Счастлив?
В таком неторопливом,
спокойном темпе прошло ещё несколько дней. Два раза в день мне
приносили воду, один раз – скудную еду. Под вечер выпускали в туалет в
углу двора. Организм, к моему удивлению, быстро приспособился к такому
режиму. Несколько раз за эти дни меня навещала Лукреция. Надо сказать,
мне было жалко её. Я осознавал, что она действительно любила своего
брата, и теперь, брошенная им, не знала, куда девать себя. Её предал
самый близкий ей человек, а отец, которого она действительно уважала –
пусть это было и странное уважение, смешанное с презрением — погиб. Она
была отчужденна от своих слуг, и вряд ли могла поделиться с кем-либо
своим горем… И я понимал, зачем я нужен ей – и что я ей действительно
нужен: она просто хотела поплакаться мне о своей несчастной жизни. И я
послушно внимал её жалобам, во-первых, потому что у меня не было
выбора, а во-вторых, потому что хотел понять – что её сделало такой?
Она рассказывала о своём прошлом, о том, как в ней вспыхнула любовь к
Чезаре, о своих мужья, об отце… Оказалось, что Родриго был совсем
неплохим родителем. И он был против их любви с Чезаре – наверное, он
уже понимал, во что со временем превратится его сын.
Однако я всё равно не мог простить ей такого отношения к Катерине.
Безусловно, такой её сделала жизнь… Но я-то знал, что измениться можно.
И если бы Лукреция захотела измениться – она смогла бы. Несмотря на
всё, она была сильной женщиной. Однако она выбрала свой путь.
Впрочем, как бы то ни было, я выслушивал её долгие, не особо связные
речи. Обычно она приходила вечером, где-то через день, и я заранее
готовился к её приходу – облокачивался на стенку своей камеры, доставал
сохранённую воду и готовился к долгой беседе.
Пару раз приходил и Чезаре. И оба раза он приводил с собой доктора. Тот
бережно осматривал моё тело, советовал лучше питаться и меньше
двигаться. Затем подходил к Чезаре и тихо говорил ему, сколько примерно
дней мне осталось до полного выздоровления. В первый раз герцог
Валентино явно спешил; ни разу не взглянул на меня, постоянно торопил
доктора, а пока тот осматривал меня, широкими шагами мерил двор. Во
второй раз он выглядел усталым, но довольным. На его броне была кровь,
обычно аккуратно уложенные волосы были растрёпаны, а когда он вынул меч
из ножен, он сверкнул красным в свете заходящего солнца. Когда доктор
ощупал мою ногу и что-то прошептал Чезаре на ухо, тот взмахом руки
отослал его, и подошёл к клетке.
— Итак, Эцио… Как тебе живётся? Жалобы есть? – герцог Валентино издал смешок.
— Спасибо, Чезаре. Всё просто великолепно, — я улыбнулся. – Спокойно,
делать ничего не надо, лежишь целыми днями и думаешь. Знаешь, всё гадаю
– зачем тебе нужно, чтобы я выздоровел?
— Честно говоря, Аудиторе, я сам не уверен. Ты известен сейчас уже по
всей Европе – да-да, кое-где мои люди схватили ассасинов, и те под
пытками указали на тебя как на Il Mentore. Ты… мой запасной план. Я
всегда успею убить тебя. Однако так многие в Европе хотят сами тебя
уничтожить, и готовы заплатить за это большие деньги... Ты-то, на самом
деле, не мой основной противник. У меня остаётся ещё много проблем… Ну…
а если проиграю – то предложу вашему Братству тебя, живого и
невредимого… Ну, не особо, — снова смешок. – И не бесплатно, конечно.
Это раз. Во-вторых, почему я хочу, чтобы твоя нога зажила? Знаешь,
Эцио, чтобы ты ни думал, я уважаю своих противников, — я кивнул, так
как слышал несколько историй о том, как он щадил правителей захваченных
им городов – тех, которые особо смело оборонялись.
— И мне хочется,
чтобы ты принял смерть достойно. Когда я полностью захвачу власть, я
начну масштабные казни, чтобы подавить любые ростки негодования. И
последней, самой главной – будет твоя. Вот тогда я позволю тебе самому
пройти по помосту и даже, возможно, выполню твоё последнее желание. Даю
тебе моё слово – слово Борджиа, — он вздохнул и сел около клетки, прямо
на землю.
— Intesi.
— А пока – наслаждайся своим положением. Должен сообщить приятную
новость – для меня, конечно: скоро прибудут свежие резервы моей армии
из раннее захваченных городов. Ещё сегодня я выиграл небольшую битву
около Колизея. Видишь ли, твои ученики решили напасть на мою карету,
когда я проезжал мимо. На моём мече, — Чезаре снова вынул его из ножен
и поднял в воздух, — кровь Ла Вольпе. Не скажешь, кстати, каково его
настоящее имя?
— Это его дело… Да я и не знаю.
— Я так и знал. Ни они не доверяют тебе в полной мере, ни ты – им. Не так ли?
— У вас, тамплиеров, всё тоже не очень хорошо, мягко говоря.
— Зато у нас есть чёткие цели.
— Сейчас вы проигрываете, Чезаре. Надо признать это.
— Пошёл ты, Аудиторе! – тамплиер напрягся, готовый в любой момент вскочить на ноги.
— И ты не хочешь этого признать…
Чезаре резко встал.
— Довольно. Через три дня врач придёт ещё раз. Веди себя хорошо.
Он ушёл, а я лёг и снова задумался. Давно я не чувствовал такого
спокойствия. Мне не надо было решать никаких проблем. Я не должен
никуда спешить, и не было никаких целей. Да, рядом не было близких… Но
я чётко знал, что они в относительной безопасности и с ними ничего не
случится. Конечно, тот факт, что я нахожусь в плену, в то время как мои
братья ведут войну, несколько огорчал меня… Но я знал: я и так уже
очень многое сделал для Братства, особенно учитывая, что был насильно
втянут в Ассасины. Так что здесь, в этом плену – я – не осознавая этого
в полной мере — был счастлив…насколько это было возможно.
1084 Прочтений • [Understanding. Глава 3] [10.05.2012] [Комментариев: 0]
Vova
