Сложное и опасное это дело — комедийный жанр. Уж больно тонка грань, которую приходится выдерживать возделывающим это поле, дабы не скатиться ненароком в пошлость или нездоровый цинизм. Тут постоянно рискуешь быть поруганным — то обвинят в плоскости и нижеплинтусности, то в излишней заумности, необоснованно припишут претензии на философичность, а потом сами же и упрекнут в отсутствии таковой, а то и вовсе в преступники зачислят — как посмел на святое замахнуться. Вот что такого забавного, спросит строгий зритель, могло происходить в 1940 году во Франции, на фоне наступления немецкой армии, на фоне тревоги, всеобщей растерянности, паники, сутолоки и ожидающей впереди неизвестности.
Два безумных дня запечатлел Жан-Поль Рапно в своём фильме — два переломных дня, когда для Франции закончилась жизнь прежняя, а новая заключается теперь в тысячах испуганных глаз, миллионах встревоженных лиц и вопросе, будет ли война. Вы удивитесь, а где же комедия? Она там, где проявляются характеры конкретных людей, там, где люди остаются людьми, потому что хоть и война, а у каждого из них свои проблемы. Надвигающаяся угроза лишь поместила этих людей в особые обстоятельства, ускорила темп жизни, втиснула в ничтожный двухдневый срок немыслимое количество событий, перевернула всё с ног на голову, уравняла и столкнула между собой совершенно разных людей, кому-то дала шанс, кого-то оставила у разбитого корыта, обнажила всё истинное, смела всё наносное.
Классическая французская комедия — это такая специальная бешеная суматоха: все спешат, несутся куда-то, тащат какие-то чемоданы, постоянно что-то теряют и находят, путают, мечутся, суетятся. Такой коктейль бывает смешным, наверное, в состоянии лишь полной незамутненности, русский же человек из глубин своей незамутнённой жизни как раз оказывается в состоянии воспринять этот бешеный хаос.
Спешим сообщить: «Счастливого пути» — тот самый случай, близкий к идеалу. Кругом бардак, и все куда-то бегут — шпионы, учёные, писатели, преступники, бегут даже разнеженные, привыкшие к роскоши актрисы, очень резво и прямо на каблуках — бегут от войны, из Парижа в Бордо, где пока еще безопасно, бегут, потому что время потекло быстрее, приближается война. «Счастливого пути» — ностальгическая комедия, замечательная стилизация под те сороковые, в которые и происходит действие фильма. Старые автомобили, обтекающие крупными каплями под дождём, все эти платочки-шляпки, чистые-прозрачные характеры героев — прекрасное ностальжи, фильм будто снят давным-давно, разве что с применением современных технических средств.
Каким-то чудом уместилась в два дня сюжета и в 114 минут фильма мудрёная сеть сюжетных линий и вереница забавных персонажей. Тут вам и почти детективное убийство, и несколько пересекающихся любовных историй, и куча интрижек, и побег из тюрьмы, и спасение научных открытий, а также ученых-евреев от немцев, и государственный переворот, и шпионские козни, и начало оккупации.
Во всех этих событиях участвуют около семи главных и приближённых к главным героев, и еще целая свита второстепенных. При этом что ни персонаж, то фигура, четко отрисованный индивидуальный колорит. Испуганно хлопающая кукольными ресницами актриса — не бездушный персонаж, нет, прежде чем сдаться очередному удобному мужчине своей жизни, она проявляет зачатки порядочности и схватив чемоданы бежит от него прочь, так же испуганно глядя кукольными глазами. Встретившийся по дороге дедушка тоже радует несказанно: «Позвольте, я внесу правки!» — кричит он вослед Фредерику, уносящему от него нечто, которое пишет уже четыре года и трепетно повсюду таскает с собой — свой единственный роман. И Жерар Депардье играет наконец свежую и нетипичную роль, вырвавшись из того чрезмерно комического образа, в котором он завяз в последнее время. Очень хорош и профессор — настоящий, седой, интеллигент, ядерная физика, ассистентка, тяжелая вода, благородная речь, красота.
Вот этот колорит персонажей, тщательно выстроенная визуальная эстетика, мягкий ненавязчивый юмор и делают фильм. Оптимистичная и добрая история на фоне наступающей немецкой оккупации. Европейцы вообще умеют снимать оптимистичные фильмы о войне, в которых оптимизм на фоне трагедии не превращается только лишь в боль, а продолжает оставаться чем-то очень светлым. И хотя этот фильм в первую очередь всё же не о войне, заканчивается он характерно: идёт война, герой и героиня, теперь уже борцы французского сопротивления, целуются на киносеансе в оккупированной Франции, едва убежав от погони. Конечно же, эти поцелуи навсегда останутся для них самыми сладкими. Жизнь прекрасна.
И зритель уходит с сеанса в приятном недоумении — такое до сих пор умеют снимать? Никакого постмодернизма, общие планы, тихая музыка за кадром, чистые, рельефные образы. Бывает же такое. Да, бывает.
Vova
