Открыв глаза, я сначала решил, что накануне опять перепил ринкола. Я находился в крайне паршивом состоянии. Голова гудела и раскалывалась, все тело ныло и горело. Чья-то рука сжала мою ладонь. Что-то много пальцев... — Гаррус? Меня словно током ударило. Шепард? Во имя всех сраных духов Вселенной! — Это ты, Шепард? — Ага... во плоти. Живая и здоровая. И останусь таковой, если конечно ты не перестанешь стискивать мою ладонь с такой силой... Черт, я и не заметил, что сжал пальцы на ее руке. Ох, наверняка синяки теперь останутся.
— Прости... — Как ты себя чувствуешь? Ответить ей честно? — Шеп, такое ощущение, словно меня раскатал молотильщик. И это не считая того, что аромат твоих духов заставил мои мысли пойти в совсем уж странном направлении... Когда ты начала ими пользоваться? Такой дивный запах.
— Что ты помнишь? — Честно говоря, малую часть из того, что произошло. Помню ракету, летящую мне прямо в голову. Удар. И наступила темнота. Плохой из меня турианец! Начал врать лучшему другу. Но разве я смею ей рассказывать, КАК мне было больно? По капле вытекающая жизнь, невыносимая боль в шее, ее рыдания... О, Духи! Она плакала из-за меня! Никогда больше этого не допущу... — Слушай, будь другом — дай зеркало? — Что ты там не видел, Гаррус? — Все так плохо? — Не хуже чем обычно, приятель. Сможешь теперь своим брутальным видом самочек завлекать.
— У меня и раньше проблем с этим не было. Ну а ты что скажешь? Теперь я выгляжу романсабельным? Заткнись, заткнись, заткнись! Что ты несешь? Это все ракета виновата, мозги теперь вообще набекрень встали.
— Только если не придется больше спасать твою задницу от ракет. Серьезно, ты мои рекорды бьешь — такую толпу отребья против себя настроить. Геты по сравнению с ними — просто милые котята.
— Лучше голову мне побереги... За задницей я как-нибудь сам услежу.
— Договорились. Я в конец спятил... Флиртую с Шепард. Что-то было с той ракетой не так.
— Док тебя пока не отпустит из медотсека, но как только выпишешься, заходи ко мне в каюту. Андерсон прислал пару бутылок коллекционного вина — одну тебе, одну мне, после того как узнал, что мы оба живы. Так что сможем отметить наше возвращение в мир нормальных людей и турианцев. Ох... В животе поселилось что-то очень вертлявое. Чем это может закончиться? Стоп. Шепард твой командир. Возьми себя в руки. Как же я жалок... Как сейчас вижу строки того письма, что прислал мне отец... Милое сообщение поступило спустя сутки после моего прибытия на новую Нормандию: «Сын, тебе пора остепениться. Нашему клану нужны сильные потомки, надеюсь, ты наигрался в героя и наконец-то вернешься домой. Веста ждет тебя, как вы и договаривались. » Веста...Я совсем забыл о ней. Сначала погоня за Сареном, потом смерть Шепард и война с преступниками на Омеге — воспоминания о невесте начисто стерлись из памяти. Долг требует вернуться и стать ее мужем. Я дал слово. Слово турианца. А Шепард? Я не могу подвести ее. Ей нужна моя помощь. Что же мне делать? — Эй, Гаррус, есть минутка? Я так и не пошел к ней. Не уверен, что в этом есть смысл. Это неправильно, но... Я не могу не думать о ней.
— А это не может подождать? Я в процессе калибровки.
— Ты меня неделю посылаешь, Гаррус. Что ты задумала? Руки за спиной, странное выражение лица. Что же тебе нужно? — Раз Магомед не пришел к горе, гора сама пришла к Магомеду. Садись. Держи бокалы.
— Но калибровка... — Потерпит еще денечек. Я разговаривала с инженерами, можешь больше не лгать. Попался... Что-то тут совсем жарко.
— Ладно, ты победила. Только не домогайся меня, когда осилишь свою бутылку вина, предпочитаю секс на трезвую голову. Я это сказал? Вслух? — Ты бесподобен, Гаррус. Смеется. Это хорошо.
— Рассказывай, каким таким шальным ветром тебя на Омегу занесло. Ты же собирался в СБЦ вернуться, как просил отец.
— Я не смог там долго усидеть. Я пытался, сама помнишь, как мне хотелось, чтобы отец гордился мной. Но вся эта волокита... Она угнетает и сводит с ума. А потом Нормандию уничтожили. И знаешь, что сделало СБЦ? Написала пространный отчет и положила его пылиться на полку. Я не мог с этим смириться. Ты же спасла Цитадель, сотни, тысячи жизней, они написали рапорт о твоей гибели, и все. Омегу выбрал случайно, хотя нет, это она меня выбрала. Мы с Рексом и Тали сидели в «Темной звезде», я помню, что здорово перебрал лишнего, а проснулся уже на Омеге.
— Твоя горячая голова опять тебя подвела... — Да. Без тебя все потеряло смысл. Я лишился ориентира. Какое хорошее вино... Всего один бокал и так тепло. Сразу тянет поговорить.
— Теперь рассказывай, что тебя беспокоит. Ты неделю сам не свой. Молчи, жалкий турианец! Молчи, прикуси язык! Заткни себе рот! — Ты меня для этого решила напоить — чтоб выпытать все мои темные секреты? — Это был мой замысел номер два.
— Тааак. И в чем же замысел номер один? Остановись. Ничем хорошим это не закончится.
— Узнаешь, когда ответишь на мой вопрос.
— Плохо дело. Мне нечего ответить. Как там люди говорят? Молчание золото? — Попробуем еще раз. Ты избегал меня всю неделю. Почему? Не делай этого со мной... Не садись мне на колени... Нееет... дааа... — Ты намеренно испытываешь мое отравленное алкоголем терпение? — Это так очевидно? — А как же Джейкоб? Он такие слюнявые взгляды в твой адрес бросает, того и гляди затопит корабль.
— Он слишком... человечный. Ой-ой-ой... Ты турианец, ты должен держать слово. Тебя ждет Веста. Оох.... К черту Весту... Тепло... Замысел номер один... Ох, Шепард... Сжалься... — Насколько я знаю, женская половина Нормандии не против его... человечности. Совсем. Бравый солдат, зануда, правда. Хотя вас женщин трудно понять.
— Заткнись, Гаррус! Ты слишком много говоришь. Горячо... Люди такие... мягкие. О духи, неужели она стала ксенофилкой?!
Vova
