И сколько же это будет продолжаться? Такое ощущение, что коридор
бесконечен. А может они придумали еще что-то для меня, кроме белого
света? Может это ходьба по кругу, чтобы я окончательно съехал с
катушек? Хотя, на самом деле, наверное, это я медленно иду, а тут еще
эти поля вокруг, эти облака смерти, которые тянут ко мне свои
прозрачные щупальца, заставляют мои мысли затравленными зверьками
дрожать в голове, эти облака раздражают одним лишь своим наличием,
насыщают воздух озоном, гарью, пылью… Не могу понять, как это
происходит, хоть я их и вижу… и эти всполохи молний и легкие кружения
бумажных обрывков на полу, но, закрывая глаза, чувствую лишь
изуродованные контуры энергетических полей, нити от которых уходят в
разные стороны, будто образуя некую паутину, тянущуюся куда то… - Север. Они поставили их на севере, все три. Не спеши ты так. - Больше, намного больше и они повсюду, именно поэтому нам надо быстрее уходить, пока мы сами не попали под волну. - Сколько у нас времени? - Его совсем не осталось. - Михаил, я тебя прошу, дай мне еще немного времени… я почти закончил с ним…Это же прорыв, впервые за десять лет… - Хорошо… у тебя неделя, но я не ручаюсь, что запуск не произойдет раньше, не ручаюсь, что они меня послушают. - Спасибо тебе… - Не стоит благодарить, боюсь, что не стоит…
Я осторожно открыл глаза и потянул носом воздух, прищурился… кажется,
тот, гниющий ходил где-то рядом, и его по-прежнему не было видно рядом,
к счастью. И у меня нет ни малейшего желания это существо видеть, от
него тоже тянуло смертью и опасностью… Медленно поднялся с пола
залитого…ЧТО?! опять кровью? Я что, все это время бредил, лежа там же
на расколотом кафеле, откуда казалось, что ушел? Осторожно принюхался,
пошарил руками вокруг, опасаясь, что мои худшие предположения
подтвердились, нет кровь старая, кафель почти цел, хоть и с лунками от
попавших пуль. И почему-то болели ладони, не помню как, но я рассадил
костяшки, содрав с них кожу… что же я делал, пока мне чудились эти
голоса? Дверь была сорвана с петель и лежала, чуть приподнимаясь
под воздействием энергетического возмущения неподалеку, надо будет
выходить аккуратно, если еще приведется выйти. Я поочередно дергал
ручки каждого шкафчика, но поддался только один, откуда в
полиэтиленовом пакете вывалилась какая-то одежда. Что ж уже лучше, все
одно не надо ходить голым, хотя странно, что мне по-прежнему не стало
ни теплее, ни холоднее… и еще… что-то по-прежнему заставляло меня
волноваться, руки нервно дрожали, пока я одевал джинсы и свитер,
найденные в пакете посреди какой-то трухи и непонятных проржавевших
железяк, удивительно, что и одежда не развалилась в пыль. И не менее
удивительно, что на пакете сохранилась хоть и ободранная, но вполне
различимая наклейка, к которой тем не менее пришлось внимательно
присмотреться, чтобы понять торопливо сделанную надпись … «Серж нт / Во
ков - личные вещи». Кажется, я опять начал терять сознание… - Сержант Волков, вы уверены, что хотите принять в этом участие? Учтите, дороги назад у вас не будет.
- Да, доктор Кондратьев, я прекрасно понимаю, во что я ввязываюсь, и
чем мне это грозит. Я серьезно все обдумал и мой ответ по-прежнему да. - Хорошо, осталось лишь обсудить детали и можно начинать приготовления…
Чччерт… на этот раз, падая, я крепко приложился о стену затылком,
теперь было такое ощущение будто к растерзанию черепа вновь вернулись
те самые сверла … А изнутри им содействовали хаотично мечущиеся мысли,
вернее вопросы, своими острыми крючками рвавшие остатки спокойствия и
самообладания…. Кто этот Волков и почему я его помню? И как я мог его
видеть раньше, если точно был в колбе всю свою «жизнь»? А то, что я его
видел – не подлежит сомнению, ведь иначе не знал бы, как он выглядит.
Ничего не понятно… Хмм, к организму, кажется постепенно приходило
осознание всех тех возможностей, которыми он обладает, потому что идти
было значительно легче, хоть боль и отвлекала собой, частыми короткими
приступами, в унисон капавшей с потолка воде, то там, то тут
образовывавшей лужи, расползшиеся кое-где в опасной близости от
порванной проводки. Возникало подозрение, что мои приступы головной
боли и нынешние и предыдущие были словно реакцией на что-то извне, как
минимум сейчас, на эту подземную капель, которая впрочем, должна была
скоро для меня остаться позади, так как путь мой лежал к выходу, вернее
туда, где я чувствовал, что он должен быть. Даже не знаю, зачем мне
надо наружу, и что ТАМ делать, но просто хотелось… Хотелось увидеть
что-то кроме вереницы коридоров, от которой непреодолимо сильно
хотелось тоскливо взвыть и бежать без разбору вперед, пока не уткнешься
либо в стену, либо в очередную перекошенную неизвестными силами дверь…
Едва заметная полоска света не сразу привлекла внимание, выдернув из
полумрака бездумного блуждания по бесконечным темным пространствам
моего личного лабиринта… Даже отсюда, издалека чувствовалось, что этот
свет другой, не такой, как тот, который мучал меня столько вечностей до
того, как я проснулся… Он был теплым, радостным и обещающим приласкать,
если до него дотронуться и позволить окутать себя, а еще он был
надеждой на что-то большее, чем ходьба по кругу… Я уже почти бежал,
преодолевая остатки раздражающе вязкого пространства длиной всего-то в
пару сотен метров, к выходу, к этому Свету, который настойчиво звал,
манил к себе, оставалось еще совсем чуть-чуть, как по позвоночнику
пробежала волна дрожи, заставляя оцепенеть… Запах гниения смешанный с
запахами резины, мочи и еще чего-то мне незнакомого стремительно
приближался и приближался он, находясь где-то передо мной… Из
проема в стене выскочило существо, которое мне было незнакомо. Оно было
похоже на одичавшего человека, передвигающегося на четвереньках… Все
тело было покрыто язвами, кое-где вздувались омерзительные белые
волдыри, где-то они уже были содранные и сочились гноем. Я вновь
принюхался, кажется резиной пахло именно от его неестественно вытянутой
морды. Послышалось злое, именно злое рычание, как будто я совершил
нечто неприличное, нехорошее по отношению к этому существу, хотя, на
самом деле еще не успел даже пошевелиться, а одичавший человек уже
прыгнул на меня, не переставая рычать даже в полете. В голове вновь
промелькнула странная фраза «В каждом лабиринте есть свой Минотавр»…
Vova
