Где-то далеко, в большом городе, в светлой и чистой палате лежал красивый светловолосый мужчина. Его серые глаза смотрели грустно и устало. Он так устал от этого мира, жизни. Утомился от жизни без самого дорогого существа, без его любви, его ласки, его прикосновений. Провода, сворачиваясь и переплетаясь, окутывали коконом бледное тело. Мужчина не двигался, он ждал.
Тихое жужжание приборов, размеренное движение поршня, качающего кислород, сосредоточенный, размеренный мир белых халатов. Жизни здесь обрываются так же тихо, незаметно и легко, под стать белому цвету окружения. Замерцала линия, тонко, протяжно запищал аппарат. Мир завертелся спиралью и резко остановился. Тишина…
На краю вселенной, в старом заброшенном саду расцвела сирень. Сладкий, пьянящий запах разливался по заросшим тропинкам, лаская молодую листву. Нежная, мягкая трава, упоительно яркая, ковром устилала холмик у подножья дуба.
Она такая же, как и твои глаза. Живая, изумрудная, притягивающая взор. От нее невозможно оторваться, она манит, как наркотик.
Светловолосый юноша уселся на скамью, слегка потревожив дремавшее на ней время. Оно недовольно поморщилось, фыркнуло, как котёнок, и прислушалось к звукам природы. Вдалеке сварливо скрипела старая калитка, жалуясь на свою дряхлую жизнь.
Пели птицы, шумел раскидистыми ветвями дуб. На его коре все еще можно было различить старую надпись. Юноша ухмыльнулся. “Д+Г=…”
Сейчас он точно знал, чему равняется эта сумма. Знал. Но это знание было таким ненужным. Да, слишком поздно все же бывает.
Он не вернулся тогда. Шли годы. Зимы сменялись вёснами, лето переходило в осень. Серые глаза неизменно упирали взгляд в единственное свидетельство того, что когда-то это все же было, что мир не сошел с ума. Что он целовал свое счастье.
Теперь нет ничего, ни счастья, ни тех, прожитых в ожидании лет.
Юноша вздохнул и поднялся со скамьи, собираясь уходить. Он был здесь в последний раз.
Подойдя к шершавому стволу, он неловко прикоснулся губами к теплой коре.
— Ждешь кого-то? — слегка насмешливый голос прервал его мысли.
Резкий поворот
— Ты? Боже… ты пришел! — не прошеная слезинка скатилась по щеке.
— Я не мог не прийти. Послушай, я знаю, что было между нами!
Палец прижался к губам
— Шшш, не говори ничего, сердце мое. Если не хочешь, не говори!
— Нет, я хочу! Хочу, слышишь! Я хочу, чтобы весь чертов мир знал это! Я люблю тебя! –прокричал в небо звонкий голос. — Я ТЕБЯ ЛЮБЛЮ!
Смех, как тысячи колокольчиков. Слезы радости, объятия, еще не до конца осознаваемая реальность встречи. Тела прижимаются друг к другу в вальсе, вечном танце любви. Губы находят губы, ладони скользят по телу, слезы смешиваются в нежном поцелуе. Глаза цвета весенней зелени ласково смотрят в омут серебряных глаз.
— Никогда больше не бросай меня, — хриплым, срывающимся голосом шепчет светловолосый.
Влюбленные стояли, обнявшись, и смотрели, как солнце медленно склоняется к горизонту, окрашивая заброшенный сад в золотисто-красные тона, переливаясь последними лучами уходящего дня на узорах скамейки. Тихое пение цикад и шелест листьев уснувшего дуба создавали в воздухе сказочную симфонию ночи.
Молодые люди стояли, прижавшись друг к другу, сплетая руки в вечном объятии любви. Никто из них не заметил, как в эту музыку вливается еще один звук, тонкий, протяжный писк аппарата…
А где-то далеко, в большом городе, в белой палате больницы отключили свет. Горький плач возвестил о приходе смерти на этот порог. Медсестра вывезла каталку в коридор и, толкая ее перед собой, направилась вниз, по холодным переходам. На каталке лежал красивый, светловолосый мужчина. На его лице застыла вечно-нежная улыбка. Теперь он был счастлив.
Vova
