Господи…
- Шэдоу! Шэдоу!
Уйди…. Уйди, пожалуйста…
- Вставай, Шэдоу! Ну же!
Уйди!!!
Gallutination
Каждый по-своему ненормален.
1.
Искусственные лепестки с тихим пластмассовым щелчком отрывались от пахнущих химией цветов, и, подхватываемые ветром кондиционеров, подлетали к стеклянному небу и медленно падали на мишурную траву. Я лежал на ней, широко раскинув руки, греясь в тепле солнца-генератора.
- Шэдоу, проснись! Нам пора! – позвал меня призрачный, но знакомый до щемящей боли в сердце голос. Не смея поверить, я медленно раскрыл глаза, заранее подготовившись к разочарованию.
Красивое милое личико висело надо мной. Непослушные прядки светлых волос, выбившиеся
из-под голубого обруча, падали на глаза невинного цвета небес, которые столько раз преследовали меня в кошмарах. Маленький вздёрнутый носик и губы, сейчас сжатые в тоненькую ниточку от раздражения. Я поспешно вскочил и крепко обнял Марию, молясь про себя, чтобы этот сон продлился ещё чуть-чуть, ещё капельку… Слёзы невольно полились из глаз, я зарылся носом в вечно пахнущие лекарствами волосы, шепча какие-то невнятные извинения…
- Шэдоу, ты меня задушишь, - рассмеялась Мария. Я вздрогнул, услышав родной смех, и слёзы у меня из глаз полились ещё сильнее. Мария оборвалась – почувствовала, что платье на плече, в которое я уткнулся, стало мокрым.
- Шэдоу? – она взяла меня за плечи и с силой отстранила от себя, чтобы увидеть моё лицо. – Что с тобой?
Я утёр слёзы и наконец смог внятно выговорить:
- Прости, Мария. Прости, что тогда не смог помочь, - Мария непонимающе вскинула тонкие брови. – Ну да, ты же сон. Но если б ты могла меня понять…
Я склонил голову в ожидании конца сна. Сейчас я распахну глаза в каком-нибудь переулке, с болью в груди. Это случалось так часто, что осознание нереальности сна не расставалось со мной даже здесь…
- Шэдоу, ты чего? – её руки опять у меня на плечах. – Ты как будто сто лет меня не видел…
- Почти так и есть… - пробормотал я, уже готовясь к пробуждению в реальности.
Мария взяла мою руку и встала, подняв меня с колен. Я даже не пытался устоять и прижался к её боку. Она потащила меня куда-то, а я чисто автоматически переставлял ноги, следуя за ней. Панорама искусственного сада скрылась за металлической дверью, и мы пошли по облицованному железом коридору. Я помнил каждый угол колонии и на краю сознания удивлялся, как точно мой мозг передал детали сна.
Коридор кончился, она посадила меня на стул, и куда-то ушла. Я поднял голову. Мария привела меня в лабораторию, место, где я был рождён. Первый год жизни я не выходил из неё, и видел Марию только через стекло капсулы. Она была очень храброй – ей тогда было девять лет, но она не побоялась подойти ко мне, странному черному существу, которое даже не знало, кто такой человек.
Позади послышался торопливый стук каблуков по железному полу. Я обернулся.
Пискнула, пропуская двоих человек внутрь, автоматическая дверь. Это была Мария, которая судорожно обхватила за рукав моего создателя, Джеральда Роботника. Он внимательно слушал её, что-то быстро говорившую ему, пока они шли к стулу, на котором я сидел. Когда они подошли, Мария замолчала, и они оба посмотрели на меня, словно пытаясь прикинуть на взгляд что со мной не так.
- Итак, Шэдоу, - произнес мой создатель, тем самым голосом, которого я боялся, будучи ежонком и повиновался ему без промедлений. – Я жду объяснений.
Я смерил его равнодушным взглядом, все ещё не понимая, почему сон не оборвался и лишь угрюмо ждал его окончания.
- Объяснений чего? – будь это взаправду, я бы не осмелился так дерзить своему создателю.
- Не груби мне! – он повысил голос, Мария испуганно и умоляюще кинула на меня взгляд. Ей никогда не нравились наши ссоры.
Роботник вытащил из кармана лабораторского халата маленький фонарик и провел короткий осмотр: посветил мне в глаза и в уши. Это было обязательным каждодневным его занятием – как я его не бесил, я все-таки был его творением, и как каждый создатель, он беспокоился о моём здоровье.
- Состояние стабильное, - констатировал он, пряча фонарик обратно. – Шэдоу, в чем дело?
Мое подсознание сегодня очень зло со мной играет. Этот сон решительно не хотел прерываться, чтобы освободить меня от картин моего прошлого, которые жгли мне сердце. Мне скорее хотелось проснуться, я жаждал момента, когда пойму что реальность вернулась и ненужно снова глядеть в глаза тех, кто преследовал меня в кошмарах. Нужно было что-то делать, и поэтому понятно, почему я стал вести себя так.
- Ага, - ухмыляясь как самый последний засранец, сказал я. – Прям как у тебя с лаборанткой из 4-ого сектора (Кстати, это было правдой. Джеральд в свободное время действительно кутил с молоденькими девушками).
Мария тихо охнула – я никогда не смел так говорить с Роботником. Лицо последнего приобретало все известные оттенки красного. Он надулся как жаба, готовясь квакнуть что-то про наказание, но я прервал его. Я встал с места, намеренно опрокинув стол, чтобы все колбы и расчеты смешались в одну кучу.
- Шэдоу! – вскрикнула Мария, хватая меня за руку.
- Ты - сон!!- рявкнул я, отбрасывая её к стене. Джеральд неверяще уставился на меня.
- И ты тоже! – я направился к нему, прихватив стул. Он, с поразительной скоростью для человека размером с пол-бегемота, оказался у стола и дрожащими руками стал искать там шприц успокоительного, «специально для меня». Я еще с детских лет знал где он лежит.
- НЕ позволю! – я размахнулся железным стулом, намереваясь разломать ему череп. Но он успел отскочить и я лишь разломал стол пополам. Я развернулся к Роботнику. Он зажался в угол, прижимая рацию ко рту.
- ОХРАНА! ОХ… - я заткнул его стулом. Зазвучала сигнализация и это еще больше раззадорило меня.
- Вечеринка! – как псих крикнул я, снося стулом колбы с полок шкафов. Они с веселым хрустом разбивались, жидкость из них смешивалась и вскоре комната была полностью в дыму от их реакций. Полилась вода. Дверь раскрылась, в разгромленную комнату вбежал небольшой отряд нашей охраны. Они выстроились полукругом передо мной, все как один наставив на меня ружья с тем же снотворным. Кто-то тихо охнул, увидев Роботника с проломленной головой.
Я стоял под ливнем воды, тупо смотря на них. Почему сон не кончился? Это же все не реально, так? Эти люди ведь уже давно мертвы, так?! Так?!
- ТАК?! – я упал на скользкий пол, хохоча в истерике и сквозь слёзы и воду видел, как они выносят Марию, затем настала темнота.
2.
Очнулся я от яркого света, нещадно светившего прямо в глаза. Липкая оболочка забытья болезненно разорвалась под этим напором, отпуская меня в негостеприимную реальность. Мысли несколько секунд путались, я попытался вспомнить и понять, как я здесь отказался, но единственное что я помнил – этот странный сон, до омерзения правдоподобный. Все тело ломило, в ушах звенело.
Судя по ощущениям, я лежал на чем-то металлическом и ровном. Я выгнул шею (голова ответила нудной болью в висках) и убедился, что мои руки и ноги были прицеплены к столу железными скобами.
- Где я? – было странно задавать такой вопрос в пространство, но я был уверен, что за мной следят. Мои ожидания оправдались.
- 1,2,3… Кхм, наконец ты очнулся, еж Шэдоу. - раздался мужской, немного подпорченный помехами голос.
- Кто вы?
- Твой личный кошмар, Шэдоу, - человек рассмеялся и его противный смех показался мне знакомым. Мой мозг, словно архивный библиотекарь, быстро нашел мне всю информацию о Джейсоне Дорлинге, главный помощник Джеральда и мой главный враг в детстве. Я слышал смех человека, умершего ещё до моего пробуждения в криогенной камере на Призон Айленде.
- Джейсон… ты?
- Ну а кто ещё, эдакий ты засранец, - его смех стал более злорадным. – Ты зачем Джеральда убил, а?!
- Я… Я ничего не делал, - это был сон. Сон.
- Не врите.
- Я не вру, - это сон, это кошмар, это…
- Скажите правду! – помехи захрипели и завизжали от слишком громкого голоса.
- Какую правду?!
Картины сна снова пронеслись передо мной, складываясь в какую-то мысль. Мария, с наивно-удивленным лицом, сползающая по стене. Джеральд с окровавленной головой. Скользкий пол и мой истеричный смех… и от догадки, пришедшей в мою голову, у меня на секунду остановилось дыхание.
ЭТО БЫЛ НЕ СОН.
Я закрыл глаза, стараясь успокоиться. Этому можно найти объяснение. Я убил их. Можно найти… Я убил их, убил… Обьяснение.
Шипение помех вдруг прекратилось. Раздался звук чьих-то торопливых шагов и немилосердный свет, разъедающий глаза, наконец выключился. В этот же момент скобы раскрылись и я сел. В голове начало шуметь.
Мысли налетали одна на другую, я не мог толком сосредоточиться.
Значит, не сон. Я действительно едва не убил (или убил? – я пока не хотел об этом думать) своего создателя и самого дорогого мне человека. Почему-то, по капризам судьбы или сумасшедшего гения, я снова здесь, хотя не должен быть. Хотя может… Может я и был все время здесь? Может я просто задремал в искусственном саду, мне приснился слишком правдивый сон и я принял его за реальность? Здесь всё именно такое, каким я его помню. Но если…. А если наоборот? Если я сплю там, в реальном мире и мне сниться слишком долгий кошмар? Или это очередной хитрый план Эггмана? Или…
Дверь открылась, включился свет, только уже обычный, щадящий. Я открыл глаза и увидел Марию. Она была не в любимом (и ею, и мною) голубом платье, а в простых серых штанах и розовом свитере. Правая рука была согнута и подвешена за платок к шее. Из краешка рукава выглядывал кусок гипса.
- Мария… - растерянно сказал я. – Ты жива…
Она удивленно смерила меня взглядом. Позади неё, спрятав руки в карманы, стоял мужчина лет тридцати в накинутой на водолазку лаборантским халатом, в котором я узнал непосредственно самого Джейсона Дорлинга.
- Видишь, Мария, мы его не убили, - сказал он, явно сожалея, что это так. – Тебе стоит уйти, ведь он сейчас очень опасен и неустойчив в психологическом плане…
- Я не знала, Шэдоу… - быстро начала Мария, но осеклась. Пальцы руки, которой она продолжала держать ручку двери, дрожали, глаза были красные и заплаканные, но серьезнее как никогда. Глядя в них, я чувствовал себя и без того виноватым, и как же мне хотелось в этот момент очнуться в каком-нибудь переулке.
- Я не знала, еж Шэдоу, что ты… Вы способны на такую подлость, - она набрала в грудь воздуха, видимо, чтобы не расплакаться. – А я вам верила. А я вас… Боже, я тебя любила как брата! За что ты так дедушку, за что?!
- Мария, я… - я вскочил со стола, чтобы подойти к ней. Мне всегда было больно видеть её злой или расстроенной, но впервые в этом был виноват я.
Джейсон отшатнулся, Мария злобно смотрела на меня.
- Я ненавижу тебя! – и, горько, совсем не по-детски она расплакалась, нет, завыла и если бы не Джейсон, упала бы. Он обхватил её за плечи и понес из комнаты, на прощание кинув полный злобы взгляд. Закрылась дверь, громким металлическим гулом обозначив моё ближайшее будущее на долгое время вперед…
Это был так называемый «карцер» - пустое помещение (за исключением тех случаев, когда здесь нужен был стол, который выезжал из пола и на котором я, собственно очнулся), облицованное гладким и всегда холодным металлом. В него меня отправляли, когда я слишком шалил. И хотя Марию не наказывали, она всегда была рядом со мной. Она прижималась лбом к стеклу, из которого состояла одна из стен помещения и терпеливо ждала меня, потому что знала, как я не люблю это место…
От воспоминаний, которыми это место было полностью пропитано, стало ещё больнее. Теперь этого никогда не будет. Я сам загубил своё прошлое, которое почему-то стало настоящим. Я так хотел избежать этого прошлого, чтобы эти пусть и любимые, но ранящие образы навсегда оставили меня. Но они вернулись и стали реальны. Или они всегда были реальны?
- Боже… - я опёрся о стол, пытаясь привести в порядок мысли, но они не желали вставать в привычную моему мозгу схему. Паника, ужас, которые я пытался загасить, всё равно прорывались наружу. У меня нервно дрожали пальцы, в висках стояла раздражающая ноющая боль. Сорвался с места, подошёл к одной стене, к другой, автоматически подбирая возможности выхода отсюда. Прижался к стеклу, как это делал когда-то, когда меня наказывали. Можно ли ещё что-нибудь справить? Обьяснить? Подошёл к двери и дёрнул изо всех сил, совершенно забыв о том, что всё ещё нахожусь под действием лекарства. Перед глазами поплыли круги, я упал на колени, схватившись за голову.
- Мария… - я прислонился к двери, бессильно ударив по ней. Из глаз потекли слёзы. Впервые в жизни я не знал что делать. Мне абсолютно было не на кого надеяться. Даже моё подсознание подвело меня…
Я скорчился на холодном полу, зажимая голову руками, пытаясь унять боль, которая с каждой секундой становилось сильнее. К ней прибавился ещё шум в ушах, состоящих из целого хора голосов, что-то говорящих, поющих, плачущих…
- Молчите… - я попытался заткнуть уши, но руки почему-то ответили болью.
Шэдоу?
На краю сознания, в хоре голосов, кто-то ясно и четко сказал моё имя. Голоса вдруг резко замолкли, словно ошеломлённые кем-то дерзким. А этот смельчак снова осторожно позвал меня:
- Шэдоу, как ты себя чувствуешь?
- Что случилось? – голос вышел хриплым, словно я не пил много дней подряд.
- Ты не помнишь? Ну, ты…
Шум вдруг снова ударил по ушам. Я открыл глаза, пытаясь найти «смельчака», в глаза ударил яркий, но тёплый свет, совсем не как в «карцере».
- Я потерял сознание?
- Нет, ты что, не…
Голоса, голоса, голоса…
- Громче! – вдруг крикнул я. Я чувствовал, что то, что он говорит, и есть истина, но от неё меня отделал лишь шум. – Говори!. . Громче!
Свет начал удаляться, смельчак затихал.
- Ты был…
- ГРОМЧЕ!
- Шэ…
Я провалился в темноту, с криком, застывшим на губах…
Vova
