Сложный человек Клинт Иствуд, в кино почти не осталось уголков и жанров, в которых он бы не зарекомендовал себя. Он и актёр, и режиссёр, и сценарист, и композитор, и оператор. Столь многоликий талант редок в наши времена узкой специализации, и любовь американской (прежде всего, хотя и общемировой тоже) общественности к его творчеству взялась неспроста и вовсе не за выслугу лет. Очередная работа мастера «Таинственная река» тому лишее доказательство — и что не зря, и что любят.
Снимать экранизации вообще труд очень неблагодарный, а в той сценарной манере, в которой исполнена картина — втройне непростой, планку нужно держать, держать изо всех сил. Без твёрдой руки режиссёра, безупречной операторской работы и актёрской игры фильм провалится с таким треском, что ещё долго пыль не осядет. То, что всё вышеозначенное Клинту нашему Иствуду оказалось по плечу, мы знали ещё перед российской премьерой: 2 вручённых уже «Золотых глобуса», 6 номинаций на «Оскар» — весьма впечатляющий багаж, и всё ведь на подбор — лучшая мужская роль, лучший фильм, лучшая режиссура, лучшие роли второго плана. А вот чем конкетно так зацепил фильм, весьма далёкий от звания «блокбастер», чёрствые души критиков и коллег по цеху — будем разбираться по ходу.
Трое мальчишек живут в тихом одноэтажном районе, в меру хулиганят, поживают себе понемногу, пока с одним из них не случается то, о чём каждый из них будет помнить всю жизнь. Встретившись двадцать пять лет спустя, трое бывших друзей оказываются в запутанном клубке расследования гибели старшей дочери одного из них, второй оказыватся следователем, а третий… правильно, подозреваемым. Собственно, если отбросить печальный финал истории и подробности детективной составляющей, на этом фильм и заканчивается.
Только вот как раз детектив — привнесённый из романа — выходит второстепенной, почти прозрачной вуалью сцен и эпизодов, наброшенных на ту самую суть, в которой и скрывается истинный смысл фильма. Можно смело убрать и следствие, и допросы, и подозреваемых с виновными — оставить только мимику трёх повзрослевших и постаревших детей, их разговоры в тишине, их жизнь, тенями возникающую за плечами персонажей, их страхи и боль.
И всё что вертится в фильме, вертится вокруг этой таинственной реки жизни, жизни часто глупой, когда бывает нечего вспомнить, кроме страшной вины, которой не выразить и которую не загладить, потому что винить-то себя почти и не за что.
Смутно? А в фильме всё так — смутно, сумрачно, гадко и грязно. Кружат вокруг символы, символы… Образы у Клинта Иствуда выходят хороши: и сток, в который залетело уже тысячи мячей, но достать их оттуда некогда, да и некому, и этот немой пацан, и парад в конце — а уж мелочей ценитель насчитает массу. Всё это накладывается слой за слоем, погружая зрителя в марево напряжения, которое держит, держит зрителя… а для чего?
Что хочет сказать режиссёр? Тут я, честно признаюсь, начинаю теряться. «Таинственная река» — куда она течёт? То ли фильм хочет рассказать нам о тяжести разъедающей душу мести? То ли фильм снова поднимает тему старых грехов, которые не оставят нас никогда, так загоняя нас за край — умереть одинокими. А может, авторы вопрошают — где кончаемся мы сами, а где начинается тот, кого окружающие видят на нашем месте? Все кричат — ты убийца, признайся, а ты уже и сам не знаешь, кого и зачем ты убил, и хотел ли убивать, и вообще — убивал ли…
Много версий, с ходу все и не перескажешь, но вот в чём загвоздка — вся эта фантасмагория тихого помешательства, она не укладывается ни в одну из схем, каждый раз остаётся масса лишних деталей. Этот парад в финале, монолог матери убитой девушки перед парадом, жена полицейского, громко молчащая в трубку, слова Брэндана Харриса своему брату: «Ты же можешь говорить!»
Эту загадку предлагаю разгадать людям с более развитым, чем у меня, воображением. Вопрос же на самом деле в другом. Есть у фильма странная, необъяснимая слабина. Всё то напряжение, что нарастало с первого кадра, весь тот подступающий катарсис — уходят в никуда. Финал повисает в воздухе, как в сериале — посмотрели серию, ждите другую. Ничего не кончилось, продолжение следует. Парад идёт. Река течёт.
Клинт Иствуд, волею жанра экранизации ли, собственной ли волею, не захотел доводить финал до кризиса, до настоящего фонтриеровского «всех расстрелять, город сжечь», оставляя зрителя в недоумении. Не удалось удержать планку? Для подобной концовки нужна ещё какая смелость... Не знаю. Вам решать.
Vova
