Почему в этот день так часто идет дождь? Это повторяется с завидной регулярностью из года в год. Возможно, это происходит потому, что сама природа оплакивает тех, кого с нами больше нет? Единственный день в году, когда на кладбищах многолюдно, шумно и цветасто-красочно, словно на центральной площади. Поминальный. Столько живых одновременно здесь больше никогда не бывает. Только в этот день. Люди едут, идут, торопятся, спешат поклониться тем, кто уже шагнул за черту, отделяющую жизнь от смерти. Вечный круговорот тел в природе. Он происходит постепенно и незаметно, но с каждым годом количество тех, кто приходит, уменьшается, а тех, к кому приходят, становится больше. И, покупая у раскрасневшейся то ли от ветра, то ли от выпитых «для сугреву» ста грамм, торговки цветы, мы в последний момент вспоминаем, что в этом году их нужно на два больше. А ведь рано или поздно наступит такой момент, когда приходить будет просто некому, потому что все уже здесь. На ПМЖ в тихих однокомнатных квартирах, о которых некоторые мечтали всю свою жизнь, проклиная шумное многолюдье коммуналок или общего двора. Теперь их мечта исполнилась. Никто не помешает, не потревожит и не бухнет в борщ целый килограмм соли, чтобы отомстить за косой взгляд, брошенный на очередного ухажера не обремененной моралью и совестью соседки. И всё бы ничего, да стены комнат слишком уж тонкие, а потому бессонная ночь обеспечена всем обитателям этого муравейника. Но теперь все это в прошлом. Те, кто находятся здесь, ведут исключительно тихий и высокоморальный образ смерти. С каждым годом их становится всё больше, а тех, кто приходит сюда в поминальный день — всё меньше. Круговорот тел в природе. А еще, всегда появляются они — могилы, за которыми никто не ухаживает. Некому? Некогда? Незачем? Варианты ответов невероятно разнообразны. Оплывшие земляные холмики, рухнувшие поделки местных «зодчих», проржавевшие гробницы, которых десятилетиями не касалась кисть, обмакиваемая в серебрянку... Среди своих ухоженных соседей они выглядят особенно жалко. Как никому не нужный, запаршивевший котенок рядом с породистыми собратьями. Или как грязный, плохо одетый ребенок из неблагополучной семьи среди пышущих здоровьем крепышей, с которых заботливые родители сдувают пылинки. И всякий раз почему-то отводишь взгляд в сторону и ускоряешь шаг, без вины виноватый в том, что кого-то уже не помнят. И невольно возникает где-то там, на самых задворках сознания, гаденькая мыслишка: а не случится ли этого с твоей собственной могилой? Как долго будут помнить о тебе твои дети и внуки? Найдут ли они время. Чтобы привести в порядок твой последний дом? А потом еще пару часов, чтобы приехать сюда, положить на твою могилу цветы и традиционные печенье-конфеты и постоять несколько минут молча, вглядываясь в такие знакомые буквы на табличке, но видя в этот момент не их, а тебя. Живого. Улыбающегося. Еще не знающего, что скоро ты станешь просто именем на табличке...А может, не вырвут они из своего плотного графика эти пресловутые несколько часов, не могут, не захотят, не придут... И через несколько лет о том, что ты когда-то жил будет напоминать заросший травой холмик с поржавевшей, покосившейся гробницей. А то и вовсе без неё. Простоит некоторое время деревянный крест и сгниет, а имя с таблички, небрежно написанное маркером современными Безенчуками, еще раньше смоют дожди. Был человек — и нет. Даже памяти. Если повезет, могила просто будет забытой, а если нет — чистоплотные родственники «соседей» постепенно завалят её всяким хламом, потому что специальных баков для мусора на этом старом кладбище нет, и никогда не было, а его нужно куда-то девать. Вот и сыпят... на чужие, медленно истлевающие кости...Но давайте не будем о грустном, это место и так не располагает к веселью. Хотя, почему же? Вот изрядно «напоминавшаяся» компания с покрасневшими рожами громко ржет над похабным, матерным анекдотом. Они уже забыли, зачем вообще сюда пришли. Или вон те, срывающимися, пьяными голосами затянувшие сакраментальное «Ой, мороз, мороз». Они тоже не помнят, что привело их сюда несколько часов и бутылок водки назад. Или вот эти, сметающие в огромные клетчатые сумки с могил абсолютно всё, почти вырывающие эти конфеты-печенье-крашенки из рук тех, кто пришел помянуть своих родных. И далеко не всегда это опустившиеся бомжи с одутловатыми, пропитыми физиономиями. Иногда они, эти «собиратели» хорошо одеты и даже обвешены золотыми побрякушками. Но с бомжами и многодетными цыганками их объединяет одно — отсутствие совести и уважения к чужой печали. Неужели так сложно дождаться, когда родственники уйдут, оставив частицу своей грусти и слез вместе с этими приношениями? Наверное, сложно. Хочется же поскорее, чтобы не перехватили другие!А еще можно превратить кладбище в бесплатную рюмочую. Вон их сколько — столиков! И за каждым что-то едят и пьют. Так пусть поделятся с ближним. И плевать, что этот новоявленный «родственник» уже едва стоит на ногах и, скорее всего, скоро свалится рядом с чьей-то могилой. Почему «помянуть» это обязательно — напиться? Особенно изощренной издевкой это выглядит на могилах тех, кто умер из-за любви к «ней родимой». Тогда уж колитесь, нюхайте, глотайте колеса на могилах наркоманов. Чтобы всё по-честному! А потом... потом смейтесь и пойте, превращая Поминальный день в балаган и очередную грандиозную пьянку...Пройдет еще несколько часов, и кладбище снова опустеет. И только мелкий, холодный дождь будет касаться крохотными пальчиками могил, не делая различий между ухоженными и забытыми. Для него равны все, их всех он оплакивает и вспоминает, потому что это Поминальный день...
Vova
