Сражение продолжалось уже больше часа, и день понемного приближался к завершению. Солнце ползло к западному горизонту, дневной свет постепенно ослабевал, уступив место оранжевому вечернему зареву, но видимость от этого не ухудшилась, и бой не стихал. Постепенно склоняясь все западнее, два великих флота вели ожесточенную перестрелку. Более четырех сотен тяжелых орудий с обеих сторон гремели, выбрасывая облака серого дыма. Разрушительные снаряды описывали длинные дуги и падали на корабли, ударялись в броневые пояса, выводили из строя башни, крушили надстройки, убивали людей. Все больше и больше кораблей с обеих сторон охватывало пламя пожаров. Стройные стальные красавцы-линкоры постепенно превращались в жуткие, обугленные, едва держащиеся на воде, но все еще стреляющие груды металла. Лазареты быстро оказались переполнены ранеными. Ниора Сетано оставалась в боевой рубке, наблюдая за противником. С такой дистанции судить в точности о разрушениях, причиняемых врагу агинаррийскими залпами, было довольно трудно, но она заметила, что огонь имперцев ослабел. Флагманский «Амелий» прекратил стрельбу как минимум одной башней из трех, это было очевидно. Дымом и огнем окутаны были и многие другие корабли в линии Ксаль-Риума. Они шли, разрезая волны – с развороченным трубами, изуродованными надстройками, сожженными башнями, и все равно продолжали давать залп за залпом из всех уцелевших орудий. Зрелище было жутковатым. И они тоже причиняли ущерб агинаррийцам. Как бы то ни было, имперские артиллеристы были хорошо обучены. Рапорты о повреждениях приходили в рубку один за другим. Докладывали не Ниоре – это было дело капитана корабля. Но она, разумеется, слышала. Снаряд проломил верхние палубы, прошел до нижней бронированной палубы, ушел рикошетом и взорвался в кладовых. Возник пожар, аварийная команда брошена на тушение. Снаряд попал в третью башню скорострельных 143-миллиметровых орудий с правого борта и полностью разрушил ее – к счастью, огонь и раскаленные осколки не проникли в погреба боеприпаса, аварийные заслонки сделали свое дело. Снаряд ударил в крышу кормовой башни главного калибра, не пробил броню и ушел рикошетом. Снаряд прошел через вспомогательный директор системы централизованного управления огнем в кормовой надстройке, полностью выведя его из действия. Вот это было уже скверно, без постов управления огнем корабль превратится просто в плавучую и стреляющую крепость. Да, каждая башня имела собственный дальномер и при необходимости могла вести огонь независимо от других, но точность его неминуемо снизилась бы. К счастью, основной директор, венчающий главную, внешне чем-то похожую на башню старинного замка, надстройку, оставался невредим и продолжал функционировать без проблем. Снаряды прилетали, и рапорты о повреждениях приходили к капитану. Надо было отдать имперцам должное, несмотря на тяжелый обстрел, они держались достойно и отвечали. Обе стороны понесли потери: имперская линия сократилась на три корабля, агинаррийская – на два. Никто еще не потонул, но некоторые из линкоров получили такие повреждения, что уже не могли поддерживать ход и управляться и покинули линию. На удалении Ниора Сетано видела внушительный столб темного дыма – это догорал «Юлиэн», имперский дредноут, на котором, судя по всему, агинаррийский снаряд вызвал взрыв боеприпасов в погребах скорострельной артиллерии. Этот точно не боец – корабль еще кое-как держался на воде, но команда уже покидала его. К счастью, четыре лучших корабля Объединенного Флота – «Демонессы» - держались отлично, несмотря на то, что именно по ним был сосредоточен самый сильный огонь неприятеля. Агинаррийские конструкторы, создавая их, пересмотрели общие принципы размещения броневой защиты. Как правило, на кораблях более ранней постройки бортовая броня разделялась на несколько поясов – толстый главный в центральной цитадели и несколько вспомогательных, более слабых, которые прикрывали оконечности и верхнюю часть корпуса. На «Демонессах» от дополнительного бронирования отказались, доведя до максимальной толщины защиту цитадели, башен, отсеков рулевых машин и иных жизненно важных частей; сверху получившуюся броневую коробку накрывала толстая палуба, зато все, что не относилось к жизненно важным частям корабля, оставили вовсе незащищенным. Это решение в целом себя оправдало: толстая броня башен и основной цитадели выдерживала попадания даже самых крупных снарядов; через небронированные части бронебойные «сундуки» весом под девятьсот килограммов проходили навылет, не взрываясь и не причиняя сильных повреждений. В результате, после длительной перестрелки, приняв на себя немало попаданий, «Демонессы» выглядели изрядно потрепанными, но боеспособность сохраняли практически в полном объеме. Только «Нагойя», получившая несколько опасных попаданий, начала было рыскать на курсе, как пьяная, но неполадки в рулевом управлении удалось достаточно быстро устранить, и линкор сохранял свое место в боевом строю. Бой шел так же, как начался – просто, без всяческих неожиданностей. За эти восемьдесят минут Ниора Сетано отдала всего несколько распоряжений; ее участие в командовании эскадрой сводилось к тому, чтобы следить за маневрами противника и удерживать его на избранной дистанции боя: не ближе восьми, не дальше одиннадцати миль. Пока что это получалось – Верро несколько раз попытался сократить дистанцию до более выгодной для себя – то есть миль до пяти-семи – но каждый раз Ниора ожидала этого заранее и без всяких сложностей сводила усилия имперского командующего на нет. Точно так же она не позволяла имперцам, напротив, увеличить дистанцию и прервать огневой контакт. Ее корабли были быстрее, агинаррийская линия медленно – очень медленно – вырывалась вперед, и все новые и новые тяжелые снаряды, как раскаленные метеоры, обрушивались на врага с небес. Все это было хорошо, и, тем не менее, бой затягивался, и из башен уже начали поступать сообщения о том, что артиллерийские погреба понемногу показывают дно. Это заставило Ниору задуматься о том, что она может предпринять для того, чтобы ускорить развязку. Увы, таких средств в ее распоряжении просто не было. Сэмадзу Такэми так и увяз в сражении с Пятой Эскадрой ксаль-риумцев, которая, несмотря на явный перевес противника, оказывала отчаянное и упорное сопротивление. Такэми не мог выйти из боя с ней и далеко оторвался от основного флота. Фактически, сражение распалось на две почти не связанные друг с другом части – основные силы вели свою собственную схватку, легкие – свою. И только недавно от Такэми пришел радиосигнал, сообщающий, что противник, наконец, рассеян, потоплены два линкора и не менее пяти тяжелых крейсеров, остальные, преследуемые отрядами эсминцев, отошли. Весьма кстати, но, в лучшем случае, освободившимся от своих противников агинаррийским легким силам понадобится не менее тридцати-сорока минут, чтобы нагнать Объединенный Флот и поддержать его. Так надолго у дредноутов Ниоры может просто не хватить боеприпасов; впрочем, то же самое относится и к неприятелю. Адмирал хмыкнула, подумав о том, что великая битва может заглохнуть сама собой просто потому, что обе стороны останутся без снарядов. - Передайте мое распоряжение по флоту, - сказала она, - Снаряды даром не разбрасывать, стрелять по возможности наверняка. - Да, командующая! - Что у нас, кстати, с боеприпасами? - Пока еще хватает, - отозвался капитан корабля, - Но вы правы, уже пора начинать экономить. - То-то будет смеха, если мы просто расстреляем все снаряды и разойдемся, - озвучила адмирал Сетано собственные мысли, потом нахмурилась, - Что за?. . – она вновь прильнула к перископу. В первый момент она решила, что ей только показалось, но нет – очень быстро командующая Объединенным Флотом уверилась в том, что глаза ее не обманывают. Действительно, вражеские корабли сворачивали влево, причем все одновременно. Разворот «все вдруг» - имперская линия превратилась во фронт и быстро шла на сближение. Ниора Сетано покачала головой. Вот это они зря! Это выглядело как жест отчаяния. Вероятно, ксаль-риумцы страдали от огня своих соперников сильнее, чем она предполагала, и у Магистра Верро не выдержали нервы. Он решил сократить дистанцию одним внезапным броском, надеясь на то, что агинаррийцы не успеют своевременно отреагировать. - Это ошибка, друг мой, - прошептала Ниора, и уже обычным голосом добавила, - Право руля. Последовательный поворот. Ход – самый полный. * * * «Это безумие! – подумал Дэвиан, - На что надеется Верро? Он же просто…» Приказ действительно граничил с безумием – наступать строем фронта! Так действовали во время последней ивирской войны, когда броненосцы старались как можно скорее сблизиться, чтобы задействовать скорострельную легкую артиллерию, а по возможности – таранить противника, но не теперь. Да, ксаль-риумская эскадра пострадала от вражеского огня, но пытаться навязать Агинарре ближний бой ТАКИМ способом было почти самоубийством. А хуже всего было то, что не исполнить приказ тоже было невозможно. Эскадра Дэвиана шла в середине имперского строя. Если она не подчинится, то вся линия Северного Флота просто развалится, собьется в кучу. Дэвиан невольно вынужден был повторять маневры флагмана. Корабли начали доворачивать, и очень скоро случилось то, что непременно должно было случиться – вражеская линия изогнулась, разворачиваясь курсом почти строго на север. Охватывая голову ксаль-риумской колонны, которая сейчас превратилась в правый фланг фронтального построения. Наверное, сейчас Астиан Верро уже осознал свою ошибку. Дэвиан догадывался, что надеялся проделать Магистр – внезапным броском сократить расстояние на три-четыре мили, после чего вновь перестроиться в кильватерную колонну и продолжить бой уже на более выгодной для Империи дистанции. Да, это могло бы сработать… если бы флот Агинарры имел меньшую скорость, а его командование оказалось бы захвачено врасплох. Но надеяться на это было трудно. Объединенный Флот Агинарры не настолько превосходил ксаль-риумцев в скорости, чтобы Ниора Сетано смогла осуществить классический, всеми наставлениями рекомендуемый маневр – охват головы вражеской колонны, пресловутую «перекладину над Т». Она и не пыталась, до того момента, как Верро подставился сам, загоняя свой флот в тиски. Вся мощь вражеской артиллерии обрушилась на головные корабли имперского флота, в то время как большая часть ксаль-риумских линкоров просто не могла отвечать, потому что свои же союзники, находящиеся впереди, закрывали от них цели. Дэвиан слышал рев вражеских пушек и видел, как впереди поднимаются все новые дымные столбы. Оказавшись под сосредоточенным огнем всего вражеского флота, головная Гвардейская Эскадра, и так страдавшая весь бой больше остальных, наконец, не выдержала и отвернула. Это дезорганизовало и следующую за ней Вторую Эскадру, которая также начала забирать в сторону, и случилось худшее, чего только можно было ожидать: строй Северного Флота начал разваливаться, на глазах превращаясь в неуправляемую, кое-как отстреливающуюся кучу. Рядом с Дэвианом выругался Илевер, что-то зло прошипел Намир Кардиф. Сражение и так шло тяжело, но теперь в воздухе уже явственно запахло разгромом. Нужно было что-то делать, и прямо сейчас, иначе к исходу дня у Ксаль-Риума вовсе не останется флота! - Мы должны их прикрыть, - проговорил Дэвиан, - Полный ход, сигнал Четвертой Эскадре – следовать за нами. Он мог только надеяться на то, что Четвертая Эскадра подчинится приказу, но выбора не оставалось. Необходимо было выиграть время. Все четыре корабля Третьей Эскадры выдвинулись вперед, обходя головные отряды; к счастью, префект Четвертой также не потерял присутствия духа и поддержал бросок Дэвиана. Расстояние между колоннами сократилось, имперские артиллеристы не жалели снарядов, которых уже начинало не хватать. После внезапного доворота, Дэвиану удалось занять более выгодную позицию для стрельбы – неприятель хотел сохранить в зоне пристрелки избиваемые Первую и Вторую Эскадры и промедлил с контрманеврами. Девять линкоров двух имперских отрядов сосредоточили огонь на четырех головных кораблях агинаррийцев. Разумеется, те сразу же ответили. За предыдущий час флагманский линкор Дэвиана, «Анкатар», пострадал сравнительно мало, но теперь агинаррийцы буквально засыпали его снарядами. Море кипело вокруг него и поднималось на дыбы от бесчисленных взрывов, корабль был окружен стеной огня и пара. В течение всего лишь десяти минут он получил не меньше шести-семи тяжелых попаданий, в том числе два снаряда, выпущенных «Демонессами», пробили главный броневой пояс и взорвались внутри, вызвав сильные разрушения в одном из котельных отделений. Начало падать давление пара, снизилась мощность турбин, труднее стало поддерживать скорость. Разбита была одна из кормовых башен, «Анкатар» остался только с восемью орудиями главного калибра, затем замолчала и носовая возвышенная башня – из десяти пушек линкора в действии оставалось только шесть. Вспыхнул опаснейший пожар в батарее противоминных орудий правого борта, там, где, пронизав тонкую, противоосколочную броню, разорвался еще один тяжелый снаряд, и «Анкатар» окутался дымом с носа до кормы. Вдобавок, в результате попадания в радиорубку корабль остался без радиосвязи и вынужден был рассчитывать только на флажные сигналы и посыльный эсминец. Тем не менее, маневр «Дэвиана» себя оправдал – оказавшись под тяжелым обстрелом со стороны имперцев, агинаррийцы не выдержали и отвернули, набирая дистанцию. Два флота разошлись контркурсами, затем агинаррийцы начали разворот «вдруг», чтобы снова сблизиться. Теперь их лучшие корабли, «Демонессы», под флагом самой Ниоры Сетано, стали замыкающими в линии. На какое-то время перестрелка прервалась, и это позволило ксаль-риумцам выровнять строй. Чудовищно избитые, с развороченными надстройками и выведенными из действия башнями, пылающие и дымящие, как вулканы, и почти утратившие боевую ценность, лучшие корабли Гвардейской Эскадры заняли место в хвосте Четвертой, за ними пристроилась несколько менее пострадавшая Вторая. Дэвиан со своей Третьей Эскадрой оказался во главе линии. - Запросите у Верро, какие будут распоряжения, - велел он, глядя на агинаррийцев, которые делали очередной доворот, торопясь вновь выйти на дистанцию эффективного огня, пока еще солнце остается на горизонте. Пока что пушки молчали с обеих сторон: снарядов было уже немного, приходилось соблюдать экономию. Вскоре пришел ответ. - Мой префект, Магистр Верро погиб, - сказал Намир Кардиф, - Прямое попадание в боевую рубку «Амелия», броня не выдержала. Все, кто находился внутри, убиты на месте. Управление кораблем перенесено в кормовой вспомогательный пост. Дэвиан сжал кулак. - Проклятье! - Похоже, мой префект, теперь вы – старший, - заметил Илевер, - Что будем делать? Дэвиан, продолжая наблюдать за северянами, быстро прикинул варианты. Судя по всему, противник пострадал, но не настолько сильно, как ксаль-риумцы. В колонне Северного Флота, «укоротившейся» на три корабля, некоторые превратились в плавучие костры и только чудом держались на воде. Снаряды были на исходе, а от легких сил, которые должны были прикрывать главные, по-преждему не поступало никаких известий. - Кажется, выбора у нас нет, - мрачно проговорил Дэвиан, - Нужно прорываться и отступать. - Но, мой префект, - нахмурился Илевер, - Они… - Мы уже не сможем ничего изменить! – отрезал Дэвиан, - Если позволим им перетопить весь флот здесь и сейчас, от этого выиграет только Агинарра! Мысль об отступлении жгла его изнутри, но он не колебался, отдавая приказ. Сражение было проиграно, и разве что вмешательство самих Неведомых Богов могло переломить его ход, но Боги вмешиваться не спешили. Очевидно, в этот день, как и в предыдущие века и тысячелетия, у них имелись другие, более важные дела. Выбор был прост – погубить весь оставшийся флот здесь и сейчас в отчаянных попытках исправить безнадежную ситуацию или сохранить хотя бы часть для будущих сражений. А значит, остается только одно – прорываться любой ценой. Другой вопрос – удастся ли прорыв? Непохоже, чтобы враг собирался выпускать добычу. Длинная линия агинаррийцев приближалась, но пока еще не стреляла. Несомненно, проклятые северяне тоже берегли последние снаряды и собирались бить только наверняка. Дэвиан посмотрел на солнце. Оно уже клонилось к горизонту, приближался закат. Если дотянуть до ночи, появится шанс оторваться от противника. Он задумался. Пожалуй… - Право руля. Начинаем разворот. Идем на сближение! Илевер дернулся. - Но, мой префект, тогда они... - Я знаю, что делаю. Исполняйте! - Есть, префект! Имперская линия снова начала доворот. Дэвиан мрачно подумал, что в будущем, когда стратеги и историки станут разбирать это сражение, им придется изрядно попотеть, расчерчивая карты причудливо перекрученными разноцветными линиями, отмечающими маневры обеих сторон. Интересно, а какой маневр сейчас предпримут агинаррийцы? Дэвиан рассчитывал на один, самый очевидный, но Ниора Сетано отнюдь не глупа – поймет ли она, в какую западню может загнать сама себя? Или, распаленная всеми успехами этого дня, уверует в окончательный разгром врага и бросится в последнюю атаку, стремясь покончить с Северным Флотом Империи одним ударом? Увы, Дэвиан не мог предсказывать будущее даже на четверть часа вперед. Что ж – посмотрим… Две линии снова сближались на контркурсах, причем флот Ксаль-Риума шел почти строго на север, агинаррийцы – на юг. Пока что они ничего не предпринимали. Поступил еще один доклад. Снова ничего утешительного – «Летучая Эскадра» Такэми наконец разбила Пятый Отряд имперцев и теперь на предельной скоростьи шла на подмогу основным силам. С ней были и легкие суда – крейсеры и эсминцы, вооруженные торпедами. Ситуация, которая уже была, мягко выражаясь, неблагоприятной для ксаль-риумцев, еще ухудшилась. Северный Флот, уже тяжело пострадавший, мог быть взят в два огня и добит массированной торпедной атакой. В любом случае, до появления Такэми было еще время, и Дэвиан собирался использовать его с максимальной выгодой для Ксаль-Риума. Он снова посмотрел в перископ. Так, началось. Сердце подскочило в груди – все-таки он угадал! Противница заглотила такую заманчивую наживку! Как он и рассчитывал, агинаррийцы опять развернулись «вдруг» на шестнадцать румбов, теперь два флота снова шли параллельными курсами, разделенные дистанцией чуть больше пяти миль. Как и рассчитывал Дэвиан, Объединенный Флот занял позицию западнее имперского; судя по всему, Ниора Сетано не упустила возможность поставить противника против заходящего солнца, но теперь ошиблась уже она, неверно рассчитав время. Солнце уже почти скрылось, и уже не слепило имперских наводчиков и наблюдателей, как предполагала командующая противника. Напротив – корабли северян были прекрасно видны на фоне подсвеченной закатным багрянцем линии западного горизонта, тогда как восточный горизонт, уже погрузившийся во тьму, скрыл строй ксаль-риумцев. - Огонь из всего, что осталось! – сказал Дэвиан, - Цель – головной отряд! Перестрелка возобновилась, и Ниора Сетано, осознавая свою ошибку, прошипела проклятие. Восток уже ушел во тьму, и корабли неприятеля, находящиеся примерно в пятидесяти пяти кабельтовых, выдавали свое местоположение только багровыми всполохами бортовых залпов. Агинаррийцы отвечали, но в таких условиях точность их огня не могла быть высокой – они не могли как следует ни целиться, ни оценивать попадания, ни корректировать стрельбу. А вот противник еще сохранил возможность видеть цели и пользовался этим. Это был единственный эпизод долгого, напряженного боя, когда ксаль-риумцы стреляли точнее агинаррийцев и наносили врагу тяжелый ущерб. За несколько минут «Натори» поймала четыре снаряда, вспыхнул пожар, заклинило кормовую башню главного калибра. Носовые продолжали стрельбу, но едва ли поражали цели. И, что было хуже всего, Ниора ничего не могла сейчас сделать, чтобы изменить это. Оставалось только перетерпеть, выстоять под обстрелом, пока не стемнеет окончательно. К тому моменту должны подоспеть легкие силы, и тогда она бросит в погоню за врагом крейсеры и эсминцы – добивать пострадавших. Ничего страшного, по сути, не произошло – враг сумел предпринять нечто неожиданное и преуспел, но до перелома в ходе сражения было далеко. Оставайся у имперцев больше боеспособных пушек и боеприпасов к ним – тогда, возможно, ситуация стала бы угрожающей, но сейчас она была просто… неприятной. Обе носовые башни сделали еще один залп, и одновременно восток осветился заревом имперских выстрелов. Ниора Сетано оторвалась от перископа, чтобы отдать распоряжение – чуть довернуть влево. Скорее всего, в неверном свете заката, этот маневр останется ксаль-риумцами незамеченным и собьет им пристрелку. Неожиданно кто-то очень большой и сильный со всей дури ударил ее в лицо шипастым кастетом. От внезапности и боли у Ниоры потемнело в глазах. Кажется, она ненадолго потеряла сознание. Очнувшись, она поняла, что лежит на полу, но не помнила, как упала. С трудом приподнявшись на локте, она открыла глаза. Рубка была наполнена едкой сизой дымкой. На полу оказалась не одна адмирал Сетано – она увидела рядом с собой еще несколько тел. Двое лежали неподвижно, один человек слабо шевелился и негромко стонал; вокруг раненого быстро расползалась темно-красная лужа. Толстая стена из великолепной северной брони прогнулась внутрь, как от удара мощным тараном, хотя нет, никакой крепостной таран древности не смог бы оставить такую вмятину в первоклассной цементированной хромоникелевой броневой плите толщиной тридцать шесть сантиметров. Лицо Ниоры по-прежнему раздирала мучительная боль. Она поднесла к нему ладонь и едва не заорала. Скрипя зубами, она убрала руку. Вся ладонь была красной. Над ней кто-то склонился. Ниора смутно узнала Масахиро Оми. У него тоже было окровавлено лицо. - Адмирал ранена! – голос звучал приглушенно, как будто из другой комнаты, - Нужна помощь, срочно! - Я… в порядке, - пыталась сказать Ниора Сетано, - Все хорошо. Что там… снаружи… происходит? - Не шевелитесь, командующая! – кажется, ее не поняли. Или она вообще ничего не смогла выговорить? Рядом появился еще один человек, опустился на колени и начал заматывать ее лицо бинтом из индивидуального перевязочного пакета. Было больно. Ниора Сетано пыталась возражать, но слова застревали в горле, да и мысли путались. Затем ее осторожно подняли и упаковали в носилки, представлявшие собой парусиновый мешок, распятый между двумя деревянными жердинами. В таком можно переносить раненого по крутым и узким корабельным лестницам. - Адмирал… - произнес Оми. Ниора жестко посмотрела на него. На это ее еще хватило, и начальник штаба замолк. - Вы вместо меня, Оми… - это ей точно удалось выговорить достаточно четко. Он кивнул. Ее понесли вниз. Снаружи все продолжало греметь и содрогаться – корабль продолжал бой. Ниора Сетано закусила губу. Ее место было на мостике, но сейчас единственное, что она могла – это удерживаться на грани сознания. Ощущения были такие, будто на лице вовсе не оставалось кожи, ее всю сожгло или содрало! Неожиданно корабль резко накренился на левый борт. Ниора поняла, что «Натори» заложил крутой поворот, и попыталась оценить маневр. Выходит, Оми пытается увеличить расстояние до неприятеля, зачем? Рискованно, так можно слишком легко потерять контакт с целью в надвигающейся ночи! Тут ее мысли прервались. Один из носильщиков оступился на крутой лестнице и едва не выпустил носилки с раненой из рук. Удержался, но встряхнуло все равно основательно, и это оказалось последней каплей. Ниора Сетано закричала-таки, и провалилась в темноту. * * * Оранжево-красная молния внезапно пронзила вражеский строй, и Дэвиан увидел, как над агинаррийским кораблем поднимается огромный столб фосфоресцирующего, подсвеченного ярким пламенем дыма. На какое-то мгновение стало светло, как днем. Кому-то из ксаль-риумских артиллеристов очень повезло, снаряд все-таки нашел какое-то уязвимое место, или просто пробил себе дорогу сквозь все броневые пояса, перегородки и палубы и взорвался в артиллерийском погребе, где оставался еще достаточно большой запас кордита, чтобы поднять линкор на воздух. Это не был один из четырех ведущих «Демонесс» - кажется, пятый во вражеской линии. Младший флагман, корабль командующего вторым боевым отрядом. Хорошая добыча, жаль, что единственная. Но даже этого оказалось достаточно – линия агинаррийцев неожиданно отвернула влево, снова «вдруг», быстро увеличивая расстояние. - Рыбьи ублюдки! – прорычал Илевер, - Не понравилось? Еще не желаете? - Успокойтесь, капитан, - Дэвиан сохранял хладнокровие, - Пора заканчивать. Уходим. Курс – зюйд. К Хатьере. Однако так легко уйти побитому имперскому флоту все же не удалось. Поступило еще одно сообщение – приближается новая группа врагов. - Летучая Эскадра, - констатировал Кардиф, - Успели-таки. - Что ж, тем хуже для них, - заметил Дэвиан, - Курс – им навстречу. Уже совсем стемнело, когда Северный Флот сблизился с «Летучей Эскадрой». Противники едва видели друг друга во мраке. Скорее всего, Сэмадзу Такэми просто не успел сориентироваться в обстановке. Он вел свои корабли на подмогу главным силам, но теперь, когда те вышли из боя, его линейные крейсеры оказались одни против всего ксаль-риумского флота. Освещая друг друга лучами уцелевших прожекторов, корабли вновь открыли огонь, расстреливая последние снаряды. Очень скоро на кораблях Такэми запылали новые пожары, и «Летучая Эскадра» отвернула. Трудно было оценить, насколько она пострадала, но Дэвиану показалось, что флагманский «Мияши» разбит основательно. Во всяком случае, продолжать бой Такэми не рискнул. Дэвиан тоже предпочел не дожидаться, пока его снова не догонит весь Объединенный Флот. Напоследок агинаррийцы произвели несколько торпедных атак, но действовали разрозненно и достаточно вяло. Дэвиан понимал, что, после тяжелого дневного боя, их команды истощены, да и корабли, скорее всего, сильно пострадали. Во всяком случае, имперские дредноуты сохранили часть скорострельных противоминных пушек, а их прислуга, практически не принимавшая участия в дневной перестрелке с линкорами врага, оставалась свежей и готовой к бою. Нарвавшись на заградительный огонь, агинаррийцы предпочли отступить; ни одна из выпущенных торпед не поразила цели. Путь был свободен. - Они уходят, - констатировал очевидное Масахиро Оми. - Мы не будем их преследовать, капитан-командор? – спросил Тэрано Сайдзен, капитан «Натори». - Преследовать? – Оми склонил голову к плечу, - С чем? Запросите, сколько у нас осталось боеприпасов. По всему флоту – код «1-0-1». Корабли начали перемигиваться в темноте огоньками семафоров. Код «1-0-1» означал запрос о количестве оставшихся боеприпасов. Вскоре на флагман начали поступать ответы. - У нас осталось всего по семь снарядов на ствол, - сообщил капитан Сайдзен, - Другие также передают код «2-2-2». Боеприпасы практически полностью исчерпаны. - Разумеется. После такого боя иного ожидать было бы странно, - Оми пожал плечами, - Тем самым вопрос о преследовании снимается сам собой. На сегодня мы отвоевались, возвращаемся в порт. Курс – к Шлассену. Ниора Сетано прикрыла глаза. Ее лицо все еще ныло тупой, раздражающей болью, говорить было трудно. Она провалялась без сознания больше двух часов и теперь, очнувшись, едва могла сесть на кровати. Все ее лицо было перемотано толстым слоем бинтов. Тем не менее, придя в себя, первым делом адмирал потребовала к себе начальника штаба с докладом о ходе боя. Оми явился и сообщил о своем решении. Бой прекращен, и теперь корабли шли курсом к Шлассену, к ближайшей базе. Поначалу Ниора, у которой все еще кровь кипела от адреналина, пришла в ярость; к счастью, ее состояние не позволило ей вспылить и наорать на Масахиро. Чуть успокоившись, она признала, что он принял оправданное решение. Кроме того, имперцы ушли, но отнюдь не целые и невредимые. Цель операции «Волчья Яма» была достигнута. Вернув себе свое обычное самообладание, адмирал Сетано затребовала рапорт о потерях. Оми уже располагал необходимыми сведениями. Потери, как бы то ни было, оказались серьезны. «Тонго», корабль командира Второго боевого отряда, капитан-командора Натамуры, взлетел на воздух со всем экипажем. Затонули еще два дредноута: «Ятоми» и «Масахи», но, по крайней мере, большую часть их команд удалось спасти. Потерян «Мияши», флагманский линейный крейсер «Летучей Эскадры». Сэмадзу Такэми, тяжело раненый, оставался на корабле и руководил борьбой за живучесть, но через час стало ясно, что спасти «Мияши» уже невозможно. Наверху распространялись пожары. Внизу вода проникла в отсеки динамо-машин, корабль остался без электричества. Остановились помпы, и Такэми распорядился покинуть корабль. Команда была принята другими крейсерами «Летучей Эскадры». Еще через час лучший линейный крейсер Объединенного Флота скрылся в волнах. Согласно обычаю, корабль ушел под воду, не спустив боевое знамя. - Капитан корабля? Такэми? – спросила Ниора. - Они также покинули «Мияши», - сообщил Оми, - На последней шлюпке. Ниора чуть заметно кивнула. Хорошо. Не то сейчас время, чтобы из-за старых обычаев терять грамотных командиров. Были потери в легких силах, и немалые. Масахиро Оми, как читая с бумаги, перечислил тяжелые и легкие крейсеры, эсминцы, которые были потоплены и повреждены. - Человеческие потери пока уточняются, - завершил он, - В целом, наш флот пострадал серьезно, но, безусловно, значительно менее серьезно, чем противник. В ремонте нуждаются все корабли, но, при необходимости, мы уже завтра сможем вывести в море девять дредноутов и четыре линейных крейсера, сохранивших боеспособность в достаточной степени. И не меньше шести кораблей удастся вернуть в строй в течение ближайших трех-четырех децим. В общем, командующая, - подытожил он, - Мы, вне всяких сомнений, победили. Ниора молча кивнула и сделала слабый жест. Оми понял ее правильно и, не говоря больше ничего, встал и тихо вышел, прикрыв за собой дверь. Ниора Сетано слышала, как снаружи он обменялся с кем-то несколькими тихими фразами. Она подумала, что она сейчас должна быть счастлива. Одержана большая победа, Великий Северный Флот Ксаль-Риума, считавшийся несокрушимым, разбит и, скорее всего, сломлен. Сломлен не столько физически, сколько морально. Можно починить поврежденные корабли и ввести в строй новые взамен погибших, но вернуть однажды утраченную уверенность в себе – вот что по-настоящему тяжело, почти невозможно. Наверняка такой разгром произведет должное впечатление и на Главный Штаб в столице Ксаль-Риума. Скорее всего, после катастрофы такого масштаба они окончательно отбросят всякие мысли о наступательных операциях, перейдут к глухой обороне. Агинарра сможет беспрепятственно развивать свои планы наступления на Ксаль-Риум, вытеснить имперцев с северных островов и потребовать перемирие на выгодных для себя условиях. В общем, битва выиграна, а может быть, выиграна уже и война – кто знает? У Ниоры Сетано были все основания для торжества, но торжества все равно не было, как не было и горечи. После всего случившегося, не было вообще никаких эмоций! Был лишь металлический привкус крови во рту, монотонный стук сердца и чувство опустошенности. Она сама не понимала – почему. Быть может, из-за раны, после которой шрамы на лице останутся на всю жизнь, это было очевидно? Вздор! Если бы она боялась ран и боли, выбрала бы себе другую карьеру; ей еще очень повезло, что она хотя бы жива. Командующая Объединенным Флотом лежала на кровати в отдельной каюте – одна, заботливо и профессионально перевязанная корабельным хирургом. Лучи матово-белого лунного света струились через иллюминатор и косо падали на пол, очерчивая мерцающий овал. День завершался, уползал в прошлое, сливался с бесчисленными днями, что уже были и что еще будут, отличаясь от них лишь тем, что, вероятно, когда-то в какой-то хронике про него будет упомянуто, что «в день семьдесят пятый Лета 1922 года в сражении у острова Авалан Объединенный Флот Сегуната Агинарры и Джангара под командованием адмирала Сетано одержал решительную победу над численно превосходящим Великим Северным Флотом Империи Ксаль-Риум под командованием Магистра Астиана Верро». И далее последует скупая сводка: перечень потопленных кораблей и количество погибших с обеих сторон. Нет, Ниора Сетано не могла понять, почему она не радуется успеху. Наверное, просто слишком устала и потеряла слишком много крови. Поэтому едва отпустив начальника штаба, адмирал откинулась на подушку и постаралась провалиться в сон. Это ей удалось почти сразу.
1008 Прочтений • [Феникс в пламени Дракона. Глава 16.] [10.05.2012] [Комментариев: 0]
Vova
