А потом, одним днём, эта рутина кончилась. Всех – включая и Трисс, собрали вместе, и – отправились. Трисс ехала под "конвоем”. - Не сбегу, - грустно сообщила она. - Главное – не расконспирироваться, - фыркнул один из сопровождающих. – А не то нам Гюргах такое наобещал. - И Творцу свечка и мракобесу кочерга? - Можно сказать и так. В конце концов, не для себя работаем – на родину работаем! А ты? - А что я? Они меня вычислили. Мне и деться никуда было. - Ого! Видать могучая ты колдунья! - Не сильнее Гюргаха. - Не-е, Гюргах не колдун. - Всё равно меня сильнее. - Да-а? Сильно, - парни за-озерались. – А о других чего скажешь? - Других не знаю. - Да-а? Всё равно- - Чего заговорились, dh’oine akhr’halach? А ну, побыстрее! – к ним подъехала Торувиэль. – А ты чародейка не волнуйся. Играя, работай и делай своё дело. До ночи продержишься, а там мы поможем. А может – и сама справишься. - Да? С чем? Торувиэль вздохнула. Она вообще сейчас напоминала не, сколько злобную ското'аэль, сколько старшую сестру, просвещающую непутевую, но талантливую младшую. - Значит, так. На великой конференции, или как там у вас dh’oine это называется, Скегеллине не были представлены. Теперь это ошибку решили изменить, и посему послали тебя. Твоя задача – присоединить Скегеллине к этой конвенции или как там у вас dh’oine это называется. Для этого герцогу Крайху надо подписать лишь один маленький документ. Может, ты справишься? - Сомневаюсь, - Трисс покачала головой. – Как "посол” я достаточно изучила обычаи Скегеллине, и знаю, что в такие дни ничего с бухты-барахты не делается. Нужно будет или быть очень красноречивой, или наоборот – споить Крайха до той степени, что он не разбирает, что делает, а, по словам Иэннифер, такое невозможно. - Для Гюргаха нет ничего не возможно, - отчеканила Торувиэль. - Угу, может быть. Только ему ещё придётся споить всех островитян – чтобы те не гадали, а что с их герцогом-то приключилось! - Для Гюргаха нет ничего не возможно, - повторила Торувиэль всё тем же чеканным тоном. – А для императора Эмгыра – и подавно. - Всё возможно только Творцу! – не удержалась Трисс. - Всё доступно только Творцу! – возразила Торувиэль. – А всем нам остальным для этого приходится работать! Прилагать усилия! - Угу. Как с Долиной? Торувиэль помолчала. - Как говорят у вас, dh’oine: "за что боролись, на то и напоролись”. Мы, грустно признаться, надеялись получить хоть кусок своей земли, а получили – под прописку императора Эмгыра. Торувиэль насупилась и засопела. - Из независимого народа мы превратились в зависимый! Сатэллит, или как там говорят у вас, dh’oine? - И что тебе остаётся делать? Напиться? - Спиваться, - эльфка ответила без малейшей улыбки. – Почти спилась, когда появился Ишандар. Он мне не дал спиться окончательно, а потом завербовал меня Гюргаху. А тот меня протрезвил. - О, это эпохальное событие. - Угу. Особенно если учесть, что я впала в то состояние, что вы, dh’oine, называете "не просыхать”. Вот ты, чаровница, сможешь такое сделать? - Нет, - честно призналась Трисс. – Но зато я поняла, как я оказалась "послом” в Скегеллине. – Франческа? Ида? - В основном – Ида. Эта поняла тоже самое, что и я, и явно идёт на сближение к Нильфгаарду. – Торувиэль помолчала. – До войны с Нильфгаардом у нас были мечты на независимость. После неё их не осталось. - И потому ты здесь? Торувиэль осёклась и посмотрела на Трисс. Но так и не ответила. Всё-таки, когда они прибыли в порт, мнение Трисс о Гюргахе немножко поднялось. Корабль их ждал – просто загляденье, и в Ковире делают не хуже. Воспоминание о Ковире снова испортило настроение. Во-первых, наследный принц Ковира Танкредд. В своё время его надеялись обуздать с помощью Цири. Но та – ушла. Исчезла. В призрачной дали, и таким образом оставив всю ложу в дураках. Вспоминали об этом редко. (А когда вспоминали, то в голосе Филиппы Эйльхарт особой горести не чувствовалось – всё-таки Цири оказалась слишком горячей картошкой, чтобы держать её в руках. ) Во-вторых, Трисс вспомнила о Шеале ла Танкервилль. Эта дама всё-таки крепко держала короля и жену его под контролем. В-третьих, именно ковирские наёмники пропали под Каэром, якобы заброшенным, после "вымирания” ведьмаков. …А одну из команды Гюргаха зовут "ведьмак в юбке”… Трисс аж передёрнулась. Вот неуемные мысли! Рыжий, кто – построил? добыл? – корабль для Гюргаха и его операции был неразговорчивым типом, и явно демонстрировал, что он ничего не знал. Правда, он при этом отчаянно подмигивал Гюргаху, что Трисс в этом засомневалась. Но вслух ничего не сказала, ибо скоро корабль вышел в море. Море! Оно впечатлило и потрясло Трисс. И в голове тогда сформировалась уверенность, что ни в какой монастырь или храм она не отправится, в крайнем случае – построит небольшой скит где-нибудь недалеко от моря. - Интересная идея, - негромко сказала Жоанна. Трисс вздрогнула и повернулась. - Это уже входит в привычку? Ты за мной следишь? - Сомневаюсь, и да, приглядываю. Но – успокойся. Скоро у тебя будет выход из-под этого. - Вот как? - Да. Мы – понятно кто – высадимся в другом месте, на одной ма-аленькой лодочке. - А дальше? Жоанна улыбнулась. - Не твое дело. - Как сказать. Не уверена, что вы меня потом не уберёте. - Не уберём. По крайней мере – не на островах. И учти – бежать бесполезно. У нас длинные руки и куча идей. - А почему вы должны меня брать? Я не ваш… - Трисс осёклась. – Присяга. Чтоб её- - Сочувствую, - вежливо сказала Жоанна. – Но ты всегда могла выбрать Вильмериуса. - Да, - едко выговорила Трисс. – А также четвертование или сожжение по собственному желанию. - Ну, сожжение я могу тебе устроить. Всего лишь немного пирокинетики и никакой магии. Трисс молчала. Над головой кричали чайки. И Трисс поняла, что и скит свой устроит только в старости – если ещё доживёт. - Доживёшь, - сказала Жоанна. – Если не будешь делать глупости. Тут Трисс Мариголд сделала то, что никогда не думала делать раньше. - Отвянь, gomeoropth, - сказала она. – А не то получишь немного магии – и никакой пирокинетики. Наступила тишина. Волшебница и псионичка смотрели друг на друга. - Гюргах тебя- - Ты не он. Тишина. Плеск волн за бортом. Крики чаек над головой. И тень. Тёмная, холодная тень, которая вдруг накрыла обеих женщин с головой. - Значит так, дуры, - заговорил Гюргах, и голос его был холодней корней гор и вод тех озёр, что лежат промеж тех корней. – После дела вы можете разбираться, как хотите, драться, ломать друг другу мозги, превращать друг друга в ишаков, устраивать взаимное самоубийство – дело ваше. Кроме вас, никто ничего не потеряет. Но сейчас от вашей склоки пострадает родина, Нильфгаард. И ежели вы на время не помиритесь, я применю вариант, в котором вас нет, а вас пущу в расход. Вы меня знаете. Поняли? Лица обеих "дур” стали белее мрамора, и они дёрнулись в спазме, которые можно было истолковать как кивки. - Вот и хорошо, - сказал Гюргах. И ушёл. Трисс посмотрела на Жоанну. На глазах у псионички блестели слёзы. - Извини, - тихо сказала Трисс. – Я не хотела. - Помолчи, - отмахнулась Жоанна. – Всё в порядке. Это ты лучше помни. Песнь Ишандара – правда. Гюргах – страшный человек. Но он не непобедим. - Да? И как ты это знаешь? - Его победил император Нильфгаарда, - сказала Жоанна. - Что?!! - Расскажу потом. Если выживу. И Трисс? - Да? - От Эмгыра и Гюргаха ты бы не спаслась даже у палача. Прощай. После отъезда Жоанны Трисс была долгое время не своя. Но реальность напомнила о себе очень быстро. На горизонте появился встречающий корабль островитян – о посольстве уже знали. Трисс вздохнула, провела ладонью по лицу, и приготовилась играть роль. Искусство уже требовало жертву.
Vova
