— Нет, нет, нет! Mamae, я никогда не выйду замуж неизвестно за кого! —
юная долийка топнула ногой и уставилась полыхающими яростью карими
глазами в голубые глаза Хранительницы Ланайи.
— Успокойся, da’len, твой будущий муж хорош собой, а в его жилах течет
чистейшая кровь Хранителей, — эльфийка попыталась взять дочь за руку, но
юное создание фыркнуло и отступило на шаг, тряхнуло длинными, слегка
волнистыми, каштановыми волосами, уперло руки в бока и упрямо заявило.
— Ни-ког-да! Да я лучше за первого встречного шема выйду, но за того, кого сама выберу!
— Emm’asha, ты же знаешь, что такова было воля твоего отца, да и это
просто необходимо. Чтобы иметь постоянный приток свежей крови, дабы
избежать вырождения мы ищем для наших детей избранников из других
кланов.
— Да ладно тебе, мама! Я знаю, что отца ты выбрала сама и никого не
спрашивала! — из подчеркнутых тонкими татуировками глаз брызнули искры.
—
А меня заставляешь выходить за незнакомого эльфа! Нужна тебе свежая
кровь — вот сама за него и выходи!
— Элайя, с отцом встретились, когда сражались с порождениями тьмы,
повинуясь данной Серым Стражам клятве. И, кстати, он был из другого
клана и тебе это прекрасно известно. Нет смысла продолжать этот спор, —
устало сказала Ланайя.
— Тебе уже восемнадцать лет, пора соблюсти
договор с родителями Айрена, а потому через три дня ты отправишься к
нему.
— Mamae! Да ты меня не слышишь, что ли? — возмущенно воскликнула
девушка.
— Я вообще замуж не хочу! Ни за этого чистокровного
хранительского сынка, ни за плоскоухого городского эльфа! Не-хо-чу!
— Боюсь, emma vhenan, иногда наши желания — это последнее, чего мы можем
слушаться, — Хранительница все-таки взяла дочь за руку.
— Твой отец так
хотел, и ты не можешь ослушаться его. Ar in abelas, что он сам не может
поговорить с тобой об этом, его бы ты послушалась...
— Не послушалась бы, — буркнула девушка, опуская голову и шмыгая носом.
Отец Элайи погиб два года назад, и вспоминать об этом было больно до сих
пор.
— Ма-а-а-ам, ну зачем нам этот брак? Нам ведь и вдвоем неплохо.
Вот я уеду, а ты? Что ты будешь без меня делать, а? — молодая долийка
положила руки на плечи матери, заглянула в её глаза.
— Я буду скучать по тебе, da’len, — вздохнула Ланайя, — но я не могу
нарушить данное твоим отцом слово. Договоренность была заключена, когда
вы с Айреном были еще совсем маленькими.
— А вдруг этот Айрен тоже не хочет на мне жениться? Об этом ты не подумала? — спросила Элайя.
— Его отец точно так же настоит на соблюдении договоренности, как и я.
Мы, долийцы, обязаны соблюдать давние традиции и слово, данное друг
другу, — Ланайя взъерошила густые волосы дочери.
— Не расстраивайся, со
временем вы привыкнете друг к другу, и всё будет хорошо. Так всегда
бывает.
— Но я не хочу так, мама! — умоляющие воскликнула девушка.
— Вот скажи,
ты действительно любила отца? Или «со временем привыкла»? — передразнила
Элайя Хранительницу.
— Любила, — грустно обронила та, вспомнив, как впервые увидела Теонора,
как перевязывала его раны, исцеляла магией, а сама терялась в больших,
карих глазах долийца.
Сейчас точно такими же, почти черными глазами взирает не неё дочь,
смотрит укоризненно и вопросительно и что ей ответить? Солгать? Нельзя,
да и не научилась Ланайя говорить неправду. Хранительница до сих пор
помнила их первую ночь, которую она и Теонор провели перед решающим
сражением с Архидемоном. Тогда она сама пришла в его палатку, краснея и
смущаясь, начала что-то лепетать о том, что завтра они могут погибнуть, а
она так и не сказала Теонору самого важного. Долиец не дал ей
закончить, привлек дрожащую, запинающуюся и такую хорошенькую девушку к
себе и поцеловал, да так и не смог оторваться от её губ до рассвета.
Они оба выжили, правда Теонор снова был ранен, и Ланайя ухаживала за
возлюбленным, желая ему скорейшего выздоровления и одновременно боясь
этого. Вот раны полностью затянутся, и что удержит Теонора от
возвращения к своему клану? Как признаться ему, что та ночь не прошла
бесследно и через несколько месяцев на свет появится их ребенок? Где
найти такие слова?
Но искать их не пришлось. Эльф обо всем догадался сам, а когда
совершенно выздоровел, предложил Ланайе стать его женой, ведь будущему
малышу нужен отец, да и сам Теонор плохо представляет свою жизнь без
голубых, словно небо Бресилиана, глаз Хранительницы.
Они счастливо прожили вместе шестнадцать лет. Теонор оказался
замечательным мужем и отцом. Это он обучил Элайю стрельбе из лука,
мастерскому обращению с кинжалами, вырастил из неё сильную, смелую и
дерзкую воительницу. Эльф души не чаял в так похожей на него дочери и
погиб, защищая её.
Тогда они забрели в неизведанную ранее часть леса и наткнулись на
медвежье логово. Громадная, разъяренная медведица бросилась в атаку,
защищая трех крошечных, забавных медвежат. Теонор успел изо всех сил
оттолкнуть дочь в сторону и рванулся к зверю, отвлекая на себя внимание.
Она бросилась бежать, но споткнулась, не удержалась на ногах, упала,
сильно ударилась головой о большой, замшелый камень и потеряла сознание.
Когда Элайя пришла в себя, всё уже было кончено: медведица с распоротым
брюхом распласталась в луже крови бездыханной тушей, а Теонор, всё ещё
сжимающий в руках клинки, весь залитый своей и медвежьей кровью, едва
дышал. Девушка бросилась к отцу, глотая слезы и кусая губы, чтобы не
закричать от ужаса и отчаяния, пыталась привести его в чувство, хоть
разорванная когтями грудь явно говорила о том, что эльф — не жилец. Его
дыхание становилось всё тише с каждым мгновением и последней милостью
богов к Элайе, стал прощальный отцовский взгляд и едва слышный шёпот:
«Da’len». .
Её, все еще обнимающую уже остывшее тело, ослепшую от слез и охрипшую от
крика, обнаружили охотники, которых послала Ланайя, обеспокоенная
долгим отсутствием мужа и дочери. Юная долийка не помнила, как оказалась
в лагере, похороны отца тоже прошли, словно в тумане, и еще добрых
полгода Элайя приходила в себя. Эльфийка винила себя в отцовской смерти,
если бы ей не захотелось повернуть на ту тропинку и углубиться в чащу,
ничего бы этого не случилось, и отец был бы жив. Ланайя долго
успокаивала дочь, убеждала, что её вины в происшедшем нет, хотя у самой
Хранительницы сердце было так же разбито, как древний элювиан, а душа
пуста и холодна. Но её дочь, их с Теонором дочь, нуждалась в поддержке и
утешении, а потому не время предаваться отчаянию и упиваться своим
горем.
Ланайя слабо представляла, как будет жить без дочери, но и расторгнуть
договор не могла. Теонор хотел, чтобы Элайя стала женой сына Хранителя
его клана. Но упрямая девчонка не желает подчиняться родительской воле! И
где найти те самые слова, что смогут ее убедить?
— Da’len, я любила твоего отца... Всем сердцем, — в глазах Ланайи
блеснули слезы, — прости меня. Давай поговорим об этом позже? — не
дожидаясь ответа дочери, Хранительница отвернулась, закрыла лицо руками и
вышла из аравеля.
Элайя выскочила следом за матерью и помчалась в лесную чащу — побыть
наедине с собой и наплакаться вволю, потому, что вспоминать об отце было
тяжело и больно до сих пор. Она неслась вперед, пока легкие не начали
гореть, а в правом боку немилосердно закололо. Тогда девушка резко
остановилась и обессилено упала на шелковистую, зеленую траву, раскинув
усталые руки и ноги.
В голове кареглазой долийки метались самые разные мысли и одна печальнее
другой. Что же ей теперь делать? Как избежать брака, которого так желал
отец? Её-то самой этот Айрен так же нужен, как новый Мор! Она и
видела-то своего суженного один-единственный раз, когда ему было десять,
а ей всего лишь восемь лет. Тогда их кланы встретились и несколько дней
простояли на опушке рядом друг с другом. Она запомнила Айрена худющим,
нескладным и высокомерным, впрочем, сама она тогда выглядела ничуть не
лучше. В итоге они что-то не поделили, сцепились, словно две диких
кошки, и катались по поляне, тузя друг друга, пока их не растащили
родители. Под глазом Элайи красовался синяк, а щеки Айрена багровели от
свежих, кровоточащих царапин, оставленных острыми коготками будущей
жены, оба они шипели и плевались, пытаясь вырваться из родительских рук.
— Не буду я на ней жениться! — орал Айрен, размазывая слезы и кровь по физиономии.
— Она сумасшедшая!
— Можно подумать, ты мне нужен! — не осталась в долгу девчушка.
— Задавака! Шемленское отродье!
Больше они не виделись, Элайя не представляла, как сейчас выглядит
суженый, да её это и не интересовало. Не станет она женой этого хорька!
Когда отец заключал договоренность, он не знал, что его избранник
окажется занудой и вообще гадким типом! Отец очень любил Элайю и всегда
желал ей счастья. А о каком счастье может идти речь, если придется
делить свое тело с тем, кто тебе противен? Эльфийка брезгливо
сморщилась, представив, как этот elv’alas протягивает к ней свои тощие
ручонки. Бр-р-р! Пакость какая!
Но была и еще одна причина, по которой Элайя так боялась будущего брака. Об этом не знал никто, кроме самой девушки и...
Его звали Лиан, он был из городских эльфов, плоскоухий.
Изящный, стройный, со смуглой кожей, длинными золотыми волосами и
глазами зелеными, как листва после дождя. Его лицо было чистым, а улыбка
белозубой и дерзкой. Он прибился к клану несколько месяцев назад, когда
они стояли недалеко от какого-то шемленского города, и попросил принять
его, заявив, что ищет убежища, скрывается от гнева знатного шема,
которому не простил убийство своего отца и ответил тем же — отправил в
Утенеру его семью. Теперь за голову Лиана назначена награда, и ему нужно
на время спрятаться. А где проще всего затеряться? В лесах. Среди
долийцев. Ему поверили и приютили, правда, Ланайю немного смутил легкий
акцент эльфа. Когда-то давно она уже слышала подобный говор, вот только
где?
Лиан принимал живейшее участие в жизни клана, помогал на охоте и в быту.
Он виртуозно владел клинками и разил без промаха, скрываясь в вихре
стальных бликов. Любуясь искусством чужака, Элайя чувствовала себя
неуклюжей неумехой и однажды таки насмелилась попросить у Лиана пару
уроков. Пришелец усмехнулся, окинул девушку пристальным, оценивающим
взглядом и согласился, ничего не требуя взамен.
Они занимались каждый день, он был терпелив, но строг, требовал
беспрекословного подчинения, и порой даже проявлял жестокость по
отношению к своей ученице, не позволяя ей лениться. Видя, что девушка
выбивается из сил, эльф бросал презрительные реплики, обзывал её
слабачкой, пробуждая в долийке злость, заставляя бросаться в новую,
яростную атаку.
Пока они отдыхали, Лиан обычно рассказывал девушке забавные истории,
запас которых был неистощим, а некоторые балансировали на грани
приличий. Между делом он вплетал в свою речь комплименты — легкие,
ненавязчивые, приятные, как опытный соблазнитель, целенаправленно
пробуждал в Элайе интерес к себе. И добился поставленной цели.
Долийка и сама не заметила, как влюбилась в белокурого красавца, как
замирала всякий раз, когда он касался её на тренировках — случайно,
легко, мимолетно. Профессионально. Ей снились ночами зеленые, сверкающие
изумрудами глаза, дерзкая, вызывающая улыбка, сильные руки и красивое
тело эльфа. И когда однажды вечером Лиан предложил ей прогуляться к
водопаду, обещая показать что-то интересное, Элайя безропотно
последовала за ним, хоть солнце уже садилось, и тьма опускалась на
землю.
А потом пришла ночь. Темная, долгая, жаркая, как его ласки, яркая, как
взрыв страсти, подаренный Лианом своей юной любовнице. Были её горячие
губы, шепчущие его имя, её ногти, впивающиеся в шелковистую кожу на его
спине, была боль, было наслаждение...
Когда Элайя проснулась на следующее утро, Лиана в палатке не было. Она
вернулась в лагерь, тщетно надеясь отыскать его там, но эльф просто
исчез, также внезапно, как и появился, оставив о себе только
воспоминания.
Элайя долго ждала, что он вернется, а потом узнала, подслушав беседу
матери с каким-то знатным шемом, что Лиан был Антиванским Вороном,
убийцей высокого класса. Ему просто нужно было временно залечь на дно,
чтобы улеглась шумиха, поднятая выполненным им заданием: была уничтожена
целая аристократическая семья, по заказу другой, не менее знатной. Он
безжалостно вырезал их всех, не оставив в живых даже детей, и скрылся от
преследования, растворившись среди долийцев.
Молоденькая, хорошенькая и пылкая эльфийка сразу бросилась антиванцу в
глаза. Она хочет у него учиться? Чудесно! Почему бы и не соединить все
это с удовольствием? Отточить еще раз навыки соблазнителя, которые так
старательно прививал ему мастер Араннай, являвшийся обожаемым
наставником Лиана. Посчитав ночь любви достаточной платой за свои уроки,
и блестящим завершением пребывания в Ферелдене, Ворон спокойно вернулся
в Антиву, получив заслуженную награду от мастера — увесистый кошель,
крепкие объятия и взгляд, подлинный смысл которого знали только они
двое.
Лиан давно уже был фаворитом Грандмастера: безжалостный, хладнокровный,
дерзкий, невероятно искусный в бою и на ложе, способный ради достижения
цели на всё. Он очень сильно напоминал Зеврану его самого двадцать лет
назад. «И почему же Летос не такой!» — часто ловил себя на мысли
Араннай, любуясь своим, казалось рожденным с клинками в руках,
фаворитом.
В конце концов, именно Лиана сделал Зевран личным
телохранителем и практически не расставался с зеленоглазым эльфом
последние восемь лет. Выполнив это непростое задание в далеком
Ферелдене, любимец еще раз доказал свою верность Гильдии и Араннаю
лично. Юноша принадлежал теперь к узкому кругу самых преданных
Грандмастеру Воронов, тех, кому тот полностью доверял. Среди
Воронов давно уже не было тайной, что Грандмастера и Лиана связывает
вместе не только общее дело, но разве удивишь подобным кого-то в Антиве,
где граница между полами порой так размыта?
Ева Лиана не выносила и на дух, сама не зная почему.
Молодой Ворон всегда был изысканно вежлив с женой Аранная, относился к
Летосу с легкой покровительственностью старшего брата, а о Зевране
говорил с нескрываемым восхищением, но именно этим отчаянно не нравился
магессе. Возможно, это ей просто кажется, она придумала эти золотистые
искорки, вспыхивающие в медовых глазах мужа, когда тот смотрит на своего
фаворита и думает, что этих взглядов не видит она?
Слухи о том, что Лиан сопровождает мастера не только в бою, упорно
ползали по Антиве, и кто может поручиться, что все это — просто слухи, и
перед чародейкой сейчас находится не любовник её супруга? Да и что
толку думать об этом? Изменить Зеврана полностью она не смогла, и еще
тогда, до рождения Летоса, дала себе слово просто не замечать его
мимолетных увлечений. Зачем тратить нервы на тех, чьи имена Зевран даже
не помнил? Они появлялись в его жизни и так же стремительно исчезали,
вот только до сих пор среди них были только женщины. Неужели некоторые
наклонности неистребимы?
И так уж получилось, что именно этого Ворона судьба и воля Грандмастера
Аранная забросили в Ферелден, где дорога Лиана пересеклась с путем
Элайи.
Девушка долго страдала после исчезновения антиванца, боялась, что матери
станет известно о том, как далеко зашли отношения дочери с пришельцем,
ругала себя за глупость, доверчивость и опрометчивость. Ей повезло в
одном, Лиан оказался опытным любовником и не наградил ее младенцем,
просто разбил вдребезги мечты и надежды, которые сам же в ней и породил.
Но постепенно боль и обида утихли, а вместо них родилось страстное
желание заставить Ворона пожалеть о своем поступке, отыскать его и...
выщипать все перья! Чтобы знал, как с девушками надо обращаться! Но
потом прошла и злость, осталась только память, которая так вовремя
воскресила сейчас образ Лиана!
Стоп! Так вот же оно, решение всех ее проблем разом! Можно избежать
брака и устроить свою судьбу одним махом. Для этого нужно просто
отыскать Лиана в Антиве и попросить его зачислить и ее в эти самые
Вороны! А что, он сам учил ее драться, так почему бы и ей не стать
наемной убийцей?
Когда тебе восемнадцать лет, многое кажется таким простым и легко
достижимым! Эльфы в этом отношении ничем не отличаются от людей. И
шальная мысль — уехать в Антиву и стать Вороном, показалась Элайе
единственно верной. Как она туда попадет? Где возьмет столько денег? Как
перенесет её исчезновение мать? Все эти вопросы девушка задать себе не
удосужилась. Сейчас ею двигали не разум и расчет, а эмоции, которые
редко бывают хорошими советчиками, и страстное желание избежать брака с
этим отвратительным Айреном.
Когда Хранительница проснулась на следующее утро, Элайи в лагере не
было. Дочь сбежала, оставив матери записку из нескольких слов: «Не ищи
меня, mamae. Прости». Ланайя не знала и не могла знать, что в далекой
Антиве её подруга, героиня Ферелдена, Серый Страж и просто такая же
несчастная мать, точно так же не обнаружила своего единственного сына.
Вот только никаких записок Араннай-младший не оставил, просто исчез,
воспользовавшись тем, что отец снова в отъезде, а мать никогда не прячет
под замок деньги и драгоценности. У кого хватит наглости ограбить
Грандмастера Воронов? Только у его сына.
Примечания (перевод с эльфийского)
Mamae — мама
Da’len — дитя
Emma vhenan — сердце моё
Emm’asha — девочка моя
Ar in abelas — я сожалею
Elv’alas — грязный эльф
1062 Прочтений • [Ложка дёгтя. Часть 2. Глава 3. Элайя] [10.05.2012] [Комментариев: 0]
Vova
