Среда
90/60/90, так скучно и просто
Скучно и просто
90/60/90 – геометрия бюста и роста
Продиктовано стандартами ГОСТа
90/60/90
Ундервуд — 90-60-90
Вечер окутал город, накрыл темным колпаком, зажег неоновые огни реклам
и бледный свет фонарей, но не принес, ни свежести, ни прохлады. Вечер
готовился перерасти в ночь, рассыпая по черному небу первые звезды.
Задержавшиеся служащие, усталые, утомленные, спешили по домам к
горячему ужину и мягкой постели. Она же наоборот, покинула квартиру и
не спеша направилась к станции метро. У нее в запасе оставалось еще
достаточно времени, чтобы насладится удушливым городским смогом.
Тен-Тен не любила дожди. Наверное, нелюбовь эта началась с детства, с
той поры еще, когда летними дождливыми днями тренировки переносили в
спортзал. Но никогда, даже после самых тяжелых и изматывающих
тренировок она не чувствовала такого измождения. Три месяца практически
без сна залегли глубокими тенями под глазами. А внутри. … Внутри все
ломило и сводило судорогой, мышцы стали, словно деревянные, и плохо
слушались. Последние недели она существовала на грани полудремы и
непонятного возбуждения, поддерживая измученный организм лошадиными
дозами кофе вперемешку с бесчисленными энергетиками.
Но ничто уже не помогало, и яркая вывеска ночного клуба « Кобра»
отдавалась тупой, ноющей болью в ногах и рефлекторной, заученной
улыбкой на губах.
Она вошла в него не через огромные, подсвеченные парадные двери – через
неприметный рабочий выход. Быстро переоделась в униформу, одернула
слишком короткую, по ее мнению юбку.
Большой, полутемный зал оказался предсказуемо заполнен
посетителями. Ритмичная клубная музыка отзывалась в голове оглушающими
ударами молота и сливалась в неразличимую, раздражающую какофонию.
Легкой, летящей походкой, словно дефилируя, она направилась к столикам.
Легкой… дьявол, да имеет представление, хоть один из этих расфуфыренных
му**ков, каких усилий стоит ей эта легкость, когда к ногам, будто по
гири привязали? Стараясь не обращать внимания на щипки, поглаживания и
пошлые шуточки Тен-Тен протискивалась сквозь пританцовывающую толпу. У
бара ее окликнули, и она нехотя подошла.
Светловолосый бармен Сакон в обтягивающей майке с надписью «We are
Pigs», перегнулся через стойку. « Про всех не скажу, но ты точно
свинья!» вяло подумалось ей.
— Тен, отнеси заказ на пятый вип! – он с изящной небрежностью налил в стакан триста грамм "Dewars", подал ей.
Тен-Тен растерянно моргнула, випы она обслуживала редко. Сакон желчно ухмыльнулся.
— Киоко плохо, — подмигнув, добавил, — похоже, она залетела.
И отвернулся, давая понять, что разговор окончен.
В вип зоне, заставленной кожаными диванами и низкими столиками, музыка
звучала тихо и ненавязчиво. Свет рассеивался и падал на стены мягкими,
красноватыми бликами.
Тен-Тен сонно моргнула и, споткнувшись обо что-то, рухнула на
ближайшего посетителя. Содержимое стакана неминуемо выплеснулось на
него.
Она тут же вскочила, охнула. Лепеча извинения, схватила со столика
салфетку и принялась промокать пятно на пиджаке дорогого делового
костюма. Мужчина слабо отмахивался, холодно цедил сквозь зубы: « Все в
порядке, ничего не нужно». И смотрел на нее брезгливо, как на таракана.
— Что случилось?
«Пипец, теперь, точно уволят!» Сердце Тен-Тен тоскливо сжалось, она
тяжело вздохнула и опустила руки. За ее спиной наигранно улыбаясь,
стоял управляющий Кабуто.
— Учиха-сан, не сердитесь, девушка новенькая, работает здесь совсем
недавно, — Кабуто рассыпался в любезностях, но она не слушала,
всматриваясь в Учиху — черноволосый и черноглазый, с презрительной
усмешкой на бледном, холеном лице. Учиха, Учиха, Учиха… это имя она не
раз слышала от соседки.
— Тен, иди за мной, — Кабуто положил ладонь ей на плечо. Она,
напоследок пискнув « Прошу прощения!», поплелась вслед за управляющим.
Все мысли об Учихе разом вылетели из ее головы, сердце бухало часто и
тревожно, а руки сами собой терзали прихваченную салфетку.
Они вышли из вип зала и свернули в служебные помещения; остановились у
ничем не приметной двери без надписей, за которой, как знала Тен-Тен,
находился кабинет управляющего клубом.
Он вошел первым, не оглядываясь и не приглашая ее; уселся за массивный,
покрытый зеленым сукном стол. Она, немного поколебавшись, шагнула за
ним, судорожно выдохнула и обвела глазами помещение. Второй раз она
оказалась тут – первый, три месяца назад, когда устраивалась на работу.
И теперь…
— Ты плохо выглядишь, Тен.
Вот с**а! Она стиснула зубы, прищурилась. Комнату освещала только
настольная лампа, и полумрак делал лицо управляющего еще более
отталкивающим и зловещим.
— Я … Простите, такого больше не повторится!
— Еще бы, — Кабуто откинулся в кресле, скрестив руки. – В нашем заведении не принято обливать клиентов спиртным.
Повисла тишина, у Тен-Тен во рту вдруг стало сухо, а язык, будто к небу
прирос. Кабуто долго, пристально рассматривал ее, решая, что с ней
делать.
— Ты мне нравишься, Тен, — объявил он доверительно. Она вздрогнула,
заметив его нехорошую ухмылку. – Вот, это поможет тебе взбодриться.
Он достал из ящика и бросил на край стола маленький пластиковый пакетик
с белым порошком. Она еще минут пять тупо пялились на пакетик.
— Но, это же наркотики…
— Да, — спокойно отозвался управляющий. – Легкий, не вызывающий привыкания наркотик. Бери.
Но она не сдвинулась с места, косясь на белый порошок, с таким ужасом, словно это была готовая вот-вот взорваться граната.
— Тен-Тен, — голос его зазвучал жестче, круглые очки холодно блеснули,
— сегодня ты разлила заказ, что завтра? Свалишься в обморок посреди
зала? Это ночной клуб, Тен-Тен, здесь не нужны ползающие, как заспанные
мухи официантки! Я не спрашиваю тебя, чем ты занимаешься днем, отчего
не высыпаешься, но если ты и дальше хочешь продолжать здесь работать …
Он выразительно глянул на наркотик. Она сглотнула, потянулась и осторожно взяла маленький, прозрачный пакетик.
— Можешь идти, — усмехнулся Кабуто, — и не забудь принять это!
Тен-Тен пришла в себя лишь в пустой, небольшой раздевалке.
Искусственный дневной свет резал глаза, она стояла, облокотившись
спиной о прохладную стену, и как выброшенная на берег рыба, то
открывала, то закрывала рот, глотая воздух. В ладони она все еще
сжимала полученный от Кабуто пакетик, и он жег ее руку не хуже
раскаленного докрасна куска железа. « Что делать? Что делать? Что
делать?» и она уже отчетливо представляла как смывает в канализацию
содержимое пакетика, как уверяет Кабуто что все в порядке и благодарит,
как…
«Легкий, не вызывающий привыкания наркотик. Взбодрись» мягко,
вкрадчиво, успокаивающе, и должно быть, именно таким тоном
Змей-искуситель соблазнял Еву.
Тен-Тен разжала ладонь, взглянула – порошок, белый, похожий на меловую побелку. Ничего страшного, как будто...
Приняв решение, она порылась в кармане короткой юбчонки, нашарила
тысячу йен и торопливо зашагала в уборную. Она плохо представляла себе,
как это делается и пальцы тряслись, когда высыпала порошок на
стеклянную полку, разравнивала, неумело сворачивала мятую банкноту в
трубочку. Все еще не отделавшись от ощущения, что совершает самую
большую ошибку в жизни, она нагнулась, вдохнула. И тут же закашляла.
Носоглотка онемела, но больше никаких изменений не произошло. Тен-Тен
почти разочарованно смахнула остававшиеся крупицы с полки, засунула
деньги обратно в карман.
Она вернулась в зал, и окружающее навалилось на нее с новой силой.
Музыка больше не раздражала, глуповатая улыбка не напрягала мышцы лица,
в движениях появилась плавность, расслабленность. Голова стала пугающе
легкой и пустой. Усталость и сонливость исчезли, и Тен-Тен казалось,
что она бабочкой, порхает по залу.
897 Прочтений • [Истории большого города. Глава 3] [10.05.2012] [Комментариев: 0]
Vova
