Я поднялся с земляного пола от которого нестерпимо воняло затхлостью и
гнилью. Знакомый запах Клоаки, который известен всем, кто хоть раз
побывал там. В голове гудело, к горлу подступала тошнота, видимо этот
придурок-разбойник из Общества здорово приложил меня по голове своей
дубиной.
Чуть поодаль валялось бездыханное тело главаря, который прибрал к рукам
фолиант кунари. Я вытер окровавленные лезвия кинжалов о полу его плаща
и осмотрелся.
Авелин с сожалением рассматривала вмятины на блестящем нагруднике,
которые оставила недавняя схватка. Рядом чуть слышно застонал Фенрис,
похоже, ему здорово досталось.
— Все живы?, — спросил я, оглядывая своих товарищей.
— Хвала Создателю, — с нескрываемой иронией откликнулся Андерс, удачно
копируя манеру храмовников. Он сделал неуловимое движение посохом, нас
всех окутало синеватое облако целебной магии, боль отступила, раны и
ссадины затянулись мгновенно.
— Где Изабелла?, — спросила Авелин, вкладывая меч в ножны.
— Она погналась за этим ублюдком, но в потасовке я ее не видела.
— Ты
слишком доверяешь ей, только потому, что ей разок удалось затащить тебя
в постель.
Я поморщился. Об этом эпизоде и последующем разговоре с Изабеллой мне вспоминать не хотелось.
— Это не твои проблемы, Авелин, — мрачно сказал я.
— Конечно, не мои!, — презрительно фыркнула капитан стражи.
— Личное дело каждого, с кем спать.
Мы направились к выходу, и едва только я поднялся по лестнице, как тут
же увидел распростертое тело рыжебородого хлюпика, за которым погналась
Изабелла. Я узнал этот коронный удар. На груди трупа лежала аккуратно
свернутая записка. Я поднял ее, уже зная, что там обнаружу.
"Милый мой Брайан, — говорилось в записке.
— Отдать фолиант кунари,
конечно, благородно, но к такому благородству я не готова. Так что я
исчезаю вместе с книгой, ты уж прости и прими это как сможешь. Поверь,
мне тяжело обманывать тебя, ты ведь так доверял мне, мой бедный...но
иного выхода у меня нет. Целую тебя. Твоя Изабелла".
Я скомкал листок, но недостаточно быстро, чтобы Авелин не успела
прочесть его содержимое. И, надо отдать ей должное, на сей раз
воздержалась от подколок. И за это я был ей безмерно благодарен.
— Она сбежала?, — спросил Андерс, который письма не видел, но отлично видел выражение моего лица.
Я кивнул.
— Ну что ж, примерно этого я и ожидал, — вздохнул маг.
— Что будем делать дальше?
— Придется отправляться в город, найти Аришока и выложить все
начистоту, — сказал я.
— Возможно, если мы отыщем Изабеллу и вернем
фолиант, войну между людьми и кунари еще можно остановить...
Фенрис только удрученно покачал головой. Похоже, эльф не слишком-то верил в такую перспективу.
Когда мы выбрались в Верхний город, там вовсю кипела резня, и вместо
привычного запаха благовоний и пряностей на рынке воняло дымом, копотью
и смертью. Везде лежали трупы людей и кунари, мостовые были залиты
кровью.
К замку наместника мы пробивались с боем. Кунари уже захватили город и
нам пришлось перебить их немало, прежде чем мы, наконец, оказались
перед дверью главного зала, за которой слышался гул голосов и крики.
Я распахнул рывком тяжелую дверь, и вошел внутрь. Мои спутники следовали за мной.
Аришок стоял на верхней ступеньке лестницы, держа в руках отсеченную голову наместника Думара.
— Вот ваш наместник!, — прорычал он и швырнул голову вниз к ногам
стоящих у подножия лестницы перепуганных аристократов. Женщины
завизжали, кто-то из них свалился в обморок.
Один из аристократов закричал:
— Что вы делаете! Вы же развязываете войну!
Это были его последние слова. Один из кунарийских стражников одним
движением свернул ему шею, отшвырнув теплое еще тело носком ботинка.
— Вы только жрете и жрете, а когда у вас нет жратвы, то
жалуетесь! Вы прогнили насквозь! Вас нужно уничтожить как бешеных собак!
— Это тебе тоже велит Кун?, — крикнул я.
— О, у нас гости!, — оскалил зубы Аришок.
— Я ждал тебя, Хоук. С чем пожаловал, баз?
— Я верну тебе твой фолиант, — проговорил я, поднимаясь по лестнице, —
если ты и твои воины после этого прекратите кровопролитие и покинете
Киркволл.
— И ты поверишь мне на слово?, — насмешливо спросил он. Его маленькие
белесые глазки казалось просвечивали меня насквозь в поисках лжи.
Пепельная физиономия выражала неподдельное презрение.
— Почему нет, если ты поверишь на слово мне?
— Поздно, баз. Фолианта у тебя нет, и неизвестно знаешь ли ты где он.
— Его украла Изабелла.
— Твоя спутница?
— Да. Я найду ее и верну тебе фолиант.
— Что ж, похвально, что ты сказал мне правду. Но это все равно ничего не изменит.
Вы все умрете. Прими свою смерть достойно, Хоук.
Он сделал незаметный знак своим четырем стражникам, но мы тоже были не
лыком шиты. Я выдернул из ножен кинжалы, Авелин и Фенрис схватились за
мечи, Андерс вскинул посох...после бойни на улицах Киркволла даже
отборная четверка телохранителей Аришока не смогла остановить нас.
Вскоре все кунари были мертвы.
— Ты настоящий базалит-ан, Хоук. И достоин уважения. Как, по-твоему, можно разрешить этот конфликт?
— Я не хочу проливать кровь, — сказал я.
— Ее и так было пролито
достаточно. Нельзя насильно сделать людей счастливыми, Аришок. Забирай
всех, кто принял Кун добровольно, я верну тебе фолиант, и ты уедешь в
Пар Воллен.
— Нет, баз. Уже поздно. Слишком поздно.
Тут Фенрис резко крикнул что-то по кунарийски и Аришок с удивлением посмотрел на него.
— Ты даровал ему базалит-ан, — сказал эльф.
— И у Хоука есть право
вызвать тебя на поединок. Это право достается с трудом, но и дарует
определенные привилегии, не так ли?
— Ты хорошо знаешь наши обычаи, эльф, — Аришок, казалось, был слегка
удивлен.
— Ладно, Хоук, я вызываю тебя на бой. Если ты убьешь меня —
освободишь от возложенного на меня бремени. И мои кунари покинут
Киркволл.
— А если нет?, — спросил я.
— Тогда ты умрешь. Так велит Кун.
— Я согласен сражаться.
— Насмерть.
— Насмерть, Аришок, — проговорил я.
Он бросился на меня как разъяренный медведь. Я едва успел уклониться от
его смертоносного топора, который просвистел совсем рядом. Этот
огромный кунари был непомерно силен, но ужасно неповоротлив. Он гонялся
за мной, рыча от ярости, когда я время от времени наносил ему удары со
всех сторон.
Пару раз он, неудачно разогнавшись, чуть не снес колонны, подпирающие
свод зала, но достать меня ему все же несколько раз удалось. Если бы не
Андерс, снабдивший меня зельем здоровья, туговато бы мне пришлось.
Мы оба вымотались — и я, и Аришок, но отступить значило — умереть и я
из последних сил сражался с ним, поскольку смерть никогда еще не была
так близка.
Наконец мне повезло. Прыжок, уклонение — и я нанес Аришоку почти смертельный удар.
Он выронил топор и упал на ступеньки лестницы.
Мои кинжалы был красными от крови вождя кунари, руки тоже были в крови
— и Аришока, и своей собственной: несколько раз я вытирал тыльной
стороной ладони рассеченный лоб, чтобы кровь не заливала глаза.
— Что же ты медлишь, Хоук?, -простонал Аришок.
— Убей меня.
— Нет.
— Так...
— Я знаю, что так велит Кун, но я не сторонник Кун, равно как и любой
другой религии в этом мире, — сказал я.
— Я сторонник здравого смысла и
противник ненужного убийства. Сейчас Андерс слегка подлечит тебя, да и
меня заодно, а потом ты отправишься в свой лагерь, и ни один кунари не
выйдет оттуда до тех пор, пока я не принесу тебе фолиант. В этой земле
свои законы, Аришок, и по праву победителя я требую уважать их.
Кунари вздохнул и закрыл глаза.
***
— Это было, пожалуй, одно из самых сильных впечатлений в моей жизни, —
проговорила Авелин, когда мы шли по разрушенному Киркволлу в Порт. –
Признаться, я никогда не думала, что ты можешь так быстро двигаться,
Хоук.
— Когда на тебя несется такая вот туша с топором, — ухмыльнулся я, — будешь бегать еще быстрей меня.
— Может быть, — сказала Авелин. – Милость Андрасте, не хотела бы я быть на твоем месте пару часов назад!
Мы шли в Порт. Я знал, что Изабелла недавно завладела кораблем под
названием "Жемчужина», чтобы отплыть на нем в Ферелден, где можно было
затеряться. Я не зря провел годы в Нижнем городе, работая на Анариэль и
создавая себе репутацию среди отщепенцев и разбойников. Теперь эта
репутация работала на меня. После того, как Аришок и его люди были
заперты в лагере, я встретил в Нижнем городе одного из своих старых
приятелей, который и сообщил мне об Изабелле и «Жемчужине». Каким
образом эта информация попала к нему, мне было все равно. Информация в
Нижнем Городе распространялась быстро и достигала самых неожиданных
мест. Я вознаградил своего информанта горстью серебра, и направился в
Порт. Надо было застать «Жемчужину» до отплытия. Мне было о чем
потолковать с Изабеллой. Скорей всего, если она еще не отчалила,
значит, фолиант у нее, и она ждет Катерраса, чтобы передать ему книгу.
Тем временем, на Порт спустились сумерки, скрыв от любопытных глаз наш
маленький отряд. Мы пробирались одному мне ведомыми закоулками, не
привлекая ничьего внимания, незаметные как тени. В Порту, впрочем, не
было той оживленной атмосферы, как раньше – все казались настороженными
и подавленными и никто из тех, кто попадался, все же, нам на дороге не
рискнул затеять с нами разборки.
«Жемчужина» покачивалась на волнах, поскрипывая и постанывая, словно
живое существо. Где-то в каютах я разглядел слабый огонек лампы.
— Ждите здесь, — проговорил я своим спутникам. – Если я не вернусь через час – вызывай стражу, Авелин.
— Ты уверен, что тебе не нужна помощь, Хоук?, — спросил Фенрис. Его
спокойное лицо было невозмутимо, освещаемое скудным светом корабельного
фонаря.
— Уверен, — ответил я. – С этим делом я должен разобраться сам.
Авелин отвернулась и тихо вздохнула.
Я осторожно прокрался по трапу и вскоре был на борту корабля. Видимо,
Изабелла отпустила своих матросов до отплытия. Прикинув расположение
кают, я определил, в какой из них горел свет и вскоре уже стоял перед
тяжелой дубовой дверью, сквозь щели в которой пробивался неяркий луч.
Я распахнул дверь ударом ноги. Изабелла вскочила со стула, на котором сидела и в ее руках блеснули кинжалы.
— Брайан, — проговорила она, ласково улыбаясь мне. – Кажется, я знаю, зачем ты пришел.
— Ты всегда была сообразительной, Изабелла, — сказал я, ни на секунду
не выпуская ее из виду. – Даже чересчур сообразительной. Отдай мне
фолиант, и я, пожалуй, по старой памяти, не стану тебя убивать.
— Тогда Катеррас убьет меня, — с печалью сказала Изабелла. – Пойми, я спасала свою жизнь.
— Рискуя при этом жизнями наших друзей, — зло сказал я. – Ты знала, что Аришок не уедет без фолианта, и тем не менее украла его!
— Ты не понимаешь…
— Прекрасно понимаю. Ты всего лишь орудие, Изабелла. Красивое, изящное,
дорогое орудие, которым может воспользоваться тот, кто больше заплатит.
Тебе наплевать, что Авелин, Фенрис, Андерс и остальные много раз
жертвовали своей жизнью, спасая твою. Тебе наплевать на то, что любой
из нас мог погибнуть. Ты не попросила помощи ни у меня, ни у остальных.
А ведь мы могли бы вместе защитить тебя от Катерраса. Но ты не
захотела. Потому что тебе заплатили за это, не так ли? И ты купила этот
корабль…
— Да, — проговорила она с вызовом, и глаза ее блеснули нехорошим
блеском. – А ты предпочел бы, чтобы я пускала слюни над твоими идеалами
о чести и благородстве? Слишком много хочешь, Хоук. Ты хорош, но не
настолько. Вкручивай благородные идеалы своей остроухой любовнице, с
которой ты живешь в Верхнем Городе, а меня оставь в покое!
— Наши с Мерриль отношения тебя не касаются, — отрезал я. – Ты сама
сказала, что кроме секса между нами ничего не было. Не уводи разговор в
сторону, Изабелла. Отдай мне фолиант.
— Возьми его, он твой, — проговорила она, склоняя голову. – Ты победил.
Я почувствовал недоброе. Слишком легко она сдалась, слишком просто мне было подойти к столу и взять книгу. Я сделал шаг…
— Неужели тебе безразлично, что со мной будет?, — проговорила она.
— Почему нет? Тебе же было безразлично , что будет со всеми нами. Но
если ты боишься Катерраса, я могу остаться и поговорить с ним по душам.
Но это будет последняя услуга, которую я окажу тебе Изабелла.
— Благородство тебя погубит, Хоук, — проговорила она, и мне послышалась печаль в ее голосе.
Я словно предчувствовал, что она ударит в спину именно в тот момент, когда мои пальцы коснутся фолианта.
Я оказался быстрей, а она проиграла. Потому что я слишком хорошо знал,
на что способна Изабелла, когда на карту поставлены ее интересы. А она
так сильно хотела убить меня, что забыла об осторожности.
Мой удар сразил ее наповал, а на лице пиратки навеки застыло удивленное
и обиженное выражение ребенка, которому не дали конфету.
Мне стало тошно. Я провел ладонью по лицу Изабеллы, закрыв ее глаза, потом взял со стола фолиант и вышел из каюты.
***
— Андаран акишан, милый, — маленькая ладошка Мерриль легла мне на плечо. Я вздрогнул и очнулся от своих мыслей.
Все было кончено.
Я вернул фолиант Аришоку и кунари отбыли в Пер Воллен. Рыцарь-командор
Мередит возглавила правление городом после смерти Думара. Мои друзья не
задавали мне лишних вопросов по поводу происшедшего в Порту. Все они
словно забыли об этом. Все, кроме Мерриль…
Я взял в свои ладони маленькую руку эльфийки. Зеленые глаза Мерриль не отрываясь смотрели на меня.
— Брайан…
— Не надо Мерриль. Я не могу рассказать тебе сейчас.
— А мне и не нужно ничего рассказывать, — печально улыбнулась она. – Я
лишь хочу сказать тебе, что я всегда буду рядом, и если захочешь…
— Я знаю, моя маленькая, — ответил я, ласково погладив ее тонкие пальчики. – Я знаю.
Vova
