«Джон, извини, что пишу тебе, но носить все это в себе стало невыносимо... Я принимаю свою любовь к тебе, как громадное счастье, которым наградил меня Создатель, и в тоже время, не могу не винить себя, что влезаю в твою жизнь так навязчиво. Меня больше не интересует в жизни — ни Флот, ни спасение Галактики, ни Жнецы, ни политика Совета — вся я живу только для тебя. Если можешь, прости меня за любовь к тебе. Сегодня я улетаю и никогда не вернусь, и ничто больше не напомнит тебе обо мне. Позволь только иногда, прячась в толпе, наблюдать, как причаливает твой корабль, и видеть тебя, хотя бы твой силуэт, издали. Позволь мне знать, что ты жив, ты дышишь, где-то в этой огромной Галактике... Это все, о чем я прошу... Я не знаю, кого благодарить за это великое счастье — любовь к тебе. Я боролась с собой, врала себе, ненавидела себя, но теперь я смирилась и счастливо говорю: я люблю тебя, Джон. Два года назад я увидела тебя на Цитадели — ты спас меня, как потом спасал еще много раз, и тогда, в самую первую минуту, мое сердце сказало мне: «Я люблю его, потому что нет во Вселенной никого лучше, прекраснее, смелее, надежнее этого человека». И уже тогда, не зная еще твоего имени, я прошептала: «Я люблю тебя, кем бы ты ни был». И когда ты погиб, Джон, я хотела пойти за тобой — я не могла жить без тебя, душа моя разрывалась от горя и страданий. Как я жалела в те страшные дни, что не сказала тебе о своих чувствах! Но теперь ухожу я, но ухожу счастливой и шепчу: «Я люблю тебя, Джон!» Пусть я смешна в твоих глазах, я, инопланетянка, чужая для тебя, ни разу не снимавшая скафандра. Ты даже никогда не видел моего лица, моих глаз, моих губ, но я, осмелевшая от любви, посмела понадеяться на твою взаимность. Прости меня за это, любимый, прости. Как удивлен ты был, как смутился, когда я неловко сказала о своих чувствах. Теперь я понимаю, что не имею права требовать от тебя любви, еще раз прости меня, но я так люблю тебя, Джон... Через полчаса вылетает мой шаттл, я уеду, но надеюсь, что смогу увидеть тебя в последний раз, и ты скажешь: «Привет, Тали!» и улыбнешься, и я посмотрю в твои прекрасные синие глаза. Знаешь, Джон, у кварианцев ведь не бывает синих глаз... Мне жаль только, что я не никогда смогу увидеть тебя своими глазами, без этого проклятого шлема... Я надеюсь, что в нашу последнюю встречу мне хватит выдержки не сказать: «Я люблю тебя, Джон»... Я возьму с собой твою фотографию. Помнишь, мы сфотографировались с Адамсом еще на первой «Нормандии», ты улыбаешься на ней, и обнимаешь меня за плечи. Как хорошо, что под маской не видно моего глупого счастливого лица! В тот момент я чувствовала, как совсем рядом бьется твое сильное сердце. Ох, Кила, я чуть не пела от восторга! А как ты защищал меня на том суде, каким неистовым ты был, каким яростным, как смело ты бросал обвинения прямо в лицо надменным адмиралам. Никто и никогда, до тех пор, не говорил обо мне таких слов! И именно тогда я посмела надеется, что небезразлична тебе. Прости меня за это... Я надеюсь, ты не сочтешь мое бегство предательством. Ты выполнил свою великую миссию, ты повел нас в ад и вернул обратно, и теперь я знаю, что ты справишься с чем угодно, и моя помощь тебе не нужна... Но быть рядом с тобой, и не сметь прикоснуться к тебе, видеть твои глаза и находить в них только дружеское сочувствие, видеть тебя в объятиях другой — это выше моих сил. Прости меня, Джон. Эшли. Как она может говорить тебе о предательстве? Тебе, который пожертвовал жизнью ради спасения других. Тебе, с таким трудом идущему к своей великой цели. Но все же я завидую ей, потому что она была с тобой. Я не могу ненавидеть ее, потому что ты ее любишь. Ведь истинная, великая любовь не способна на ненависть, и я молю только об одном — чтобы ты был счастлив. Пусть Эшли вернется к тебе, хотя, видит Создатель, ты заслуживаешь большего... Ни просьбы, ни упрека ты не услышишь от меня. Моя любовь столь робка и нежна, что будет лишь ласковым ветерком, обвевающим твое лицо. Я буду помнить каждый твой взгляд, твою походку, твой голос. Твою улыбку. Счастливой грустью наполнено мое сердце. Я ухожу, но мне так легко, так сладко-печально. Больше я не потревожу тебя, любимый, никогда. Я люблю тебя, Джон. Вспоминай обо мне, хотя бы иногда, а я всегда буду помнить тебя, потому что ты, и только ты — моя жизнь, мое счастье, моя печаль... Всегда твоя, Тали". Листок бумаги выпал из дрожащих рук Шепарда. Он провел ладонью по лицу. Тали... Джон вспомнил, как сегодняшним утром он встретил ее в лифте, вспомнил ее застенчивость, ее грустную фигурку, как робко она дотронулась до его рукава. А он даже не обратил внимания на нее, разговаривал с Гаррусом о предстоящей миссии. Похоже, она хотела что-то сказать, да, определенно хотела, и только сейчас он вспомнил, как умоляюще светились ее миндалевидные глаза под шлемом, но она так ничего и не сказала... Он вспомнил, как застенчиво она разговаривала, как первая бросалась ему на помощь, как стремилась всегда быть рядом, — ненавязчиво, робко. Вспомнил ее голос, такой мягкий, с забавным кварианским выговором. Очертания ее тонкого лица за полупрозрачным шлемом. Ее маленькие трехпалые ручки. Что-то ласковое, нежное проснулось в его сердце и затопило всю грудь. Стало нечем дышать и капитан торопливо рванул воротник.
— СЮЗИ! Тали на месте? — спросил он, чувствуя, как бешено бьется сердце.
— Нет, капитан. Тали Зора вас Нормандия покинула борт два часа назад. Шепард кинулся к лифту. Через минуту он уже был на нижней палубе, и со всех ног помчался в каюту Тали. Дэниэлс с удивлением посмотрела ему вслед — никогда она не видела всегда сдержанного капитана в таком виде. Запыхавшейся Шепард ворвался в каюту и все подтвердилось. Стол был пуст, кровать аккуратно заправлена, фотографии на стенах исчезли. Последняя надежда развеялась, сразив его, и он понял, что Тали действительно покинула «Нормандию». Шепард развернулся и помчался назад.
— СЮЗИ, можешь узнать, покупала ли Тали билеты на какой-нибудь рейс? — Минуту, капитан. Минута показалась вечностью.
— Данные удалены, капитан.
— Что?! — Заказ осуществлялся через одну из транспортных компаний Иллиума, капитан. За дополнительную оплату клиент может воспользоваться услугой, благодаря которой стираются данные о рейсе и пути следования заказчика.
— Джокер?! — На связи, капитан! — Курс на Иллиум! — Э-э... Шепард, у нас еще Грюнт и Заид не вернулись... — Быстро, Джокер! — Лады, капитан! — СЮЗИ, можешь раздобыть мне информацию о той транспортной компании? Хочу нанести им визит вежливости. Проверим, как надежно они хранят секреты... Данные на мой терминал.
— Хорошо, капитан. Шепард подошел к иллюминатору. Перед ним сиял во всем своем великолепии хорал бесконечного множества звезд.
— Я найду тебя, Тали Зора вас Нормандия... — тихо сказал Шепард.
— В какой бы уголок Вселенной ты не направилась...
Vova
