Никогда не разговаривайте с незнакомыми Блэками Люциус Малфой любил антиквариат. Особенно тот, которым спекулировал выжига Борджин – к этому антиквариату надо было еще подобрать ключик. Несколько раз Люциус бывал рад как мальчишка, когда оказывалось, что за такую на самом-то деле уникальную вещь Борджин запросил такую низкую цену. Со старым потрепанным дневником тоже пришлось повозиться, и именно когда Люциус почти его понял, дневник со стола исчез. Люциус перевернул кабинет вверх дном и отлупил Добби. Дневника не было. Люциус отлупил Добби еще раз. Досада не прошла. Дневник был притягателен как косичка Парвати Патил, за которую просто нельзя было не дернуть. Драко перелистал дневник, но ничего, кроме надписи «Напиши в меня» на первой странице, так и не нашел. «Паркинсон дура», - написал галантный Драко. «Какая?» - осведомился дневник. «Клиническая», - ответил Драко. «Это наследственное», - согласился дневник, начиная коварно втираться в доверие. Но с Драко дневник пролетел как Трелони по лестнице на волшебных роликах, которые на день рождения Драко ей незаметно подарили вместо тапочек его друзья. Риддл от усердия чуть не завязался внутри дневника морским узлом, но воля этого Малфоя была ему не по зубам. Уговорить его открыть Тайную Комнату удалось, нажав на странный для Малфоев авантюризм. Удалось и обманом выпустить василиска на первую охоту, почти результативную, но последнюю. Что должен делать нормальный слизеринец, когда ситуация вышла из-под контроля и запахло жареным? Разумеется, умывать руки и заметать следы. Если, конечно, в нем не течет кровь Блэков, у которых в таких случаях просыпается непреодолимое желание показать всем и каждому, кто в Хогвартсе хозяин. Драко взбеленился как Фенрир Грейбек в полнолуние. Драко собрал друзей. Друзья поговорили с дневником по законам военного времени, игнорируя Женевскую конвенцию. Гарри без спроса одолжил у директора антикварный ножичек. Драко пообещал Гермионе много красивых сумочек. Плакса Миртл, увидев новых мушкетеров с разрисованными углем лицами, чуть не умерла во второй раз. Василиску повезло меньше. За нелегкие годы отцовства Люциус несчетное количество раз убедился в том, что с благороднейшей кровью Блэков передаются приступы буйного помешательства и некоторые редкие темные таланты, но возможность наложения на дневник Круциатуса он не рассматривал даже теоретически. Тетя Белла, чтоб она была здорова и подольше в Азкабане мучилась, явно передала племянничку недюжинные способности к любимому проклятию. Драко, впрочем, не очень гордился проделанной работой. Новой комиссии, на этот раз предельно узкой и состоящей из Снейпа, Люциуса Малфоя и Дамблдора, он сообщил, что палаческие заклинания ненавидит, но кто не выходит драться как мужчина и при этом оскорбляет дедушку, тот сам себе злобный Пиноккио. По итогам заседания комиссии Люциус Малфой понял, что на тихую старость и портрет в мягких тапочках он рассчитывал зря. Любимый сыночек закруциатил копию Темного Лорда, который был скорее жив, чем мертв, истребил его любимого питомца и вышел на тропу войны. Если бы Люциусу привиделось такое пятнадцать лет назад, он бы вступил в общество трезвости. В данный момент его охватило неприличное желание вступить в Орден Феникса. У страшного и ужасного лорда Вольдеморта, который скитался в бестелесном виде в лесах Албании, тоже вскоре наступил тяжелый день. Во-первых, хоть он был и бестелесный, ему все равно было неприятно, когда на него, то есть сквозь него, гадят птицы. А сейчас птицы летели через эти леса на юг. Во-вторых, в воздухе отчетливо пахло керосином. Этот знак судьбы Темный Лорд разгадать не смог, как не смог в свое время понять, что чистокровные роды презирали не только грязнокровок. Его они тоже, честно говоря, не очень-то жаловали. Особенно некоторые дерзкие и бесшабашные мальчишки, которые с необычным для их возраста прилежанием сидели сейчас в библиотеке благороднейшего дома Блэков. А их подружка грязнокровка в данный момент держала его судьбу на кончике пальца, с некоторым отвращением поддерживая им очередную страницу древней и темной книги. Страница перевернулась. В сорок без малого годиков папаша Люциус понял, что еще не знает, что такое кошмар, даже несмотря на долгое личное общение с лордом Вольдемортом и тринадцать лет отцовства. Настоящий кошмар – это не когда милый сын Драко снабжает сиденье стула профессора Флитвика ежиными иголками и не когда у директора, чтоб его дементоры взяли, весь запас лимонных долек в кармане превращается в хлопушки. Это даже не когда наследник Малфоев рушит пятикурсником со своего факультета уникальный витраж в Большом Зале, вступившись за свою подружку-грязнокровку. Кошмар – это когда ничего этого не происходит. Потому что потом… на этом месте Люциусу фантазия отказывала, даже когда он принимал полкило Арманьяка для храбрости. Директор Хогвартса был закаленным человеком: он пережил семь лет обучения в школе Мародеров, хотя за это время окончательно поседел. Но дети – они всегда такие непредсказуемые… Когда Альбус Дамблдор получил в подарок на Рождество «Басни барда Биддла» и увидел под сказкой о Дарах Смерти приписку: «Не бросай друга в беде! Окошечко для приема передач в Нурменгарде работает с 9 до 3», - ему стало плохо. Встречу Драко со сбившейся с истинного пути тетей он устроил без лишних вопросов. - Не бойся, Грейнджер, не сотрется раньше времени. Ты лучше над заклинанием поработай, а то явимся туда все такие тринадцатилетние, и тетка нас раскусит, чтоб она была здорова. - Драко, прекрати немедленно! - Что прекрати, змея самая ответственная часть! - Прекрати гладить меня по руке! - Уважаемые, вы мне дадите почитать про диадему Равенкло или нет? И вообще сейчас приревную как Кровавый Барон дочь Ровены. - Какую дочь Ровены, Гарри? - Ну не вертись же ты! Я же не пять фунтов подделываю! - Дайте почитать, кому говорят. - Действительно, дайте ему почитать. А то будет как с медальоном. - Уизли, ну кто тебе доктор, если тебя с неодушевленными предметами тянет по душам разговаривать? - А кто об него молоток сломал? - А кто дневник утюгом гладил? - Знаете, ребята, а мне его жалко. - Кого, Гермиона? - Тома. Понимаешь, Гарри, мне кажется, он был таким несчастным. .
Vova
