Очередная новеллизация Обители Зла ФАЙЛ 4. Глава 20
Забавно получается. Альберт Вескер сложил руки на груди, задумчиво
хмыкнул, глядя на экран перед собой. Вся твоя работа может пойти коту
под хвост только из-за одной-единственной ошибки. Только из-за того, что
ты не убил врага, когда мог это сделать.
Он довольно усмехнулся, возвращаясь мыслями к отчету агента в Африке.
Лейтенант Коэн временно вывел его из строя, но почему-то (благородство
или просто глупость? А может, небрежность?) не добил, когда мог. А жаль –
естественно, для самого лейтенанта.
Потому что Роб Эклман отнюдь не станет тратить время на пустые беседы и
разбрасываться шансами прикончить надоедливого и чрезвычайно живучего
Коэна.
Вескер улыбнулся в пустоту. Ему не привыкать было к таким поворотам
судьбы. Его предавали, он был на грани смерти, но выжил вопреки всему.
Неудивительно, что его негласным девизом стали именно эти слова:
«Вопреки всему». То, что он был жив, немало удивило бы многих людей, так
или иначе знавших капитана в прошлом, и даже ставших очевидцами его
«смерти».
И хотя даже самые близкие к нему помощники были абсолютно уверены в том,
что Альберт живет ради мести – Вескер мог бы их очень сильно удивить,
пожелай он рассказать кому-либо об истинных своих мотивах. Ада Вонг,
пронырливая и невероятно везучая красотка, считала, что он хочет
улучшить мир по своему разумению… и пожалуй, именно это мнение было
наиболее близким к истине.
Разумеется, Вескер никому не собирался раскрывать своих секретов. То,
ради чего он жил и делал все, что делал… это только его личное дело.
Тот, кто мог бы меня понять, погиб, убит в начале октября 1998 года. И мне его не воскресить…
Но я позабочусь о твоей дочери, Уильям. Как и обещал.
Ненавижу коридоры. Леон завернул за угол, не опуская дробовик, наткнулся
взглядом на дверь, заляпанную чем-то, и вздохнул. И двери тоже.
Особенно те, которые мне никак не обойти.
Он осторожно толкнул дверь, прислушиваясь к тишине. Судя по всему, он
попал в операционную – именно туда, куда и шел, ориентируясь по
табличкам в коридорах. Но то, что он увидел, совсем не обрадовало
агента. Споткнувшись, он кое-как выпрямился и быстро отошел назад к
двери, опять борясь с тошнотой. Чертовщина!
На столе перед ним красовалось нечто, чему агент не мог подобрать
названия. Ассоциации находка вызывала исключительно мрачные, и списать
это на воображение не было шансов. Серое тело, будто наспех слепленное
из пластилина, голова, запрокинутая назад, словно кто-то хотел
проверить, насколько гибко это существо, словно вылезшее из ада. Острые
зубы, оскал, способный внушить страх кому угодно, полуоткрытые глаза…
Леон был очень рад, что это существо уже мертво – и судя по запаху,
достаточно давно.
А где гарантия, что оно тут одно было?
Кеннеди пробила дрожь, и чтобы отвлечься, он приказал себе оглядеться и
вспомнить, зачем он вообще пришел сюда. В поисках камеры Эшли, так?
Камеры не видать, значит, можно, уходить?
Если бы все было так просто…
Краем глаза, уже выходя из операционной, он заметил блеск. У трупа на
полу, за столом что-то было зажато в руках. Леон наклонился, поразмышлял
некоторое время, и осторожно вытянул карточку-ключ из пальцев обретшего
покой ученого. Предчувствие при этом было очень мрачное…
И лучше бы он доверял своей интуиции, а не лез, куда не просят! Где-то в
коридоре послышался шорох, и Леон развернулся к выходу, сжав ружье так,
что побелели костяшки пальцев. Это еще что за…
Дверь медленно, словно лишний раз проверяя его нервы, открылась,
пропуская в комнату сначала булькающий хрип и мерзкий кислый запах, а
потом и их хозяина. Кеннеди замер на месте, ощущая только невероятно
сильное желание бежать без оглядки куда глаза глядят, лишь бы подальше
от того чудовища, что стояло на пороге.
То, что внушало ужас, будучи мертвым, ввергало в панику в живом виде.
Несмотря на дерганые движения и малую скорость, двухметровая тварь
приближалась к нему, обходя стол и не сводя с агента внимательного
взгляда красных свирепых глаз. Хриплое, прерывистое дыхание сопровождало
каждый его шаг.
Во имя всего святого, Леон, двигайся! Делай хоть что-нибудь!
Кеннеди встрепенулся, поднял ружье и выстрелил, испытывая почти
священный ужас. Серый голем, кажется, даже не почувствовал боли, когда
заряд дроби попал ему в грудь с трех метров, и протянул руки к человеку.
Леон бросился бежать к двери, пользуясь тем, что чудовище почти обошло
стол… но тут его ждал крайне неприятный сюрприз. Тварь одним рывком
перенесла свое тело почти вплотную к агенту и негромко, почти ласково
рыкнула ему в лицо.
Действуя машинально, Кеннеди выстрелил, еще раз спустил курок,
перезарядил дробовик, даже не замечая, что кричит что-то, занятый одной
мыслью – не подпустить это ближе…
Заряд, наконец, повредил какой-то орган твари: голем заревел от боли,
пошатнулся, дав пару секунд форы агенту, который выскочил в коридор и
уже оттуда разрядил в него дробовик. Умрешь ты или нет?!
Чудовище взревело, трясясь, как в лихорадке, после чего вдруг начало
резко вздуваться. Леон отскочил за дверь, и вовремя: в следующую секунду
тварь взорвалась. Стены, потолок, пол – брызги окропили все, заполнив
помещение еще большим смрадом.
Леон успел только кинуть взгляд назад – и тут же согнулся пополам,
сплевывая желчь. От резкого приступа слабости закружилась голова, и
пришлось опуститься на пол и посидеть пару минут, прежде чем ему
полегчало. Переведя взгляд на свои руки, он с неприятным удивлением
обнаружил, что они трясутся, и сжал кулаки. Холод сковал мышцы, да так,
что было больно двигаться. Ушибленное вечность назад в битве с Салазаром
колено тоже дало о себе знать.
Черт, если б я знал, что меня здесь ждет…
Что-то изменилось бы? Ты бы остался дома, разбирать бумажки в пыльном кабинете, рискуя сдохнуть от тоски и скуки…
Вот уж чего мне в жизни не хватает, так это скуки! Леон осмотрел
распухшее колено, морщась от боли. Чертов карлик, даже после смерти
покоя не дает! И интересно, сколько еще ночей я буду просыпаться от
кошмаров, после того как выберусь отсюда?
Ты сначала выберись, резонно заметил внутренний голос. Оттого, что ты
будешь сидеть здесь и жалеть себя, родимого, ничего не улучшится.
Леон кивнул своим мыслям и приказал себе подняться.
Эта тварь наверняка здесь не одна, и надо придумать способ, как
избавиться от других. Но только давай уже не пугаться так. Потому что
кого еще можно увидеть, кроме адских тварей, если ты угодил в ад, верно?
Он вдруг подумал, что те, кто прописал ему долгие, изнуряющие тренировки
в течение последних шести лет, словно бы знали, что он получит это
задание и столкнется с подобными тварями. И без полученных и
закрепленных намертво навыков он бы, скорее всего, не выжил и не прошел
бы дальше деревни.
Хотя ты бы и так не прошел, если бы не Ада.
Сердце кольнула игла. Леон тяжело вздохнул, покачал головой.
Воспоминание о ней было неразрывно связано с тем кошмаром, через который
ему пришлось пройти шесть долгих лет назад. Те, кто вместе с ним прошли
этот путь, сейчас были очень далеко – Кеннеди понятия не имел, где
находится Клэр, где Шерри Биркин, и какой опасности подвергают себя
Ребекка, Дэвид, Джон и другие…
У нас одна цель – избавить мир от зла, подобного тому, что выпустила на
свет «Амбрелла», тому, что творит Саддлер. И где бы вы ни были, знание
того, что я не один, придает мне сил.
Леон встал, загнал патрон в дробовик. На его лице была мрачная решимость
пройти, если надо будет, весь остров, найти Эшли и в лицо Саддлеру
сказать все, что он думает о всяких там культах…
Ада устало откинулась назад, разминая пальцы и с трудом удерживаясь,
чтобы не залезть в кресло с ногами. Маленький зал, судя по цветовому
оформлению, принадлежал не иначе как самому Саддлеру: фиолетовым здесь
было буквально все, начиная от ковров и заканчивая люстрой. Подобный
цветовой напор утомлял, но шпионка почти не замечала этого, занятая
размышлениями о своей миссии.
Несмотря на завуалированные намеки Вескера, что лучше бы ей
поторопиться, она не собиралась сломя голову лезть куда-то. Просчитывать
дальнейшие ходы игроков было куда интереснее, чем сражаться с
порождениями Плаги. Ада занималась именно первым, предпочтя временно
наплевать на второе.
Если ученый действительно обманул Краузера, отдав тому поддельный
образец, значит, настоящий все еще должен быть где-то в лаборатории,
так? То есть надо бы вернуться и все осмотреть еще раз…
Стоп, а с чего ты вообще взяла, что Саддлер так легко возьмет и отдаст
ценный образец ученым? Ада задумчиво потерла подбородок. Будь я темным
лордом, я бы ни за что не рассталась с Плагой.
Разумеется, Саддлер мог спрятать образец в одной из многочисленных
лабораторий и комнатушек на острове, приставив кучу здоровых сторожей…
но я уверена, что он этого не сделал. Просто потому, что если хочешь
что-то спрятать, спрячь его на самом видном месте.
Так, допустим, пробирка у Лорда, что автоматически означает то, что его
надо убить. Ада не сомневалась в своей способности убить Саддлера –
равно как и в том, что он может сделать то же самое. Рисковать ей не
хотелось.
Нельзя ли использовать в этом деле Краузера, интересно? Вышло бы забавно…
Она усмехнулась, поменяла позу. Ищешь у себя талант гроссмейстера, Ада?
Может, просто попытаешься и дальше играть по избранному сценарию:
пустишь вперед Леона, а сама будешь его прикрывать? Так ведь куда
эффективней, просто потому, что он в отличие от тебя точно сможет
разобраться с Саддлером.
Ада поднялась на ноги изящным движением, одернула платье, раздумывая,
как бы подвести Леона к нужной ей черте. Ведь пока Эшли здесь, он никуда
не уйдет…
Леон понятия не имел, для чего нужны криогенные лаборатории – пока сам
не оказался в одной из них. Выбивая зубами дробь, он сунул карточку в
щель терминала, надеясь, что хоть сейчас получит какие-нибудь данные.
Размечтался! На экране терминала вспыхнула зеленым цветом надпись на
испанском, а под ней – два варианта ответа. Леон поразмышлял, выбрал
положительный ответ, ткнул в кнопку, и через полминуты получил
перепрограммированную, пахнущую чуть-чуть паленым карточку.
Замечательно. Не хватало мне одной двери черт знает где, теперь ищи еще
одну. Он перехватил ружье поудобнее, приготовился принять очередного
дорогого гостя. Дверь была достаточно далеко, и у него вдруг появилась
мысль попробовать другое оружие.
Положив дробовик на стол, он взял винтовку, проверил заряд и прицелился в
тварь, только что появившуюся на пороге. И чуть не ахнул от удивления.
Четко подсвеченные красным, в теле голема двигались сразу четыре
паразита. Леон выбрал первого, спустил курок. Попал: тварь заревела от
боли, на миг остановилась, давая агенту возможность прицелиться в
следующего паразита.
В четвертого паразита попасть оказалось сложнее всего – он оказался
вертким, а регенератор (из подобранного листка Леон узнал, что именно
так тварь и зовется – и боялся даже предположить, почему) норовил
повернуться к нему боком. Кеннеди выругался, подпустил врага поближе и с
расстояния в пару метров все же уложил его.
Прятаться пришлось под столом от взрыва. Леон подождал, пока куски плоти
упадут на пол вокруг него, скривился и выбрался наружу. Если на каждом
шагу мне будут попадаться эти твари, я рискую подзадержаться.
Дальше была комната наблюдения со сломанным пультом. Леон придирчиво
осмотрел его, потом выглянул наружу. На площадке с мусорными ящиками
прогуливались несколько моряков, которых, очевидно, не смущал запах,
источаемый кучами мусора. Кеннеди вздохнул и толкнул дверь.
Ему удалось прокрасться мимо увлекшейся разговором троицы, прячась за
большими ящиками, и почти выбраться в узкий коридорчик… но четвертый, не
замеченный ранее моряк вдруг заметил его.
Чертыхнувшись шепотом, Леон сильно ударил его плечом в грудь, отчего
противник захлебнулся воплем, а через секунду уже сползал по стенке без
сознания. Эта бурная встреча прошла без свидетелей и очевидцев, и
воодушевленный этим агент направился дальше.
Судя по карте, выданной торговцем еще в замке, лабораторный комплекс на
острове состоял из великого множества запутанных коридоров и комнат,
которые нередко составляли целую анфиладу. Разумеется, Саддлер не забыл и
про ловушки… и монстров хватит. Кеннеди скептически хмыкнул, сворачивая
карту и засовывая ее в карман. Точно, стоило попросить напарника.
У них на тебя аллергия, доложила ему память. Что, подзабыл?
Вылезшему на разведку типу в противогазе не повезло – раздраженный агент смел его с пути и продолжил путешествие по лабиринту.
- Кеннеди мой. Мы договаривались, не помнишь?
Саддлер отмахнулся от досаждавшего ему наемника, сел в кресло, задумчиво глядя куда-то вдаль.
- Мне неважно, кто его убьет! Но, насколько я помню, мы договаривались о
другом, - голубые прозрачные глаза смотрели теперь на Краузера. Наемник
невольно подумал, что именно в такие моменты в Осмунде Саддлере
наиболее четко заметна его нечеловеческая сущность. Впрочем, ему было
наплевать на это.
- Я что, плохо работаю? – едко осведомился он, прислонившись к колонне и скрестив руки на груди.
- Ты показываешь свое неуважение ко мне каждую минуту, - недовольно
ответил Саддлер. – Плохой пример. А я не потерплю такого отношения к
себе.
Краузер усмехнулся, почти не скрывая этого. Не потерпишь, как же…
- Кроме того, шпионка до сих пор жива.
Джек нахмурился. Ада Вонг где-то пропадала, и этот факт начинал его беспокоить: он не любил упускать из виду конкурентов.
- Пусть это будет твоим приоритетным заданием, - заявил Саддлер не терпящим возражений тоном. – Можешь идти.
Краузер изобразил легкий поклон и вышел, намеренный найти Вонг – а возможно, и образец.
Тот факт, что Саддлер не касался в разговоре этой темы, насторожил
наемника. Скорее всего, лорду уже доложили о смерти последних ученых и
исчезновении псевдообразца. Почему же он так спокоен?
Краузер помрачнел, вытащив пробирку из кармана. То, что это не Плага,
Вескер сообщил ему только пару часов назад, улыбаясь так, что Краузеру
захотелось бросить все, рвануть на базу и в лицо сказать шефу все, что
он думает.
Замысловато выругавшись, наемник швырнул пробирку в окно. Претендентов
на обладание настоящим образцом было не так уж много: сам Саддлер (и
тогда понятно, с чего он такой невозмутимый) или Вонг (вот как раз это
Джек и собирался выяснить). Леон все еще гулял в поисках мисс Грэхэм, и у
Краузера было достаточно времени, чтобы закончить все дела и
приготовить бывшему напарнику достойный прием.
Он медленно, криво улыбнулся. Да уж, я постараюсь… Ты этого точно не забудешь.
Эшли устало опустилась на старую лавку в углу, обняв себя за плечи.
Свитер ее куда-то исчез, о чем девушка очень жалела, но это было ничего
по сравнению с тем, что она ощущала.
Когда это случилось в первый раз, Эшли даже не сразу поняла, в чем дело.
Она стояла перед моряком, зашедшим поболтать, и смело смотрела в
красные глаза, как вдруг острая боль в груди заставила ее согнуться
пополам. Воздуха не хватало, но сделав глубокий, отчаянный вдох, она
почувствовала, что боль только усилилась. Моряк смотрел на нее с
ехидством, но девушке было все равно. Хватаясь за горящую грудь, со
слезами на глазах, она сползла на пол по стенке, тщетно пытаясь
заглушить боль.
Внутри что-то зашевелилось, и от осознания этого становилось только
хуже. Девушка закусила губу, чтобы не закричать, но попытка провалилась:
стоило ей пошевелиться, острые коготки впились в легкие, и Эшли
застонала. Гость хихикал, потом ушел. Девушка успела заметить, как он
закрывает за собой дверь, а потом потеряла сознание…
Сейчас ей было лучше, паразит успокоился, но Эшли все равно ощущала
ужас. Одна мысль о том, в кого ее превратит эта тварь, заставляла ее
дрожать. Слезы не приносили облегчения, но унять их Эшли тоже не могла.
Так и сидела, смотря в окно, как утро сменяет день, за ним приходит
вечер; по щекам текли слезы, которые бесполезно было вытирать. Все, чего
она хотела – оказаться дома, в теплой комнате, с родителями…
И единственный человек, который может мне помочь – это Леон. А я даже не знаю, жив ли он!
Ада вздохнула, опустила бинокль. Бедная девочка, ей пришлось пережить
такой ужас… и до конца еще далеко. Леон, ты должен поспешить, если
хочешь спасти ее.
Она задумалась на мгновение, сверилась с картой, и кивнула своим мыслям. Думаю, от маленькой порции помощи ты не откажешься…
Глупо – думать о вирусах и паразитах и о том, как их все уничтожить,
когда на тебя открыта охота. Глупо и неразумно, но контролировать мысли я
пока не умею.
Леон открыл дверь ногой, сразу наведя ружье на возможного противника.
Комната была пуста, в этом он убедился, осмотрев небольшое помещение.
Обнаруженные в шкафчике боеприпасы немного утешили агента, но стоило
вспомнить о тварях, бродивших по полуосвещенным коридорам, настроение
снова падало. И тот факт, что теперь он знал о них гораздо больше,
совершенно не облегчал ему задачу.
Найденные на столе в операционной бумаги (верный привычке Кеннеди
захватил их с собой) содержали данные о проекте, результатом которого
стало появление на свет регенератора. Серый голем, в теле которого
обитали сразу несколько паразитов, обладал невероятной живучестью и
способностью восстанавливать утраченные части тела за считанные
мгновения. В инфракрасный прицел винтовки паразиты были видны без
проблем – но регенератор часто не давал возможности прицелиться. Леону
пришлось отражать атаку еще двух тварей, и он убедился, что, несмотря на
обманчиво медленную скорость и нарушенную координацию движений, эта
тварь вполне способна двигаться очень быстро. Один раз ему просто
повезло: он отстреливался от моряков, и не думая завернул за угол, едва
увернувшись от смертельных объятий регенератора. Пришлось отбегать в
конец коридора и оттуда уже убивать противника.
Ненавижу, устало подумал он, остановившись, чтобы передохнуть. Ненавижу все это.
Коридоры, извиваясь подобно змеям в мешке, привели его в какую-то
лабораторию. Леон изучал пульт управления, странные приборы, высокие
сосуды с голубоватой жидкостью, чувствуя омерзение и жгучее желание
уничтожить тут все. Он подозревал, что прошел мимо камеры Эшли, когда
отбивался от очередных поклонников, и как теперь возвращаться, не имел
ни малейшего понятия. Карта торговца не помогала – на ней попросту не
было этого лабиринта.
Леон повернулся к пульту, надеясь найти подсказку… и в тот же момент в соседней комнате что-то упало на пол.
Агент подскочил, сжимая ружье. Нервы словно вытянулись в струну: такого
напряжения, как за последние несколько часов, он не ощущал, наверно,
никогда.
Хриплое, прерывистое дыхание, знакомый запах… Я бы сказал, что его черт принес, но это, по-моему, и есть сам черт.
Леон огляделся в поисках выхода, мрачно заключил, что заперт в
лаборатории с рядами колб, и повернулся к двери, намеренный сражаться.
Регенератор не заставил себя долго ждать – но на этот раз Леона ждал неприятный сюрприз.
С первого взгляда становилось понятно, что эта тварь чем-то отличается
от виденных им прежде. Кеннеди отступил в лабораторию, напряженно
размышляя, в чем различие. Вроде бы все то же самое, так с чего такая
паника?
Голем ухмыльнулся ему, шагнул вперед – и не успел Леон порадоваться, что
стоит довольно далеко, его вдруг схватили вытянувшиеся сильные руки и
потащили к регенератору. Ружье со стуком упало на пол. Кеннеди ударился
бедром о край стола, вскрикнул – не столько от боли, сколько страха,
попытался вырваться, но безуспешно: тварь даже не заметила его попыток.
Господи, нет!
Регенератор подтащил его к себе вплотную, но тут Леону все же удалось
высвободить руки. Он вытащил «Магнум» и выстрелил в морду противника.
Тварь заревела и выпустила его.
Леон грохнулся на пол, оглушенный и ошеломленный, откатился, не обращая
внимания на боль, встал по другую сторону стола, едва не уронив
«Магнум». При виде длинных шипов на всем теле регенератора Кеннеди
затрясло: он представил себе, что бы с ним было, опоздай он на секунду…
Голем выпрямился, убрав шипы, направился в обход стола, не спуская с
жертвы пристального взгляда свирепых глаз. Леон выстрелил два раза,
целясь в грудь и живот твари, но не заметил, чтобы это причинило
какой-либо вред врагу. Регенератор все так же упрямо шагал к нему, урча и
завывая.
Кеннеди рванулся к выходу, спиной ощущая удовольствие охотника.
В коридоре он столкнулся с парой моряков, видимо, ожидавших увидеть
агента в виде мясной нарезки; Леон сшиб одного плечом и помчался дальше,
не желая ни тратить пули, ни останавливаться. Вслед ему донеслись
смешки; Леон скрежетнул зубами, но на провокацию не поддался.
Толкнув дверь, он вывалился наружу. Холодный воздух ожег разгоряченное
лицо, пройдясь колючим покрывалом по рукам. Жадно глотнув свежего
воздуха, он огляделся и побежал налево, по мосту к видневшейся недалеко
вышке.
Спокойно, Кеннеди, спокойно! Это не первый и не последний монстр на этом
проклятом, чертовом острове, и не надо так пугаться… Мысли логично.
Влетев в комнатушку, он захлопнул дверь и прислонился к ней, тяжело
дыша. Руки дрожали; заметив это, Леон крепче сжал дробовик. Помогло.
Он стоял в небольшой комнатке с почти чистыми окнами, из которых
открывался вид на море, а напротив… О, только бы эта штука работала!
Леон подскочил к пульту, очень надеясь, что радиосвязь работает, начал
осторожно, прислушиваясь к малейшему шороху, настраивать радио на нужную
ему частоту. Ну пожалуйста!
- Это Леон, прием, - ему с трудом удавалось сдержать волнение в голосе. – Мне нужна помощь. Повторяю, мне нужна помощь…
Ничего, кроме статических помех. Кеннеди выругался в полный голос, оставил радио в покое.
Эй, я что, не заслуживаю даже минимума внимания?!
Урчание за дверью показало, что кое-какого внимания агент все же
удостоился. Леон, хмурый и напряженный, повернулся к выходу. Ладно, сам
напросился…
Наблюдая за товарищами, визгливо обсуждавшими что-то, флегматичный
арбалетчик на лестничной площадке хмыкнул, сплюнул и принялся проверять
оружие. Стоявшие за его спиной моряки в противогазах молчали. Еще один
член отряда сидел за столом, уставившись в одну точку.
Такую идиллическую картину застал Леон, ворвавшийся в комнату и тут же
отскочивший назад, под прикрытие двери. Отчасти его скорость объяснялась
опасением забыть только что увиденную на стене карту помещения. Вот
будет весело! Возвращаться назад к колючему регенератору, вылезшему
откуда-то, не хотелось совершенно.
Арбалетчик неспешно поднял оружие, проорал коллегам приказ взять агента.
Кеннеди был против, но стоило ему высунуться с намерением высказать
это, как стрела пролетела в сантиметре от его лица, и агенту пришлось
снова забиться в укрытие. За запертой дверью слышался ненавистный шорох,
так что Леон был в буквальном смысле между Сциллой и Харибдой.
Одиссей, значит? Ну-ну…
Он согнал с лица ухмылку и выстрелил в упор в подошедшего моряка. Второй
наступал следом, подняв в руке шокер. Кеннеди исхитрился оттолкнуть
первого противника, так что тот сшиб с ног своего товарища. Оба
распластались на полу, дав агенту время поймать в прицел неосторожно
ставшего на краю лестничной площадки парня в каске и выстрелить. Моряк с
воплем рухнул вниз, но не умер. Леон уже привычно смотрел на
вылезающего из его шеи паука, размышляя, подпустить ли его поближе и
прикончить одним выстрелом из револьвера, или бить из дробовика.
Вопрос решил арбалетчик, которому надоело ждать. Плюнув на опасность, он
спустился вниз, и через пару секунд Леон осознал, что оторопело пялится
на появившегося в поле зрения противника, в руках у которого арбалет с
заложенной стрелой, и смотрит он прямо в лицо агенту…
Нецензурные мысли не успели оформиться в слова, как Кеннеди отскочил в
сторону, только тогда поняв, что оказался в непосредственной близости от
паука в человеческом теле. Спрыгнувший сверху моряк замахнулся топором,
намеренный разрубить жертву пополам. Леон чудом ушел от лезвия, спиной
почувствовав холод стали, перекатился по земле… и тут паук плюнул
кислотой.
От жгучей боли, расползавшейся по спине подобно лесному пожару, сразу
потемнело в глазах. Леон закричал, не осознавая этого, попытался
подняться, но кто-то ударил его ногой в бок, и от новой вспышки боли
парень почти потерял сознание.
Только не это… не хочу умирать! Вставай, вставай же!
Ехидный хохот вдруг оборвался. Выстрел, еще один; вопль негодования, и
кто-то падает рядом с ним. Леон собрал все силы, открыл глаза, пытаясь
понять, что происходит, но пелена застилала взор, а боль в обожженной
спине вдруг стала невыносимой, и сознание покинуло его.
Ада оттолкнула последнего противника, огляделась и, убедившись, что
больше никого нет (рычавший за дверью регенератор не в счет), убрала
пистолет в кобуру и подошла к Леону. Сердце ее сжималось от жалости,
когда она смотрела на лежавшего на полу агента. На его лице застыла
гримаса боли, в руке он сжимал револьвер, из которого так и не успел
выстрелить.
Боже, во что же ты влез, Леон? Тебя не должно было быть тут… хотя если
бы ты знал о паразите и его способностях, то все равно приехал бы, чтобы
уничтожить его. Ты бы не смог стоять в стороне…
Она осторожно, стараясь не касаться раны, осмотрела его спину, вытащила
из кейса аптечку и наложила повязку. Слабая улыбка появилась на ее губах
при воспоминании: точно так же она перевязывала ему простреленное плечо
в канализации Раккун-Сити… Ох, Леон, если бы ты только знал, что для
меня значишь! Если бы только я могла сказать…
Ада долго стояла рядом с ним на коленях, смотря на его лицо и думая о
своем, пока не заметила, что он приходит в себя. Быстро встав на ноги,
она поднялась по лестнице, кинув перед тем, как уйти, последний взгляд
на человека, который был ей так дорог.
Если я сошел с ума, так ли это плохо? Потому что я не уверен, что смог
бы жить дальше, пройдя через такое. И, черт, я же точно помню, что
кто-то стрелял, в тот самый момент, как я вздумал изобразить легкий
обморок! И уж в таком состоянии не смог бы наложить повязку… Нет, я
определенно сошел с ума.
Леон сидел на полу, задумчиво смотря на пистолет, как будто он мог дать
ответы на мучавшие агента вопросы. Спина болела, но боль уже не была
такой изматывающей, и если стиснуть зубы, то можно и потерпеть.
Как будто у тебя есть выбор!
Он закрыл глаза, сделал глубокий вздох. Голова шла кругом, и не только
от слабости. Кто помог ему, опять спас ему жизнь? Вариантов ответа было
совсем не много – говоря по правде, только один. И Леон был благодарен
ей.
Рядом с собой агент заметил бумажку. Заинтригованный, он поднял ее,
ожидая увидеть каракули на испанском, но вместо этого прочитал текст на
английском, написанный явно женской рукой.
«Не самый приятный выход, но из комплекса можно выбраться через мусорную
шахту. Поторопись, ваше время на исходе». Почерк без излишних
завитушек, приятный и простой для прочтения (тем более, учитывая, кто
это писал). И под текстом – отпечаток губ.
Леон резко выдохнул, чувствуя, что его раздирают противоречивые эмоции.
Нечто, очень похожее на любовь (если я еще не разучился любить),
требовало найти Аду и прямо спросить у нее, что она чувствует. Логика
призывала немедля отправляться на поиски Эшли Грэхэм и вызволять ее из
плена. Оба чувства были сильны, и Кеннеди пришлось напоминать себе, что
его долг – спасти дочь президента, а потом уже заниматься своими личными
делами. Как бы ни хотелось разыскать единственную женщину, о которой он
может думать…
Если бы ты попросила, я бы не задумываясь, дал все, что угодно. Но ты так холодна…
Нашел время рассиживаться, съязвил внутренний голос. Нет, нет, сиди, чего уж там! Ты же в гостях, так что не спеши никуда.
Леон заставил себя встать, поднял ружье, проверил его. Упрямый
регенератор все так же глухо рычал за дверью, но Кеннеди не обратил на
него внимания. Он аккуратно сложил записку, сунул ее в карман, и,
перешагнув через тело арбалетчика, поднялся на первую ступеньку
лестницы.
За стенами лабораторного комплекса наступал уже тихий вечер, когда Леон
добрался до тюрьмы Эшли. Он толкнул дверь и вошел внутрь, приказав себе
опустить плечи и расслабиться, пока мышцы окончательно не задеревенели.
За углом кто-то всхлипывал, и Леон ускорил шаг.
Девушка сидела у стены, опустив голову. Она не заметила его прихода.
- Эшли!
Вскинув голову, Эшли взглянула ему в лицо – и выражение ее лица
мгновенно изменилось: отчаяние сменила радость, детское счастье, не
замутненное никакими ограничениями.
- Леон! – она вскочила и, бросившись к нему, обняла крепко-крепко, обвив
руками его шею. Кеннеди не задумываясь, сделал то же самое, прижав ее к
себе. Ему требовался глоток свежего воздуха, ощущение тепла – и
единственным человеком, который мог поделиться этим теплом, была
перепуганная девочка в его объятиях. Он не собирался корить себя за это,
потому что всерьез подозревал: без подобной энергетической подпитки
точно сойдет с ума…
Горячие слезы пропитывали его футболку, дрожащие губы что-то твердили.
Леон легонько коснулся губами ее волос, даже не думая, что делает, потом
закрыл глаза, отдавшись ощущениям. Хотя бы на минуту забыть о том, что
творится вокруг, и смотреть только на Эшли, чувствовать только ее, а не
страх, который въелся так глубоко, что стал частью тебя самого…
- Все в порядке? – негромко спросил он. Эшли шмыгнула носом – совсем не романтично, но по-детски непосредственно.
- Мне холодно.
- Эй, скоро мы выберемся, обещаю, - он погладил ее по волосам, спине. – Мы совсем близко от спасения.
- И еще больно…
Леон отстранился, посмотрел ей в глаза. Эшли вытерла слезы быстрым движением.
- Еще чуть-чуть, - пообещал Кеннеди. – Чуть-чуть, Эшли, и мы будем свободны.
Она колебалась всего секунду, прежде чем кивнуть, и снова доверчиво
прильнула к нему. Леон сжал зубы, чтобы не застонать. Паразит опять
решил напомнить о себе…
Vova
