"...спустится звезда, и души обретут крылья, а мы станем свободны. Птицы должны летать в небе..."
Надпись на обгоревшем куске пергамента, найденном в Минратоусском эльфинаже.
Ланнер быстрым шагом шел по главной улице Минратоуса, не замечая ни
прекрасных парков, в глубине которых скрывались не менее прекрасные
дворцы и величественные башни, ни прохожих, большую часть которых в этот
ранний час составляли рабы, испуганно шарахающиеся с пути высокого и
явно опасного мужчины, вооруженного двумя кинжалами и бормочущего что-то
себе под нос.
Проклятый Тевинтер, проклятые магистры, проклятое задание! Нет,
определенно они издеваются над ним! Третий день он безрезультатно бегал
по всему городу, стараясь найти хоть какую бы маленькую зацепочку. Так
нет же, все впустую! А ведь поначалу дело казалось таким простым - он
даже удивился, когда выполнять заказ отправили именно его.
Даже среди Антиванских Воронов Ланнер был редкой птицей: маг-убийца,
одинаково ловко владеющий как двумя кинжалами, так и магией. Последнее,
впрочем, особо не афишировалось. И дело даже не в Церкви, жадно
выискивающей все новых и новых магов, дабы запереть их на всю оставшуюся
жизнь в Круге для каких-то только церковникам ведомых целей (именно
поэтому среди Воронов было так ничтожно мало магов: вся малолетняя
шелупонь, из которой набирались будущие убийцы, неоднократно проходила
через сито Храмовников задолго до того, как становилась рекрутами).
Просто магия была его личным козырем, крапленой картой, позволяющей
быстро и эффективно, даже эффектно, выполнять задания, о которые
обламывали зубы многие другие, гораздо более опытные мастера "убойного"
дела.
Так уж получилось, что магия Ланнера проявилась намного позже, чем у его
сверстников. Сколько же ему тогда было? Двенадцать? Тринадцать? В этом
возрасте все потенциальные маги давно уже сидят в Круге, изучая всякие
глупости вроде вызова "Призрачного барашка". Он же со многими другими
сверстниками, подброшенными, купленными, а то и просто пойманными на
улицах Антивы беспризорниками, проходил жестокую и кровавую школу
выживания Воронов. Тогда, собственно, ему и дали кличку "Ланнер": за то,
что по-соколиному набрасывался на врага и не отпускал свою добычу, пока
его не оттаскивали старшие. Своего настоящего имени Ланнер не помнил.
Знал только, что его матерью была долийка, соблазненная антиванским
торговцем. Привезенная невесть откуда экзотическая игрушка вскоре ему
надоела, пополнив собой многочисленные ряды нищих прекрасного города
Антивы. Обычная история. Она умерла, когда ему было три или четыре года,
не оставив сыну даже имени. Он не помнил ее лица, единственное
сохранившееся воспоминание - обрыв над бескрайним голубым морем, небо,
парящая чайка и голос: "Птицы должны летать в небе, леталлин, там они
свободны". Что помогло ему не сдохнуть на антивских улицах целых два
года, пока кто-то из воронов не притащил его в учебку, известно только
Создателю.
После этого главной (и единственной) целью мальца стало "выжить". Любой
ценой. Он неплохо справлялся, пока однажды его не выставили на учебный
бой с шестнадцатилетним верзилой, славившимся, во-первых, своей силой,
а, во-вторых, невероятной жестокостью. Калеб (кажется, именно так его
звали) старался не просто выйти победителем из любой схватки (что,
впрочем, благодаря силе почти всегда ему удавалось), ему надо было
непременно убить или искалечить соперника, после чего надзирателям
оставалось только прикончить ни на что не годную жертву. Несмотря на всю
ловкость, у Ланнера не было шансов. Калеб попросту измотал тощего
подростка, не давая приблизиться к себе на расстояние удара кинжалом,
сшиб с ног и уже готовился раздробить ему ребра, когда магия Ланнера
впервые дала о себе знать. Никто не был удивлен более, чем он, когда
занесший уже было оружие для последнего удара здоровяк вдруг с визгом
схватился за лицо, окруженный невесть откуда взявшимся облаком ядовитых
ос. Через считанные секунды все было кончено: опомнившийся Ланнер
попросту перерезал своему несостоявшемуся убийце горло. Каким образом
тринадцатилетний сопляк, до тех пор не проявлявший ни малейших признаков
магической силы, смог призвать "Жалящий Рой" - заклинание высшего
уровня, доступное немногим обученным магам, - так и осталось загадкой.
Конечно, его учили - маг был слишком ценным приобретением, чтобы
позволить ему и дальше рисковать жизнью в драках; его жизнь не
принадлежала ему, она принадлежала Воронам. Всегда находились какие-то
книги, какие-то наставники, по большей части отступники или малефикары,
скрывающиеся от храмовничьего правосудия. Легче всего ему давались
"Созидание" и "Магия духа". Не совсем то, что требуется для убийцы;
поэтому занятия с оружием тоже продолжились. Но на бои его больше не
выставляли. "Мы сделаем из тебя боевого мага", - загадочно говорил один
из его учителей, вечно пьяненький эльф Лео. Вскоре после этого ему
перерезали горло в пьяной драке. Впрочем, все его учителя быстро уходили
из жизни; став постарше, он понял: так Вороны скрывают его способности,
существование Ворона-мага должно было остаться тайной.
Тем более его удивило задание: мало того, что простое, так еще и в
Минратоусе, где его магия тут же станет явной для любого мало-мальски
обученного чародея.
- С каких это пор мы работаем на Тевинтер? - он дерзко взглянул в глаза
мастера. - Да еще подряжаемся разыскивать каких-то пропавших рабов?
- Не твое дело. Ты получил задание - изволь выполнять! Впрочем, могу и
ответить: они платят впятеро даже против наших "специальных" расценок.
Видать, здорово прижало, раз обратились, они-то нас любят не больше, чем
мы их, - усмехнулся мастер.
Прикинув в уме сумму, Ланнер даже присвистнул: "специальные" расценки
были придуманы для тех клиентов, с которыми Вороны не очень-то хотели
иметь дело. Впрочем, если клиент согласен выложить кругленькую сумму, в
несколько раз превышающую обычный (тоже, впрочем, ой какой не
маленький) гонорар, то это его дело - разве нет?
По прибытии в Минратоус ему пришлось удивиться еще больше: оказалось,
он был не первым Вороном, получившим это задание, и даже не вторым -
пятым! Причем все предыдущие исполнители исчезли так же безвозвратно,
как и рабы, которых они должны были отыскать (кроме одного, найденного
мертвым без всяких видимых и невидимых повреждений и с блаженно-безумной
улыбкой на лице).
- Впрочем, юноша, - проскрипел старенький магистр Рениус, которому было
поручено ввести очередного исполнителя в курс дела, - возможно, с вашими
дополнительными способностями у вас и есть шанс. А может, и нет. Мы
занимаемся этим делом уже более полугода, лучшие наши маги были
привлечены к розыску, но, увы! никаких следов. Поэтому нам и пришлось
привлечь, эээ ... стороннюю помощь.
Понимаете, юноша, это особо ценные рабы, те, в которых вложено огромное
количество труда, магии, лириума, наконец! Прошедшие специальное
обучение и обладающие, эээ ... необычными способностями.
- Например? - поинтересовался Ланнер.
- Ну, в их числе два "Лириумных Призрака", - неохотно выдавил Рениус.
Ничего себе! Неудивительно, что Магистры согласились уплатить заломленную Воронами цену!
- А обычные рабы?
- Что? - не понял магистр.
- Обычные рабы пропадают? Или только "особо ценные"?
- Обычные? - старикан высокомерно вздернул бровь. - Да кому они
интересны, кто их считает? Может, и пропадали - не знаю и знать не
хочу. Для наших целей их всегда достаточно. Ищите тех. Да, и непременно
обратитесь к магистру Арсениусу - именно он координировал поиски на
первых порах.
Магистр Арсениус не соизволил встретиться с очередным Вороном. "Ввиду
чрезвычайной занятости", - говорилось в коротенькой записке; но он
"готов предоставить в помощь своего лучшего охотника за рабами". "И
только посмей отказаться", - читалось между строк. Записку принес
неприятного вида мужчина, чье лицо было изуродовано глубоким шрамом ото
лба до подбородка. Уцелевший каким-то чудом левый глаз выражал
жестокость и презрение. Как, впрочем, и правый. Чем-то неуловимым
мужчина напоминал Калеба, что еще больше усилило неприязнь к нему.
- Это ты, что ли, лучший охотник? - бесцеремонно обратился к нему Ланнер.
- Меченый, - коротко представился тот.
- Заметно! - усмехнулся Ланнер.
На миг глаза охотника полыхнули гневом.
- Магистр приказал нам работать вместе. У меня это вызывает не больше
энтузиазма, чем у тебя, так что держи свое мнение при себе, если хочешь
остаться целым.
- Ты мне угрожаешь? - лениво поинтересовался Ворон.
- Констатирую. Приказы магистра не обсуждаются. Начнем завтра.
Ланнер считал для себя оскорбительным работать с таким "напарником", но
выбора не было. Меченый был прав: приказы магистра не обсуждаются.
Следующий день прошел впустую. Они носились по всему Минратоусу,
опрашивая хозяев пропавших рабов, прислугу, возможных свидетелей... Ни
одной зацепки. Раб выходил из дома по какой-либо надобности - один, а
иногда и сопровождая хозяина, - и... исчезал!
- Он всегда сопровождал меня, шел за моей спиной, - захлебывался слюной
один из "пострадавших", экс-хозяин "Лириумного Призрака". - Я
оборачиваюсь, а его нет! И никого нет! Пустая улица!
- Нет, магии не было, я бы почувствовал любую магию - сам маг не из
последних! - он горделиво выпятил грудь. То есть думал, что грудь, - на
самом деле этот колобок мог выпятить разве что пузо или задницу. Зрелище
было прекомичнейшее - Ланнер поспешно отвернулся, чтобы скрыть усмешку.
С рабами и немногочисленной наемной прислугой разговаривать вообще было
бесполезно: "Нет, господин! Мы ничего не знаем, господин!"
Единственное, что он уяснил для себя после дня расспросов - пропадали не
только "ценные" рабы. И даже не только рабы, но и свободные слуги.
Впрочем, хозяева этому не придавали большого значения, а прочие молчали.
Он кожей чувствовал, что дело тут нечисто, рабы явно что-то знают, но
скрывают от него. И Меченый тоже знает, по крайней мере подозревает, но
не спешит делиться своими подозрениями. С самого начала он дал понять,
что приказ приказом, а делиться своими выводами он не намерен. Дескать,
вот тебе источники, а выводы будь любезен делать сам, ведь кто первым
доберется до гипотетической добычи, тот и получит гонорар.
"Ничего не вижу, ничего не слышу, ничего никому не скажу", - подумалось Ланнеру.
Вечером, проходя по дороге в гостиницу через Птичий рынок, он вдруг
почувствовал, что за ним наблюдают. Резко развернувшись на каблуках,
Ланнер нос к носу столкнулся с маленьким сухоньким старичком, который
внимательно изучал его, смешно, по-совиному, наклонив голову на бок.
- Ну вот, еще один, - пробормотал старичок себе под нос. - Скоро в
этом проклятом городе не останется ни одного жителя, только птицы.
Раньше, чем Ворон успел возмутиться или еще как-то выразить свое
неудовольствие, он почувствовал, как кто-то оттаскивает его в сторону за
рукав. Меченый.
- Это сумасшедший Лайонелл, - быстро зашептал тот, - маг и провидец,
хоть и не все у него с мозгами в порядке. Не стоит его злить. Что он
тебе сказал?
Ланнер оглянулся: мага на прежнем месте не наблюдалось.
- Обозвал птицей. Ты-то тут откуда взялся? Следишь за мной?
- Нужен ты мне, - отмахнулся Меченый. - Он что, так и сказал: ты, дескать, птица?
- Нет. Чушь он всякую нес. Посмотрел на меня, а потом и заявил, дескать,
в городе кроме птиц никого и не встретишь. Как-то так. Что взять с
ненормального.
- Ладно, встречаемся утром, как условились, - Меченый нырнул в толпу,
так и не объяснив, зачем собственно он появился. Если его и
заинтересовали слова безумного мага, то он ничего не сказал. А теперь и
не скажет. Потому что мертв.
Утром в назначенном месте Ланнер никого не обнаружил. Настроение, и так
далеко не радужное в свете перспектив провести еще один суматошный день,
да к тому же в компании Меченого, стремительно ухудшалось. Сперва он
даже подумал, что заблудился в лабиринте узких улочек квартала
вольнонаемных слуг, но нет, место определенно было то самое, где они
договорились встретиться: грубая скамейка под чахлым платаном, наверное,
единственным на весь квартал деревом, приметное крыльцо с двумя
выщербленными ступеньками и дверью, густо покрытой надписями (порой
откровенно неприличными); на противоположной стороне улицы высокий
деревянный забор, сплошь увитый плющом. Прислонившись к нему, Ланнер
приготовился ждать. Почти сразу его внимание привлекли резкое хлопанье
крыльев и голоса по ту сторону забора.
- Значит, вот как ты это делаешь?
Меченый? Это его голос!
- Ну, теперь ты от меня никуда не денешься, долеталась, птичка!
- У тебя нет крыльев... - тихий женский голос.
Меченый захохотал:
- Зато у меня есть ты, и я утру нос этому ублюдочному Ворону...
- Зачем ты это делаешь? Птицы должны летать в небе... - В голосе
женщины не было ни страха, ни волнения. - Я хочу вернуться в небо, но
не могу... Ты можешь отпустить меня?. .
Что за бред она несет?
- Еще чего захотела! Пойдешь со мной, дрянь! Получай!
- Ааа!
Вскрик боли заглушил звук удара. Ланнер решил, что пора вмешаться. Что
такое для Ворона трехметровый забор? За считанные секунды он "перелетел"
на ту сторону. Крошечный садик был пуст. Никаких следов женщины. Две
грядки с какими-то овощами. Клумба разноцветных петуний. Поверх цветов
на спине лежит мужчина - Меченый. Ланнер сразу понял, что он мертв:
неестественно бледное лицо, широко открытые глаза остекленели. Безумная
улыбка особо мерзко смотрелась на фоне перечеркивающего ее шрама.
Ланнеру почудилось движение в узком проулке, являвшем собой единственный
выход из садика. Женщина могла скрыться только туда. Не раздумывая, он
рванулся вдогонку. Улица, в которую он выскочил из проулка, насколько
хватал взгляд, была пуста. Никого. Весьма странно для такого
густонаселенного района, но эта мысль пришла ему в голову много позже.
Пока же было ясно одно: дальнейшее преследование попросту бессмысленно; в
этом лабиринте с успехом мог спрятаться целый отряд, а не то что одна
таинственная незнакомка, за долю секунды прикончившая, кстати, "лучшего
охотника за рабами Минратоуса".
Выбираясь из паутины переулков, Ворон неожиданно для себя оказался на
городском рынке. Небольшую в общем-то площадь, окольцованную одинаково
унылыми двух- и трехэтажными зданиями, плотно заполняли всевозможные
палатки, тенты, прилавки... Всюду сновали слуги с корзинами, разносчики,
водоносы; единственное, что отличало Минратоусский рынок от любого
такого же в каком-нибудь другом городе Тедаса - приглушенный звук. Как и
положено на рынке, продавцы зазывали покупателей и нахваливали свои
товары, покупатели торговались за каждый медяк - но все это не повышая
голоса, как будто бы опасаясь привлечь к себе чье-то лишнее внимание.
"Как странно", - подумал Ланнер. На главном Антиванском рынке можно было
оглохнуть от воплей торговцев и зазывал, постоянно вспыхивали потасовки
и драки - словом, жизнь била ключом. А здесь - как будто все жители
чего-то боялись. Не тишина, нет - просто приглушенный гул большого
пространства, заполненного негромко переговаривающимися людьми. И
хлопанье крыльев. "Откуда здесь столько птиц?" - подумалось ему.
- Птицы должны быть свободны, - послушался откуда-то сбоку странно знакомый голос. - Лети! Я тебя отпускаю!
Хлопанье крыльев. Это же... та женщина... та, которая разговаривала с Меченым, ее голос!
Ланнер метнулся в ту сторону, едва не сбив с ног какую-то нищенку,
подходившую к палатке, до потолка увешанной птичьими клетками.
- Пшла прочь! Нищим не подаю! - грубо заявил торговец.
- Птицы должны быть свободны...
Ланнер замер на месте. Тот самый голос! Он подошел поближе к палатке. Женщина продолжала свой странный разговор.
- У тебя есть крылья. Почему ты не хочешь летать? Я могу отпустить тебя.
Пожалуй, она не нищенка. Выцветшее платье неопределенного серого цвета,
чистое и без заплат. Короткие светлые волосы, тонкие, словно пух,
пушистым облаком окружали гордо поднятую голову. Развеваемые ветром,
они, казалось, мерцали и искрились в солнечном свете. Женщина
повернулась в его сторону, и Ланнер наконец смог ее рассмотреть. Глаза!
Впоследствии он не мог описать ее лицо, не мог даже сказать, была ли она
молодой или старой, спокойной или печальной; все, что осталось в памяти
- ее глаза. Черные, как ночь, и такие же огромные; казалось, зрачок
сливается с радужкой, образуя бездонную черную пропасть, куда так легко
провалиться неосторожному, и тогда он будет вечно падать, падать,
падать...
С огромным трудом Ланнер стряхнул с себя наваждение.
- Ты не хочешь летать, - прошелестел голос; - Тогда отпусти тех, кто крылат!
Она медленно повернулась и побрела прочь. Ланнер собирался последовать
за ней, но тут увидел невероятное зрелище: бледный, как смерть, с
безумными выпученными глазами, торговец поспешно открывал клетку за
клеткой, выпуская на волю их обитателей. Руки его тряслись, он,
казалось, не отдавал себе отчета в том, что делает. Целая стая птиц с
довольным щебетом устремилась ввысь. Вскрыв последнюю клетку, торговец
обессиленно сполз по стене палатки и, обхватив голову руками, беззвучно
запричитал.
Впрочем, Ланнеру было не до несчастного: женщина, заинтересовавшая его,
вот-вот скроется в одном из проулков, выходивших на торговую площадь.
Он поспешно бросился вдогонку, а завидев впереди знакомый силуэт,
последовал за странной незнакомкой, стараясь не приближаться, но и не
теряя ее из виду.
Эта улица была пошире, чем та, что вывела его на рынок, временами на ней
появлялись прохожие - слуги, спешившие по каким-то только им известным
делам. Некоторые косились на Ланнера, но женщину, шедшую впереди,
казалось, никто не замечал. Незнакомка свернула в боковую улочку, и
Ланнер заторопился следом.
- Лети! Я отпускаю тебя! - услышал он, заворачивая за угол. И хлопанье крыльев. Что же, огр его задери, происходит!?
Женщина стояла и, казалось, кого-то поджидала. Ланнер резко затормозил.
- У тебя есть крылья. Ты хочешь взлететь? - внезапно заговорила она,
глядя куда-то сквозь него, но явно обращаясь к нему. Ланнер молчал. -
Почему? Разве ты не хочешь свободы? Ведь ты птица, я это чувствую -
птицы должны летать в небе!
Потеряв к нему всякий интерес, женщина повернулась и побрела дальше.
Озадаченный, Ланнер последовал за ней. Что значил весь этот бред? Она
знает, что он Ворон? Не похоже. Сумасшедшая? Нет, не все так просто... И
куда она его ведет? Впрочем, на этот вопрос он получил ответ почти
сразу: пару раз свернув и миновав перекресток, они вышли к эльфинажу.
- Монна! - под ноги женщине метнулась молодая эльфийка, протягивая на
вытянутых руках какой-то сверток. - Мой сын, он умирает! Помогите, вы
ведь можете освободить его!
Женщина опустилась на колени и несколько мгновений пристально вглядывалась в искаженное отчаянием лицо.
- Ты хочешь свободы для себя и своего ребенка.
Это не был вопрос. И не было утверждение. Это было... Ланнер не успел
понять, что это было, потому что в этот миг странная женщина произнесла:
- "Вы свободны. Лети, я отпускаю тебя!" - и не было больше заплаканной
эльфийки с умирающим ребенком на руках: две мелкие птахи, ласточки или
стрижи, порскнули вверх и растворились в небе. Ланнер не верил своим
глазам. Он никогда не слышал о такой магии. И, самое странное, он ее не
чувствовал. Ни следа магических сил. Не увидь он своими глазами, Ланнер
мог бы поклясться, что женщина не имеет ни малейшего отношения к магии.
Теперь понятно, почему магистры не могли ее обнаружить.
- Ч-что это было? - ошарашенно обратился он к таинственной незнакомке.
- Птицы должны летать в небе, - произнесла та, поднимаясь на ноги.
- Ты превратила их в птиц?
- Они и были птицы. Их души. Я только отпустила их.
- Так это ты... - он слегка замялся, - "отпускаешь" рабов? Они не исчезают, они ... улетают?
- Только тех, кто хочет этого. Птицы не могут жить в клетке, они должны быть свободны.
- Но...
- Иначе птица умирает. Умирает ее душа.
Ланнер осторожно спросил:
- Сегодня с тобой разговаривал мужчина со шрамом. Он... умер. Это ты убила его?
- Он уже был мертв. У него не было души, не было крыльев. Он хотел всех
птиц запереть в клетки, чтобы их души умерли, как у него. Я отпустила
его, но он не мог летать и упал.
- Но почему он улыбался?
- Не знаю... Может, когда он падал, ему показалось, что его желание исполнилось?
- Кто ты?
Женщина задумалась.
- Не знаю... Я заблудилась во снах, и теперь не могу найти дорогу. Я не
знаю, кто я, не помню свое имя. Я должна отпускать птиц, но зачем? И мне
здесь плохо, очень плохо...
Ее взгляд снова стал безумным.
- Ты тоже птица, я могу отпустить тебя на волю. Разве ты не хочешь свободы?
- Я и так свободен.
Он кривил душой, но что она могла знать?
- Тогда отпусти меня! Я не хочу быть здесь! - Она почти кричала. И вдруг перешла на шепот.
- Почему никто не хочет меня отпустить...
Ланнер вплотную подошел к женщине. Он был уверен, что поступает абсолютно правильно.
- Я отпускаю тебя, - произнес он и быстрым движением вонзил незаметно извлеченный из рукава стилет точно в сердце.
Черные глаза изумленно распахнулись, заслоняя собой весь мир, и Ланнер,
не удержавшись, сорвался в эту антрацитовую бездну. Он падал, а вокруг
него плясали мерцающие звезды.
"Спасибо!" - прошелестел у него в голове голос звезды. А потом все кончилось.
Зазвеневший по камням мостовой стилет вывел его из транса. Женщины не
было. Ни живой, ни мертвой. Там, где она только что стояла, переливались
зеленоватые искорки.
- Я так понимаю, рабы больше пропадать не будут, - раздался за спиной мужской голос.
Искорки стаей вспугнутых светлячков рассыпались в стороны и погасли.
Ланнер медленно поднял упавший клинок, спрятал в рукав и только потом
обернулся. За его спиной стоял незнакомый маг. Рядом с ним едва
угадывалось остаточное сияние магического портала. Почему-то Ланнер
нисколько не был удивлен, равно как и не сомневался в том, кто это был.
- Магистр Арсениус?
- Сообразительный юноша.
- Вы следили за мной?
- Ну, разумеется! Не могли же мы оставить это дело на самотек.
- Вы... вы знали, что происходит с рабами! И ничего не сказали? Почему!? Зачем вообще вам понадобились Антиванские Вороны?
- Разумеется, знали! Только подобраться не могли: она все время
ускользала от преследования, а те, кто подбирался к ней слишком близко,
либо исчезал, либо становился трупом - как Меченый. Этому дураку было
велено следить за тобой, а не ловить эту девку. Жадность его одолела,
решил, что сам справится. Справился! Тьфу!
- Так зачем вам понадобились Вороны? - повторил свой вопрос Ланнер.
- Потому что сумасшедший Лайонелл проговорился, что против птиц поможет
только птица. Он ведь, знаешь ли, всегда был неплохим провидцем. Пока
(Арсениус презрительно скривился) не влюбился в эльфийскую рабыню и не
сошел с ума. А скорее всего, сошел с ума еще до того. Он имел глупость
отпустить ее, и она тут же сбежала с антивским торговцем.
Хотя поначалу от вас тоже толку было не особо много - пока не прислали
тебя. Даже не подозревал, что встречаются Вороны, наделенные магическим
даром. Забавно. Впрочем, свою задачу ты выполнил. Угроза Тевинтеру
уничтожена. Разумеется, доказательств этому никаких нет. Мы просто
аннулируем свой заказ. Задаток... - он заколебался, глядя в
непроницаемое лицо Ланнера. - Ладно, задаток можете оставить себе. Но на
этом наши дела закончены.
- Как, и все? - насмешливо поинтересовался Ланнер. - И вы так просто отпускаете меня в Антиву?
- А кто тебе поверит? - не повелся Арсениус. - Через час ты получишь
официальное письмо к своему начальству. И весьма советую покинуть нашу
страну поскорее. А лучше - незамедлительно по его получении. - С этими
словами Магистр открыл портал и исчез в нем.
Ланнеру ничего не оставалось, как вернуться в гостиницу и заняться
сборами. "Проклятый Тевинтер, проклятые магистры, проклятое задание!" -
бормотал он себе под нос, не замечая прохожих, стремившихся побыстрее
убраться с его пути. К его удивлению, час был еще довольно ранний. А
ему-то казалось, что с того момента, как он обнаружил труп Меченого,
прошло, как минимум, полдня. А то и несколько дней.
Оставалось дождаться письма. Несомненно, эти гады продумали все заранее,
поэтому и согласились на небывалый гонорар, вынудив Воронов играть по
их нотам. Сделали всю работу его руками, а теперь "отзывают" заказ. Но
Арсениус прав: доказательств нет, а вздумай он рассказать то, что
знает - да кто ему поверит? Слишком уж невероятно все это. Почему же
тогда магистр настаивает на том, чтобы он незамедлительно убрался из
страны?
В ожидании посыльного Ланнер вышел из гостиницы и начал прогуливаться
вдоль улицы. У соседнего дома сидела оборванная нищенка. Эльфийка,
совсем еще девочка. Задумавшись, он остановился рядом с ней. Нищенка
сперва испуганно сжалась в комок, но, видя, что ничего страшного не
происходит, успокоилась и подошла поближе.
- Мессир! - девочка робко протянула узкую ладошку за подаянием и просяще
заглянула ему в глаза. Машинально бросив ответный взгляд, Ворон замер.
Он знал ответ.
В невероятно огромных глазах эльфийки бесконечное синее небо смыкалось с
таким же лазурно-синим морем, и в этом безумном небе-море из последних
сил билась белоснежная чайка, рвущаяся на свободу. Он вдруг вспомнил,
что точно такие же глаза были у его матери. И так же обреченно билась в
них белокрылая пленница. Но теперь Ланнер знал, как освободить
изнемогающую птицу. Как в бреду, он сделал два шага и положил руку на
плечо девочки.
- Лети! Я отпускаю тебя...
Vova
