Это место называлось Пески, небольшой поселок у песчаного карьера.
Пески держал беспалый Севка Кривонос, и Кривонос была его фамилия, а не
то, что обычно думали духи-первоходки. К вопросу обустройства Севка
подошел основательно: выбрал заброшенную автобазу, здания на территории
укрепил, остальные подорвал. Не пожалел взрывчатки ради хорошего
обзора. Еще Севка оборудовал вокруг автобазы периметр с наблюдательными
постами, и за высоким забором зажил спокойно и, по слухам, богато.
Договорился с бандитами, подружился с «Долгом». Завел коммерцию,
снабжал провизией проходящих сталкеров (ибо Пески стояли на торной
дороге) и артефактами не брезговал. Глеб Ремизов по кличке Рамзес
застрял на Песках случайно. Вообще-то, кроме Кривоноса да пары его
ребят постоянно здесь не жили, но Глебу не повезло. Когда он почти
месяц назад протиснулся в едва приоткрытые ворота, ни сил, ни патронов
у него уже не было. А был только непогашенный, на двоих с Вороном долг
перед Севкой. - Пить… - прохрипел Рамзес горлом, падая на почти целый асфальт.
Он стоял на четвереньках, чувствуя коленями асфальтовое крошево, сосал
с урчанием из литровой фляги и ждал момента упасть – и спать, спать,
спать. - Тащи его! – приказал Кривонос, когда Глеб с мучительным
стоном оторвался от фляги. Глеба потащили, и он заснул прямо на плечах
Севкиных бодигардов; шел, перебирая во сне ногами. Даже отвечал, почти
не просыпаясь. - Два дня без воды… радиация… - бормотал. - Эх, Ворон, твою мать… а воды совсем нет, дрянь вода…
Потом Глеб долго болел, несколько дней лежал без сознания и бредил.
Севка качал бритой круглой башкой, отпуская в долг лекарства. - Ворон прикрывать остался, - объяснил Глеб, когда очнулся в первый раз. – Вернется, ему не впервой. Но Ворон не возвращался.
- Что интересное взяли? – наконец, спросил небрежно Севка, намекая, что
неплохо бы и расплатиться. Глеб, скрипнув зубами, отдал ему то
немногое, что не украли, пока он лежал без памяти. - Отдохни еще недельку, - смилостивился Севка. – За постой можешь не платить.
Глеб не обольщался. Его долг – за еду, лекарство и выпивку - рос с
третьей космической, а Севка превращался в опасного кредитора, хитрого
и неуступчивого. В кабалу попадают именно так, отчетливо понял Глеб.
Самым веселым местом на Песках считался бар «Рассольник». Там пили,
иногда дрались – когда по злобе, когда от избытка сил, и вели серьезные
разговоры за жизнь, про баб и о хабаре. Глеб не чурался компании, но и
коротко ни с кем не сошелся – чужие лица, знакомые и незнакомые,
мелькали как в калейдоскопе. Посему, Глеб обычно ужинал в одиночестве,
и, когда в один из дней над ухом раздалось звонкое: - Вот интересно, почему «Рассольник»? – несолидно вздрогнул. - Можно? – на Глебов стол опустился поднос с одинокой плошкой. Глеб пожал плечами: - Традиция. Садись, коли пришел. Парень сел напротив. Глеб скривил губы: совсем мальчишка. Мальчишка сунул в плошку палочки. Вроде барабанных, только меньше и острые. Пошуровал и вытянул нечто, похожее на червяка. - Странная традиция! – мальчишка сглотнул червяка и заулыбался.
Хорошо заулыбался, дружелюбно, Глеб даже растерялся. Привык, что за
улыбкой кроется вызов, что открытые зубы нужно вколотить весельчаку в
глотку. - Нормальная традиция. Началась с одной старой книжки, -
объяснил Глеб, внимательно изучая пацана. Обычный подросток-переросток
, с короткими рыжими волосами и богатой коллекцией веснушек на круглой
физиономии. Глаза веселые, губы пухлые. Любопытный, непуганый щенок.
Одет, кстати, богато. Родители подарили шанс почувствовать себя крутым
парнем? Или папа-сталкер вывел сына в люди – слышал Глеб о таком. Ну,
детсад! - Не читал, - мотнул головой мальчишка. – Читать как-то вообще не в кайф. Он достал из плошки комок белесой слизи и со свистом втянул. Глеб сглотнул и отодвинул почти полную тарелку рассольника. - Тебе сколько лет, кайфовый? - Мне? Восемнадцать, - соврал мальчишка и добавил. - Меня Григорием звать, позывной - Бой. А ты Рамзес? - Я Папа Римский! Мальчишка снова развеселился: - Нет, я видел Папу, он старый.
Из плошки появилось что-то уж вовсе неаппетитное, и Глеб не сдержался.
Организм сработал на автопилоте, левая рука резко пошла на перехват и
вот уже, казалось, чужое запястье хрустит в Глебовом захвате. Но парень
качнулся вбок, словно брошенный пружиной, и Глеб, ухватив пальцами
пустоту, невольно оперся ладонью о столешницу. И тут же зашипел от боли
– острая палочка прихватила его за кожу у большого пальца, пришпилила к
столу. Бой, держа наизготовку вторую палочку, смотрел на дело рук своих
и стремительно краснел. - Ой, извини, - сказал, едва не плача. – Я не хотел, само собой как-то. Глеб выдернул деревянный клинок. Прижал к ране салфетку. Досчитал про себя до двадцати и хрипло ответил: - Все нормально. Не бери в голову. - Тебе, наверное, японская кухня не нравится? – извиняющимся тоном спросил Бой.
- Если пришел в Зону, - досадливо сказал Глеб, – запомни самое главное
правило: нужно много жрать. Тогда будет много сил. Оставь этих червяков
птичкам. Он украдкой огляделся; на них смотрели. Конец репутации, подумалось горько.
- Не скажи! – заспорил Бой. – Мы с ребятами из… одной японской секции
на три месяца ходили в джунгли. Чисто себя проверить. Я тогда понял:
восточная жрачка рулит! Глеб смерил мальчишку оценивающим взглядом. - Зона, мать ее - не джунгли! Отчетливо понял? - Конечно, конечно, - зачастил Бой. – Я понимаю. Но я во многих местах бывал: в тайге, в горах. По Африке автостопом катался… Глеб поднялся, не дослушав. - Жрать нужно от пуза, - повторил. – Успехов тебе. В Африке.
Кривонос настоятельно просил зайти, «как пожрешь», и Глеб заторопился.
Гришка-Бой нагнал его уже за дверями бара, зашагал рядом, торопливо
дожевывая. - Скоро в Зону, - сообщил буднично. Словно в киношку отпрашивался. Мир сошел с ума, сделал вывод Глеб, но промолчал.
- Ты не думай! – в Гришкином голосе прорезались задиристые нотки. – Я
много чего умею. Стрелять, драться – да ты сам видел! Выживать умею: в
джунглях, в горах, в снегу, где хочешь. С парашютом могу. На воде
держусь долго, когда триатлоном занимался, пятьдесят километров плавал…
Глеб молчал. - У меня батя с мамой клевые. Сами экстремальщики и меня с детства приучали… Глеб молчал, и Гришка сбился. - В конце концов, они просто богатые люди, - закончил растеряно. - Сделали нормальную экипировку. Глеб резко встал, и Гришка по инерции проскочил вперед, остановился, перегородив дорогу. Запыхтел обиженно. - Твои клевые экстремальщики знают, во что ты вляпался? – спросил Глеб.
- Не-а, - Гришка беспечно мотнул головой. – Они сейчас кругосветку
замутили, на яхте. А я сказал – не хочу. Как-то вообще не в кайф. Ты
что? - Да так… - Глеб отвел взгляд. Выпороть его, что ли? Может, поумнеет. – Ну, сделали тебе экипировку. Я здесь при чем? - Так мы же вместе идем! – Гришка растерянно заулыбался. – Тебе разве Кривонос не сказал?. .
Кривонос сидел в собственном кабинете, узкой глухой комнатушке, рядом с
огромным сейфом советских еще времен. В сейфе, по слухам, хранилось
кощеево сердце, то бишь Севкина казна и долговые расписки. Глеба хозяин
изволил принять, но слушал невнимательно, скучающе изучал ногти - на
тех немногих пальцах, что ему оставила Зона. Ждал, когда Глеб
выдохнется. А Глеб выдохся нескоро. - Проболтался сопляк, -
сделал вывод Севка, когда сталкер умолк, и сбросил с лица скучающее
выражение. Придвинулся, задышал Глебу в лицо. - У меня к тебе
серьезное дело, Рамзес, - зашептал интимно. – На прошлой неделе
открылся проход к Ангарам, мне знающие люди свистнули. Глеб,
сморщившись, было, от нечистого Севкиного дыхания, разом забыл о
брезгливости. Севка подержал многозначительную паузу и продолжил: - Туда бегал один - ты его не знаешь, кое-что взял и вернулся почти целый. Сечешь, фартовый? - Что взял? - Не то важно, что взял, а то важно, что видел. А видел он «тюльпан». Глеб настороженно посмотрел на Севку. - Не врет?
- Может, и врет, да уже не спросишь. Перепил на радостях, царствие ему
небесное! – Севка обмахнулся-перекрестился куцей клешней и предложил
будничным тоном. – Сходишь, возьмешь «тюльпан» - спишу долги и сверху
еще накину. «Тюльпан»!? Да ты, Севка, оптимист! – подумал Глеб.
Но уже представлял, как из уст в уста, горячечным шепотком, разносится
заманчивая весть среди «ходоков». Как лихорадочно скупаются по «точкам»
провиант и боеприпасы. Как самые отчаянные уже спешат по опаснейшей
тропе от Агропрома к Ангарам и многие, наверняка, погибнут, ибо тропа
эта словно балованная красавица, не каждому дается. - …я тебе так
скажу, Рамзес, - Севка тем временем быстро шептал, не давая Глебу
думать, хватал за коленку и заговорщицки подмигивал. – Такая масть не
каждый заход выпадает. Ты везунчик, тебе и карты в руки. Я тебе
припасов дам, патронов. Сопляк этот… как его?. . отмычкой пойдет. А? - Я не хожу с отмычками. Принципиально. - Хорошо, не отмычка. Напарник. Соглашайся, Рамзес! - Слишком молодой, сломается, - еще поспорил Глеб. – К мамке запросится, что мне делать? Севка небрежно отмахнулся. - Пристрелишь! Не обманывай меня, Рамзес, не это тебя заботит. А что?
Он хорошо улыбается, мог бы сказать Глеб, искалечит его Зона. Слишком
самоуверенный – подставит, мог бы добавить. И еще он меня раздражает,
если не сказать бесит. - Пожалей мальчишку, - мрачно буркнул Глеб, сдаваясь. - Нет, - жестко ответил Севка. – Он уже знает. И вообще, я никого не насилую. Не с тобой пойдет, так с другими.
Он демонстративно отодвинулся, и Глебу почудился в затылке ледяной
укол, словно приставили к голове пистолет. Глеб обернулся и перехватил
нехороший взгляд Севкиного телохранителя. - Я всегда отдаю долги, - сказал Глеб, не опуская взгляда. – Готовь припасы, Кривонос.
- Вот и ладушки, - возрадовался Севка и кивнул охраннику. – Этого… как
его? Позови живо. Чего вола крутить? – объяснил Глебу. – Поспите да
пойдете. Пока пришел хмурый Гришка, Кривонос расстелил карту. - Мы здесь, - он поставил бутылку водки на серое пятно, означенное «р. п. Пески». – Идти нужно сюда. Корявый мизинец, единственный палец на правой руке ткнулся в дальний угол карты. - Совсем рядом! - солидно бросил Гришка и приосанился; на него оглянулись все, даже бессловесные Севкины бойцы. - Расстояния в Зоне меряют не километрами, - желчно буркнул Севка. Он повел мизинцем по разноцветным карандашным линиям.
- Сначала идете на юго-восток, до Агропрома. Эта тропка давно известна,
особых сюрпризов там сроду не водилось. От Агропрома забираете резко
вверх, на северо-северо-восток. Здесь главное – не пойматься солдатам.
Постепенно отклоняетесь на запад, и вот здесь делаете резкий поворот.
Ориентир – железнодорожный переезд и будка обходчика. Отсюда начинается
самое опасное, пятнадцать километров строго на запад, до Ангаров. - Что-то совсем не в кайф, - гнул свое Гришка. – Гляди, какой крюк. - Люди ходят, - пожал плечами Кривонос, остро глянув на мальчишку. – Рамзес, выйдем на два слова!
Гришка надулся, но, когда компаньоны вернулись после короткого
разговора, встретил их вызывающе спокойно. Ох, не к добру, - подумал
тогда Глеб, - что-то замыслил, стервец. Подумал, но не додумал, начали
разбирать экипировку: Гришка свою, богатую, Рамзес победнее, дареную
Севкой. Глеб привычно рассортировал продукты, проверил аптечку,
щедро отсыпал в рюкзак топливных элементов для КПК и фонаря. Туго
скатал и пристроил сверху спальник. Перебрал и смазал АКМС, с которым
ходил в Зону уже несколько лет. Поправил на оселке заточку «чабанского»
ножа, формой и размерами напоминавший ятаган. Нож, невероятной
убойности самоделка, снят был Вороном с залетного гастролера и дарен
Глебу в минуту душевного расслабления. Из обновок Рамзесу достался
новый камуфляж и армейские ботинки. Глеб присел пару раз, подпрыгнул,
притопнул – одежда сидела ладно и удобно. - Готов? – спросил Глеб, оборачиваясь, и осекся. Гришка с натугой ворочал вещмешок огромных габаритов с притороченным сверху оружейным чехлом. - Во, гляди! – Гришка достал из чехла некий агрегат. – Абсолютное оружие, специально для Зоны. Он любовно огладил многоствольного монстра.
- Это снайперка, - он показал на верхний ствол, - под винтовочный
патрон. Переделка из СВД под схему буллпап – может стрелять одиночными
или очередями по три патрона. Сюда ставится немецкая оптика, сюда можно
глушитель, сюда фонарь или лазер. Хочешь спросить, почему буллпап? Глеб не хотел, но Гришку уже несло.
- Во-первых, короче на двадцать сантиметров, во-вторых, на свободном
месте крепится самозарядный дробовик, - Гришка показал нижний ствол. –
Двенадцатый калибр. Картечью по крысам очень душевно получается. Это
подствольный магазин на шесть выстрелов. Вот здесь переводчик огня с
винтаря на дробь и обратно. Ну, как тебе? Глеб усмотрел в чехле еще и объемистый короб и спросил свистящим шепотом: - А это что? Гришка перевернул коробку, рассыпав по полу содержимое.
- Специнструмент, - сказал, опасливо поглядывая на старшего. – А еще
масло, запасной затвор, станок для набивки патронов, пули, дробь,
порох… Глеб с протяжным стоном ткнулся лбом в стену, и Гришка растеряно смолк. …семнадцать, восемнадцать, досчитывал Глеб, когда Гришка снова открыл рот: - У меня еще есть, - несмело предложил он. – Я на двоих заказывал. Будешь брать? Глеб открыл глаза. - Нет, - кротко ответил. - Почему? – искренне удивился парнишка. – Клевая машинка.
Он стоял и улыбался от уха до уха, счастливый, что у него клевая
машинка, клевый напарник и клевые приключения. Счастливый так
безыскусно, что Глеба охватило чувство, опасно похожее на зависть. - И где вас таких делают? – не сдержался, спросил досадливо Глеб. Бой удивленно задрал брови. - Я в Киеве родился, - ответил неуверенно. – Жил в Москве, а сейчас во Фриско, там у родителей дом. А что, есть разница? Глеб коротко выдохнул. - Собирай мешок, - велел, - и спать! В четыре выходим.
Рамзеса разбудил Кривонос, лично. Неслышно, как ему казалось, сунулся в
низкую комнату на чердаке, которую сам распорядил Глебу, ощупью
добрался до лежанки, склонился. Глеб очнулся еще от скрипа на лестнице,
но хозяина опознал только по дурному запаху изо рта. - Рамзес, вставай, - сердито зашипел Кривонос. – Плохие новости. Глеб сунул нож обратно под серую подушку и поднялся. - Вчера из «Ста рентген» целая толпа снялась, в сторону Агропрома, - волновался Севка. – Казака видели. Глеб чертыхнулся про себя. - Рамзес, я тебе хорошую цену дам! - сулил Севка и щерился в злой улыбке. – Только не подгадь. Сделаешь Казака? - Посмотрим… - буркнул Глеб.
На сборы ушло несколько минут. Перед выходом Глеб кинул в угол
монетку-копейку, закинул на плечи рюкзак и двинулся, благославясь.
Прошел по базе, не здороваясь – даже суетливого Гришку будто не
заметил, и вышел за ворота, не прощаясь. Его не дергали, приметы здесь,
в Зоне, блюли истово, не допуская промашек. За воротами Глеб
остановился и поздоровался – это обязательно, без этого пути не будет. - Здравствуй, Зона, - тихо сказал Глеб. - Это я, Рамзес. Я вернулся. Не ожидала? ***
Зона не ожидала. Зона принимала Глеба за первоходка, встречала его
ласковым рассветным солнышком и шумом леса. Глеб, впрочем, показным
гостеприимством не обольщался. Хотя и ничего страшного тропа до
Агропрома не сулила. Все по мелочи: крысы, псы и аномалии. Радиация
еще. Глеб зашагал небыстрым экономным шагом, едва отрывая ноги от
земли, и шел так долго, несколько часов. Иногда переходил на бег, если
позволяла обстановка – шагов сто, не больше. Таким способом он мог
пройти много, дай Зона и напарник такую возможность. Напарник
пылил следом, с каждым километром все больше прогибаясь под тяжестью
гигантского рюкзака. Шел неумело, растрачивая силы попусту, но
молодость, выносливость и упрямство заменяли ему опыт. Гришка скрипел
зубами, проклиная неподъемный груз - и терпел. Глеб гадал, когда Бой
начнет потрошить поклажу, и склонялся к мысли, что не позже вечера.
Дошли до пологой горушки, где стоял приметный, обросший черной плесенью
телеграфный столб, до точки «А», как обозначил ее Кривонос на карте.
Горку Рамзес обогнул, не рискуя забираться на возвышенность, где могла
образоваться – чем Зона не шутит – какая-нибудь электрическая пакость,
и только потом скомандовал привал. Гришка рухнул как подкошенный,
вытянул блаженно ноги. В своей немыслимо дорогой камуфлированной
попоне, с горбом неподъемной клади за плечами, он напоминал гору
слоновьего навоза. - Рамзес, зачем мы в обход поперлись? – капризно спросил Гришка, когда отдышался. – Почему не прямо?
- Лес! – пожал плечами Глеб. Не объяснять же, что в обозримом прошлом
через этот Лес прошли только два человека – Рамзес и Ворон. А вернулся
и вовсе один… - За тобой костер, - смилостивился Глеб, оценив Гришкину усталость. – Я осмотрюсь вокруг. Отчетливо? - Понял я, понял! – досадливо отмахнулся Бой, но вставать не спешил.
Глеб побродил в окрестных зарослях, ничего не нашел – сроду на этой
тропе не было ничего интересного! – и повернул, когда от полянки
потянуло сытным мясным запахом. Гришка таки изволил заняться делом и
разжег костер. Грамотно разжег, без дыма. Глеб ужом выскользнул на
поляну – Гришка сидел спиной и беспечно кашеварил. Бесшумный шаг – это
второе главное умение сталкера, учил в прошлой жизни старина Ворон.
Первое, вестимо, нажраться впрок, добавлял. Напарник
забеспокоился, только когда почувствовал тепло чужого тела за спиной.
Глеб мгновенно перехватил парня одной рукой за лоб, а ножом аккуратно
провел по горлу. Гришка закаменел, и Глеб почувствовал запах резкого
мальчишеского пота. - Поздно, - сказал он, когда Гришины пальцы шевельнулись в сторону пристегнутого на бедре ножа. – Ты уже мертв.
Он убрал нож и, как ни в чем не бывало, сел у костра. Гришка хрипел,
трогая себя за горло и с изумлением рассматривая кровь на ладонях –
Глеб его все-таки порезал ненароком. - Ты… ты… – выдавил парень, когда снова научился дышать. – Ты охренел, Рамзес, я тебя… Гришка долго еще говорил, а Глеб с интересом слушал. - Хорошо! – похвалил он, когда Бой выдохся. – Некоторых слов я не знал. Что за пушкой не полез – тоже молодец.
Глеб покачал у мальчишки перед носом вороненой «Береттой», Гришка
схватился за пустую кобуру и сделался совсем несчастным. Покраснел,
глаза заблестели лишней влагой. Глеб кинул ему оружие: - Следи за стволом, если уж взялся таскать. И это… я там дрова бросил, в кустах. Принеси, будь ласков. Гришка вскочил.
- Ладно! – выпалил зло. – Будем считать, один-один - за тот случай в
«Рассольнике». А за своим барахлом сам иди, я в носильщики не
нанимался! Он натужно вскинул на плечи гигантский рюкзачище,
повесил на шею двуствольный агрегат и демонстративно зашагал прочь,
едва не вступив в подозрительную лужицу. - Под ноги смотри,
салага! – рявкнул вслед Глеб, но без особого куража. Он притушил
костер, достал из углей банку обжигающей каши с мясом и употребил во
славу Зоны. Успел немного передохнуть и Гришку нагнал только спустя
час. Мальчишка, голодный и злой, тащил неподъемный груз, но не
сдавался. Глеб его даже пожалел в глубине души, но все же гнал без
остановки до самого вечера. На привале выдал Гришке лишь одну порцию. - В Зоне продуктами не бросаются, - объяснил. – Твоя дневная норма осталась на точке.
Гришка только глазами сверкнул. Теперь он правильно выбрал место, сев
спиной к крутому земляному скату. Мгновенно схарчил полбанки каши и,
отвернувшись, начал копаться в рюкзаке. Глеб, набрав по дороге чистой
воды, заварил в пустой банке чай и блаженствовал, делая вид, что не
обращает внимания на напарника. Только раз посоветовал: - Бронежилет выбрось, не воевать идем, - и Гришка послушался.
Когда Гришкин рюкзак обрел приемлемые габариты, уже стемнело. Костер
уютно потрескивал в неглубокой ямке, и Глеб лег ногами к углям. В
немецком спальнике оказалось тепло и просторно. Глеб обнял жесткий
автомат, приготовившись спать, но к спине тут же привалился тяжелый
Гришка и нерешительно засопел. - Давно хотел спросить, - наконец, приступил он к делу. – Как ты в Зону попал? - Случайно. Гришка помолчал, но, поняв, что продолжения не будет, снова заговорил: - Вот говорят: Зона, Зона… а что-то совсем не в кайф. Марш-бросок, чесслово. Глеб улыбнулся про себя. В этот раз парень молчал долго, и следующий вопрос Глеб едва расслышал: - Рамзес, зачем ты меня взял? Ты же меня за человека не считаешь. - Не бойся, не отмычкой, - сонно бормотнул Глеб. – Ты уймешься уже? Дай поспать!
Гришка обиделся и тут же разозлился на себя за обиду, которую считал
признаком слюнтяйства. Времени на терзания Рамзес ему отмерил с
запасом: походные «Свис-Арми» показывали половину одиннадцатого, и
ближайшие три часа Бою предстояло оберегать сон старшего. А он,
старший, вон уже спит, даже дыхания не слышно. Не слышно? Гришка напряг
слух, но услышал только удары собственного сердца. Очень осторожно он
придвинулся к Глебу, склонился над лицом и… Отпрянул, напоровшись на
кинжальный взгляд. Рамзес смотрел в упор светящимися в отблесках костра
глазами. - Не смей приближаться! – ровным голосом сказал сталкер. – В следующий раз выстрелю.
Гришка вернулся на место, не сводя глаз с лица напарника. Рамзес закрыл
глаза и мгновенно заснул, его дыхание снова стало неслышным.
Чудеса! Гришка не лгал, когда хвастал своим опытом. Он многое умел, но
здесь требовались какие-то совсем уж особые умения. Гришка сел чуть
сбоку от костра. Потренировал глаза, и теперь мог относительно хорошо
видеть в окружающей темноте, благо костер постепенно прогорал. Вокруг
стоял черный лес, летний и весьма шумный – но шумный обычным, совсем не
зловещим образом: ветер, листва, скрип древесины. И это Зона? Лучше уж в кругосветку!
Гришка раздраженно тряхнул головой и стал смотреть в костер. Смотрел
долго, не замечая, что начинает дремать, и вскинулся только от
странного толчка. Шестое чувство, интуиция или еще какое-то, почти
инфернальное ощущение сигнализировало Гришке, что рядом образовалось
нечто, чего совсем недавно не было. Гришка быстро огляделся, но не
увидел ничего необычного – ночь, лес, притухшей костерок. Вот только
звуки! За спиной с густым шорохом посыпалась со склона земля, а потом
отчетливо хрустнула ветка. Гришка осторожно двинул к себе винтовку –
пальцы скользнули по холодному стволу, схватились за цевье, потянули.
Винтовка не двигалась. Может быть, зацепилась, но Гришка почему-то был
уверен, что ее держат за приклад. Он дернул, раз, другой, не решаясь
оглянуться, отпустил и схватился за пистолет. - Не дергайся, -
очень тихо сказал за спиной Рамзес. Очень спокойно сказал, но за этим
спокойствием Гришка почуял запредельное напряжение. – Вон он, напротив.
Гришка до рези выкатив глаза, начал вглядываться в темноту по
другую сторону костра и, спустя долгую секунду, различил фигуру -
черную, чернее окружающей ночи. Кто-то неподвижно сидел у костра и
молчал. У Гришки волосы зашевелились. - Кто это!? - Не вздумай палить, - еще тише ответил Глеб. – Возьми рюкзак и отползай без резких движений. - К-куда?
Глеб одним словом обозначил маршрут, но Гришка не обиделся. Он начал
пятиться, цепляя своим двуствольным монстром землю, траву и кусты, а
рядом отступал старший. Черный не обращал внимания на их маневры; не
двигался и не издавал звуков, будто умер. - Мертвяк! - подтвердил Глеб, лихорадочно скатывая спальник. – Слышал я о таком…
Гришка суетливо дергал стволом из стороны в сторону, ему теперь со всех
сторон чудились непонятные звуки. Оказалось - не только ему! - А
ну-ка, ноги в руки! – скомандовал Рамзес перехваченным голосом, и
Гришка побежал, стараясь не потерять из виду тощий Глебов рюкзак.
Осознавая, что вокруг происходит что-то невероятное: даже Рамзес,
сносивший в Зоне три пары сапог, бежит сломя голову. Ибо ночью в Зоне
не ходят, вспоминал Рамзес старину Ворона, это есть главное правило
после бесшумного шага и впрок нажраться. Разбрасывая комья земли
и песка, забрались по насыпи и остановились. Костер сверху виделся едва
заметным пятном красного цвета, и движения рядом с ним не замечалось.
Гришка открыл уже рот – сказать что-нибудь колкое, но Рамзес схватил
его за плечо, больно сжал, и Гришка осекся. - Слышишь? – с
придыханием спросил Глеб, и Бой услышал глухой нарастающий рокот,
перешедший сначала в рев, а потом и визг. От костра кричали, бездушно и
громко, как ревун воздушной тревоги. Не чувствовалось жизни в этом
звуке, только механическая тупая угроза. Или призыв. Или еще черт знает
что, и Гришка, не стесняясь паники в голосе, спросил: - Это что, Рамзес? - Это, м-мать твою, марш-бросок! - зло сказал Глеб, лихорадочно монтируя на лоб прибор ночного видения.
Он почему-то стал смотреть в другую от костра сторону. Гришка вспомнил,
что и у него есть инфравизор, засуетился было, но тут же замер: Глеб
глухо выругался. - Смотри! Гришка посмотрел. Со всех сторон
на них двигались тусклые светляки: желтые, зеленые, бешено-красные;
Гришка сначала услышал мерный топот, потом хриплый рык и взвизги, и
только потом догадался – глаза! Десятки пар псевдопесьих глаз, а рядом
с псевдопами, судя по звукам, еще сотни мутантов-слепцов спешат на зов.
И через минуту сметут их с Глебом как тряпичных кукол… Стрелять
они начали одновременно: Глеб очередями над землей, Гришка картечью –
бестолково на таком расстоянии. Псы разом закричали – кто свирепо, кто
в предсмертном ужасе. Гришка расстрелял магазин, сунулся в
подсумок, но как назло в ладонь лезли только остроносые винтовочные
патроны. Зарядить не успел - Глеб резко закинул автомат за плечи, и
боднул напарника в грудь. Гришка полетел с обрыва ласточкой, приложился
спиной об землю – и рюкзак, зацепившись за что-то одним из бесчисленных
ремешков-карманов-лямок, остался на склоне. Бой, едва не вывихнув
плечи, кувыркнулся дальше, набирая в распахнутый в немом вопле рот
пыль, грязь и землю. Через пару секунд он лежал под обрывом, живой и,
видимо, здоровый, а рядом приземлился Рамзес. Весело ругнулся. - Держись, пацан, - приказал, - сейчас нас будут рвать…
Он подхватил Гришку за плечи и поволок к костру, туда, откуда они
бежали пару минут назад. Гришка хрипел и плевался. У костра он упал на
колени и начал судорожно совать тупорылые ружейные патроны в
патроноприменик. Дорогущий ремингтоновкий механизм скрипел от
набившейся грязи, но патроны принимал. Глеб залег чуть сбоку и тоже
готовился стрелять. На черного – по другую сторону костра, они не
смотрели, будто сговорившись. Будто и не было его. А потом с горки посыпались, калеча друг друга, собаки, и стало не до черного. Глеб бил короткими очередями и орал Гришке - Стреляй!
Гришка пытался, жал на курок, но капризный механизм подвел, и Гришка,
бессильно рыдая, отшвырнул двуствольный агрегат в сторону. Выхватил
«Беретту». Слабые пистолетные хлопки почти терялись в грохоте
автоматных очередей и реве сотен песьих глоток. Потом всех словно
накрыло акустической волной – черный снова запустил сирену, и все
остальные звуки пропали. Следом пришла боль. Гришка сжал голову
ладонями, чтобы она не раскололась, и его мгновенно стошнило недавним
ужином. Организм трепетал всеми фибрами, готовый опрокинуться в
спасительный обморок, и только крохи Гришкиной гордости удерживали
сознание на плаву. - А!. . Ах…а, - мычал рядом Глеб, тыча перед
собой пальцем. Гришка, мучительно сфокусировав взгляд, увидел, как
собаки в панике мечутся. Сирена оборвалась. В голове у Глеба словно пузырь лопнул, и его тоже стошнило. - …марш-бросок, говоришь! - услышал Гришка полный ненависти стон.
Мертвяк стоял рядом, и в серой полутьме скорого рассвета Глеб сумел
рассмотреть его. На теле черного человека струпья мертвой кожи
смешались с обрывками грязной одежды; он напоминал огородное пугало
торчащими в стороны лохмотьями. Глеб поднялся и заглянул черному в
лицо. Лучше бы он этого не делал: в глазницах копошились черви, нос
провалился, а нижняя губа, разорванная надвое, свисала вниз неряшливым
клоком. Под острым кадыком угадывались обрывки широкого, когда-то
модного галстука. Мертвяк был давно и необратимо мертв – но двигался и издавал немыслимые звуки. - Бой! – хрипло сказал Рамзес. – Кажется, у нас появилась отмычка.
Мертвяк глухо взревел, распугав собак, и небыстро двинулся к обрыву.
Вокруг него образовался почтительный круг, выйти из которого Глеб не
согласился бы под угрозой расстрела. Гришка брел следом, пошатываясь и
придерживая чугунную от недавней боли голову. Двуствольный агрегат
волочился по земле – стало видно, что нижний ствол смотрит немного
вбок. Глеб наступил на приклад этого мертворожденного уродца, и Гришка
выпустил ремень, даже не оглянувшись на предмет своей недавней
гордости. Над обрывом мертвяк остановился, и сталкеры вместе с
ним. Собаки не стали забираться следом, но здесь, вверху, нашлись новые
стаи, и было их столько, что Глеб только охнул, взглянув с обрыва. В
рассветной полумгле ручейки, потоки и реки всяческой живности стекали
из запретного Леса на недавно еще спокойную тропу. Только мертвяки – а
Глеб увидел еще двоих – шли наперекор потоку. Что-то их спугнуло, когда открылись ангары, сделал нехитрый вывод Глеб. - А мы живые! – недоверчиво сказал Гришка и вдруг рассмеялся. – Мы живые, Рамзес, живые! – и всхлипнул. Рюкзак с припасами ты потерял, хотел сказать, но передумал Глеб. И оружие у тебя, только чтобы застрелиться. - Да, мы живые! - сказал вместо этого. – Еще покувыркаемся…
- Рамзес, отзовись! – захрипела и перебила его рация Севкиным голосом.
– Рамзес, Казак двигался ночью. По слухам, он уже возле Агропрома.
Поспеши, Рамзес! *** Мертвяк двигался небыстро и
внимания на шагающих позади сталкеров не обращал. Впрочем, он ни на что
не обращал внимания – только на Зону и ее ловушки, которые находил и
обходил мастерски. Днем простоял сорок минут перед невинной полянкой,
густо поросшей высокой травой, и Глеб уже почти решился выйти из-под
надежного мертвякова покровительства, как трава вдруг зашевелилась,
задрожала и выстрелила вверх сонмом острых молний. Тушка летающей твари
упала в заросли и, судя по жадному шевелению, тут же была употреблена
хищным растением. После этого мертвяк двинулся, и трава не тронула ни
его самого, ни его спутников. Глеб прикидывал расстояние и
оглядывал на часы. Несмотря на темп, они должны обогнать Казака, ибо
идут прямо через Лес, через его заколдованную сердцевину – всего
несколько километров ужаса и смерти. Казаку же, будь он хоть
стожильным, предстоит намотать не один десяток километров по довольно
опасным тропам. Дай только Бог, чтобы мертвяк-кормилец не свернул по
своим, мертвяковым делам. Или он держит путь туда же, к открывшимся
впервые за много лет Ангарам? Если так, то страшно представить, что там
твориться, в этих пресловутых Ангарах, если даже свирепые псы бегут
прочь со щенячьим визгом! - На Ангары прет! – подтвердил Гришка, сверившись с навигатором. Гришка ожил после ночных приключений, его глаза разгорелись хищным азартным блеском. - Вот это – Зона, вот это я понимаю! – признался он Глебу. – Самый кайф! Жаль, что патронов мало осталось.
Рамзес, расстрелявший в ночном бою полтора магазина, тоже жалел.
Патроны береги, учил Ворон, главнее этого только нажраться впрок!
Рамзес берег. Всегда брал две лишних пачки вместо бестолкового
пистолета. Обедали на ходу, вскрыв на двоих банку тушенки. - Терпи, - сурово оборвал Глеб Гришкино недовольство. – Твоими запасами псы обедают. После обеда шли несколько часов, петляя по зарослям.
- Отклонились! – упавшим голосом доложился Гришка. Его GPS-навигатор
показывал отметку в стороне от луча на Ангары. Глеб решил, что пока
уклонение не превышает тридцати градусов, отказываться от мертвякового
покровительства нет никакого смысла. Шли еще несколько часов,
пока даже Рамзес не начал уставать. Гришка давно шагал, едва не падая;
на разговоры или наблюдение за обстановкой у него банально не хватало
сил. Если бы не мертвяк, первая же аномалия вывернула обессиленному Бою
кишки. Наконец, мертвяк снова остановился и в этот раз стоял
очень долго, сталкеры успели подремать вполглаза. Их разбудило далекое
уханье, на которое мертвяк ответил механическим воем. Из зарослей
показался еще один мертвяк, женщина, судя по рваным кожистым мешкам на
груди. - Да у него свиданка! – возмутился Гришка. – Вот гад! Снова заухало, но уже с другой стороны. У Глеба неприятно закололо в затылке. - Бой, отойдем, - скомандовал он. – Что-то мне неспокойно!
В сосняке они едва не напоролись на еще одного мертвяка, свеженького.
Мертвый сталкер повернул к ним лицо с закаченными под веки зрачками, и
ударил акустической волной. Рамзес почувствовал как тошнота подступает
к горлу, как стремительно уплывает сознание, и услышал сухой треск
пистолетных выстрелов. Гришка всадил несколько пуль в грудную клетку
мертвецу. Из того словно воздух выпустили с гулким хлопком; крик
поменял тональность и стал заметно тише, зато мертвяк сменил курс и
двинулся на людей. - Пора делать ноги! – резюмировал Гришка. – Мы поссорились с крышей.
Глеб сорвал с плеча автомат; две пули – каждая в свое колено –
надломили небыструю мертвякову поступь, но не остановили его. Глеб
подозревал, что даже на культях мертвец поползет по своим неведомым
делам. Сталкеры пошли через сосняк походным шагом, постепенно отдаляясь от преследователя. - Смотри по сторонам, - мрачно приказал Глеб. – Отчетливо понял? - Не маленький! – солидно ответил Гришка и едва не вляпался в лужицу с подозрительным маслянистым налетом.
Глеб вел напарника медленнее, чем мертвяк. При всем его, Глеба, чутье и
опыте, не всякий сюрприз он мог распознать и некоторые, возможно,
безопасные места обходил, перестраховываясь. Даже если болт с
ленточкой-хвостом летел идеально ровно. - Отвали! – обрывал
Гришкино ворчание. – Трава была жухлая, а теперь снова зеленая. Почему?
Не знаю, поэтому обойдем. Отчетливо! На горки не влезал, в овраги не спускался. - Рамзес, отклоняемся! – злился Гришка и совал под нос навигатор. – Скоро параллельно пойдем. Глеб останавливался, доставал карту, смотрел солнце и компас. - Не понимаю, - признавался. – По моим расчетам идем точно. Твоя машинка жучит! - Сам ты! – устало возмущался Бой. – Это ж спутниковая система. Глеб чувствовал себя неуверенно. Чутье подсказывало, что к рельсам пора бы и выйти, но – увы!
День склонялся к вечеру, но почему-то не темнело, солнце будто прилипло
к небосводу, а когда его цвет начал приобретать зеленоватый оттенок,
даже лихой Гришка заробел и перестал доставать Глеба претензиями.
- Шабаш! – остановился Глеб, когда его часы отмерили полночь, а шагомер
– шесть пройденных километров из планировавшихся четырех с половиной. –
Привал, ужин, глубокий здоровый сон. Гришка, разменявший без нормального сна вторые сутки, упал в траву, подставил зеленому тусклому солнцу лицо. – Рамзес, ты что-нибудь понимаешь? Глеб пожал плечами – Зона! - Как-то вообще не в кайф. Что делать-то? Джи-Пи-Эс кажет, что мы между Канадой и Гренландией. Ты главного не заметил, подумал Глеб, но, оказалось, Гришка заметил: - И воды нет. - Воды здесь нет вообще, - помолчав, ответил Глеб. – А где есть – дрянь вода, сплошная радиация. На двоих оставалась неполная Глебова фляга. - Есть, наверное, не стоит, - виновато сказал Глеб. – От тушенки пить захочется. Спи, я покараулю. - Не смогу заснуть, - признался Гришка и тут же провалился в беспробудный сон.
Его разбудил близкий рев мертвяка. Гришка разлепил загноившиеся глаза,
глянул вокруг: зеленое солнце висело в небе, Рамзес с автоматом у плеча
выцеливал кого-то в кустах. - Собирайся, - скомандовал бумажным голосом. – Он нас догнал. Гришка встал, одной рукой проверил нож, другой – пистолет. - Я готов, - сказал и сам не узнал сухого от безводицы голоса. Горло будто наждаком продрало. Человек живет без воды трое суток, вспомнил Гришка. В тепличных условиях. Под присмотром врачей.
721 Прочтений • [Забег на короткую дистанцию.] [10.05.2012] [Комментариев: 0]
Vova
