Зевран сидел и молча, смотрел, как огонь в камине лижет поленья, а
заодно превращает в пепел некоторые бумаги. Чем не причина затопить
камин в летнюю ночь? Особенно когда истинным поводом была необходимость
тихонько посидеть у завораживающего пламени, под его уютный треск, лишь
со своими мыслями наедине. Дом давно уснул, только изредка можно было
услышать, как безмолвие ночи нарушают шаги охранников – то в коридоре,
то внизу за окном.
Сколько времени ещё всё это будет продолжаться? Предположительно – до его визита к Её Величеству. А дальше?
За последние дни нервы начали пошаливать и в голову лезли мысли и версии
будущих событий, в которых Зевран сам себя-то и подозревать раньше не
мог. Ему почему-то казалось, что всё, чего с ним не сделали – всё, что
не успело украсить его душу шрамами, превращающими личность в механизм, в
годы, когда он был юнцом - вот тем дерзким, сумевшим сохранить себя
живого среди острых каменных углов правил Дома… всё это идёт к нему как
стихия. И он уже ничего не может с этим поделать. Кардосо сказал про
убившего дракона. И это было правдой. Этот невысокий старик, про
которого иногда хотелось спросить, на правах затасканной шутки, а не
было ли у него в роду гномов, понимал истинное положение вещей. А до
Зеврана это только начинало доходить. Зевран Араннай, сын шлюхи.
Существо парадоксов. Прыгнувший через все мыслимые и немыслимые запреты и
попытавшийся создать иные правила для Дома Воронов. Что ты будешь
делать теперь? Когда жизнь снова поставила тебя перед выбором между тем,
чего ты не хочешь и тем, что не разумно? Плюнуть на все те эмоции и
мысли, под воздействием которых ты всё это начал – желание быть
свободным, иметь право выбора, право чувствовать. На всё то, что ты
постулировал, когда за тобой пошли бойцы… и спокойно принять старые
правила игры Дома. Обезопасить себя и уверенно идти к победе… ткнуть
Валетту носом в то, что он её хозяин, и он ей приказывает. Забыть лицо
Лауры, потому что поддерживать её сейчас – архиневыгодно и грозит прямым
конфликтом с Мацеоллой. Причём, что-то подсказывало, что арестовав
Мену, будь факты против неё, Берто тянул бы одеяло совсем в
противоположном направлении, пытаясь любой ценой, удержать её у себя и
живой. Выбросить из головы навязчивые переживания по поводу безопасности
сына, раз они таки изматывают гильдмастера. Как бы кощунственно это не
звучало – ведь жил же он столько лет без него, можно хоть полчаса в день
не вспоминать об этом… И как просто было бы взять да и забыть, что это,
в той или иной степени, - близкие люди, и повысить собственные шансы.
А мозг всё просчитывал вариации будущих событий. И, в большинстве
простых и выгодных решений, почему-то приходилось стать тем, с кем рядом
Зевран Араннай времён пятого Мора под одним деревом отлить бы не
захотел!
Как тогда всё было просто! Была мечта – сладостная и не до конца
выразимая, был путь к её реализации. И всё это походило на начало
увлекательной и героической истории, насыщенной бравадой. А теперь…
Война всё не кончается; иногда кажется, что война только началась.
Мягкие складки штор, за которыми – освещённая фонарями Пьяцца ди
Инконтри. Зевран подошёл к окну, отодвинул шторы и посмотрел сквозь
просвет в узоре витража. Плевать на гипотетических стрелков. Хотя ребята
отслеживают все ближайшие дома… Эх! Только сейчас Зевран понял,
насколько он устал от всего этого. И как хочется просто смотреть на
улицу и… и не варить всё вот это у себя в голове, не считать ходы
наперёд.
На противоположной стороне площади, под фонарём, сидел прямо на мостовой
некто… Сидел, и внимательно смотрел на окна. Кто это? Нет, кто он –
если присмотреться, ясно. Эльф. Судя по одежде – нищий. Но что он делает
здесь, среди ночи, вне эльфинажа, невзирая на ночную стражу?
Эльф сидел и смотрел на окна. Пристально, как будто чего–то ждал. Зевран поправил пояс халата и спустился вниз.
В караулке Байер, меланхолично полировал кинжал.
- Что это за субъект сидит под фонарем и гипнотизирует окна?
- Не знаю, он вчера тут мелькал. Поздно вечером – словно ждал кого-то. Потом ушёл. Прогнать его?
- Нет. Позови.
- Сюда?
- Да.
Зевран сел на диванчик в холле, ожидая странного эльфа.
Визитёр действительно оказался нищим. Вернее, выглядел он как нищий –
старое драное тряпьё и немытые волосы. Хотя, в принципе, молодой парень –
двадцати пяти ещё нет.
- Гильдмастер, он хочет поговорить с вами, – уточнил Байер. - Его предупредили, чтоб не делал глупостей.
- Ну, пусть поговорит. Я для этого его и позвал. – Зевран прищурившись посмотрел на эльфа. – Как тебя зовут?
- Пако, гильдмастер.
- Ты из эльфинажа?
- Да. Вам просили кое-что передать. Только Вы уж не сердитесь.
- А за что мне сердиться? Передавай.
- Мне поручили сказать, что у вашего дома видели одну женщину.
Светловолосую. Она каждый вечер сюда приходит и вчера здесь была. И
сегодня вечером, кстати, тоже здесь была. Она приходит так, что не
понять, откуда и следит за охраной. А вот остальное – уже стоит денег.
Если хотите – приходите завтра или послезавтра в эльфинаж – я Вас сведу с
тем, кто знает больше.
Зевран внимательно слушал нищего.
Светловолосая? Хм… Похоже эта информация стоит того, чтоб за неё
платить. Если она достоверна, конечно. Но, во всяком случае, всё
сходится.
- Хорошо. Я приду.
* * *
Зевран опять оставил дом сразу после обеда. Эвлара перед этим позвал в спальню:
- Слушай, ты не прокатишься с Эллеаном куда-нибудь за город?
- Когда ты с ним поговоришь?
- Потом. Так ты поедешь?
- С великим удовольствием.
- Ну, вот и хорошо. И сам развеешься, и у него дури поубавится. Боюсь,
Эв, как бы он снова не сбежал. Ему здесь скучновато, а в церковь каждый
день мотаться нечего. Ты погоняй его там, чтобы утомился, как следует.
Он направился было к двери, но обернулся, затылком ощущая взгляд милого
друга. Усилием воли удержал себя на месте, чтобы не кинуться к нему, не
впиться в губы долгим поцелуем. За столько дней в Антива-Сити они не
провели вдвоём ни одной сиесты, и лишь воспоминание о тайных забавах в
«Рагнателе» приятно тешило обоих. Жёлтые искры брызнули из-под ресниц,
согревая радостью сердце Эвлара, любимый прошептал ему: «До встречи в
темноте».
Два блестящих вороных жеребца рыли копытами брусчатку перед домом. Эльф в
чёрных кожаных доспехах легко забросил мальчика в седло. Подтянул
стремена по его росту.
- Вперёд не вырывайся, держись за мной или же рядом.
- Эвлар, а почему на папином нельзя?
- Он слишком быстрый даже для тебя. – Эвлар вскочил в седло и выехал в
ворота. Эллеан даже не успел поводья подобрать, как его умный конь
потянулся следом за головным.
- Шмель и Шико – родные братья. Так почему они такие разные?
- Шико от скакового жеребца, поэтому он такой резвый и горячий, а Шмель
от фельского – той же породы, что и Шёлк. Поэтому он так похож на свою
мать.
- А я похож на свою мать?
Долиец постарался сохранить спокойный тон:
- Эллеан, я не знал её. Спроси отца.
«Пускай Зевран выкручивается. В конце концов, это не мой сын…» Эвлар
тотчас же устыдился этой мысли: он полюбил Эллеана едва ли не в момент
их первой встречи и отдавал ему то нерастраченное чувство, которое не
мог дать своему ребёнку. Ребёнку Морриган, исчезнувшей в момент падения
Архидемона. Быть может, Серый Страж и не узнает никогда, чем кончилась
затея ведьмы из Диких Земель. Плати, герой, плати всю жизнь за то своё
решение не умирать и не дать умереть товарищу. А кому теперь твоя жизнь
нужна? Тебе? Мирный долийский эльф - «Палач»… убийца…
- Эвлар, поскачем? – Эллеан, как только выехали за город, толкнул коня.
Шмель поскакал галопом. Шико сразу завёлся: он ненавидел быть вторым.
Долиец удержал ретивого скакуна и пропустил мальчика на Шмеле вперёд.
«Ты нужен им, - сказала древняя богиня Митал. – Ты нужен своему Зеврану,
которому ты посвятил себя всего после победы. Теперь ты нужен ещё этому
ребёнку». Голос богини в голове или же собственные мысли, настроившие
на мажорный лад, заставили долийца улыбнуться, пуская жеребца вдогонку.
Снова свобода, ветер и снова стук копыт дарит душе счастье полёта.
* * *
Монна Вита не преминула бы опять заглянуть в церковь, но гильдмастер,
спросив её о планах, разрушил их: «Всё это хорошо. Но с Эллеаном сегодня
погуляет Эвлар, а Вы, пожалуйста, займитесь домом – мы его порядком
подзапустили. Проследите, чтобы служанки прибрали всё, как следует».
Было нелепо напоминать, что она – не экономка. И так ясно: Араннай не
хочет отпускать её одну.
Квартира вовсе не была запущена. Доверив двум служанкам прибираться, как
им заблагорассудится, монна Вита вышла с книжкой в сад. Но не успела
коснуться скамейки, как рядом возникла громада Фича.
«Простите. Госпожа Вита. Там гонец только что письмо принес. Адресовано Вам».
Валетта открыла конверт – странный, с гербовой сургучной печатью. Что бы
это могло быть? Внутри лежала карточка… Что? Наверное, это ошибка и
письмо адресовано господину Араннаю. Она еще раз посмотрела на конверт.
Нет. Валетте Вите. Приглашение на прием в Тевинтерском посольстве. Что
это? Маркус? Создатель. Но… но почему? Почему именно она? Она же…
Вторая половина дня прошла на той самой улице Элегантной, в
сопровождении щебетуньи Перлиты, приехавшей накануне за покупками в
Антиву. Результатом путешествия стало роскошное голубое, с едва уловимым
сизоватым отливом, шёлковое платье, шитое кружевами и мелким жемчужным
бисером. На платье ушли все сбережения Валетты, включая премиальные –
всё, что она отложила за то время как служила в доме Зеврана. Но
почему-то она испытывала какую-то почти безумную, детскую радость, глядя
на собственное отражение в зеркале и совсем не жалела о потраченном.
Ближе к вечеру на пороге дома Зеврана появился гонец, с небольшим свёртком в руках.
- От господина Домиция, - коротко сказал гонец.
Внутри оказался продолговатый футляр, обитый тёмно-синим бархатом.
Синим. Как одежда Маркуса. Внутри лежало изящное жемчужное ожерелье и
пара серёжек. К ним прилагалась записка «Они достойны тебя. Целую руки.
Маркус».
- Погодите, я не могу принять это…
Но гонца уже не было – он, словно сквозь землю провалился.
Вита поднялась к себе в комнату, с огорошенным видом, держа в руках футляр.
Создатель милосердный! Это… Это неприлично! Но…
Но гарнитур идеально подходил к новому платью.
«Как я могу быть настолько легкомысленной?» - подумала Вита.
Мягкий блеск жемчуга гармонировал с отсветами шёлка в свете свечей. В
зеркальном отражении виднелась стоящая за плечом Валетты Перлитта.
Горничная подняла вверх большой палец, хитро прищурилась и одобрительно
кивнула.
Валетта мучалась выбором. Она не знала, что предпринять. Ответить
вежливым отказом на приглашение и вернуть подарок ? Ведь не могла она
обманывать гильдмастера. А впрочем, в чём же здесь обман? Вита оставит
для Эвлара записку на столе, долиец всё равно вернётся раньше. Пока
ребёнок с ним – не о чем беспокоиться. Гильдмастеру и знать не
обязательно, где она проведёт вечер, а после, если до Зеврана всё-таки
дойдёт весть о её похождениях, Эвлар уладит как-нибудь.
* * *
Сегодня вчерашний «нищий» имел гораздо более пристойный и чистый вид, чем вчера вечером. Видимо, потому что был не на работе.
- Сюда.
Пако толкнул дверь выкрашенную потрескавшейся светло-коричневой краской.
Этот дом казался менее ветхим, чем многие в эльфинаже. По местным
меркам, его можно было назвать «зажиточным». К крыше дома тянул свои
ветви растущий рядом Венадаль.
Зевран поймал себя на том, что забыл как это здесь бывает. Просто
потому, что слишком долго не заглядывал сюда. За прошедшие годы в
эльфинаже кое-что изменилось – на Ворона здесь стали смотреть как на
чужого. И даже те, кто узнавал его, быстро отводил взгляд. Это задело.
Не потому, что Зевран когда-то хотел быть частью эльфинажа или
сознательно считал себя городским эльфом. Просто возникло такое чувство,
словно вдруг… рядом появилась еще одна закрытая дверь, причем там, где
всегда можно было спокойно пройти и ни о каких преградах даже мысли в
голову не приходило. И от этого было не очень приятно.
Гильдмастер, пытаясь определиться с ощущениями от происходящего, шагнул в
крохотную прихожую. Здесь стоял лёгкий запах сырости, разбавленный
ароматом каких-то трав и простенькой снеди. Последний, судя по всему
доносился из кухни и всколыхнул в гильдмастере какое-то странное
ностальгическое чувство, вслед за которым пришло понимание – пахло
рыбным супом. Да, да тем самым рыбным супом, приправленным томатом,
луком и базиликом, супом из мидий, креветок, мелкой прибрежной рыбёшки –
всего того, что городской бедняк способен наловить у берега
собственными руками. Он уже забыл этот вкус и этот запах! Забыл, что он
ещё семь лет назад любил это, и этот вкус, как бы смешно ни звучало,
снился ему в промозглом сыром Ферелдене. И из двери, ведущей в кухню,
вышла молоденькая эльфийка в простеньком, но опрятном серо-зелёном
платьице и фартуке. Девушка была на диво миловидной – этакое воплощение
трогательной, незапятнанной грубостью жизни женственности. Тёмные волосы
собраны в узел на затылке.
- А, Пако, это ты. Я сейчас посмотрю – не спит ли дядя.
Никаких эмоций по поводу присутствия Зеврана она не проявила и это снова
вызвало у Ворона смешанные чувства. С одной стороны, это было уже не
привычно, с другой – в этом городе, где ему в последние годы приходилось
все время на что-то оглядываться, это давало ощущение другой свободы,
уже ставшее воспоминанием.
В небольшой комнате, в плетёном кресле у окна сидел старик. Он посмотрел на вошедших, подслеповато прищурившись.
- Пако, входи. Это кто с тобой? Араннай?
Так просто – Араннай. Без всяких «господин». Лицо старика показалось
Зеврану знакомым. А вот узнавалось с трудом. Между тем, тот продолжал:
- Вы голодные? Я скажу Элессе, чтоб насыпала вам поесть. Если, конечно, Гильдмастер дома Воронов не побрезгует нашей снедью.
И тут до Зеврана дошло – Эндриан, хагрен эльфинажа. Создатель! Как же он
постарел за эти годы. Ему всего-то, от силы, что-то около пятидесяти, а
выглядит он – почти как Кардосо! Встреться они в городе – Зевран бы ни
за что его не узнал. И это, наверное, дом старшего брата Эдриана,
Аркена. А Элесса – это то самая смешная худючая девчушка, что однажды не
могла слезть с тутового дерева…
- Не побрезгует, - утвредительно кивнул гильдмастер.
- Вот и славно. Элесса! Налей супа нашим гостям! Итак, я так понимаю, что мое предложение показалось тебе интересным, Зевран.
- Да, Эндриан. Но как ты узнал об этой блондинке?
Хагрен чуть подался вперёд.
- Все просто как пять пальцев. Я думаю. Ты догадываешься, что у меня в
городе достаточно глаз и ушей. Просто потому, что на городских
оборванцев никто не обращает внимания. А сейчас ветер носит по улицам
разные слухи. В том числе, что кое-кто пытается взять в свои руки
краешек мантии Её Величества. Естественно, я мог рассчитывать, что рано
или поздно, тебе я пригожусь, поэтому порекомендовал своим ребятам
поглядывать на твой дом время от времени. Вот им эта красавица и
примелькалась.
- Хорошо. Каждый зарабатывает, как может. Насколько весомы эти сведенья и что ты за них хочешь?
- Сведенья – хорошие сведенья. А вот что я захочу… Тридцать золотых за
информацию и пятьдесят – если ты захочешь чтоб мы накопали что-нибудь
дополнительно. Желательно в серебре и меди – это пойдет на оплату
ребятам и накладные расходы. Но это не всё. Давай поедим, а потом я
изложу тебе подробности.
В комнату вошла Элесса, несущая глиняные плошки, от которых шёл
ароматный пар, и поставила их на стол, покрытый грубой скатёркой,
вышитой по краю замысловатым узором. На скатерти всё ещё виднелись
полосы-складки – видно было что к приходу гостей готовились и достали из
шкафа «парадную одежду для стола».
- А насколько обременительно это «не всё»?
- Не так, чтоб очень. Да и смысл эта просьба будет иметь только если в
твои руки попадет…. Гм… королевский подол. Присаживайтесь за стол.
Элесса вышла и вернулась с еще одной тарелкой и плетёной из соломки
вазочкой с нарезанным крупными кусками хлебом-чибаттой. Зевран невольно
залюбовался природной грацией девушки. Это не ускользнуло от внимания
старейшины. Тот дождался когда племянница закроет за собой дверь и
полушутливо нахмурился:
- Ты, герой-мужчина, ей глазки-то не строй. За её жениха уже свадебный выкуп проплачен в Риалто. А мне не нужны эксцессы.
- Да я в мыслях не имел, – тем же полушутливым тоном ответил Зевран.
- Знаю, знаю…. В мыслях нет, а глаза сами по себе.
Хагрен сел за стол, взял в руки лежавшую в тарелке ложку и кусок хлеба.
- Ну что ж… дай, Создатель, прожить этот день и дожить до завтра.
- А почему так? – Зевран опустился на деревянный трёхногий табурет.
Хагрен дунул на ложку с горячим супом и хитро улыбнулся, глядя на гильдмстера.
- А зачем гневить Создателя и просить сразу и много? Завтра еще
попросим. Вы ешьте, а то простынет. Э… кстати, Пако! Ты руки мыл?
«Нищий» показал действительно чистые ладони.
- А я не с работы.
- Ты гляди мне! Знаю я вас, оболтусов.
Зевран осторожно попробовал горячий суп. Да, это был тот самый.
Почему-то вспомнилось, как когда-то, когда он, образно говоря, остался
без последних штанов, было дело, он тоже собирал мидии, у берега, там,
где скалы. И никому не говорил об этом, разумеется. Но, с голодухи, эти
мидии были просто божественно вкусными. Даже сырыми.
- Так, о королевском подоле и прочем… Кроме сведений о той самой
блондинке. Я готов поддержать тебя, по мере сил. В том, чтоб это самое
событие состоялось. Я, конечно, не купец и не торговый принц. Но у стен,
кустов, подворотен и канав бывают уши и иногда эти уши бывают острыми.
Думаю, ты меня понимаешь.
Зевран проглотил суп и слегка недоумевающе посмотрел на хагрена. Нет, он
прекрасно понимал, что городские «нищие» шпионят. Что слуги-эльфы тоже
шпионят. Но никак не предполагал, что во-первых, Эдриан так плотно в
этом замешан, а, во-вторых, что он сделает такое предложение. Он вообще
не рассчитывал на подобный разворот событий.
- А почему?
- Потому что ты будешь гилдьмастером. Для всех эльфов Антивы, не только
для Воронов. И если в зеркало дома посмотришь, то догадаешься, с чего мы
так надеемся на это. А где как не здесь? У нас, вон, тень леса Арлатан
на границе.
- Но Томан – грандмастер…
- Томан – кичливый засранец, не помнящий своих корней. А ты ешь суп за
моим столом и не кривишься. Думаю, мы сумеем договориться, тем более,
что над нами сейчас ветвь Венадаля. Я, в отличии от многих, хорошо помню
что он значит. Итак… Если у тебя все получится, я хотел бы двух вещей.
Может это покажется тебе странным… Я хотел бы, чтоб в будущем, ты
попытался выжать из Её Величества некое право для эльфов – право
производить товары и торговать ими вне эльфинажа. Я понимаю, что это
одновременно и много и мало… и ещё – я хотел бы, чтоб твои ребята краем
глаза приглядели, чтоб плоскоухие сволочи не пожгли нас, если торговля
пойдет. Это не значит, что я прошу нас прямо-таки стеречь. Просто чтоб
информация просочилась и подтвердилась, если потребуется.
- То есть, ты просишь, чтоб я дал вам возможность торговать и крышевал вашу торговлю?
- Именно. Это даст нам возможность… - харген осекся, подбирая слово, - Ну, ты понимаешь…
Зевран посмотрел на харгена. Почему-то именно сейчас у него на языке
вертелись те слова, которые когда-то он хотел бросить этому мужчине в
лицо, как тому кто отвечает за этот эльфинаж, как сыну того, кто был
хагреном, когда женщина, которую гильдмастер даже не мог вспомнить, но
которая тем не менее, была его матерью, попала в бордель за долги. И
слова эти были упрёком общине, хлёстким как пощёчина. Говорить такое
было глупо, но слова танцевали на губах.
Это не укрылось от внимания Эндриана.
- Что такое?
- Вот скажи мне: ты сейчас просишь за всех. За эльфинаж, за народ. А когда-то, тридцать с хвостиком лет как… Помнишь?
Лицо старейшины стало совершенно серьёзным.
- Помню. Я всё помню. И историю с твоей матерью помню – это был страшный
год. Представь себе, я по именам помню всех, кто его не пережил. Просто
потому что помогал отцу с погребальными кострами. Я ждал, что ты это
скажешь. Поверь, это был очень страшный год, в том плане, что тогда,
после эпидемии, денег не было ни у кого – это была паника. Какие-то
потуги по спасению, попытки не дать болезни разгуляться. Это сожрало
средства подчистую – лекари не бескорыстны и не каждого из них в
эльфинаж заманишь. У всех сожрало. Там действительно была огромная сумма
долга и кредитор не хотел ждать. А весь эльфинаж, даже скопом, не мог
одолжить ей денег – их просто ни у кого не было. Я не перекладываю вину
на её мужа – на покойников валить проще всего. Так сложилось. И с себя
вины не снимаю, но я не чудотворец и отец мой чудотворцем не был. Я не
хотел тебе этого говорить - это выглядело бы как попытка манипулировать
тобой. Но я устал от этого всего. Я просто не хочу, чтоб дальше было так
как есть, а уж тем более – так, как было в тот год. Пойми меня – всё,
что происходит в эльфинаже, оно проходит через меня, поэтому я всё
чувствую и понимаю. А сделать ничего не могу, наверное. Быть может, я
морально слаб или износился… Или был таким всегда... Но в тебе я вижу
надежду на выход оттуда, откуда я выхода нет. Я очень циничен?
Зевран какое-то время молчал, помешивая ложкой остатки супа в тарелке.
- Нет, не очень. Только ты понимаешь, то, что ты просишь, это значит –
перевернуть мир людей. Эльфы ни в одном из городов не торгуют в
открытую.
- Ты и так его переворачиваешь.
Зевран задумчиво отправил в рот очередную ложку супа. Да, судьба… ты
долго будешь меня вот так, без цветов и вина? Почему всегда именно я?
На кухне чем-то гремела Элесса, за окном слышались детские голоса.
- Хорошо.
- Я рад. Элесса!
Девушка появилась в дверях.
- Да?
- Принеси вина.
«Теперь с вином, – подумал Зевран. – И вот скажи после этого, что судьба меня не подслушивает».
Вино было белым и молодым - то самое, дешёвое, что продают на рынке на
разлив. В пузатом глиняном кувшине. К нему прилагались кусочки сыра и
чёрные оливки.
* * *
Зевран отсчитывал деньги. К сожалению, мелких у него с собой давненько
не водилось, да и таскать с собой мешок с пятью тысячами серебряных –
это Фича звать надо. Поэтому пришлось рассчитаться золотом, дав хагрену
адрес гнома, менялы, который не задаёт лишних вопросов и должен Зеврану
лично кое-что, поэтому за размен денег не возьмёт.
- Эта самая блондинка, молоденькая - лет восемнадцать, кружит возле
твоего дома с тех пор как ты приехал. Твоего и Мацеоллы. Её видят на
мосту Праведной Девы. Причём, с завидной регулярностью – видимо живёт
она где-то за ним. С месяц назад её видели пару раз входящей в дом
Томана.
- Возможно ли, что она из его людей?
- Почти наверняка. Однажды она вылетела оттуда с таким видом, как будто
получила выволочку. И иногда она его сопровождает, едучи верхом. Зовут
её Беатриче.
- За ней ничего странного не замечали?
- Вот это я и хотел сказать. Иногда она как будто начинает мерцать – как
с глаз исчезает: то есть она, то нет её. Странно как-то. А ещё на днях
люди Томана в дом Мацеоллы полезли.
- И? - Зевран заметно оживился.
- Она была с ними. Из окна второго этажа сиганула – что твоя кошка. Так
вот, за ней мацеоловские погнались и вдруг как одурели – дрались с тем,
кого рядом нет, а она сбежала тем временем.
Рука Зеврана с сорок восьмым золотым застыла: он, наконец-то, полностью
осмыслил всё, что следует из услышанного. Она! Тень, полностью освоившая
искусство, выделяет непонятный галлюциноген. У Томана – новая тень и
зовут её Беатриче. Вокруг его дома уже столько дней кружит Тень, о
которой он даже не ведал. Непростительная беспечность с его стороны! А
Лаура ни в чём не виновата.
Определённо, сюда стоило прийти!
* * *
Валетта Вита никогда не была на светских приёмах. Тем более, на приёмах
такого уровня. Возможно, именно поэтому, в какой-то момент ей показалось
что у неё голова идет кругом и она совершенно потерялась в этом пёстром
собрании. Да и находиться-то она не особенно стремилась, если бы не
Маркус, маячивший где-то там вдалеке и бросающий на неё
многозначительные, иногда тоскливые и извиняющиеся взгляды.
Наконец-то он оказался рядом.
- Создатель! Маркус. Что это все значит?
- Я безумно соскучился. Но, понимаешь, это протокол, будь он четырежды проклят!
- Нет. Имею в виду это приглашение и…
- Я хотел тебя видеть. Очень. И у меня просто не было другого выхода –
от этого приёма мне было не отделаться никак. Я за него отвечаю.
Маркус оглянулся.
- О, граф Валеро Матео да Вилья! Желаю всяческих благ и процветания.
- И вам того же, господин Домиций.
- Позвольте представить вам мою спутницу. Валетта Вита. Очень, очень талантливая лекарша из Денерима.
Граф заинтересованно поднял бровь.
- Та самая, о которой так лестно отзывался Корнелий Севериус?
- Да, она самая. Я планирую финансировать её научные изыскания. Право, они того стоят
Вита подняла взгляд на Маркуса. Это он… правду говорит. Должно быть, она выглядела ошарашенной.
В этот момент заиграла музыка – торжественные переливы скрипок. Начинался бал.
- Вы удивлены, моя дорогая?
- Это приятный сюрприз. Я даже не знаю – готова ли я к нему.
- Сюрприз – это мое второе имя.
На щеках Маркуса, скрытые бородой, угадывались ямочки.
Граф да Вилья отвесил короткий поклон. Видимо, решив, что пару стоит оставить наедине. Насколько это возможно.
- Прошу прощения. Я вижу там вдалеке Луцио Мариналле. Мне нужно с ним побеседовать
- Не смею Вас задерживать – ответил Маркус.
Валетта все еще не могла прийти в себя.
- Это всё – так неожиданно.
- Ну, почему же! Ты действительно понравились Севериусу. А его слово
многого стоит. Кстати. Ты пробовала когда-нибудь тевинтерскую кухню?
- Нет.
- Тогда давай прогуляемся в соседний зал – мне будет чем тебя удивить.
Кушанья стояли на длинных столах. Собственно гостей было немного – те, кто решил не сосредоточиваться на танцах.
- Приём, если так можно выразиться, полуофициальный, «для своих». Поэтому мы можем слегка попроказничать.
Маркус налил в высокий бокал белого вина, добавил в него из графина
немного воды, пахнущей мёдом и мятой и бросил кусочек льда из стоящей
рядом серебряной вазы. Оставалось только догадываться, благодаря каким
чарам лёд в вазе не таял.
Вита осторожно пригубила напиток.
- Это освежает.
В антиванскую жару напиток был действительно донельзя приятным.
Тевинтерская кухня оказалась менее острой и, откровенно говоря, более
привычной, чем антиванская. Особенно приятной магесса нашла баранину,
запеченную с овощами и сыром. Создавалось такое ощущение, что Маркус
специально пытается вызвать ее восторг. Хотя, чему тут удивляться –
Твинтер его родина. Ему приятно ею гордиться.
Из танцевального зала послышалась очередная мелодия - лирическая и светлая.
- Я хотел бы пригласить тебя на танец. Ты позволишь?
Маркус взял тарелку из рук монны Виты и поставил её на стол.
- Но я… я не умею танцевать!
- Доверься мне. У тебя все получится, это не сложно.
Он протянул руку и они пошли в общий зал.
Мелодия лилась, подобно шуму прибоя – медленно, звуки были наполнены
негой. Тёплая ладонь Маркуса несла куда-то далеко. В то, что всегда
казалось несбыточным, в его глазах светились лукавые искорки. Никогда в
жизни Валетте не было так хорошо.
- Я увезу тебя в Тевинтер, туда где твое место. Ты этого хочешь? – прошептал он.
Она кивнула и её щеки залились краской.
Когда танец закончился, он нежно коснулся губами её руки.
- Я на секундочку.
Магесса долго смотрела ему вслед. Если в мире есть счастье – то, наверное, оно выглядит именно так. И зовут его Маркус Домиций.
Скрывшись в коридоре, Третий Секретарь завернул в туалетную комнату и
посмотрел на себя в зеркало. После он вынул из рукава окровавленный
носовой платок, осмотрел уже переставшую кровоточить ранку и выбросил
платок в корзину для мусора.
1102 Прочтений • [Война Джокера. Часть 2. РОЯЛ-ФЛЭШ. Глава 19] [10.05.2012] [Комментариев: 0]
Vova
