Хоук вздохнула с облегчением, когда Себастьян наконец-то появился на
пороге комнаты, в которой её оставил. Сколько же прошло времени?
Несколько часов? Что он делал? Об этом лучше не думать. А главное,
сейчас нельзя думать об Андерсе, ни в коем случае, это отвлекает,
заставляя паниковать.
- Как долго вы следили за нами, Себастьян?
Мариан сидела за столом, а напротив неё стояла кружка до краев
наполненная чаем. Чай с мятой, её любимый, удивительно, что принц помнил
такие мелочи. Приятный аромат, успокаивающий. На доске толстыми кусками
нарезан свежий хлеб, посыпанный сахарной пудрой. Комната выглядела
такой мирной, домашней... Скатерть с вышитыми цветами, желтые солнечные
занавески на окнах. И насколько же дико и фальшиво смотрелось это в
данной ситуации! Но Себастьян постарался, он сделал все, чтобы
обстановка располагала к мирной беседе, чинной и вежливой. И, кажется,
не к чему придраться, все по правилам этикета. Только вот за её спиной
стояли два бывших храмовника и следили за каждым движением. А в дальнем
углу на узкой скамье сидели ещё три наемника, и двое стояли возле двери.
Эти головорезы все время были здесь. Заселились в гостиницу, придумали
легенду о контрабандном лириуме и застрявшем в порту корабле, чтобы
вопросов не возникло. Они умело распространили этот слух в деревне -
даже Рина им поверила, а затем стали ждать. Вот только - чего? С принцем
всегда было так - видишь одно, а получаешь совсем другое.
Себастьян не спешил отвечать на вопросы. Он прошел вдоль стены, и, усевшись напротив, принялся внимательно изучать её лицо.
- Так как давно вы за нами следили?
Мариан удалось наконец-то взять себя в руки, и она с радостью отметила, что её голос уже не срывался.
- С того самого момента, как вы покинули Киркволл. Уже в городе я нашел
тех, кто помог собрать информацию о ваших планах и действиях. А как
только узнал, что вы намериваетесь уехать, нашел людей, готовых
последовать за вами куда угодно. Они держали меня в курсе всех ваших
перемещений.
Мариан мельком глянула на дверь. Андерс был где-то там, в соседней
комнате, их разделял всего лишь коридор. Такой узкий, что два человека
не могли в нем разминуться. Но сейчас это расстояние оказалось
непреодолимым. Она чувствовала каждый шаг, который отделяет её от него.
Хоук настороженно прислушивалась, надеясь разобрать слова, раздающиеся
из той комнаты, сама понимая нелепость этого ожидания.
- То есть, ты не все время сам за нами следил?
- Нет. Ты ведь знаешь, у меня есть долг и перед жителями Старкхейвена. Видимо, править ими - моя судьба.
- И как, начал править?
- Я нашел сторонников. И сейчас как никогда уверен в том, что должен занять трон.
Мариан непонимающе посмотрела на него.
- Почему же, позволь узнать?
- После того, что сделал одержимый, противостояние магов и храмовников
усилилось. Круги готовы взбунтоваться. Сейчас нужны правители, которые
ответственно относятся к своему долгу перед Создателем.
Мариан улыбнулась. Как всегда, кто бы сомневался. Долг перед Создателем -
отличная причина и прекрасное оправдание для любого греха.
- Долг перед Создателем, говоришь? И, конечно, эта охота не имеет
никакого отношения к тому, что тебе нужна поддержка храмовников и
церкви?
Себастьян нахмурился.
- О чем ты?
- Если ты сумеешь разобраться с теми, кто стал причиной восстания в
Киркволле, разве не будет это лучшим доказательством твоей верности
церкви и храмовникам? Разве не послужит это подтверждением того, что
именно ты лучшая кандидатура на Старкхейвенский трон? Ведь, несмотря на
все события, храмовники до сих пор сильны - что уж говорить про церковь.
При их поддержке ты заполучишь свой трон, не пролив и капли крови.
- Мариан, моя кандидатура самая подходящая и без этих ухищрений. И,
поверь мне, хоть тебе и нелегко будет это сделать, - вовсе не расчет
подтолкнул меня к действиям.
Хоук с интересом рассматривала бывшего друга. Все та же спокойная
улыбка, все то же задумчивое, слегка отрешенное выражение лица. Но она
слишком хорошо помнила, как быстро принц умеет преображаться. Мариан
обхватила руками большую керамическую кружку с округлыми боками,
стараясь согреть ладони. В комнате было жарко и душно, но её знобило -
неприятные последствия воздействия храмовничьих умений. Ни капли маны,
ни капли силы, она чувствовала себя опустошенной. Обычным людям не
понять, что дар мага - это часть его самого.
- Так почему же ты сейчас здесь?
- Я узнал, что вы довольно давно в Ривейне. И я понимаю причины, которые
побудили тебя остановиться именно здесь. Я хотел... - Себастьян
запнулся, Мариан показалось, что в его взгляде мелькнуло сомнение. - Я
хотел увидеть собственными глазами, что здесь происходит. Я знал, что
рано или поздно одержимый сорвется и начнет убивать. Хоук, ты никак не
хочешь в это поверить, но вспомни, сколько магов становились одержимыми,
и что происходило с ними потом. Ты считаешь его исключением, но это
иллюзия, он неоднократно доказывал свою опасность ещё в Киркволле.
- А как мне расценивать то, что ты приехал сюда не один, а с армией
наемников, да ещё и бывших храмовников где-то откопал? Это не
доказательство твоей опасности для меня? Зачем они здесь?
Мариан махнула рукой в сторону вооруженных воинов. Себастьян замолчал. Только на мгновение в синих глазах мелькнул гнев.
- Я не собирался уезжать отсюда без него. Я приехал для того, чтобы свершилась справедливость.
- А вот теперь мы, наконец, начинаем говорить откровенно. Ты собирался убить нас.
Себастьян вскочил, едва не уронив стул. Мариан вздрогнула от неожиданности.
- Нет! - Его голос сорвался, в спокойном бархатном тоне появились
звенящие угрожающие нотки. - Я не собирался вас убивать! Я пришел не за
местью, а за справедливостью. Я хотел, чтобы люди, которых он
обманывает, узнали, с кем имеют дело. Во что ты заставила поверить
здешних жителей? Что он добрый целитель? Бескорыстно готовый их лечить и
защищать? Они принимают в своих домах убийцу, доверяют ему, и даже не
представляют, с какой мерзостью соприкасаются. Я все это время надеялся,
что ты одумаешься. Но, когда узнал, что ты вновь начала играть роль
защитницы и выставляешь одержимого героем, я не мог этого допустить. Я
хотел приехать сюда и рассказать о вас правду. А затем добиться, чтобы
одержимый предстал перед судом, и ответил за каждую смерть, в которой
повинен. Это и есть справедливость.
Последние слова он произносил с нажимом, жестко, не отводя взгляда от её
лица. Мариан поморщилась. За все это время он ни разу не назвал Андерса
по имени. Одержимый. Только - одержимый.
- И что теперь, Себастьян?
- Теперь? Как видишь, я оказался прав. Он сам сделал все, чтобы показать
своё истинное лицо. Даже ты не сможешь теперь отрицать, что он опасен. Я
пришел спасти тебя, когда узнал, что произошло в таверне. Я опасался,
что он попытается убить ту, кто его всегда защищала, и не ошибся. Что ты
теперь скажешь в его защиту, Хоук?
- Это совершил не он, а дух.
- А церковь тоже дух взорвал?
- Нет, это как раз Андерс сделал сам.
Мариан не удержалась от насмешливой улыбки. Это было глупо, но сейчас
Хоук хотелось вывести его из себя. Ей нужно было увидеть его истинное
лицо, а не ту маску смиренного спокойствия, за которую он цеплялся с
неистовым старанием.
Себастьян встал из-за стола и направился к двери . Разговор был
бессмысленным, она не слушала его. Почему Хоук не видела то, что так
ясно представало перед ним? Она по ошибке пыталась защищать одержимого
убийцу. Он - уже не человек. Человек не мог бы совершить подобного.
Только монстр, чудовище, зверь! Хоук поедет с Себастьяном, по своей
воле, или нет. И он заставит её понять и признать свою ошибку.
Один взгляд в сторону наемников.
- Оставайтесь здесь.
Двое молча кивнули, и Себастьян вышел, не посмотрев на Мариан.
***
Он неторопливо спускался по узкой лестнице. Хоук под присмотром
наемников и бывших храмовников. Это её остановит. Хотя сбежать она и не
попытается, пока одержимый здесь. Она не бросит его, не оставит.
Себастьян сделал глубокий вдох и специально задержался на последней
ступеньке, пытаясь убедить самого себя, что он не торопился увидеть
зверя. Для него это не так и важно - он просто хотел справедливости, он
хотел обезопасить мир от одержимого, он просто хотел... Себастьян не
выдержал и быстрым шагом направился вниз. Он хотел видеть его таким.
Беспомощным, беззащитным, слабым, униженным.
В зале таверны было пусто. За то время, что Себастьян беседовал с Хоук,
его помощник успел поговорить с местными жителями, рассказав им историю
Мариан и Андерса. Посветил их в события, которые произошли в Киркволле,
объяснил, какой опасности те подвергали себя, укрывая двух отступников,
уже ставших однажды причиной резни в городе. Этого оказалось достаточно
для того, чтобы жители, некогда считавшие эту пару своими соседями,
оставили их на произвол судьбы в руках наемников.
Себастьян вновь застыл, теперь перед дверью, ведущей в погреб. Слишком
долго он этого ждал. Так много времени ушло на то, чтобы все
подготовить, найти людей, найти средства. Сколько сил потрачено на то,
чтобы разыграть эту партию, и в последний момент все готово было рухнуть
из-за пустяка...
Пустяка или знака? Кто знает, каким образом Создатель общается со своими
детьми - заблудшими, потерянными, разучившимися слышать его голос. Как
ещё он может рассказать о своей воле, если не с помощью случайных
событий, которые можно пропустить, коли не умеешь слушать. Но все же,
нельзя списать на волю Создателя простое невезение. Или везение - это
как посмотреть. Кто же знал, что трое головорезов, нанятых для того,
чтобы разыграть роль торговцев, окажутся теми, кто однажды напал на
Сайри и чуть её не убил? Быть может, это был знак остановиться? Или...
Ведь Сайри могла увидеть их раньше, узнать, и весь их план рухнул бы,
даже не начав осуществляться. Но она пришла одна ночью к его дому. И
больше об этом не узнал никто. Возможно, это и есть знак - везение.
Себастьян поймал на себе удивленные взгляды наемников, которые охраняли
вход в погреб, и велел им подняться наверх. Незачем этим головорезам
видеть его таким.
События в Киркволле изменили всё, они изменили его самого. За пару часов
до взрыва Себастьян знал, что его место в церкви, он надеялся, что его
ждет служение воле Создателя, предчувствовал покой и уверенность в своей
жизни. А потом не стало церкви, не стало Эльтины, и, похоже, не стало
его самого. Он обрел лишь боль и сомнения.
Себастьян прижался лбом к двери, его лихорадило, казалось, даже эта
деревяшка была ледяной, по сравнению с его разгоряченной кожей.
"Создатель, подай ещё один знак, подскажи дорогу”.
Он крепко зажмурился и стиснул кулаки, пытаясь справиться с сумасшедше бьющимся сердцем.
"Направь того, кто хочет служить воле твоей, облегчи выбор тому, кто сомневается”.
Месть не может быть угодна Создателю. Убийство не может быть угодно Создателю. А убийство убийц?. .
Отсутствие наказания за зверское, жестокое преступление - разве можно смириться с этим?
Разве можно пытаться жить дальше, пока одержимый, убивший Эльтину, ходит по этой земле?
Разве можно засыпать, зная, что это чудовище сейчас, возможно, точно так же пытается уснуть?
Разве можно дышать, зная, что монстр до сих пор точно так же дышит? -
Нет! Себастьян не может дышать, жить, засыпать, не может даже закрыть
глаза, потому что тогда он видит его, - того, кого поклялся уничтожить.
Создатель прощает тех, кто готов искренне раскаяться. Вот только
Себастьян не раскаивался. Не сейчас. Возможно - потом, спустя годы,
тогда, когда одержимый заплатит за каждую отнятую жизнь. Возможно, тогда
и Себастьян раскается, быть может, даже расплатится. Но ещё не время.
Он отпер тяжелую дверь и зашел в просторное прохладное помещение.
Ступеньки скрипнули под его ногами, заставив вздрогнуть. Андерс сидел,
прислоненный к стене, его голова безвольно свесилась, упершись
подбородком в грудь. Шнурок, стягивающий волосы, развязался, и теперь
русые пряди свободно рассыпались по плечам, скрывая лицо. Он был
абсолютно беспомощен, но его все равно связали, перетянув руки жесткими
веревками. Наемники есть наемники, что с них взять. Себастьян долго
искал способ поймать одержимого. Не убить, нет. Простая смерть этого
зверя в его планы не входила. Так же, как не входило в его планы
притащить на суд храмовникам бесчувственное тело. Но он нашел способ
обезвредить одержимого.
- Ты ведь слышишь меня? Знаю, слышишь, и все понимаешь, - Себастьян
приблизился, - придется тебе послушать все, что я собираюсь тебе
сказать, - все, что тебя ожидает.
***
Андерс все слышал, все понимал и все чувствовал. Он оставался в
сознании, но был парализован и мог только дышать. С трудом, казалось, на
грудную клетку что-то давит. Вдох-выдох, несмотря на страх,
непонимание, растерянность, боль. Вдох-выдох - это все, что он сейчас
мог.
Его мир сузился до темноты и звуков после того, как стрела пронзила
плечо. Он пытался пошевелить рукой, хотя бы пальцем - бесполезно.
Пробовал приоткрыть глаза - но веки ему не подчинялись. Единственной
связью с реальностью оставался слух. Он слышал, как Хоук вскрикнула,
уловил панику в её голосе - а потом была боль, когда Себастьян переломил
стрелу, и Андерса грубо стащили с обломка, бросив на пол. Она вспыхнула
красным ослепительным сиянием в плече, задержалась, постепенно
разрастаясь, а затем тягуче расползлась по всему телу. Он мог только
продолжать дышать, отвоевывая себе каждый глоток воздуха - больше
ничего. Андерс слышал слова Себастьяна о храмовниках, слышал, как
изменился тон Мариан, уловил, как она уходила вслед за расхрабрившимся
церковным мальчиком, и ничем не мог ей помочь. Потом его куда-то тащили,
грубо сгрузив возле стены, и он ощущал, как веревки впиваются в кожу на
руках и ногах. А затем был страх, когда его оставили одного, и он
больше не слышал ни звука. Просто темнота. Одна сплошная темнота. Сейчас
он готов был на что угодно - пусть вновь стаскивают по ступеням,
оставляя синяки на теле, пусть бьют - только бы слышать кого-то рядом.
Кого угодно. Оказаться в абсолютной тьме - безмолвным, незрячим и
беспомощным - это было гораздо страшнее любых глубинных троп, это
слишком сильно напоминало год, проведенный в карцере.
Мысли путались, перескакивая, цепляясь за воспоминания. Год в карцере -
этого более, чем достаточно, для того, чтобы сойти с ума. И уж точно это
наказание дают для того, чтобы вышедший никогда не стал прежним. Если у
тебя нет цели - это так. У Андерса была цель, а ещё у него были
воспоминания. Смешно, но, сидя запертым в карцере, он был свободнее всех
магов в башне просто потому, что знал, что это такое. Он мог вспомнить,
что значит пойти по той дороге, которую выбираешь сам, мог вспомнить
каждую комнату, каждый овраг, в которых оставался ночевать. Мог
вспомнить каждое лицо, каждого человека, с кем перебрасывался парой
слов. Каждую выпитую кружку эля, каждую шутку, разговор, ссору. Помнил
тех, кому помогал, тех, с кем его сводила судьба, с кем иногда
оставался, пусть и ненадолго. Помнил запахи, ощущения. Переживал их
заново, перебирал воспоминания, зная, что ради любого из них можно
выдержать и гораздо большее. И только одно у него осталось с тех пор -
он не любил закрытые помещения и темноту. Слишком знакомо. Сейчас
прошлое всплывало в памяти, мешая хладнокровно рассуждать.
Возможно, это и было его наказание. Его так и оставят здесь, гнить и
подыхать в собственном теле... Но у него была цель тогда, есть она и
сейчас - поэтому страх отступал, прячась до поры до времени, чтобы потом
прийти в очередных кошмарах. А сейчас нужно было сохранять
спокойствие...
Нет, Себастьян вернется. Просто и быстро его убивать никто не собирался -
принц хочет мести, значит, он придет, чтобы полюбоваться на свою
работу. Он не станет вредить Хоук - принципы не позволят. Точно - не
станет. Лучше думать так, иначе паника разрастается, сбивая пульс и
учащая дыхание, а дышать - тяжело. Поэтому лучше думать о том, что с
Мариан все в порядке. Он не имеет права задохнуться и сдохнуть тут, пока
не убедится, что ей ничего не угрожает. Себастьян вернется, возможно,
даже притащит с собой Ри, возможно, она сама попросит привести её, чтобы
убедиться, что Андерс жив. И тогда он может ещё раз услышать её голос.
Сейчас именно это стало самым важным. Знать, что с ней все в порядке.
Это были шаги? Шорох и скрип ступеней. . Андерс машинально попытался
открыть глаза - да что б тебя, твою же мать! Он готов был орать от
собственной беспомощности.
- Ты ведь слышишь меня? Знаю, слышишь, и все понимаешь.
Себастьян, ну конечно - представление начиналось.
***
Себастьян стоял напротив Андерса и внимательно его рассматривал. Одержимый, монстр, убийца.
- Ты ведь понимаешь меня?
Принц схватил Андерса за плечи и с силой тряхнул.
- Ты все понимаешь, тварь!
Он дернул мага за подбородок, чтобы увидеть лицо, но перед ним была
всего лишь бесчувственная маска. Закрытые глаза не могли отразить ни
боли, ни страха. Губы не могли разомкнуться, чтобы просить пощады, и
даже морщинка между бровей сейчас исчезла. Лицо Андерса не выражало
страдания, и даже синяк, начавший проявляться на скуле, не уродовал
этого лица, не делал его похожим на зверя, каким Себастьян всегда того
представлял.
- Ты хоть понимаешь, что натворил? Ты знаешь, кого убил?!
Голос Себастьяна сорвался на крик. Он терял контроль. Ненависть,
бушевавшая в нем все это время, давно уничтожила мечты о справедливости,
и теперь она появилась на свет уродливым выродком мести. Себастьян
долго ждал этого момента - он был уверен, что потом должно стать легче.
Когда зверь будет в его руках, он поймет, что надо делать - Хоук
признает, что Себастьян был прав, Одержимый осознает, что натворил, а он
сам узнает, как жить дальше...
- Ты - одержимый!
Себастьян с силой тряхнул беспомощное тело.
- Ты - зверь!
Он орал, уже не заботясь о том, кто может его услышать.
- Ты - убийца! Не строй из себя целителя, ты - монстр. Ты меня слышишь?!
На лице Андерса не отражалось ни одной эмоции. Себастьян сжал руки
вокруг его горла, усиливая хватку. Одержимый должен был понять, должен
расплатиться, должен... Он разжал руки и отшатнулся. Не убивать... Он не
собирался убивать его сам. Все происходило не так. Себастьян сел рядом с
Андерсом и прислонился к стене, ошарашенно глядя в одну точку.
***
Андерс с трудом пытался отдышаться после того, как руки Себастьяна
освободили его шею. Злой церковный мальчик - вся грязь так просто
всплыла на поверхность. Себастьян ненавидел его, это не удивляло. Андерс
понимал причины. В том, что святоша стал таким, была и его вина. Смерть
Эльтины подтолкнула того к краю. Себастьян никогда не поймет, да это и
неважно. Сейчас Андерсу нужно было выжить, он не мог бросить Ри в руках
обезумевшего бывшего друга. Ведь тот пришел сюда за ним, а не за Хоук.
Себастьяну не понять, что Андерс и сам хотел умереть в тот день, не
понять, что Андерс видел в собственной смерти лишь восстановление
справедливости, не понять, что после сегодняшних событий он уже подписал
себе приговор.
Себастьян кричал, что Андерс монстр - можно подумать, тот сам об этом не
догадывался. Можно подумать, он пытался снять с себя вину. Нет, вовсе
нет. Его поступок ужасен. Вот только... Разве не страшно, что такие, как
Себастьян, никогда не задумывались о том, сколько магов умерло в
кругах, никогда не пытались узнать, что с ними там происходило? Ведь с
того дня, как маг оказывался в круге, связь с миром обрывалась, у него
больше не было защиты, и его жизнь никого не интересовала. Себастьян с
такой готовностью бросился защищать невиновных, погибших при взрыве. Но
кто бросался защищать тех невиновных магов, которых усмиряли, насиловали
и убивали? Андерс - монстр, он не спорил с этим. Но как назвать тех, на
чьих глазах сотни лет издевались над людьми, единственной виной которых
был злополучный дар? Как назвать тех, с чьего молчаливого согласия
происходили все усмирения, издевательства и убийства? Как назвать их, и
чем они лучше? Он признавал свою вину. Готовы ли были другие её
признать, не прячась за оправдание страхом?
Андерс не надеялся снять с себя грех - он знал, что совершил, и знал,
ради кого. Ради тех, кого больше никто не хотел защищать. Церковный
мальчик верил, что Создатель прощает раскаявшихся. Андерс допускал, что
это так. Вот только он все равно не раскаивался.
А теперь Себастьян тут, рядом, пытался справиться с собственными
демонами. Но сейчас его не жаль. Сейчас Андерс понимал только одно -
надо выжить. Каким бы чудовищем он ни был, кого бы ни убил - он не мог
умереть, пока не избавит Мариан от того монстра, который сейчас сидел
рядом с ним. Какая ирония - два монстра в одной комнате! Андрасте твою
налево - это лучшая шутка от Создателя за всю его гребаную жизнь.
***
Себастьян пытался справиться с эмоциями. Он сидел, прислонившись к
неровной бревенчатой стене, стараясь понять, когда все успело так далеко
зайти.
Сколько раз он уже прокручивал в голове ту ночь, те минуты перед
взрывом. Андерс делает шесть шагов. Или семь. Не больше. Себастьян
воскрешал в памяти каждое мгновение. Андерс начал говорить... Сколько
было слов - двадцать, тридцать? Сколько было пауз, и как долго они
длились? А, самое главное, сколько раз за это время Себастьян мог его
убить? Ему было достаточно натянуть тетиву и пустить стрелу прямо в
сердце. Ведь в ту ночь он мог спасти всех - Эльтину, сестер церкви,
храмовников, которые были убиты. Он мог бы предотвратить начало войны,
которой сейчас так опасаются. Возможно, Себастьян спас бы тогда и
одержимого... спас Андерса. Он мог убить его, пока тот оставался
человеком, убить его и спасти от страшного греха. Себастьян мог спасти
всех в ту ночь, но он не сумел вовремя понять, разгадать замысел.
Поэтому сейчас Себастьян оказался здесь, запутался в тщетных попытках
исправить свою ошибку.
В какой момент он переступил черту? В тот миг, когда начал слежку? В
Башне Бдения Андерса было не достать, и у Себастьяна появилось много
времени на размышления и планирование. Он не хотел просто его убивать.
Важно было, чтобы одержимого признали убийцей. Все признали, в том числе
Хоук. Но для начала нужно было найти средство, чтобы Андерса можно было
доставить храмовникам. Пришлось изрядно потратиться, чтобы несколько
опытных травников сделали этот яд, способный полностью парализовать
тело, не давая возможности ни человеку, ни духу, им управлять. Но при
этом они оба должны были оставаться в сознании, понимать все, что с ними
происходит, и все чувствовать. Возможно, именно в этот момент он уже
зашел слишком далеко, мечтая о том, как одержимый будет испытывать
нестерпимую боль и не сможет этому сопротивляться, не сможет даже
позвать на помощь.
А, возможно, он переступил черту в тот момент, когда приехал сюда,
узнав, что задумала Мариан. Узнав, что они оба живут здесь, как мирные
жители. План появился сам собой. Он уговорил Сайри подсыпать Андерсу в
чай средство, которое якобы должно было успокаивать духа, но на самом
деле сводило его с ума. Мощное снотворное, после которого тот засыпал,
не помня, что с ним происходило до этого, должно было убедить Андерса,
что дух вновь проявляет себя. Подброшенные манифесты только усиливали
эту уверенность.
Возможно, он зашел слишком далеко, когда нанял тех головорезов, чтобы
они сыграли торговцев. Ведь те с самого начала должны были стать
жертвами. Себастьян рассчитывал, что Андерс рано или поздно сорвется и
убьет их, они должны были просто хорошенько его спровоцировать.
Или все же ошибкой было связаться с тем странным магом, который не один
год жил в заброшенном доме? Магом, который убил фальшивых торговцев,
подставив Андерса. Рен - так он назвался. Наемники его сторонились.
Отступник, со специфическим чувством юмора, всегда спокойный и немного
ироничный, вызывал у обычных головорезов недоверие, с ним старались не
связываться. Шрам, уродовавший левую щеку, дополнял и без того странный
образ.
Но Рен помог решить неожиданно возникшую проблему. Себастиану не
пришлось даже пачкать руки. Ведь подставить одного мага можно с помощью
другого. Тогда и появился новый план, простой, эффективный, не требующий
ожидания.
Рен побывал в доме Хоук, и все складывалось на удивление удачно. Андерс
крепко спал внизу, в своем кабинете, после очередной чашки отвара.
Значит, он не будет помнить, что делал все это время. Рен оказался
предусмотрительным - он даже прихватил тевинтерский амулет. Мерзость,
которую Хоук подарила своему ненаглядному. Теперь оставалось убить
наемников с помощью магии и подбросить улику. А дальше... Больше ничего
уже не нужно было делать.
Вначале принц всего лишь хотел доказать, что Андерс давно перестал быть
разумным человеком, превратившись в одержимого. Рассчитывал, что тот
сорвется и нападет на чужаков, когда почувствует опасность, услышит их
разговоры о магах, когда сам поверит, что его потери памяти - проделки
Мести. Но в последний миг все изменилось, когда Сайри решила прийти в
заброшенный дом и увидела торговцев, узнав в них тех, кто на неё напал.
Себастьян же тогда не знал, с кем связался. Это были всего лишь обычные,
тупые, дешевые наемники. Но они чуть не убили Сайри. Милую,
замечательную Сайри. Его шокировала эта информация. С этой девочкой они
беседовали обо всем. Она рассказывала ему об их небольшом поселении, о
странных, загадочных традициях, он вспоминал истории из своей жизни,
говорил про Киркволл и про годы, проведенный рядом с Защитницей. Сайри
была единственным светлым моментом за последний год его жизни. Себастьян
и представить не мог, что кто-то посмеет причинить вред такому чистому и
нежному созданию. Те головорезы должны были расплатиться за зло,
которое совершили. Так же, как и Андерс. Все складывалось... правильно.
Себастьян глубоко вздохнул и поднялся на ноги. Он понятия не имел, когда все успело зайти так далеко, но отступать было поздно.
- Мы скоро уезжаем. Ты поедешь с нами, - Себастьян старался не смотреть
на Андерса, - мы вернемся в Киркволл, и я сдам тебя храмовникам. Дальше
они сами решат, что с тобой делать. Но на быструю смерть можешь не
рассчитывать - как видишь, я с тобой предельно откровенен. Ты должен
расплатиться за все смерти, и ты расплатишься, - Себастьян уже начал
подниматься по ступеням, но все же обернулся, вспомнив, что упустил
важный момент. - Не беспокойся за Хоук, я не собираюсь её убивать. Она
поедет с нами и отправится в круг. Думаю, она сама поймет, что должна
искупить то, что началось по её вине. Это будет полезно всем, в том
числе и ей самой. Возможно, она даже сама примет решение отказаться от
своего дара. Думаю, она уже должна понимать, что, кроме зла, он не
принес ей ничего.
Себастьян решительно поднялся по лестнице и вышел, хлопнув дверью.
Мариан должна искупить?! Андерс почувствовал, как страх, сомнения и вина
исчезли, а на их место пришла злость, раскалившаяся до бешенства. Что
они сделают с ней - усмирят? Будут предъявлять бывшую Защитницу
Киркволла, как свой трофей? Скажут, что она сама сделала этот выбор?
Ведь никто не станет с ними спорить - поверят, не захотят вникать. Они
не могут сделать этого с ней. Только не Ри! Живая игрушка в руках
храмовников, тело без души на забаву моральным уродам...
Злой церковный мальчик не учел одного. Серый Страж - это вам не только
кровь порождений тьмы хлебать, со всякой нечистью якшаться, и на
глубинных тропах погибать. У Серых Стражей немало преимуществ имеется. И
одно из них - они устойчивее к любым болезням и ядам. Андерс, хоть и с
трудом, но уже мог шевелить кончиками пальцев. Теперь осталось подождать
еще немного, и можно будет попытаться срезать веревки. А пока его тело
все равно оставалось неподвижным, он мог сделать то, чего боялся все это
время - попробовать пообщаться с соседом, и попытаться выяснить, что
тогда произошло. Он не мог доверять духу, но шансов справиться в
одиночку у него не было.
423 Прочтений • [Старый друг. Глава 5] [10.05.2012] [Комментариев: 0]
Vova
