Прощай, прощай, прощай… Cлова кружат вокруг не воронами, но бабочками. И синий взгляд, что так любил, таит холод осенних ночей.
Был ли то день или в небе повисла луна? Была ли то ты, или же чувства
воплотившись в твой образ, покидали меня, усевая пожухшую траву
разноцветной листвой. Отчего я помню лишь осень? Осень — в прозрачных,
глубоких глазах. Осень – в золоте струящихся волос. Осень – в горьких
словах, что до сих пор еще кружат вокруг, но не черными воронами —
легкими бабочками…
— Почему Песок?
— Я хочу тепла… Нет, я хочу сгореть.
— Почему он?
— Видно это мое проклятие, тонуть в черных глазах…
Утро. Рассвет крадется ласковой кошкой, щурится ясным солнышком, обещая еще один прекрасный день.
Ворочается, открывает зеленые глаза, сонно улыбается. Женщина, что
завет меня своим мужем. Чужая женщина. В душных объятиях, которой я
каждый вечер засыпаю. И каждое новое утро она целует мои губы. Смотрит
с тем чувством, что ненавистнее всего, и которое, похоже, ее никогда не
оставит. С надеждой.
Щебечут ли птицы там, где каждый день открываешь глаза ты? Или только
ветер поет тебе заунывные песни? Будит ли тебя поцелуем муж? А может ты
сама его целуешь и выскочив из постели, спешишь готовить завтрак, Ино?
Ино … Даже в твоем имени чудится осень. Осень всегда разбивает летние
грезы, оставляя обманутым ими лишь боль.
Ухожу из дома рано, почти бегу, не забыв прихватить с собой свитки и
маску. Жена качает розоволосой головкой и грустно улыбается. Маска –
дань традиции, часть униформы. Мое лицо уже само по себе маска, которую
не снять так просто. Раньше меня это тяготило, но теперь все больше
убеждаюсь — быть бесчувственным очень удобно. Не нужно изображать
любовь, привязанность, заботу. Не возникает ненужных истерик, вопросов:
« Ты меня не любишь?» « Ты даже не заметил!» « Почему ты никак не
реагируешь?».
Был ли то вечер? Или утро? Носились ли в воздухе стрекозы? Или с веток облетала листва?
Она говорит и говорит. Краснея, запинаясь, нервно теребя край юбки. И
целует, неожиданно и робко. А я вижу только твое удивленное лицо вдали
и медленно удаляющийся силуэт. Отпихнув ее, бегу за тобой, Ино. Бегу,
задыхаясь отчаянием, тяну руку, но сжимаю пустоту. Ты ускользнула,
растаяла утренним туманом.
А осень усмехается мне блеклыми солнечными лучами и плачет мелким холодным дождем.
Плакала ли ты? Кричала? Ругалась? Нет. Только жестокое слово «прощай» бабочкой вспорхнуло между нами.
Память хранит лишь обрывки воспоминаний. Острые осколки мозаики, что
потонули в глубинах моей души и на дне бутылок с саке… Ах, да,
следующие дни я много пил…
День. У начальника АНБУ всегда полно работы. Сосредоточившись на
безопасности деревни и пытаясь обеспечить охрану хокаге, некогда мучить
себя мечтами о несбыточном. Благо, беспечный Наруто не дает мне
расслабиться.
В резиденции слишком людно и суматошно, на глаза попадаются незнакомые
шиноби с повязками воды и тумана. Но, только увидев вывешенные на
главной улице флаги и гирлянды, вспоминаю, что у нашего каге юбилей.
Дата, к которой готовились долгие недели. Ожидаются посольства из
дружественных деревень. Приедешь ли ты, Ино? Не думать о тебе так же
смертельно и противоестественно, как и не дышать.
Вечер. Бумажные фонарики качаются на ветру и светят маленькими,
разноцветными огоньками. Взлетая в темное небо, осыпаются тысячью
сверкающих искр фейерверки.
Кругом шутки, смех, веселье. Наверное, это было хорошей идеей – устроить ярмарку.
Ищу среди пестрой толпы жену, а нахожу тебя.
Одинокая тонкая фигурка в синей юкате. Немного грустная, немного
растерянная. Все та же, Ино. Небеса озаряются яркими вспышками, бросая
на бледное лицо красные и оранжевые блики. Лицо, которое я так любил
рисовать…
Не рисую. Уже год не рисую ничего. Жена обижается, просит свой портрет.
Невозможно. Моя кисть, будто обладает собственной волей и желает
рисовать лишь тебя, Ино.
Ты хотела сгореть? Ты горела, на десятках холстов, улыбающаяся и
задумчивая, печальная и счастливая, ты сгорела, оставив серый пепел.
Осень стерла с деревьев желтые и багряные краски, дождями омыла деревню, превратила дороги в грязное месиво.
Стоишь рядом, часто моргаешь, сдерживаешь слезы?
Слова путаются и падают в лужи, высохшей листвой, никчемной,
бесполезной — жалкие попытки объяснить, удержать. Никогда не страдал
красноречием.
Ты не слушаешь, ты все знаешь, тогда почему же, Ино?
— Не уходи, вернись ко мне!
Я уже могу различать чувства, я читаю их в твоих больших и влажных глазах – усталость, досаду, вину.
— Я не могу любить камень… — тихо, потупясь.
Камень… Я уже могу различать чувства, но твои порывы так и останутся
неразгаданными. Опускаю глаза тоже, натыкаюсь взглядом на чемоданы у
твоих ног. Ты уходишь из Конохи, не оставив мне и призрачной надежды.
Уходишь, забирая сомнительную радость видеть тебя изредка, мельком.
— Почему Песок?
Глупый вопрос. Жалею что спросил, ответ и так очевиден. Втер трепет
собранные в хвост волосы и в сыром воздухе отчетливо слышен нежный
запах лаванды. Ты вздрагиваешь. Неужели замерзла?
— Я хочу тепла… Нет, я хочу сгореть.
Гореть? но камни не горят, изъеденные отчаянием и болью, они медленно рассыпаются в песок.
— Почему он?
Опять глупый вопрос, но вырывается сам. Почему… Он понимает тебя лучше,
он сделает тебя счастливой, ты заслуживаешь его, не меня, Ино.
Кривишь губы, тяжело вздыхаешь.
— Видно это мое проклятие, тонуть в черных глазах.
И встрепенувшись, как намокшая птичка, легко, почти буднично, но в то
же время не решаясь посмотреть на меня произносишь: « Прощай».
Я провожаю тебя Ино, стою у ворот, едва сдерживаясь, чтобы не побежать
следом. Смотрю, как вы удаляетесь. Он, такой решительный, сильный и
влюбленный впереди, несет твои чемоданы. Ты, с высоко поднятой
головой, за ним.
И можно тысячи раз прокричать вслед – «люблю», не поверишь. Не вернешься. Не обернешься.
Все дальше и дальше, очень скоро превратившись в две темные точки.
Уходишь и уносишь с собой чувства и краски, оставив лишь тоску и серую
осень.
Стою, застыв, не в силах пошевелится…вздохнуть. Не обращаю внимания на
толчки и шутки. Из моей реальности выпадает все, кроме тебя, Ино.
Опусти глаза, взгляни — оно у твоих ног, всегда там было. Живое и
трепещущее, мое сердце. Растопчи его. Преврати обратно в камень то, что
и должно было им оставаться. Забери эту боль и награди ею другого, я не
хочу больше чувствовать.
Смотришь, но совсем не на меня, счастливо улыбаешься. Ему.
Канкуро, старший брат кадзекаге и твой муж. Жаждал ли я убить кого-то сильнее?
Всегда нужен виновный, а винить другого проще, чем себя. Из-за него ты
покинула Коноху, покинула меня. Но была ли ты хотя бы мгновение моей?
Только в мыслях.
Он подходит, берет за руку и уводит тебя так же просто, как и год
назад. Обнимает за тонкую талию, целует светлые волосы, рассказывает
что-то. И я уверен, что ты смеешься.
Он обращается с тобой бережно, точно с драгоценной куклой. Об этом ты
мечтала, Ино? Не верю. Давлюсь желанием бежать за тобой, но не могу
сделать и шага. Поздно, уже слишком поздно.
Ночь. Засыпаю, поддавшись усталости и снова не с тобой, Ино.
Чужая женщина, сопит, уткнувшись в мое плечо. Женщина, что называю своей женой, но до сих пор не могу привыкнуть…
Была ли ты из плоти и крови? Или же сам придумал тебя манящую и
недостижимую, как мечта? У некоторых мечты сбываются, у меня – нет. Ты стоишь за спиной и заглядываешь через плечо. Неожиданно …приятно.
Сердце, замерев на мгновение, забилось чаще, тревожней. Пытаюсь
разобраться в водовороте нахлынувших чувств. Несмотря на помощь Наруто
и Сакуры у меня все еще плохо выходит. Что это? Смятение?
Горячие дыхание обжигает шею.
— Как красиво! – это о картине в моих руках.
Всего лишь очередная моя мазня, совсем не заслуживающая таких
восторженных вскриков, Красавица-сан. Но ты не любишь, когда я тебя так
зову, хмуришься. И даже это получается у тебя забавно, Ино.
— Сай-кун, а подари ее мне? – теперь улыбаешься, как умеешь только ты — лукаво.
— Хорошо… — отвечаю осторожно, как будто передвигаюсь по тонкому льду.
Нетерпеливо выхватываешь картину, прижимаешь к груди. Сакура цветет, но
ветер безжалостно срывает ее цветы и осыпает ими тебя. Ты радостно
кружишься в этом розовом снегопаде и концы длинных, белокурых волос
бьют по моему лицу, оставляя едва ощутимый аромат лаванды.
— Отлично, повешу в спальне! Что хочешь взамен?
Взгляд насмешливых, бирюзовых глаз скользит по мне, заставляя еще сильнее испытывать… смущение?
— Ну, же, Сай-кун, улыбнись! Что ты как каменный!
Улыбнутся? Врят ли тебя порадует моя улыбка, Красавица-сан. Наруто и
Сакура говорят, что она фальшивая, и лучше мне вообще не растягивать
губы.
— Решено! – в твоем голосе появляются новые нотки – решимость, упрямство?
— Встретимся сегодня вечером здесь же!
— Зачем? – ни один мускул лица не выдаст моего… удивления?
Ты смеешься, прямо заливаешься смехом.
Vova
