Ева металась по особняку, не находя себе места — Летос снова сбежал,
прихватив с собой достаточно денег и драгоценностей, чтобы спокойно
путешествовать по Тедасу. Во всяком случае, сейчас он плыл на корабле в
Ферелден, это магесса легко определила, отследив амулет сына и
зачарованное кольцо члена Гильдии, которое юноша носил, не снимая. Но
зачем её сын туда отправился? «Хватит лгать сама себе, Ева, — горько
усмехнулась чародейка.
— Летос просто хочет оказаться подальше от нас
обоих. Сколько раз кричал он в пылу очередной ссоры, что мы его
замучили, что он устал от наших требований и от нас. И эти его побеги,
они повторялись с завидной регулярностью и с каждым разом сын
обнаруживался все дальше от Антива-сити».
Невольно вспомнилось, как несколько дней назад Зевран привез избитого сына из Риалто и запретил ей исцелять того магически.
— Хватило ума влипнуть в драку, не сумел защитить себя — пусть сам и
раны зализывает! — жестко бросил Араннай.
— A fuori! Хватит сдувать с
него пыль! Ты посмотри, в кого он превратился твоими стараниями,
дорогая! Впору уже примерить платье. В самый раз придется! И как я могу
сделать своим преемником того, кто не способен справится с несколькими
пьяными разбойниками? — губы Зеврана искривила презрительная усмешка.
Точно такая же промелькнула на лице Лиана, личного телохранителя
Аранная, который сопровождал Грандмастера в Риалто и тоже участвовал в
той драке в таверне. Молодой Ворон сочувственно поглядывал на своего
наставника — повезло же мастеру иметь такого сына! Наглое ничтожество,
не умеющее толком держать в руках оружие! Этот Летос и в подметки не
годится собственному отцу! И он унаследует власть, сосредоточенную ныне в
руках Зеврана? Это несправедливо! Мастер заслуживает достойного
преемника! Лиан отдал бы все на свете, чтобы только оказаться на месте
Летоса.
Он обожал Зеврана, восхищался им, практически боготворил, а еще, к этим
почти сыновним чувствам, примешивались иные. Лиан уже давно делил ложе с
Грандмастером и делал это не по приказу, а по своей воле. Собственно,
именно он восемь лет назад напомнил Араннаю, что у страсти нет пола, она
просто есть. Душа и тело Лиана принадлежали наставнику целиком и
полностью, и ради Зеврана зеленоглазый Ворон был готов совершить любую
подлость, убить кого угодно, отправиться хоть на край света, лишь бы
заслужить улыбку на любимых губах, увидеть, как загораются в медовых
глазах искры желания, ощутить легкое прикосновение руки — невинный
внешне жест, понятный только им.
Как же гордился Лиан тем, что в Ферелден Араннай отправил именно его,
это было не просто очередное задание, а испытание, с которым молодой
Ворон справился блестяще.
И когда он, наконец-то, вернулся в Антиву, самой большой наградой
оказалось не золото, а радость, вспыхнувшая в глазах мастера, когда Лиан
вошел в его кабинет в резиденции, и жаркая ночь, которую Араннай провел
в объятиях ученика, немало удивившись, что и сам успел соскучиться по
этому красивому, дерзкому, белокурому парню. Этот эльф всего добился сам,
виртуозно владел оружием, превосходно знал яды, был искусен в бою и на
ложе. Таким же был и сам Зевран: амбициозный, гордый, страстно любящий
жизнь и все дарованные ею блага. Араннай давно уже запутался в своих
чувствах к ученику: почти отцовская нежность и желание, да что там...
вожделение, целиком захватившее мастера.
В результате всего этого, Лиан последние восемь лет, с того момента, как
они впервые стали близки, постоянно сопровождал Зеврана, понимая того с
полуслова, с полу-взгляда. Они отлично дополняли друг друга — учитель и
ученик, так похожие внешне, и сложно было понять, где начинается один и
заканчивается второй.
Но Араннай не знал, что в душе фаворита уже давно властвовало только
одно страстное желание — стать для любимого наставника всем: другом,
сыном, возлюбленным, не делить его ни с кем! Но для достижения этой
цели нужно устранить магессу и этого неудачника и недотёпу, который, по
злой иронии судьбы, является сыном мастера. Причем сделать это так,
чтобы в душе Зеврана не зародилось и малейшей тени подозрения, чтобы он
никогда не догадался, кто за всем этим стоит.
Лиан прекрасно отдавал себе отчет: пока эти двое живы, ему никогда не
завладеть Грандмастером всецело. Они стояли на пути к мечте, а первое
правило, которое усвоил эльф, став членом Гильдии — непреодолимых
препятствий не бывает, равно как и неосуществимых желаний. И было еще
одно правило, которым руководствовался сам и Зевран, и которое перенял
его фаворит: всё или ничего.
В тот вечер в Риалто, когда они вытаскивали Летоса из очередной
передряги, как велик был соблазн вонзить кинжал под ребро
Араннаю-младшему. В пылу драки Зевран мог этого и не заметить, ведь сам
Грандмастер в побоище не участвовал, но могло получиться и наоборот, и
тогда голова самого Лиана недолго удержалась бы на плечах, а это в планы
честолюбивого, одержимого своей идеей Ворона, не входило. Но ничего,
терпения зеленоглазому эльфу не занимать, ему всего двадцать четыре, вся
жизнь еще впереди, а если Летос продолжит так себя вести, легко может
не дожить и до двадцати.
Inferno, как же отвратительно хлюпает мальчишка расквашенным носом,
скулит, словно побитая собака! Да он попросту не знает, что такое
настоящая боль, когда в твое тело вонзается клинок врага, и здорово
повезет, если лезвие окажется чистым. Впрочем, какие неприятности
случались с Летосом? Что он вообще знает о жизни? Deficiente! Он и
сейчас бросает на чародейку умоляющие взгляды, прося защитить от
отцовского гнева. И вот этому ничтожеству выпала честь быть сыном
Зеврана?! У Создателя воистину изумительное чувство юмора и неистощимые
запасы иронии! Нет, судьба однозначно та еще сука!
Лиан считался сиротой, однако его Воронам продала собственная мать,
решившая таким образом поправить своё финансовое положение. Конечно же,
новые платья и драгоценности куда красивее и нужнее этого несносного,
требующего не только еды, а еще и внимания ребенка, отца которого она не
могла с точностью назвать. В ночь, когда был зачат Лиан, эльфийка
славно развлекалась с двумя Антиванскими Воронами, и кто из них ее
обрюхатил, понять не смогла. Как назло, оба оказались белокурыми
эльфами, а зеленые глаза достались сыну от нее. Вороны его породили? Вот
Вороны пусть и воспитывают! Эльфийка продала сына Гильдии, когда Лиану
исполнилось шесть лет, раньше покупать его мастера попросту не хотели —
слишком мал.
Эту историю Зевран узнал, когда ячейка, в которую входил Лиан, перешла в его владение, после скоропостижной смерти бывшего хозяина - Гильдмастера Рейнари.
Именно сочувствие и было одной из причин, по которым Зевран постепенно
сблизился с пареньком, а ещё Лиан привлек внимание Аранная
своими недюжинными способностями. Наблюдая за эльфёнком в тренировочном
зале, мастер не раз ловил себя на мысли, что этот белокурый,
зеленоглазый юнец буквально создан для смертоносного танца с клинками —
так легко ему все давалось. Араннай все внимательнее с каждым днем
приглядывался к подающему надежды новобранцу, а потом он взялся
сам обучать новичка, стал его наставником и покровителем. Работать с
эльфёнком было легко и приятно, доставляло подлинное удовольствие,
потому что ученик схватывал все буквально на лету, а преданность, с
которой Лиан взирал на мастера, здорово льстила Зеврану.
Всё это происходило когда Ева и Летос были еще в Ферелдене, а сам
Араннай отвоевывал себе место под жарким антиванским солнцем, доказывая
главам Дома Воронов свое право на жизнь, заставляя их признавать его и
считаться с ним. В то время ему отчаянно нужны были Вороны, преданные
Зеврану лично, готовые пойти за своим гильдмастером на смерть, не
раздумывая и не сожалея. Такого вот верного всецело и решил Араннай
вырастить из Лиана.
О физическом сближении с учеником Зевран в то время даже не помышлял,
видел в эльфёнке исключительно очень способного ученика. Во всем Тедасе их было только двое, тех, о ком Грандмастер Араннай мог с
полной уверенностью сказать: они никогда его не предадут. Ева и Лиан.
Причем, относительно жены эльфа иногда терзали сомнения. Нет, врагу
чародейка его не выдаст, будет защищать всеми силами, но в любом
конфликте между ним и Летосом, неизменно примет сторону сына. До сих пор
перед глазами время от времени возникала торжествующая ухмылка на лице
восьмилетнего пацаненка, когда тот смотрел на отца, заключенного матерью
в силовое поле за попытку отшлепать зарвавшегося Летоса. Тогда он развернулся, громко хлопнул дверью и отправился в резиденцию. А
там вызвал Лиана и до изнеможения занимался с пареньком, оттачивая,
доводя до совершенства приёмы, которым уже успел научить пятнаднадцатилетнего эльфёнка. Зевран шутил, смеялся, ему было так легко,
горечь и обида на жену и сына отступали и растворялись в звоне
скрещивающихся клинков. Потом они вместе отправились на берег моря, долго
плавали и барахтались в ласковых и теплых волнах, смывших остатки печали. Чудесным завершением вечера стал ужин в «Пьяном крабе» одной из
великого множества крохотных таверн, расположенных на берегу, а эта
выгодно отличалась чистотой, отличной кухней и наличием комнат для
отдыха. А еще именно в тот вечер он был так близок к тому, чтобы ответить на сказанное засыпающим, захмелевшим Лианом:
— Io ti amo, maestro. Не просто словами, брошенными с наигранной беспечностью:
— И я тебя, спокойно ночи, Ли.
Ответить так, как этого желали в тот момент они оба. Но... тогда Зеврану хватило силы воли этого не сделать - нельзя вот так компенсировать нанесенную женой обиду. Это смешно, глупо, недостойно и мерзко по отношению к ученику.
Следующее утро оказалось отвратительно-серым и похмельным. Из тяжело
нависающих над морем туч грозил вот-вот политься такой привычный для
Антивы дождь. Зевран проснулся поздно, с тяжелой головой и тут же вспомнил о
вчерашней семейной ссоре. Как бы то ни было, а возвращаться домой
придется, в конце концов, это его особняк, его жизнь и его семья. Но
как жаль, что вчерашний вечер так быстро закончился! Араннай вышел на
крохотный балкончик, вдохнул пахнущий морем воздух, всё ещё не решаясь
будить Лиана — пусть паренек поспит, когда ещё в его жизни выпадет такой
день? Летос не ценит того, что имеет, ему никогда не понять, каково это
— расти без матери и отца, так, как выросли они с Лианом. Невеселая
улыбка скользнула по губам мастера потому что в этот момент он вдруг
вспомнил, что никогда не слышал от Летоса такого простого: «Я люблю
тебя, папа»...
И тут же воскресли те воспоминания, которые Зевран так ненавидел...
Вспомнилось, как горько плакал он сам, когда у него отняли то
единственное, что сохранилось от матери, которую эльфенок никогда не знал —
долийские перчатки. Обнаруживший его тайник мастер хлестнул вороненка
перчатками по щекам раз, другой, третий — сильно и больно, и прошипел.
— Bonivi! Ты будешь наказан за это, Араннай! Ты знаешь правила!
Тогда его выпороли жестоко, не жалея, в кровь изодрав спину и ягодицы.
Но ни одна слеза не показалась на глазах, ни один вскрик не сорвался с его, до крови закушенных губ время этой публичной экзекуции. Плакал Зевран потом, когда его бросили в сырой и холодный карцер, куда отправляли
провинившихся воронят. Слезы текли и текли горячие и горькие, как
полынь. Но Араннай плакал не от боли в истерзанном теле, к тому времени он
привык терпеть и не такую боль. Эльфенок плакал от обиды и горя, понимая, что
теперь у него не осталось абсолютно ничего, напоминающего о матери.
Плакал в последний раз. Больше слезы в его глазах не появлялись.
Как и в глазах Лиана. Сколько раз во время тренировок он падал,
сколько раз пропускал удары, но всегда поднимался без единого
стона, упрямо сжимая губы. Вороненок никогда не ныл, не жаловался, не
скулил, в отличие от Летоса.
Во время одного из занятий Зевран вдруг заметил, что Лиан необычно рассеян, в
который раз уже пропускает удар и никак не может повторить
несложный финт. Араннай присмотрелся к ученику и заметил его пылающие щеки,
лихорадочно блестящие глаза, услышал, как тяжело, с хрипом тот дышит и
спросил, бросая клинки в ножны.
— Ты заболел, Ли?
— Нет, мастер, — облизнул парнишка потрескавшиеся губы, — я здоров, продолжим бой!
Зевран не поверил, шагнул к ученику и, сняв перчатку, коснулся рукой его
лба. Braska! Да его кожа просто пылает! Удивительно, как с таким жаром
Лиан вообще держится на ногах!
— Почему ты не сказал, что болен? — нахмурился наставник.
— Но у нас же занятия, мастер! — ответил юноша, стирая дрожащей рукой испарину со лба.
— Их нельзя пропускать!
— Глупости! Полная чушь! — не на шутку разозлился он.
— Немедленно в кровать!
Лиан виновато потупился, хотел что-то сказать и закашлялся. Зевран сам
уложил тогда ученика в постель и отправил кого-то из Воронов за Евой —
пусть магесса осмотрит любимца. Опасения оказались не напрасны,
Лиан действительно был серьезно болен, и лишь своевременное
вмешательство чародейки спасло юношу от смерти, ведь исцелить такой
недуг можно было только при помощи магии. Араннай строго настрого запретил
Лиану подниматься с кровати, поручил его соседу по комнате,
темноволосому пареньку по имени Вейлор, ухаживать за товарищем и вовремя
давать эльфу лекарства. А Лиан смотрел на него виновато и благодарно,
постоянно порываясь как можно быстрее вернуться к занятиям.
Таким был Лиан, а вот сделать из Летоса мужчину,
способного не только хамить матери и шляться по борделям, никак не получалось. Единственное, чего Зевран сумел добиться от сына —
устойчивой неприязни к своей персоне. С горечью осознал эльф, что
воспитатель из него столь же хороший, как из шлюхи монахиня. Он так и не
сумел понять собственного сына, не смог стать для Летоса настоящим
отцом. Но откуда мог знать Зевран, как нужно воспитывать детей? У него
никогда не было настоящей семьи, он не знал своих родителей. Его не было
рядом, когда Летос был маленьким, эльф видел жену и сына несколько раз в
год, и вот к чему все это привело в итоге. Время было безвозвратно
упущено. Сейчас ему намного проще понять Лиана, чем Летоса. Что же
делать? Как достучаться до сына? Как дать Летосу понять, что любит его и
желает добра? Зевран искал и не находил таких слов, не понимая, почему
же так легко все нужные слова отыскиваются, когда они беседуют с Лианом.
Почему он и ученик понимают друг друга с полуслова, а между ним и
Летосом — непробиваемая стена?
Возвращаясь домой из Салле, где Араннай инспектировал подчиненную ему
ячейку, проверял, как соблюдаются введенные им правила, он думал не о
делах Гильдии, а о том, что скажет Летосу по приезду. А поговорить
просто необходимо, ведь пропасть между ними расширяется и углубляется с
каждым днем.
— Maestro, я могу чем-то помочь вам? — голос Лиана отвлёк Зеврана от невеселых размышлений.
— Что? — поднял опущенную голову мастер, невидящим взглядом скользнул по
стройной фигуре своего спутника, сидящего напротив него в карете,
запряженной великолепной четверкой вороных.
— Ты что-то сказал?
— Я спросил, не нужна ли вам помощь, — Лиан сочувственно смотрел в глаза
наставника, — у вас очень грустный вид, мастер, мне больно видеть вас
таким. Я могу что-то для вас сделать?
— Нет, не обижайся, но в этой беде ты мне ничем не поможешь, — Араннай
тяжело вздохнул, — ты же знаешь, какие расчудесные у меня отношения с
сыном. Порой мне кажется, что Летос меня просто ненавидит... Вот только —
за что?
— Если вы позволите, мастер, я попытаюсь кое-что прояснить, — молодой Ворон легонько коснулся руки Зеврана.
— Валяй, — вздохнул тот, невесело усмехнувшись, — чем демоны не шутят?
Может, ты понимаешь то, чего никак не пойму я? Со стороны, говорят,
виднее...
— Я совершенно уверен только в одном — вашей вины в этом нет, —
ободряюще улыбнулся Лиан и продолжил, — просто... пока вы были здесь, в
Антиве, воспитанием сына занималась ваша супруга, так? — вопросительно
поднял бровь фаворит.
— Именно так, друг мой, я появлялся в Ферелдене редко. Слишком редко. Да
ты и сам помнишь те времена, я не мог уехать из Антивы надолго, —
Зевран прищурился, — в противном случае возвращаться было бы уже некуда.
— Я всё помню, — Лиан слегка выделил
голосом слово «всё», — но сейчас речь не о вас, а о вашей жене.
Вероятно, она не сумела вложить в сердце сына достаточно уважения к
отцу. Первое, чему я научился в Гильдии —
подчиняться мастерам. А вот Летос, похоже, уверен, что это вы должны ему, как и его мать.
— Ты так считаешь? — заинтересованно спросил Зевран, чувствуя, что в
словах юноши есть немалая доля истины, и как совпадает это с его
собственными мыслями.
— Уверен! Женщины вообще не способны воспитывать сыновей, —
безапелляционно заявил зеленоглазый эльф, — они не могут понять, что
мальчик должен ощущать сильную и твердую руку, которая направляет его.
Женщина слаба, maestro , в силу своей природы она подчинена мужчине.
— С чего ты это взял? — удивленно спросил Араннай, не ожидавший услышать
подобные суждения.
— Ты же никогда не был женат, у тебя даже постоянной
любовницы нет, насколько мне известно.
— Нет, — согласно кивнул Лиан, — я в них не нуждаюсь, мастер. Что такого
может дать мне женщина? Секс? Это я могу получить и от мужчины. А для
чего еще она нужна? Послушайте, когда я был в Ферелдене, со мной
произошла забавная история, я могу рассказать её вам. Она как раз
подходит к теме нашей беседы.
— Давай, — махнул рукой Зевран, не сводя заинтересованного взгляда со своего любимца.
— Так вот, я скрывался среди долийцев, — начал Лиан, — а в том клане
была одна девушка, молоденькая и хорошенькая. Она весьма недурно
управлялась с клинками, для женщины, разумеется, — сверкнул белозубой
улыбкой.
— Мне пришлось провести там несколько месяцев, и с каждым днем я
всё сильнее скучал по Антиве и по вас, мастер. Одиночество становилось
невыносимым, и чтобы хоть как-то отвлечься я согласился дать девушке
пару уроков — хоть какое-то разнообразие, правда? Да и мне самому
тренировка не помешала бы, я ведь привык к нашим занятиям и мне так не
хватало всего этого, — взгляд, значение которого Зевран прекрасно
понимает, потому как сам чувствовал себя тогда точно так же.
— А чтобы
было еще веселее, я поспорил сам с собой — смогу ли соблазнить красотку?
— Ты решил применить на практике то, чему я тебя учил? — подмигнул
фавориту Зевран, вспоминая, как обучал юношу искусству соблазнения.
Уроки оказывались весьма своеобразны, в основном это были практические
занятия с использованием в качестве тренажеров сотрудниц специфических
заведений.
— Именно так, — снова улыбнулся молодой Ворон, — к тому же это было
интересно, она ведь еще не знала мужчины, maestro. Если бы она мне
отказала, возможно, я по-иному посмотрел бы на женщин, но... — он на
секунду замолчал и продолжил, — поиметь её оказалось почти также просто,
как обычную антиванскую шлюху.
— Эльф фыркнул.
— Вот только
удовольствия было гораздо меньше, ведь с клинками она обращалась куда
лучше, чем с моим кинжалом, а в бою оказалась куда искуснее, чем на
ложе!
— Погоди, — Зевран коснулся плеча фаворита, в медовых глазах блеснули
ироничные огоньки, — ты хочешь сказать, что лишил девушку невинности в
перерыве между тренировками просто потому, что сам с собой поспорил?
— Именно, — насмешливый блеск сделал зеленые глаза Лиана еще ярче, — все
оказалось так просто... Однажды вечером я позвал её прогуляться, и
девица тут же согласилась, хотя прекрасно знала, чем всё это закончится.
— По всей вероятности, девушка думала, что ты в неё влюблен, — улыбнулся Араннай.
— Возможно, — пожал плечами Лиан, — но я ни слова не сказал ей о любви,
мастер. А всю эту историю я рассказал вам с одной единственной целью -
доказать справедливость своих слов, показать насколько женщина слаба, и
как легко она покоряется воле мужчины. Так разве может она правильно
воспитать сына?
Зевран задумчиво кивнул, невольно вспомнив, как легко в своё время
соблазнил Еву, точно так же не сказав ни слова о любви. Он позвал
магессу, и она покорно последовала за эльфом на сеанс массажа... Tua
madre! А неплохо соображает парень! Но в таком случае...
— Но тогда получается, что всё-таки я сам виноват в том, что Летос такой, — заявил Зевран.
— Почему, мастер? — удивленно воззрился на него Лиан.
— Я не должен был доверять воспитание сына, женщине, вот почему, —
Араннай скривился, — нужно было, как можно раньше, забрать Летоса в
Антиву и заниматься им самому. Однако сомневаюсь я, друг мой, что Ева
позволила бы мне это сделать...
— А разве вы должны были бы её спрашивать? Летос — ваш сын, она
восприняла ваше семя, зачала ребёнка, выносила его, родила и выкормила,
всё, maestro, на этом роль женщины исчерпана! — безапелляционно заявил
Лиан.
— А не слишком ли ты категоричен? — удивленно спросил Араннай, не
ожидавший подобного отношения к прекрасному полу от своего ученика.
—
Откуда в тебе столько ненависти к женщинам, Ли?
— А за что мне их любить? — темные тени скользнули в глубине зеленых
глаз, в почти звенящем голосе слышалась плохо скрываемая злость.
— Моя
собственная мать продала меня мастерам, как только они согласились меня
купить — это было доказательством ее любви ко мне, maestro? Inferno!
Если это так, то я ничего не понимаю в любви! — Лиан отвернулся,
невидящим взглядом уставился в окно кареты, — единственный, кто был добр
ко мне — это вы, единственный, кого я люблю в этом мире — тоже вы, а
что хорошего видел я от женщин? — снова повернулся к собеседнику Ворон,
ожидая ответа.
Зевран несколько мгновений молча смотрел в лицо своего фаворита,
искаженное гримасой боли, скрыть которую юноша не сумел, и острая
жалость к Лиану резанула Аранная.
— Venite a me, — шепнул он, притягивая любимца к себе, пытаясь так разделить страдания юноши, — кто рассказал тебе об этом?
— Это неважно, — глухо ответил Лиан, уткнувшись в плечо наставника
лицом, — какое значение всё это имеет теперь? Изменить прошлое
невозможно, да и не нужно, — молодой Ворон поднял голову, заглянул в
глаза Аранная и легонько коснулся кончиками пальцев татуировки на щеке
мастера, — а настоящее меня вполне устраивает, preferito... maestro, —
добавил после небольшой паузы.
— Вот и прекрасно, te soro mio, — Зевран улыбнулся, в свою очередь коснувшись щеки юноши, и слегка отодвинулся — слишком близко... не время... не место... не сейчас... — Но ведь не все женщины одинаковы, Ли.
— О, я ни в коей мере не хотел оскорбить вашу жену, мастер, простите,
если именно это вы услышали в моих словах, — Лиан тоже отодвинулся,
понимая Зеврана без слов, откинулся на сиденье и продолжил, — она
достойна уважения уже потому, что вы
избрали её в спутницы жизни! Я же просто сказал, что причина ваших
разногласий с сыном — женское воспитание, вот и всё. Женщина никогда не
сможет понять мужчину так, как это сделает другой мужчина. Её место в
лучшем случае в постели, — презрительная гримаса искривила четко
очерченный рот, — и никто не убедит меня в обратном, даже вы. Но если я
вас оскорбил своими высказываниями, простите. Я готов принять любое
наказание! — покорно склонил эльф белокурую голову.
— Эх ты, умник! — Зевран не удержался и взъерошил шелковистые волосы
Лиана, потом снова обнял за плечи и слегка притянул к себе... еще чуть-чуть... совсем немного.... просто мгновение...
— Ты сказал то, что думаешь. Bravo! Я волен сам делать выводы из твоих
слов, да и разговор этот начал я, о каком наказании может идти речь? За
честность и откровенность я разве когда-то наказывал? — взял юношу за
подбородок, вопросительно заглянув в глаза... Diavolo! Почему ты не опускаешь взгляд... почему смотришь так... открыто... честно... маняще-бездонно.
— Держи, — Араннай убрал руку, снял с пояса кошель и протянул юноше, — это тебе, купишь себе что-нибудь. Заслужил.
— Не стоит, — отвел руку мастера Лиан, — самая большая награда для меня —
время, проведенное рядом с вами... с тобой... Зев, — добавил тихо,
опуская голову.
— Ты не сердишься на меня, preferito?
— Нет, и к тому же, я уже не раз говорил тебе, что когда мы только
вдвоем, ты можешь называть меня так, так пожелаешь... Это твоё «вы» и
«мастер» заставляет меня чувствовать себя дряхлым старцем, — усмехнулся
Зевран, подумав: «Что, собственно, неудивительно, между нами почти
двадцать лет, carino mio, но об этом лучше не вспоминать», — а вслух
продолжил.
— А золото возьми, я так хочу. И вот еще что, когда вернемся в
город, ты поедешь со мной, мне нужно ненадолго заглянуть в поместье, а
потом... — на мгновение мастер замолчал и продолжил, — потом поедем к
тебе, Ли.
Лиан улыбнулся, на сей раз принимая деньги, слегка поклонился, не
пытаясь даже срыть радостный блеск глаз — эту ночь Зевран проведет с
ним, в купленном Араннаем для своего любимца небольшом домике, так что
может быть лучше? И, похоже, ему таки удалось заронить сомнения в сердце
мастера, посмотрим, что будет дальше. Ради этого стоит недолго побыть в
особняке, созерцая эту женщину и почтительно кланяясь той, которую эльф
ненавидел всеми фибрами души.
Вот только всем этим планам не суждено было стать реальностью.
Когда Зевран вместе с Лианом вошли в поместье мастера, им навстречу
метнулась чародейка и
торопливо поведала, что Летос снова сбежал из
дома и на сей раз находится на пути в Ферелден.
— Зев, ты должен срочно его вернуть! — потребовала Ева, глядя в глаза супруга.
— И тебе доброго вечера, mio caro, — эльф слегка отстранился, —
Благодарю, что нашла время поинтересоваться моим самочувствием и даже
поздоровалась со мной, — он пытался замаскировать иронией вспыхнувшее
раздражение. Снова! Очередной побег, да сколько же можно!
— Прости, — опустила голову магесса, — но разве сейчас время для
реверансов? Зев, наш сын может погибнуть, с ним что угодно может
случиться! Его нужно вернуть как можно скорее!
— Нужно? — изогнул бровь Араннай.
— А может, стоит наконец-то дать
Летосу ту свободу, о которой он так мечтает? — он отступил на шаг и
скрестил руки на груди.
— Ева, он уже не младенец, который и дня не
проживет без твоей груди! Ему восемнадцать лет, он умеет, хоть и
скверно, держать в руках оружие. Так может, хватит трястись над ним,
nizza? Я устал постоянно вытаскивать Летоса из очередных неприятностей,
Так он никогда и ничему не научится, а как я смогу передать дело тому,
кто прячется за материнской юбкой?
— Зев, — чародейка недоверчиво посмотрела на мужа — он ли это перед ней?
Разве может отец быть так равнодушен к судьбе сына? — Послушай, что ты
говоришь? Наш единственный сын пропал, с ним в любой момент может
случиться беда, а ты предлагаешь «дать ему свободу»? Ты знаешь, что
Летос очень доверчивый мальчик, его легко могут обмануть, ограбить и
просто убить!
— Доверчивый мальчик? — переспросил Зевран и громко расхохотался.
—
Amora mio, этому мальчику восемнадцать лет! Два года назад Летос познал
женщину, а ты до сих пор считаешь его восьмилетним малышом? И кому
придет в голову его грабить, разве у него есть, что взять? Или есть? —
он осекся, видя, как Ева опустила голову.
— Откуда у него деньги,
дорогая? — Араннай приподнял голову жены.
— Ты ему дала? — она молча
отвела глаза, избегая его взгляда, и эльф все понял.
— Inferno! Значит
наш «доверчивый мальчик» ещё и ограбил собственных родителей?
Semplicemente eccellente! Вот только искать его я не буду, Ева! На сей
раз Летос перешел черту! Скажи-ка мне, preferita, с того момента, как я
поклялся тебе в преданности, я хоть раз нарушил слово? Покусился на твою
жизнь? Коснулся имущества отряда? Нет! А наш сын посмел украсть у нас
же. Летосу будет лучше, если я его не найду! — медовые глаза эльфа
потемнели от гнева.
— Зев, — чародейка схватила мужа за руку, — умоляю тебя, прости его! Летос не виноват!
— А кто же тогда виновен, Ева? — удивленно воззрился на супругу Зевран.
— Мы с тобой! Оба, — без тени сомнения изрекла магесса, чем немало
поразила мужа. Такого он даже от нее не ожидал! — Мы не понимали его,
требовали слишком многого, вот мальчик и не выдержал, он же просил нас
оставить его в покое, а ты... и я... Его побег — это целиком и полностью
наша вина!
Слушая все это, Зевран бросил красноречивый взгляд на стоящего в
сторонке Лиана, и фаворит ответил не менее говорящим взором, в котором
читалось: «А что я тебе говорил, Зев?»
Braska! А любимец действительно оказался прав! Но во что же
трансформировалась любовь Евы к Летосу, если даже сейчас она оправдывает
сына и обвиняет во всех грехах себя? Что произошло с женщиной, когда-то
остановившей Мор? В кого она превратилась за эти годы?
— Вот что, amora mio, — прервал Грандмастер жену, пока еще мог говорить
более-менее спокойно, — я только что вернулся из Салле, я голоден и
собираюсь сейчас освежиться и поужинать, кроме того, мне срочно нужно
обсудить кое-какие дела, потому-то Лиан и здесь, если ты, конечно,
соизволила его заметить. Я собирался после ужина отправиться в
резиденцию, но теперь... Да и как ты предлагаешь мне догонять Летоса?
Или ты превратишь меня в грифона, а сама сядешь верхом?
Лиан не удержался и прыснул, представив эту картину, за что был тут же
награжден испепеляющим взглядом чародейки, на который ответил столь же
любезным своим. Diavolо! По её милости все его планы на этот вечер
развеялись, как дым!
— Очень смешно! — возмущенно воскликнула магесса.
— Нашел повод для
иронии! Зевран, до тебя что, никак не дойдет, что наш сын сбежал?
— Не стоит кричать на меня, Ева, — холодно отчеканил Араннай, которого
эта истерика уже здорово утомила, пора кончать с комедией.
— Может, ты
еще и парочку заклинаний в меня бросишь, чтобы я понял быстрее? Я
пытаюсь тебе пояснить, что мне нужно сначала решить дела Гильдии...
— Да провались твоя проклятая Гильдия к Архидемону! — выкрикнула она.
—
Что для тебя важнее: твои убийцы или собственный сын? Ты и так больше
времени проводишь с ним, — махнула Ева рукой в сторону Лиана, — чем с
нами! Может, он тебе и меня, и Летоса заменяет, а? У вас же так принято,
мастер!
— Basta! — резко бросил он, обрывая горячий поток слов, и шагнул к жене с
бешено сверкающими глазами, занес руку, словно для удара, но не ударил,
сумел подавить свою ярость. Эльф просто схватил чародейку за плечи и
сильно встряхнул.
— Успокойся, Ева! Некоторые слова не стоит говорить
вслух, потому что их нельзя будет забрать обратно! Я прошу у тебя всего
лишь несколько дней, чтобы привести дела в порядок и подумать, разве это
много?
— За это время Летоса могут тысячу раз убить, Зевран, — она сникла под
его взглядом.
— Я никогда не прощу ни
себе, ни тебе, если с ним что-то случится! Если тебе наплевать на сына, и
ты так занят, хорошо, я отправлюсь в Ферелден сама. А ты занимайся тем,
что для тебя на самом деле важно.
— Ева, пойми, — Араннай убрал руки с плеч супруги и отступил на шаг, —
именно сейчас я не могу уехать из Антивы! Если я покину страну, все, что
я сделал за эти годы, рухнет. Этого допустить я не могу. Я отдал
Гильдии слишком много, чтобы все потерять из-за капризов истеричного
мальчишки. Если ты подождешь всего пару дней, я разберусь с делами, и мы
вместе поедем искать Летоса, согласна?
— Я не могу ждать так долго, Зевран, — отрицательно покачала головой
чародейка, избегая смотреть мужу в глаза, — я сегодня же отправляюсь в
Ферелден, а с тобой или без тебя — мне безразлично, — она развернулась
и, не говоря больше ни слова, направилась к лестнице, ведущей на второй
этаж, где и располагалась комната магессы.
Зевран проводил супругу взглядом и повернулся к Лиану.
— Вот что, mio sole, похоже, тебе придется отправиться вместе с моей
женой на поиски Летоса и вернуть «доверчивого мальчика» под материнское
крыло, — Араннай вздохнул.
— Я никак не могу сейчас уехать, Ли. Но и
отпустить Еву одну в таком вот состоянии тоже не могу. Ты выручишь меня?
Это не приказ, это — личная просьба. Ты — единственный, кому я могу
доверить жизни своей супруги и сына, понимаешь?
— Это честь для меня, maestro, — почтительно склонил голову Ворон, — но
захочет ли ваша жена, чтобы я её сопровождал? Она не очень-то меня
жалует, я давно это заметил.
— Захочет. Я не оставлю ей выбора. Подожди здесь, — коротко бросил Зевран, направляясь следом за чародейкой.
Их не было достаточно долго, вероятно, разговор оказался весьма
непростым и, судя по пылающим щекам появившейся в дверях женщины,
малоприятным для обоих. Чародейка несла с собой небольшую, туго набитую
сумку, за спиной виднелся посох, да и подчеркивающее все еще
привлекательную фигуру одеяние тоже было магическим.
Подойдя к Лиану, Ева окинула зеленоглазого эльфа пристальным взглядом —
последний, кого она хотела бы видеть в качестве провожатого — это он.
Однако Зевран настоял на необходимости сопровождения, добавив с легкой
усмешкой, что в противном случае она вообще не сумеет покинуть Антиву,
ведь ни один капитан не возьмет ее на борт, ежели это запретит
Грандмастер Воронов. И ей ничего не оставалось, как смириться. Снова.
Этот парень отлично владеет оружием? Прекрасно, больше от него ничего не
требуется!
— Ну, что, Лиан, ты готов? — спросила она.
— Si, madonna, — почтительно склонил белокурую голову убийца.
Решение Зеврана отправить его с Евой стало для Лиана полной
неожиданностью. Но, воля мастера — закон. Много лет назад юноша поклялся
в личной преданности Араннаю и не собирался изменять данному слову. Да и
нет в этом мире ничего такого, что не сделал бы Лиан ради preferito
maestro... ради Зева.
Примечания: (перевод с антиванского)
Inferno — черт побери
Deficiente! — недоумок
io ti amo maestro — я люблю тебя, мастер
Tua madre! — твою мать
preferito... maestro — любимый мастер
Venite a me — иди ко мне
te soro mio — сокровище моёBonivi! — скотина!
Diavolo! — чёрт
carino mio- милый мой
nizza — милая
mio caro — моя дорогая
mio sole — солнце моё
Semplicemente eccellente! — просто великолепно
Si, madonna — да, госпожа.
469 Прочтений • [Ложка дёгтя. Часть 2. Глава 4. Лиан] [10.05.2012] [Комментариев: 0]
Vova
