Возможно вы искали: 'Попугай Кеша: Вы не бы...'

May 31 2025 02:32:10
  • Как сделать 8Gamers.Ru домашней страницей?
  • Игры
    • База данных по играх
    • Игровые новости
    • Игровая индустрия
    • Обзоры на игры
    • Прохождения игр
    • Гайды к играм
    • Превью о играх
    • Игровые тизеры
    • Игровые арты
    • Игровые обои
    • Игровые скриншоты
    • Игровые обложки
    • Игровые трейлеры
    • Игровое видео
    • Вышедшие игры
    • Ближайшие релизы игр
  • Кино и ТВ
    • База данных по кино
    • Статьи о кино
    • Постеры
    • Кадры из кино
    • Кино трейлеры
    • Сегодня в кино
    • Скоро в кино
  • Комиксы и манга
    • Манга по алфавиту
    • База данных по комиксах
    • Читать онлайн комиксы
    • Читать онлайн манга
    • База персонажей
  • Читы и коды
    • Чит-коды для PC игр
    • Чит-коды для консольных игр
    • Трейнеры
    • Коды Game Genie
  • Моддинг
    • Модификации
    • Карты к играм
    • Программы для моддинга
    • Статьи о моддинге
  • Геймдев
    • Всё о создании игр
    • Список движков
    • Утилиты в помощь игроделу
    • Конструкторы игр
    • Игровые движки
    • Библиотеки разработки
    • 3D-модели
    • Спрайты и тайлы
    • Музыка и звуки
    • Текстуры и фоны
  • Рецензии
    • Игры
    • Кино
    • Аниме
    • Комиксы
    • Мангу
    • Саундтреки
  • Саундтреки
    • Лирика
  • Файлы
    • Патчи к играм
    • Русификаторы к играм
    • Сохранения к играм
    • Субтитры к кино
  • Медиа
    • Видео
    • Фото
    • Аудио
    • Фан-арты
    • Косплей
    • Фото с виставок
    • Девушки из игр
    • Рисунки
    • Рисуем онлайн
    • Фотохостинг
  • Юмор
    • Анекдоты
    • Афоризмы
    • Истории
    • Стишки и эпиграммы
    • Тосты
    • Цитаты
  • Флеш
    • Азартные
    • Аркады
    • Бродилки
    • Гонки
    • Для девочек
    • Для мальчиков
    • Драки
    • Квесты
    • Леталки
    • Логические
    • Мультфильмы
    • Открытки
    • Приколы
    • Разное
    • Спорт
    • Стратегии
    • Стрелялки
Игры
Injustice:  Gods Among Us
Injustice: Gods Among Us
...
Dark Souls 2
Dark Souls 2
Dark Souls II - вторая часть самой хардкорной ролевой игры 2011-2012 года, с новым героем, сюжето...
Battlefield 4
Battlefield 4
Battlefield 4 - продолжение венценосного мультиплеер-ориентированного шутера от первого ли...
Кино
Steins;Gate
Steins;Gate
Любители японской анимации уже давно поняли ,что аниме сериалы могут дать порой гораздо больше пи...
Ку! Кин-дза-дза
Ку! Кин-дза-дза
Начинающий диджей Толик и всемирно известный виолончелист Владимир Чижов встречают на шумной моск...
Обзоры на игры
• Обзор Ibara [PCB/PS2] 18407
• Обзор The Walking ... 18853
• Обзор DMC: Devil M... 19921
• Обзор на игру Valk... 15921
• Обзор на игру Stars! 17810
• Обзор на Far Cry 3 18000
• Обзор на Resident ... 16063
• Обзор на Chivalry:... 17561
• Обзор на игру Kerb... 18021
• Обзор игры 007: Fr... 16667
Превью о играх
• Превью к игре Comp... 18003
• Превью о игре Mage... 14502
• Превью Incredible ... 14763
• Превью Firefall 13523
• Превью Dead Space 3 16378
• Превью о игре SimC... 14772
• Превью к игре Fuse 15479
• Превью Red Orche... 15589
• Превью Gothic 3 16388
• Превью Black & W... 17402
Главная » Фанфики » Другое » Все его демоны

Все его демоны

Возле кельи Квентина Орсиньо задержался из-за запаха.
Пахло лириумом – горький с нотой кислинки, винный запах.
Ничего необычного: Казематы точатся лириумом, здесь он течет в сточных канавах, хрустит на зубах, звенит в питьевой воде и пульсирует в венах; храмовников и магов он связал воедино.
Цепные псы и жертвы родственны друг другу.
Но помимо лириума Орсиньо уловил и другой – сцепленный с горечью, теплый и волглый.
Он напомнил Орсиньо детство
— отца-подручного мясника в эльфинаже, грязный угол, изможденную мать-прачку, мозоли на ее пальцах крупнее костяшек.
Иногда отец приносил, воровато оглядываясь, «добычу».
Чаще всего, выбраковку – сизые легочные пленки, ворсистые языки, подпаленные лиловиной гнилью ляжки.
Мать отдавала гниль кошке Ветке, из хороших кусков варила похлебку.
Орсиньо таскал Ветку за хвост, играл вываренными костями и был счастлив.
А потом его забрали в Круг Магов Киркволла.
…Лириум и мясо.
Орсиньо часто дышал; воспоминания рассеяли реальность до тумана Тени.
Он постучался.
Квентин не открывал долго – достаточно долго, чтобы Орсиньо стряхнул ностальгию, а тронутые сединой волосы взмокли на лбу.
Нехорошо, очень нехорошо.
Орсиньо закрывал глаза на «баловства» учеников, но с тех пор, как эта Мередит, покарай ее Создатель, дорвалась до власти…
— Квентин,
— позвал Орсиньо.
Ученик приоткрыл дверь.
В глубине его комнаты что-то светилось тускло-лиловым, отчего лицо Квентина казалось серым, с рыжей коростой щетины, похожей на язвы.
Орсиньо скользнул взглядом к рукам – корка крови под ногтями Квентина говорила о многом.

— Первый Чародей…
— начал Квентин.
Он сглатывал и дрожал, и тогда Орсиньо захлопнул дверь изнутри.

— Я… я могу все объяснить.
Орсиньо видал кельи и почище, без вороха книг и луж на полу, без крысиной тушки рядом с ломтем хлеба; но ничего подозрительного.
Беспорядок пергамента, чернильных пятен… и портрет женщины на стене.
Первый Чародей выдохнул с облегчением.
За дохлых крыс и портреты не Усмиряют, верно? За неаккуратность – тоже.

— Объяснить, Квентин? Вновь повеяло мясом.
Орсиньо шагнул вглубь, присматриваясь.
Запах – запахом, важнее другое: если Квентин пытается «все объяснить», ему есть что объяснять.
Первый Чародей слишком хорошо знал своих учеников, хуже того – Мередит тоже разбиралась в магах.

— Магия крови, Квентин? Он надеялся, голос звучит спокойно.
Орсиньо следовало вызвать храмовников и отдать Квентина на Усмирение.
При первом подозрении, ведь один малефикар способен…
— Первый Чародей, сэр, я…
— человек ссутулился так, что казался ниже миниатюрного эльфа.
Он вздрогнул, когда узкая ладонь Орсиньо коснулась небритой щеки.
– Сэр, я не делал ничего плохого.
Орсиньо кивнул.
Он верил ученикам – они все мои дети, думал он, лириум вытравил из него все живое, все человеческое (или эльфийское, неважно); но его дети… всегда с ним.
Ради этого стоило быть Первым Чародеем Киркволлского Круга Магов.
Женщина на портрете улыбалась.
Орсиньо вздохнул.

— Я покажу вам, мастер, покажу,
— и Квентин выхватил из-под кровати клетку.
В клетке возились крысы – крупные, буро-серые с розовыми хвостами, около полудюжины исконных обитателей Клоаки; сначала Орсиньо не понял, в чем дело.
Но только в первый момент.
Отличать живое от мертвого Первый Чародей умел.
Крысы были мертвы.
Некоторые – не первый день, розовый бархат хвостов знакомо потемнел в коричневый перегной, а во вздутых боках копошились мелкие желтоватые черви, похожие на горчичные зерна.
Остальные – свежие, вспоротые тела напоминали приоткрытые рты, и от них-то и плыло облако мясного аромата, заставившее Орсиньо постучаться к Квентину.
Крысы деловито возились в клетке.
Гнилые разбрасывали червей, а свежие подбирали пищу.
Одна наступила на собственный желудок, из лопнувшего сосуда комком вывалилась пережеванная масса.

— Это твои… опыты? – спросил Орсиньо.
Отвращение вспыхнуло, словно заклятие «взрыва разума», и рассеялось.
«Всего лишь крысы.
Храмовники не запрещают убивать крыс».

— Первый Чародей, я…
— Квентин поставил клетку на стол, поверх пергамента и рядом с куском хлеба.
С гнилого хвоста деловито заторопились опарыши: зараженная магией плоть, похоже, им не нравилась.
– Только исследую.
Только исследую, больше ничего, я нашел в нашей библиотеке один трактат…
— Тевинтерский трактат,
— уточнил Орсиньо, думая о бронзовых фигурах рабов, согнутых в покорной безнадежности.
Киркволл – город цепей.
Когда-то рабы тевинтерцев, опутанные цепями, ложились на алтарь, а теперь главная цепь – на шее магов; знак Усмиренного немногим лучше ритуального кинжала.
Орсиньо предпочел бы кинжал.

— Ты, я вижу, пошел дальше в своих опытах.
Над головой Квентина улыбалась женщина.
Перед портретом истекали воском свечи, напоминая церковь и статуи Андрасте – черные ступени, черные колокола и монотонная Песнь, от которой у Орсиньо в детстве болела голова, в церкви он ныл и требовал, чтобы мать увела прочь.
Возможно, предчувствовал: служители Церкви никогда не будут его друзьями.
Женщина на портрете лучше Андрасте.
Квентин попятился, закрывая собою крыс, портрет и записи; неуклюжий – все люди неуклюжи, крупные и тяжелые, но без звериной грации кунари, подумалось Орсиньо.
Страх ученика неприятен.

— Мастер, вы ведь… не скажете… не сделаете ничего… Рассказать о работе Квентина храмовникам? Все равно, что приготовить жаркое из собственного ребенка; Орсиньо снова погладил Квентина по рыжей щетине – не мешало бы ему побриться, а еще поесть чего-нибудь, кроме черствого хлеба с начинкой из трупных червей.

— Красивая женщина,
— он кивнул на портрет.
– Кто она? Губы Квентина сжались в розовую, а затем и в синеватую, похожую на грубый шов, полоску.
По-бычьи мотнул шеей:
— Мастер Орсиньо, я…
— Понимаю.
Слишком личное.
В клетке протяжно пискнула и окончательно издохла крыса.
Воздух заполнился миазмами тлена и лириума, и Орсиньо с трудом мог различить их.
Дети вырастают.
Родителям приходится отпустить, может быть, благословить тоже.
Квентин не сделал ничего дурного.
Вот и хорошо.

— Не переступай черты, Квентин.
Будь осторожен.
Магов преследуют демоны – прописная истина, но редко о них упоминают вслух – не тема для бесед за кружкой эля.
Говорить о демонах – табу, сродни непристойным шуткам в церкви; ни отец и сын, ни любовники на ложе не рассказывают друг другу о тех, кто облизывается на тело и душу в Тени.
Орсиньо знал.
Каждого мага Киркволла и каждого их демона.
Иногда казалось – вместе с посохом и мантией Первого Чародея принял он дар-проклятие, сродни самой магии: сны и кошмары учеников – даже после Истязаний они остаются «учениками».
Для отца сорокалетний воин с двуручным мечом и сединой в косматой бороде
— всегда лопоухий мальчишка.
И любил он всех одинаково.
Магов преследуют демоны, но демоны самого Орсиньо носили доспехи и пахли лириумом, пахли почти как маги.
Когда по приказу Мередит Усмирили сразу десятерых, он cорвался – почти в одержимого:
— Я требую согласования каждого случая со мной лично!
— Орсиньо сжимал тонкие пальцы в кулаки, маленькие жалкие кулаки «эльфинажского ублюдка».
Именно так видела его Мередит, не правда ли? Опасалась, вероятно, тоже.
Ядовитых пауков и порождений тьмы тоже боятся, но считаются с ними от этого не больше.
Наместник Думар тер лоб.
Его мучила мигрень, Орсиньо – духовный целитель по специализации,
— ощущал пульсацию в затылке и висках.
Наместнику хотелось выставить их обоих за дверь, наплескать в серебряный кубок антиванского красного, а может быть, гномьего эля и выхлебать залпом, словно мерзкое зелье.
За спиной Мередит оранжево поблескивал в ножнах клинок.

— Если мы будем возиться с каждым малефикаром,
— Мередит подчеркнула слово-обвинение,
— Киркволл за неделю демоны выжрут.

— Вы не имеете права! Вы не знаете, что такое Усмирение! – Орсиньо развернулся к ней всем телом, пошатнулся – будто от удара под дых.
Но выстоял.
– Представьте, что вам выкололи глаза, отрубили уши и, вдобавок, завернули в плотную мешковину…
— Недостаточное наказание для кровавых магов,
— Мередит ухмыльнулась.
Из-под шлема выбились волосы – ярко-золотистые, как стены Киркволла в предрассветный час.
Она красива и ужасна, подумал Орсиньо.
Словно… ну, демон желания, например.
– Со своей стороны требую усиления охраны Казематов, ежедневного досмотра каждого мага, и…
— Хватит! Железная корона-обруч дзенькнула хлопнула о стол.
Наместник откинулся в кресле, стараясь выглядеть суровым и решительным, но усталость точилась из него, точно… «кровь из раны», предположил Орсиньо.

— Я приму решение позже.
Орсиньо отвернулся первым.
Он проиграл – в очередной раз проиграл златовласому чудовищу по имени Мередит.
Маги часто проигрывают демонам.
Такова жизнь.

— Пожалуйста,
— пересохшими губами.
Унижение? Пускай.
Он эльф в конце концов, к тому же гордости не место, если речь идет о детях.
– Оставьте нас в покое.
Мередит лязгнула коваными перчатками, будто перерубала ему позвоночник:
— Моего подчиненного убил демон.
По вашей вине.
Я не отступлюсь.
В чересчур просторное для маленького эльфа кресло Орсиньо спрятался целиком и зябко передергивал плечами: камин прогорел, а ночи в Казематах холодны, чтобы согреться – немного угля и заклинание, или заклинание без угля, или угли и огниво.
Он моргал пересохшими веками.
Глубже зарывался в кресло, словно черепаха в панцирь – мякоть под костью, но кости хрупки и треснут под железным сапогом.
Нужно быть драконом, а не черепахой, чтобы твои кости выдержали железо.
На изнанке век красными шрамами мерцали блики.
Орсиньо огляделся, словно в первый день, когда сменил рядовую келью на кабинет Первого Чародея.
Вознесенные на много футов стены, темный потолок, камин, письменный стол, кровать.
Тоже темница, а резное кресло
— чужое, для человека делано, не для эльфа.
Зачем он согласился? «Самый молодой Первый Чародей в истории Киркволла».
Проще – сопляк, слабый и беспомощный.
Златовласый демон из стали и ненависти пожирает разум и сны его детей, а он только поджимает костлявые колени, прячется в кресле.
Трус.
Ничтожество.
Горло и переносицу свело спазмом.
Орсиньо схватил посох – метнул огня в камин, добела накалил изразцы, а пепел вспыхнул – мертвый, снова вспыхнул, второй жизнью.
В дверь постучали, и Орсиньо точно знал: Квентин.

— Первый Чародей, сударь…
— Зови меня по имени,
— он развернулся к ученику всем телом.
– Пожалуйста.
Квентин мялся на пороге, потупился и впрямь казался ребенком.
Он так и не побрился, отметил Орсиньо.
Напротив: щетина разрослась, а волосы свалялись в сальный колтун, из рыжих стали грязно-коричневыми; заострились скулы и запали глаза.
«Что с ним?»
— Ты хотел поговорить, Квентин?
— Да, Пе… Орсиньо,
— захлопнул позади дверь и устремился, распространяя запах прогорклого масла, прогорклой крови, давно не мытого тела.
– Мои исследования… я должен вам все показать, мастер Орсиньо.
Дышал Квентин, будто весь Киркволл галопом пробежал – от самой Клоаки.
На искусанных губах белой плесенью лег налет.

— Конечно,
— Орсиньо дотронулся до колючего лица, колючих губ – привычный жест; все хорошо, ученик.
Ложь: мы горим заживо в лучах железного солнца.
Скольких обманул? Сколько еще упокоятся в пустоте – с багряным ожогом-печатью на лбу? …Все хорошо.

— Идемте,
— Квентин выпрямился, сжал запястье Первого Чародея, и потянул, так нетерпеливая собака дергает поводок.
За мной, хозяин.
Квентину было что показать.
Едва Орсиньо переступил порог, Квентин заперся изнутри – правильно сделал, запах сырого мяса, искристый перезвон лириума пропитали келью и рвались за пределы – в Казематы, на улицы, к храмовничьим мордам, в воображении Орсиньо храмовники представились вроде злобных тварей с чуткими носами и пеной слюны на бурых клыках.
Храмовники не пощадят, подумал Орсиньо.
Он словно ступал по свежей вырезке, наклонился – не натекло ли крови через мягкую подошву орлейского сапога.
«Это не крысы».

— Квентин,
— сказал Орсиньо; и закашлялся.

— Смотрите, мастер, смотрите,
— Квентин взмахнул посохом, освещая темную келью.
Сначала Орсиньо заметил только кусок хлеба – тот же самый, обгрызенный и недоеденный, окаменелый окончательно.
Черви и те побрегзуют.
Впрочем, червям здесь есть чем поживиться и без жалкой краюхи.
Вдоль комнаты, на стенах, над столом и кроватью переплетались цепи.
Мясницкие цепи с мясницкими крючьями, Орсиньо сглотнул, потому что вновь вспомнил детство – работа отца.
«Учись, парень, ягнячью тушку обвалять
— плевое дело, ежели умеючи».
Отец говорил, главное наловчиться.
Квентин… наловчился.
Несомненно.
На ближайшей к Орсиньо цепи мерно покачивалась рука.
Отрубленная по плечо и аккуратно подцепленная за кожу, полоску подкожного жира и мышцы, пухловатая женская ручка.
Орсиньо представил хозяйку – аристократка средних лет, голые горячие плечи, перламутровые ногти и много золотых украшений.
Браслет до сих пор вьется у запястья.
О таких говорят – «в самом соку».
Сочное… мясо.
Орсиньо ощутил, как прилила ко рту желчь.

— Мастер… прошу вас… «Он просит меня.
Они все просят меня – защитить от храмовников, тварей с железными клыками, от метки-Усмирения.
От виселицы».
Квентин тоже.
На других цепях – худая нога с розовыми крашеными ногтями бордельной шлюхи, ногти одного цвета с вывернутым суставом; аккуратно срезанные, похожие на два плотных налитых мешочка, груди – наверняка, нелегко было зацепить, чтобы не потеряли соблазнительную форму.
Левый сосок венчает вишенка-капля крови.
Чуть поодаль – скрюченные пальцы, скальп с иссиня-темными волосами.
Рука с браслетом пошевелилась, будто пытаясь снять себя с крюка.
Следом дернулись пальцы и пнула кого-то невидимого нога.

— Мастер, прошу, выслушайте меня.
Орсиньо зажмуривался и вдыхал запах бойни.
Успокаивающий теплый запах.
Только мясо – и лириум, конечно.
То, что висит на крюках – всего-навсего мясо.
Увитая белыми лилиями, улыбалась с портрета женщина.
Она понимала.
Она надеялась, что Орсиньо тоже поймет.

— Я создам совершенство, я уже создаю его.
Мне нужна ваша помощь, мастер Орсиньо,
— шептал Квентин.
Тогда Орсиньо обнял его.
Квентин опустился на колени
— человек выше эльфа на голову, но ученик не хочет быть выше своего «мастера».
Квентин доверяет.

— Что ты натворил.
Что ты натворил… Квентин обнимал его, уткнулся лбом в костлявую диафрагму Орсиньо, и обнял тесно, почти удушающе; на секунду подумалось – он убьет меня, просто переломит позвоночник, никакой магии.
Орсиньо почти не возражал.
Смерть избавит от… «Железного солнца.
От Мередит».

— Мастер, я все делаю правильно.
Почитайте мои записи.
Она прекрасна, посмотрите, невеста Создателя Андрасте – нищенка по сравнению с ней, и смерти нет, мастер, никакой смерти – жизнь совершенная… По стенам ползла кровь.
Квентин сжимал его, «будто ребенок – игрушку», пришло на ум сравнение; Орсиньо перебирал свалявшиеся волосы, гладил колючий подбородок и уши с запекшейся желтоватой серой.
Мое дитя, думал он, мое талантливое дитя.
Мой ученик.
Орсиньо улыбнулся портрету на стене.
Он понимал.
Есть ученики… и есть мясо.

— Тебе нужно спрятаться, Квентин,
— сказал Орсиньо.

— Мередит требует досмотра.
Понимаешь? Ты должен бежать.
Сегодня.
Сейчас.
Пальцы Орсиньо скрыты под рукавами чародейской мантии.
Удобная вещь: незачем видеть, как он сдирает заусенцы.
Интересно, если проступит через плотную расшитую золотом ткань, капелька крови из лакун ногтей, сочтут ли это магией? Мередит возвышалась над ним – всего одна ступенька, но люди чаще всего смотрят на него сверху вниз.
Особенно Мередит.

— Вы еще будете требовать ослабления контроля магов со стороны храмовников, Первый Чародей? У нее плохие новости, знал Орсиньо.
Толпа пульсирует вокруг, из лиц выхватил Хоука – Защитник тоже маг, неужели спаситель Киркволла, победитель Аришока-и-так-далее-все-его-титулы, предаст своих? «Ты маг, знаю»,
— через толпу Орсиньо тянулся взглядом к Хоуку, и отпрянул: разило пустотой, Тенью и демонами.
Первый Чародей считал, будто знает всех магов и всех демонов Киркволла.
Похоже, ошибался.

— Не просто требовать.
Настаивать,
— голос дал противного «петуха».
Орсиньо сжал кулаки и двинулся на Мередит.
Путь ему преградила пара сияющих доспехов.
Желтая площадь внутреннего двора, желтое солнце, желтые волосы Мередит.
Говорят, в Тевинтере так казнили высокопоставленных особ: трепанировали череп и еще живому лили на пульсирующий мозг плавленое вулканическое золото.
Хоук, Защитник… помоги,
— Орсиньо готов кричать и умолять вслух.
А тот пуст, почти как Усмиренный.
Тоже плохая новость.

— Настаиваете, значит? – Мередит ухмыльнулась.
Кивнула, и вперед выступил храмовник с мешком в руках.
С дерюги капало густо-алым в черноту.
Толпа зашелестела.
По-чаичьи протяжно вскрикнула девушка – Орсиньо узнал голос, Ненья, одна из младших магов.
Тише, девочка.
Ты еще с нами, ты способна кричать, и сердце твое бьется то быстрее, то медленнее – наслаждайся.
Все хорошо.
Как всегда, Орсиньо готов повторять: все хорошо.
Храмовник вывернул мешок.
С тихим шмяком на камни плюхнулась голова Квентина.

— Защитник, расскажешь, что этот малефикар, эта мразь сделал с твоей матерью? И еще десятком женщин? Голос у Мередит – колокол Андрасте, золотой поминальный перезвон.
У Квентина щетина стала бородой, а волосы отросли.
Как давно я его не видел, думал Орсиньо.
Из перекошенного рта выползали личинки.
«Те, на стенах, не гнили, а он гниет»,
— думал Орсиньо и вновь дышал мясной-лириумной кельей.
Наверное, соскальзывал в Тень.
Вокруг было желто.
Все слова, все оттенки перекрасило желтым: малефикар, убийца, опасные твари, всех на цепь, Усмирить.
Просто перечисление.
Орсиньо отвечал еще, выкрикивал даже – не смейте из-за одного обвинять всех; за последние годы он выучил формулу куда крепче магических заклинаний.
Бесполезную, бесполезную формулу.
Хоук тоже на стороне Мередит, верно? Квентин убил мать Хоука… Орсиньо тянуло подобрать отрубленную голову.
Погладить и вновь солгать: все будет хорошо, все обойдется; он лгал тем, кто ныне уже Усмирен, лгал тем, кому помогал скрыться, а храмовники находили.
«Прости, Квентин».

— Он был всего-навсего убийцей! Разве среди не-магов мало убийц? Так Орсиньо отрекся от ученика.
«Прости, Квентин».
«Нам нужен Защитник.
Еще не все потеряно, и быть может, мне удастся выиграть с помощью него».
Мередит пнула отрубленную голову
— она покатилась в толпу, и какой-то мальчишка наступил на сизый вываленный язык, затем пнули дальше, в гущу помоев, в сточную канаву.
Орсиньо заставил себя не оглядываться.

— Нельзя судить по одному всех! Зато вы,
— и Орсиньо, злой и пьяный от запаха крови и тлена, ткнул расцарапанным пальцем в железную грудь Мередит,
— готовы уничтожить нас, подобно тому, как уничтожал женщин этот безумец! Жалкая месть жалкого эльфа.
Мередит перехватила его запястье, выламывая до искристой боли почему-то под локтем.

— Вы забываетесь, Первый Чародей…
— …творите бесчинство!
— Довольно! Стража и Защитник вклинились между ними.
В чьем-то вычищенном до зеркального блеска доспехе Орсиньо заметил собственное отражение – бледный в синеву, искусанные губы.
Ни дать, ни взять Квентин – эльфийский вариант Квентина.
Уже в кабинете, Первый Чародей расхохотался.
До истеричного взвизгивания, царапая обломанными ногтями бархат кресла, лохматя седые, словно у глубокого старца, волосы.
Прости, Квентин, повторял Орсиньо.
Я знаю всех магов и всех демонов Киркволла, и имена их – испуганных и рыдающих по кельям Казематов, затравленных отступников-малефикаров, молчаливых революционеров из Клоаки, шепчут: твоя жертва не напрасна.
Скоро все закончится.
Ненья тряхнула коротко стриженными волосами и неловко осела на землю.
Меч храмовника торчал у нее внизу живота, окровавленной пародией не соитие, а запрокинутое назад лицо выражало скорее удивление, чем муку.
Орсиньо шагнул к ней.
Отшвырнул убийцу-храмовника – или это сделал Хоук? Назвал по имени.

— Ненья.
Волосы липли к носку орлейского сапога из тонкой кожи.
Он все еще не понимал, что происходит.
Он ведь почти проиграл баталию с Мередит.
А может быть, почти выиграл – на его стороне Защитник.
Когда раздался грохот и небо Киркволла заполнило красным, Орсиньо улыбнулся уголком губ – Квентин, это ты? Я помню о тебе, каждую минуту помню; говорят, неупокоенные возвращаются из Тени – ты пришел мстить? «Тогда помоги мне одолеть железное солнце, Квентин».
Но ему было легко, впервые за много лет – легко и свободно; небо рыдало обломками камней, порой с остатками изображения Андрасте.
Мередит объявила Право Уничтожения, а Защитник объявил, что поддержит магов.
Орсиньо верил Защитнику… …так же как ученики верили ему.
И впервые за много лет, он знал, что делать.
К тому моменту, когда Защитник добрался до двора Круга, битва шла уже несколько часов.
Каменистые улицы превратились в дно – дно кровавого моря, острова-трупы, небо и земля – сплошная рана.
Но тогда Орсиньо еще улыбался: надеялся, что выстоят.
Защитник самого Аришока убил, и храмовников с Мередит размажет по собственным доспехам.
Первый натиск храмовников и впрямь отразили легко, без потерь.
Орсиньо рвался вперед, как некогда против кунари, сметал каждым ударом двоих-троих – до десятка; успевал шепнуть каждому ученику: мы вместе.
Мы победим.
Вы со мной, а я с вами, дети мои, и ничего не страшно.
Все хорошо.
Он почти верил.
Выл и гремел надломанными цепями Киркволл, город цепей.
Едва Защитник со своей командой присоединились к магам, хлынули храмовники.
Сплошной волной, без конца и края, кроваво-красная земля сделалась сверкающей, серебристой; кровь и лириум вечно рядом.
Орсиньо до судороги сжал увенчанный драконьими головами посох.
«Ученики… дети мои».
Они умирали по-разному.
Кто быстро – как Ненья, вскрикнут и сползут вдоль лезвия; кому-то везло меньше – храмовники топтали, вдавливая нос в переносицу, дробя коваными сапогами пальцы и ребра.

— Право Уничтожения! – гудели храмовники.

— Право Уничтожения! – дребезжали доспехи.

— Право Уничтожения! – слышался Орсиньо голос Мередит.
Эльфинажский паренек, неделю назад в Круг привели, запутался в заклинании «конуса холода» и плюхнулся на манер тюка соломы, заливая Орсиньо багряными брызгами из вскрытой трахеи.
Чуть поодаль по-котячьи вякнули девочки-близняшки с глазами синими, как лириум, – их проткнуло одинаковыми зазубренными болтами.
Орсиньо замер посреди поля битвы: мертвые ученики (они все мертвы, все мертвы) зовут его.
Почему, мастер? Ты обещал, мастер.
Ты обманул нас, мастер.
«…и Квентина тоже».

— Хватит! Хватит! – заорал Орсиньо; он оскалился полыхающим небесам и осколкам церкви.
Ты прав, Квентин.
Ты прав, ученик.
Пора.

— Если Мередит хочет магии крови – она получит ее! Первому Чародею Киркволлского Круга ведом каждый маг и каждый демон; а теперь он призвал их всех.
Когда явились демоны голода, втянул он рваные клочья мяса; и тонкое уязвимое тело его распухло бесформенным комом – темно-серая гниль слипалась, плавилась; Орсиньо пожирал учеников своих.
Когда явились демоны желания, мертвые ученики в последнем объятии приникли к нему, ладонь к ладони, щека к щеке, единым целым и неделимой любовью; Орсиньо вожделел учеников своих.
Когда явились демоны праздности
— стали отчаянием, шелохнулась вздутая туша, из недр слизистой пасти раздался гулкий вой; Орсиньо оплакивал учеников своих.
Когда явились демоны гнева, вой стал кличем ярости, вломился многорукий, многоротый ком плоти в гущу храмовников, разбил, растоптал, хрупал костями и вминал металл в камни; Орсиньо мстил за учеников своих.
Когда явились демоны гордыни, застыл тварь-Орсиньо – самой уродливой киркволлской статуей, и набросился на Защитника и магов.
Только теперь он понял Квентина.
Только теперь.
Вам лучше умереть, думал Орсиньо, лучше умереть, чем жить в цепях в городе цепей.
Не бойтесь златовласого железного демона, не бойтесь кровавого ожога-Усмирения.
Влейтесь в меня, ученики мои, дети мои, повторял Орсиньо – безъязыким верещанием, и ударами.
Я с вами.
Вы – со мной.
Между живым и мертвым нет разницы; а магия сильнее смерти.
Орсиньо знал: на сей раз он не лжет.
865 Прочтений •  [Все его демоны] [10.05.2012] [Комментариев: 0]
Добавил: Ukraine Vova
Ссылки
HTML: 
[BB Url]: 
Похожие фанфики
Название Добавил Добавлено
• Все его демоны Ukraine Vova 10.05.2012
Ни одного комментария? Будешь первым :).
Пожалуйста, авторизуйтесь для добавления комментария.

Проект входит в сеть сайтов «8Gamers Network»

Все права сохранены. 8Gamers.NET © 2011 - 2025

Статьи
Рецензия на Pressure
Рецензия на Pressure
Чтобы обратить на себя внимание, начинающие маленькие разработчики, как правило, уходят в жанры, ...
Рецензия на Lost Chronicles of Zerzura
Рецензия на Lost Chron...
Игры, сделанные без любви и старания, похожи на воздушный шар – оболочка есть, а внутри пусто. Lo...
Рецензия на The Bridge
Рецензия на The Bridge
«Верх» и «низ» в The Bridge — понятия относительные. Прогуливаясь под аркой, можно запросто перей...
Рецензия на SimCity
Рецензия на SimCity
Когда месяц назад состоялся релиз SimCity, по Сети прокатилось цунами народного гнева – глупые ош...
Рецензия на Strategy & Tactics: World War 2
Рецензия на Strategy &...
Название Strategy & Tactics: World War II вряд ли кому-то знакомо. Зато одного взгляда на ее скри...
Рецензия на игру Scribblenauts Unlimited
Рецензия на игру Scrib...
По сложившейся традиции в информационной карточке игры мы приводим в пример несколько похожих игр...
Рецензия на игру Walking Dead: Survival Instinct, The
Рецензия на игру Walki...
Зомби и продукция-по-лицензии — которые и сами по себе не лучшие представители игровой биосферы —...
Обратная связь | RSS | Донейт | Статистика | Команда | Техническая поддержка