Когда еще рано пить «Вино из одуванчиков», можно есть «Клубничный зефир».
Есть некоторые слова, сочетания образов, которые действуют на нас определенным образом, вызывают грусть\веселье\тревогу, etc. Скажем, стоит представить себе сакраментальную картинку:
Ночь. Улица. Фонарь. Аптека.
Бессмысленный и тусклый свет
чтобы тотчас ощутить уныние, безрадостное (и бесцельное) беспокойство: всё в жизни идет не так, и лучше уже, наверно, не будет... А попробуйте, напротив, вообразить себе яркое утро – скажем, позднюю весну, уже начинается жара, скоро каникулы (вы ведь еще помните, как это – когда СКОРО каникулы?!), летнюю одежду – ничего лишнего и всё любимое, и вкус сладостей… Да, почему бы не «Клубничный Зефир»?
Счастье. Самое подлинное, неразменное – такое, которое не осознаешь, а ощущаешь спустя какое-то (иногда очень немалое) время. Детство. Не мокрохвостое младенчество, которого не помнишь, и не дерганное отрочество, которое помнишь чересчур отчетливо. «Зефир» - весь о нем, больше того, он весь – там: в средней школе и возле, на качелях возле дома, на балконе с видом на оранжевый закат и соседскую крышу.
В сериале живут две шестиклассницы – Тика Ито и Миу Мацуока, и две пятиклассницы – Мацури Сакураги и Анна Коппола. За ними присматривает (и подвергается их присмотру тоже) сестра Тики-тян - Нобуэ. Ей двадцать, она студентка. Для одиннадцати- и двенадцатилетних пигалиц Нобуэ – авторитет, ей хочется и подражать, и понисповергать при случае...
Дети в «Зефире» выведены без малейшего сюсюканья: они говорят на нормальном детском языке (не все авторы замечают (вспоминают!) тот факт, что обычные дети чаще дразнятся и ругаются, чем изъясняются с уменьшительно-ласкательными суффиксами – причем о смысле бытия). Они в меру добросердечны, не в меру азартны и за компанию способны почти на все. Они обожают выпендриваться, ревностно (как им кажется) оберегают свои секреты и выбалтывают чужие. Объедаются мороженым. Смотрят журналы с картинками. Страстно любят ночевать в гостях. И всем этим они и занимаются практически все серии. Нобуэ тем временем ищет\находит\теряет работу, курит, игнорирует сестру («особенность Ти в том, что у нее, похоже, нет никаких особенностей!»), утешает нежную плаксу Мацури, любуется иностранкой Анной (у нее светлые волосы и голубые глаза: «каваи-ии!»), шпыняет вредину Миу («Нобуэ, почему ты не хочешь купить мне этот пирожок? – почему?.. ну, э, видишь, он называется «сытный сырный пирог»; «сы/сы» подряд - это так трудно произносится!»). Словом, скучать не приходится ни им, ни зрителям.
Конечно, есть и шутки, и пикировки, и Миу, прыгая с крыши на крышу (они соседи с семьей Ито), всё время падает носом на пол, и всё такое прочее, но главный положительный эффект «Клубничного Зефира» не в приколах и не в трансформациях (вот их-то, кстати, почти и нет). Он приносит страждущим (буде такие случатся среди вас, любезные читатели) воспоминания школьного лета между одиннадцатью и двенадцатью годами – когда вас еще не волновали гормональные перестройки и грядущий карьерный рост. Когда можно было насмерть разругаться, искренне помириться, а потом пойти заесть всё мороженым. Когда старшие сестры были почти всемогущи…
Один летний «день, равный целой жизни».
Vova
