«Мюнхгаузен знаменит не тем, что летал или не летал, а тем, что не врёт», — сказал о себе герой всем известного фильма. Эту вечную историю фантазера, вдохновенного человека, который никогда не врёт, что бы там ни думали окружающие, нам уже показывали не раз и под всяким соусом — от веселых приключений до утонченной рефлексии вокруг грубости мира и возвышенности творческой души. В «Крупной рыбе», верно, можно найти отголоски той же вечной и благодарной темы, со своим уровнем погружения и своими ценностями.
Пожилой, но пышущий оптимизмом человек Эдвард Блум рассказывает близким невероятные истории о своей жизни, задором не уступающие полету на ядре, а упорством — вытаскиванию себя за волосы из болота. Все слушают раскрыв рты, но, конечно, есть и сомневающиеся — собственный сын Эдварда Блума сердит и обижен на отца за его бесконечную болтовню и за навязчивое полагание себя в центр мира. Его отец — большой человек, если верить этой болтовне, но где же правда, где за фантазиями реальность? Сын пытается разглядеть, каков отец на самом деле, без этой фантастической мишуры. Но тот продолжает свои истории — он именно таков, каким представляет себя, это его жизнь, самая настоящая. «И если ты этого не понял, то изъян в тебе».
Так зритель и путешествует весь фильм — вместе с неунывающим парнем Эдвардом Блумом по страницам его жизни. Истории «большого человека» в меру наивны, милы и забавны. Эдвард Блум, на «слабо» явившийся к ведьме со стеклянным глазом, что показывает осмелившимся в него заглянуть их собственную смерть, обращается к зловещей старухе с потрясающей простотой: «Меня зовут Эдвард Блум. Нас очень интересует глаз». Эдвард Блум, с такой же подкупающей искренностью впервые заговоривший с девушкой, своей будущей женой: «Меня зовут Эдвард Блум. Я люблю Вас». Блум, покоривший сердце ужасного великана. Блум, спасающий город Мираж. Блум, охотящийся на рыбу-зверя. Блум — крупная рыба. Блум — Большой Человек.
Собственно, фильм весь строится на ощущениях от этих историй, на забавном диалоге со зрителем, и подробно рассуждать тут о практической, материальной стороне дела не имеет большого смысла. В фильме почти нет модных нынче спецэффектов, монтаж вплетён лишь местами и очень тонко — «скачущие пауки» да великан, который весь — одно выразительное движение бровями — вот, пожалуй, и всё из «существенно» рисованного. Впрочем, есть даже один коронный номер — в момент, когда остановилось время и всё замерло, Эдвард Блум пробирается сквозь застывший мир, сбивая грудью звездами повисший в хрустальном воздухе попкорн. Символ — ну просто загляденье.
Мы уж отвыкли от простой, не перецифрованной картинки, а она ведь тоже может захватывать дух! «Крупная рыба» невероятно богата авторскими кадриками, мини-зарисовками, теми, что почти не требуют применения высоких технологий, а всего-то им и нужно — немного остроумия да массу умения видеть красоту вокруг. Тешат эстетические чувства висящие на веревке у входа в город многочисленные ботинки, радуют глаз и художественно гнущиеся тени на стенах в стиле классических детских страшилок; дом, на глазах обрастающий вековой замшелостью и машина, застрявшая в ветвях огромного дерева. Хороша в фильме и музыка — легкий рок-н-ролльчик, в достаточной степени вольный и веселый.
Музыка, кстати, то единственное, за что фильм номинирован на Оскар. Увы, наградами картина не обласкана, но зрителю это оказалось и не важно: бюджет окупился уже в полтора раза — для неформатного, очень личного кино это много. Неплохие сборы может принести и европейский прокат (в большей части Старого Света премьера еще только ожидается). Хотя картину нельзя счесть что называется «эстетствующей», но основа ее куда как близка европейскому кинематографу и гуманистической идее.
Правда, некоторые аллюзии, навеваемые фильмом, вполне себе с того берега Атлантики, разве что, может, не такие типичные. Кому-то в этом фильме отчетливо видны аналогии с «Форрестом Гампом», кто-то в смеющейся толпе на похоронах главного героя углядел «Человека на Луне» — два по-настоящему трогательных американских фильма последнего времени. И лишь понравившаяся мне игра в Мюнхгаузена не имеет в ряду этих аллюзий отношения к Голливуду. Впрочем, и к самому фильму прямого отношения она тоже не имеет. Игры для того и существуют, чтобы в них играть. Главное — верить.
И как захаровская Марта верит своему Карлу («Они подложили сырой порох!!!»), так и недоверчивый сын Эдварда Блума в конце всё же помогает отцу совершить последний шаг — навсегда уйти в свою страну-фантазию. «Ты становишься рыбой — тем, кто ты есть».
На похоронах фантазёра Блума собираются все герои его историй: тут и великан, разве что кажется чуть-чуть пониже ростом, тут пусть и не сиамские, а просто близняшки-певички, тут и жители города Миража, и поэт-грабитель — все пришли не хоронить прошлое, напротив — в который раз улыбнуться и вспомнить сказочные истории, героями которых они были, отважные подвиги, которые совершали, смешные, нелепые ситуации, в которые им случалось угодить. Только рассказывает их на сей раз не Эдвард Блум, а персонажи мира его души — смеясь и оживленно жестикулируя, ведь нельзя грустить в такой день — день, когда сказки остаются жить.
Vova
