Дождь. Первые капли забили по асфальту, заставляя меня ускорить шаг.
Впереди ожил маленький смерч – это сухие листья попали в трамплин.
Аномалия взволнованно затрепетала, но я уже свернул в сторону леса.
Быстро темнело, хотя до наступления ночи оставалось еще несколько часов.
Вспышка, треск. Небо загудело, будто колокол. Неужели Выброс? От этой
мысли меня прошиб холодный пот. Я закинул голову, тщательно
всматриваясь, но ничего такого, что могло бы подтвердить мою догадку, не
заметил. Опять сверкнуло. Где-то очень далеко заклокотал низкий глухой
рык, постепенно набирающий силу. Зона пока только предупреждала. Беги,
сталкер, беги... Но я не поддался внезапному порыву. Вдох, выдох.
Бросить болт. Подобрать его – и снова дуло автомата во тьму. Никого.
Ускоряю шаг. Уже близко. Деревья расступились, и я вышел на
открытый участок. Остановился, внимательно разглядывая состав, навсегда
замерший посреди железнодорожной колеи. Бесполезное в принципе занятие –
дождь сводил видимость до той критической точки, когда идти можно было
разве что наугад. А такая перспектива меня совсем не радовала. Я
без труда нашел нужный вагон. Фонарик включать не стал, просто сжал
автомат и полез внутрь. Сердце встрепенулось и замерло на целую секунду.
Секунду, которой было достаточно, чтобы понять – никто не поджидает
меня во тьме. Я немного расслабился. Луч подствольного фонарика
скользнул по стене, освещая мои скромные пожитки: котелок, выдавший виды
матрас, одеяло. Я часто ночевал здесь. За вещи не боялся – а чего тут
ценного? Не знаю уж, пользовался ли кто схроном в мое отсутствие, но так
или иначе все оставалось нетронутым. Я хотел было заняться
костром, как вдруг в глубине вагона зашуршало. Я вскинул автомат,
попятился. Это что еще за хрень? Одеяло зашевелилось, поползло – под ним
явно кто-то прятался. Может, бюрер забрался? От этой мысли мне стало не
по себе. Ладони взмокли от волнения, палец на курке дрогнул. Хотелось
пальнуть несколько раз в подозрительный комок, сжавшийся в углу, а потом
уже разбираться. Если, конечно, будет с кем. Но я не решился стрелять –
это всегда успею. Вагон – не то место, чтобы устраивать игры в прятки.
Тут либо ты врага, либо он тебя. И будь там мутант, он бы уже напал. – Эй ты, вылезай с поднятыми руками, – страшным голосом сказал я. – Иначе на счет три я стреляю. Раз... – Погодите! – панически вскрикнул незваный гость и тут же добавил, тихо и как-то обреченно: – Не стреляйте…
Из-под одеяла показалась сначала макушка, а затем уже и голова
сталкера, но вылезать полностью он не спешил. Так и замер, будто
загипнотизированный, глядя на дуло моего автомата. Пальцы сжимают край
одеяла, натянутого до груди, лицо белое, как мел. Парень был чем-то
очень напуган – это видно. Мне даже стало жаль его, но автомат я
опускать не спешил. Это Зона – и о правилах гостеприимства здесь
вспоминать не принято. – Руки покажи, – сказал я уже мягче. – Обе.
Он торопливо поднял руки. Я посмотрел ему в глаза, он заерзал, как
угорь на сковородке, но взгляда не отвел. Уже хорошо. Значит, можно и
поговорить. – Ты кто? – осведомился я. – Да не трясись ты так, ничего я тебе не сделаю. «Если не дашь повод». – Я Оптимист. – Кто-о? – я поморщился. – Оптимист, – повторил он нерешительно, будто и сам уже понял, как нелепо звучит это прозвище. Я посмотрел на него оценивающе. Покачал головой. – Нет. Не похож ты на оптимиста. Скорее на молодого, глупого и напуганного сталкера. Он все еще напряженно следил за дулом моего автомата. И я опустил оружие. – Это мой схрон, парень. Поэтому я имею полное право задавать вопросы. – П-простите, я не знал. Пожалуйста... только не выгоняйте меня, я... Я поднял руку, прерывая его бессвязную речь. – Мне все-равно, как ты здесь оказался. Можешь остаться, я не возражаю.
Мы сидели у костра. Снаружи все еще хлыстал дождь, а внутри вагона было
тепло, даже уютно. Обстановка располагала к беседе, но мы молчали. Я
чистил автомат, искоса наблюдая за парнишкой. Он поел, согрелся и
выглядел теперь значительно лучше. При себе у него оказался только
разряженный пистолет да фляга с водой. И больше ничего. Наверняка был
отмычкой у какого-нибудь сталкера, а потом стандартный сценарий – смерть
ведущего и, как результат, загубленные души тех парней, которых он взял
в ходку. Оптимист протянул раскрытые ладони к огню. – Нас
было четверо, – неожиданно сказал он ломким голосом. – Сухой загнулся
первым. Глупо так, в аномалии. Потом снорк... он за грузовиком поджидал.
Гриве больше всех досталось. Но убил его Грэй. Сказал, что он уже не
жилец. И пристрелил. Как собаку... Я смотрел на него, не отрываясь,
но в то же время четко представлял, как парень стискивает сейчас
кулаки. Знал я Грэя, это вполне в его стиле. Тот еще ублюдок.
Молчание затянулось. Так и не дождавшись продолжения истории, я начал
готовится ко сну. Оптимист по-прежнему сидел на матрасе, и сгонять его я
не собирался. Придется спать на полу. Я подложил под голову рюкзак, но
удобнее не стало. Ничего, потерплю. – Грэя пристрелили бандиты, – пробормотал сталкер таким тоном, словно анализировал ситуацию.
Я старался не слушать. Его голос шелестел и почему-то убаюкивал, хотя
рассказывал Оптимист совсем не веселую историю. Наверно, я настолько
привык ко всему этому, что уже перестал замечать. Забыл тот ужас, через
который прошел, отрекся от него. Теперь было только инстинктивное
желание выжить. Тупое, механическое. И неоспоримое, как потребность
дышать. Каждый сталкер в Зоне однажды умирал. Это словно крещение огнем –
кто-то сгорит, станет безымянной горсткой пепла, а кто-то только
обожжется. А потом, обжигаясь снова и снова, постепенно научится, как
избегать боли. Я лежал с закрытыми глазами и видел, как молодой
сталкер срывается на бег. Ему вбивали в голову, кулаком вбивали,
прикладом автомата, что бегать в Зоне нельзя. Но ведь никто не узнает,
никто не увидит... они все мертвы. И страх гонит его прочь, подальше от
проклятого места. Сталкер спотыкается, едва не падает на землю. И мне
почему-то очень хочется, чтобы псы, воющие позади, его не настигли.
Будет много крови, а я ее с детства не переношу. Все ближе и ближе, он
тоже это чувствует. Вдруг замирает, поворачивается навстречу своей
смерти. И я с удивлением понимаю, что этот сталкер – я сам. В горло
впиваются клыки. Земля уходит из под ног, реальность вспыхивает,
мерцает, как перегорающая лампа. И меркнет. Я резко сел, хватая
автомат. Дыхание сбилось, словно после быстрого бега. Сон... это был
просто сон. Я привалился к стене, прикрыл глаза. Кошмары снились каждую
ночь. Я привык к ним точно так же, как привык стрелять в людей. Но
иногда наступают моменты, когда даже у самого хладнокровного сталкера
сдают нервы. Щемит сердце у всех. Главное, чтобы оно было. Уже было утро. Пора уходить.
Оптимист мирно посапывал в углу. Я подошел к нему, присел на корточки.
Жаль его, загубит Зона парня. И уже никуда не отпустит. Я положил рядом с
ним три магазина к пистолету, нож, детектор аномалий. У него есть один
шанс. Всего один. Это как в компьютерной игре. Слишком мало, чтобы
рисковать, слишком щедро, чтобы не воспользоваться. И если он не совсем
дурак, то выжить сумеет. – Да будет легка твоя доля, – тихонько сказал я, касаясь его плеча. Потом выпрямился, подхватил рюкзак и медленно пошел к выходу – Ты собираешься бросить меня здесь? – раздался голос за спиной. Какой догадливый. – Ты не можешь со мной так поступить! Я же погибну один. – Еще как могу.
Я обернулся. Оптимист приподнялся на локте, откидывая одеяло, но что-то
в моем взгляде остановило его. Он замер, открыл было рот, но спорить не
решился. – Раньше надо было думать, когда в Зону шел, – жестко сказал я. – Прощай, сталкер.
И вышел. Пожалуй, я немного перегнул палку. Зато теперь он отдается
себе отчет в том, что остался один, и полагаться будет только на
собственные силы. Полезное умение в Зоне. Хочет жить – пусть учится. * * *
Я поднялся на пригорок. Если не знать, никогда и не догадаешься, что
здесь чья-то могила. Вместо креста – камень, под ним я спрятал любимый
пистолет Бульдозера и его талисман. Надетую на шнурок пулю. Помню, он
всегда носил ее с собой, в кармашке на груди. Последняя пуля... для
себя. Жаль, она так и не пригодилась. Ведь это я его убил... Я упал
на колени, прижимаясь лбом к холодному граниту, обнял камень. И замер.
Кто мы мог подумать, что у меня – человека, который с одинаковым
выражением лица и ел, и убивал, будут струиться слезы лишь от одной
мысли о том, что я предал. Предал друга. Где-то рядом раздался едва
различимый, на грани слышимости звук. Я вздрогнул. Не выдержал и
обернулся. Навстречу смерти, как сталкер из моего сна. Ах да, ведь то
был я. Только бежать уже некогда. Слишком поздно. Все произошло так
быстро, что я даже вскрикнуть не успел. Когтистая лапа подхватила меня,
рванула, отбрасывая в сторону. Так легко и небрежно, словно я был
тряпичной куклой, а не здоровым мужиком. Я перекатился через плечо –
только это и спасло меня от смертельных объятий кровососа. Взгляд
метнулся в сторону, туда, где возле камня остался лежать мой автомат. Не
успею. К моему удивлению, я был спокоен. Так, словно заранее знал, что
сегодня – последний день моей никчемной жизни. А пусть даже и последний.
Я ухмыльнулся, доставая гранату. Умирать, так с песней. – Жги, музыка! – выкрикнул я, как безумный.
Кровосос метнулся ко мне, схватил за горло. Дышать стало нечем, ноги
оторвались от земли. Холодное скользкое щупальце коснулось моей щеки,
обжигая. – Потанцуем? – прохрипел я. Но разжать пальцы не
успел. Хватка твари ослабла. Это было так неожиданно, что я кулем осел
на землю. Кровосос попятился, горестно взвыл, но удивляться было
некогда. Я выбросил вперед руку, и под ноги ему покатилась граната.
Сайонара, мразь. Я инстинктивно бросился в сторону. И полетел вниз с холма.
Приземление было жестким. Я прокатился несколько метров, ломая ветки
кустов, да так и остался лежать. Когда я снова открыл глаза, было тихо.
Так тихо, что даже страшно. Я попытался встать, но боль, пронзившая
плечо, пригвоздила меня к земле, будто лапа огромного зверя. Да что ж
сегодня за день такой? Я застонал, перевернулся на спину. Уже легче,
намного легче. В небе кружила целая стая ворон. Или это небо кружилось? К
горлу подкатила тошнота, мир как-то странно зарябил. Ох, не к добру
это... – Не к добру это, – сказал Бульдозер, глядя на черных птиц, кружащих в небе. Я только усмехнулся, перехватив удобней автомат. – Ты что, веришь в приметы? Он не поддался на провокацию. Остановился, сверяясь с датчиком аномалий. – Слушай, Чина, может, вернемся? Не нравится мне все это. – Да брось, из-за птиц возвращаться что ли? Брат, ты меня пугаешь. Я хлопнул его по плечу и пошел вперед.
– Не из-за птиц, – он догнал меня, но не поравнялся, а пошел сзади. –
Нам еще с утра не везет – то на псов нарвались, то в аномальную рощу
забрели. – Совпадение, – отмахнулся я. – Совпадение? – хмыкнул Бульдозер. – Это в Зоне-то совпадение? Я обернулся. Поймал его взволнованный взгляд. – Все будет хорошо, – сказал я серьезно. – Ты мне веришь? – Конечно верю... брат. Его лицо меркнет, будто на экране телевизора.
Я двигаюсь, словно в бреду, к зарослям впереди. Кто-то зовет меня, но я
лишь раздраженно махаю рукой. Вспышка, будто щелчок фотоаппарата, и
вслед за ней – внезапная догадка. – Зомбированные! – ору я и стреляю в фигуру, возникшую из тумана.
Туман отчего-то становится все плотнее. И мертвецы прут из него со всех
сторон, хрипят, жадно тянут к нам руки. Опять вляпались в какое-то
дерьмо, предупреждал ведь Бульдозер... Алая вспышка режет глаза. Я
стреляю наугад, слышу стук падающего тела. И вдруг понимаю, что автомат
Бульдозера молчит. На плечо ложится тяжелая рука, сжимает, тянет к себе.
Я оборачиваюсь. Зомби смотрит на меня пустым голодным взглядом, изо рта
его вырывается хриплое смрадное дыхание. – Пусти, сука! Тычу ему в живот дуло автомата и жму на курок... Зомби падает, раскинув руки. Вспышка. Тьма. Я лежу на земле. Висок болит от удара прикладом. – Ты как, парень? Мне кажется, что я падаю в небо. Ну и пусть... Но чьи-то руки вовремя хватают меня, не дают оторваться от земли. – А где трупы? – тупо спрашиваю я, глядя на одно единственное тело. Зомби все еще корчился, пытаясь встать. Я вырываюсь, подхожу ближе. Это же не зомби, это... – Бульдозер, – выдыхаю я, падаю возле него на колени.
Он дышит тяжело и порывисто, рука прижата к животу, но кровь
выплескивается сквозь пальцы, течет, ее все больше и больше, уже целая
лужа натекла. Я накрываю его ладони своими. – Ему уже не поможешь. Бульдозер хватает меня за руку, впивается ногтями. – З-за... – булькает он, – з-з... Чина... Наклоняюсь к нему. И губы возле уха тихо шепчут едва различимое: «За что?» – Кто... Поворачиваюсь к сталкерам. Те переглядываются. – Кто это сделал? – Вы на контролера нарвались... – Я спрашиваю: кто–это–сделал? И ответ, короткий, многозначительный, как пуля в лоб: – Ты.
Мне наконец удалось подняться. Я заметил его сразу. Он стоял возле
дерева, чуть левее меня. И ждал. Меня ждал. Мое возмездие, мои ночные
кошмары, мое предательство. – Так вот чьей игрушкой был кровосос, – криво усмехнулся я. – Умно, даже очень.
Контролер смотрел на меня. И я почему-то был уверен, что он – тот
самый, из-за которого погиб Бульдозер. Я медленно потянулся к пистолету,
достал его, сжал в ладони. Теперь не так страшно будет умирать. Подул легкий ветерок, трава у моих ног зашелестела. Я прислушался. И похолодел. Ветер принес обрывок фразы, знакомой до боли: «За что?» Мы лежим в мягкой зеленой траве и смотрим в небо. Трава шепчет. – Не к добру это, – говорит Бульдозер, глядя на черных птиц. – Слушай, Чина... Я приподнимаюсь на локте, вопросительно вскидываю брови. – За что ты меня убил? Мне становится смешно. – Ты меня пугаешь, брат, – я беспечно хлопаю его по плечу. Из уголка его губ течет алая струйка. – Все будет хорошо, ты мне веришь? «Верю...» Я вздрогнул, судорожно вытирая губы. Посмотрел на свою ладонь. Нет, это не кровь. Это всего лишь слезы. – Хватит, – прошептал я. – Хватит уже меня мучать! Мысли путались, но я уверенно поднял руку с пистолетом. Прижал дуло к виску, закрыл глаза. Выстрел. Кто-то бил меня по щекам. – Отвали, – буркнул я, дернув подбородком. – Давай, ну же, – не унимался Бульдозер. – Очнись. – Пошел к черту, дай поспать. – Открой глаза... ну пожалуйста.
Снова удар. Этого я уже стерпеть не мог. Он замахнулся, но я мгновенно
открыл глаза, перехватил его запястье. И заморгал удивленно. – Ты? – А я уж испугался, что опоздал – Оптимист хлопком вогнал мне иглу в плечо, ловко сделал инъекцию. – Что случилось? Как я здесь... как ты здесь... – Тсс... – он приложил палец к губам. – Лучше молчи. Ты потерял много крови. – Но... – Потом все вопросы, – раздраженно отмахнулся он, вываливая на землю содержимое моего рюкзака. Критически взвесил его на руке. – Так не пойдет, – пробормотал Оптимист. – Слишком тяжело будет.
И отшвырнул его в кусты. Мой автомат полетел следом. Сталкер
наклонился, обхватил меня руками. Я не сразу понял, что он делает. И
вдруг до меня дошло. – Ты с ума сошел? – вяло поинтересовался я, борясь с внезапно нахлынувшим сном. – Ты меня и десяти метров не протащишь.
Он не ответил, только выдохнул тяжело. Я помогал ему, как мог, стараясь
не бередить перевязанную рану. В первую секунду мне вообще показалось,
что ноги сталкера подкосятся и мы упадем на землю. Но он сделал шаг,
затем следующий. – Зачем ты это делаешь? – Ну не могу же я тебя здесь бросить. «Но я же смог бросить тебя», – подумал я.
Больше я ничего не спрашивал. Оптимист протащил меня десять метров,
двадцать. И не было сил удивляться, откуда в этом человеке, который и
сам едва-едва оправился от пощечины Зоны, такое стремление помогать
другим. Он спасал меня, меня – незнакомого человека, бросившего его на
произвол судьбы. Спасал самоотверженно. Не зная, заслуживаю ли я таких
усилий, и ничего не спрашивая, не требуя взамен. Уже проваливаясь в
забытье, я вдруг вспомнил кое-что. Без дрожи, без страха... просто как
плохой сон, приснившийся очень давно. – А что случилось с контролером? – Если ты про урода в кустах... – выдохнул он, наклоняясь вперед, чтобы держать равновесие, – то я его застрелил. Я улыбнулся. И впервые за столько дней уснул без сновидений.
Vova
