12 февраля 1969 года
Минерва все же оказалась права насчет реакции чистокровных семей: за
последние три дня жалоб пришло больше, чем учеников на моем курсе.
Некоторые прекраснодушные родители даже пожаловались обновленцу и
гомосексуалисту Дамблдору на то, что я попираю все устои, насаждаю в
школе магглофильские настроения и развращаю юношество своим аморальным
поведением. Картина «магглофил Дамблдора, читающий жалобы на еще
большего магглофила лорда Вольдеморта», представилась мне настолько живо
и так меня рассмешила, что мне даже не было обидно, что и Дамблдор
наверняка от этой сюрреалистичной ситуации получил удовольствие.
Жаловаться Дамблдору на магглофильские настроения студентов, безусловно,
глупо. Жаловаться на такие вещи надо кому? Правильно, консерватору и
апологету власти чистокровных лорду Вольдеморту. Нашлись и такие.
Написали мне жалобу на меня. Я, разумеется, эти письма сжег, будучи в
экзистенциальном ужасе от такой глупости. Сов я при этом не отпускал и в
подробностях рассказывал им, что мечтал бы проделать такое же аутодафе с
их тупоголовыми хозяевами. Совы улетали от меня с глазами по плошке.
Думаю, это был достойный ответ.
Но большинство все же пожаловалось не мне и не Дамблдору, а Слагхорну.
Слагхорн копил письма три дня, но потом все же не выдержал и вывалил их
все на меня.
- Надо что-то им отвечать, Том, - сказал Слагхорн, глядя мимо меня. – Я,
конечно, эти письма не читал, только некоторые слушал... Ты прекрасный
ученый, Темный Лорд, великий маг и все такое... когда мне студенты
жалуются, что твой курс слишком сложный, я на твоей стороне... но ведь
эти, - он потряс пухлой пачкой писем, - мне плешь проедят! И что еще
хуже, денег не дадут. Сам знаешь, школа живет на плату за обучение и
пожертвования.
Еще когда Слагхорн не закончил бормотать, я знал, что я буду делать.
Глупо рассылать всем написанные под копирку письма, когда твой школьный
товарищ и давний должник работает выпускающим редактором в
«Прорицательской». Я щелкнул пальцами и исчез вместе с тут же прибывшим
эльфом на глазах у пораженного Слагхорна. Жаль только, что эльф опять во
всеуслышание назвал меня «добрейшим лордом Вольдемортом». 13 февраля 1969 года
Мой данник в «Прорицательской» упирался неожиданно активно, перечитывал
статью несколько раз и причитал, что по скандальности и способности к
разрыву шаблона я многократно превосхожу Дамблдора и Гриндельвальда
вместе взятых и их переписку впридачу.
- Риддл, ты уверен, что ты консерватор, а не революционер? – с
журналистской фамильярностью спрашивал меня этот лицемер, сдвигая на нос
маггловские очки. – Ты представляешь, что мне скажет Вальбурга Блэк,
если я опубликую вот такое: «Добровольно замкнув себя в тюремных стенах
Статута о секретности, магическое сообщество обрекло себя на позорное
отставание от магглов в некоторых областях жизни. Наша историческая роль
требует от нас реального, значимого превосходства над магглами во всех
возможных смыслах, включая научный и экономический»? Это же даже не
пощечина общественному вкусу, это апперкот!
- Для тебя я «милорд», - резко отвечал я. – И мне плевать, что тебе скажет Вальбурга Блэк. Кстати, протри очки, запотели.
- Слушаюсь, милорд, - с некоторой издевкой говорил он, снимая очки, но
при виде их понимал, кто над кем поиздевался, и смущенно надевал их
обратно. – А что мне делать с вот этим: «К сожалению, малая численность
магов приводит к тому, что в некоторых неформализуемых областях
индивиды, находящиеся по одаренности более чем в пяти стандартных
отклонениях от среднего, встречаются среди магов настолько редко, что
при любом предположении о функции распределения можно утверждать, что
максимум среди магглов почти наверное превосходит максимум среди магов».
Милорд, ты что вообще этим сказать хотел? Например, что такое это твое
стандартное отклонение?
- Ну смотри, - ответил я, хватая пергамент и перо и рисуя функцию
плотности нормального распределения, - допустим, что у случайной
величины есть центральные моменты. Тогда по центральной предельной
теореме...
- Ох, лучше бы Круциатусом, - заскулил этот позорный гуманитарий при
виде первой формулы, - Милорд, я все понял... я со всем согласен...
Надо ли говорить, что через час этот неуч довольно бодро построил
доверительный интервал для линейной функции нормально распределенных
случайных величин, но в самом начале рассказа про распределение
максимума сломался, запросил пощады и поставил мою статью в утренний
выпуск, а я тем самым добился своей цели и попутно немного уменьшил
человеческое невежество. 14 февраля 1969 года
Редактор «Прорицательской» оказался прав: моя программная статья
действительно произвела эффект разорвавшейся бомбы, и теперь у меня
вместо нескольких валентинок от студенток на столе несколько дюжин писем
от эпатированных аристократов. И две дюжины валентинок.
Увидев такую реакцию, я даже в экстренном порядке собрал свою команду,
чтобы проверить, читают ли они газеты. Розье не явился. Нотт
отмалчивался и отвечал невпопад.
- Не хотите ли и вы уйти? – спросил я свою гвардию, после того как Нотт
неожиданно «получил срочное письмо» и откланялся. Учитывая, что я был
тринадцатым за столом, ассоциации у меня были богатые и немного
богохульные.
- Учитель, к кому нам идти? – тут же отозвался Долохов, которого я ценю
за начитанность. – В Аврорат, что ли? – и добавил уже доверительно: - Ты
же знаешь, для тех, кто тебе письма пишет, я всегда останусь чужаком и
выскочкой, что ты ни делай.
В этот момент мне в очередной раз пришло в голову, что, может, не на тех
я сделал в свое время ставку. Может, и ну ее в качель, эту
аристократию? Набрать бы молодой и талантливой грязнокровной шпаны да
смести их с лица земли!
Впрочем, я и представить себе не мог, как я близок к этому, пока не
вернулся в Хогвартс и не встретил Люциуса, слоняющегося под моей дверью.
- Я читал вашу статью, - сказал мне Люциус заговорщицким шепотом. – Мы с вами, милорд!
- Кто это мы? – спросил я, открывая дверь и пропуская Люциуса к себе.
- Это я, Белла, Раба, Тэд, Руди, Фрэнк и Алиса, Артур и Молли... – начал
перечислять Люциус, и я стал нашаривать стул, чтобы присесть, а пока
попросил его повторить последние два имени. Люциус понял подвох и
немного замялся.
- Уизли и Прюэтт, - наконец повторил Люциус, хотя еще полтора года назад
это были «чертов рыжий и его девка», а уж тон голоса у Люциуса
изменился неузнаваемо.
Люциус перечислял еще несколько минут, и компания подбиралась пестрая:
гриффиндорцы и хаффлпаффцы, грязнокровки и аристократы, потомки
богатейших родов и сироты. Их всех объединяло только то, что они ходили
на мои консультации, интересно, но очень по-разному мыслили и любили мои
лекции, даже если предмет им иногда давался с трудом.
- И, безусловно, ваша компания уже как-то называется? – спросил я,
примиряясь со своей ролью революционера и кумира магической молодежи.
- Рабочее название «Дети лорда Вольдеморта», - сообщил Люциус с усмешкой. – Белла, правда, возражает.
- И как она это аргументирует? – спросил я, и настал уже черед Люциуса
смущаться: иной намек бывает смешным только пока остается намеком, а при
требовании сказать то же начистоту оборачивается глупостью и дерзостью,
чем изначально и являлся, скрываясь под юмором.
- Ну, она предлагает другое название, - пробормотал через минуту
пристыженный Люциус, - то ли поедающие смерть, то ли выпивающие
смерть... чернуха какая-то, Эдгара По начиталась.
722 Прочтений • [Хроники профессора Риддла. Глава 16] [10.05.2012] [Комментариев: 0]
Vova
