Снова оказавшись в долине, вер окинул цепким, оценивающим взглядом лежащие на тропке валуны, почти отвесные стены скал, держащиеся непонятно на чём языки каменных осыпей. Сердце тоскливо защемило. Будь под его началом с десяток толковых бойцов, не обременённых предрассудками – да что там, просто толковых! – и он превратил бы долину в природную крепость. Настоящую твердыню.
"Мечты, мечты…”, – скептически усмехнулся Шилак?х.
Рассчитывать он мог только на себя.
Как всегда.
И оборотень поехал дальше, не утруждая себя бесполезными мечтаниями. На полдороги к хижине его встретили запахи очага, молока и домашней стряпни. Хозяйка возилась во дворе, возле врытой в землю круглой печки. Засовывая руку чуть ли не по плечо в пышущее жаром нутро, женщина извлекала оттуда ароматные, чуть присыпанные золой хлебные лепёшки. Младенца, мужичка и собак поблизости не ощущалось.
- Вы быстро вернулись, господин, – заметила черноглазка, утирая со лба пот. – Что слышно хорошего?
- Ничего, – вер спешился и, взяв жеребца под уздцы, повёл его к овину. Мысли о предстоящей схватке с Марьям занимали всё его сознание.
Позаботившись о животных, Шилак?х вытащил на свет лежавшие тут же вьюки. И принялся методично перетряхивать содержимое – свёртки, свёрточки и сверточищи, аккуратно обвязанные шёлковыми шнурками с сургучными печатями на узелках. Нужное он откладывал в сторону, остальное убирал обратно. Постепенно рядом с вером выросла горка пакетов из пёстротканого шёлка. Вытянув самый меньший, оборотень уверенно сломал печать, сорвал шнур и размотал полосу яркой, сияющей на солнце ткани. Под шёлком обнаружился небольшой замшевый футляр из тех, в которых обычно хранят драгоценности. Повинуясь нетерпеливому движению, из него в подставленную жилистую ладонь выкатился перстень.
Мощное серебряное основание. Три выгнутых лепестка, остриями от центра. Три огранённых каплями камня – ярко-зелёный, жёлто-зелёный и сине-зелёный, расходящихся от центра под равными углами. Три подвластные Истребителю стихии – вода, воздух и земля. Потому что Воплощённый Истребитель – не простой бродячий охотник на Тварей Тьмы. Не только искусный боец. Он ещё и маг.
Боевой маг.
Коротко вздохнув, Шилак?х одел перстень на средний палец правой руки. Камни мигнули, на мгновение поменяв цвет: ярко-зелёный стал сиренево-красным, жёлто-зелёный – оранжево-красным, сине-зелёный – фиолетово-коричневым.
Руку закололо. Мурашки волной взбежали по плечу, охватили голову, шею, всё тело. Волосы на миг встали дыбом, зрение и слух изменились. Краски стали ярче, контуры чётче, шёпот обратился в крик. Внешняя сторона вещей превратилась в шелуху. Оборотень смотрел на женщину, возящуюся у тандыра, и видел тёмные щупальца гнили, грызущую её изнутри, бледную прерывистую ауру, говорящую о тяжёлой наследственной болезни.
Залежи железной руды недалеко от дома.
Проточенные жучками ходы в прочных на вид досках.
Шорох земли под лапками землероек.
В следующем свёртке обнаружился другой перстень, не менее странный – выгнутое щитом навершие, ощетинившееся сверкающим алмазным полем, целиком укрывшее фалангу указательного пальца на левой руке вера. Кое-где камни отсутствовали, образуя хаотически-абстрактный узор. Перстень являлся вместилищем приготовленных заранее заклятий. Мощных, способных дробить горы и высушивать океаны. Изготовить такой в полевых условиях было невозможно. Обычно Шилак?х пользовался им только в крайних случаях – но кто может сказать, когда он нагрянет, этот случай? Поэтому оборотень надевал его всегда, что называется, на всякий пожарный.
Второй перстень, изумрудный, походил на первый, но чары, хранящиеся в нём, предназначались для повседневного использования. Вер пополнял его содержимое, как только возникала возможность. Каждый шип – и прозрачной тёмной зелени, и бесцветной сверкающей твёрдости – хранил в себе почти готовое заклятье. Для приведения магического оружия в действие требовался лишь ключ: жест или слово. В горячке сражения трудно сосредоточиться даже опытному специалисту, а магия оплошностей не прощает.
Маг может ошибиться только раз.
Зелёное кольцо украсило безымянный палец. Затем на свет появилась бутылочка тёмного стекла, которую оборотень откупорил с превеликой осторожностью. Бесцветные капли упали на подставленный язык. Состроив кислую рожицу, маг проглотил отвратное на вкус зелье. Ему не требовалось улучшaть быстроту движений и скорость реакции – они были превосходными, как у всякого вера-чистокровки. Эликсир смещал точку равновесия в душе оборотня, позволяя ему проникать в движение сил Тёмной стороны.
Для того чтобы не соскользнуть в Хаос навсегда, тоже имелось верное средство. Его Шилак?х извлёк из последнего свёртка. Оберег – бесформенный, на взгляд непосвящённого, слиток чистого серебра – раскачивался на искусно выкованной витой цепи. На шею мага цепь легла неохотно: снадобья уже начинали действовать. Анк сиротливо прижался к более мощному собрату. Кожа зачесалась от большого количества магического металла, в носу защекотало. Вер не выдержал и чихнул.
До чуткого слуха донеслось аханье, оханье и прочие бессмысленные женские возгласы. Глухо выругавшись, оборотень пошёл на звук – устроить выволочку тем, кто посмел отвлечь его от приготовлений.
Сидя возле печи, хозяйка утешала девушку, ту самую, которую вер повстречал у колодца. Чёрный балахон запылён и местами порван, в дырах виднеется белая, не знающая солнца кожа. Серые омуты оторвались от земли, едва на женщин упала высокая стройная тень.
- Что стряслось? – Хрипло осведомился Шилак?х, только сейчас рассмотревший синяки и ссадины на лице и теле девушки.
- Её избили, – ответила женщина. – За то, что она говорила с тобой. Старуха Извергиль…
- С-с-с… старая карга! – С чувством сказал оборотень.
- Старуха Извергиль, – спокойно продолжила хозяйка, – разболтала всем, что Сауле содеяла грех с нечистым. С тобой. Отец и братья пошли к Марьям, к гадалке – та всё подтвердила. Мужчины поколотили её и заперли. Завтра с утра её хотели побить камнями. Сауле не стала дожидаться казни и сбежала.
"Всё как всегда”, – вздохнул вер. – "Среди людей побеждает не тот, кто честнее, сильнее и говорит правду, а тот, у кого хватает наглости возводить поклёп на невинных. Но, однако, какая смелость! Другая на её месте покорно пошла бы на смерть… а эта сбежала. Бунтарка, однако”.
- И что теперь, храбрая девушка? – спросил он чуть мягче.
Серые омуты равнодушно моргнули:
- Мне всё равно, что будет, – безжизненным тоном сказала девушка.
- Зато м н е не всё равно, – буркнул вер, казалось, себе под нос, но так, что услышали все. – Ты останешься здесь. Только…
- Только что? – Обеспокоенно спросила хозяйка.
- Мало кто из нас доживёт до утра.
Сауле вздрогнула. Бледные губы прошептали: "От судьбы не уйдёшь”. Черноглазка тихо вздохнула:
- Лишь бы мой мальчик остался жив. – Её лицо и тело выражали полную покорность судьбе, однако спустя секунду женщина словно с цепи сорвалась:
- Это всё гадалка, да? Ты ведь говорил с ней, господин! Что она тебе наплела?! Что я должна убить своего сына? Да на что мне жизнь без моей кровиночки?!
- Тише, Нара, тише, – девушка обхватила хозяйку за плечи и силой усадила рядом с собой. – Ты же видишь: господин к чему-то готовится – не просто же так он надел все эти кольца…
"Ишь, востроглазая”, – усмехнулся про себя Шилак?х. От мысли, что он не безразличен обладательнице серых глаз, потеплело на душе. Оберег перестал трепыхаться на груди и лёг так, как положено. Аккурат между пластинами крепких мышц, почти напротив сердца. Рядом с неестественно заблестевшим крестом.
- Как бы там ни было, от вас теперь мало что зависит, – произнеся это, вер отогнал лишние мысли и пошёл к полуразрушенной башне. Поднявшись по куче щебня к загадочно темнеющему дверному проёму, он прищурился. Зрение редко изменяло оборотню, однако он отличался редкостным здравомыслием и понапрасну рисковать не любил. Щёлкнув пальцами, маг вызвал к жизни светлячка. Жёлто-розовая жемчужина взмыла над головой, разбухла до размеров крупного апельсина и осветила запылённые внутренности башни.
Кроме мерзости запустения, Шилак?х увидел протянувшуюся между этажами крепкую ещё деревянную лестницу. Ступеньки обвивались вокруг странно пахнущего центрального столба. Дотронувшись до необычного материала, вер с изумлением понял, что это – металл. И не простой: поднимаясь, он не заметил нигде даже лёгких следов ржавчины. Столб пронзал крышу, устремляясь ввысь, навстречу лиловым тучам, видимым через огромные прорехи. Убедившись в прочности поддерживающих дырявую кровлю балок, оборотень в несколько прыжков оказался наверху. И едва не поскользнулся на покрывающих крышу чешуйках-черепках. Выругавшись, маг обошёл башню по кругу, внимательно глядя на небо.
Неяркое осеннее солнышко, озарявшее с утра этот мир, спряталось в кружевных облаках. Ветер гнал их дальше на юг и по земле скользили диковинные тени. Следом за воздушными замками ползли тяжёлые фиолетовые тучи. Они лениво перемещались по кругу, обстоятельно обкладывая долину шевелящимся покрывалом. В тёмно-лиловых недрах полыхали зарницы, едва слышно рокотал гром.
Это значило, что Марьям не стала дожидаться утра – вполне естественное поведение для поклонников Хаоса – и решила напасть немедленно. Или не захотела рисковать, разглядев сдобренную магией ауру бродячего охотника на чудовищ. От въезда в долину раздался знакомый по прошлой ночи вой.
Шилак?х бросил взгляд вниз. Хозяин уже поспешал домой, гоня перед собой блеющих дурными голосами овец. В этом ему успешно помогали обе собаки, носящиеся вокруг серыми молниями. Завывание лаков не производило на них ни малейшего впечатления.
- Что бы сегодня не произошло, оно случится здесь, в этом месте, – негромко произнёс оборотень и понял: да, именно так. По каким-то своим причинам Создатель избрал эту долину, эту башню, этих людей – и его, грешного.
На обратном пути вер укрепил магией полуразрушенное здание, выгнал крыс и пауков, уничтожил пыль. Мужичок встретил его у входа.
- Знатной грозе быть, – заметил он, пожевав губами, по обыкновению. Словно подтверждая эти слова, над головами полыхнула зарница, – огромная, неестественно-розовая – пронзив ветвистым рогом клубящиеся тучи.
- Это не простая гроза, – проронил Шилак‘х, – а волшебная. Гадалка решила, что всем нам пора перестать жить.
Адский раскат грома заглушил ответ хозяина. Вздрогнув, мужичок втянул голову в плечи. Овцы заметались, испуганно блея. Собаки зашныряли вокруг с утроенной энергией. Один оборотень остался стоять, как стоял – в походном облачении и магических украшениях, с мечом за спиной. Его широко распахнутые глаза сияли неестественным блеском. Заглянув туда, мужичок ужаснулся: из серебристо-синих омутов на него смотрело аж по три зрачка! Хищных, вытянутых, притягивающих бархатистой темнотой.
- Тебе лучше проводить женщин в башню, – голос вера тоже изменился, став глубже и звучнее. Теперь властность не просто угадывалась в нём, она повергала в трепет, заставляла повиноваться, не задумываясь.
Горец помчался в дом, сломя голову. В спину его подгонял внезапно поднявшийся ветер. Отара осталась на попечение собак. Впрочем, овчаркам это было не впервой: псы шустро загнали испуганных овец под крышу.
Вер опять скрылся в башне. Лёгкое прикосновение к странному металлу столба – и тот послушно замерцал жемчужно-серым светом. Несколько диковинных жестов спустили с цепи боевые чары изумрудного перстня. Сгустки магической энергии зарылись в щебень, готовые накинуться на врага при первом удобном случае. Шилак’ху нравились такие штучки. Что с того, что они были запрещены Всемирным Магическим Собором в чёрт-те-знает каком году? Борьба с Хаосом – не детские игрушки.
Свет, струящийся от входа в башню, заслонили женщины и мужичок с охотничьим луком. В одной руке он держал связки стрел, в другой – полный колчан.
- Может, и я на что сгожусь? – Просящим тоном спросил тот.
- Там видно будет, – бросил вер. – Женщины идут наверх и прячутся под крышей, а ты выбери себе местечко поудобнее. Какие наконечники у стрел?
Хозяин молча показал обожжённые до остроты прутики. Оборотень выругался, не смущаясь дам, и снова взялся за зелёное колечко. Воздух уплотнился, напитался тяжестью. Словно из ничего возникли сверкающие серебром острия и горкой упали в подставленные ладони мага. Сауле и Нара обменялись потрясёнными взглядами.
- Береги их, – сухо попросил вер мужичка. – А вы – марш наверх!
Женщины, спохватившись, засеменили по узкой винтовой лестнице. Знакомый, леденящий кровь вой раздавался всё ближе. Шилак’х точно рассчитанным пассом запечатал вход в башню перед самым носом первого из лаков. Недооборотень с разгона угодил в невидимое препятствие. Спешащие следом "щеночки” не успели притормозить – вер бесстрастно отметил, что ни одна тварь Марьям не отличается быстротой реакции – и врезались в торопыгу, едва не сломав тому спину.
- Почему ты не убьёшь их? – Донёсся голос Нары откуда-то сверху.
- Ты хочешь, чтобы я пролил кровь твоих соседей и соплеменников? – Осведомился оборотень. – Интересно, почему?
- Они хотят убить моего сына!!!
- Этого хочет Марьям, – спокойно поправил её Шилак’х. – Только она сможет пройти внутрь…
- Так она, того-этого, ещё прибьёт нас всех! – Запаниковал мужичок.
- …навстречу своей смерти, – вер слегка повысил голос. Пропитанный магией воздух завибрировал в ответ. Ему вторили окружившие башню волколаки.
Единственный в этой долине настоящий оборотень испытал нечто вроде беспокойства: никакой опыт не спасает от волнения перед моментом истины. Шилак’х дотронулся до округлого навершия меча, провёл ладонями по высоким манжетам куртки, под которыми скрывались парные кинжалы в хитроумных ножнах, переступил с ноги на ногу… Столб из загадочного металла с льнущей к нему лестницей и притаившимися там обитателями долины остался в самом надёжном месте: за широкой спиной вера.
Свет померк в окружающем башню мире. Всё внутри потеряло цвет, стало плоским и серым. Фиолетовый всплеск у входа на мгновение ослепил Шилак’ха. Повторное "запирающее” заклятие он наложил автоматически. Нюх подсказал: внутрь успело проникнуть не меньше десятка недооборотней. Вставшие дыбом волосы говорили о том, что лаки не одиноки. Где-то неподалёку до поры до времени затаилась Марьям.
Перед глазами плавали оранжевые круги. Шилак’х притворился беспомощным ослепшим человеком – завертел головой, тараща в сумерки бесполезные пока очи. На самом деле он абсолютно точно знал, где находится каждая из прорвавшихся внутрь десяти злобных тварей. В ладони скользнули нагретые рукоятки кордов.
Лак, первым влетевший в башню, пал жертвой магической ловушки. Учуяв близкую жертву, та выпрыгнула из щебня и набросилась на неё мерцающей серебристой сеткой – так, по крайней мере, это выглядело для магического зрения Шилак’ха. Лак издал странный хлюпающий звук, словно подавился чем-то, и моментально сморщился, ссохся, испустив дух. Парочку, бросившуюся ему на помощь, постигла та же участь: вер не любил заклятий одноразового применения.
Стремясь обеспечить безопасность остаткам войска, колдунья прошипела нейтрализующее заклинание. Оно подействовало только частично: ловушки увидели все. Некоторые лаки отшатнулись от ярких зелёных пятен, вдруг вспыхнувших под ногами.
Марьям умело спряталась в окружающем её воздухе. Вер не ощущал ни возмущений магического эфира, ни характерного для людей запаха. Она дала ему только один шанс узнать, где находится… но Шилак’х им не воспользовался. Да, на близком расстоянии меч или умелые руки намного быстрее заклинания, сотворённого чародеем.
Но оставалось ещё семеро лаков; медлительных, однако вполне способных попортить шкуру. Сейчас они как раз окружали вера, угрожающе рыча. Самый хитрый пытался подкрасться к лестнице, заходя ему в спину.
Внезапно в нижнюю ступеньку вонзилась стрела. Волколак отпрянул – серебряный наконечник едва не оцарапал ему нос. При этом он оказался в опасной близости от мага. Короткое заклинание разорвало частично трансформированное сердце. Недооборотень пошатнулся и рухнул в щебень, подняв клубы пыли.
Оставшиеся в живых лаки прыгнули на Шилак’ха. И тотчас же целый рой огненных сгустков стартовал из жемчужного сумрака. Вер шагнул навстречу оскаленным пастям, одновременно разворачиваясь влево. Настолько быстро, что тела недооборотней оказались зависшими в воздухе.
Посеребрённые клинки окончательно покинули ножны. Предсмертные хрипы, вырвавшиеся из перерезанных трахей, потонули в вое сожжённых волколаков.
В ноздри шибануло палёной шерстью и горелым мясом.
Промахнувшиеся недооборотни, не попавшие под дружественный огонь, прижались животами к земле. Они не решались напасть и только глухо рычали. На нижних ступеньках винтовой лестницы каша из обожжённых тел пыталась измениться. В последний раз.
Внезапно из стен башни побежали огненные ручейки. Петляя между камнями, они в мгновение ока собрались у ног Шилак’ха. И оборотня окружила гудящая стена магического пламени.
Его выручило присущее верам проворство. И вовремя извлечённое защитное заклинание. Мысленно потянувшись к низко висящим тучам, маг зачерпнул щедро напитанное влагой пространство.
Пламя зашипело огромным умирающим тигром. На недооборотней обрушилась волна перегретого пара. Основательно ошпаренные твари завопили и вер швырнул в них хорошо видными, но не обезвреженными ловушками. Не пропадать же добру!
Марьям решительно шагнула из тени. Голубоватые сгустки маны в три приёма сожрали то, что оставил от магического щита огненно-водяной катаклизм.
Шилак’х инстинктивно метнул в неё сверкнувшие серебром жала кордов.
Блестящий металл потускнел и осыпался. Клинки скользнули по чёрному балахону, не причинив вреда хозяйке.
- Ну вот и всё, охотник на чудовищ, – произнесла она звучным грудным голосом. – Игры кончились. Пришло время умирать. Но сначала ты увидишь, как я уничтожу отвергнувших мою волю.
- Интересно, как ты это сделаешь? – Хрипло спросил оборотень.
- Глупый охотник на чудовищ… – Ведьма осеклась, увидев протянутую к ней сжатую в кулак руку, с троицей сияющих в перстне камней.
- Триллиум! – Ошарашенно выдохнула она.
- Триллиум, троица, триада… Называй, как хочешь, – негромко произнёс вер. – Суть от этого не меняется: три управляемые стихии, три полных ступени посвящения, три уровня воздействия.
- Так ты боевой маг! – Злобно прошипела ведьма.
- И к тому же чистокровный оборотень, – спокойно добавил Шилак’х. – А ведь я тебя предупреждал…
Марьям сказала, куда, по её мнению, оборотню следует отправить предупреждения, кольцо и всё остальное.
- Тебе не позавидуешь, – усмехнулся он в ответ. – Выслеживала ящерицу, а наткнулась на огнедышащего дракона. Смотри, не обожгись!
- Похоже, кто-то из нас забыл, кому тут подчиняется Пламя!
Разъярённая колдунья выкрикнула укороченную формулу и сделала короткое движение кистью – заклятие она, видимо, приготовила заранее. Редкие волосы на спине оборотня вздыбились, почуяв исходивший от Марьям вихрь энергии. Минутой позже он превратился в настоящий ураган. Застонал врывавшийся сквозь дыры ветер, трухлявые балки тряслись, пытаясь удержать на месте то, что когда-то было крышей. Куски черепицы уносились ввысь, гнилые стропила трещали, но держались.
Камни на перстне вера заискрились и вспыхнули синим светом. Зрачки, отразив индиговое пламя самоцветов, расплылись, заполнили радужницу, хлынули через край. Ураган усилился, но теперь башня стояла в его центре и в ней не шевелилась ни одна песчинка, только адские раскаты грома следовали один за другим.
Марьям свела брови к переносице, засопела от натуги. Ярко-розовая молния ударила прямо в столб, на котором до сих пор держалась башня. Трухлявые балки застонали и переломились, словно спички. Обломки посыпались вниз, но натолкнулись на невидимую преграду, которая отбросила их вверх, как прошлогоднюю солому. Прятавшийся под стропилами мужичонка следил за полётом брёвен с раскрытым ртом. Случайная молния угодила прямо туда, заставив стрелка выгнуться в агонии. Не удержавшись на поверхе, тело упало в пролёт, кувыркаясь в воздухе.
Полный горя и отчаяния крик перекрыл на мгновение грохот бури и глухой удар о землю. Жена горца сломя голову бросилась вниз, к неподвижно лежащему телу мужа.
- Сейчас ты получишь то, чего добивался, – прохрипела разъярённая Марьям.
Сделав сложный жест, она выкрикнула несколько слов на странном гортанном языке. Трухлявая лестница, потеряв подаренную магией прочность, обвалилась – и Нара рухнула с высоты в три человеческих роста. Шилак’х мысленно отметил место, где под грудой деревянных обломков оказалась жена горца. Возможно, ещё живая.
- Почему ты так боишься этого ребёнка? – Низкое ворчание боевого мага заставляло вибрировать не только воздух, но и тот тончайший эфир, из которого волшебники плетут сети заклинаний. – Что в нём особенного?
- Зачем тебе знать, оборотень?
- Затем… что… я… так… хочу…
Услышав странные вибрации мужского голоса, Сауле сжалась под остатками балки, обвивая телом маленький дрожащий комочек – чужое дитя. Младенец не спал, но лежал тихо, словно понимая, что в этот момент решается его судьба.
Марьям, сделав титаническое усилие, сделала попытку сбросить путы чужой воли. Волосы цвета воронова крыла вздыбились, вырвались из-под платка, засияли, затрещали голубыми искрами. С кончиков пальцев стали срываться ветвистые молнии.
С превеликим трудом, словно на её плечах висело по несколько дюжих мужиков, колдунья подняла руки и произнесла нараспев:
Разделитесь, Свет и Тьма,
Дух и Тело – разойдись,
Сумрак в небо утеки,
Тело в камень обратись…
Шилак’х рассмеялся. Давно утекли в Лету времена, когда его можно было нейтрализовать таким примитивным заклинанием. Посланную "сеть” он перехватил на лету и отбил в сторону лестницы. Туда, где визжа, ползало по ступеням жуткое двухголовое чудовище – получеловек, полуволк.
Изуродованные совместной трансформацией тела выгнулись, из глоток вырвался жуткий звук. То ли стон, то ли рычание. Обладавший магическим зрением мог видеть, как из мутанта вытекли подгоняемые заклинанием души и распались на неравные части. Крохотные белые и чёрные пятнышки ринулись в противоположные стороны друг от друга, большие серые тучки медленно рассеялись в воздухе.
На щебёнке осталась лежать каменная статуя ночного кошмара.
Эта попытка сопротивления лишила Марьям последних сил. Вер без труда сломил её волю и снова задал так интересовавший его вопрос:
- Почему ты так боишься этого ребёнка? Что в нём особенного?
- Неужели ещё не понял? – Голос колдуньи был тихим и почти безжизненным. – Это ведь воплощение легендарного Шо?гра… прямого потомка Первого Императора… его Предназначение – истребление рода людского… его н е о б х о д и м о было уничтожить…
- И ради этого стоило ломать судьбы всем им? – Шилак’х обвёл рукой поле боя.
- Стоило… – отозвалась Марьям, – но теперь… их жертва напрасна… ты вряд ли убьёшь своего е д и н о к р о в н о г о Повелителя…
Оборотень скривился и аккуратно погасил ещё теплящейся в чародейке огонёк жизни. Женщина рухнула, как марионетка, у которой внезапно оборвались все нити. Поднятая падением пыль осыпалась на её голову, словно пепел.
- Дура, – бросил он вслед уходящей во Тьму душе. – У меня нет повелителя на земле… кроме Создателя, да пронзит Его Воля Всё Сущее!
Буря прекратилась, и голос боевого мага отчётливо раздавался в наступившей тишине. Обшарив острым зрением густые сумерки, Шилак’х остановил взгляд на куче мусора, под которой находилось тело Нары. Прощупал её магическим способом… и не обнаружил признаков жизни. Зато две испуганные живые души прятались в темноте и тишине, под остатками крыши.
- Сауле!
Девушка выглянула из-за трухлявой балки.
- Не шевелись и ничего не бойся! – Распорядился оборотень. – Сейчас я вас спущу!
Серые глаза испуганно расширились, когда Сауле поняла, что парит в воздухе вместе со своей ношей. Воля победившего мага уверенно направляла полёт, завершившийся благополучным приземлением. Снова ощутив под ногами твёрдую, хоть и залитую кровью землю, девица осмелела.
- Что ты будешь делать дальше, господин? С ребёнком… и со мной?
- Насчёт тебя всё ясно, – буркнул вер. – Мы скоро уедем отсюда.
- А младенец? И его мать?
Шилак’х поскрёб кончиками пальцев щетину, успевшую отрасти за время магической схватки. Зрачки вновь слились в единое круглое целое, глаза потеряли пугающе синий оттенок.
- Нара мертва, – сухо сообщил он. – Так что мы – единственные, кто может решить его судьбу.
- Зачем нам её решать? – Удивилась горянка.
- Знаешь, когда-то… очень-очень давно… был на свете, гм… человек, который очень не хотел умирать, – пустился в объяснения оборотень. – Он смешивал свою кровь с кровью дочерей, дочерей их дочерей и дочерей дочерей их дочерей. До тех пор, пока на свете не появился младенец, в которого после смерти переселилась его душа. И, поверь мне, ничем хорошим это не кончилось. А теперь я узнал, что старый Шограй сделал так же… Сауле, этого малыша необходимо убить.
- Что?! – Закричала девушка, прижав к себе ребёнка так сильно, будто маг уже вырывал его из рук. – Он всего лишь ребёнок! Он не причинил никому никакого зла!
- Никакого зла? А это? – Вер кивнул на трупы, на перемешанные с кровью камни и щебёнку, хрустевшие под ногами. – Ничего бы не случилось, если бы этот старый муд… рец не решился на перевоплощение! Сауле, пойми – он опасен! Сейчас у нас есть шанс остановить его, пока он ещё слаб! Пока он ничего не вспомнил!
Серые глаза взглянули на Шилак’ха с укором:
- Кровь, пропитавшую эти камни, пролили ты и Марьям. Нечего сваливать свои грехи на беззащитного младенца!
- Да, – сухо согласился оборотень, – эту кровь пролили м ы. Из-за н е г о.
- Малыш не отвечает за ту чушь, которую маги вбивают себе в головы!
Вер прикрыл глаза, мысленно взывая к милости Создателя Всего Сущего, умоляя ниспослать ему выдержку и спокойствие, необходимые для общения с бунтующей горянкой.
- Сауле, – он решил зайти с другой стороны. – Ты умеешь обращаться с ребёнком? С маленьким ребёнком, всего нескольких недель от роду?
Спрашивая это, он надеялся услышать растерянное: "нет”, но просчитался.
- Умею, – в голосе девушки не убавилось ни решимости, ни вызова. – Пеленать, играть, кормить… ты доволен, господин?
"Ещё одно слово "господин”, произнесённое таким тоном, – решил про себя оборотень, – и я перестану считать его вежливым обращением”.
- Доволен, – буркнул он. – Осталось только найти корм.
- Козье молоко подойдёт, – затараторила девица. – Я знаю: как-то Нара жаловалась, что своего ей не хватает…
- Умоляю тебя – избавь меня от этих подробностей!
Сауле, услышав непривычные слова, обиделась и замолчала. Маг распечатал вход в башню и внутрь ворвался свежий, пропитанный влагой воздух, нежно чмокнув их в разгорячённые спором лица. Жемчужно-серое свечение металлического столба стало меркнуть и оборотень, не говоря ни слова, шагнул наружу.
Девушка опасливо выглянула из полуразрушенной башни. Тучи расходились, открывая бездонное небо, фиолетово-голубое от наступающих сумерек. Над гребнем повис призрачный пока круг луны в обрамлении ярких мохнатых звёзд. Взгляд девушки упал на стройную фигуру, петляющую между странными тёмными грудами. Крепко прижимая к себе младенца, Сауле осторожно подошла к одной из них. В ноздри ударил терпкий аромат свежепролитой крови. В слабом свете сумерек виднелись наполовину изменённые, отвратительные тела недооборотней.
- Что тут случилось? – Еле слышно прошептала горянка.
- Со смертью Марьям исчезла воля, руководящая этими несчастными тварями, – так же тихо объяснил маг. – Остались лишь ненависть и злоба. Выместить их они могли только на своих…
- Какой ужас!
Оборотень смерил девушку взглядом, явно собираясь что-то сказать, но передумал и молча пошёл к овину за животными и багажом. Потрясённая Сауле постаралась как можно быстрее выйти с поля брани. Зайдя в опустевший, разорённый ураганным ветром дом, девушка растерянно осмотрелась в поисках детских вещей.
Младенец тонко пискнул и засучил ручками. Его непонятного цвета глаза сфокусировались на лежащей в углу колыбели.
- Что ты хочешь, кроха? – Промурлыкала Сауле. – Игрушку?
Ребёнок пискнул ещё раз и девушка ощутила, как между пальцами просачивается неожиданное влажное тепло. Горянка рассмеялась:
- Маленький проказник!
В своей семье она была старшей, её сызмальства приучили работать по хозяйству и нянчиться с младшими братишками и сестрёнками. Отыскав глазами чистый кусок ткани – им оказалась занавесь, ещё недавно скрывавшая люльку от чужих глаз – девушка принялась сноровисто перепелёнывать ребёнка. Вертя перед собой крохотное тельце, Сауле обратила внимание на странное родимое пятно.
Оно было похоже на странный Т-образный крест, висящий на шее вера и располагалось с внутренней стороны плеча, почти под подмышкой.
Медленно и аккуратно девушка завершила начатое. Она не хотела, чтобы оборотень знал о пятне… и о том, что его слова начали казаться ей вполне разумными.
Ведь убийство – смертный грех!
Стройная тень заслонила дверной проём:
- Вы уже собрались?
Сауле даже вздрогнула от неожиданности. Заметив это, Шилак’х объяснил:
- Я могу видеть в темноте… точнее, для меня её просто не существует.
Девушка кивнула и стала торопливо кидать в колыбель замеченные ею детские вещи. Пожитков набралось немного. Положив сверху до странности тихого младенца, она обхватила сплетённую из веток и устланную овечьими шкурами люльку:
- Мы готовы.
Оборотень сухо кивнул.
На улице их дожидался целый караван: кроме жеребца и навьюченного поклажей мула там темнела арба с впряжённым в неё усталым осликом – Сауле без труда узнала повозку хозяина долины. К арбе были привязаны три испуганно блеющие козы.
Вер закинул в арбу детскую колыбель и помог девушке забраться на огороженный помост между двумя огромными колёсами. Там её ждал приятный сюрприз: натянутый на скорую руку тент из выделанных овечьих кож.
- Благодарствую, господин, – горячо произнесла она.
- Шилак’х, – бросил варлок. – Просто Шилак’х.
Устроив девушку и ребёнка, оборотень вскочил в седло и ткнул пятками жеребца. Тот тронулся с места, его примеру последовали мул и запряжённый в арбу ослик.
Когда они проезжали через затихшее, опустившее селение, в котором не светилось ни одного огонька, Сауле спросила:
- Господин… Шилак’х… Почему она э т о сделала?
- Что "это”?
- Там, возле башни… там ведь были все… даже те, кому она раньше не давала никаких зелий, – голос девушки сорвался. – И мой отец, и мои братья… Почему она поступила так с нами?
- Ты хочешь знать, почему она превратила всех жителей деревни в волколаков? Почему она обрекла их на смерть? – Некоторое время Шилак’х молчал, собираясь с мыслями, затем бесстрастно произнёс:
- Потому что она верила в свою правоту.
- Но ведь Нара тоже… верила…
Варлок невесело усмехнулся:
- Когда всем начинает казаться, что они правы, в дело вступает Создатель Всего Сущего. Иногда его ещё называют Богом…
1676 Прочтений • [Гнездо скорпиона. Часть 3] [10.05.2012] [Комментариев: 0]
Vova
