Западная морская граница Империи Ксаль-Риум близ острова Анлакар. 23 день Лета 1922 года от Начала Хроник. Солнце зависло в зените, и, несмотря на довольно свежий ветер, ощутимо припекало. На безупречно голубом небе не было ни единого облачка. Видимость была просто отличная — с трех сторон лазурная гладь океана тянулась до самого горизонта. С севера, всего милях в девяти, над волнами возвышалась темно-зеленая линия берега — остров Анлакар, самый западный в числе владений великой и несокрушимой (а как же иначе?!) Империи Ксаль-Риум. К югу и востоку, на большем удалении, также угадывались темные, безжизненные острова, размерами намного меньше, чем Анлакар — Санела и Кан. Между этими тремя островами ползли, вытянувшись в две линии, девять приземистых, длинных кораблей, оставляя за собой полосы жирного, черного дыма из высоких труб. Две линии кораблей разделяла дистанция чуть меньше семи миль; одна из них теснила другую, прижимая ее все ближе к побережью Анлакара, и вела непрерывный огонь. Соперники отвечали не менее ожесточенно. Развернув в направлении друг друга громоздкие короба бронированных боевых башен, они обменивались сокрушительными залпами. С монотонной периодичностью борта кораблей озарялись багровым огнем, и раскатистые, громоподобные звуки выстрелов тяжелых башенных орудий сотрясали воздух. Нечто большое, с ревом, стремительно пронеслось впереди, буквально метрах в двадцати от открытого ходового мостика, где, в обществе еще нескольких офицеров, стоял Дэвиан Каррел — префект Западной эскадры вышеупомянутой великой и несокрушимой Империи. Несмотря на огромную скорость, в какой-то миг Дэвиан видел летящий снаряд с такой же ясностью, как если бы тот висел в воздухе совершенно неподвижно — темный, гладкий, цилиндр с тупым, округлым носом. Бронебойный. Промчавшись над палубой флагманского корабля «Кадар», громада калибром в 14 инсов тяжело рухнула в воду за правым бортом, подняв тучу брызг, срикошетив, снова подпрыгнула вверх, и с финальным, масштабным всплеском, нырнула в последний раз, так и не разорвавшись. Только теперь до Дэвиана донесся звук очередного вражеского залпа. [Инс — принятая в Империи малая мера длины, аналог дюйма, равна примерно 22 миллиметрам. Соответственно, 14 инсов — 308 мм. В дальнейшем, единицы длины, веса, времени и др. приводятся в привычных нам единицах, дабы не напрягать нежный авторский мозг изобретением никому не нужных слов и названий. ] «Возможно, все же имеет смысл уйти в боевую рубку», — подумал Дэвиан Каррел и невольно вздрогнул, представив себе, что могло остаться от людей на открытом мостике, если бы вражескому наводчику повезло чуть больше. К сожалению, через узкие смотровые прорези бронированной рубки мало что можно было увидеть, и от перископа пользы не намного больше. Как правило, командующие предпочитали следить за ходом сражения с открытых мостиков, жертвуя безопасностью ради свободного обзора. В прошлом, кое-кому такие предпочтения уже стоили жизни. «Кадар» ответил любезностью на любезность. Развернутые влево носовые башни дредноута, оснащенные тройными длинными стволами пушек главного калибра, с оглушительным ревом метнули потоки огня и дыма, отправив в сторону противника шестерку тяжелых снарядов; одновременно рявкнула и вторая пара башен на корме. Чуть меньше, чем полминуты ожидания — и контур вражеского корабля окружили фонтаны воды и дыма, взлетавшие намного выше его палубы. Вместе с этим, в середине корпуса, между двумя дымовыми трубами, вырос огненный столб, полетели осколки — один из снарядов поразил цель. Задняя труба, и прежде основательно развороченная, окончательно превратилась в мешанину искореженного металла. Дэвиан удовлетворенно кивнул, несколько офицеров, вместе с ним наблюдавшие за ходом сражения с открытого мостика, не сдержали ликующих возгласов. Что ж, в этот день имперские артиллеристы действительно были на высоте. Эскадра под желто-красными флагами Ивирского Султаната несла немалый урон от их залпов; при этом, попаданий в корабли Дэвиана со стороны ивирцев было немного, и броня пяти имперских дредноутов уверенно держала снаряды 308-миллиметровых орудий старого образца. Тем не менее, праздновать победу было рано. Помимо четверки дредноутов под флагом ивирского капудан-паши, отдельно от них, со стороны противника действовал еще один боевой отряд — два линейных крейсера агинаррийской постройки, устаревших, но свободно выдающих 28 узлов скорости и вооруженных пушками того же, стандартного для эпохи их появления на свет, 308-миллиметрового калибра, но с большей разрушительной силой. И вот они, в отличие от основной эскадры ивирцев, действовали превосходно — умело маневрировали, своевременно выходя из-под имперского огня, атаковали и отступали, и не упускали ни одного случая ужалить противника. Большая часть повреждений, полученных ксаль-риумской эскадрой за час артиллерийской дуэли, приходилась на эту зловредную парочку.
— Будь я проклят, если на этих кораблях — ивирцы! — буркнул капитан Илевер, командир «Кадара».
— Поганцы-северяне! Дэвиан промолчал. Он тоже был уверен в правоте капитана. Для подданных ивирского владыки — султана Ажади VI — те, кто управлял двумя линейными крейсерами, действовали слишком уж... безукоризненно. Формально, Ивир купил два этих устаревших корабля у Великого Сегуната Аринарры и Джангара — иначе говоря, у союза северных островов, за неполную сотню лет объединенных в железной хватке агинаррийцев. Что ж, существующие договоренности не препятствовали северянам продавать военные корабли юго-западному соседу Империи Ксаль-Риум. Султан Ажади Солнцеподобный в последнее время изрядно заскучал без военных подвигов. Флот Ивира вот уже три десятка лет пребывал в глубоком упадке, и с мечтами о завоеваниях пришлось распрощаться. Строительство собственных дредноутов было не по силам одряхлевшему Султанату, вот Ажади и решил поступить проще — усилить свой флот старыми, но вполне боеспособными линейными кораблями, исключенными из состава агинаррийского флота. Но можно было не сомневаться — управляются эти «ивирские» крейсеры своими прежними экипажами из числа северян, и во главе стоят офицеры родом из Агинарры. Разумеется, без официальных чинов и статуса, просто «свободные наемники», за действия которых Сегунат ответственности не несет. Не сомневался Дэвиан и в том, что сам столь нежданно вспыхнувший воинский дух султана подпитывают все те же злокозненные северяне, которым давно уже стало тесно на своих островах. Уже лет пятнадцать Агинарра жадно поглядывала на юг, на единственный континент Дагериона. Туда, где последние четыреста лет безраздельно властвовала несокрушимая Империя Ксаль-Риума. Четыре века черные имперские знамена с золотым фениксом, парящим над языками пламени, развевались над землями Дагериона. Четыре века корабли под этими знаменами ходили по всем Внутренним и Внешним Морям, от Западного Горизонта до Восточного, как символ незыблемой власти Империи. А между тем, пока заносчивый Ксаль-Риум почивал на лаврах, будучи уверен в полном своем всевластии, над этим странным миром, имя которому — Дагерион — на севере постепенно сформировалась и окрепла новая держава, достаточно сильная, агрессивная, жадная и самоуверенная, чтобы бросить вызов великой империи. А землями этого мира мог владеть лишь тот, кто владел его морями. Так было, есть и будет. И, как оказалась, власть Ксаль-Риума над южными и западными морями была не настолько прочной, как всегда верили в императорском дворце. * * * Дагерион вообще был миром скорее моря, чем суши. Нет, нехватки земель не ощущалось, просто она была расколота на огромное множество островов: огромных, больших, средних, мелких и крошечных. Впечатление было такое, словно в невероятно далекие времена неведомая катастрофа расколола на мириады осколков один огромный материк, и эти осколки-острова медленно расползались во все стороны, окружив единственный кусок земли, достаточно большой, чтобы с некоторой натяжкой заслужить право называться континентом. Карта Дагериона так и выглядела — как беспорядочно рассеянные кляксы-острова на синей глади океана. Самые крупные сосредоточились к северу от континента, располагавшегося чуть южнее уровня экватора. Группа северных островов, получившая имя Драконий Хребет, и в самом деле напоминала внешне дракона, вытянувшегося с востока на запад, и вокруг нее собралась более мелкая свита. Суммарная площадь всех северных архипелагов составляла чуть меньше половины площади Дагерионского континента. Было и еще несколько скоплений крупных островов, окруженных множеством мелких — в основном, на юго-востоке и юго-западе от континента, в других регионах большой земли не было, только архипелаги, состоящие из многочисленных, но небольших островков и коралловых атоллов. Наконец, нельзя забывать о Западном и Восточном Горизонтах — странных границах, происхождение и природу которых так до сих пор никому и не удалось объяснить. Призрачные огни, похожие на полярное сияние, играющее над океанскими волнами, никому не удавалось пересечь. Точнее, удавалось, и некоторые даже пересекали, но по сей день никто из смельчаков еще не вернулся назад, чтобы рассказать о том, что они нашли на той стороне. Из чего те, кто оставался в пределах Горизонтов, заключили, что на той стороне ничего хорошего нет, и лучше туда не соваться. В эпоху Ксаль-Риума, за все четыреста лет, нашлось не больше десятка капитанов, дерзнувших проверить это убеждение — и все они разделили судьбу предшественников. Конечно, может быть, за Горизонтами, напротив, было так хорошо, что возвращаться везунчики просто не пожелали... но проверять как-то уже не тянуло. И Горизонты так и оставались недоступными и непостижимыми. Как бы то ни было, это определяло вышеуказанное правило — господство над Дагерионом проистекало из господства над его морями. Некоторые шутили, что, впервые появившись в этом мире, люди прежде начали строить корабли, а уж потом дома, и в этой шутке, вероятно, было больше истины, чем думал сам ее автор. Дэвиан Каррел мало интересовался историей, но, как и все, знал, что впервые люди появились на островах Дагериона, если верить старым хроникам, немногим более двух тысяч лет назад. В то время они были еще отнюдь не владыками земель, а жалкими беженцами, бродягами, неведомым катаклизмом заброшенными в этот мир откуда-то, как гласили предания, из-под света иных солнц. Собственно, никто не знал — откуда, как и почему. Старые предания и ранние хроники, разумеется, сваливали всю ответственность на магию; современные ученые придумывали более сложные и витиеватые объяснения, которые ровным счетом ничего не объясняли. Кто-то говорил, что первые люди пришли из-за пресловутых Горизонтов — то ли в поисках новых земель, то ли от кого-то спасаясь. Другим нравились потусторонние и какие-то совсем уж непонятные «параллельные» миры, или некое «сопряжение небесных сфер» (вряд ли сам автор данной теории понимал, что под этим подразумевается; Дэвиан слышал, что свою жизнь он окончил в приюте для умалишенных), или другие планеты, а то и звезды, или что-то еще. Вообще, достоверных сведений о том раннем периоде не сохранилось, первые хроники начали писать несколько позднее, когда люди освоились на новом месте достаточно, чтобы думать о чем-то помимо выживания. Вроде бы с кем-то они воевали, победили, изгнали, и после этого основали собственную Империю. Разумеется, великую, прекрасную и светлую, а то, что Императоры имели привычку мятежников, неугодных и просто наскучивших, прибивать гвоздями к деревянным перекладинам и сушить на солнышке, а народ развлекался, любуясь тем, как режут друг друга на аренах специально обученные рабы — так это, право же, сущие мелочи. Как говорится, неизбежные издержки прогресса... Шли годы и века, и власть Первой Империи, казавшаяся незыблемой, пошатнулась. Хронисты, опять-таки, винили во всем этом темную магию, какое-то проклятье, якобы наложенное сгинувшими в безвестность прежними хозяевами Дагериона. В летописях оно было сформулировано эффектно, что-то вроде «и пока светит над миром солнце, народ ваш будет обречен пожирать себя сам». Красиво, но, как казалось Дэвиану, довольно нечетко. Ведь это можно было понять и так, что пожирать себя людям предписывалось исключительно днем, причем в ясную погоду. Дэвиан, думая об этом, предполагал, что все и всяческие проклятья и колдуны тут были ни при чем, а древняя империя просто сгнила от времени и рухнула под собственной тяжестью, развалившись на десятки враждующих провинций. После полутора веков хаоса и междоусобиц ее сменила новая держава — континентальный Гайон, объединивший большую часть южных земель, и взявший себе имя Второй Империи. На юго-западных больших островах образовался сильный, в ту пору, Ивир, на юго-востоке — не менее сильный, и вдвое более надменный, Анадриэйл. И только север как был, так и остался раздроблен на множество мелких островных государств и враждующих кланов, которые век от века предавались одному и тому же, никак не приедающемуся развлечению — кровавой междоусобной резне. Затем, после нескольких веков относительной стабильности и процветания, пришла очередь и Гайона. Единственный раз в истории Западный Горизонт оказался пересечен огромным флотом захватчиков, получивших прозвание «Орда». О них также знали очень мало — только то, что они тоже были людьми (что, кстати, было одним из самых весомых аргументов сторонников «загоризонтного» происхождения всех людей на землях Дагериона). Что находится там, за Горизонтами, никто от пришельцев так и не узнал, потому что Орда, оказалась, не была настроена на разговоры. Как огненное цунами, она промчалась по всем островам с запада на восток, сметая все на своем пути, и, затем, исчезла за Восточным Горизонтом. Так же внезапно и загадочно, как до этого появилась из-за Западного, оставив уцелевших после нашествия чесать затылки, стоя на руинах — а что это было-то? Что ж, почесали, помянули исчезнувших налетчиков теми словами, которых они заслуживали, и начали отстраиваться заново. Поначалу, конечно, посматривали с тревогой на запад. Кто ее, Орду эту, знает? Может, она так и плывет без остановок по кругу (о том, что мир круглый, знали уже в ту пору, а как без этого знания плавать по морям?!) Вот плывет и истребляет всех, кого встретит — просто так, от нечего делать. И, поскольку мир круглый, однажды непременно вернется. Но нет, никто не возвращался. Западный Горизонт, охваченный таинственными бледными огнями, оставался так же непроходим, как прежде. Вдобавок, от Орды осталось множество ценных и полезных в хозяйстве изобретений, вроде пороха, например. И вот, после очередной сотни лет разрухи, хаоса и междоусобиц, над южными землями вновь восстала Империя. Та, в которой былая провинция под названием Ксаль-Риум (Город Света, на одном из древних языков) стала столицей, а прежняя столица превратилась в одну из провинций. Государства возвышались и исчезали, но флот всегда оставался залогом их силы и власти. Флот с самого начала вершил судьбы народов и государств. Почти две тысячи лет назад, на заре истории, армады либурн и трирем обеспечивали власть Первой, или Единой Империи (которая на самом деле единой не была никогда, и постоянно отражала набеги мелких, но настырных и многочисленных, островных народов). Шли века, Единая Империя одряхлела, пожрала саму себя и развалилась; над ее пепелищем расцвела новая держава — Великий Гайон. И снова моря рассекали флоты боевых галер и торговых парусников, ввергая в трепет соперников. Затем Ксаль-Риум занял место павшего Гайона, и тоже начал свое возвышение со строительства мощного военного флота. Менялись времена, менялись корабли. Какой-то умник раскрыл секрет пороха, пришедшего вместе с Ордой, и впервые над морями Дагериона прокатился грохот пушечных залпов. Прежние галеры уступили место многопалубным парусным линкорам и фрегатам, которые сходились в линейных баталиях, воспетых множеством поэтов и писателей, и красиво изображенных на холстах знаменитыми художниками. Затем другой умник изобрел паровую машину, а третий сумел убедить тогдашнего Императора начать выпуск новомодных игрушек и ставить их на корабли. Корабли сбросили паруса, перестав быть зависимыми от ветра. Потом, появление новых разрывных снарядов вынудило прикрыть деревянные борта линкоров железной броней, а затем и вовсе перейти к железному судостроению — надо отметить, это прошло быстро и с удовольствием, поскольку дерева для строительства мощных военных флотов у островных держав всегда не хватало, железом же, как и прочими металлами, Дагерион был богат чрезвычайно. Благодаря стремительному прогрессу в металлургии, за последнюю сотню лет флот преобразился больше, чем за несколько предыдущих столетий. Сегодня моря рассекали эскадры могучих дредноутов и стремительных крейсеров; скрывались в глубине коварные субмарины. В небе появились легкие разведчики-аэропланы, высматривая врага. Мир менялся, и чем дальше, тем быстрее. Но главное все еще оставалось неизменным — как и две тысячи лет назад, без власти над морем невозможна была власть над сушей.
860 Прочтений • [Феникс в пламени Дракона. Глава 1. Часть 1.] [10.05.2012] [Комментариев: 0]
Vova
