Кто знает, чтобы вышло из «Эврики 7», если бы её планировали показывать не в 7 утра, а скажем, в 7 вечера? Или даже в десять, для совсем взрослых. Крови было бы больше? Любовь – поподробнее? Картинка – мрачнее? В общем-то и без того хватает. BONES прошлись по самому краю, балансируя между требованием формата с одной стороны – и собственным узнаваемым стилем с другой. Канон соблюдён: гигантские боевые роботы и их пятнадцатилетние пилоты, грустная необыкновенная девочка и её командир, дикая необыкновенная девочка и её проблемы, обыкновенный мальчик с задатками супер-героя и его детские воспоминания, Апокалипсис, от которого не спрятаться, плюс непременное спасение мира под соусом из мистики и технических подробностей. Границы рейтинга, законы сёнэна, избитая тема и многочисленные предшественники – классическая программа, которую студия успешно «откатала», причём уже не в первый раз: «Ра-Зефон» вышел всего-ничего за три года до «Эврики». Ну, и довольно об этом. Работать в узких рамках, соблюдать все требования и условия – это и значит подтверждать свой профессионализм.
BONES сняли отличный меха-сериал для аудитории соответствующего возраста – произведение, где по традиции воплощены комплексы, иллюзии, чувства и чаяния среднестатистического подростка. Эталон был своего рода курсом психотерапии, зашифрованной исповедью, открытой для трактовок и диагнозов. В последующих представителях жанра параметры, заданные Хидеаки Анно, остались неизменными. Мир изображается таким, каким он видится изнутри пятнадцатилетней головы: сложный, но вроде бы простой, непонятный и порой пугающий, но обязательно нуждающийся в герое, а герой может быть только один, осталось лишь дождаться подходящего случая, чтобы доказать это. Мания величия вследствие недостатка информации, который подростки восполняют, читая книжки – очень разные, что под руку попадётся. Одни, например, увлечённо штудируют Каббалу и вникают в экологические проблемы. Другие изучают Фрэзера, Матерлинка, кое-что по теории разума, «границе жизни» и «схлопывании космоса». Оттого в каждом отдельном случае мироздание разнится в деталях и выводах, сохраняя верность лейтмотиву: грандиознейшая наивность вкупе с не менее потрясающей самоуверенностью. В таких условиях нет ничего логичнее спасения мира при помощи гигантских роботов в компании с необыкновенной девочкой.
Итак, пятьдесят серий «Эврики 7» позволяют вернуться в соответствующий возраст и состояние души и понаблюдать, как специалисты BONES осуществляют реализацию подростковых «чувственных идей». Получается весьма интересная картина, потому что, присовокупив к каноническому антуражу серфинг и техно с рейвом, студия не забыла про своих любимых «тараканов». Шила в мешке не утаишь: из-за героических штампов и классической истории взросления торчат знакомые уши – в «Эврике 7» воплотилось очень многое из того, что студия сделала между своей первой мехой и второй.
Конечно, из всех пристрастий BONES в первую очередь вспоминается Дорога. Эта тема настолько глубоко проникла в их стиль, что экранизация манги про странствия братьев Элриков стала одним из лучших сериалов сезона. Что касается оригинальных «Волчьего дождя», «Выброшенной принцессы» и «Курау», то здесь и говорить нечего – вперёд и дальше за горизонт, каждый день новые места и новые люди, не хватает времени, чтобы во всём разобраться, как уже пора уходить. В «Эврике» всё начинается со скуки от родного города, с мыслей о побеге – неважно, куда. Но стоит сделать первый шаг, и уже не хочется останавливаться. Преданность странствиям становится лекарством от собственной незавершённости, все от чего-то бегут, а главному герою Рентону Тёрстону поначалу вполне хватает чужих путей. Присоединиться к знаменитому Гекко-Го, каждый день видеть величайшего рифера Холланда вживую... Расхаживающим по базе в одних трусах, с непередаваемым выражением брезгливости, которое появляется на физиономии «лидера» при взгляде на бестолкового новичка.
Никуда нам не деться от этого – BONES, безусловно, прекрасно справляются с образами мальчиков и девочек среднего и старшего школьного возраста, но собаку, а может быть даже волка, они съели на персонажах постарше. Двадцать три - двадцать семь: любимый возраст, узнаваемые повадки, типичные характеры в состоянии вторичного становления, когда переходный период позади, достигнут некий уровень и накоплен солидный багаж из воспоминаний, привязанностей и решений. С Рентоном и Эврикой, главной «парой» сериала, соседствуют, уживаются, а подчас и соревнуются другие «партнёры» – Холланд и Тальхо. Впрочем, на Гекко-Го пар хватает, соответственно, есть прозрачные и очевидные намёки на то, что период «ах, как бы её поцеловать» успешно пройдён. Потому, наверное, сердечные муки Рентона воспринимаются большинством как само собой разумеющееся. Да и сам он в глазах экипажа остаётся мальчишкой-новобранцем и честно проходит через все стадии вхождения в коллектив, без уступок и поблажек, пока не доказывает своё право быть членом команды.
Вся эта обязательная воспитательная возня приправлена здоровым цинизмом – очевидно, почти никто из окружающих Рентона людей не отягощён родительскими инстинктами. Кроме деда, с которым Рентон расстался в самом начале. Кроме любимой девушки, но, как советуют журналы, это очень плохой признак. Кроме двух бездетных наёмников, от доброты которых у него слёзы на глазах... Остальные видят в нём бестолкового и доверчивого парня, забавнейший переходный вариант, юнгу, с которым никто не будет нянчиться. А он-то надеялся, что после ухода из дома всё изменится сразу и навсегда! Ещё один солидный удар по самолюбию.
И ещё один. И ещё, в комплекте с затрещиной от «лидера». Какой прекрасный, удивительный – и тотально разочаровывающий мир. Исполнение мечты о встрече с кумирами обернулось оплеухами и обидными розыгрышами. Не нравится – никто не держит, почти никто, кроме бирюзововолосой девочки с фиолетовыми глазами. Но кажется, Рентон ей нужен не сам по себе, а в первую очередь из-за Нирваша. И собственная физиономия на обложке любимого журнала уже не радует. И возможность управлять легендарным прототипом становится почти в тягость. Бедное разбитое сердце, бедная голова, в которой гудит от постоянно возникающих вопросов и лопающихся иллюзий! Его предупреждали, что на самом деле всё не так, как кажется. Все пятьдесят серий он вместе со зрителями будет снова и снова получать «чудесные открытия», переворачивающие всё вверх тормашками. Головоломка сложится только к самому финалу, да и то не до конца: богатый потенциал «Эврики 7» остался недораскрытым даже за пятьдесят серий, и половина богатой коллекции намёков осталась висеть в воздухе. Что именно сделало Адрока Тёрстона величайшим героем? Откуда взялась Анэмоне, и почему она так похожа на Эврику? Когда зародилась секта Водарека? Что такое «болезнь отчаяния», и почему она связана с Компак-драйвом? Можно лишь строить предположения, основываясь на скудных подсказках. В самом деле, знакомое ощущение, когда ничегошеньки не понимаешь, и спросить не у кого.
Затяжное заблуждение юности: надежда, что можно узнать всё и навсегда. Взрослые предпочитают получать не объяснение, но программу действий. С точки зрения Рентона, взрослые просто не хотят ничего рассказывать. Рентон присоединился к Гекко-Го в середине их пути, когда завязка истории осталась в прошлом, оттого так сильна в «Эврике 7» детективная составляющая, с флешбэками в качестве улик, случайными прозрениями и скудными уточнениями. Оригинальный фантастический мир сериала ставится метафорой обычного окружающего мира, куда каждый приходит «в середине сюжета», и лишь со временем всё начинает немного проясняться. Но всегда есть те, кто старше, у них свои тайны и воспоминания, незаконченные дела и странные отношения, и как бы ни раздражала необходимость смотреть на них снизу вверх – увы, но они успели увидеть и сделать больше.
В «Эврике 7» представлено целых шесть поколений: деды, что стояли у истоков, гениальные отцы, на которых принято равняться, те самые взрослые, уже в курсе дел, пятнадцатилетние с их надоедливым «А что это вы здесь делаете?», малышня, которая только мешает, и ещё не рождённые дети, о которых всё равно приходится думать. В этой многоуровневой иерархии, связанной отношениями ответственности и доверия, у каждого своё место и роль, но нельзя не отметить, что шестнадцатилетние «мама» и «папа» – это серьёзный прорыв по сравнению с традиционными закомплексованными героями, чья сила проявляется лишь при содействии боевых машин.
Многочисленные события, мини-истории и отступления, которыми насыщен сериал, выполняют более чем просто развлекательную роль. Как и в других работах BONES, герои здесь проявляются через поступки и в череде принятых решений определяют своё предназначение. Даже то, что, на первый взгляд, происходит внезапно и вдруг, имеет долгую историю развития. И наоборот – появившаяся подсказка в корне меняет отношение к, казалось бы, незначительным деталям, таким, как самиздатовский Ray=out, головные боли Эврики и татуировка Холланда. И даже привычка Рентона мысленно рассказывать «нэ-сан», старшей сестре, обо всём, что происходит в его жизни, это не просто разговор с умершим близким человеком, а скорее, предчувствие решающего диалога-сражения.
Мир «Эврики 7» мужает вместе с главным героем. Вначале отважные риферы весело и с песней разносят в щепки боевые машины глупых военных. Потом приходит понимание, что в тех машинах – живые люди, и розовые облачка взрывов уже не кажутся такими «игрушечными». А герой с обложки, трансформируясь из редкостной сволочи сначала в соперника, потом в командира, а после в боевого товарища, говорит о тяжести вины за убитых и о прощении, которого не получить. И с надеждой предлагает поискать другой путь к спасению мира – словно Холланд был бы рад встретить себя в том возрасте, когда он был ровесником Рентона, и предупредить… Но если свою жизнь уже не исправить, то всегда есть следующие, поколение-next, то самое будущее, за которое идёшь в бой.
В этом проявляется интереснейшее отличие «Эврики 7» – это не столько новая версия, сколько попытка переосмыслить основы классической мехи. Приятно чувствовать себя всесильным в кабине легендарного LFO «Нирваш» – пока не осознаешь, что просто так посидеть в кабине боевого робота не удастся. Захватывающе интересно налаживать контакт с представителем иной расы – а для подростка удобнее относиться к противоположному полу именно так. Но если научиться видеть в странной девочке просто девочку, которую можно любить, с которой можно разделить и радость, и ответственность, и всё небо, различий останется немного – ровно столько, чтобы однажды совершить «чудо», которое доступно «таким странным людям». Похоже, в «Эврике 7» для спасения мира достаточно измениться и немного повзрослеть.
Здесь BONES выложили свой главный козырь: забота, любовь, привязанность и жертвенность. То, что лежит в основе «Выброшенной принцессы» и особенно «Курау», то, что наполняет жизнь героев «Стального Алхимика». И хотя сакраментальное «ни-сан» в «Эврике 7» обыгрывается с несколько другой позиции, всё же нормальные человеческие отношения перевешивают мистику, не техническое превосходства, но естественные человеческие чувства влияют на финал, а величайшие тайны вселенной оказываются, по сути, всё той же дорогой в рай, от одиночества к единству.
Приложение к рецензии
«Эврика 7» и «Золотая Ветвь» – Экология Vs Любовь
В последние десятилетия природоохранная тема стала настолько распространённой, что девиз «Экология – это модно!» вряд ли кого покоробит своей оскорбительной противоречивостью. Да, популярно, очевидно, банально – приедается, как и положено всему модному. Сложился свой канон: гнусные злодеи непременно портят воздух и воду и вырубают леса, а хорошие ищут и находят компромиссы. Зритель получает порцию катарсиса (если картина удалась) или зевает: «Ну, сколько можно – опять про панды-вымирают!»
Примечательно, что если в американском кино правильные мальчики и девочки спасают Вилли, чтобы потом жить и дружить долго и счастливо, в японском популярном искусстве герои стараются не отступать от заветов Навсикаи – жертвуют чем-то большим, чем испорченные каникулы или пара разбитых машин.
Здесь проблемы экологии всеобщи, ни много, ни мало – спасение мира, невозможное без смерти и перерождения. Подобный пафос может быть объясним внешними причинами: обитатели бедных ресурсами Японских островов вынуждены убирать за собой чаще и старательнее, чем жители равнин и низменностей: куда тут денешься, вокруг море-океан, а на Курилы пока что не пускают. Но порой складывается впечатление, что экологические лозунги в Стране Восходящего Солнца используются в комплекте со стульями, штанами и другими западными заимствованиями. Как свидетельствует небезызвестный гайдзин Китя Карлсон, японская педантичность по части расфасовки мусора парадоксально сочетается с привычкой упаковывать любую мелочь, типа пары пальчиковых батареек, в пять коробок из картона и драгоценного дерева.
Вот и в «Эврике 7» экипаж корабля «Гекко-Го», безусловно, ЗА чистый воздух и ПРОТИВ вредных ракет, но если надо поспешить, то можно и двигателями воспользоваться. Увлечение экологически чистыми продуктами приедается, а чудесных небесных рыбок перерабатывают на плёнку для отражателей. Совсем «зелёные», дальше некуда!
Однако этот сериал недалеко отступает от классического сюжета, в котором Природа спрашивает со своих защитников порой жёстче, чем с врагов. Последние эпизоды «Эврики 7» вообще отрицают такие понятия как «победа» или «поражение»: финал больше похож на суд, где не учитываются желания отдельных личностей, поскольку речь идёт о выживании всего мира.
Чрезмерная гиперболизация и глобализация экологической темы в аниме происходит из древних, до-промышленных времён. Изоляция Японии позволила законсервировать не только быт, культуру, но и мировоззрение. Синтоизм остаётся живой религией, обожествляющей каждую гору, лес, ручей – и дух речки дракон Хаку, словно древнегреческая наяда, принимает человеческий облик. Куда бы ни зашёл прогресс, каждый год, чтобы обеспечить богатый урожай, Император сеет рис на своей делянке – и японское отношение к «окружающей среде» остаётся более архаичным, чем у длинноносых чужеземцев.
Проявление подобного архаичного мировосприятия зачастую воспринимается как экзотика, но стоит отвлечься от Японии и пристальнее взглянуть на греческую, кельтскую или скандинавскую мифологию, обнаружится, что в основе своей они содержат схожую, если не сказать, идентичную мотивацию. Может быть, в этом кроется притягательность «японского» – обретение не нового, но чего-то полузабытого, первопричинного?..
Тем не менее, современному человеку трудно понять и, к счастью, уже невозможно ощутить присущее далёким предкам преклонение перед природой, которое находит себе выражение как в кровавых жертвоприношениях, так и, например, в приказе высечь море. В основе подобного союза лежит не восхищение прекрасным, не уважение и благодарность, но простой животный страх перед голодом – а проще говоря, перед неминуемой смертью.
Благодаря науке, этот ужас был искоренён, впрочем, не везде, и только в XX-м веке – с развитием технологий и появлением тех самых генетических модифицированных продуктов, которые принято ругать. Но всего сто лет назад гладоморы были если не обычным, то уж точно не единичным явлением в Российской Империи, и вымирали целые деревни и области.
Для городского жителя непогода – это духота, слякоть, испорченные выходные. Для живших в до-индустриальную эпоху любое климатическое нарушение становилось трагедией. Голод был понятной и близкой угрозой, карой, которую не отвратить – можно лишь попытаться. Но если небо остаётся непреклонным и иссохшая земля – бесплодной, приходит Смерть. Поэтому годится малейший шанс, любая возможность хоть как-то воздействовать на природные явления.
Современная наука не до конца научилась предсказывать стихийные бедствия, что касается власти над ними, то разгон облаков перед праздничным парадом вряд ли можно считать выдающимся достижением. Цунами в Таиланде, наводнение и ураганы в США, снегопады в Европе – природа регулярно напоминает, «кто здесь хозяин». Раньше напоминания не требовалось, а вместо науки была магия (как управление) и религия (как попытка умилостивить), нередко выступающие в виде единой системы «жизнеобеспечения».
В своём фундаментальном труде «Золотая Ветвь» английский этнограф и религиовед Джеймс Джордж Фрэзер (1854 - 1941) постарался суммировать и проанализировать развитие взаимоотношений человека и природы, происхождение обрядов и культов, характерные черты и всё многообразие схожих по сути ритуалов, табу и заклинаний.
Именно «Золотую Ветвь» внимательно изучают два ключевых героя «Эврики 7». Но эта книга проявляется в сериале не как случайная «фишка», призванная подчеркнуть интеллектуальность Дьюи и Холланда. Подобно «Евангелиону», испытавшему влияние «Книги Бытия» и Каббалы, «Эврика 7» даёт свою интерпретацию идей, раскрытых в «Золотой Ветви».
Здесь попытки покорить природу оборачиваются трагедией, на каждую вбитую сваю появляется новый росток Скаб-Корала, а болезнь Отчаяния превращает людей в «растения», околдованные персональным солнцем – компак драйвом. Планета кажется опасным противником, но противник – этот тот, кого потенциально можно победить. Однако стоит подняться над горизонтом – и неравенство сил становится очевидным.
В «Эврике 7» человечеству противостоит нечто непонятное и невероятно могущественное – в подобной ситуации не угрожают, но выпрашивают милость. Кровь, регулярно проливаемая во время священного обряда, по замыслу верующих должна утолить божественную жажду разрушения и обеспечить людям хрупкую возможность возделывать поля и растить детей. Пускай технологии шагнули на тысячи лет вперёд – когда наука не в состоянии объяснить причин происходящего, ей на смену приходит религия, священники Водарека и тайны посвящённых.
Но пролитая кровь – дар земле – ничего не меняет. Возможно, ритуал был нарушен или он с самого начала был бесполезным, но смерть порождает одну лишь смерть. Остаётся другой способ, тот самый, который повторяли в Египте и Сирии, в Немийском лесу и на Кипре, на берегах Нила и в Сирии, где среди ливанских кедров расцветали алые анемоны – цветы Адониса, умирающего и воскресающего возлюбленного Афродиты.
Примечательно, что оба прилежных читателя «Золотой Ветви» – лидеры, предводители противоборствующих сторон вселенского конфликта. Полковник Дьюи Новак и Холланд, капитан Штата Гекко, – оба они поглощены историей Царя Леса, который своим существованием отвечал за благополучие мироздания. Но в этом ритуале на первое место выдвигается не гибель Жертвенного Короля от руки более сильного соперника, а союз, символизирующий единение человека и божества.
Безусловно, союз этот должен быть искренним и подлинным, ведь любовь невозможно вызвать намеренно. Начинается он с первой робкой улыбки на серьёзном личике хорошенькой девочки, которая одновременно возлюбленная, мать и убийца…
Вначале странные, кажущиеся дикими приступы ревности Холланда не имеют никакого отношения к чрезмерной заботе опекуна – и объясняются той ролью, которую он самонадеянно принял, как будто его решение стать «парой» Эврики само по себе что-то значит! Взвалив на плечи весь мир, очень горько понимать, что эта ноша принадлежит не тебе. Приготовившись к участи священной жертвы, как сдержаться, когда просят подвинуться и освободить место на троне? Упрёки судьбе, нежелание уходить на второй план и признавать за другим право быть первым и подлинным – по свидетельству Фрэзера, в древней Индии, Камбодже, Эфиопии и по всему миру регулярно повторялись ритуалы, где выяснялось, кому быть избранным. Так и в «Эврике 7» за место Жертвенного Короля бьются до самого финала.
Чтобы признать выбор Эврики – признать отказ целого мира, за который он был готов умереть – Холланду потребовалось ровно столько времени, сколько нужно, чтобы измениться и повзрослеть, тем более что наивный Рентон далеко не сразу осознал важность происходящего. Но кто знает, не в этой ли наивности и подростковом энтузиазме скрывалось главное преимущество Рентона? Он-то и понятия не имел, что нужно спасать мир – он всего лишь хотел заботиться о своей первой любви и всегда видел в Эврике цель, а не средство. Может быть, именно любовь, а не страх и не горделивое чувство ответственности, способно повлиять на настроение целой планеты?..
Любое объяснение реальности имеет право на существование, и как в «Золотой Ветви» магия, предтеча научного мышления, неотделима от религии, так и здесь монах Норб на пару с доктором Биром ищут истину в ворохе гипотез. Логично, что при таких условиях техническая сторона дела требует метафизических решений, и «заставить её улыбаться» так же важно, как «заставить её ЛФО двигаться быстрее».
Конечно, аниме-сериал не может претендовать на точное переложение многотомной научной работы, но Рентон и Эврика не так уж сильно отличаются от Царя Леса и Богини, празднующих священный брак в сумраке Немейской дубравы. В основе такого союза – примиряющее единство людей и земли, одинаково ценное и для охотника с Борнео, и для пресвященного грека. Просто однажды всеобъемлющая непознаваемая Природа обретает человеческий облик – чтобы человек, отказавшись от человеческого, испуганного, рассвирепевшего или снисходительного, без молитв и угроз – смог протянуть руку равному себе, любимому существу.
Vova
