Пробуждение было внезапным. Как будто кто-то щелкнул рубильником и
включил свет. На самом деле так и было. Я открыл глаза и сразу же
зажмурился от яркого света, направленного прямо в мое лицо. Я попробовал
повернуть голову в сторону, но не смог этого сделать. Все попытки хоть
слегка пошевелиться не привели ни к чему. Мое тело было жестко сковано. Я
лишь смог пошевелить пальцами рук. Через прикрытые веки я
заметил, как притушили свет, и осторожно приоткрыл глаза. Я лежал на
спине, а надо мной склонились три неизвестных мне существа – два из них
были четырехглазыми, отвратительными и мелкими, с головами не больше,
чем мой кулак, но третий оказался еще уродливее. У него было всего два
огромных глаза, широкий рот, а голову венчали два хиленьких рога, цвет
кожи - темно-зеленый, с небольшими желтоватыми прожилками, а над глазами
располагались чешуйчатые выступы. Судя по тому, как он общался с теми
двумя, большеглазый был здесь старшим. Я не понимал, о чем они
говорят, а рогатый к тому же, говорил быстро и отрывисто. После его
слов, четырехглазые подняли кресло, и теперь мое лицо оказалось напротив
уродливой головы их главного. Он, не мигая, смотрел на меня, взяв свой
узкий подбородок в тощую, трехпалую ручонку. Наконец, он отошел в
сторону и жестом приказал что-то своим помощникам. Я слегка вздрогнул,
когда передо мной из ниоткуда появилось изображение. Это было похоже на
наше телевидение, но картинка выглядела более четкой и сочной, несмотря
на то, что я мог смотреть сквозь нее. Изображение появилось прямо в
воздухе, в двух метрах от меня. Мне показали, как пришельцы
попытались жестами поговорить с одним из моих земляков, но тот сразу же
убил двоих четырехглазых и был сам убит из странного оружия, оставившего
в нем большое, обугленное по краям, сквозное отверстие. Экран исчез, и
большеглазый внимательно посмотрел на меня, видимо хотел понять, какую
реакцию вызвал у меня только что просмотренный фрагмент. Я ответил ему
таким же продолжительным взглядом. После этого экран снова
вспыхнул, и я увидел, как уже другой собрат кинулся на пришельцев, но
сразу же был убит. Мне показали около десятка подобных сцен, где имелся
весьма однообразный финал и после каждого сюжета большеглазый
внимательно смотрел на меня, как будто пытался прочитать мои мысли, а
четырехглазые многозначительно похлопывали по своим большим пистолетам,
явно намекая на свое превосходство. На последнем видео я увидел своего
недавнего приятеля. Его постигла судьба остальных. Я вздохнул и,
кажется, понял, что они хотят от меня. Им нужно быть уверенными, что я
окажусь покладистее остальных и не захочу присоединиться к моим
вспыльчивым соплеменникам. Мне было ни капли не жаль их. Природная злоба
не давала им мыслить рационально. Небольшие размеры пришельцев ввели их
в заблуждение, и мои собратья пали жертвой своей самоуверенности. Я
уже знал, что мы были нужны инопланетянам, но для чего? В случае со
мной они применили другую тактику. Я попытался представить, как поступил
бы сам. Нет. Я был любознателен и убил бы их не сразу. Попытался бы
убить, но живые картинки были слишком явным предупреждением. Я бы
присоединился к своим собратьям, но умирать мне по-прежнему не хотелось.
Я устало опустил веки и посмотрел на большеглазого, а потом активно
пошевелил пальцами, после чего замер. Просто я не знал, какого
знака они ждут от меня, ведь я не мог ему ни кивнуть, ни отрицательно
покачать головой. Но потом я вспомнил о голосе, прокашлялся и коротко
сказал «нет». Большеглазый хмыкнул, засуетился, быстро сказал что-то
четырехглазым, а потом присоединил к моей голове провода, а перед лицом
повесили рамку, внутри которой сразу появилось изображение. Они
пытались выучить мой язык. Передо мной возникали образы знакомые мне.
Это были предметы обихода, города, снятые с высоты птичьего полета,
реки, леса, деревья. Я охотно говорил их названия, и большеглазый делал
пометки на приборе прикрепленном к его левой руке, но процесс шел
медленно. Не знаю, как так вышло, но я сам стал понимать, о чем они
говорят между собой, а через несколько дней уже сумел сказать несколько
фраз, чем вызвал удивление рогатого. Обучение пошло быстрее и я
даже стал понимать скороговорки главного. Все это время я был прикован к
своему креслу и справлял свои естественные нужды не покидая его, но у
этих коротышек все было продумано и это не вызывало у меня неудобств. Я
понимал, что они все еще боятся меня и попытался их успокоить. Я уже
владел базовым набором фраз и сказал, что я не собираюсь причинять им
вред, а так же поинтересовался, что именно им от меня нужно. Тогда
большеглазый спросил, хочу ли я вернуться на свою планету и прозябать в
неведении или желаю узнать многообразие галактики? Оказывается, все это
время мы были на другой планете и я, не задумываясь, ответил «да». Мне
освободили голову и руки, показали, как пользоваться голоинтерфейсом и я
сам принялся за свое обучение. Уже через неделю я знал все о
населявших нашу галактику инопланетных расах, а для ускорения процесса я
настроил терминал таким образом, чтобы на нем одновременно было
несколько статей, и теперь я мог читать их параллельно. В детстве я уже
пытался читать несколько книг одновременно, но из-за их размеров и того,
что на каждой из них нужно было переворачивать страницы, я мог
справиться лишь с тремя книгами. Саларианец, оказалось что раса
большеглазого называлась именно так, дал мне универсальный переводчик,
но я отказался от него сразу же, как только понял, что он не передает
нужного оттенка естественной речи, а порой делает ужасный перевод. Я уже
понимал несколько инопланетных языков, но мне не обязательно было на
них говорить. Достаточно было правильно понять, о чем идет речь. Больше
всего меня позабавил метод общения ханаров, ведь мне не нужно было
делать операцию, подобную тем, что производят над дреллами, чтобы они
могли понимать оттенки языка ханаров. Я видел это и так. Меня
заинтересовало устройство галактической вертикали власти. Не смотря на
демократические лозунги, по сути, это было авторитарное правление трех
самых значимых в галактике рас, которые преследовали свои корыстные цели
и прятались за пустыми словами о всеобщем равенстве. Саларианец
часто навещал меня и интересовался моими успехами. Он был поражен
скоростью моего обучения и удивился, что учебный курс, рассчитанный на
несколько месяцев, я осилил за считанные недели. Мне все было интересно,
и я не хотел пропускать ни одной мелочи. Еще с детства я разучился
спать. Не знаю почему, но это произошло сразу после рождения моего
брата. Может я боялся уснуть? Вместо сна я пребывал в полудреме, но при
этом все видел и слышал. Потом я привык, и это стало вполне
естественным. За всю жизнь мне лишь трижды пришлось сомкнуть глаза, и то
не по собственной воле. Но сейчас мне не требовалось перелистывать
статьи. Я настроил плавный скроллинг и запоминал информацию даже в
состоянии мнимого сна. Однажды саларианец сказал, что его хозяин
захотел узнать, на что я реально способен. Он задал мне несколько
экономических, политических и математических задач. О некоторых я читал в
экстранете, к которому тайком подключился, и узнал что мою планету
держат под жестким военным карантином, с целью не выпустить в космос
никого из нашего вида. Когда саларианец задал абстрактный вопрос,
обрисовав знакомую мне ситуацию, я ответил, что если бы был на месте
Совета Цитадели, я поступил бы так же, но про себя подумал, что
используя более современные технологии, я бы устроил геноцид и наказал
варваров, убивших моих представителей – зуб за зуб, глаз за глаз. В
экономике, я расписал схему движения денежных потоков с минимальными
затратами и с максимальным доходом, используя как белые, так и серые
схемы. Саларианец нахмурился и снова взялся за свой узкий подбородок.
Его лицо было сосредоточенным, но он молчал, как будто обдумывал что-то.
Из размышлений его вывел голос невидимого собеседника. Услышав его,
саларианец раболепно склонил голову. Голос сказал, что хозяин остался
доволен и видит мои блестящие перспективы в его секретной организации,
после чего приказал саларианцу освободить меня и заказать костюм. Я с
облегчением вздохнул. Хоть здесь и не было холодно, но сидеть нагишом не
совсем комфортно. Теперь я мог беспрепятственно разгуливать по
огромной станции, часть которой была спрятана под поверхностью чужой
планеты. Мне даже выделили собственную комнату, где я продолжил свое
обучение. Достигнув определенного уровня, ради интереса, я взломал коды
безопасности ВИ станции и развлекался тем, что подглядывал за
остальными, а так же скачивал с их терминалов конфиденциальную
информацию. Меня заинтересовало переписка между Хозяином и
саларианцем, где первый настаивал на том, чтобы задействовать меня, как
аналитика, но саларианец возражал, мотивируя это тем, что я без году
неделя в отряде и еще слабо разбираюсь в тонкостях работы. Он считал,
что в данный момент меня удобно будет использовать, как грубую силу или
как один из видов устрашения. Я усмехнулся, но почувствовал, что
тощий принижает мои достоинства. За время, которое я провел на посту
главы безопасности мэрии, я привык, что подчиняются мне, но тут
командовал этот саларианец, мне это было не по нутру, и я затаил на него
обиду. За глаза он называл меня страшилищем, думал я не узнаю. Надежда
на то, что Хозяин будет следить за моими успехами, тешила мое самолюбие,
и я лез из кожи вон, чтобы показать свою пригодность. Мои
ожидания сбылись, но не так, как хотелось бы мне. Теперь я был приписан к
разведывательно-диверсионному отряду саларианца. Мне выдали боевой
костюм, в котором я смотрелся еще крупнее остальных, но оружие мне не
решились доверить, тем более, что нужно было его изготавливать на заказ. Время
от времени мы отправлялись на задания, чтобы добыть разведданные для
хозяина. Наш отряд был небольшим, но хорошо подготовленным. В него,
кроме меня, входили три батарианца, два саларианца, один кварианец, две
азари и дрелл. Методы, которые они использовали для получения
информации, были весьма разнообразны. Иногда ситуация была деликатной и
приходилось действовать очень тонко. Кварианец, был искусным взломщиком.
Азари считались в этом мире красотками, способными соблазнить
практически любого представителя инопланетных рас, независимо от их
пола. Вздор. Ничего отвратительнее я не видел. На их голове имелось
шесть уродливых наростов, а сами были настолько тщедушны, что дунь я на
них и они тут же рассыпались бы. Но эта синерожая мелочь была не только
смазлива. Я видел их в бою, и знал, что они способны убить с расстояния в
пятьдесят метров лишь движением руки. Батарианцев и меня командир
использовал, как грубую силу. Саларианец заметил, что мое присутствие
заменило его отряду долгие и мучительные пытки их жертв, чем я сэкономил
им массу времени и терпения. Еще ни разу не было, чтобы саларианец
оставлял кого-то в живых, даже когда давал лживое обещание сохранить
жизнь в обмен на информацию. Если жертва противилась, тогда в
дело вступал я. Нет, я даже не прикасался к ним. Я только медленно
приближался, и упорство пленного сменялось на испуганное блеяние. Жертва
сразу соглашалась рассказать все, что нас интересовало и даже больше,
лишь бы меня не было рядом. Но были и такие, кто не боялся меня или
не показывал вида. Я читал о кроганском восстании и знал, что некоторые
из его участников живы до сих пор. Как раз с таким древним стариком мне
и пришлось встретиться. Когда я появился, то прочел в его глазах только
удивление, но не страх. Его путы оказались недостаточно прочны, а
мышечный релаксант, вколотый ему азари, не подействовал. Кроган вырвался
и ударом руки снес ближайшему батарианцу полголовы, затем попытался
схватить оружие поверженного врага, но я оказался проворнее и с разбегу
сбил пленника с ног. Тот моментально вскочил на ноги и, не глядя, ударил
меня по лицу. Я рассвирепел, схватил ретивого противника за руку и
силой рванул, уперевшись ногой в его спину. Это оказалось просто.
Кроган заревел, а его рука осталась у меня. Я читал, что кроганов трудно
убить из-за их врожденной способности к быстрой регенерации тканей, и с
любопытством наблюдал, попытается ли лежащий в луже собственной крови
боевой мастер отрастить утраченную конечность, но этого не произошло. Старик
скончался, а командир был в гневе. Он назвал меня тупым мордоворотом
из-за которого мы провалили операцию. Я предположил, что кроган мог
умереть от старости, и нам просто не повезло, что его срок истек прямо у
нас на глазах, чем вызвал отвратительные гримасы на лицах обеих азари.
Может я и был мордоворотом, но не тупым. Раньше я просто презирал
их всех, но теперь уже всем сердцем, люто ненавидел саларианца и жутко
хотел оторвать ему голову, но сумел подавить свой гнев. Мне не
нравилось, когда меня унижают. Я натерпелся этого с детства, но был рад,
что в отличие от своих недалеких соплеменников, научился справляться со
своей яростью, и это ставило меня на несколько ступеней выше остальных.
Умение подавлять свой гнев я относил к высшей мозговой деятельности, в
то время как необузданная ярость была прерогативой первобытного, дикого,
безусловного рефлекса. В перерывах между нашими вылазками я
продолжал учиться. К тому времени я уже спокойно понимал больше полутора
десятков языков и массу диалектов. Я свободно читал протеанские записи.
Интересно, как звучала их речь? Может быть, мне это было и не нужно, но
я уже не мог остановиться. Я хотел знать все и обо всем. Хозяин снабжал
нас небольшими порциями информации, но, по словам командира, Хозяин
знал все, и саларианец завидовал ему и сетовал, что не может
прикоснуться к этим знаниям в полной мере. Он считал свою расу самой
любознательной и быстро обучаемой. Я читал, что среди саларианцев
большая редкость, когда представители их расы жили больше сорока
стандартных лет. По словам командира, ему было тридцать два, и он бы мог
прожить еще восемь лет, а может быть и больше, если бы следил за своим
языком и тоном. Хозяин поручил нам новое задание. Действовать
нужно было быстро, так как интересующая его информация имела короткий
срок актуальности, а платили за нее хорошо. Командир изучил планы
подхода и занялся разработкой стратегии. Но мне было приказано остаться
на базе, так как действовать нужно было на Иллиуме, где было бы трудно
скрыть мое присутствие. Да и мне уже надоело носить костюм кроганов,
которые шли в обнимку друг с другом. Я не стал возражать, тем более, что
все эти вылазки мне уже порядком надоели, а я как раз начал читать
несколько новых книг. Отряд ушел без меня. Четыре дня я был
предоставлен самому себе. На базе были и другие обитатели, которые знали
о моем присутствии и не попадались мне на глаза, но я имел возможность
наблюдать за ними через скрытые камеры, которых здесь было великое
множество. Даже в туалетах их было не менее двух штук. Питался я
регулярно сырым мясом ноала – крупного жвачного животного, чьи
освежеванные туши доставляли на базу специально для меня. Для этого
выделили небольшой холодильник, который вмещал пять туш, рядком
подвешенных за задние ноги. Температура в холодильнике была чуть выше
нуля, чтобы вода внутри сосудов не кристаллизовалась, и мясо оставалось
охлажденным. Я ни разу не видел, кто именно и когда доставлял на базу
мой привычный рацион, но когда в холодильнике оставалось две туши,
буквально через день их было уже снова пять. Сейчас я доедал третью,
срезав со спины длинный кусок нежной плоти. Круглыми сутками я
сидел в своей комнате, отлучаясь только по нужде, или когда голод давал о
себе знать. Я оборудовал свое рабочее место несколькими терминалами, с
одних читал интересную мне информацию, а с других наблюдал за жизнью
внутри базы. Воспользовавшись отсутствием командира, батарианская
пара закрылись в каюте и постоянно совокуплялась. Их мерзкие тела
причудливо переплетались, и я наблюдал за ними только одним глазком. Я
насчитал, что за сутки они имели близость пятнадцать раз. Насколько я
знал из их досье, она была замужем и он тоже был женат, но их семьи жили
в разных местах. Интересно, проделывали они подобное со своими
законными супругами или же это адюльтер настолько раскрепостил их,
выпустив на волю тайные, извращенные желания?Юная азари постоянно
находилась в своей комнате. Она круглые сутки сидела на своей кровати
обнаженной, поджав под себя ноги. Все четыре дня она просидела с
закрытыми глазами и никуда не отлучалась. Я даже подумал, что сломалась
камера, но с другого ракурса азари находилась в той же позе, а сломаться
двум камерам враз было нереально. На синекожую мне было еще противнее
смотреть, чем на копошащихся батарианцев. Остальные работники занимались
своими делами. Всего их было восемнадцать. Работали они посменно, в
основном они являлись инженерами и техниками, обслуживающими базу и
оборудование. Любовнички работали на кухне, но в отсутствие
командира, каждый готовил себе сам, и им необязательно было баловать
гастрономическими изысками обсуживающий персонал. Командир был
требователен к еде, и когда он находился на базе, эти двое не вылезали
из кухни. Азари была штатным психологом, заодно, она предлагала
расслабиться, и когда отряд возвращался с задания, все по очереди, даже
азари, посещали ее кабинет с огромной кроватью в самом центре комнаты.
Командир пару раз предложил мне зайти к ней, и я даже согласился, но
когда она прикоснулась ко мне, по моему телу прокатилась слабая
биотическая волна, но и этого хватило, чтобы органы внутри меня
завибрировали, и меня чуть не стошнило. Это было не больно, но и
удовольствие, признаюсь, оказалось сомнительным. Скорее, это было
отвратительно, так же мерзко, как и крупные, белые зубы, которые она
выставляла напоказ, противно гримасничая. Я все равно бы не смог
расслабиться рядом с такой – мерзкое создание с таким отвратительным
цветом кожи. Прошел почти год с того случая и я, в отличие от остальных,
по возвращению с заданий первым делом шел перекусить, а потом
направлялся в свою комнату, чтобы продолжить обучение и больше никогда к
ней не ходил. Я уже многое знал, но меня поражало, что все эти
знания лишь маленькая песчинка на краю информационного океана. Осознание
этого пришло, когда я понял, что имею ограниченный доступ к данным. Я
подозревал, что это сделано умышленно, учитывая мой уровень допуска, но
они недооценили меня. В доступной мне информации было много данных по
диверсионной работе, так же там подробно описывались алгоритмы обхода
систем ограничения, имелся широкий ассортимент механизмов дешифровки.
Забавы ради, я попытался распутать это клубок, использовал местный ВИ и
подключился к мейнфрейму базы. Вычислительная мощность компьютера была
не на высоком уровне и не получив быстрого результата, я отвлекся от
наблюдения за процессом взлома. Вернулся отряд. С ними не было
кварианца, одного из батарианцев и одной азари. Командир был зол и тут
же собрал всех нас на брифинг. Я хотел узнать, что произошло, но
саларианец был резок, сказав что не разрешал мне открывать рот. Потом он
добавил, чтобы я заткнул свою уродливую пасть и не раздражал его. Зря
он это сказал. Я сам не понял, как его тощая шея оказалась между моими
пальцами. Сломать шею саларианцу значительно проще, чем вырвать руку
крогана. Я оглядел окружающих. На их лицах застыл ужас. Первым
опомнился батарианец и вскинул винтовку, но я прикрылся от выстрела
бездыханным телом бывшего командира, а потом что было силы швырнул его в
четырехглазого. Бросок был достаточно сильным и батарианец оказался на
полу. Боковым зрением я увидел, что саларианцы приготовились стрелять в
меня, и мне пришлось нырнуть на пол. Оказавшись рядом с четырехглазым,
придавленным трупом командира, ударом кулака я размозжил череп
батарианца, а другой рукой выхватил его оружие. Одного я не учел —
винтовка была приспособлена для этих миниатюрных созданий. Ни один мой
палец не входил в кольцо со спусковым крючком. С досады я швырнул
винтовку через стол и попал в узкую грудь ближайшего ко мне саларианца.
Он упал и скрючился на полу. Прозвучали выстрелы и несколько пуль
пронзили болью мою руку. Я активировал кинетический щит и вовремя. Слева
ко мне кинулся дрелл с ножом и пистолетом в руках, а справа азари
готовилась исполнить свой биотический трюк. Выбор был невелик. Я
бросился навстречу дреллу, попутно выбив пистолет из его руки, но он
ушел в сторону и оказался за моей спиной. Раздался сильный хлопок, и
позади меня образовалась зона сингулярности. Кинетический щит попискивал
от попаданий пуль саларианцев, но я не мог перевести взгляд на
инструментрон, чтобы посмотреть, сколько еще продержится моя защита.
Дрелл оказался достаточно проворен, чтобы увернуться от меня, но угодил в
поле действия подарка азари, предназначенного мне. Его ноги уже были
высоко, а руками он схватился за край стола, пытаясь удержаться. Саларианцы
спрятались за столешницей и вели огонь, даже не высовывая головы из-за
укрытия. Мне в голову пришла блестящая мысль, и я тут же взялся за ее
реализацию. Перевернув стол на бок, я попытался стряхнуть упирающегося
дрелла, и с силой толкнул стол к стене. Раздался хруст сломанных стульев
и костей саларианцев. Азари, успела отскочить, но я взялся за торец
столешницы и швырнул в сторону командос. Синекожая создала вокруг себя
барьер, но масса столешницы была значительно больше, и азари прижало к
стене. Я, что было силы, побежал к ней, бросив мимолетный взгляд на
болтающегося под потолком дрелла. Наверняка ему было больно, но он не
издал ни единого звука. И вообще, ящер был на редкость неразговорчив. За
все время, я услышал от него не более десятка слов. Действие
биотики закончилось и сингулярность свернулась с сильным хлопком, я
услышал, как за моей спиной шлепнулось чешуйчатое тело, но я уже был
рядом с азари. Она тщетно пыталась освободиться, и я схватил ее за шею.
По телу пробежал электрический импульс, но я с силой сжал пальцы. Азари
выпучила глаза, а из ее рта потекла фиолетовая кровь. Я слегка ослабил
хватку и синекожая жадно вдохнула, издавая булькающий звук. Она
закашлялась и закрыла глаза. Я вновь с силой сжал пальцы вокруг ее шеи.
Она снова открыла глаза и ее зрачки начали медленно расширяться, язык
вывалился и изо рта, а на мою руку хлынула новая партия фиолетовой
крови. Едва заметное биотическое сияние вокруг ее тела исчезло и она
обмякла. Я покрутил ее голову в руке, затем разжал пальцы и с неприязнью
стряхнул кровь с руки. Не кровь, а чернила. Я почувствовал
резкую боль в спине. Было опрометчиво оставлять дрелла без присмотра.
Эти твари живучие, но расправиться с азари было важнее. Вместо того,
чтобы пытаться выдернуть из спины нож, я резко обернулся. Дрелл не
ожидал этого и поспешил подобрать пистолет, но я не позволил ему.
Чешуйчатый замер, а потом бросился наутек. Падение с высоты пяти метров
сказалось на дрелле не лучшим образом, и его бег был похож на несуразное
подпрыгивание. Я осторожно вытащил нож из спины. Это было больно, но не
смертельно. Если бы лезвие было длиннее на пять сантиметром, оно бы
достало до сердца. Откуда дрелл знал, где у меня сердце? Если бы он был
полон сил, ему бы удалось дотянуться до моей шеи, и все могло кончиться
печально. Я наклонился и поднял за ноги труп батарианца и не спеша
пошел за семенящим впереди дреллом. За несколько шагов я приблизился к
нему, но тот ускорил шаг, и я с размаху ударил его по голове
батарианцем. Остатки головы четырехглазого разлетелись в разные стороны,
а дрелл упал на пол. Его голова и шея находились под неестественным
углом к туловищу. Скорее всего, шея ящера не выдержала сокрушительного
удара, но я не стал рисковать и растоптал его голову. Теперь я был
уверен, что эта зеленая мразь больше не воткнет мне нож в спину. Я снял
инструментроны с тел дрелла и батарианца, а затем вернулся в комнату
заседаний и проверил саларианцев. Все трое были мертвы, а вокруг их тел
образовалось небольшое зеленое озеро. Их инструментроны оказались у
меня, и я принялся обыскивать тело командира – его персональный помощник
интересовал меня больше всего. Мое сердце продолжало бешено
колотиться, и я не до конца осознавал, что я только что сделал. Я уселся
прямо на пол, тяжело вздохнул и попытался проанализировать сложившуюся
ситуацию. Да, этот пучеглазый ублюдок заслужил смерть. Он давно
нарывался, мне нужно было раздавить это назойливое насекомое. Его
прихвостни могли бы жить да жить, но они решили выслужиться перед трупом
или тем, кто отдавал ему приказы. Даже хорошо, что они решились на это.
Их морды мне давно надоели. Они не знали, с кем связываются. Я
резко встал, тут же боль в спине напомнила о ранении, и я не спеша
отправился в медотсек. Из левой руки тоже сочилась кровь, но проникающее
ножевое ранение волновало меня больше. Старый саларианец вздрогнул при
моем появлении. Он затараторил что-то, но я, не слушал его и направился
прямиком к шкафу с панацелином. Саларианец продолжал что-то говорить и
от его назойливого голоса у меня заболела голова… Я перешагнул через
труп доктора и направился в свою комнату. Действовать нужно быстро,
пока персонал не обнаружил следы побоища. Я ускорил шаг и почти побежал.
Скинув инструментроны на стол, устроившись в кресле, я начал засекать
местоположения всех обитателей станции. В живых оставалось все
меньше и меньше. Я не церемонился, использовал все, что попадало мне под
руку. В ход шли столы, стулья, но и они были не настолько крепкими.
Кое-кто пытался оказывать сопротивление, но я был беспощаден. У них не
было ни единого шанса. Напоследок я оставил омерзительную азари. Я уже
представлял, как оторву ей голову и все конечности. Я даже прибавил шаг,
сгорая от нетерпения. Дверь ее кабинета была заперта изнутри
и это меня озадачило. Я попробовал выбить ее, но твердый сплав и
жесткие крепления свели мои попытки на нет. Пришлось подключаться к ВИ,
обойдя несколько протоколов безопасности, и от его имени открыть замок. Я
провозился около минуты, но был вознагражден – дверь скрылась в стене, а
я сразу же был отброшен назад и сильно ударился об стену. Азари
подготовилась и встретила меня биотическим ударом. Она так и не оделась
и стояла в десяти метрах от меня, готовясь зарядить в меня чем-то
посерьезнее. Мне стало не по себе, а от удара гудела голова, и я видел
все нечетко. Сделав усилие, я сумел откатился в сторону как раз в тот
момент, когда в меня была пущена ударная волна. Я даже почувствовал, как
зашевелился воздух за моей спиной. Почему я посчитал эту азари юной?
Насколько я знал, такой биотической мощью обладают более зрелые
синекожие. Проклятье! Трудно понять, сколько им реально лет. Я поймал
себя на мысли, что думаю не о том, и ее возраст сейчас не самое главное.
Тем более, что узнать об этом можно было из ее досье. Я
встал на колени, а потом на ноги и вбежал в комнату. Азари стояла в
боевой стойке. Она еще не успела накопить достаточно биотики и я решил
этим воспользоваться, но когда я приблизился к ней, мерзавка начала
яростно отбиваться, нанося мне удары руками и ногами. Видимо она поняла,
что не успеет нанести еще один удар биотикой, и старалась изо всех сил.
Я схватил ее за руку и с силой ударил о стену. Она вскрикнула, ее
тело обмякло, и она зарыдала. Азари умоляла не убивать ее, обещала
сделать все, что я попрошу, но я в первую очередь оторвал ей руки –
сначала левую, затем правую. Ее тело вспыхнуло биотическим сиянием, но
теперь ей нечем было выбросить темную энергию. Криком азари
заполнилась вся комната. Она кричала так сильно, что я почувствовал
вибрацию внутри своей груди. Это была и ужасная и одновременно приятная
музыка. Оказалось, что у азари довольно высокий болевой порог. Это нужно
запомнить. Я подумал, что без рук она ничего мне уже не сделает, но
ошибся. Когда я решил взяться за ее ноги, она начала отчаянно
пинаться и несколько раз попала мне по лицу. Я поймал ее ногу и нарочито
медленно выкрутил из коленного сустава. У синекожей уже не было сил
кричать, и из ее широко открытого рта слышался тонкий писк. Забавно. Она
все еще жива, несмотря на обильную кровопотерю. Я взялся за последнюю
ногу азари, она уже не сопротивлялась, а с ужасом следила за
происходящим. Ее глаза были широко раскрыты. Я наступил ей на живот и не
спеша, с хрустом, выкрутил ее ногу из тазобедренного сустава. Азари
зажмурилась и по ее телу прокатилась волна судорог. Интересное зрелище.
Без рук и ног она была совсем маленькой и смотрелась небольшим, синим
пятнышком в разрастающейся фиолетовой луже. Ее грудь часто вздымалась,
она хватала ртом воздух. Какое сильное маленькое создание. Я уже почти
восхищался ею, но нужно было спешить и убить азари до того, как она
умрет сама, лишив меня удовольствия. Я взял ее голову в свои ладони и
посмотрел в синие, наполненные водой глаза, нарочито медленно выдавил их
и оторвал ей голову. Затем аккуратно положил в кучу рядом с руками и
ногами. Хоть в моем плане и был изъян, но все же я свершил задуманное. Я
собой гордился. Удивительно, в разобранном виде азари была так же мне
неприятна, как и в сборе. Мерзость – она и есть мерзость, чтобы ты с ней
не делал. Теперь мне оставалось только выбраться отсюда. Я
знал, что база находилась на планете без атмосферы и до нашего корабля
мы добирались на челноке. Я сразу направился к ангару и попытался
открыть шлюз, но консоль противно пикнула, ответив мне отказом. Я снова
подключился к ВИ и потребовал открыть мне ворота, но он ответил, что не
связан с механизмом замка и конструкция устройства была разработана с
учетом биометрических параметров командующего базой. Я бросился в
комнату совещаний, оторвал правую руку командира и вернулся к шлюзу. Я
приложил его ладонь к сканеру, но ничего не произошло. Я попробовал
снова, но результат был тем же. Я отбросил никчемную конечность
саларианца и побежал за второй рукой, но чтобы не бежать в третий раз, я
прихватил все тело целиком. Левая рука не помогла. Не помогли и его
глаза. Сканер упорно отказывал мне своим бездействием. В приступе
ярости, я оторвал рога саларианца и отбросил его бесполезную тушку. Я
уже подумал, что дело в инструментроне и потратил больше часа на его
расшифровку, но там не оказалось ничего полезного. От волнения я
проголодался и решил подкрепиться. Отрезав солидный кусок мяса, я
направился в свою комнату, на ходу откусывая крупные куски и глотая их
не разжевывая. Меня охватил ужас, когда я нашел записи о подобных
системах - эти устройства считывали не уникальные эпилярные образования
на передних конечностях или сетчатку глаза. Устройство обрабатывало
альфа-ритмы мозга. Почему я не заинтересовался этим раньше? Да потому,
что я не собирался никуда уходить. Все произошло спонтанно. Теперь я
заперт здесь. Саларианец мертв и не может испускать никаких
альфа-ритмов. Единственное, на что он сейчас способен – начать испускать
миазмы через несколько часов. Я представил запах гниющей плоти и мне
стало противно. Я потратил более трех часов, чтобы стаскать трупы в
большой холодильник. Там была низкая температура и через несколько часов
все тела превратятся в замерзшие куски мяса, но так они не сгниют.
Теперь осталось удалить кровь, пролитую этими ничтожными созданиями.
Здесь пришлось попотеть, но я так вымотался и проклял это занятие, что
поклялся себе придумать механизмы, которые смогут пролезть хоть где и
сделать всю грязную работу. Я зверски проголодался и направился к своему
холодильнику. После того, как я его покинул, в хранилище осталось две
туши. Тогда я еще не придавал этому значения. Несколько дней я
пытался найти способ обойти секрет, но на то он и секрет, чтобы его
трудно было разгадать. Проклятые саларианцы! И как в их маленькие
головенки приходят так гадкие идеи? Порывшись в оружейной, я нашел
взрывчатку и уже приготовился взорвать двери шлюза, но ВИ предупредил
меня, что система настроена так, что перед открытием внутренней
переборки шлюза, автоматически закрывается внешняя, после чего
уравнивается давление и можно входить в ангар. Если же внутренняя дверь
будет разрушена, автоматика не закроет ангар и произойдет
разгерметизация. Об этом я не подумал. Чертов компьютер предупредил
меня вовремя, ведь я чуть себя не убил, а ведь мне так хотелось жить. У
меня даже не было скафандра. Да ни у кого не было, пока саларианец
управлялся со всем, мы попросту в них не нуждались. Я был в
западне, которую сам себе подстроил. Чем я отличался от своих сородичей,
у которых совсем не было терпения? Почему я не сдержался? За последние
несколько дней я второй раз поклялся, что если мне удастся спастись, я
буду тщательно контролировать свой гнев. Прошла неделя. Я
старался растянуть свои скудные запасы провианта, но от последней туши
остались одни воспоминания. Я надеялся, что те, кто пополнял мои запасы,
скоро объявятся, и я смогу покинуть это ненавистное место. Мне пришлось
перейти на запасы из общей столовой. Мясные консервы были очень даже
ничего, но растительная пища оказалась отвратительной. Однажды я
нашел что-то стоящее на отдельной полке. Это был небольшой пакет черного
цвета. Я порвал его зубами и вывал в рот все его содержимое. Ночью мне
стало плохо и начало полоскать. Я провел в туалете больше часа и боялся,
что уже изрыгнул все свои внутренности. Обессилев, я упал на холодный
пол и не мог подняться. К утру боль утихла, и я с трудом вернулся в свою
комнату, сел в кресло и впервые за несколько лет, заснул полноценным
сном. Мне снились кошмары. Я бегал по комплексу от разъяренной
азари, которая была втрое выше меня ростом. Она кидала в меня свою руку,
затем поднимала ее и снова кидала. Я был в ужасе и страх придавал мне
сил, но азари не отставала, я отчетливо слышал шлепки огромных, босых
ног за своей спиной. Внезапно я оказался у входа в зал совещаний. Я
обернулся, но азари за спиной не было. Теперь меня поджидал весь наш
отряд, во главе с командиром. На его плече лежала пусковая ракетная
установка, и как только я показался в дверном проеме, он ехидно
ухмыльнулся и навстречу мне пошла ракета. Я активировал
кинетический барьер и упал на пол. Из коридора раздался врыв, и меня
откинуло к стене, а инструментрон оповестил, что я лишился всей защиты. Я
попытался подняться, но тут же был подхвачен невидимой силой. Я
повернул голову и увидел азари, которая выставила руку вперед и недобрым
взглядом смотрела на меня. Рядом со мной оказался дрелл. Хищно
улыбаясь, он выхватил из-за спины огромную секиру и отрубил мне правую
руку. Боли я не ощутил, но мне стало жалко себя. Я опустил голову и
посмотрел на свою отрубленную конечность, когда дрелл замахнулся еще
раз. Но тут видение сменилось. Вокруг была кромешная тьма, и я
тщетно пытался хоть что-нибудь разглядеть. Я обернулся и вдалеке увидел
рассеянный свет. Я пошел к нему навстречу, но путь оказался неблизким.
По мере приближения к источнику света, я расслышал голос. Слов я не
понимал, но чувствовал, что этот призыв адресован мне. Казалось,
что время замерло, но я продолжал свой путь. Теперь я видел, что свет
исходит из прямоугольного отверстия, в проеме которого стоял размытый
силуэт и длинными руками манил меня. Сколько времени прошло, я не знаю,
но мне казалось, что я иду целую вечность. Я не знал, сколько мне
осталось идти, но фигура впереди так и осталась размытой, но уже
казалась в три раза выше меня... Проснулся я от мучительного
голода. Желудок был пуст и в животе неприятно урчало. Я пошел на кухню, и
по пути до меня дошло, что я вчера съел. Я был зол на себя за это. Где
были мои глаза, когда я схватил пищу этих декстро-белковых космических
хлюпиков? Хорошо, что я съел совсем немного. Время шло, но никто не
прилетал. А все мои попытки выйти хоть с кем-нибудь на связь оказались
безуспешными. Я дошел до такого состояния, что у меня начались голодные
обмороки. Я пил много воды, чтобы хоть чем-то заполнить желудок. Я уже
пожалел, что съел все консервированное мясо, ведь на нем можно было
варить бульоны, но я поздно спохватился. Я сел на пол и оперся
спиной о дверцу холодильника. Мне не хотелось умирать голодной смертью.
Мне вообще не хотелось умирать. Я был слишком молод. Может все-таки
взорвать дверь шлюза и умереть быстро, чем страдать от долгой и
мучительной смерти? Я сдался. Глаза закрылись, и я потерял сознание. Не
знаю, сколько времени прошло, но очнувшись, я уже знал, что мне нужно
делать, тем более, что идти никуда не надо. Я открыл дверь большого
холодильника и вытащил первый попавшийся труп. Тело батарианца было
твердым и тяжелым, как бревно. Я так ослаб, что сил хватало только на
то, чтобы просто волочить его по полу. Я затащил его в душевую кабинку и
включил теплую воду. Когда тело оттаяло, я разделал его и осторожно
попробовал. Мясо батарианца оказалось жестким, но я был так голоден, что
сгрыз бы и камень, если бы тот смог придать мне сил. Теперь у
меня был небольшой запас замороженного мяса, и оставалось только
разморозить его и сварить. Не у дел остались только тела кварианцев, и
хорошо что их было всего трое, но я бы все равно не рискнул пробовать их
на вкус. Воспоминания о кварианской пище приводили меня к рвотным
порывам, так что этот приобретенный рефлекс я уже мог считать
безусловным, так как чудом выжил после неудачной дегустации, и тот день
считал своим вторым днем рождения. Самое мерзкое мясо оказалось у
саларианцев, и я оставил их напоследок, покидав отдельно. Мясо азари
оказалось на удивление вкусным и нежным, если только не смотреть на
бульон непонятного цвета. А все-таки в них что-то было. Несмотря на
неприятную наружность, их плоть была прямой противоположностью их
внешности. Это несомненный плюс. Сейчас я рассматривал синекожих с
гастрономической точки зрения, и среди всех вариантов, они были поистине
прекрасны. Порадовал и дрелл. Его мясо было белым и нежным, но не таким
вкусным, как у азари, а скорее оно было слегка пресноватым, без ярких
отличительных признаков, но от него тоже осталось приятное воспоминание.
Я перечитал все, что только было доступно, и выяснил, что
экстранет доступный мне, оказался искусной симуляцией. На самом деле,
все информация хранилась на мейнфрейме базы. От нечего делать, я стал
разговаривать с ВИ, но и это быстро приелось. Меня стал раздражать его
бесстрастный голос, твердящий о том, что у него нет информации по
данному вопросу. Через какое-то время, я заметил, что разговариваю сам с
собой, причем это были не простые вопросы и ответы, а целые дискуссии.
Сначала я думал, что все это происходит в моей голове, но зеркало
говорило об обратном. Меня расстроил факт, что я медленно схожу с ума,
но разговоры с собой я не прекратил. Признаюсь, я был приятным
собеседником. Я даже записал несколько своих бесед наедине с собой, а
потом прокручивал их снова и снова. Так прошло еще три месяца. Я
растягивал рацион, как только мог, но у меня уже закончились саларианцы
и я стал посматривать на кварианцев. Разбавив водой саларианский
бульон, я растянул его еще на три дня. Больше я на кухню не приходил, а сидел в своем кресле с закрытыми глазами. На
второй или на третий день из кучи инструментронов, сваленных в углу
комнаты, раздался писк. Я подскочил к ней и начал искать оживший прибор.
Им оказался аппарат командира. Я активировал его и услышал вкрадчивый
голос, обратившийся ко мне: «Если ты, мой юный друг, меня слышишь,
значит, ты устранил бывшего агента Кечлу и занял его место. За время,
проведенное под моим наблюдением, ты развивался так быстро, что я ни за
что не поверил бы в это, если бы не следил за тобой сам. Ты уже
свободно понимаешь семнадцать основный галактических языков, а по
способности предвидеть политику превзошел некоторых моих лучших агентов.
Я знаю, что Кечлу завидовал тебе, ведь до этого он считался моим лучшим
агентом, но теперь его нет. Он провалил последнее задание, а я не
прощаю ошибок. Ты сделал то, что бы в этом случае приказал сделать
я. Я не знал, способен ли ты на такое, но я рад что ты поступил
решительно. Я не осуждаю твой поступок, но считаю случившееся удачным
стечением обстоятельств. Думаю, ты осознал все. Я знаю, что тебе
пришлось нелегко все это время, и то, через что ты прошел, достойно
уважения и восхищения. Теперь же, все будет иначе. Я спасу тебя, но
ты должен пообещать, что как и Кечлу, будешь командовать ударными
отрядами, чтобы собирать разведданные и нейтрализовать потенциальную
угрозу. Поверь, опасности подстерегают нашу организацию со всех сторон, и
я нуждаюсь в таких храбрых и мудрых агентах, как ты. Вспомни все,
чему тебя учили. Если потеряешь терпение — потеряешь и свой драгоценный
разум, а, значит, и верность бойцов. Я веду лишь тех, кто ищет тайны. Но
ты должен уметь работать в команде и пользоваться доверием подопечных,
чтобы, в свою очередь, доверять им. Собирать знания — почетная задача, и
я уверен, что ты, страстно желавший покинуть свою планету, чтобы
узнать, что ждет тебя за ее пределами, понимаешь это, как никто другой. Пожалуйста,
держи меня в курсе происходящего, Кечлу. И знай: я тобой горжусь.
Челнок с провиантом и новым персоналом прибудет с минуты на минуту. Я
знаю, что случилось с предыдущей командой техников и готов начать наши
отношения с чистого листа, без оглядки на прошлое. Теперь этот
инструментрон твой. Высылаю тебе досье претендентов, но выбор оставляю
за тобой и я знаю, что твой он будет мудрым, а состав отряда
всесторонним. Не разочаруй меня и помни – я не прощаю ошибок. Удачи!»
Vova
