что совсем чужие друг другу. Было многое: ссоры, поцелуи, вынужденные расставания, ночи в одной постели... Да много чего еще. Но этого мало, безумно мало просто быть рядом. Нужно что-то еще. Конечно, Гарри знал, что именно, но был почти уверен, что никогда не получит этого. Он хотел ВИДЕТЬ то, что Драко чувствует на самом деле. Иногда гриффиндорцу казалось, что и нет ничего, что он все себе только придумал…
Внезапно решившись, Гарри отправился на кухню, где за столом сидел Малфой. Остановившись в дверном проеме, он посмотрел на блондина, и тот поднял на него вопросительный взгляд. Несколько минут молчания — и Гарри не выдержал:
Прошло еще несколько минут в молчании, затем гриффиндорец уверенно произнес:
— Знаешь, мне кажется, от привычек нужно избавляться. Не только от вредных, но и от тех, которые не имеют никакого значения. Бесполезных. Как наши с тобой… отношения.
Драко вздрогнул и как-то напрягся, ожидая продолжения. И оно последовало.
— Так вот, — безразличие в голосе, — предлагаю расстаться. Точнее, я просто ухожу…
Он и моргнуть не успел, как Драко оказался рядом, совсем близко, схватил его за ворот рубашки и яростно прошипел:
— Даже не думай об этом… — и тут же осекся, поняв, что делает.
Он разжал руки и безвольно опустил их. Гарри изо всех сил пытался сдержать улыбку.
— Привычка? — брюнет изучающе посмотрел в лицо Драко.
Тот отвел взгляд, и на его щеках чуть проступил румянец смущения.
— Драко? — тихо позвал Гарри.
Блондин поднял голову, только на мгновение встретился взглядом с двумя сияющими изумрудами и тут же снова уставился в пол. Но Гарри хватило и этого мига, чтобы УВИДЕТЬ. Глупо, наверное, прожить рядом с человеком столько лет и вдруг понять, что же он на самом деле чувствует. Но Гарри было все равно. Особенно когда…
Уйти? Конечно, хочет! Еще с шестого курса, когда слизеринец стал абсолютно невыносимым, надменным, холодным… Господи, да неужели этот белобрысый придурок действительно думает, что после всех этих лет вместе Гарри способен уйти?!
Брюнет легонько провел кончиками пальцев по щеке блондина, тот вздрогнул.
— Я люблю тебя, — тихо сказал Гарри.
Драко поднял на него взгляд, затем снова посмотрел в сторону, как-то порывисто и рвано вздохнул, словно долго задерживал дыхание, пару раз открыл и закрыл рот, собираясь что-то сказать, но так и не смог, и просто прижался к Гарри, уткнувшись носом ему в плечо. Гриффиндорец крепче обнял его, и смуглые пальцы ласково скользнули по светлым волосам. Гарри не думал ни о том, сколько времени было потрачено на пустые самокопания и вопросы «а что если Драко на самом деле все равно?», ни о том, что не только окружающие, но и они сами не понимали что же между ними. Сейчас это не имело никакого значения, и, бездумно улыбаясь, Гарри крепко прижимал к себе свое вредное белокурое счастье. Он легонько приподнял голову Драко за подбородок и заглянул в серебристые глаза.
— Ну, а все-таки?.. — улыбнулся брюнет.
— Что «все-таки»? — изобразил непонимание блондин, но губы предательски изогнулись в ответной улыбке.
— Что между нами, Драко?
— По-оттер, — протянул тот, закатывая глаза, — это же очевидно!
— Разве?
Гарри наслаждался видом смущенного Малфоя: его щеки снова слегка порозовели, а взгляд уперся в воротник рубашки гриффиндорца.
— Ну, ведь ты же сказал, что любишь меня, следовательно…
— Я сказал, но ты ничего не ответил, — мягко прервал Гарри.
— Я… Ты сам все прекрасно понимаешь, — почти прошептал Драко, румянец на его щеках грозился принять ярко-розовый цвет.
— Да, — ответил Гарри, почти неимоверным усилием сдерживая улыбку и стараясь придать голосу печальное звучание, — понимаю. Я и все, что между нами было, для тебя всего лишь привычка.
— Любовь, идиот!
Едва выкрикнув это, Драко ошеломленно захлопнул рот и уставился на сияющего Поттера.
— Видишь, не так уж сложно было это сказать, — довольно прошептал Гарри.
И пока блондин решал, злиться ему на Поттера за свое смущение и его победную улыбку, или обижаться на способ, которым было вытянуто признание, Гарри воспользовался моментом и в корне пресек любые словесные возмущения, накрыв губы Драко своими.
Vova
