Порты, портовые города, похожи друг на друга. Запахами, звуками, людьми... Разношерстная толпа - кто-то спешит на свой корабль, мечтая о новой жизни, стремясь вырваться из плена города или обстоятельств. А кто-то мечтает остановить время. На пару секунд задержать, чтобы успеть проститься, успеть сказать нечто важное, на что не нашлось времени да этого - не хватило дней, часов, недель, лет. Но именно сейчас, перед расставанием, надо успеть сказать. Успеть. И если время задержится... быть может, тогда все будет по-другому. Кто-то уезжает, а кто-то приезжает, возвращается. Кого-то ждут и высматривают в толпе, не замечая остальных. Забывая обо всем, толкая плечами, спешат к трапу, бегут навстречу. А кто-то здесь просто работает. Монотонно и однообразно. Загружая тяжелые ящики, стаскивая увесистые корзины. Их так много... Шум, голоса, смех, слезы, все смешивается - не различить. И только изредка из безликой массы вырываются отдельные фразы: "не уезжай”, "возвращайся”, "проваливай”, "сучий ты потрох, куда ящик потащил”. Мариан жмурится на солнце, сидя у самой воды - прислушивается, наблюдает. Камень теплый, нагретый яркими полуденными лучами. Она подставляет лицо свежему ветру, доносящемуся с моря. Соленый, морской, с чуть уловимым запахом дерева и пряностей. Он врывается на душную, раскаленную площадь, разбавляет вонь протухшей рыбы, которой, кажется, пропиталось все вокруг. Хоук переводит взгляд на корзину, стоящую рядом, тихонько толкает ее в бок, и тут же слышит в ответ возмущенный мяк. Ухмыляется. Пушистиусу тесно, ему нужен простор, да и последнюю крысу он успел доесть. Кот устал от долгой дороги, как и сама Мариан. До Лломирина путь не такой уж близкий. Сначала им пришлось добираться до небольшого порта, а затем дожидаться того, кто согласится переправить их на остров. Мариан потягивается, стараясь размять затекшие мышцы. Андерс должен вот-вот вернуться. Он отправился к торговцу зельями продать несколько амулетов, чтобы хватило и на жизнь и на долгую дорогу. Про долгую дорогу Андерс ещё не знает, но она его убедит. Себастьян сумел найти их здесь. Пусть он и следил за ними с самого начала, но она больше не желает рисковать, и не хочет ещё раз почти потерять того, кого любит. А ещё она надеется, что ей больше не придется убивать друзей, пускай и бывших. И тот странный маг - Рен, укравший у них рукописи... Что ему было нужно, зачем такие сложности? В любом случае, она собирается уехать как можно дальше ото всех, кто представляет для них опасность. Вот только от духа не сбежишь... Провидец так ничего и не смог сказать по поводу Справедливости. Они окончательно объединились? Возможно. Насколько это хорошо - неизвестно. Провидец обучал Андерса брать контроль над духом, раз их не получилось разделить, но ещё ни разу за это время дух не пробовал полностью отобрать контроль у человека. Ни разу он не пытался уничтожить Андерса. В тот раз, кажется, попытался. Мариан ежится, обхватывает себя руками. Она и представить себе не может, что бы произошло, если бы у того получилось. Что бы стало с Андерсом? Наверное, он бы просто исчез, растворился - так, как будто никогда и не жил. Исчезли бы его чувства, мечты, цели, он перестал бы существовать. Полностью, совсем - не осталось бы даже души, которая могла бы отправиться к Создателю. Не осталось бы ничего. От этой мысли становится страшно. Она хмурится и уже не обращает внимания на порыв ветра, нежно играющий с волосами, не улыбается, когда на её глазах тучный портовый рабочий бежит за бочкой, пытаясь схватить её, не дав скатиться с трапа, или шлепнуться в воду. А потом, когда та все-таки падает, не рассчитав скорости, не успевая затормозить, сам плюхается вслед за ней, подняв сноп брызг. Хоук не реагирует, когда он, поддавшись эмоциям, материт бочку так, что проходящая мимо дама средних лет испуганно таращит рыбьи глаза и краснеет, сравниваясь цветом со своим шейным платком. Мариан страшно представить чем могло закончится это появление духа. Она не допустит. Возможно, теперь все в порядке. Андерс думает именно так. Впервые за долгие годы он по-настоящему счастлив и спокоен. Шутит и улыбается - кажется, даже не замечает усталости от дороги. Обнимает её и говорит о будущем. Мечтает, планирует - так много и ярко. Он живет - уже без страха, без сомнений. А ещё он говорит, что она - его. Только его. Раньше боялся. Раньше не мог поверить, будто не имел на это права, будто считал, что это ненадолго. Глупый. Она была его и до этого. Всегда. Наверное, с того момента, как пересекла порог клиники в Клоаке. Мариан вновь улыбается, но секунду спустя на её лице опять мелькает страх. Все слишком хорошо, слишком. Что если... Что если дух просто затаился, что если он ждет возможности? Если Андерс сейчас не вернется... Если дух уже забрал его... Окончательно подчинил себе, сломал, уничтожил... Хоук оглядывается, всматривается в толпу, наводнившую порт. Андерса трудно не заметить. Она смеется и, приоткрывая крышку корзины, треплет Пушистиуса за ухом, доверительно шепчет: "Вернулся твой хозяин, вернулся, сейчас пойдем искать приличную комнату, и ты сможешь вновь погрызть шнурки на моих туфлях!” Андерс приближается. Издалека заметив Мариан, нашедшую укромное место у воды, улыбается ей. Он подходит и садится рядом, обхватывает руками за талию, прижимает к себе и утыкается носом в шею. - Ну как? - Продал амулеты. Думаю, этих денег нам надолго хватит. А ещё я предупредил торговца, что теперь готовые зелья ему будет Сайри приносить, - кажется того это не слишком смутило. - Думаешь, она справится? - Я научил её многому и оставил все книги по целительству. Она не маг, но сможет быть достаточно неплохим лекарем. Со временем. Энергии у неё много, лечить людей ей нравится, ну а за тем, чтобы она не ленилась и исправно выполняла свою работу, Рина присмотрит. Она обещала. Мариан обхватывает его руки. - Ну что, пойдем искать, где можно снять комнату? - Давай посидим тут пару минут... Андерс подставляет лицо налетевшему порыву ветра, жмурится, и Хоук замечает, как в уголках глаз собираются мелкие морщинки. Она хочет поцеловать каждую. Она хочет дотронуться рукой до его губ и почувствовать, как он прикусывает палец, как ласкает его кончиком языка. Хочет сдернуть с волос этот дурацкий шнурок и смотреть, как золотистые пряди рассыпаются по плечам. Хочет пробраться руками под рубашку и почувствовать тепло его кожи, приложить руку к груди и ощущать как бьется его сердце. Хочет огладить грудь, а затем поймать губами его вздох, когда её пальцы заберутся ещё ниже. Хочет ощущать его прикосновения, чувствовать его губы на своей коже... Она хочет быть с ним. Мариан смотрит на Андерса. И он, понимая её взгляд, отвечает. Поймав её руку, целует запястье, задерживается, греет его своим дыханием. Поднимается выше, притягивает к себе, зарывается пальцами в каштановые пряди и ласкает шею. Его взгляд меняется под стать её. Его дыхание сбивается в такт с её вздохом. - Пойдем... Его голос приобретает хриплые нотки, а глаза смотрят, не отрываясь, бесстыдно раздевая, оставляя её нагой, здесь, у всех на виду. Он знает её тело, помнит его, может представить её обнаженной всегда, в любую минуту. Может представить их вместе во всех деталях, во всех подробностями. Он может воскресить в памяти её раскрасневшуюся, с припухшими губами, может вспомнить её тепло, её запах. Ощутить мягкость её кожи, податливость её тела. Ему достаточно вспомнить, и она будет перед ним такой - обнаженной, прекрасной и нестерпимо желанной. - Ты все-таки решил подыскать нам подходящую комнату? Мариан смотрит на него лукаво. - Несомненно. - Только чтобы там была большая ванна. - И удобная кровать. - И мягкие простыни. - И глухие соседи. - Не привередничай! Андерс поднимается, протягивает ей руку, помогая встать, и тут же резко тянет на себя. Обнимает за талию, гладит по спине, нежно, а затем с силой проводит рукой по изгибу поясницы, заставляя прижаться к нему всем телом, не отрывает взгляда от её лица. - Кота забрать не забудь. Андерс смеется. Он уже и не помнит того времени, когда мог смеяться так беспечно. Порт остается позади, вместе с нескончаемым гулом голосов и сутолокой. Они минуют тихие улочки и многолюдную торговую площадь в поисках подходящей таверны. А затем и её шум, проводивший их по лестнице до самых дверей номера, исчезает. Пропадает, вместе с нескончаемым потоком виски и толпой пьяных моряков и наемников. Внизу остаётся и краснощекий трактирщик, разглядывавший Мариан с интересом, когда они с Андерсом выбирали комнату. И черноволосая бойкая официантка, ловко сновавшая между столиков. И часть их средств - взнос за несколько дней проживания. Все это остается там, за закрытыми дверями. Так же, как весь город, с его толпой, с торговцами, мошенниками, нищими и богачами, исчезает - стоит лишь задернуть шторы. Только легкий аромат жасмина доносится из городского сада напротив. Мариан упирается руками в его грудь. Поглаживает напряженные мышцы. Скользит ладонями ниже, легко касаясь, нежно, почти невесомо. Затем сильнее. Гладит. Пробегает пальцами. Цепляется за шею и грубо сжимает плечи. Чувствует его. Сейчас она, как никогда, хочет чувствовать его. Она хочет заполнить этой близостью каждую секунду, хочет компенсировать всю боль, все сомнения, весь страх. Проводит ладонью по вечно небритой щеке, спускается пальцами по шее к выступающим ключицам. Замирает на секунду. Сбоку на светлой, бледной коже вырисовывается жилка. Синеватая, так напоминающая те трещины, которые покрывают его тело, когда появляется Справедливость. Она дотрагивается до неё, гладит, чуть смущаясь, будто кто-то может заглянуть в её потаенные фантазии. Притягивает к себе. Его губы, его дыхание... Ловит каждый вздох, подается вперед, чутко реагируя на прикосновения. Сколько таких же, как они, побывало уже в этом номере... Лучше не знать. Не имеет значения. Он целует небольшой шрам на правом плече, задерживается, щекочет дыханием шею, возвращается к побелевшей полоске на коже и вновь касается губами. Проводит языком по тонкой линии. Это тот шрам, который Хоук так и не позволила исцелить. Когда-нибудь она расскажет, что он значит, наверняка расскажет. Столько лет вместе, но у неё до сих пор есть тайны от него. Это не страшно, у него тоже есть тайны, это не мешает ему любить её. Его волосы, влажные, ещё не успевшие высохнуть, оставляют следы - такие холодные на разгоряченной коже. Она смотрит на него, любуется. Он красив. Всегда красив. Особенно сейчас, когда в его глазах желание и нежность, когда светлые растрепанные пряди, золотом играют в пробивающихся сквозь занавески лучах. Она двигается ему навстречу, сжимая ногами его бедра. Приподнимается, чтобы поймать его губы. Прижимается, чувствует его, всем телом, кожей, ощущает пальцы на своем лице, губах... У него красивые руки, сильные, с узкими ладонями. Почти совершенные, почти идеальные. Только родинка между большим и указательным пальцем. Она заметила её в первый же свой визит, и именно эта черточка сделал его руки по-настоящему родными. А ещё запах. Его ладони всегда пахнут эльфийским корнем. Сколько бы он не отмывал их, как бы не старался избавиться, но всегда будет проскальзывать чуть уловимый, свежий травяной аромат. Ей нравится это. Возможно, просто ей нравится все, что связано с ним. Он перехватывает её за запястья, заводит руки за голову, прижимает с силой. Ему нравится видеть её сейчас беззащитной. Ей нравится быть с ним беззащитной. Он двигается быстрее - нет мыслей, нет слов, есть только ощущения. Нарастающие, захватывающие полностью... Он сжимает её руки до боли. Неважно. Не замечает. Она выгибается и на секунду замирает. Внизу раздается шум. Жизнь бурлит там - за окнами, в зале таверны. Она вновь врывается в их уединенное логово воплями мальчишек-разносчиков, призывами торговцев, руганью подвыпивших наемников. Тревожит слух криками и звоном бьющейся посуды. Мариан прижимается щекой к его груди, слушая его дыхание, отвечает улыбкой на его улыбку, возвращая ему нежное поглаживание. Разговоры будут потом, планы будут потом - сейчас только пустота и легкость. Его тепло и его руки, обхватившие её за талию... *** Мариан просыпается медленно, лениво, поворачивается на бок и приоткрывает один глаз. Андерс лежит на кровати, вытянувшись во весь свой немалый рост. Хоук не показывает, что проснулась. А Андерс уже не спит - он внимательно читает письмо, вертит белый лист бумаги, заполненный крупным почерком. В комнате темно, занавески задернуты, и он подставляет запись под узкую полоску света, пробивающуюся с улицы. - А занавески раздвинуть не мог? Двигаться лень, и Мариан сонно целует его туда, куда может дотянуться. К сожалению, в поле досягаемости оказывается только бок. Андерс смотрит на неё с улыбкой, и, прежде чем она успевает продолжить свои исследования его тела, он откладывает письмо в сторону и тянет Хоук на себя, укладывая её голову на плечо. - Что это за письма? Хоук указывает на бумаги. - Забыл тебе вчера сказать. Я по дороге их успел забрать. Хорошо, что мы отсюда уезжаем - этот пройдоха торговец выманил у меня золотой, за то, что ему наши письма доставляют. Они, видите ли, место занимают, - Андерс хмыкает и трясет бумагами, демонстрируя их размер. - Что они там занимать могут? Нам Варрик пишет и Амелл... - Ты забыл о письме Амелл? Это на тебя не похоже. - Ну, сначала у нас были другие дела, - он легко пробегается пальцами по её руке. - Затем, как ты помнишь, мы были заняты тем, что пытались стащить Пушистиуса со шкафа. А потом уже было поздно. Вылетело как-то из головы. Вспомнил, только когда проснулся и увидел их торчащими из кармана куртки. - Пушистиус... - Мариан пытается вскочить, представляя, что мог натворить этот несносный кот за ночь, но Андерс удерживает её, крепче прижимая к себе. - Все в порядке. Он спит. Видимо у него шок. И от долгой поездки и от нового дома. Но он осваивается. Уже немного пожевал твой зачарованный пояс. - Зараза мелкая. Поймаю - хвост откручу. Когда Хоук злится, она начинает шипеть не хуже их нового приобретения. - Ри! - Да-да... Котов обижать нельзя. Мариан сердито надувает губы. Обычная игра. На кого-то другого, может, и подействовало бы, но только не на Андерса - слишком уж хорошо её знает. Поэтому он только усмехается на эту вспышку гнева. Хоук смотрит на него хмуро, но - кому она врет? На Андерса невозможно обижаться. Даже если его кот испортит всю её одежду, даже если этих котов будет не один, а десять, она все равно не сможет на него по-настоящему обидеться. - Ты проследи только, чтобы твой кот меня не доставал. Этот пояс - за победу над виверном, между прочим. - Он его не сильно погрыз. Я отнять успел, - Андерс доволен собой, он спас часть её гардероба. А, учитывая характер Пушистиуса, это и правда, подвиг. - До чего вредный кот... - О чем ты? - Андерс искренне удивляется. - Он замечательный кот, просто нервничает немного. Мы же его из привычной среды вытащили. Если бы он был действительно вредным, то давно бы уже тебе в туфли нагадил. Мариан поднимает голову и смотрит на Андерса. Тот еле сдерживается, чтобы не расхохотаться. Его голос серьёзен, и губы сжаты в тонкую полоску. Но глаза смеются. - Интересно, а почему именно мне, а не тебе? Расскажи лучше, что там в письмах. - Варрик нам сообщает, что они с Изабеллой отправляются в Антиву. Приглашают их навестить, если мы, наконец, перестанем ото всех прятаться. - В Антиву я не хочу. - Я тоже. - А что пишет Амелл? Хоук видит, как меняется его взгляд. Сейчас на его лице мелькает столько чувств, но главное - надежда. Светлая, искренняя. - Она пишет, что Верховная Жрица подняла вопрос о том, что люди забыли, сколько хорошего сделали для них маги в тяжелые времена войны. И теперь, в мирное время, обращаются с ними неподобающе. Хоук изумленно смотрит на Андерса и, приподнявшись на локте, тянется за письмом. Чтобы прочесть, убедиться самой. Этого не может быть. - А ещё она пишет, что какой-то маг совершил покушение на Верховную Жрицу. Ничего не вышло, но - ты понимаешь, что это значит? Мариан кивает. Она потрясенно перечитывает письмо, пробегает глазами по строчкам текста. - Все было не напрасно. Они не смогли замять этот случай. Не смогли сделать вид, что ничего не происходит. Им придется разбираться с этой проблемой. - Придется. Мариан эхом повторяет за ним. - Андерс, я хочу поехать в Тевинтер. Хоук говорит быстро, не поднимая глаз. - Ты... ты серьёзно?. . Нет. - Андерс садится на кровати и погружается в свои мысли. - Тевинтер... Мариан ждет ответа, но он молчит, уставившись в одну точку. Кажется, уже прошло несколько минут. - Скажи что-нибудь, - она не выдерживает этой паузы. - Хватит уже своими пятками любоваться. - Я удивлен. - Андерс переводит взгляд на Хоук. - А тебя не впечатляют все те ужасы, которые рассказывают про Тевинтер? - Понимаешь, я привыкла обращать внимание не только на то, что говорят, но и на то, кто говорит. А все, что мы знаем, идет со стороны церкви. Я не настолько наивна, чтобы верить им на слово. - Ри, ты ведь знаешь, как я тебя люблю? - Андерс усмехается и подтягивает её ближе. Хоук погружена в свои мысли и машинально целует его в изогнувшийся в усмешке уголок губ. - Знаю. Я бы хотела сама увидеть, как там обстоят дела. Нам столько времени рассказывали про ужасы Тевинтера. Противопоставляли его тому, что происходит здесь. Но это ведь лицемерие. Нам рассказывали про ужасы рабства и злобных магистров. Но у нас есть Орлей и шевалье, которые ничем не лучше. Есть храмовники, которые могут безнаказанно творить все, что им заблагорассудится. Почему мы относимся спокойно к одному, но должны клеймить другое? - А рассказы нашего главного магоненавистника тебя, надо понимать, тоже не убедили? - По правде говоря, они только разожгли мой интерес. Фенрис же ничего не видел сам - все, что он смог рассказать, он знал со слов Данериуса. И, как мы выяснили, его даже не заставляли делать эти лириумные метки. Он сам боролся за это право, хотел обеспечить свободу своей семье. И, что совсем странно, Данериус дал им свободу. Он сдержал слово тогда, когда мог этого не делать. Ведь Фенрис все равно ничего не помнил. Я не думаю, что там все действительно настолько плохо, как это пытаются изобразить. А нам сейчас очень не помешала бы поддержка, и именно в Тевинтере есть тот, кто мог бы нам помочь. - Ты про Фенриэля? - Да, про него. Мы несколько раз его спасали - думаю, он уже добился определенного положения, и сможет теперь помочь нам. Андерс отвечает не сразу, он задумчиво поглаживает её плечи, пытаясь принять решение. - Это разумно. Хоук на секунду замирает. Она не ослышалась? - То есть, ты согласен? Я же помню, как ты относишься к магии крови, и подумала... - Я не могу сказать, что эта идея мне очень нравится. Но она разумна. Вмешиваться в ситуацию здесь пока бессмысленно. Изменения начинаются, и мы можем только ждать. Охота за нами не закончилась, и в Тевинтере было бы безопаснее. К тому же я представляю, какие знания по магии могут у них быть, сколько книг, трудов! Наверное, библиотеки ломятся от секретных знаний, за которые тут приходится вываливать целое состояние, - Андерс мечтательно закатывает глаза. - Пока церковь здесь не давала нам толком развиваться, мешала полноценно изучать свой дар, у Тевинтера не было таких ограничений. Ведь даже за то небольшое время, что мы провели с провидцем, я узнал о Тени и духах гораздо больше того, чему меня учили в круге, - он кивает головой, как будто в подтверждение своих мыслей. - Думаю, это разумно. Внезапно Андерс усмехается, и Хоук видит знакомые лукавые искры в глазах. - Так, а теперь признавайся, что ты там надумал? Я узнаю этот взгляд. - Хоук, может не сейчас? Я хотел подготовиться к этому разговору... Андерс смущен? Хоук с удивлением смотрит на него, не понимая, что происходит. - Да в чем дело? Он тяжело вздыхает. - Ну ладно, скажу. Хотя не так оно должно происходить. В общем, ты ведь знаешь, что в Тедасе маги не могут пожениться, тем более два отступника. Мы никогда и не говорили об этом. Какой смысл мечтать о том, чего не может произойти? Но я вспомнил... В Тевинтере все по-другому... Там ведь маги могут создавать семьи, и мы могли бы... - Это что сейчас было? - Хоук недоверчиво смотрит в его сторону. - Ты мне предложение сделал, что ли? - Мариан, я не знаю, что будет дальше, - его тон на удивление серьёзен. - Не знаю, где мы будем жить. Не знаю, чем закончится этот конфликт между магами и храмовниками. Но я хочу, чтобы мы в любом случае были вместе, - в его глазах опять читается улыбка. - Совсем вместе. Мариан утыкается носом в его шею. "Совсем вместе”. Ну, это лучше обещания утопить весь город в крови. - Я тоже хочу, чтобы мы были совсем вместе. Но, раз мы отправляемся, мне надо сегодня же написать письмо Фенриэлю. Надеюсь, оно дойдет быстро. Хочу, чтобы он нас встретил. Подогреешь мне воду? Мариан кивает головой в сторону небольшой комнаты с широкой ванной. Плескаться в ледяной воде нет ни малейшего желания. - Всегда к твоим услугам. Андерс встает с кровати, и Мариан любуется его сильным худым телом, когда он лениво потягивается. - Сейчас будет горячая ванна, - на его руке мелькает огонь. - Магия готова служить человеку. Хоук смеется и утыкается носом в подушку, которая все ещё сохраняет его запах. Андерс старается скрыть тревогу на лице, продолжает улыбаться и прячет руку за спину. Синий свет змеей обвивает его запястье, трещинами раздирает до локтя. Но он не чувствует мыслей духа, не улавливает его негодования. Синий свет сияет ярко, и Андерс прилагает немало усилий, чтобы вернуть себя в прежнее состояние. Помогает только целительское заклинание. Какого демона с ним происходит?! Ещё секунду назад все было прекрасно. Тевинтер... что ж это неплохая идея - может там он сумеет найти ответы на свои вопросы. Мариан думает о том, что судьба играет с ними. Когда-то очень давно она была обычной беженкой из Лотеринга. Нищей, напуганной, потерявшей все. Когда-то очень давно Андерс был всего лишь беглым магом, беспечным и наивным, мечтающим о свободе и обычной жизни. Но судьба привела их в Киркволл, и все изменилось. Им пришлось принимать решения, которые, она надеялась, больше никому и никогда не придется принимать. И, если их в будущем будут ненавидеть - это даже хорошо. Это значит, что ситуация станет другой. Значит, люди не смогут представить тот кошмар, через который им пришлось пройти, не смогут принять ту цену, которую нужно было заплатить за изменения. Если маги начнут позволять себе такую наивность, значит, их жизнь станет лучше, значит, мир действительно станет чуть менее уродлив. Судьба сама находит тех, кто должен совершить важные изменения. Она не спрашивает о желаниях человека, не интересуется, чем ему придется за это заплатить - она просто выбирает и ведет к цели. Такие события сами по себе всегда важнее тех людей, кто, к счастью или к сожалению, оказался их участником. Важнее любого из них и всех, вместе взятых. А, если человек чувствует себя свободным от судьбы, то, возможно, это означает только то, что ничего важного ему совершить не суждено. Потому что то, что должно произойти - произойдет. Мариан любуется Андерсом, который, даже не подумав одеться, без тени смущения подходит к окну и впускает в их комнату солнечный свет. Андерс, обернувшись, завороженно смотрит на Хоук, которая лежит на кровати, скинув одеяло, нежась на солнце. Все же иногда судьба неплохо награждает тех, кто смог пройти её испытания до конца.
Vova
