Сидорович орал, как потерпевший. Подумаешь,
стащил колбасу с бутерброда, на ней что, Зона клином сошлась? Сам вон
какой откормленный, а поделится жалко. Я смотрел на него из-под
табурета, оценивая ситуацию. Может, улизнуть по-тихому? Хлопнула дверь –
это на крики барыги прибежал охранник. Сидорович сказал что-то резко,
показывая на меня толстым, как сосиска пальцем. Следующее, что я увидел,
– ухмыляющаяся физиономия Клима. Страшное, скажу вам, зрелище. Но
Сидорович с веником еще страшнее, а потому я позволил схватить себя за
шкирку и вытащить на свет божий. – Иди сюда, маленький проказник, – Клим подхватил меня и, особо не церемонясь, понес в сторону выхода. – Черте что, – недовольно буркнул Сидорович. – Развели тут зоопарк. В следующий раз...
Дослушать угрозу я не успел – Клим затрусил вверх по лестнице и вышел
из бункера. Опасность миновала, теперь можно и на свободу. Я извернулся,
пытаясь вырваться, но не тут-то было. Клим только хохотнул, тряхнул
меня, прижимая крепче. Он все дальше уходил от бункера в сторону домов.
Наконец остановился возле деревянного забора и наклонился, бережно
опуская меня в траву. – А ты еще легко отделался, – усмехнулся он. – Но больше не попадайся, а то дядя Сидорович опять веником отлупит.
Он потрепал меня по голове. Хороший все-таки человек, Клим, руки у него
грубые, больше привыкшие гладить цевье автомата, но сердце доброе.
Никогда меня не обижает. Запах еды щекотал ноздри, звал за собой
туда, где сталкеры что-то жарили на костре, я собрался было направиться к
ним, но вдруг вспомнил, что возвращаться домой еще не время. Сегодня
есть дела поважнее. Ночь медленно вступала в свои права. И почему ее
здесь так не любят? Прекрасное время суток, для приключений – самое то. Я
давно заметил, что если отойти от деревни, все меняется. Пропадает
чувство защищенности, нюх обостряется, становясь более восприимчивым к
запахам, которые приносит ветер. Большинство из них были незнакомы. А
те, которые я знал, вселяли тревогу. Запах пороха, крови... и еще
чего-то гнилостно-сладкого, как подпорченная груша. Я шел, прислушиваясь
к своим ощущениям, ориентируясь скорее по ним. Там, словно на карте,
был проложен уже давно изученный маршрут. Услышав рык, я припал к земле. Но мысль, которую я почуял острее любого звука, была хорошей. «Не бойся». Легко сказать, когда ты – огромный, уверенный в собственных силах, зверь.
Она вышла из тьмы, позволяя себя увидеть. Черная, гибкая, словно кошка.
Настоящая хищница. Когда открываешь ей свои мысли, возникает странное
чувство, будто тебя затягивает в холодную, липкую трясину. К этому
невозможно привыкнуть. Можно только поверить на слово. «Не бойся. Я тебя не трону»
Как и в первый раз, как и каждый раз – дрожь, пробирающая до кончика
хвоста. Страх перед мощью и порочной вседозволенностью. Восхищение. Она
прекрасна. «Ну здравствуй» Она склонилась так низко, что ее
глаза оказались на одном уровне с моими. От нее знакомо пахло полынью и
утренней росой. Я не выдержал, лизнул ее в нос. «Я тоже соскучилась, малыш» «Ну что, пойдем?»
Молчаливое согласие – и вот мы уже бок о бок, она идет, грациозно
переставляя лапы, а я – бегу трусцой. Иначе не поспеть. Времени на
поиски и так мало. А надежды на успех – еще меньше. Она ищет своего
ребенка. Я – свою маму. Нас объединяет только это. Вдвоем ведь искать веселее. На следующее утро я принес Сидоровичу дохлую мышь. Пусть порадуется.
– Не пойму я, Крест, зачем он тебе? – Драго поднял вилку с наколотым на
нее кусочком тушенки, заставляя меня встать на задние лапы. – Только
гадит, жрет и спит. Бесполезный комок шерсти. Мы сидели в баре.
Точнее, это сталкеры сидели, а я заглядывал в глаза Драго, клянча
обворожительно пахнущее мясо. Тот ухмыльнулся и отправил тушенку в рот. Я
проводил вилку завистливым взглядом и отвернулся. Ни стыда не совести. – Не, брат, ты не прав, – Гречка подтолкнул его локтем. – Он у нас еще и мышелов оказывается.
Сталкеры заржали. Я удивленно посмотрел на них и принялся вылизывать
жестяную банку. Бесполезное занятие – только язык поранил об острые
края. Обиженно фыркнув, я попытался спрыгнуть со стола, но Хозяин
вовремя выставил ладонь. Я ткнулся в нее, ласкаясь. «Ну же, обрати на меня внимание». Это всегда срабатывает. Хозяин погладил меня за ухом, провел пальцами по шерстке, и я благодарно замурлыкал, выгибая спину. – Ага, видели бы вы физиономию Сидора, – рассмеялся он. – А ты молодец, кот, ничего не скажешь, – Драго утер проступившую слезу.
И снова меня все тискают. С чего они вообще взяли, что мне это
нравится? Я упал на спину, чтобы было легче отбиваться, поднял вверх
лапы, выпустил коготки. Но рук было слишком много. Я царапался и
кусался, понимая, как жалко сейчас выгляжу. Хозяин улыбался. В такие
моменты я замечал что-то странное в его глазах. Будто растаявшие льдинки
блестели на солнце. То же самое я замечал, когда он гладил меня и
говорил ласково: «Кот». Не знаю я, как люди это называют, но мне
нравится такой его взгляд. Я сделал то, чего он от меня ожидал, –
куснул за большой палец. Но легонько так, игриво. Он смотрел и улыбался,
а я понимал, ради чего все это. Ради улыбки Хозяина. Что может быть
важнее? Я догадывался, что все это бесполезно. Но с
наступлением ночи меня неудержимо тянуло в Зону. Бродить по невидимым
тропам, беззвучно кричать в темноту. Только бы не сидеть на месте. И я
выскальзывал из объятий Хозяина, из тепла его рук – навстречу
враждебному ветру и неизбежности. Она находила меня сама.
Направляла мыслью, вселяла надежду. Ее присутствие волновало и
одновременно давало чувство защищенности. Мутанты Зоны не смели
приближаться, когда мы бродили вместе по ночной Зоне, я видел их только
мельком. И совсем не боялся. В ту ночь она впервые подошла к
деревне так близко. Я ощутил ее присутствие сразу, но холод и
беспорядочность хлынувших в душу мыслей сбивали с толку, не позволяя
опомнится. Что-то случилось. И она была в отчаянье. Я подбежал к двери,
поскреб ее, привлекая внимание Хозяина. – Опять на прогулку? – он отложил рюкзак и встал с кровати. Подошел, но выпускать меня не спешил. Я поднял голову, беспокойно завертелся. «Ну пожалуйста, это очень важно» – Не в этот раз, – Хозяин присел на корточки, попытался взять меня на руки, но я лишь жалобно мяукнул. – Что, сильно приспичило? Ну ладно, – он выпрямился. – Только погоди, я с тобо... Едва дверь открылась, я бросился бежать. Он окликнул меня, но я не остановился. Нельзя, чтобы ее кто-то увидел.
Я проскользнул в щель между досками забора и побежал наугад, чувствуя,
как стремительно сокращается расстояние между нами. Она вышла навстречу
из ближайших зарослей. Замерла, не решаясь подойти ближе. «В чем дело?» «Люди», – бросила она, раздраженно махнув хвостом.
И столько ненависти было в этой мысли, что я невольное поежился. Образ,
возникший перед глазами, разительно отличался от моего собственного
восприятия людей – в нем воплотилось нечто, напоминающее сгусток мрака,
вроде бы такого понятного и объяснимого, но вместе с тем и смертельно
опасного, коварного, безжалостного. Я удивился. «Он совсем другие» И попытался передать ей образ своего Хозяина, но она была слишком взволнована, чтобы понять его правильно. «Я ухожу», – заявила вдруг она. «А как же наши поиски?» «Это бесполезно» «Тогда зачем ты пришла?» «Идем со мной» Мольба, с которой она это сказала, потрясла меня, унося на мгновение в прошлое. Пять рыжих комочков и ускользающий образ. Кошка оборачивается, смотрит. «Идем», – торопит она меня. У нее глаза цвета неба. Как и у меня. «Ты согласен?»
Я не успел ответить. Позади вспыхнул свет фонарика и раздалось знакомое
«кис-кис-кис». Я испугался, но лишь на миг. Наконец-то я познакомлю ее с
Хозяином! Тогда она увидит, какие люди хорошие, и не станет убегать. Я призывно пискнул и тут же испуганно сжался, когда она страшно взревела в ответ на зов моего Хозяина и прыгнула вперед. «Человек!» «Постой, он тебя не обидит!» – крикнул я.
Но она уже неслась к Хозяину. Автомат в его руках – та самая безобидная
игрушка, ремнем которой я еще с утра играл – ожил, выплюнул огонь и
трескучий, режущий слух звук. Я не понимал, что происходит, ужас
человека, зверя и мой собственный слились воедино, сплелись узлом,
больно ударяя, путая мысли. И все же одной удалось вырваться из клубка
сцепившихся чувств, окрепнуть, взлететь, как занесенный для смертельного
удара нож. «Умри!» «Нет!» Я бросился к Хозяину, растянувшемуся на земле, загородил его собой. Занесенная лапа так и не опустилась, замерла. «Не мешай!» – услышал я раздраженный рык.
Хозяин стремительно слабел – я почувствовал, что жизнь покидает его,
мысли блекнут, растворяются в боли. И вдруг понял, что он важнее всего.
Важнее даже прошлого, которого я и не помнил толком. Он – настоящее. И я
нужен ему. Здесь. Сейчас. «Уходи» «Это твой ответ?»
Теперь ей тоже стало больно. Гораздо больнее, чем от пуль, прошедших
навылет сквозь тело. Ранения заживут. Все, кроме одного – того, что
задело сердце гораздо раньше. Гораздо глубже. «Его не вернуть» Она и сама уже это поняла. Попятилась, а потом развернулась и бросилась бежать. «Прощай» Она не ответила, а через минуту я и вовсе перестал ощущать ее присутствие.
Ушла. Я подошел к Хозяину. Его мысли успокоились, сжались в тугой
комок. И больше не двигались. Я забрался под его руку, улегся,
прижимаясь. Положил голову на сложенные лапы, зажмурился. Я
вспоминал тот день, когда я впервые увидел его. Было пасмурно, и целый
день лил дождь, я сидел у забора, который казался мне границей этого
недружелюбного серого мира, жался к нему, пытаясь согреться. Но доски
были холодными, а трава сырой, и я дрожал всем телом. Потом из сплошной
стены дождя показалась тень. Такая же серая, под стать Зоне. Испугаться
не успел. Руки подхватили меня, оторвали от земли. Человек прижал меня к
себе так бережно, что я сразу понял – не обидит. И стало так уютно,
будто накрыли с головой одеялом. Теперь же я лежал рядом с
Хозяином, пытаясь отдать, вернуть назад все то спасительное тепло,
которым он когда-то поделился со мной. Если получится – пусть даже мне
опять станет так же пусто и одиноко на душе, как тогда, – только бы он
жил. Ведь без него и моя жизнь потеряет смысл. Я вдруг услышал хруст ветки. Кто-то шел... «Помогите!» – крикнул я, поднимая голову. И меня услышали.
Я замер на пороге, прислушиваясь. Если заметят – мне несдобровать,
здесь лазарет, а Медик, похоже, совсем двинулся, не любит он животных,
точно знаю. Говорит, что они людей постоянно калечат. Врет он все. –
Хорошо, что кровь успели вовремя остановить, – сказал этот блюститель
чистоты. – Ранение серьезное, пролежи он там еще минуту, и был бы уже не
жилец. – Мы вовремя подоспели, – ответил Драго. – Я как раз
патрулировал ночью, а тут слышу – рев и стрельба. Как вы думаете, что
это было? – Кровосос, – пожал плечами Медик. – Матерый и в край
обнаглевший кровосос. Это ж надо, раньше на Кордоне безопасно было, а
теперь кровососы пожаловали. – Крест утверждает, что это была химера. Когда мы его нашли... – Бред, – отмахнулся Медик. – В кровососа я еще могу поверить, но чтоб химера. – Вот и я говорю, бред, – Драго задумчиво поскреб подбородок и добавил тихо. – Будь там химера, она бы его сразу и прикончила.
Медик согласно кивнул. Воспользовавшись моментом, я проскользнул в
маленькую комнатку справа. Здесь пахло какой-то лекарственной дрянью. Я
подбежал к кровати и запрыгнул на нее. Хозяин спал. Я устроился у него
на груди – буду охранять покой, но он вдруг открыл глаза. – Кот, – шепнул Хозяин еле слышно. Я ткнулся лбом в его раскрытую ладонь. Он гладил меня, приговаривая: – Кот, котейка... бесполезный ты мой комок меха. И целовал в нос.
Я так и не понял, что значит «бесполезный». Но наверняка что-то очень
хорошее, потому что, произнося эти слова, Хозяин каждый раз улыбается.
Ладно, буду «бесполезным». Ведь главное – его улыбка. «Люблю тебя, Хозяин...»
Он не может это услышать. Но я знаю – он чувствует. И когда он шепчет
что-то мне прямо в ухо, я не понимаю. Но его ласковые прикосновения, его
тепло и забота – вот вся та любовь, которую не выразить словами. Просто ей не нужно слов.
1051 Прочтений • [Просто ей не нужно слов] [10.05.2012] [Комментариев: 0]
Vova
