Десятки глаз были прикованы к большому, грубо, но крепко сколоченному столу в углу небольшого двора. За столом сидели несколько человек,перед которыми были разбросаны кости. Время от времени кто-то из них издавал вопль торжества или раздражения, который тут же подхватывался собравшимися зрителями, или вступал в словесную перепалку ссоперниками, пересыпая речь цветастыми оборотами. До серьезной потасовки дело, впрочем, никогда не доходило. - Каре! Еще десять grosso – мои! - один из игравших торжествующе улыбнулся и потянулся завыигранной ставкой в центре стола. Его противник слева угрюмо смотрел,как звонкое серебро перекочевывает в чужие руки. Сидящий справа игроквзорвался, бросил кости и вскочил на ноги: - Cazza rolla! Хватит обдирать своих бедных братьев! Победитель лишь нахально ухмыльнулся, сгребая монеты в кошелек. - Бедных? А мне говорили, что кому-то вчера очень повезло: кошель с дукатами сам упал в руки старине Франко. А флорины и piccoli перекочевали туда же совершенно случайно, - при этих словах онзаговорщически понизил голос и подмигнул, вызвав дружный хохот собравшихся. Франко казался смущенным, однако не собирался так легко сдаваться. - Vai a cagare! Мне пришлось хорошо потрудиться - я едва унес ноги от стражи, которая сбежалась на вопли этого cornuto incazzato! А ты, culone, сидишь, протираешь стул и отбираешь у своих друзей последнее! Адро пожал плечами, все так же самодовольно улыбаясь. - Последнее? Я бы так не сказал. - Stai zitto!Ты выигрываешь 9 партий из 10 – и хочешь сказать, что это случайность?! - продолжал бушевать Франко, сжимая кулаки. Адро выставил руки в защитном жесте и попытался оправдаться. - Удача любит меня – я тут ни при чем. - Questo si chiama culo! Неужели? Вчера ты, конечно же, тоже был ни при чем, – даже тогда, когда из рукавов у тебя выпали карты, подозрительно напоминающие козыри. Ах да, и сегодня каким-то чудом у тебя пять раз выпало каре, хотя ни одному из нас не удалось выбросить больше двух пар. Скажешь, ветер переворачивал? – молодой вор прямо-таки трясся от возмущения. Теперь настала очередь Адро смущаться. - Каюсь, не без греха… но ты же простишь мне маленькие слабости? Ну же, Франко, - проговорил он, опасливо поглядывая на друга, который,казалось, был готов задушить его в эту минуту, - только для тебя – выпивка сегодня за мой счет! Франко слегка повеселел, но в его голосе по-прежнему скользило возмущение. - Diavolo e l'inferno, figlio di putana – ты будешь поить меня на мои же денежки?! – он на секунду замолчал, а потом громко расхохотался и хлопнул Адро по плечу: - Что ж, это лучшее им применение – едва бы я их потратил по-другому! Пошли! Франко, Адро, Торе и еще несколько человек с шумом и грохотом покинули двор, а место за столом тут же заняли новые игроки – и все началось сначала. Тем не менее, не вся Гильдия была захвачена волнующей атмосферой приближающегося праздника. На балконе второго этажа стояли двое, которые выглядели скорее озабоченными, чем радостными. Время от времени они перебрасывались короткими фразами и поглядывали вниз. *** Роза рассеянно наблюдала за ворами внизу, которые сейчас яростно спорили по поводу выигрыша. Они могли себе это позволить, простые воры, но она занимала достаточно высокое положение, чтобы быть посвященной во все дела Гильдии … и во все ее проблемы. Антонио решил взять передышку, и в его отсутствие Гильдией управляла Роза. Она сильно подозревала, что их лидер сейчас проводит время в каком-либо борделе, но, в конце концов, какое ей до этого дело? Последние несколько месяцев действительно выдались очень напряженными… и не только для Антонио, а еще и для одного раздражающего, самоуверенного, очаровательного дворянина. Она всегда считала дворян высокомерными stronzi, которые задирают нос и смотрят на простых людей, как на грязь под ногами. Этот,стоило признать, был странным исключением. О да, он был stronzo. Хвастливым. Самоуверенным. Но высокомерным – никогда. За ее спиной скрипнула дверь, и рядом с Розой встал Уго, облокотившись на перила. - Никаких вестей? Девушка помотала головой, что, видимо, означало "нет". Помолчав немного, Уго продолжил: - Возможно, не стоит беспокоиться? Нет вестей – по крайней мере, это значит, что его не поймали, - однако голос вора выдавал сомнение в собственных словах. Человека, о котором они говорили, конечно же, не было в Венеции, но разве это проблема для хитрых и почти вездесущих воров? И все же он словно сквозь землю провалился – это-то и беспокоило, заставляя предполагать худшие варианты. Уго, да и все остальные, давно перестали относиться к нему с враждебностью, и сейчас вора искренне тревожила судьба флорентийца. В конце концов, он был самым сильным их союзником! Многие воры были обязаны ему жизнью. Роза раздраженно фыркнула в ответ: - Или это значит, что его труп уже давно гниет в канаве, потому что кому-то, в конце концов, удалось раскроить его тупую башку! Уго пожал плечами: - Я уверен, он в состоянии о себе позаботиться. Не знаю, чем там он занимается, но этот чертов bastardo невероятно хорош в драке! Он хотел сказать что-то еще, но Роза остановила его взмахом руки и направилась к двери. - Достаточно об этом. Антонио оставил нас здесь не для того, чтобы мы развешивали уши и чесали языками. Merda, у нас еще куча дел! Могло показаться странным, но Роза, душой и телом любившая свой город, никогда не праздновала Карнавал. О, она была на нем, бесспорно – но не среди веселящейся толпы. Сначала она просто срезала кошельки, более быстрая и ловкая, чем ее собратья-воры, и ее "улов" обычно превышал втрое добычу всех остальных. С течением времени она становилась старше, и Антонио поручал ей все более и более сложные задания, пока, в конце концов, не стал доверять ей руководство Гильдией в свое отсутствие. Его решения никто не оспаривал – во многом, потому, что эта должность требовала, помимо воровских навыков, умения читать и писать, а этим мало кто мог похвастаться. Антонио обучил Розу и этому в том числе, когда взял под свою опеку, и хотя сначала эти уроки казались ей невероятно скучными и ненужными, со временем она их оценила. Сейчас,даже если бы они не отпустили большинство младших воров, потребовалось бы ее личное присутствие. Владельцам многих лавок приходилось иметь дело с разными партнерами, в том числе, и с их Гильдией, и с контрабандистами, если они не хотели разориться при таких грабительских налогах, и одну из встреч назначили как раз на сегодня. Ее обязанностью, как главы, было тщательно проверить все товары,пересчитать и записать все доходы и расходы Гильдии – пока Антонио не начал этого делать, предприимчивые торгаши без зазрения совести нагревали на ворах руки. Роза вытащила чинкуэду, с которой практически не расставались, проверила пальцами заточку и осталась довольна осмотром: кинжал был острым, как бритва. Убрав оружие обратно в ножны, она покрепче затянула пояс и огляделась вокруг, решая, что еще ей понадобится. - Che palle, - бормотала она себе под нос, убирая в большую поясную сумку свиток бумаги для записей и la matita, – и как Антонио это выдерживает? Собравшись, она вышла из комнаты, махнула рукой Уго, который ждал ее у двери, вскочила на перила и, оттолкнувшись, уцепилась за неровности в стене. Несколько подтягиваний – и она ловко взобралась на крышу. Бывший дворец Эмилио был выше большинства зданий в этом районе, уступая по высоте только нескольким ближайшим сторожевым башням, и у Розы невольно захватило дух от восторга. Казалось, вся Венеция у ее ног! Внизу проплывали десятки лодок, и в воде отражались огни от бесчисленных фонарей и факелов, отовсюду слышались приветственные крики. La Serenissima веселилась. Легкий ветер с моря взлохматил ее короткие волосы, и, вдохнув полной грудью опьяняющую ночную прохладу, Роза почувствовала, как ее волнение и раздражение испарилось, как по волшебству. Лунный свет заливал крыши города – ее города, почти приглашая ее – и она не заставила себя ждать. Налево,снова налево – и вот она уже на небольшом уступе, напротив низкого дома на другой стороне канала. Уго выругался сзади нее: - Если из-за тебя я окажусь в воде, то, клянусь, – я утоплю тебя в первой же встреченной луже! Не обращая на него внимания, Роза сильно оттолкнулась, на несколько секунд ощутив под ногами пустоту, чтобы затем благополучно приземлиться на противоположной стороне. Черепица еще не успела остыть, и ее тепло чувствовалось даже через подошву, заставив девушку счастливо рассмеяться. Повернув направо, она помчалась в выбранном направлении, огибая препятствия, перепрыгивая с одной крыши на другую – это была ее стихия. Сзади она чувствовала постоянное молчаливое присутствие Уго, и, обернувшись на бегу, она увидела, что он тоже наслаждается ночной прогулкой, хотя прыжок в самом начале явно ему не понравился. Нужное место, где была назначена встреча, находилось недалеко от Фрари. Им пришлось сделать большой крюк, чтобы не спускаться с крыш, пока,наконец, они не добрались до двух близко стоящих домов, между которыми остались платформы от лесов. Вниз вели две, как будто случайно забытые строителями, лестницы. Спустившись, они попали в узкий тупик, образованный стенами двух домов и заканчивающийся глухой стеной третьего. От одной из стен бесшумно отделилась тень и приблизилась к ним. Лунный свет почти не попадал сюда, и в тупике было темно,как в бочке, так что лица было невозможно разглядеть, только очертания фигур, - но это было им только на руку. Они вели дела уже много лет, и различали друг друга по походке, по малейшим изменениям в интонации – Уго и Розе не было нужды всматриваться в лицо человека, встретившего их, чтобы узнать неизменного охранника, помощника и секретаря торговца Ринальдо, державшего портняжную лавку неподалеку. Точно так же, как и ему не требовался свет, чтобы узнавать Розу, Уго, или Антонио. Он лишь молча указал им вглубь тупика, откуда слышалась подозрительная возня. Это было странно для Ринальдо – он, как никто другой, понимал, что тишина и темнота служат гарантией его собственной жизни… и денег. Не сговариваясь, оба вора положили руки на оружие, приближаясь к источнику шума. Им пришлось подойти почти вплотную, чтобы в чернильной темноте различить очертания низенького, пухлого человека, который шумно сопел, сморкался и тяжело вздыхал, переминаясь с ноги на ногу у тюка, как предположила Роза, с товаром. От ощущения опасности кровь застучала в висках, на лбу выступила испарина – это был отнюдь не высокий, худощавый и очень тихий Ринальдо. Очень медленно Роза вытащила кинжал из ножен, одновременно приближаясь к незнакомцу спереди, в то время как Уго осторожно обходил его сзади. Спустя несколько бесконечно долгих секунд в спину незнакомцу уперлось острие меча, а в ухо едва слышно, но с заметной угрозой, прошипели: - Где Ринальдо? Вот чего они не ожидали, так это что, вместо того, чтобы испуганно и тихо залепетать, заложник истерично заорет: - Не надо! Пожалуйста, не убива…- его вопль заглушила Роза, поспешно зажав ему рот. От гнева она была готова прирезать этого fesso прямо на месте. - Заткнись, если не хочешь привлечь к нам внимание, cretino, - яростно зашептала она, пока Уго тревожно оглядывался по сторонам. Убедившись, что он не будет орать, девушка отняла руку, но Уго продолжал удерживать незнакомца. - Тебе лучше объясниться, - проговорила Роза зловещим шепотом, держа кинжал наготове, - и побыстрее. Кто ты такой? Где Ринальдо? Опасливо поглядывая на ее кинжал, человек торопливо ответил хриплым полушепотом: - Меня зовут Гроссо. Я…новый помощник Ринальдо. Моего хозяина задержало какое-то срочное дело в Тоскане, и он попросил заменить его на одинраз. Уго недобро прищурился: - Гроссо, говоришь? Совсем как звонкую монету. Почему мы должны поверить тебе? Может, ты случайно узнал о делах Ринальдо, а потом вышиб ему мозги? Острый кончик кинжала уперся Гроссо в шею, и тот затрясся. - Нет, прошу, Ринальдо сказал мне пароль, - он попытался наклониться, и острие кинжала проткнуло тонкую кожу, оставляя на шее красную каплю, которая быстро превратилась в узкую красную дорожку и скатилась вниз. Тем не менее, Роза неохотно убрала оружие, чтобы выслушать его. С видимым отвращением она разрешила ему наклониться и прошептать несколько слов ей в ухо, после чего знаком велела Уго отпустить Гроссо. Тот медлил, и девушка шепотом рявкнула: - Не стой столбом, безмозглый minchione! Я сказала, отпусти его! Вор разжал руку и убрал меч в ножны, недовольно пробормотав себе под нос: " Che sei stronza ". Роза снова проигнорировала его, опускаясь на корточки перед тюком и открывая поясную сумку. Пора было заняться работой, ради которой они, собственно, и пришли сюда. В этот раз Ринальдо должен был привести им несколько десятков невыделанных кож. В Венеции было плохо с собственной кожей, но вещи из нее были нужны почти всем, поэтому местные кожевники не сидели без дела. Обычные купцы драли с них за невыделанную кожу втридорога, в то время как Антонио, конечно, добавлял к стоимости небольшую сумму, но его цена никогда не была грабительской – поэтому с ним вели дела практически все местные мастера, и этот товар никогда не залеживался в Гильдии. Роза должна была пересчитать число кож, отдать деньги, а потом аккуратно все это записать. Почти полная темнота не смущала ее – ее ловкие пальцы, срезавшие сотни кошельков без малейшей тревоги, легко отделяли один слой кожи от другого. Пересчитав все, она нахмурилась, и, выпрямившись, развернулась к дрожащему Гроссо. - Почему так мало? Мы договаривались на два десятка – а здесь только один! На лбу у Гроссо выступил липкий пот, и он мелко затрясся. - Простите, но корабль пришел только сегодня, его уже давно все ждали и почти сразу всё раскупили – я смог достать только десяток. - Иными словами, ты – жалкий, беспомощный sfigato, - фыркнула она. – Ну что ж, посмотрим, что у нас выходит. Ты заставил нас понервничать и привез меньше, чем было оговорено, так что мы вправе меньше заплатить. 30 дукатов за 10 кож, - она полезла в кошелек на поясе и принялась отсчитывать деньги. Гроссо побелел настолько, что это стало заметным даже при такой отвратительной видимости. - Но это же просто грабеж! – едва не взвизгнул он, но вовремя понизил голос. Страх продешевить поборол страх лишиться жизни, он даже перестал дрожать. – Я заплатил за них в 3 раза больше, и то, только потому, что капитан – мой хороший знакомый; иначе они бы стоили еще дороже. - Madre Dio, что за coglione Ринальдо взял в себе в помощники! – процедила Роза сквозь зубы. – У меня нет времени с тобой торговаться. Ты сам виноват, что нарушил условия договора, и я не собираюсь платить ни монетой больше. Забирай эту сумму, или проваливай! Разумеется, лучше было получить хоть что-то, чем остаться без гроша, в темном переулке, рядом с кипой вонючих кож. Гроссо медленно кивнул, и Роза вручила ему мешочек с отсчитанными деньгами. Конечно, он принялся их пересчитывать – какая нормальная сделка обходится без того, чтобы оба партнера убедились в честности друг друга? Для помощника торговца он копался невероятно долго. Время шло, и с каждой секундой воры нервничали все сильнее – а с такой профессией быстро учишься доверять интуиции. Даже охранник, имени которого они так и не узнали, был захвачен подобным настроением: он подошел ближе и – удивительное дело – начал ходить взад-вперед. Таким взволнованным они его еще никогда не видели. Роза и Уго тревожно переглянулись, и девушка прошипела, обращаясь к торговцу: - Вытащи, наконец, мозги из buca di culo, и считай быстрее! - В этот момент Уго зажал ей рот, а когда она попыталась вырваться, кивком указал ей наверх. Роза посмотрела туда,куда он указывал, и обомлела: сверху стоял лучник и с интересом вглядывался в темноту между домами, очевидно, привлеченный звуками, которые издавал Гроссо. Их счастье, что они с Ринальдо выбрали именно это место для встречи: темнота не позволяла определить точный источник звука, иначе их бы давно утыкали стрелами. Но 20 минут назад, когда они с Уго добирались сюда, все крыши были пусты! Откуда же взялся этот лучник? Задаваться этим вопросом было не время, сейчас главным было – заткнуть Гроссо, "даже если для этого придется затолкать монеты ему в глотку", - мрачно подумала она, делая осторожный шаг по направлению к торговцу. Должно быть, Уго посетили те же мысли: он двинулся почти одновременно с ней. Гроссо же продолжал, ничего не замечая, на ощупь пересчитывать деньги, все время при этом сбиваясь; он жаловался и скулил, как побитый щенок. - Невозможно, - прохныкал он, - здесь слишком темно! - С этими словами он полез в собственную поясную сумку. Охранник раньше успел понять, что произойдет в следующий момент, и бросился вперед. Вслед за этим последовала вспышка – Гроссо зажег огниво, сверху крикнули: "Тревога!", и почти одновременно раздался свист оперенной стрелы. Торговец поднимался с земли, сбитый с ног охранником, а тот медленно завалился набок – из его спины хищно выступил окровавленный наконечник. Гроссо взвизгнул и выронил мешочек с монетами, которые рассыпались у его ног, звеня и подпрыгивая. После секундного оцепенения Роза бросилась на него, снова повалив на землю; чинкуэда молниеносно оказалась у нее в руке. - Dio maiale! Ты хоть понимаешь, что наделал, pezzo di merda?! – удивительно, как она еще его не убила. Ярость почти ослепила ее, и она почти не чувствовала, как Уго трясет ее, что-то встревожено крича ей в самое ухо. Рядом чиркнула еще одна стрела, совсем близко, и это отрезвило ее. Слишком болезненным были воспоминание о пробитом бедре, - Роза содрогнулась, - и проходить через это повторно она не собиралась. В голове у нее прояснилось, и она дала Уго поднять себя - Уходим, быстро! - кричал он, таща ее к выходу из тупика. Но было уже поздно. Четверо стражников уже стояли там, отрезав им последний путь к отступлению. - Так-так, - проговорил их командир, довольно ухмыляясь, – мы давно пытались поймать контрабандистов, промышляющих в этом районе, но они всегда были чертовски хитры, и ускользали от нас. Что же случилось на этот раз, signori? Такая досадная промашка… - он подошел ближе, и его взгляд сделался маслянистым, как только он разглядел Розу. – А-а, вот это сюрприз! Что делает signorina в такой неподобающей компании? - Не твое дело, frocio! Взгляд стражника стал жестким. - Вижу, ты забыла свое место, porca puttana! Ну ничего, мы научим тебя хорошим манерам – как только покончим с твоим спутником! Едва договорив, он выхватил висевший на поясе молот и бросился на них. Его подчиненные, конечно же, не остались в стороне. Эти скудные сведения никак не помогали понять, зачем Эцио понадобилось возвращаться. Конечно, Розе иногда серьезно казалось, что у флорентийца не все в порядке с головой – взять хоты бы безумный полет во Дворец Дожей на летающей машине Леонардо да Винчи – но она сомневалась, чтобы он спятил настолько, чтобы просто так возвращаться в город, где его не искал только ленивый. Нечто важное влекло его – настолько важное, что он ради этого он был готов рисковать жизнью и свободой, и даже грозный призрак свинцовых камер Пьомби и кровавая слава дель Торменто, которые, безусловно, ждали его в случае поимки, не остановили его. При всем желании, она не могла представить себе дела такой важности. Неожиданно Роза поняла, что за пять лет они так почти ничего и не узнали о своем союзнике, что само по себе было уже странно: чтобы они, воры, не могли чего-то о ком-то узнать? То, что он дворянин, было понятно с первого же взгляда: осанка, манера держаться и разговаривать – все это выдавало благородное происхождение. Тем не менее, им было известно только его имя. Эцио. Просто Эцио – и все, ни о фамилии, ни о семье он так и не рассказал и всячески избегал вопросов на эту тему, отшучиваясь, или переводя разговор в другое русло. Дворянин, он относился к ним, как к равным, не сторонясь их, и был почти таким же бродягой, как они. Бесполезно было спрашивать, что заставило вести его такой образ жизни – этот вопрос тоже всегда оставался без ответа. Непонятным оставалось, почему он помог им избавиться от Эмилио Барбариго, почему так стремился сорвать заговор против Дожа? Личные счеты? Выгода? Они терялись в догадках. Антонио наверняка знал об Эцио куда больше, но молчал так же упорно, как и молодой дворянин. Чертов флорентиец был хорош собой – и, зная это, умело этим пользовался. Его обаяние захлестнуло Розу почти с головой, и она все еще не уступила ему лишь из-за природного упрямства и нежелания быть очередным завоеванием – хотя удерживаться становилось все трудней и трудней. Себе самой она могла неохотно признаться, что ей нравилась эта игра, в которую играли они оба: поддразнивания, легкие поцелуи, лукавые взгляды и полуобъятия. Особых иллюзий она не строила: как только Эцио получит от нее то, чего хочет, он сразу же перейдет к новому завоеванию – для него это было чем-то вроде охоты, азартным увлечением. Впрочем, для Розы тоже – она дразнила его и одновременно избегала почти так же настойчиво, как он ее добивался. Конечно, рано или поздно ее оборона падет, но, по крайней мере, это будет приятное падение. За дверью послышались торопливые шаги, и девушка отвлеклась от размышлений, моментально напрягаясь и снова хватаясь за кинжал. Кого могло принести сюда в такое время, perbacco? Уго спит мертвецким сном у себя в комнате, почти все воры низших рангов разбрелись по тавернам и борделям, отмечая Карнавал, а те, которые не разбрелись, должны быть… минутку. Оставшиеся воры должны быть внизу – тогда почему во дворе так тихо? Выйдя из комнаты, она подошла к перилам и посмотрела вниз – так и есть, во дворе никого не было. Ее охватило дурное предчувствие. Роза медленно обернулась, стараясь двигаться как можно бесшумнее, чтобы не выдать себя раньше времени противнику, кто бы это ни был. Она нахмурилась, увидев, что из-под двери кабинета Антонио пробивается узкая полоска света. Осторожно подкравшись к двери, она рванула ручку и резко ворвалась внутрь, готовая к любым неожиданностям. В кабинете горело несколько свечей, а за столом, спиной к ней, сидел человек и что-то писал при их свете. Он обернулся одновременно со вторжением Розы, и она застыла на полушаге, бросив кинжал. - Антонио! Mille cazzi nel tou culo, я же могла убить тебя! Глава гильдии лишь устало улыбнулся и снова отвернулся, ничего не сказав. Роза моментально замолчала, ее раздражение испарилось. Что-то было не так. Прежде всего – разве не должен был Антонио приятно проводить время с…одним словом, веселиться? Сейчас он отнюдь не выглядел веселым: напряженные плечи, уставший взгляд – он казался одновременно изможденным и постаревшим. Девушка села на стул рядом с ним и положила руку ему на плечо. - Что случилось? Ее наставник сжал пальцами виски и глухо проговорил, не поднимая глаз: - Боюсь, я погубил нашего союзника… и друга. Заметки: Гроссо (грош) – серебряная монета, чеканившаяся в Венеции с 1202 года, весом около 2 г. Piccoli – тоже серебряная монета, но с меньшей долей серебра (денарий); вес ее колебался в пределах от 0,5 до 3 г. 26 piccoli составляли гроссо. Дукат – золотой дукат чеканился в Венеции с 1284 до 1797 года, и был очень распространен благодаря постоянному весу(3,5 г) и неизменно высокой (997-ой) золотой пробе. La matita – просто "карандаш" по-итальянски. До сих пор в изобразительном искусстве используется так называемый "итальянский карандаш", который дает интенсивные и насыщенные линии; изначально он делался из порошка жженой кости и растительного клея. Перевод:Bastardo - ублюдок Buca di culo – дырка в заднице("очко"). Cazza rolla – фигня, употребляется как импульсивное выражение – "Что за фигня!" Che palle – какое занудство(грубо) Che sei stronza - ну ты и засранка Coglione– полный идиот Сornuto incazzato – охреневший рогоносец Сretino - кретин Сulone – жирная задница Diavolo e l'inferno, figlio di putana! – Ад и преисподняя, сукин сын! Dio maiale – наиболее серьезное ругательство из присутствующих, так как содержит богохульство; дословно: "Бог (это) свинья". Fesso - идиот Frocio– извращенец, "голубой"(грубо) Madre Dio – Матерь Божья Merda - дерьмо Mille cazzi nel tou culo! – Тысяча членов тебе в задницу! Minchione - идиот Perbacco – чёрт возьми Pezzo di merda – кусок дерьма Pirla– дурак, придурок Porca puttana – грязная проститутка, шлюха Questo si chiama culo – буквально "Что за задница", используют в значении "Ну и везунчик!" Sfigato - неудачник Stai zitto - заткнись Stronzi - засранцы Stronzo- засранец Vai a cagare – пошел нафиг Vattene, imbecille! Il tuo cazzo e minuscolo, leccacazzi! – Отвали, урод! У тебя маленький член, х…сос! Zoccola - шлюха
1227 Прочтений • [Моменты истины. Глава 2] [10.05.2012] [Комментариев: 0]
Vova
