Гарруса не покидало ощущение тревоги – после базы Коллекционеров он провел в медотсеке чуть больше трех дней, но Джейн так и не навестила его. Неприятное ощущение использованности сверлило разум, и отмахиваться от этого ощущения становилось все сложнее. Ночь перед ретранслятором… Она была потрясающей. Нежность, страсть, отчаяние – все сплелось воедино, под напором безжалостных обстоятельств. Недавние споры и обиды отошли на второй план – и Гаррус практически справился с этим липким тошнотворным предчувствием, впервые посетившим его как раз перед предательством Сидониса. В этот раз явной угрозы кроме Коллекционеров не предвиделось, и он постарался запихнуть подозрения куда подальше. И вот они выжили – с таким трудом, практически без потерь среди экипажа и направлялись на Цитадель, чтобы отчитаться перед Советом и отремонтировать «Нормандию», а Джейн так и не навестила его. То и дело во сне его беспокоила финальная сцена на базе Коллекционеров – она бежит, вокруг безумным фонтаном разливаются выстрелы Коллекционеров, сверху сыплются сотнями обломки от самых крошечных до гигантских кусков размером с Кадьяк и один из этих кусков сбивает платформу, ведущую к шлюзу прямо перед бегущей Джейн. Времени размышлять нет – она прыгает, а он тянется ей на встречу и в последний момент хватает за руки и затаскивает в шлюз. Не помня себя от радости он что-то бормочет ей на ухо, продолжая сжимать в объятиях даже после перехода через ретранслятор. Но раны слишком серьезны и требуют внимания врача – у него сильная потеря крови и он теряет сознание там же, продолжая ее обнимать. А, очнувшись уже в медотсеке, все ждет и ждет, когда же Джейн придет и навестит его, но безуспешно. Раз или два она промелькнула в широком окне медотсека, даже не глянув в его сторону, словно забыла, что он здесь. Низ живота болезненно сводит – пожалуйста, Джейн, вспомни обо мне, приди… Наконец, доктор Чаквас выписала его, и ему осталось лишь в одиночестве плестись, обратно, в комнатку у главных орудий. Опять бесконечная калибровка и тяжелые, неприятные мысли. Она же не могла так поступить…. В столовой слышно приглушенные голоса – немного сосредоточившись, Гаррус слышит Келли и Тэйна. Они спорят – и из разговора ясно, что о Джейн. Кто-то сливал информацию о положении «Нормандии» Коллекционерам. Кто-то подставил всю команду – там, на базе. По счастливому стечению обстоятельств, все выжили. К спору присоединяется кто-то из экипажа, выдвигая предположения. Гаррус недоуменно качает головой, слыша в списке имена Тали, Гранта, Джек и…свое. Как они могут думать на него? Потому что он турианец? Что за бред. Ноги сами вынесли его в столовую, к говорившим. Те резко замолчали, виновато переглядываясь между собой. - Как это понимать? Келли решается дать ответ: - Только ваши терминалы не удалось отследить на предмет передачи данных за последние две недели. - О да, особенно я и Тали станем предавать Джейн. Замечательно… - Не горячись, Вакариан. Джейн врядли подозревает вас. Они с Тали в последние пару дней наводили порядок в грузовом, Грант таскал с ними обломки. Джек поддерживала поля эффекта массы в районе смотровой, пока техники восстанавливали обшивку. Гаррус нервно сглотнул. Он в это время отлеживался в медотсеке. И она его не навестила, даже вечерами. Она ему не доверяет… Не доверяет. Нет, не верит! Неужели она думает, что это он сливал информацию? О духи… - Гаррус, надо поговорить. Голос Джейн слаб, крайняя степень усталости звучит в каждой нотке. Кивнув, Гаррус последовал за ней к лифту. В каюте царит беспорядок – одежда, планшеты, какие-то мелкие штуки валяются на полу, видимо после тех отчаянных маневров, которые выписывал Джокер, чтобы избежать огня противника. - С твоего терминала перекачивались секретные данные. Без всяких вступлений и пауз Джейн выговорила и пихнула его к столу, на котором лежал планшет. Открыв данные, он опешил – в каждой записи фигурировал его сетевой адрес. Вплоть до момента, когда они вернулись на «Нормандию» - потом пусто. - Ты может, надеялся, что соблазнив меня, сможешь скрыть свой поступок? Неприкрытая злость звучит пугающе и остро, Гаррус лишь шокировано смотрит ей в глаза, пытаясь подобрать слова. - И не пытайся объясняться – черт побери, я понимаю, как важна для тебя семья! Как сильно ты хотел спасти мать… Ты променял меня…. предал. Что ж. Ладно. Но мог бы пожалеть остальных людей – они этого не заслужили! Опустив глаза к планшету, он видит еще записи – исследовательский институт на Саркеше получил от его имени огромную базу данных и исследований для излечения болезни его матери, отправившейся туда совсем недавно. Результаты положительные – болезнь излечена, лекарство пущено в массы. - Джейн… Но ему остается лишь беспомощно смотреть в глаза любимой – в которых светится ненависть и обида. Оспорить факты нечем. - Убирайся к чертовой матери, Вакариан. Нормандия прибудет на Цитадель через 20 минут. Собирай манатки и вали. Пока что никто ничего не знает. Я даю тебе шанс – всего один шанс. И лишь потому, что ты был моим единственным другом. Катись! – ее голос срывается, и не нужно быть великим мыслителем, чтобы понять – она вот-вот заплачет. Сжав планшет, до скрипа и треска, он вылетает из каюты и слепо идет к шлюзу – ему нечего забирать, кроме брони, что уже на нем. С каждым шагом боль в сердце нарастает, острыми иглами, впиваясь, раз за разом в грудь. Он не делал этого. Не делал. Не посмел бы. Не допустил бы даже мысли. Потому что любит ее – любит эту сильную женщину, любит до беспамятства и безумия. Сама мысль причинить ей боль кажется абсурдной. Потоптавшись перед стыковкой у шлюза, он выходит в док. Внутри все словно онемело, разум раз разом пытается справиться с произошедшим, понять, смириться. Мимо, невежливо пихаясь, проходит отряд солдат. Как в тумане Гаррус осознает, что они вошли на Нормандию. Рана на плече снова начинает гореть, кровь по капле сочится сквозь повязку, стекая по броне – ему нужно к врачу, перевязать и обработать рану. Доктор Мишель. Из последних сил он садится в такси и направляет транспорт к клинике, задним числом надеясь, что после атаки Властелина она не закрылась. К его огромному везению доктор стоит возле клиники и едва заметив его тщетные попытки выползти из такси, спешит на помощь. Сидение залито кровью, сознание мутнеет – только горькая мысль как маяк удерживает его – он не делал этого, он не предавал, он же любит ее, она единственная… Пробуждение неприятное и болезненное – действие анестетиков закончилось, и боль в плече снова рвет его на части. - Не дергайтесь, Гаррус…. Иначе швы снова разойдутся. Простите, пришлось перевезти вас к себе – в клинике все койки заняты. Из-за чертовых батарианцев пострадало много мирных жителей… - О чем вы, доктор? – Гаррус недоуменно смотрит на нее, силясь вспомнить, что же произошло с батарианцами. - Боже, вы же были без сознания… Шепард взорвала систему Бахок, чтобы остановить нашествие Пожинателей, и батарианцы устроили манифестацию у Посольств. - Про систему Бахок я помню… Опять боль в груди. Он долго успокаивал Джейн после этого происшествия – триста тысяч мирных жителей пришлось принести в жертву, чтобы отложить нашествие Пожинателей. Головой такие решения понять просто, а вот сердце… Джейн почти неделю не могла толком спать, бродила по кораблю, пока, наконец не заснула у него в каморке у главных орудий под бесконечно долгий рассказ об учебке в турианской армии. - Это было почти месяц назад. Совет разрешил провести слушания на Земле, туда собственно, Шепард и сопроводили под конвоем. Те солдаты… Они были в форме Альянса. - Черт… Нужно что-то делать – нашествие лишь отсрочено. - Я помогу вам. Один мой знакомый повезет контрабандой лекарства на Землю. Думаю, он не откажется взять пассажира. Уже на подлете к Земле, на инструметрон пришло сообщение от Андерсона. Удивленно потаращившись на адресата, Гаррус открыл письмо. «Нормандия в 6 доке, координаты ниже. В полдень вылет». Прикинув время, Гаррус понял, что осталось меньше трех часов. Неожиданно корабль тряхнуло. ВИ монотонно причитало о неизвестнои противнике в огромном количестве и критическом состоянии корабля. Прыгнув в аварийную капсулу вместе с несколькими людьми, он выглянул в окно и опешил – во всем обозримом пространстве были видны сизые полосы от приземляющихся на поверхность Пожинателей. Вторжение началось. Путь до нужного дока был сущим адом – толпы чудовищных хасков, обезумевшие защитные мехи, боевики Цербера. Пара пистолетов, снятая с мертвых солдат и отчаянный страх не успеть – и он мчался, как безумец к кораблю, раскидывая врагов. В шлюзе его встретил Кайден – после краткого разговора Нормандия отправилась к точке перехвата, где их должна была ждать Джейн и Андерсон. В кресле пилота также сидел Джокер – кинув быстрое «привет», он продолжил маневры. Взяв у интенданта штурмовую винтовку, Гаррус спустился в грузовой отсек к шлюзу. Там его поджидал Кайден и здоровенный солдат, представившийся как Джеймс Вега. Внешне он был похож на молодого крогана – широченные плечи, мощные конечности, угрюмый взгляд на невыразительном лице. Шлюз распахнулся, и вместе с вихрем в отсек влетел запах смерти – кровь вперемешку с затхлым оттенком мертвых тел, исходившим от огромных хасков, которых пришлось отстреливать, помогая Джейн и Андерсону приблизиться к кораблю. В последнее мгновение Дэвид шагнул назад, крикнув, что останется – помочь выжившим. Джейн же устало рухнула на пол – тюремная форма была потрепана и висела лохмотьями, из ран сочилась ярко алая кровь. Опередив Кайдена, Гаррус опустился рядом с ней и ввел панацелин. - Джейн…. Я не мог не вернуться. Я не делал этого, я не предавал тебя… Я бы не смог, не смог… Дрожащая ладонь опустилась ему на щеку, окрашивая серые пластины красными полосами. - СУЗИ подняла записи с камер и проанализировала их. Некоторые были абсолютно идентичны. Кто-то фальсифицировал их. Точнее кое-кто. Поймать его не удалось, правда – в общей суматохе после появления солдат Альянса этот урод скрылся с корабля. - Кто? – прорычал Гаррус, сжимая кулаки. - Криос. - Джейн, сейчас не время для выяснения отношений, - голос Аленко противно скребет слух, но Гаррус готов терпеть его. Главное, что Джейн знает правду – он не предавал ее. Игнорируя ворчание Кайдена, он притягивает Джейн к себе и прижимается лбом к ее лбу – жест, символизирующий у турианцев любовь и привязанность. Слова все равно не выразят всех чувств, кипевших в груди. Джейн в ответ шепчет что-то тихо-тихо – и ласково улыбается. Прокрутив в голове сказанное, Гаррус радостно урчит – брачная клятва на турианском, без единой ошибки. - Да, Джейн. Я принимаю твою клятву.
Vova
