Николай Орлов легко спрыгнул с крыши автомобиля, не дожидаясь полной
его остановки. Приземлившись на покрытую снегом дорогу, он в секунду
забрался на забор, и, перемахнув его, направился к парадному входу,
одновременно доставая из-за спины винтовку. Уже издали он услышал
разговор двух солдат, стоящих в карауле: - Я так и не понял. Он отрёкся от престола, или нет?
- Он… находится в раздумье, но, скорее всего, оставит корону. Ему об
этом со всех сторон твердят, и это его единственный шанс остаться в
живых. А ты что думаешь… об этом всём? - Не знаю. Теперь
ассасин видел солдат: спрашивал парень помоложе, его собеседник,
напротив, выглядел опытным, видавшим виды. Как бы подтверждая свою
реплику, первый пожал плечами, и, помедлив ещё несколько секунд,
продолжил: - Я вообще не знаю, чего об этом думать. Я ж совсем в
политике не понимаю… Какая разница – монархия, республика. Я и с царём
отлично жил, и не думаю, что что-нибудь изменится. - Ты – часть армии, должен быть за императора – до конца! Это наше дело! Младший поёжился. - Наверное. Только вот… Что с тобой. . ?
Старший внезапно как-то выгнулся назад, чья-то рука в чёрной перчатке
легла ему на лицо, не давая вскрикнуть – лишь голубые глаза с
расширившимися зрачками, наполненные страхом, резко взметнулись вверх,
стремясь последний раз взглянуть в небо. А затем из его груди вылез
кончик лезвия, и солдат осел на землю. Второго, казалось, парализовало,
он с ужасом смотрел на Орлова, медленно вышедшего из тени, переступив
тело убитого им. Медленно надвигался ассасин на молодого парня, а когда
между ними оставалось меньше метра, он дёрнулся вперёд, и лезвие клинка
легко прорвало одежду и кожу, пробило грудную клетку и, пройдя сквозь
плоть, застряло в позвонках скелета. Однако Орлов, приложив небольшое
усилие, выдернул лезвие и холодно посмотрел на солдата, пытавшегося
закричать – из горла вырывался лишь хрип. Медленно умирающий опустился
на колени, и ассасин ударом ноги отшвырнул его в сторону. Вынув из-за
спины винтовку, он направился непосредственно к дверям. Там стояли лишь
один солдат. Заметив человека с оружием, идущего к нему, он вынул из-за
спины своё ружьё и направил его в темноту: - Стой! Кто идёт? –
его отшвырнуло к стене. Первая пуля попала в живот, а вторая – в
голову, окончательно прикончив мужчину. Выбить двери, устремиться в
небольшую комнатку с гардеробом. Пуля прикончила одного из трёх,
стоящего за дверьми, а затем ассасин предпочёл работать холодным
оружием. Одного из охранников царя он убил сразу, а второй успел
достать саблю и встать в оборону. Ничего сложного – блокировать резкий
выпад, устремиться в сторону от второго и ударить ногой в живот. Когда
противник согнулся от боли, Орлов клинком оборвал его жизнь. Из горла
солдата вверх взметнулась кровь, и тогда ассасин заставил его тело
пролететь вперёд несколько метров и пробить двери, ведущие в длинный
коридор. Там было ещё пятеро солдат, выбравших сторону царя в этой
революции, и потому приговорённых к смерти. Одного из них тело
вылетевшего из-за дверей солдата опрокинуло на пол, и ассасин рванулся
вперёд, стремясь воткнуть клинок в податливую плоть. Перекатившись по
скользкому полу, он выхватил саблю из ножн какого-то молодого парня,
ещё не успевшего понять, в чём дело, и прикончил его, насквозь проткнув
тело острым оружием. Трое оставшихся уже стояли в оборонительных
стойках; ни один из них не догадался вытащить огнестрельное оружие.
Первый попытался атаковать ассасина, но его выпад пронзил лишь воздух,
а вот сабля Орлова пронзила его тело. Двое оставшихся рванули в разные
стороны – вслед одному Орлов метнул позаимствованное оружие, а второго
он догнал сам, прыгнул на плечи и нанёс удар скрытым клинком. И, не
пытаясь вытереть кровь, залившую его одежду, ощущая капли крови на
лице, он вытащил из внутреннего кармана фотографию, и направился к
двери в конце коридора. Я поцеловал маленькую Анастасию в её
лобик и, ощутив губами мягкие морщины, понял, что она о чём-то
напряжённо думает. Автоматически она пожелала мне спокойной ночи, и я
тяжело вздохнул, стремясь быстрее выйти из комнаты, равнодушно избежав
сложных вопросов. Я почти успел. Я уже открыл дверь, когда в тишине
комнаты раздался вопрос: - Как долго мы ещё пробудем здесь, Пап?
– девочка поёжилась, и продолжила, как бы оправдываясь: - Здесь столько
солдат, они следят за каждым нашим шагом… - Не бойся, Мария,
скоро все проблемы… закончатся. Я обещаю. А пока – отдыхайте, - и я
малодушно закрыл дверь, спасаясь от других вопросов. Передо мной
был коридор. В разнообразных позах по нему лежали трупы, под последним
из них, прислонённым к стене, растекалась огромная лужа крови. Я не
успел вымолвить ничего, как был прижат к стене. Мне зажали рот рукой и
человек в белом костюме в пятнах крови, в чёрных перчатках и с какой-то
неимоверной усталостью в глазах, которую он пытался прикрыть столь же
неимоверной яростью и жестокостью, не спросил – приказал: - Отведи меня к этому. Сейчас же.
Vova
