28 ноября 1968 года
Я уже давно заметил, что посещаемость моих лекций странным образом
коррелирует с погодой – как только за окном разыграется буря и завоет
ветер, все сидят и учат Защиту от Сил Зла. В этом есть рациональное
зерно, конечно. Но чуть только на улице что-то замечательное – сразу
половина класса дает деру. А я стой на кафедре и коси глазом в окно, на
этих веселящихся раздолбаев.
Вчера они меня все-таки достали: четвертый курс сбежал играть в снежки
почти в полном составе. Пользуются, паршивцы, тем, что жалобы директору и
записи в классный журнал я считаю ниже своего достоинства. Более того:
когда я вышел в обед подышать морозным воздухом, какой-то дурилка попал
мне снежком по голове. Этого я так оставить не мог и вечером засел за
книжки.
Составление авторского заклятья с предподвывертом, как всегда, доставило
мне большое удовольствие и даже напомнило школьные годы. Все-таки из
всех своих тогдашних достижений в магии я помню отнюдь не хоркруксы, а
тот великолепный первоапрельский розыгрыш, который так понравился
Диппету. Помню, я тогда такого инферна, замаскированного под лорда
Гриндельвальда, по коридорам пустил, что даже Дамблдор струхнул и унесся
прочь, бессвязно лопоча что-то про Старшую палочку и младшую сестру. С
этого-то момента он меня и невзлюбил. А может, он невзлюбил меня еще с
первого курса, когда я ему дохлую крысу в кровать засунул...
Но Диппет, милый старичок, помню, тогда над моим Гриндельвальдом и
удирающим Дамблдором так надрывался. Даже когда спустя пару лет Дамблдор
наконец собрался с духом и стал величайшим из героев (ага-ага,
наверняка сжульничал, вот дойдут у меня до него руки), Диппет очень
стильно его насчет того случая подколол. Ну и Дамблдор, разумеется, мне
этого тоже не забыл. Нет у него чувства юмора.
Заклятье получилось на славу: отложенная трансфигурация с сигнальным
механизмом. Спустя пять минут после начала моего урока все разгильдяи,
игравшие в снежки около озера вместо изучения Темных Искусств, начали
превращаться в пингвинов. Медленно, с оттяжкой, с онемением пальцев на
руках, вытягивающихся в крылья. Чистокровные вообще чуть с ума не сошли –
они же биологию не знают. И что приятно: все тут же кинулись ко мне, а
не в больничное крыло, забавно ковыляя на укорачиваюшихся ногах и стуча
хвостами по полу. Чует кошка, чье мясо съела. Наименее прытким уже
пришлось ползти к моему кабинету на пузе. Я, разумеется, пожурил и
отпустил, а усердные студенты, сидевшие на уроке, от души посмеялись.
Шутка продолжалась до конца рабочего дня, и я уже думал закрепить
заклятие, чтобы и впредь никому не повадно было гулять мои лекции, когда
ко мне примчалась наша праведница Минерва и возмущенно заявила, что в
Хогвартсе не используют трансфигурацию как наказание. Кто бы говорил –
если на моем уроке студенты порой воют от страха, на ее лекциях они воют
только от скуки. Зануда. Ведь какие пингвины получались... Особенно из
Крэбба и Гойла шикарные вышли. А из Риты Скиттер получился королевский
пингвин, и она этим пижонила два дня, пока я не сказал, что королевские
пингвины самые жирные. Скиттер обиделась и наверняка готовит про меня
фельетон в стенгазету, а Уизли после урока допрашивал меня о биологии. 30 ноября 1968 года
У малыша Квирнуса опять осенняя депрессия, хотя в семье у него после
моего прошлогоднего визита все нормально. Он постоянно грустит и
задумывается, но на уроках и на дополнительных занятиях трудится не
покладая рук. Я сначала думал, работой лечится, я сам всегда так
поступаю, когда на душе паршиво до того, что даже убить кого – все равно
не поможет. А сегодня пришел домой – он у меня под дверью сидит и
ревет.
Если честно, я уже начал забывать, что я Темный Лорд. Поднял его на
ноги, он уткнулся мне в мантию и похлюпал носом. Я открыл дверь, провел
его на кухню, дал ему теплого молока (да, теперь у меня есть молоко,
потому что у меня живет котенок младшей Блэк – в слизеринской гостиной,
видите ли, холодно, и мальчишки котеночка обижают). Как-то все
автоматически получилось.
Когда Квирнус перестал реветь, я спросил его, в чем дело, но он тут же
начал реветь снова. Из его всхлипываний я разобрал только то, что я
великий маг, а он так слаб, бестолков и вообще ужасно несчастлив тем,
что попал на Хаффлпафф и теперь никогда не станет сильным волшебником.
Ситуация складывалась неприятная и непонятная, потому что мне еще
никогда не приходилось никого утешать. В последний год несколько раз у
меня на консультациях плакали глупые студентки, которые из всех моих
объяснений понимали только то, что их ждет «Отвратительно» на экзамене,
но их всякий раз ревниво выгоняла старшая Блэк, хоть я и не собирался их
утешать, поскольку не умею. А я ненавижу, когда я не могу сделать то,
что хочу, и сейчас мне хотелось помочь Квиреллу, пусть даже я был в
целом согласен с его оценкой самого себя: он не был талантливым
студентом и был хаффлпаффцем со всеми вытекающими, то есть просто милым и
старательным парнем, и, в конце концов, заслуживал счастливой жизни,
даже если она не будет отмечена никакими выдающимися достижениями.
- Послушай, Квирнус, - сказал я, присаживаясь рядом с ним на корточки, -
я расскажу тебе одну старую притчу. Правитель одной страны устроил пир,
и пригласил на него своих друзей, сильных и храбрых людей. Но когда
настало время пира, гости стали отказываться один за другим. Один
отговорился тем, что только что купил землю и должен осмотреть ее.
Другой купил волов и хотел испытать их. Третий же недавно женился и
пировал сам. Тогда царь разгневался и велел слугам своим пойти на
распутья дорог и звать на пир всех, больных и увечных, добрых и злых,
потому что те, кого он почитал лучшими и достойнейшими, отвернулись от
него. И царский чертог наполнился теми, кто никогда не почитал себя
достойным, но сумел отозваться в нужное время.
Квирнус завороженно слушал меня – все же не каждому приходится увидеть
Темного Лорда, пересказывающего Евангелие. Постепенно он начал
улыбаться, а когда я закончил рассказ, он уже не жалел о том, что попал в
Хаффлпафф, потому что поверил притче в том, что главное не в силе или
таланте, а в верности и умении быть рядом в нужный момент. Да и я сам
почти поверил своему удачному толкованию евангельской притчи для
хаффлпаффцев, уж очень убедительно у меня получилось. Держу пари, что
Дамблдор полагает, будто я не сумею утешить плачущего ребенка. Лорд
Вольдеморт умеет все!
2 декабря 1968 года
Последнее время я начинаю день, разгребая детскую почту на столе (раньше
я всегда считал хорошой привычкой быстро отвечать на письма любым
адресатам и вот доигрался). Малышня, поначалу принявшая меня за
Сортировочную шляпу, теперь приняла меня за Энциклопедию Британика. Как
их отвадить, ума не приложу. Уж и подписывался «лорд Вольдеморт», и даже
на черной бумаге кровавыми чернилами отвечал – только пищат от
удовольствия. Особенно эта Эванс достала – у нее столько вопросов, что у
меня уже скоро ответы кончатся и рука отвалится писать. Убью ее
когда-нибудь. Или просто домой к ней зайти? А то я так весь пергамент в
школе переведу. Правильно, зайти к ней – и убить. Два пергамента с утра,
мать моя ведьма! Тоже мне, «милый профессор»... подлиза!
А с позавчерашнего дня я с тревогой думал о том, как я размяк с этим
Квирнусом. Целую историю ему наплел. Куда как проще было прогнать его,
чтобы разбирался сам со своими проблемами. Так я еще скоро эльфам
помогать начну, думал я в сердцах и, разумеется, напророчил.
Сегодня, не успел я начать писать ответ Эванс, как в моей комнате
материализовалась целая делегация домовых эльфов, которые тут же начали
молотиться головами о мебель в моей комнате. На вопросы, чем вызвано их
хулиганское поведение, эльфы только подвывали, что они смеют отрывать
великого Темного Лорда от его великих дел своими недостойными
проблемами, а потому они должны сначала себя примерно наказать в моем
присутствии, чтобы господин видел их отчаяние. Чем сильнее я сердился и
пытался вытолкать их взашей (кстати, у них очень интересная магия, с
которой не так-то просто совладать, надо бы ими заняться), тем яростнее
они крушили своими лбами мою мебель. В конце концов, мне не осталось
ничего, как велеть им успокоиться и выслушать их.
Оказалось, что директор Дамблдор велел им кормить студентов на завтрак
салатом, что якобы полезно для здоровья, но совершенно студентам не по
нутру. И вот сегодня в столовой буза, и бедные эльфы никак не могут
выполнить приказ Дамблдора.
Когда я ворвался в столовую, намереваясь водворить там порядок, Минерва
читала студентам очередную занудную лекцию о том, что такое хорошо и что
такое плохо. Половина студентов с хрустом зевала, вторая половина орала
и кидалась друг в друга салатом, которым они тут же попали в меня.
- А ну всем замолчать, разгильдяи, Аваду вам в лоб! – взревел я и для
убедительности шарахнул в потолок ветвящейся Авадой собственного
изобретения.
В Большом Зале воцарилась тишина, но ее тут же нарушил девчачий голос.
- Ой, как я люблю, когда профессор Риддл ругается! – сказала эта егоза, и по залу зашелестело несерьезное хихиканье.
«Ах так! – подумал я. – Ах вот, значит, как! Ну ладно! Я еще не все свои хэллоуинские шуточки на вас опробовал».
- Замолчите и слушайте меня! – раздался ниоткуда высокий холодный голос.
Я стоял посреди зала с сомкнутыми губами, и ученикам показалось, что
это стены говорят голосом Салазара Слизерина. – Вы не сможете
противостоять мне. Заканчивайте завтрак и отправляйтесь на занятия. Если
вы выдадите мне зачинщиков – вас ждет награда. Если же нет, - тут я
сделал паузу, и с удовольствием вслушался в испуганное молчание
студентов, - если же нет, салат на завтрак будет еще месяц подряд. Даю
вам время до полудня.
Весь этот день на уроках было очень тихо, а Дамблдор при встрече дважды
пытался меня легилиментить, чтобы выведать, какой древней магией
Хогвартса я пользовался. Зачинщиков беспорядков в Большом Зале мне,
конечно, не выдали, но и сами они придти побоялись. Что же, будем есть
на завтрак салат. Домашние эльфы, что ужасно, меня теперь боготворят и
называют своим спасителем.
922 Прочтений • [Хроники профессора Риддла. Глава 13] [10.05.2012] [Комментариев: 0]
Vova
