Слышишь? Это море. Оно поёт свою вечную песню ударами волн о прибрежные
скалы и шорохом прибоя по песку пляжей. Все тайны города стекаются сюда с
дождевой водой, бегущей с городских террас и прибрежных гор. Поэтому
оно знает всё – стоит только прислушаться к тому, что говорит прибой
или поднести к уху выброшенную на берег пустую раковину.
Море говорит, что, когда закончилось то, что жители Антивы прозвали
«Дракой за насест», стало спокойнее не только в Доме Воронов. Ведь, как
известно, конфликты сильных всегда отзываются на остальных. Поэтому
простой народ желал Зеврану Араннаю благ и процветания, на отсутствие
чего он как-то и не жаловался.
Араннай получил заслуженный титул Гильдмастера - Вороны поддержали его
практически единогласно. Никто больше не пытался оспаривать его
главенства. Но главное - Эвлар Махариэль был снова с ним. А чего стоят
власть и богатство без личного счастья?
Впрочем, слухи о Долийском Палаче были ещё запутаннее и невероятнее, чем о его знаменитом любовнике.
Имя Зеврана Араннай всё продолжало обрастать легендами. Глупцы им верили
безоговорочно и сочиняли новые, а умники вряд ли догадывались, что
половина из них – правда. Правдой было и то, что Гильдмастер
интересуется делами в Вольной марке едва ли не больше, чем в своей
родной Антиве.
Особенно Зеврана волновала весть о странном поведении Мередит, явно
попавшей под влияние какой-то тёмной магии. Холодная и рассудительная
леди-командор киркволльских храмовников, которая, казалось бы, была
единственным разумным существом, способным спасти этот мрачный город от
смертельного раздора, сошла с ума. По крайней мере, так было доложено
Зеврану.
И Аранная всерьёз обеспокоила вероятная нестабильность на границе.
Эта или иная причина заставила его вновь на какое-то время оставить
родную Антиву и вмешаться в кровопролитное сражение - история пока
умалчивает. Наверное, не время миру знать, ради чего Зевран вмешался в
битву Чемпиона с Мередит.
И в который раз, по возвращении домой, трепетно обнимая любимого друга,
он снова клялся никогда больше не расставаться с ним надолго.
Это ли путешествие в Вольную Марку Зеврана, а может быть, та ещё встреча
на пристани в бурю и дождь, заставили волны иной раз шептать
по-долийски?
Море поведало, сплетая тихие вирши эльфийских легенд с жизнелюбивым
ритмом антиванских песен, как оно умеет не только разлучать, но и
соединять сердца.
Избавился ли Серый Страж от скверны, ищет ли новый путь или смирился,
что задержало его в той памятной поездке – море не говорит. Не знает.
Эвлар Махариэль принял ту маску таинственного персонажа, которая
укрепилась за ним в эти годы. Оставив в прошлом всё – юность, отечество,
семью, старых друзей и славу Героя Ферелдена, он счастлив, когда
счастливы Зевран и Эллеан. А то, о чём болтают люди – люди всегда о
чём-нибудь болтают.
Его гневу приписывали все жуткие происшествия, случавшиеся с личностями,
которых, мягко говоря, никто не любил, а также все кровавые разборки, в
которых было не сыскать зачинщика. Так образ Палача всё больше
утверждался на антивском берегу одновременно как защитник невиновных,
так и неумолимый рок, могущий покарать даже за избиение собаки.
Ходила поговорка, запущенная вероятно, ферелденскими матросами, но якобы долийцем:
«Если ты жесток со своим псом, то ты и детям стал плохим отцом».
То поговаривали, что Палач давно исчез, то видели его одновременно в разных городах.
За толстыми стенами Круга шёпотом звучало: «Чёрный город», а в катакомбах велись поиски какого-то «эллувиана».
Только Зевран знает наверняка, где тот, кто бережёт его дни и согревает его ночи… Рядом он или далеко. Но разве спросишь?
* * *
Прибой шепчет, что Гильермо Кардосо – патриарх Дома Воронов, сумевший
принять новые реформы Аранная, скончался, не прожив и года после
свадьбы, наделавшей переполоху в том кругу, который мечтал поживиться
после смерти старого лиса. Ну, а если учесть, что он успел не только
натянуть нос всем своим противникам, но и покачать на руках
малютку-сына, покровителем которого стал Араннай, то даже насмешникам
пришлось прикусить языки и признать: судьба благоволила старику во всём.
Жена его – хорошенькая весёлая брюнетка, горько рыдала на похоронах,
как сирота по своему папаше и только что сама не влезла на погребальный
костёр. Впрочем, траур не помешал ей вскоре объявить о помолвке. Причём,
с одним из приближённых Большого Ворона, а именно с его
эльфом-телохранителем. Попытка недовольных раздуть из этого скандал,
позорно провалилась, в том числе, в катакомбы гномов. Кумушки света,
припоминая историю полуразрушенного розового дома на окраине, миролюбиво
рассуждали, что почему бы и не выйти замуж за эльфа, если он
состоятелен и недурён собой? Те же, кто называли госпожу Кардосо своей
подругой, сочувствовали: «Твой новый муж, наверное, будет не очень-то
доволен, что главным наследником состояния объявлен первенец, а его
собственные дети будут ущемлены в правах». На что Перлита, хитро
улыбаясь, отвечала: «Жених любит меня, и я уверена, полюбит Фабио, как
своего родного сына». Ветер же без тени шутки, всего лишь однажды,
откоментировал произошедшее следующими словами: «Теперь я отвечаю за
вдову Гильермо перед Создателем. Остальных это не должно беспокоить».
Море рассказало, что в доме Сьерра ди Дуарте жизнь текла своим чередом.
Торговый Дом постепенно восстановился и даже стал снова процветать.
Лаура какое-то время блюла траур по погибшей Фонсеке, что, впрочем, не
мешало развиваться тёплым дружеским отношениям с Роберто. Через два
месяца после ночной пробежки графини по крышам по Антиве прокатилась
волна странной лихорадки, которую Дикая Кошка ухитрилась подхватить,
видимо совершая тайные вечерние прогулки со своими любимыми ножами, от
коих её не смогло отвратить даже супружество и титул.
Мацеолла безумно переживал, в особняк ездили маги, но состояние графини
оставалось нестабильным. Ровно до одной странной ночи. Когда граф, войдя
в спальню супруги, чтоб посидеть у её кровати, неожиданно запер дверь
на ключ изнутри. Что послужило поводом к таким крутым переменам –
оставалось загадкой даже для всезнающей Флоры, хотя та строила версии
относительно либо крепких спиртовых настоек, приписанных графине
целителями, либо того, что графиня решила-таки снизойти к мужу перед
смертью, либо в пользу «народных методов лечения». Но, так или иначе, на
следующий день здоровье графини пошло на поправку, а через семь месяцев
она родила крохотную темноволосую девочку, которая росла не по дням, а
по часам и которую Лаура решила назвать Анеттой. После рождения дочери
отношения в семье окончательно стали супружескими и граф и графиня
всерьез задумались о сыне-наследнике.
В дом графа внезапно зачастили гномы. Незнающие относили это на счёт
закупки ювелирных изделий для торгового Дома Мена, а более
наблюдательные – проводили аналогии со стариком Кардосо. Правда, даже
для внимательных истинная причина визитов оставалась тайной, ведь тайны
наследников Берегранда Бесстыжего – не для посторонних ушей. А
патриотизм графа Сьерра ди Дуатре из милой причуды светского хлыща
постепенно стал притчей во языцех.
Пакко Гатти, несмотря на все свои гордые заявления, таки поступил на
службу к графу – официально - музыкантом, неофициально - посланником по
тайным и личным поручениям. Говорят, что Флора неравнодушна к
артистичному эльфу.
Да! Граф всё-таки, вернул Пако сапоги. Правда. тот предпочёл не носить
их, а сохранить как реликвию – не каждый эльф может похвастаться
сапогами, которыми били Третьего Секретаря Посольства Тевинтера.
Волны игриво сплетничают о том, что Альдо и Вита жили в совете и любви,
прилагая максимум усилий к нахождению взаимопонимания и продуманному
решению проблем, возникающих из-за сложностей в собственных характерах. И
последнее у них отлично получалось. У них родились близняшки - мальчик
Марио и девочка Винн, что не помешало неугомонной магессе по-прежнему
заниматься со своим воспитанником Эллеаном, и одновременно вести личный
архив семейства Араннай, работая над биографической книгой о
Гильдмастере. Она даже ухитрилась засадить Эвлара за рабочий стол и
издала сборник древней поэзии. Да, да, тот самый, в твёрдом переплёте из
хитина гигантских пауков, где левую страницу каждого разворота украшал
долийский стих в первоначальном варианте, а правую – художественный
перевод. Говорят, первый же тираж в сто книг бесплатно роздан эльфам. И
это правда. Откуда бы ещё невиданные дорогие фолианты появились в
эльфинажах и у хранителей долийских кланов?
Со временем, опять же по инициативе монны Виты, они с мужем принялись
курировать реформированную Учебку Воронов и преподавать там. Она сама
составила учебный план по естественным наукам и учредила госпиталь при
Доме.
Учебка возле «Рагнателы» действительно стала элитной почти со дня её
основания. И Эллеан Араннай часто посещал занятия, хотя у него и была
своя, более сложная программа обучения. Его считают в числе лучших
учеников, и отнюдь не по причине того, что он – сын Гильдмастера. Тайна
его магических способностей ещё долго оставалась тайной для всех, кто не
являлся Вороном из «Рагнателы».
Волны обронили несколько слов о том, что Зевран Араннай сдержал
обещание, данное Эндриану. Её Величеству были продемонстрированы лучшие
образцы изделий городских эльфов, вкупе с весьма убедительной речью о
том, что пора заканчивать плодить нищету в самой прекрасной столице
мира. Впридачу к уверениям, древние стены эльфинажа, сложенные из
потемневшего от времени и грязи базальтового квадра, были
отреставрированы и очищены песком, дабы не портить вид Антива-Сити. Оно
было бы лучше потратить силы обитателей и деньги щедрого жертвователя на
обустройство этого района изнутри, но как известно, то что снаружи
всегда производит больше впечатления. Хотя, со временем эльфы осторожно,
без явно бросающихся в глаза перемен, стали налаживать свой быт на
новом уровне.
Снобы брюзжали: «В Антиве развелось чересчур много эльфов!» А те, кто
был не столь щепетилен в национальном вопросе, активно покупали дешёвые
товары ремесленников эльфинажа и пользовались услугами их мастеров. На
большее хитрец-Эндриан пока не замахивался, отчетливо понимая, что
сложно переломить человеческие привычки, сложившиеся веками. Элесса
вышла замуж за талантливого столяра-краснодеревщика и вскоре королевская
гостиная украсилась чудесным гарнитуром с интарсией, имя изготовителя
коего Двор тщательно срывал, не забывая, тем не менее, обновлять мебель
во дворце.
Море донесло вести о том, что Анора Ферелденская, пытаясь начисто
стереть память о настоящем Сером Страже - Убийце Архидемона, навряд ли
думала, что он ещё когда-нибудь понадобится Тедасу. Впрочем, у Кассандры
Пентагаст были верные сведения о Герое Ферелдена, хотя и
противоречивые о его местонахождении: оказалось, что на свете много
людей, эльфов и гномов, видевших лично упомянутого героя, но мало тех,
кто может рассказать о нём что-нибудь ещё.
Некая Лелиана знает, кто он на самом деле и знает настолько хорошо, что
может дать приметы очень личного характера. Но рыжая бардесса не
связывает того, памятного ей Эвлара, с неким Долийским Палачом, о
котором вообще немного слышала.
Недурно было бы спросить об этом Алистера, и, стань он в своё время
королём, наверняка каждый мабари в Ферелдене мог бы пролаять славу
победителю Пятого Мора, но вряд ли кто сегодня в Денериме связывал
имена Тейрина и Серого Стража из Амарантайна.
Вода узнала, что карьера Сер Эльш после истории с малефикаром из
Посольства резко пошла в гору. И ей пророчат чин Капитана Комндора со
временем.
А еще – галька на берегу шуршала, что когда домашняя собака Зеврана
Розка впервые принесла щенят от маленького пёсика, гостившего в поместье
«Рагнателла» вместе с хозяином - Кардосо, Зевран, с подачи Эллеана
отметил, что столь миловидных зверёнышей ему встречать не доводилось. И
что они вполне составят конкуренцию котятам, преподнесённым с дар
аристократкам в Антива-Сити. Но ушлый Рикко и его кухарка быстро взяли
дело в свои руки. Поэтому, если когда-нибудь увидите смешного маленького
пса, похожего одновременно на шуструю лисичку и на кролика, то запросто
можете вспомнить, откуда он ведёт свою собачью родословную.
Так говорит море. Хочешь – верь, не хочешь – не верь.
Vova
