Москва, 1936 год После подземного приключения Андрей не занимался серьезными делами. Он осваивался в новой стране, изучал местные обычаи, ездил в командировки по городам огромной России, выполняя мелкие поручения Братства (кражи, подслушивания, обеспечение безопасности нужных людей, похищение документов) - в общем, отдыхал, если это так можно назвать. Как-то ранним утром в квартире Андрея (он жил в пропавшей с документов и карт комнатке на окраине Москвы), раздался настойчивый стук в дверь. Ассасин, который обычно вставал рано, в пять часов утра гостей, однако, не ждал. Надев на руку клинок, он осторожно вышел из дома. Улица была пустынна. Не было видно ни души. Оглядевшись, Андрей двинулся к дому. Но неожиданно он поскользнулся на чем-то. Посмотрев под ноги, парень увидел конверт. Развернув, он обнаружил письмо. Написано было по-французски. Налив себе чаю и сев у окна, ассасин начал читать. "Андрею Орлову, брату и ученику. В связи с недавними событиями я хочу поручить тебе весьма деликатное дело. Возможно, тебе известен писатель Максим Горький. Так вот, каким-то образом (до конца Братству это неизвестно), он навлек на себя гнев тамплиеров, и теперь на него началась настоящая охота. Как правило, пока он уходит от преследователей, но долго так продолжаться не может. Все дело в том, что Горький (настоящее имя Алексей Пешков) косвенно прикоснулся к тайне Покрова Эдема - плаща, дающего своему владельцу почти полную неуязвимость. В разные времена он принадлежал разным людям, в том числе императору Александру II - пока тамплиеры обманом не подменили Плащ и не убили царя, стоявшего у них на пути. Я упоминал о том, что твоя цель - Посох,но когда предоставляется такой шанс, как сейчас, игнорировать его неразумно. Я сам пробовал найти артефакт - но безуспешно. Вычисли владельца Покрова - ну или хотя бы узнай о нем все, что возможно. В случае неудачи никто не должен заподозрить неладное. P. S. С Горьким веди себя естественно - позже поймешь, почему. Я лично знал его, и говорю со всей ответственностью: этот человек не подведет. Ничто не истинно - все дозволено. Il Mentore Николай Орлов. " Андрей положил письмо на стол. Взглянув в окно, он увидел, что солнце уже почти взошло. Секунду поразмыслив, молодой ассасин принял решение. Взяв со стула свой белоснежный плащ, он подошел к зеркалу. В следующие мгновения он увидел, как обычный парень в белой майке и спортивных штанах - типичный представитель местной молодежи - превращался в бойца древнего Ордена. Андрей накинул плащ, подпоясался красным кушаком, надел на правую руку второй клинок, на поясе прикрепил револьвер, нож, дротики и небольшую сумку с предметами первой необходимости (деньги, разного рода документы, обезболивающее, яды и противоядия, спички, дымовые шашки и прочее). Его ноги были обуты в крепкие ботинки со щитками, руки скрывались под черными лайковыми перчатками. Одев капюшон, Андрей посмотрел на себя в старое зеркало. Его взгляду предстал высокий, крепкий воин-ассасин, лучший ученик своего Учителя. Ассасин улыбнулся себе, окинул взглядом комнату в поисках возможных забытых вещей, и не найдя их, вышел из дома. Его путь лежал в Горки - подмосковный поселок, где, по его сведениям, проживал известный писатель Максим Горький. Горький был кумиром светских писателей. Он был лично знаком с руководителями СССР, писал книги, которые знали все. Его имя было чем-то вроде литературного символа молодой советской республики. И вот этот человек как-то встал на пути тамплиеров... Нет, Андрей не считал его абсолютно идеальной личностью. Он признавал в нем талантливого писателя, но располагал так же и малоизвестными фактами биографии Горького, которые его отнюдь не красили. Но ассасин искренне хотел защитить честного и прямого писателя от тамплиерских стервятников. Кроме того, его волновала тайна Покрова Эдема - возможно, с помощью писателя её удастся приоткрыть?. . Горки-10, Московская область, 1936 год Близился вечер. Солнце светило уже не так ярко, но все же по-весеннему пригревало. Весна чувствовалась во всем: и в людях, счастливые, улыбающиеся лица которых свидетельствовали о том, что лето на пороге, и в птицах, весело пищащих на деревьях, и в дворнягах, радостным лаем провожающих высокого человека в белом плаще. Редкие прохожие иногда останавливали на нем взгляд, пытались понять, обычный ли это пижон или старый библиотекарь, которому нечего надеть в такую дивную погоду, - и вновь возвращались к своим летним мыслям. Старики качали головой, негодуя на "пижонство" незнакомца в белом, девушки восхищенным взглядами окидывали его атлетичную плечистую фигуру, а хулиганистые семнадцатилетние щеглы с сигаретами опасливо вжимались в заборы и облегченно вздыхали, понимая, что здоровому парню в плаще с капюшоном нет до них дела. Незнакомец в белом плаще - Андрей Орлов - не думал о том, какое мнение о нем сложится у местных. Он преследовал одну цель: не остаться в их памяти , и по мере возможности ассасину удавалось её достичь. Наконец, он достиг нужного дома. Осмотрев его беглым взглядом, он быстро понял, что слежки нет - более того, никогда не было. Если бы за домом следили, орлиное зрение сразу дало бы ассасину понять это. Андрей приблизился к калитке и хотел было войти, но тут его внимание привлекло происходившее за его спиной. Ассасин обернулся. - Эй, стой, старый хрыч! Как это тебя еще не отправили в ГПУ? - наглым тоном поинтересовался здоровый детина с сигаретой в зубах, увидев невысокого старичка с толстой папкой под мышкой, разбухшей от обилия старых исписанных листов. Услышав фразу хулигана, старичок попытался сделать вид, что говорят не ему и что он вообще не имеет к происходящему никакого отношения (хотя кроме Андрея и трех подвыпивших парней на улице больше никого не было видно). Но заводила не оставил старику возможности строить иллюзии. Он подошел к нему и бесцеремонно толкнув плечом, пыхнул на него дымом и громко сказал: - Ты оглох совсем? С тобой разговаривают! Старик заморгал слезящимися глазами, засуетился, но новый толчок - уже гораздо более сильный - едва не сбил его с ног. Его папка выпала, листы рассыпались по всей дороге под улюлюканье дружков хулигана, который стоял посреди улицы с видом Геракла, идущего на подвиг. - Так, посмотрим, что это ты нес? Шекспир какой-то, - хулиган переглянулся с дружками. Они мельком глянули листы. Хулиган откинул левую руку и начал читать: - "Быть или не быть - вот в чем загвоздка...". Да, бить тебя или не бить - вот думаю? - хохотнул он. Его дружки заржали, словно молодые кони. Старик посерьезнел. Резко вырвав у парня лист, он пылко заговорил: - Не смейте оскорблять то, чего не можете понять! - дрожащими руками он поднял папку и начал собирать в нее листы, но в его глазах не было страха. Пьяный парень наступил на один из листов, которые поднимал старик. Бумага затрещала - и лист разорвался надвое. Хулиган расхохотался и медленно двинулся на старика, раскинув руки. Тот смотрел ему прямо в глаза и, похоже, даже не думал отступать. В Андрее боролось два чувства: желание не оставить следов и воспоминаний о себе у жителей поселка, и - вполне нормальное желание защитить несчастного старика от, вероятно, уже не первого издевательства. Наконец, парень принял решение. Глеб - именно так звали рослого парня, издевавшегося над стариком - редко испытывал страх. Уверенность в себе, казалось, была врожденной и никогда не покидала его. Даже милиционеры не вызывали у него ничего, кроме желания выпендриться. Здоровый, сильный и наглый, он мог отбить охоту к наведению справедливости у кого угодно в поселке. Хулигана многие ненавидели, но сейчас, как думалось Глебу, он был прав. Такие старики, считал он, даже по улице ходить не должны. И сейчас Глеб был намерен надолго отучить "деда" появляться на глазах у добрых людей. Парень надвигался на него, глядя сверху вниз, и самодовольно улыбался. В этот момент он казался себе самым могучим человеком в мире, как вдруг что-то - наподобие легкого, но ледяного ветра - поколебало его уверенность. Глеб медленно поднял глаза. За руку его железной хваткой держал какой-то человек в красивом "пижонском" плаще с капюшоном. Глеб взглянул туда, где у незнакомца должны были быть глаза - и попытался отшвырнуть его эффектным толчком - обычно это вселяло в его противников веру в непобедимость соперника. Но неизвестный защитник лишь слегка пошатнулся. На его лице появилась улыбка. Это было последнее, что видел Глеб. В следующую секунду он уже лежал на земле, оглушенный страшным ударом в челюсть. Глеб любил бокс, и если бы видел происходящее со стороны, верно определил бы свое состояние как "нокаут". Двое его веселых дружков переглянулись. Каждый из них увидел округлившиеся глаза другого - и понял, что надо делать. Через мгновение они уже летели на незнакомца, уложившего из атамана, с криком: "Бей пижона!". Один из них - тот, который добежал до противника первым - получил легкий удар локтем в подбородок, а затем полетел к месту старта, отброшенный его ногой. Второй, увидев это, в нерешительности остановился. И не напрасно. Потому что добеги он до цели - и за сохранность некоторых костей нельзя было бы поручиться. Спасение пришло неожиданно. - Оставьте их, товарищ, - произнес властный старческий голос, обращаясь к незнакомцу в белом. Хулиганы быстро встали, подхватили нокаутированного приятеля (впрочем, начавшего понемногу приходить в себя) - и втопили что было мочи. А возле калитки стоял статный старик лет шестидесяти и изучающе смотрел на нежданного поборника справедливости.
Vova
