21 грамм: 21 грамм жизни. Чужой и своей

Что говорить о Голливуде, который уже много лет не столько Фабрика грёз, сколько завод по производству «молчаливых гуру». Разница между настоящими молчаливыми гуру, которые молчат, когда их не спрашивают. и говорят, когда их о чём-то просят, и этим сонмом «деятелей Высокого Кино» в том, что последним сказать на самом деле — нечего.

Потому что человек, достойный звания режиссёра, даже если молчит — молчит со знанием, зачем он это делает, а уж если говорит, то говорит так, что слушателям остаётся только поклониться и молча удалиться к себе в душную келью обыденной жизни — думать, повторять про себя слова учителя, и снова думать.

Право, забегая вперёд, скажу, что фильм Алехандро Гонзалеса Инарриту «21 грамм», вышедший в неширокий российский прокат буквально на днях, стал для меня тем редким наитием, которого, порой, ждёшь годами.

Не то чтобы в фильме нашлось для зрителя нечто принципиально новое, вычурная или наоборот, предельно упрощённая работа камеры, особенно выдающаяся игра актёров, динамичный сюжет или нарочито отличная от привычного композиция — нет, при просмотре видна масса отсылок к другим работам, актёры сдержаны и почти символичны — они нужны в действии как маски театра Кабуки, они играют роли, они только лишь играют роли. Оператор многое позаимствовал из современного английского и немножко немецкого кинематографа. Музыка напоминает одновременно целый пласт кино последнего времени, в основном это разного рода трэш-арт, так подходящий к вопиющей будничности действа фильма «21 грамм». Даже голос Шона Пена за кадром — дабы не утомлять читателя экскурсами, просто напомню «Красоту по-американски». Кстати с этим фильмом у «21 грамма» невероятно много общего, начиная с общей стилистики построения кадра — замусоренного пространства посреди девственно-чистого полотна жизни.

Самое же любопытное из заимствований — это ставшая столь привычной после тарантиновских изысков «рваная» канва сюжета, такая формальная головоломка, когда зритель вынужден гадать о только предстоящих событиях на основе событий, которые относятся к ещё более позднему времени, вырванных из контекста, обёрнутых в непривычную им рамку логики против всякой логики. Режиссёр, ставящий перед зрителем такие задачи, уже не имеет права ошибиться — если снимает не кровавую хохму, а драматическое, по-настоящему драматическое кино.

Кое-кому хватило бы и одной композиции, благо мастеров хватает, похмыкать потом на прессухе, пресс-релизик накатать о величии малобюджетного, сиречь независимого и культового кино и вот вам, остались в истории. Алехандро Гонзалес Инарриту не идёт этой дорогой лёгкой славы великомученика современной культуры, которого не понимают современники. Он играет по-честному, потому что ему есть что сказать. В том числе и современникам, да и потомкам тоже.

«21 грамм» — это фильм, в котором для зрителя режиссёр расставляет все точки над i. Фильм о жизни и смерти, о цене этой жизни и о цене этой смерти. Актёры разыгрывают перед нами драму жизни, которая может стоить всех благ мира, и которая может ничего не стоить, потому что она никому не нужна. История о прощении и не прощении, карнавал трагических масок, где переселение душ невозможно, но можно попробовать прожить жизнь другого человека, не за него, но вместо. И всё равно расплатиться за этот подарок опустошением, невероятным, всеобъемлющим.

Всё, что хочет сказать нам режиссёр, он говорит, не опасаясь упрощений и натяжек — в фильме их не высмотрит даже самый ушлый критик. Диалоги, пантомимы, всё ложится в одну канву, выстраивая бритвенно отточенный сюжет.

Шонн Пенн, Бенисио Дель Торро и Наоми Уоттс сплели воедино большую часть бед современности, без громких слов, без пафоса, без шуток-прибауток, одними своими отрешёнными лицами, потерянными взглядами. Как это удалось режиссёру, не понять, не повторить — финальный катарсис, давно уже расшифрованный и предсказанный мешаниной перепутанных сцен, он настигает даже матёрого скептика и циника, он потрясает оглушительной тишиной, что остаётся в мыслях после завершения экранного действа. Действа, которое, не то что во всяких там «Нашествиях варваров», держит в напряжении, не отпускает, не требуя даже понимания происходящего — картина цены и бесценного, прощения и разрушительного, всесокрушающего раскаяния, того, что мы все теряем, того, что мы приобретаем взамен.

Двадцать один грамм. Как много, как потрясающе много в этом камерном, очень личном и очень общем фильме. Это всего лишь кино, а всё равно больно.