Рука скользнула в карман и извлекла оттуда небольшой, тускло поблескивающий в полумраке коридора ключ. Пальцы повертели добычу, опустили на ладонь и бережно сжали.
Брюнет в нерешительности стоял перед дверью из темного дерева. Он посмотрел на металлическую вещицу, зажатую в руке, и снова перевел взгляд на дверь. Два чувства с ожесточенностью кровных врагов вели упорную борьбу. «Ну же, вставь ключ. Три оборота по часовой стрелке, потянуть за ручку, переступить порог… Так просто… Ты ведь за этим пришел, разве нет?» — шептало одно, «Что ты тут делаешь? За этой дверью ничего нет… Воспоминания? Зачем они тебе?» — шипело другое. Темноволосый юноша вставил ключ в замочную скважину. Рука дрогнула, и горький вздох нарушил тишину коридора. В груди пульсировала непривычная тупая боль. «Давай же!» — твердило первое чувство, «Не делай этого» — убеждало второе. Три оборота по часовой стрелке… Потянуть за ручку… Переступить порог… Что-то болезненно сжалось в груди, и брюнет судорожно вздохнул. Прикрыв за собой дверь, он немного постоял в задумчивости и, заставив себя, наконец, более-менее успокоиться, сделал несколько шагов по такому знакомому паркету. «Молодец!» — ликовало первое чувство, «Мазохист» — равнодушно констатировало второе.
Гарри остановился в гостиной и опустился на пол, даже не потрудившись что-то подложить или хотя бы смахнуть пыль. Впрочем, пылью это было сложно назвать, в квартире уже год никто не прибирался. Брюнет усмехнулся, вспоминая…
— Гарри, неужели ты все так и оставишь? — Гермиона казалась удивленной и расстроенной его отношением к собственному дому.
— Герми… это все не важно. Пойми, я не знаю, сколько буду отсутствовать. Может, эта квартира мне уже…
— Ты вернешься, да? — она с беспокойством смотрела на друга.
— Да, — неуверенно ответил брюнет.
Гермиона заглянула ему в глаза.
— Конечно, вернусь, — бодро повторил Гарри, у него даже получилось улыбнуться.
— Тогда тебе просто необходимо наложить пылеотталкивающие чары, или поручить мне и Рону присматривать за твоей квартирой. Ты ведь не хочешь по возвращении целый день, а то и два, угробить на генеральную уборку? — девушка была полна решимости заставить его заботиться о своем жилище.
Вот только Гарри совсем не хотелось этого. Ему нужно было просто уехать, проветриться, забыть, отвыкнуть… А его квартира… не его, их общая, пусть остается такой же. Пусть пыль укроет все, чего когда-то касались изящные тонкие пальцы, пусть из подушек выветрится запах трав, всегда окутывающий светлые волосы, пусть зеркала забудут придирчивый взгляд серых глаз… И когда Гарри снова войдет в этот дом, он поймет, что действительно ничего не вернуть.
Сейчас, сидя на полу и оглядывая накрытую полиэтиленом мебель (Гермиона все же настояла), грязные окна, свернутый ковер и темно-серую пыль на всем этом, брюнет понимал, как был прав. Только теперь он окончательно почувствовал, что Драко с ним нет. Новая вспышка тупой боли, а ведь Гарри думал, что уже свыкся с этим фактом.
Отчитывая себя за теперь уже ненужные чувства, гриффиндорец будто снова видел стройную фигуру в этом самом кресле, что стоит справа, слышал приятный, но ничего не выражающий голос:
— Наши отношения… — блондин постучал пальцами по подлокотнику кресла, — все изменилось. Будто что-то ушло… Ты ведь это тоже чувствуешь, Гарри?
Брюнет кивнул. Ему тоже иногда казалось, что их чувства превратились в привычку.
— Я думаю, нам пора расстаться.
— Ты прав, — равнодушно ответил Гарри.
— Мы ведь останемся друзьями? — немного странно было слышать подобное от Малфоя.
— Конечно, — дань вежливости или искреннее обещание?
На следующий день вещи Драко были собраны и вывезены из квартиры. Точнее он забрал только свою одежду и некоторые мелочи. Мебель, посуду и много чего еще они приобретали вместе, так что Гарри не знал, как все поделить. Малфой на секунду задумавшись, пришел к простому решению: если ему что-то понадобиться (вряд ли конечно, но как знать?), они вернутся к вопросу раздела имущества, а пока все остается на своих местах. Гриффиндорец согласился.
Проведя неделю в одиночестве, Гарри понял, что ему как-то не по себе в пустой квартире. Несколько дней ушло на увольнение с работы, беготню за какими-то бумагами и подписями, и, наконец, собрав чемодан, мистер Поттер отбыл в неизвестном направлении.
Гарри давно хотел посмотреть другие страны, так что первое время чувствовал себя еще одним Криви, таская везде с собой фотоаппарат. Египет, Италия, Испания … Франция была такой завораживающей. Нежная мелодичность языка, необъяснимое обаяние Парижа… Внезапно совсем некстати вспомнилось, что мать Драко француженка. Ведь гриффиндорец и раньше замечал, что в блондине есть что-то такое… В мысли хлынул поток ярких образов: изящество движений, мягкость голоса, теплый взгляд серых глаз, нежная улыбка, сладость губ… Этим же вечером Гарри отрешенно разглядывал облака из иллюминатора самолета рейсом до Токио. Он ни о чем не хотел думать, ни о чем не хотел помнить.
Когда-то сильное желание путешествовать теперь с каждым днем стремительно убывало. Больше не хотелось ни джунглей, ни песчаных пляжей, ни мощеных улочек, ни древних храмов. Все мысли и чувства, будто вуалью, накрыло странное новое ощущение, словно чего-то не хватает. Поплутав еще какое-то время по разным городам, Гарри возвратился в Лондон гораздо раньше, чем изначально планировал.
Это был особенный день. Не то чтобы совсем уж необычный, просто только сегодня у гриффиндорца хватило духу войти в свою квартиру. Он уже неделю как вернулся в город, но вместо того, чтобы отправиться прямиком домой, поселился в гостинице. Даже не в своем районе. Глупо. Бегство от себя ничего не дает, только все усугубляет. Гарри это понимал, но все же малодушно упрашивал самого себя «завтра, я пойду завтра… или послезавтра… или… я обязательно пойду, только не сегодня».
Он не собирался приходить именно сегодня. Просто гулял по улицам о чем-то раздумывая и почему-то оказался перед дверью некогда их общей с Драко квартиры. «Значит так надо» — фаталистически решил Гарри.
Сидеть на полу было не очень приятно: прохладные жесткие доски, пыль, сквозняк. Но вставать абсолютно не хотелось, да и зачем. Гарри взглянул на часы: полдвенадцатого. Еще тридцать минут, и начнется новый год его жизни. Наверное, нужно было сказать Рону и Гермионе о своем возвращении. Они бы устроили скромный праздник на троих, а может, позвали кого-нибудь еще из старых знакомых. Да нет, Рон наверняка захотел бы для начала отпраздновать приезд друга, а приплюсовав к этому событию и день рождения… В общем утром антипохмельное зелье стало бы предметом первой необходимости (если не вопросом жизни и смерти). Такая перспектива не радовала, по крайней мере пока. С другой стороны, сидеть тут в одиночестве — тоже не лучший способ отметить. Гарри вздохнул. Чуть наклонившись вперед, он стал выводить на темном пыльном полу какие-то линии, образовавшие через некоторое время что-то вроде именинного пирога. Усмехнувшись, брюнет пририсовал черточки-свечи. «Как в детстве». Почему-то от этой мысли стало так тоскливо. Тогда было все впереди: Хогвартс, друзья, Драко… Теперь это всего лишь прошлое. Даже друзья. Они так редко видятся, а Гарри не сообщил о своем возвращении… «Может, это я виноват, что все так вышло? Может, я сам отдалился от них? И Драко… я наскучил ему» — самобичевание затягивало все глубже, хотелось пойти и попросить у всех прощения за то, что он не такой, как им хочется. Или, может, было бы лучше вообще не знать, что существует колдовской мир и те люди, которых сейчас катастрофически не хватало. А Драко… как Гарри мог подумать и уж тем более согласиться, что их чувства прошли? Хотя тогда он и сам почему-то так считал. И ведь ничего вроде бы не изменилось с их последней встречи, а на душе кошки скребут, все не в радость и с каждым днем только сильнее разрастается тоска по чему-то такому привычному, родному…
Видеть, как вздрагивают светлые ресницы, и глаза нехотя приоткрываются, тонуть в серебристой глубине, кончиками пальцев осторожно проводить по маленькому розовому следу от подушки, нежно целовать первую утреннюю еще немного сонную улыбку… Привычная каждодневная суета: завтрак, беготня по всей квартире в поисках нужной рубашки, свитера или брюк (которые, безусловно, он не сможет найти сам, и Драко, вздохнув и закатив глаза, будет вынужден подключиться к поискам), нудная работа (необходимости в которой нет, но дома сидеть гриффиндорец просто не в состоянии) и, наконец, возвращение в уютную квартиру, приготовление ужина и проведение оставшегося вечера вдвоем с любимым человеком. А завтра все по новой. Гарри не понимал, как мог от всего этого отказаться. И что теперь? Разыскивать Малфоя и умолять вернуться? Бесполезно.
Гриффиндорец снова посмотрел на часы. Полночь.
— Ну что ж, с Днем рождения, Гарри, — с тоской прошептал он.
Чуть наклонившись, юноша рассматривал нарисованный пирог. Пора «задуть свечи». Гарри уже собирался набрать в грудь воздуха и чуть не поперхнулся, услышав тихое скрежетание открываемого замка. Гриффиндорец замер, даже не повернувшись лицом к входу в гостиную. Из коридора тоже не доносилось ни звука — вошедший не осмеливался пошевелиться. Спустя несколько мучительно долгих минут «неизвестный» закрыл дверь, и легкие, но неуверенные шаги стали приближаться к гостиной. Гарри казалось, что он потеряет сознание, едва затихнут эти звуки.
Человек остановился на пороге, не решаясь пройти. Гарри не мог заставить себя обернуться. Он боялся ошибиться, хотя разве он мог…
— Здравствуй, — такой знакомый голос.
— Здравствуй, — еле выговорил гриффиндорец.
Какое-то время оба молчали.
— У меня сегодня день рождения, — вдруг тихо сказал Гарри.
— Я помню, — грустно улыбнулся Драко.
Как раз в этот момент брюнет обернулся и посмотрел на него. Блондин стоял все там же, на пороге, и, старательно избегая взгляда зеленых глаз, изучал гостиную.
— Почему ты здесь? — неожиданно спросил он.
— Это же моя квартира? — удивился Гарри.
— Да, но… ты уезжал, и я думал, что еще не вернулся, а если и вернулся, то будешь праздновать где-то вне дома… — слизеринец будто оправдывался в чем-то, — не рассчитывал встретить тебя.
Гриффиндорец встал с пола, отряхиваясь, и снова посмотрел на Малфоя.
— А ты почему здесь?
— Я… мне… мне просто захотелось… не знаю… — блондин закусил губу и уставился в пол, — если я тебе мешаю, я пойду… да, действительно, наверное, мне лучше уйти…
— Нет! — пожалуй, это прозвучало слишком резко.
Малфой вздрогнул и посмотрел на Гарри.
— Я хотел сказать, — гриффиндорец глубоко вздохнул, чтобы немного успокоиться, — что не против твоего присутствия.
Драко едва заметно улыбнулся. Как же хотелось сейчас прижать его к себе и целовать, целовать, целовать, пока блондин не сдастся, не обовьет его шею руками, зарываясь пальцами в непослушные черные волосы, не прошепчет «я так скучал»… Гарри тряхнул головой, отгоняя эти мысли. Он слишком хорошо помнил, как легко Драко говорил о том, что все прошло.
— Может, отметим твой праздник? — внезапно предложил блондин.
— Мне не хочется никуда идти, — ответил немного удивленный брюнет.
— Можно ведь и здесь.
— У меня тут ничего съестного нет, даже выпить нечего, — грустно сообщил гриффиндорец.
— Что до выпить, то…
Драко подошел к книжному шкафу, достал пару книг, засунул руку в образовавшуюся пустоту и выудил оттуда бутылку вина.
— Ого, — присвистнул брюнет, — запасы?
— Да это так, — хихикнул слизеринец, — на всякий случай было. Ну что, тащи бокалы!
Гарри нравилось наблюдать, как стоящий у окна светловолосый юноша медленно потягивает вино, глядя куда-то на ночную улицу. Он любовался его стройной фигурой, изящными легкими движениями, тонкими пальцами, обнимающими хрусталь… и совсем не хотелось думать о том, что еще несколько минут или может часов, и Драко, сказав что-то вроде «Ну, еще раз с Днем рождения и всего хорошего. Мне пора…», уйдет. Гарри так боялся этого, что вздрогнул, когда блондин нарушил молчание.
— Знаешь… — тихо и неуверенно, — мне кажется, я ошибся.
— В чем? — внезапно охрипшим от волнения голосом.
— Я… скучаю по тебе, — едва слышно.
На негнущихся ногах Гарри приблизился к Драко. Тот не обернулся, словно боясь чего-то.
— Драко… — нежный шепот, и блондин вздрагивает.
Едва ощутимо, кончиками пальцев брюнет проводит по его плечам, спине и, наконец, не выдержав, обнимает за талию, крепко прижимая к себе.
— Гарри… — облегченный вздох.
— Я скучал, так скучал…
Блондин чуть поворачивает голову, и их взгляды на несколько мгновений встречаются. Губы тянутся к губам, и светлые ресницы, вздрогнув, опускаются, когда настырный язычок по-хозяйски проскальзывает в рот.
— Где ты был все это время? — Гарри перебирает светлые волосы.
— Сначала пожил какое-то время в Поместье, потом решил заглянуть к родственникам во Францию. А как твои путешествия?
— Это было, как бы сказала Гермиона, познавательно, — улыбнулся брюнет.
— Может, как-нибудь вместе куда-нибудь съездим, — блондин легонько поглаживал обнимающую его руку.
— Обязательно.
— Почти три утра, — пробормотал Гарри, — может, пойдем куда-нибудь? К тебе, ко мне?
— Нет.
— Почему? — вся сонливость моментально слетела.
Драко немного виновато улыбнулся.
— Ты ведь… мы же… мы снова вместе, да? — изучающий напряженный взгляд зеленых глаз.
— Да, — еще один «исчерпывающий» ответ.
— Тогда почему ты не хочешь пойти со мной?
— Зачем?
«Интересный вопрос… Он что, издевается?!» — мелькнуло в голове брюнета. Серые глаза смотрели изучающе и немного удивленно, и до Гарри дошло, что его эмоции, как всегда, написаны на лице. Вдруг блондин хихикнул.
— О, — протянул Драко, — Гарри, ты меня не так понял. Я ведь только хотел сказать, что нам незачем куда-то идти, мы и так дома.
Гриффиндорец почувствовал себя идиотом и моментально отвел взгляд от смеющихся серебристых глаз. Драко еще раз хихикнул и, как бы извиняясь за это, легонько поцеловал его.
— Но здесь так грязно и вообще… — брюнет сделал неопределенный жест рукой.
— Ты будешь спать на пыльном, узком диване? — недоверчиво спросил Гарри.
— А что такого? И не я, а мы… или ты имеешь что-то против? — прищурился Драко.
— Нет, но… — растерянно начал брюнет.
— Вот и отлично, — Малфой уже сдергивал полиэтилен, — потому что я больше никуда не хочу отсюда уходить.
Опустив снятый мешок на пол, он обернулся.
— Мы дома, Гарри, понимаешь? Дома…
— Что это?
— Я, конечно, понимаю, что не художник, но неужели мне не удалось нарисовать даже что-то вроде пирога? — с притворной обидой брюнет совсем по-детски надул губы.
— Ой, извини, — нежная улыбка, — просто тут так темно, вот я и не разобрал сразу. А зачем он?
— Понимаешь, когда-то я так же рисовал себе торты на День рождения, загадывал, чтобы случилось что-то хорошее. И однажды появился Хагрид, рассказал мне кто я и… мои желания сбылись. Глупо, конечно, но в этот раз мне снова хотелось поверить, что что-то произойдет, если я «задую свечи»… Ты вошел как раз тогда, когда я собирался это сделать.
— Прости, что оторвал тебя от столь важного занятия, — с театральным трагизмом нанесенной ему глубочайшей душевной раны изрек Драко.
Vova
