Моя первая любовь – город Санкт-Петербург.
Запах снега. Я, хоть и рожден летом, больше всего люблю именно этот
запах – мокрый, раскисший и немного подмерзший вновь снег над портом.
Журчание Черной речки у сероватых, прогретых весной стен Монастыря.
Обтаявший снег, романтичной лодочкой плывущий в слабом, но задорном
течении. Весна. Та ива, раскрашенная вуалью первой, невинной, как
поцелуй ребенка, зелени.
Чугун оград. И их холод на моих локтях, ржа, кровью сангины на ладонях.
Только этот холод снимет воспаленную опухоль рака души. Сколько раз…
Бег, торопливо-размеренный, моей Царицы – Невы. Сколько раз – снова
взлаиваю я в ночь болью потерянной тайны. Сколько раз я вгрызался обидой
в бег Невы, моей Царицы и Музы, вдавливаясь беззащитной мякотью живота в
охрану холода оград. Сколько раз я умолял, почти на коленях, дать знак,
совет. Плача навзрыд, солью слез разбавляя спокойную панику моей
Царицы.
Сколько раз, по пояс высовывался в это чертово окно, пожирая жадным
взглядом разлинованность порта, выдыхая, до астмы потери, дым
никотинового безумия. Я боялся. Просто боялся, до паники детского
кошмара, беспричинно, слепо, страшно.
Сколько раз кровавой невинностью ожесточенных поцелуев я припадал к бархату неба.
А лето? Это глухонемое лето, содрогающееся рыданиями последней нежности.
Холод духоты в глубине легких – последней эротикой, дымом травки и
лужами безумия под каблуком, прибивающим землю.
Да, сложно понять. Первая любовь, глупая, наивная, детская любовь к
моему городу. Навеки моему, с воспаленными по весне венами каналов,
морщинами переулков и шрамами улиц, и этим взглядом рельефного, как
боль, неба.
Питерские ночи. Нет, не апокалепсичность белых, а обычные ночи зимнего чистого мороза.
Белой гуашью одиночества с кисти овдовевшего художника по алкогольным
глубинам неба – переливаются, заигрывая, звезды. Или вдруг засияют как
никогда ярко, гипнотизируя тем блеском, что непременно видишь в глазах
возлюбленного.
Дворцы и тюрьмы, каналы и мосты, вежливость и ледяная чопорность, каменные улочки и лужи. Пороки и очарование.
Согласен, я испытываю к этому городу чувства почти романтические, не
солгав можно назвать именно его - Моим первым мужчиной, первым учителем
Любви.
И тем больнее было оставлять его, убегая, без оглядки, едва не
побиваемым камнями. Трусливая побитая собака – я оставил не друзей, не
семью, не детство – Любимого. В лице Питера.
Срываясь в суетливую депрессию московских скверов.
Нет, я не люблю Москву так, как Питер. По одной простой причине: Москва
прекрасная, статная женщина. Сильная, кокетливо молодящаяся,
очаровательная в своей непосредственности и зрелой расчетливой
жестокости.
Я не умею любить женщин.
Но, я должен признать, Москва стала моей очаровательной подругой. С
томительно кокетливым корсетом Садового; румянцем красных мощеных улочек
Кремля.
Но мой потрясающе сексуальный Питер. С синевато-холодным вкусом
татуировок на утренних плечах. Это нежная, первая, наивная, эротичная
любовь.
И я не хотел бы вернуться туда сейчас, пять лет спустя. Нет.
Это все равно, что увидеть любовника, которого до сих пор устало
забываешь, благоговейно дрожа от воспоминаний. Он уже не тот. И нельзя
терять это неистово вкусное очарование. Оно лишь смажется
непереносимостью боли потери.
Теперь я живу с другой женщиной. Она дает куда меньше вдохновения и
разучился писать, как раньше, стихи. Не привычно рифмуя смысл строк под
вуалью из воды Московских снегов, а писать Стихи, по-детски
непринужденно, очаровательно ясно. Водами Невы в ограде чугунных бус.
Но я научился быть благодарным ей, моей мудрой подруге, за терпкость
слов в моей Прозе, за штрихи алого, в антрацитовых чернилах моих
рисунков.
Спасибо тебе, Москва.
А ты, Санкт-Петербург, извини за то, что я вновь истрепал твое имя в сентиментальной глупости своих слов.
А вы, те, кто живет сейчас с моим Мужчиной, подойдите к иве, что на
Черной реке у Монастыря, покатайте на ладони сангину чугунной ржавчины,
заворожитесь гуашью звезд над портом и покурите в мое проклятое огромное
окно.
И навяжите обручальное кольцо ленты на перила моста через Неву.
Передайте мою любовь Его Серому Величеству.
Городу Санкт-Петербургу.
Vova
