Которую ночь правительница Терамора леди Джайна Праудмур, покрутившись в постели, выходила на обдуваемый морскими ветрами балкон, садилась в кресло, поджав босые ноги, и задумчиво расчесывала длинные пшеничные локоны. Внизу сонно мигал огнями один из главных портов Альянса в Калимдоре, и он тоже никогда не спал. Впрочем, Джайна все еще надеялась, что тяжелая сонливость вот-вот охватит ее, и проспит она суток двое подряд. Не меньше. В тихую ночь было слышно даже, как корабельные крысы грызут дыры в мешках с зерном и щелкают хвостами от удовольствия как бранятся матросы, пуская колечками терпкий дым. Порт оживал к середине ночи, когда вместе с тяжелыми морскими волнами прибывал ночным рейсом сухогруз из Пиратской Бухты. Пристань заполнялась торговцами со всех концов Калимдора. То и дело хлопала входная дверь трактира; дождавшись рейса, покупатели стремительно покидали насиженные места и оставляли недопитым пиво. Гоблины шумно рекламировали свои товары и проводили аукционы, не сходя с корабля. Иной раз поднимались скандалы, когда выяснялось, что одну и ту же партию черепашьего мяса купили несколько человек и даже дали задатки вот тому гоблину, который стоял… - Куда запропастился этот зеленый сморчок? - Да какие особые приметы могут быть у гоблина?! Другие гоблины с пониманием выслушивали жалобы и пожимали плечами. Никто не знал, кто продавал, почем и кому. - Но если возьмете сейчас и всю партию, могу уступить по очень хорошей цене, - понизив голос, говорили деловые коротышки. И приходилось брать. Многие пытались уследить за проделками гоблинов, но это было мало кому по силам. Да и гоблины своих не выдают. Через час-полтора, в зависимости от количества товара и дня недели, пристань пустела. И Джайне в гнетущей тишине становилось совсем тоскливо. В одну из ночей у девушки мелькнула мысль, что сухогруз из Пиратской Бухты запаздывает и не случилось ли с ним что. Тогда она и поняла, что своими силами бессонницу ей не одолеть. Даже после плотного обеда веки ее не наливались тяжестью, и за все эти дни она ни разу не зевнула. Решившись не дожидаться утра, леди Праудмур, взяв свечу, спустилась на первый этаж башни, где жила ее советница Гвинэн. Только у самой двери, уже постучав, Джайна стушевалась. Врываться в комнату Гвинэн среди ночи было не лучшим решением. Но без малейшего промедления дверь распахнулась, будто Джайну уже ждали. - Наверное, я не вовремя… - Я знала, что ты придешь, и легла пораньше. Разговор предстоит долгий, - послышался бодрый голос Гвинэн. – Заходи. Гвинэн жила в двух, некогда просторных, смежных комнатах. Первая комната была заставлена многочисленными книгами, свитками и рукописями, и располагались они не в алфавитном порядке на стеллажах, как в Штормградской библиотеке. Древние свитки из телячьей кожи висели на окнах и спинках стульев, как постиранное белье, занесенное в дом на время дождя. Многих авторов Гвинэн знала лично. Лучшие выпускники Даларанской Академии и Кирин-Тор писали свои трактаты веками назад, по ним училось не одно поколение юных магов. А Гвинэн эти магические трактаты подставляла под ножки шатающейся мебели. Большую часть второй комнаты занимал огромный круглый стол, функционально разделенный на две половины. Письменная часть была знаменита множеством перьев для письма (откуда и получила свое название): еле заметные серые воробьиные, огромные как пальмовые ветви страусиные, цветные, рябые, деревянные, железные. Для каждого документа Гвинэн выбирала свое перо и никогда не ошибалась, даже если возвращалась к этому документу спустя много времени. Вторая половина массивной деревянной столешницы была девственно чиста. Гвинэн звала ее Степями, в честь бескрайних равнин между Дуротаром и Пылевыми Топями. Никто не знал, почему именно эта часть стола всегда оставалась ничем не занятой, и необъяснимая чистота в сравнении с тотальным беспорядком казалась зловещей. Великая волшебница, хранительница Тирисфаля… Ее заслуги можно было перечислять бесконечно. До сих пор Джайна так и не смогла преодолеть благоговейного уважения перед ней, и это не переставало раздражать Гвинэн. От своего прежнего, великого имени она отказалась, чтобы избежать лишнего внимания к своей персоне и как только поступила на службу к леди Праудмур. На вид Гвинэн было около сорока. Это была молодая, с прекрасной фигурой, светловолосая женщина, из толпы ничем не выделяющаяся, что вполне ее устраивало. Она утверждала, что магических сил у нее почти не осталось. Когда-то Гвинэн делилась ими с сыном Медивом, хозяином таинственной башни Каражан, потом с Джайной, когда спасала ее от проклятий колдуна Змолдора. Той магии, что у нее оставалась, едва хватало, чтобы поддерживать внешнюю оболочку, делавшую ее молодой женщиной, а не столетней старухой. Джайна была уверена, что Гвинэн лукавит. Однажды Гвинэн удалось воскресить Медива, а это требовало огромной магической концентрации. И хотя для этого ей понадобился 21 год, у Гвинэн была вечность впереди. Джайне порой казалось, что советница и ее переживет. - Кофе? - перед советницей стоял металлический чайник с длинным носиком и маленькая, на один глоток чашечка. - Сколько уже не спишь? - Не знаю, я потеряла счет времени. Может, неделю, а может и больше. Все слилось в один долгий день. С некоторой опаской Джайна села рядом с Гвинэн, которая для беседы выбрала самую странную часть своего стола – чистую. Не дождавшись ответа Джайны, Гвинэн налила кофе себе. - Люди не могут прожить столько времени без сна. Если только не вмешалась магия, - хлебнув кофе, она продолжала. – Впрочем, постороннего вмешательства я не ощущаю. Вспоминай все, что показалось тебе странным, необычным, просто привлекло твое внимание. Новые знакомства, неожиданные подарки, внезапные письма… Леди Праудмур расстерялась. - За какой срок? Пожав плечами, Гвинэн приподняла кофейник, дунула в его длинный носик и в совершенно чистую чашечку налила холодного мятного чая. Джайна давно привыкла к чудесным превращениям советницей одних напитков в другие. Магия в быту была слабостью Гвинэн. Сил на такую магию затрачивалось не много, и Гвинэн вполне могла себе это позволить. Все равно прислуги, способной выполнить ее капризы, было днем с огнем не сыскать. - А если плюнуть, даже с лимоном будет, - ответила довольная своим маленьким трюком Гвинэн и продолжила опрос. - На великом столпотворении, например, ничего необычного не случалось? Столпотворением она называла праздник Возрождения Нордрассила. В первый день Изумрудного месяца мировое дерево Нордассил на горе Хиджал расцветало сотнями жемчужных цветов, которые жили всего несколько дней. После изгнания демона Архимонда Нордассил был практически сожжен, но год за годом его обугленные ветви оживали, покрываясь изумрудной листвой и белыми цветами. С цветением Нордрассила в Калимдор приходила весна. Все желающие, разных рас и фракций Азерота, собирались на горе Хиджал в ожидании первых цветов Нордрассила. Ночные эльфы рассказывали древние поверья о том, что если Нордассил не зацветет, то большая трагедия произойдет в Азероте. Несколько дней назад Джайна вернулась с праздника, на котором представляла Альянс. От Орды присутствовал Вождь орков Тралл. В течение года на горе Хиджал проходило несколько мероприятий, требовавших одновременного присутствия обеих фракций. Не удивительно, что из года в год от Альянса и Орды там присутствовали именно Джайна и Тралл, как ярчайший пример дружбы между такими разными народами. - Ну, я… - В твоих опозданиях нет ничего необычного, - прервала ее Гвинэн. – Если б ты вдруг приехала вовремя, это был бы верный признак магического вмешательства в твою сущность, а так… По дороге к Хиджалу не встречали никаких худощавых старух в лохмотьях и с яблоками? И даже ни одного говорящего волка за весь путь? Гвинэн потянулась рукой вперед, и на пустой столешнице появилась глиняная тарелка с печеньями. Джайна начинала понимать назначение третьей, всегда пустой части стола. Только эта часть стола была зачарована магией, способной мгновенно исполнять все гастрономические капризы волшебницы. - Что деревяшка? Заколосилась в срок? – продолжала Гвинэн. - Первых цветов ждали дольше обычного, - Джайна привыкла пропускать все ее колкости мимо ушей. – Друиды начали нервничать, но потом цветки распускались один за другим. - Вот и верь после этого легендам… - Вы о чем? - Ты рассказывай, что видела, что слышала. - Не о чем рассказывать. Все прошло, как обычно. И потом моя бессонница вряд ли как-то связана с Хиджалом, она появилась задолго до праздника. - Ты же говорила, что не ощущаешь времени. - Не ощущаю! Но в состоянии запомнить, что даже после долгого и нудного пути до Хиджала, я ни разу не сомкнула глаз. Хоть и надеялась, что конное путешествие вымотает меня. - Ты нервничаешь. Давно? - Нет. Мне обидно, что всего несколько раз за год удается поговорить со своим самым близким и единственным другом во всем Азероте… - Пора понимать, - снова прервала ее Гвинэн, - что друзей надо выбирать из дружественной тебе расы. Тогда, может, будете чаще встречаться. Джайна хлопнула по столу и встала. - Неужели нет в вас ни капли… - Устанешь перечислять. Успокойся и садись обратно. Если тебе иногда лишний раз хочется дружеской беседы, попроси меня. Телепортируем твоего Тралла к тебе в гости, посидите, косточки Сильване перемоете. - Не в этом дело... Телепортировать я и сама могу. Джайна не знала, как рассказать о своей первой за многолетнюю дружбу ссоре с Траллом. Она сорвалась на друге из-за своей выматывающей, сводящей с ума бессонницы. А ведь именно они, сотрудничая, спасли Азерот от Архимонда, это был их праздник, а не всех тех зевак, которые приезжали лишь поглазеть на гигантские кости демона, опутанные корнями Нордрассила. Джайне было до сих пор стыдно. Ведь после ссоры она избегала встреч с Траллом и спешно вернулась в Терамор. - А может, это и не магическая бессонница, - задумчиво сказала Гвинэн, не замечая странного поведения Джайны. – Ведь сейчас на далеком снежном Нордсколе армии Орды и Альянса решают его судьбу… - Да плевать мне на Артаса, – на этот раз спокойно ответила Джайна. – Он добился в своей жизни или в своей смерти ровно того, чего сам хотел и к чему стремился. Мне не в чем себя винить. Соверши он еще раз поход на Стратхольм, я бы также отвернулась от него. Дай нам возможность тысячи раз проживать только этот день, он всегда бы повторял свое решение, потому что не было у него другого выхода. Джайна всегда называла его тем, старым и настоящим именем. Для нее принц Артас Менетил погиб вместе с жителями города Стратхольм, а судьба Короля Мертвых, восседавшего на Ледяном Троне, мало ее волновала. За долгие годы не осталось обид и сожалений. - Что ж, тогда с тобой все ясно, Джайна Праудмур, - сказала Гвинэн, откусив печенье и сделав глоток чая. – Хоть ты и мудрый правитель города, сильный маг и лучший друг Вождя Орды, ты была и остаешься всего лишь женщиной. И этой женщине пора отдохнуть. Уже через сутки, спешно отдав последние приказания и собрав кое-какие вещи, леди Праудмур поднялась на борт корабля. Решили отплывать ночью, и шумихи меньше, и Джайне все равно не спалось. Гвинэн ехать наотрез отказалась. Теперь жизнь порта Джайна наблюдала не издалека, как привыкла, а с палубы под навесом, скрывавшим ее от лишних глаз. Собравшись с мыслями, она стала писать записку Траллу. Всего несколько строк, явно не лучших, легли на бумагу, когда приблизился капитан Блэр и сообщил, что они отбывают. Джайна в спешке передала записку гонцам на берегу. Ей казалось, корабль все еще пришвартован, но, оглянувшись, она увидела мигающие огоньки Терамора. Ветер принес протяжный гудок сухогруза, прибывшего из Пиратской Бухты. Советница Гвинэн сидела перед пустой частью своего стола, закрыв лицо руками. Луна нерешительно освещала комнату через узкое окошко. В дверном проеме смежной комнаты появилась фигура худощавого юноши лет шестнадцати, чересчур высокого для своего возраста. Гвинэн не удивилась его появлению и даже не взглянула в его сторону. Юноша пересек комнату и подошел к окну. В темной точке на горизонте еще можно было угадать отдалявшийся корабль. - Ох, и зачем я в это ввязалась, - простонала Гвинэн. – Бедная девочка. - Я доказал вам свое происхождение, мои связи и цель моей прибытия, - сказал он, с силой чеканя каждое слово, - Вы должны бы радоваться, что вновь творите историю. - Я выбрала такую жизнь неспроста, - горько ответила Гвинэн. – Надоело, знаешь ли, каждый день решать судьбу Азерота. - Для вас это будет в последний раз. Гвинэн, внезапно постаревшая, посмотрела в его сторону. - Ты совершенно не умеешь держать язык за зубами. Вдобавок, ты очень жесток и решителен. Твоя жестокость такая же наследственная черта, как твои черные волосы и голубые глаза, и бороться с ней тебе будет очень сложно. Но бороться надо, иначе ты повторишь судьбу своего отца. - Никогда! – с жаром вскричал юноша. - Я пришел в этот мир, чтобы спасти его! - Чтобы тебе не рассказывал Вневременный, знай. Всецело полагаться на пророчества нельзя. Каждую минуту, каждым неосторожным словом и действием люди меняют свое будущее. И даже тот, кто родился, чтобы стать Спасителем всего Азерота, может закончить жизнь на полях сражений, сея только смерть и разрушения. - Я не человек. Я чувствую и вижу время по-другому. Я знаю свое предназначение, в отличие от любого другого, кто рождается не зная, что его ждет через минуту. И все мои действия, слова, жизненные силы будут направлены в одно русло. - Не забывай, что остаешься человеком, хоть и наполовину. И прекращай начинать любое свое предложение с «Я», - Гвинэн покачала головой. - Слишком молод, слишком горяч. Жаль, что именно тебе известно будущее Азерота. Ведь тебя совершенно не научили правильно пользоваться своими знаниями. Не научили подавлять вторую сущность, управлять гневом. - Вневременный давал мне кое-какие уроки, - понуро ответил юноша. - Ты плохо их усвоил, если решился сбежать. Думаешь, управлять судьбами так легко? Поверь мне, нет. Как ты вообще собираешься осуществлять предначертанное? Задействованы могущественные силы и фигуры мирового значения, будут ли они тебя, не пойми кого, слушать? - Сама Магна Эгвинн выслушала меня и поверила мне. Думаю, у меня все получится. От упоминания своего прошлого имени Гвинэн скривилась, как от внезапной зубной боли. - К счастью, эта личность несколько лет уже как исчезла и ее мнение мало кого интересует, - ответила она. – Свою лепту, как ты просил, я внесла. В остальном я тебе не помощник. И я остаюсь при своем мнении, что лучше будет, если Вневременный найдет тебя и задаст хорошую трепку. Никому, кроме него, не позволено так вольно обращаться с временным пространством. Юноша хитро улыбнулся, сверкнув васильковыми глазами. - Но ведь он сам научил меня этому.
Vova
