- Придурки! – Андреич чуть не вывалился из окна, успев затормозить
тяжёлый «Икарус» перед самым багажником «Тойоты». Серая японская
сволочь подрезала совсем уж нагло – так, что уж не чаял и остановится.
Однако сидели в иномарке явно не самоубийцы: дали чуток вперёд, дабы
избежать удара, и тут же затормозили, перекрыв дорогу. Андреич
собрался было продолжить тираду, однако не успел: из «Тойоты» вихрем
вылетел черный волосатый джигит, в миг оказался возле водительской
двери и, тут же в волосы водилы впилась волосатая рука. - Двэрь открой, паст закрой… Понэл?
Как не понять, когда у твоей шеи – солидный такой ножик… Хороший. Тут
не до геройства… Рука привычно потянулась к клавише, и дверь зашипела,
открываясь. Тут же в салон впорхнул второй – совсем молоденький, тоже
чёрный, с пронзительными, недобрыми глазами. Уверенно, безо всякого
акцента рявкнул: - Сидеть, кто жить хочет! Не вставать, не орать! Резко не дергаться!
Дергаться и вправду было опасно: в руках у молодого, чуть прикрытый
полами защитного плаща, торчал ствол железного «аргумента». «Железного»
- в прямом смысле слова. Это поняли сразу, как только молодой
продемонстрировал, что значит «не дёргаться». Молодой парень,
попытавшийся выяснить, в чём дело, был сбит ударом приклада прямо на
пол. Теперь он пытался остановить кровь, закрывая разбитое лицо
платком, любезно подсунутым немолодой толстой дамой, сидящей позади.
Больше вопросов ни у кого не возникало. Андреич с опаской
посматривал в салонное зеркало на одного из пассажиров, здоровенного
мужчину с военной выправкой, сидящего на заднем сидении, но тот,
похоже, не собирался искать неприятностей. Дай-то Бог, чтобы всё
обошлось. - Давай трогай! – заорал в ухо волосатый, как только в салон ввалился третий, самый старший из троицы.
Похоже, с ним было что-то неладно: он прижимал руку к телу, а,
взобравшись в салон, первым делом вышвырнул с переднего сидения мужика
средних лет, по всему видать – сельского жителя. И сел сам. Андреич
выжал сцепление, втолкнул передачу и автобус, поскрипывая, тронулся. - Ты газу давай, газу! Нэ тормози! – сверкнул шальным глазом волосатый, и Андреич не рискнул ослушаться. «Икарус» быстро набирал ход.
- Будэш хорошо вести, домой вэрнёшся. Два киломэтра отсюда – будэт
развилка. Понэл? Вправо на нэй. И – быстро, быстро… Догонят, родной,
всем кирдык будэт. И тебе, и мнэ. И всэм. Понэл? «Душевно стелет,
сволочь» - думает Андреич. И хочется ему верить, чёрт подери… Хочется.
Жить всегда хочется… Только вот куда там сворачивать? Некуда вроде… Не
первый день он тут ездит, там – лес. А дальше – дальше зона отчуждения.
Просто Зона. Там – людям делать нечего. Так куда ж они? Сзади –
яркие огоньки. Ага, вон оно что… Милиция. На хвосте у чернявых, значит…
Вот почему они в автобус пересели – тут люди, всегда можно ими
прикрыться. Как заложниками… Вот вляпались, так вляпались. Надо же – и
не думал, когда в рейс выезжал, что примета сработает. Нельзя
возвращаться, а он вернулся. Кепку забыл… Ну, и хрен бы с ней, с
кепкой… Поди, не Ленин. Нужно было хоть в зеркало посмотреть. Вона и
посмотрю… А в боковом зеркале – весёлые огонёчки. Синие с
красным. Ближе и ближе. Не уйти – куда тяжёлой машине удрать от шустрых
легковушек. Ни по что не уйдёшь… А догонят – ох, и думать не хочется…
Стрельба ж может быть, да и вообще… Сидеть под автоматами – в любом
раскладе не сахар. Мало ли что «им» в голову взбредёт. Чёрным… Может, и
подпалят всех… Слышал про такое. - Сворачивай… - командует волосатый.
Андреич послушно вернёт руль, и автобус, тяжело накренившись,
устремляется прямо в лес. Дорожка тут узкая – как просека. Влево -
вправо - сосны: никак не объедешь. Так что чёрный, с одной
стороны, прав: тут их обойти не удастся. Только дальше, дальше-то что?
Там, за поворотом – пост. Шлагбаум с солдатами. Потому что Зона. И –
всё… А дальше было просто: возле шлагбаума никого не оказалось.
Да и чего сторожить-то? Найдётся идиот, который в Зону на машине
поедет? Если и найдётся, то недолга его дорога будет. Ох, недолга…
- Куда ж… - ошарашено шепчет Андреич, но чёрный смотрит пристально, в
руке – не нож уже, автомат, АК-47У, Андреич знает, видел… У Ментов
такие, у патрульных. Коротенькие, как игрушечные, а ежели пальнёт в
голову… - Вперод, сказал! Газ давай! – шипит гадюкой волосатый, и Андреич бросает тяжёлую машину на таран.
Сирены уже рядом – совсем рядом. Их ещё не видно, но это – временно:
вот всего один поворот, и – увидят… И – догонят. Мотор набирает ход,
взвывает мощно, уверенно – и деревянная балка шлагбаума встречается с
красным передком… Удар громкий, но не сильный – хорошие машины венгры
делают, прочные… В салоне – отдельные вскрики, но паники нет: не поняли
ещё ничего… Деревьев много, дорожка петляет – авось, и оторвутся… Хотя
– вряд ли это. Куда тут автобусу развернуться? Попадётся упавшее дерево
или яма на пути, и всё – приехали… - Догонят… Не уйти, - как бы про себя шепчет Андреич. - Нэ догонят. Сюда – нэ поедут. Нэ бойся… Волосатый смеётся. Весело и заразительно. Молодой выглядывает в окно, затем оборачивается к нему: - Валдай! Оторвались. Не прёт Ментов по Зоне шастать… - Нэ прот… - весело соглашается тот, которого назвали Валдаем.
Старшой, который в кресле, подзывает жестом Валдая. Тот наклоняется над
бородатым, они о чём-то говорят на языке, который Андреич разобрать не
может. Ладно… Оторвались – так оторвались. Выходит, не хотят доблестные
органы в Зону соваться. Не с руки… А может, им тоже какие-то
согласования нужны, инструкции? Может быть, боятся границу пересечь?
Тут же рядом – Украина уже. Другое государство… Хотя – какие тут
границы! Одно слово – Зона… И катить по этой зоне, да ещё с дюжиной
пассажиров на борту – ох как не хочется. Но приходится.
Почти час уж крутит Вячеслав Андреевич по едва заметной тропке. Дорожка
как-то сама собой превратилась в колею, колея – в заросшую просеку, а
теперь вот – езда наугад: вечер, только уворачивайся от деревьев,
мелькающих в свете фар… Валдай гонит вперёд, всё, видать, поверить не
может, что погони - нет. А кто ж сюда сунется? Тут же – закрытая Зона.
Радиация тут. И прочие ужасы, что по телику показывают. Тут же и людей
нет, ибо жить тут нельзя. Как их ещё Зона пустила? Да ещё далеко-то
так…Будто специально в ловушку манит. Дороги-то давно уж нет никакой,
но ведь едут, ведь проезжает его «Икарус» меж сосен… Или не сосен. Не
разберёшь их… А продерись ты по лесу хотя б на «Таврии» - где там… А
это – автобус… И… И вдруг «Икарус» ощутимо тянет на сторону… Андреич
отчаянно крутит руль, давит тормоз в пол – но огромная машина летит
куда-то в сторону, и кажется, что колёса её – не на земле вовсе, а в
воздухе… Последнее, что видит Андреич – это огромный ствол дерева,
летящий прямо в лобовое стекло… - Шамиль, живой? – голос Валдая звучит слабо.
Ответа не было. По всему салону в голос стонут люди. Да, плохо дело…
Водила чёртов, куда ж он врезался? Валдай пытается подняться. Болит
ушибленная спина – как раз под правой лопаткой, но в общем, вроде бы,
ничего серьёзного. В ладонь впились острые кубики разбитого стекла.
Ухватился за поручень. Приподнялся. Заглянул в лицо Шамилю. Чёрт… Не
разглядеть. Темно. - Шамиль… Шамиль! – позвал снова. Шамиль молчит. Расцарапанная рука трогает шею. Где там должен быть пульс? Вроде бы где-то тут… Или тут… Только где ж он? - Шамиль! Тишина. - Даша, Дашенька! Как ты? - Женечка! Точно не болит? Правду говори, не терпи, ну скажи же! И здесь не болит? - Выйти дайте, дайте же выйти… - Куда она делась? Извините, коричневая такая… С ручками… Тут же стояла… - В больницу мне надо, в больницу бы… Скажите им, чтоб в больницу… - Да поднимите же его! Он же задохнётся! - Мужчина, что с вами? Вам плохо? - Не плачь, мама, всё же кончилось!
Валдай трясёт головой, отряхиваясь от этой какофонии жалоб, стонов и
воплей. Рука сама собой сползает с холодеющей, заросшей шеи Шамиля.
Нечего там прощупывать. Списали Шамиля… Не помочь ему ничем. Да и шутка
ли сказать – две пули в нём сидело, когда они этот хренов автобус
захватили… А тут ещё удар… Шайтан не выжил бы. - Валдай! Жив? А, малой! Голос вроде нормальный, значит, повезло ему… - Нормально всё… Сам цел? - Ага… Что с Шамилем? - Хана Шамилю. Отстрелялся.
Молодой шагнул к мертвецу, вытащил из коченеющей руки серый «Вальтер»,
пошарил по карманам в поисках патронов. Что ж, кто знает, что там, в
будущем. Запас беды не чинит… А к выходу пробираются люди. Первым к
проходу ринулся совершенно потерявший голову «костюм». Ибо ничего
примечательного, кроме добротного серого костюма, в данном типе Валдай
не разглядел. Так, чинуша средней руки. Какого рожна его занесло в
рейсовый автобус? Такие обычно на личном транспорте разъезжают… - Мне срочно… Мне нужно выйти! У меня встреча! Я и так опаздываю…
Валдай загородил проход. «Костюм» не унимался. Видать, аккуратно
треснулся головой при ударе… Снесло крышу окончательно. Он хрипел,
доказывая, что Павел Семёнович будет недоволен, что они ещё не знают, с
кем разговаривают, что будут большие неприятности… Валдай нежно
захватил крикуна за галстук, аккуратно так сдавил – но сзади уже
напирали люди, кричали, возмущались и вообще начинали бунтовать.
Молодой тут же замечает, что в глубине салона, в темноте, замышляется
какое-то действие. Непонятное, но опасное для них с Валдаем…
Выстрел прозвучал неожиданно. Нет, не казался он ни раскатом грома, ни
взрывом. Хлопок, и занесло салон тревожным едким запахом пороха, и
ойкнул как-то совершенно по-бабьи «костюм», заваливаясь назад… Лишь
вспышка на секунду осветила лица – недоумённые, испуганные, оскаленные…
И молодой перещёлкнул затвор, подул в пистолетное дуло и в полнейшей,
жуткой тишине произнёс мёртвым, безразличным голосом: - Ещё?
«Костюм» упал. Теперь это был действительно костюм – вернее, тело,
обёрнутое дорогой шмоткой. Крови не было видно, но неживой стук тела
говорил сам за себя. И тут раздался крик… - Всё, Валдай, выходим… - крикнул молодой, и первым рванул заклинившую дверь.
Vova
