Предисловие
Я – мутант.
Поначалу это не укладывается в голове, особенно если ты ведёшь характерный для нормального человека образ жизни, общаешься с людьми и отбиваешься с ними спина к спине от порождений Зоны. Но со временем нечто невиданное и страшное, что поселилось внутри тебя, начинает настойчиво напоминать о себе. Ты совершаешь странные поступки, окружающие вдруг шарахаются от тебя в стороны, словно ты излучаешь пугающие эманации, а самые близкие люди относятся с подозрением.
Сгорбленная фигура старика приостановилась возле большого валуна. Старец окинул внимательным взглядом окрестности и присел на камень, достал из рюкзака планшет, много лет назад заменивший ПДА, и открыл фото, на котором были запечатлены два молодых парня в боевой экипировке с автоматами в руках. Это он и Михаил.
Старик прикрыл глаза, вспоминая день, когда была сделана фотография, – это был март две тысячи двенадцатого года. Примерно в то время он начал замечать перемены, происходящие с ним. Он стал видеть аномалии на своём пути гораздо раньше, чем обычно; некоторые мелкие мутанты шарахались от него как от огня. Он ничего не понимал, но подозревал неладное. Понял всё лишь тогда, когда попытался пересечь Периметр, но чуть не умер при этом. Невероятно, но он начал разлагаться – точно то же происходит и с мутантами, выходящими из Зоны. Так ещё молодой парень понял, что стал частью Зоны. Сразу вспомнился тот день, тридцать первое декабря две тысячи одиннадцатого года, когда непонятным на то время образом продолжил жить Мир. Тогда произошёл обмен: Зона до конца жизни привязала его к себе, взамен подарив жизнь его другу.
Осознание того факта, что он стал порождением Зоны, было для него очень тяжёлым, новоявленный мутант едва не выстрелил себе в висок от отчаяния. Но продолжил жить, припомнив, за что его наградила этим Зона. Конечно, опасался, что в один прекрасный день внутри него проснётся монстр. Однако время шло, а он оставался человеком, правда, многие предпочитали лишний раз не общаться с ним.
Так он, сам того не ведя, навсегда заточил себя в Зоне, без возможности выхода из неё. Недавно случилось ужасное: умер Михаил. От старости, естественно. Старец чувствовал, что и ему осталось жить мало, не больше недели. Несмотря на то, что у него не было семьи, да и с женщинами за все эти годы он во всех смыслах общался всего чуть больше десятка раз, он не жалел о том, что произошло давным-давно в канун Нового года. Да, не жалел ни капли! Ведь он спас своего единственного и лучшего друга, после этого они пережили много хорошего, вместе воевали, выручали друг друга. Он часто задумывался, что была бы у него за жизнь, если бы он не пошёл в Зону. И всегда приходил к одному единственному выводу: его существование походило бы на установленный алгоритм, по которому живёт большинство людей. Работа – диван – вечер с женой – отпуск – поездка за границу – снова работа. Так продолжалось бы бесконечно. Сталкер по жизни экстремал, и такое занудное существование быстро наскучило бы ему.
Старик снова посмотрел на фото и невольно вспомнил события того судьбоносного дня…
Снежные хлопья кружили над головой, оседая на плечах, шее, тая и скатываясь холодными каплями воды под одежду. Ледяной зимний ветер дул то с одной, то с другой стороны, словно подталкивая ходоков в раскинутые на их пути аномалии. От холода не спасало даже несколько слоёв различной одежды – от футболки до кожаной куртки с тёплой подкладкой, которая на подобную температуру рассчитана не была. Зубы стучали так громко, что, как бы это комично не звучало, на фоне этой «зубной дроби» было затруднительно расслышать детектор аномалий и дозиметр, которые сейчас были нужны не меньше, чем тёплый шерстяной свитер. Стас в нынешнем положении полагался только на своего друга по имени Михаил, шедшего впереди него, – более закалённого в плане холода и находящегося в Зоне на полгода дольше его самого, то есть и более опытного. Но это они друг друга называли по именам, в сталкерской же среде друг был известен, как Мир – это прозвище Михаилу дали за его миролюбивость и нежелание до последнего вступать с кем-либо в конфликты. А Стаса звали Динамиком.
Стас любит зиму, любит смотреть на переливающиеся на солнечном свете снежинки, на покрытые ровным белым снежным слоем улицы и дворы, любит вдыхать свежий морозный воздух. Но сейчас то, что обычно радовало его, было одним из самых ненавистных факторов окружающей среды. Ведь кто, замерзая зимой, будет обращать внимание на красоту вокруг? Ответ очевиден. Вот и Стас был отнюдь не рад этому факту. А во всём виновата Зона с её переменчивым климатом. Ещё вчера днём было не ниже нуля градусов по Цельсию, а вечером погода начала портиться и к утру температура опустилась, наверное, до минус двадцати. Хорошо хоть, по сравнению с утром днём заметно теплее. Сколько точно, сказать нельзя – термометров-то ни у кого из сталкеров не сыщешь. В общем, не приготовились друзья к плохой погоде, не взяли в дорогу тёплых вещей, ссылаясь на короткий путь да на разум: мол, неужели за два дня температура прыгнет с плюс пяти далеко за отметку минус? Тем более что в Зоне зимы-то настоящей никогда не бывает. Ну и получили расплату за то, что недооценили возможностей аномальной земли… Пришлось нацепить на себя всё, что было в рюкзаках, но и то это не помогло. Однако сетовать на судьбу поздно, нужно скрипя зубами, во что бы то ни стало, дойти до «Скадовска»! Ведь сегодня тридцать первое декабря, и на сухогрузе, переоборудованном в перевалочную базу для вольных ходоков, вечером намечается большой праздник. Таковых в Зоне немного, и будет просто непростительно пропустить настолько знаменательное событие!
Вокруг простиралась однообразная местность: холмистая равнина, постепенно зарастающая зарослями густых растений; частенько попадались замёрзшие лужи, образовавшиеся от длительных проливных дождей – в такую погоду, как сейчас, они превращались в ледяные пятачки, скрытые от глаз слоем снега и сильно усложняющие дорогу.
Вдруг Стас, задумавшись, как можно согреться, налетел на внезапно остановившегося Михаила. Друг от толчка покачнулся, развернулся и сердито посмотрел на Стаса.
- Динамик, ты будь потише, - сказал он, выпустив изо рта густое облако пара. Указал пальцем вперёд: - Видишь, «Жарка»? Пошли в обход.
Михаил пошёл обходить аномалию, и Стас вгляделся в пространство перед собой. Точно, вон свободное от снега пространство, и воздух в том месте слегка колышется, как тюль на лёгком ветру. Вдруг в голову Стаса пришла спасительная и простая мысль. Оказавшись так близко к источнику тепла, он даже позабыл про друга и осторожно подошёл к «Жарке», протягивая в сторону аномалии онемевшие руки, которые он с трудом оторвал от автомата. Ладони сразу же обдало приятным тёплым воздухом, и аномалия загудела чуть громче, почувствовав около себя человека. Но Стас держал дистанцию в несколько метров, и «Жарка» в принципе не могла достать его своим огненным языком. Он даже зажмурился от удовольствия – наконец-то удалось погреться.
- Эй, ты чё делаешь? – послышался удивлённый и слегка искажённый голос Михаила.
Стас распахнул глаза и сразу же увидел сквозь трепыхающуюся аномалию расплывчатый силуэт сталкера.
- Околел я ж совсем… - проговорил Динамик, устыдившись тому, что не предупредил Михаила об остановке, поведя себя тем самым, как новичок.
- Ничего! – отозвался Мир, беспокойно оглянувшись. – Там впереди деревенька есть, отсидимся в каком-нибудь доме часик, костерок разведём… Пошли.
«Точно, - обрадовался Стас, вспомнив, что действительно совсем недалеко отсюда раньше была небольшая деревня, состоящая из двух десятком домов и стоявшая на невысоком холме. Сейчас, правда, большинство из них развалилось, но всё-таки найти две уцелевшие стены, за которыми можно укрыться от ветра, это не проблема».
Динамик быстро нагнал друга, идя точно по его следам, и Михаил, дождавшись напарника, снова зашагал вперёд.
Очередной порыв ветра принёс со стороны вой какого-то мутанта. Жуткий такой вой, голодный… Похожий на рёв химеры, и в то же чем-то напоминающий рык кровососа. Стас внутренне содрогнулся – на этот раз уже от страха, представив себе это существо… Совсем не к месту всплыли в памяти знания о снежном человеке. «Да уж, вот где надо реально их искать – в Зоне!» - ухмыльнулся Стас.
Небольшой огонь с неохотой поедал сырые ветки и прочую древесину вроде обломков деревянной мебели, найденной в руинах домов. Сталкеры расположились в наиболее уцелевшем доме, стоявшем на краю невысокого холма, на котором и была расположена большая часть деревеньки. Бывшее жилище людей не имело стёкол, половины крыши, одной стены, а остальные поросли мхом. Несмотря на это, кое-где на рассыпающихся от времени и частых дождей стенах были видны потускневшие клочки обоев, на которых виднелись детские рисунки. Взглянув на них, Стас почувствовал тоску за бывших обитателей этого скромного деревенского домика, вмиг бросивших своё пусть и небогатое, но обжитое жилище, и уехавших прочь, в душные города с их вечно переполненными транспортом улицами и от этого шумом. «А ведь раньше, когда ещё не прогремела первая авария на Чернобыльской атомной электростанции, здесь было довольно хорошо», - невольно задумался Стас, разглядывая рисунки лошадей, собак и кошек на стенах.
Михаил тем временем был занят совершенно другим. Разведя костёр, он принялся заготавливать для него «топливо» и вскоре насобирал по округе много хвороста, свалил его у стены рядом с костерком. Развязав рюкзак, стал искать в нём то, чем можно перекусить, и недовольно покосился на Стаса:
- Чего расселся? Тоже помогай, чтоб поесть быстрее.
Стас очнулся, прекратив созерцать рисунки, и притянул к себе рюкзак, развязал, достал из него пачку галет и упаковку сахарного печенья. Положил всё это в стороне от костра, разведённого у стены близ окна, рядом с двумя шоколадными батончиками и термосом с горячим чёрным чаем – это еда Михаила. Правда, если ходоки работают в паре, речь не идёт о том, где чьё, все вещи у напарников должны быть общими – так люди учатся быстрее доверять друг другу.
Мир налил в две металлические кружки горячего чаю, Стас раскрыл упаковку галет, и они приступили к еде. Теперь, когда в двух шагах горел огонь, а в руках была ёмкость с чаем, Стас повеселел и мысли о том, как согреться, заменили тёплые и приятные размышления о предстоящем празднике на «Скадовске». Он уже представлял, как подарит другу губную гармошку, которую собственными руками сделал из куска дерева, покрыв тонким слоем серебристого вещества с поверхности «Лунного света» и внедрив внутрь несколько небольших кусочков разных артефактов, что давало необычный звук. Ведь Михаил говорил ему месяца два назад, как хотел в детстве играть на губной гармошке, а купить её так и не купил. Получается, Стас подарит другу его несбыточную мечту детства, а прошлое в таком месте, как Зона, где порой приходится нарушать собственные принципы, прогибаться под изменчивую среду, чтобы выжить, всегда греет человека холодными вечерами.
- Стасян, - окликнул Михаил друга, отпив глоток чаю и взяв галету, - ты петь умеешь?
- А что? – машинально спросил Стас.
- Просто я тут гитару приобрёл и по случаю праздника хочу устроить ребятам концерт на корабле. Играть умею, а голоса нет. Вот думаю, кто бы вокалистом стал…
- Миша, помнишь, я тебе рассказывал, как в выпускном классе спел одну песню и прямо передо мной с потолка динамик упал? Я с тех пор петь… побаиваюсь немного.
Вспомнив это, Стас снова испытал приступ страха. Именно за этот случай, кстати, его и прозвали Динамиком.
- Да… это же… не… - хохотал Мир, разбрызгивая из кружки чай. Стас смотрел на него обиженным взглядом: мол, для меня это неприятность, а ты веселишься…
Отсмеявшись, Михаил кашлянул и сказал, стараясь прятать улыбку:
- Это же давно было, причём тут динамиков нет. Хочешь, прямо в центре зала споёшь? Там уж на тебя точно ничего не свалится.
- Подумаю по дороге, - буркнул Стас, со смачным хрустом откусив за раз пол-галеты.
- Да ладно тебе, не дуйся. – Михаил потянулся рукой за хворостом, чтобы подбросить веток в гаснущий костёр. – Кстати, как думаешь, какой подарок на этот год нам дед Мороз приготовит? Ай, зар-раза!. . – Мир попытался расшевелить огонь, но тот заплевался в сталкера искрами, обжигая руки. Стас ухмыльнулся: это Михаил так прикрыто спросил, что он хочет от него. Удивительный человек! В прошлый год подарил примерно то, что хотел Стас – и, главное, спросил его о подарке так же намёком, Динамик ответил – и к вечеру был подарок, прямо точно описанный Стасом.
- Надеюсь, он будет… - начал Стас, но замолк: с улицы раздался заливистый собачий лай.
- Слышишь? – через некоторое время спросил Михаил, прислушиваясь. – Похоже, он приближается…
Сталкеры встревожено переглянулись, быстро приготовили оружие к стрельбе и ощетинились стволами.
Да, лай приближался, а значит, и сами слепые псы – только они единственные мутанты в Зоне, кто умеет лаять, - постепенно сокращали дистанцию до дома, где затаились двое друзей. Михаил подошёл к окну и направил на улицу ствол автомата, разглядывая сквозь его прицел местность. Стас в то время встал лицом к входу, опасаясь проникновения псов в дом. Праздное настроение улетучивалось, вместо него в душу закрадывалась тревога перед неведомым противником. Сколько псов в стае? Может, два, три, а может, и десять. А вдруг с ними есть другие порождения Зоны? Эти мысли за пару секунд пронесись у Стаса в голове, и он даже не успел испугаться, когда совсем близко раздался автоматный выстрел, и за ним последовала короткая очередь в три патрона. Это стрелял Михаил. Затем всё развернулось очень быстро. Пустая заброшенная деревня наполнилась собачьим лаем, выстрелами и далёкими криками примерно с той стороны, откуда прибежали слепыши.
Мир стрелял без остановки, Стас же до сих пор не сделал ни единого выстрела, потому что ни одна тварь ещё не посягала на его сектор – на вход в дом. Но вот всё же из-за угла старой постройки выскочили три слепых пса, разыскивая людей. Стас поймал в прицел голову самой крупной собаки из трёх и один раз нажал на спусковой крючок. Отдача привычно ударила в плечо, вселяя уверенность и чувство защищённости. После убийства первого слепыша двое других заметили Стаса и ринулись на него, но одна из собак сразу же упала замертво, сражённая двумя выстрелами (первый был не совсем удачен), вторую пули остановили в нескольких метрах от входа.
И тут началось такое, словно открыли ворота, сдерживавшие собак, и они разом ринулись прочь из места заточения. Из-за угла дома молча выбежало аж пять! – слепышей – и все кинулись на Стаса. Он посчитал неразумным прицеливаться и просто дал веером длинную очередь по мутантам, добив после раненых.
Наступило временное затишье, на фоне которого отчётливо прозвучало:
- Еда-а-а… Кушать хочу!. . – и следом за этим длинная автоматная очередь.
- Твою мать, - зло прошипел Михаил, прячась за стену, - только зомби ещё стреляющих не хватало!
Стас хотел осторожно выглянуть в окно и свалить ходячего мертвяка, но не успел этого сделать, испуганно шарахнувшись к выходу: в оконный проём градом полетели пули, впиваясь в противоположную стену и выгрызая из неё куски бетона. Сталкеры вжались в стены, ожидая, когда у зомби, наконец, опустеет магазин. Вскоре, как и следовало ожидать, выстрелы стихли. Друзья одновременно выглянули в окно, ловя порождение Зоны в прицелы автоматов, и вдруг раздался одиночный выстрел. Михаил, на треть высунувшийся в окно, вскрикнул, схватился за грудь, откуда секундой ранее хлестанул фонтанчик крови, и безмолвно повалился на пол. Тут же с улицы раздались многочисленные щелчки, говорящие о том, что стрелок безуспешно нажимает на спуск оружия, магазин внутри которого пуст. В голове Стаса пролетел круговорот мыслей. Самая дурацкая: «Да как же там, мы же на Новый год хотели пойти…. ».
- Су-у-у-у-ука-а-а-а!!! – закричал Стас, высовываясь в окно и вжимая спуск. Зомби некоторое время дёргался, оседая на землю под градом пуль и превращаясь в изуродованный кусок мяса, но когда в магазине закончились патроны, он завалился на спину, пару раз дёрнулся и затих. Теперь можно было с трудом сказать, что раньше это кровавое месиво было человеком. Однако морального удовлетворения Стасу это не доставило нисколько – может, потому, что это не живой человек. Он позабыл про всё и кинулся к другу, вяло шевелящемуся на полу, залитом кровью. Кровью Мира. У Стаса сжалось сердце, когда он посмотрел на Михаила. Изо рта текла густая кровь и из раны она выплёскивалась тёмными сгустками. Похоже, пробито лёгкое, а с такими ранениями… не выживают.
Стас в отчаянии отогнал эту кошмарную мысль и принялся искать в рюкзаке аптечку, бестолково приговаривая:
- Погоди, Миша, сейчас я тебе вколю лекарство, кровь остановится…
А сам думал: «Господи, кого я обманываю!!! Нет в аптечке того, что бы помогло Михе выжить, она не рассчитана на такое, только на лёгкие ранения…» Но руки на автомате раскрыли коробочку камуфлированной окраски, и взгляд лихорадочно заметался от пенала к пеналу. «Противорвотное… нет! Радиозащитное, антидот, антибиотик – тоже! А вот перевязочный пакет и жгут могут помочь!» Непослушные трясущиеся руки зацепили необходимые предметы, положили их рядом и стали расстёгивать бронежилет и куртку в месте ранения. Глазам предстала большая рана – это была не обычная, а бронебойная пуля! В голове помутнело от страха. «Наверное, пробито не только лёгкое, а ещё что-то задето, какая-то вена или артерия… Чёрт, чёрт, чёрт!!!» И вдруг Михаил захрипел и схватил Стаса за руку, что-то шепча и захлёбываясь кровью. Стас быстро оторвал кусок бинта и приложил к ране; ткань за короткое время стала красной. Он не знал, что делать дальше: пробито лёгкое, а это значит, что само ранение внутри, и кровь не остановить жгутом!
Друг всё делал отчаянные попытки что-то сказать.
- Я не понимаю, - просипел Стас, смотря Миру в широко раскрытые и угасающие глаза. Друг дёрнулся и уронил голову на пол, бессильно отпустив руку Стаса, его остекленевший взгляд уставился в обшарпанный потолок.
«Опоздал! Слишком долго! Не успел!!!»
- Миха, дружище… - Стас стал вяло тормошить друга за руку, крепко сжимая её. Крупные солёные слёзы катились по грязному лицу, падая на пол и растворяясь в лужах Мишиной крови. Было поздно что-то предпринимать.
Стас вскочил и бессильно ударился лбом в стену.
- Гадина, тварь, Зона – сука!! – кричал он. – Ненавижу тебя, падла! – Затем поднял глаза вверх: - Ты есть, я всегда верил, что мне сделать, чтобы вернуть всё назад?! Скажи, дай знак, я сделаю всё!!
Стас, понимая, что это бесполезно, ударил кулаком в стену, рассадив костяшки. Вдруг он заметил краем глаза, что справа по стене ползёт какой-то голубоватый свет. Он резко обернулся и с испугом отшатнулся. Прямо посреди комнаты стоял человек с накинутым на голову капюшоном, из-за которого не было видно его лица. На человеке была чёрная мешковатая одежда наподобие рясы священника. Он подошёл к телу Мира и заслонил его собой. Стас ошалело смотрел на это зрелище, но ещё больше он был поражён, когда услышал прямо в голове! – ровный голос: «Считай это подарком… на Новый год. Но здесь ничего не даётся даром, отныне ты будешь привязан к Ней». Затем человек (или нет?) поднялся, обернулся на Стаса и подошёл к нему. Динамик с долей ужаса глядел на капюшон. Вдруг «священник» приложил ладонь ко лбу Стаса, и у того в голове возник образ горящего дерева, на миг словно ослепив сталкера своим неожиданным появлением. Когда он открыл глаза, никого рядом уже не было.
«Может, мне привиделось?. . »
Но нет! Михаил зашевелился, пытаясь встать!
Стас, ничего не понимая, несколько мгновений недоумённо смотрел на чудом воскресшего друга, а затем бросился к нему…
Старик спрятал планшет в рюкзак, встал и неспешной походкой побрёл дальше. Воспоминания против его воли продолжали всплывать в памяти.
- Готов, Стасян? – прошептал Михаил на ухо другу. – До Нового года четыре минуты осталось.
- Да, - ответил Стас немного нервно.
Недавнее потрясение на фоне праздничной обстановки перестало занимать собою все мысли, но всё же назойливое напоминание от него осталось. Михаил не был озабочен ничем, потому как Стас не хотел ничего ему из этого рассказывать и просто сказал, что тот потерял сознание, так как на голову ему свалилась доска с гнилого потолка, а боль и прочее – ему привиделось. Убедить удалось с трудом, но всё же это лучше, чем беспокоить друга, нужно сначала во всём самому разобраться…
- Тогда давай, как договаривались: для начала исполним самую простую и всем известную – «Пока часы двенадцать бьют…», а затем «Костёр»… Ну и придумаем что-нибудь. Пошли. – Мир схватил гитару и сел на стул рядом с краем «сцены», которую собрали из нескольких деревянных ящиков и широкой фанеры. На саму «сцену» взбежал Стас, прочищая горло и вспоминая слова знаменитой новогодней песни.
Михаил начал наигрывать мотив, и вскоре Стас запел:
- Когда приходит год молодой,
А старый уходит вдаль,
Снежинку хрупкую спрячь в ладонь,
Желание загадай…
Грубый, чуть с хрипотцой, но всё же звенящий голос минуты три заполнял собой огромное помещение, забитое людьми, и, несмотря на то, что он не совсем подходил для исполнения этой песни, искренний порыв чувств исполнителя никого не оставлял равнодушным.
На финальных словах «Пока часы двенадцать бьют…» со второго яруса послышалось громыхание тяжёлых армейских сапог, и по лестнице в спешке спустился местный техник Кардан. В его руках был чёрный радиоприёмник, на котором он что-то подкручивал. Аппарат имел длинную, плохо закреплённую антенну, которая при движениях техника смешно болталась из стороны в сторону.
- Тихо все!! Я поймал волну!!! – пьяным голосом завопил Кардан, подбежав к стойке, на которой были расставлены рюмки с вином – очень дорогим напитком. Он схватил одну из них и, поставив приёмник на стойку, замер, прислушиваясь. Все собравшиеся тоже не шевелились, с душевным трепетом взирая на чёрный аппарат. Из него доносилось только шипение, но вдруг, наконец, сквозь помехи пробился какой-то бубнёж, затем музыка и громкий чёткий бой курантов заполнил собой большой зал.
- С Новым годом!!! – закричал Борода и все подхватили его оглушительным единым криком, к бою курантов добавился звон бокалов.
С Новым годом!
Vova
